Damaged Like Us

— Ты не скажешь мне ни слова о нем? — я спрашиваю, наверное, в миллионный раз. На самом деле, я не считал. Но, судя по тому, как раздраженно Акара вгрызся в свой черничный рогалик, я предполагаю, что моя попытка узнать что-то умерла горькой смертью пять минут назад. Сегодня сложный день. День, когда моя нетрадиционная, странная жизнь становится колоссально сложнее. Я могу справиться с огромными трудностями, взваливая на свои плечи многое, но мне нравится быть наполовину готовым к ситуациям. Подсказка — вот, что я бы хотел иметь сейчас. Акара проглатывает свой рогалик. — Хочешь подсказку? — Хотя бы одну, — я соглашаюсь. — Он твой новый телохранитель. Я медленно моргаю от яркого света. — Спасибо, черт возьми, но это я и так уже знаю. Это единственное, что заставляет меня лезть на стену, как одержимого, словно Человек-паук. У меня всю жизнь был один и тот же телохранитель, и недавно он решил уйти на пенсию. Только вчера я попрощался с Декланом. Это печально, но я рад за него. Он хочет проводить больше времени со своей женой и двумя детьми, а не быть круглосуточным телохранителем всемирно известного человека. Я понимаю это. Эгоистично, но я бы хотел, чтобы он был моим телохранителем подольше. И когда я говорю подольше, я имею ввиду навсегда. Личный телохранитель — это как вторая половинка. У всех моих близких и дальних родственников есть телехранитель. Они следуют за нами повсюду, едят с нами, охраняют наши комнаты, если мы приводим домой незнакомцев — или, в моем случае, развлечение на одну ночь. Умопомрачительный секс. Секс на одну ночь. Все это становится известным новому человеку. Мне никогда не приходилось посвящать нового телохранителя во все тонкости моей жизни. Это будет не просто один-день-в-жизни-Максимофа-Хейла. Это постоянная должность, которая продлится десятилетия, если только он не окажется некомпетентным придурком. Этот поворотный момент заставил меня нервничать, потому что Акара — главный телохранитель в Службе безопасности "Омега" — отказывается делиться дополнительной информацией о нем. — Как я сказал ранее, — Акара обращается ко мне, — будет лучше, если вы встретитесь лично. И прежде чем я успеваю что-либо ответить, его телефон начинает звонить. Надеюсь, это мой телохранитель. Я смотрю на свои наручные часы. Он опаздывает на двадцать минут, а Акара уже заверил меня, что телохранитель знает о встрече. Местоположение: магазин Superheroes & Scones Время: 6 утра (магазин открывается в 8 часов утра) Уютный, но такой огромный магазин пока пуст. Я включил только несколько ламп, так как здесь еще нет сотрудников. Тихо и тускло. Жду, стоя за барной стойкой и наливая себе апельсиновый сок. Если что, я не ворую. Моя семья владеет двухэтажным гибридом магазина комиксов и кофейни. С красными и синими виниловыми столиками, табуретками, а затем рядами комиксов и товаров на полках Superheroes & Scones напоминает ретро-закусочную и современный магазин комиксов. Восемьдесят пять из них существуют по всему миру, но этот в Филадельфии - самый оригинальный. С момента своего создания магазин несколько раз подвергался капитальному ремонту. На втором этаже раньше располагались офисы издательства комиксов, которое с тех пор переехало в соседнее здание. Закрывая кувшин с соком, я смотрю направо. Ярко-голубая лестница ведет в мансарду на второй этаж. Заваленный разноцветными мягкими подушками, диванами, журнальными столиками и встроенными телевизорами, по которым нон-стоп крутят фильмы о супергероях. Если бы я мог составить рейтинг своих любимых мест в мире, то Superheroes & Scones были бы на втором месте. После бассейна, конечно. Я делаю большой глоток своего апельсинового сока, и телефон Акары начинает быстро гудеть. Я вытираю рот о бицепс и замечаю, что на экране Акары загораются окна текстовых сообщений. Кое-кто сегодня на расхват. Лучше бы это был мой запоздалый телохранитель. Акара вытирает пальцы о салфетку. — Это всего лишь один человек. Я вытягиваю шею, чтобы попытаться разглядеть имя. Акара прижимает телефон к груди и просматривает сообщения. — Успокойся. Поешь. Постарайся не переусердствовать, если это вообще возможно для тебя. — Невозможно, — я признаюсь. Акара улыбается, но сосредотачивается на своем телефоне. Пряди его прямых черных волос касаются темных ресниц. Его сокращенные мышцы могли прорваться сквозь синюю рубашку. У охраны нет униформы. В зависимости от случая, телохранители могут одевать ту или иную одежду. Например, когда я посещаю официальные благотворительные мероприятия, они надевают костюмы и смокинги. Я откидываю плечи назад, мышцы напряжены. Мне нужно размяться, проплыть несколько кругов. Я проверяю время на своем телефоне, затем я делаю еще один глоток апельсинового сока и смотрю сообщение Акары. — Знаешь, — говорю я ему, — я же не прошу тебя рассказать мне о смысле жизни или планетарной карте неоткрытых галактик. Ты мог бы назвать мне цвет его волос. Знак зодиака. Может быть, фамилия и... — Хорошая попытка. Карие глаза Акары смотрят в мои, просто чтобы сказать, что я не могу вешать ему лапшу на уши, прежде чем он вернется к своему телефону. — Ты уже закончил составлять свой список требований? — Я уже закончил и даже распечатал его. Он в кармане моих джинсов. Акара предложила мне написать "правила моей жизни" для неизвестного человека. Например, как правило №32: я фотографируюсь с фанатами в режиме реального времени и позволяю им публиковать эти фотографии. Не все мои двоюродные братья и сестры это могут позволить. Это дает общественности и средствам массовой информации временную метку того, где я нахожусь. И это считается опасным. Так скажем, угроза безопасности. Но я живу в центре внимания с тех пор, как был в утробе матери. Мне насрать, если кто-то знает, где я нахожусь в какое-то время. Скорее всего, папарацци все равно найдут меня. Поставив стакан на стойку, я провожу рукой по своим растрепанным светло-каштановым волосам. Пряди окрашены в их естественный темно-коричневый оттенок. Я знаю, что вы знаете, как я выгляжу. Вы видели мое лицо на первых страницах таблоидов. Например, когда вы рассматривали двухпроцентное молоко, может быть, батончик KitKat или банку газировки. У меня зеленые, как лес, глаза, которые пронзают кинжалом души тех, кто плохо обходится с моей семьей. Острые скулы, похожие на ножи, и худощавое телосложение пловца с тех самых дней, когда я участвовал в соревнованиях по плаванию. Возможно, вы не знаете, что Burberry и Calvin Klein позвали меня для рекламной кампании, когда мне было восемнадцать. Я им отказал. Акара пишет и пишет. В течение последних пяти лет он был главной частью моей жизни. Даже если он не мой личный телохранитель, как руководитель Службы безопасности "Омега", он отвечает за прием на работу, переводы, увольнения и поддержание работоспособности всей системы. Он — связующее звено. Константа. Ему двадцать пять, он американец тайского происхождения, обучался смешанным боевым искусствам, но специализировался на муай-тай, и он владеет тренажерным залом Studio 9 Boxing & MMA. Каждое утро люди собираются в этот спортзал, и из-за большого потока людей, зал работает только по реферальной карте. Он отрывает взгляд от своего телефона. Смотрит на меня. — Тебе нужно расслабиться. Я нетерпелив. И я слишком самоуверен. Я твердо говорю ему: — Если он не появится к восьми, нам придется уйти. Я не могу здесь находится, когда откроется магазин. Я застряну, раздавая автографы и фотографируясь часами напролет, а у меня есть длинный-длинный список вещей, которые мне нужно сделать. Я генеральный директор благотворительной организации, которая ежегодно собирает миллионы. И я поставил перед собой цель собрать 300 миллионов долларов для H.M.C. Philanthropies к декабрю этого года. Мы еще даже не собрали и половины. — Он знает, — это все, что говорит Акара. Он знает. Кто он, черт возьми, такой? Я выпрямляюсь, напряженно, как будто я в нескольких секундах от вступления в Национальную гвардию. — Ты хотя бы выбрал кого-нибудь, кто может быть в моем ритме? Он не собирается выдохнуться через час или два? Я постоянно езжу туда-сюда из своего таунхауса, в свои рабочие офисы и в закрытый район дома моего детства, где до сих пор живут трое моих младших братьев и сестер. — Расслабься, — Акара протягивает руку, — я знаю тебя. Я бы не стал назначать в твою охрану кого-то, кто не может справиться с твоим образом жизни. Он откидывает волосы назад, а затем надевает бейсболку задом наперед. Прямо сейчас Акара кажется открытым. Даже дружелюбный. Но я был свидетелем того, как он смотрел сверху вниз на взрослого пятидесятилетнего мужчину. В два раза больше его. Вены, выступающие на разорванных мышцах мужчины: известный пользователь стероидов. Он был бывшим телохранителем моего кузена Беккета. И он облажался. Он позволил папарацци проскользнуть в общественный туалет, пока мой двоюродный брат мочился в писсуар. Акара был в бешенстве. Он кричал, ругался, он довел мужчину средних лет до слез. Акара заставил его почувствовать себя виноватым, словно он совершил убийство. Я понял, что именно поэтому большинство телохранителей говорят: "Не злите руководителя". Злить Акару — все равно что идти в камеру смертников. Бум. Наши головы поворачиваются к тонированным витринам магазина. Четверо подростков только что врезались в стекло, подпрыгивая на цыпочках. Они выкрикивают множество имен, в том числе и мое, и прикладывают руки к окну, пытаясь заглянуть внутрь. Я улыбаюсь. Это забавно. Если бы я думал, что это не так, я бы раздражался каждую минуту каждого божьего дня. Обычно у входа в магазин до закрытия стоит очередь, так что я не удивлен, что люди уже стоят здесь до открытия. — Раз, два, три, — считают они все вместе, прежде чем закричать: ”МАКСИМОФФ ХЕЙЛ!" Мои губы растягиваются шире. Вы, эти четверо подростков, а также весь мир — вы все знаете меня как Максимоффа Хейла. Генеральный директор некоммерческой благотворительной организации, одно время специализирующийся на философии, профессиональный пловец, сын матери-сексуальной наркоманки и выздоравливающего отца-алкоголика, а также лучший старший брат. Все одержимы моим постоянным статусом "одиночки" в отношениях, и никто никогда не видел, чтобы я публично с кем-то встречался. В тех случаях, когда я был недостаточно осторожен, можно было увидеть фотографии, на которых я приводил домой случайных девушек или парней. Все знают, что я отношусь к ним несерьезно. Знают, что это всего лишь на одну ночь. Ни одной чертовой ниточки привязанности. Никто на самом деле ничего не знает о наших телохранителях. Например, как они близко присутствуют в нашей жизни, словно члены семьи. Их обязанность - сохранять анонимность перед публикой, чтобы за ними не смогли следить или знать их так, как знаем мы. Итак, вы понятия не имеете об Акаре Кицувоне и остальных сотрудниках службы безопасности "Омега". Акара улыбается трем девочкам и одному мальчику, которые нас не видят, но мы видим, как они возбужденно размахивают руками и делают селфи. — Это дерьмо никогда не устареет. Я поднимаю свой стакан с соком. — Бесконечное развлечение. Две листка прилипают к окну. На одном их них написано "ТРАХНИ МЕНЯ, Максимофф Хейл!". Листок держит девочка, выглядит она на двенадцать лет с этими косичками и подтяжками. Моя челюсть напрягается. — Просто шучу, — кричит она. Это, блядь, не смешно. Это само собой разумеется, но я бы никогда не занялся сексом с подростком или с кем-то, кто выглядит на пороге того возраста. Господи... двенадцать. У меня есть сестра такого же возраста. Я не против общения с фанатами. Это в значительной степени неизбежно, но это должно быть во-первых, по обоюдному согласию, во-вторых кем-то совершеннолетним и в-третьих, одноразовым. Акара внимательно разглядывает подростков. — Самое страшное, — говорит он, — что это меня больше не беспокоит. Он смотрит на замок на входе в магазин, прежде чем вернуться к своему мобильному телефону. На втором листочке я вижу "КСАНДЕР ХЕЙЛ, Я ХОЧУ ОТ ТЕБЯ ДЕТЕЙ". Ксандер — это мой четырнадцатилетний двоюродный брат. Мои плечи расправляются, но я стараюсь отмахнуться от этого знака без долгих раздумий. Акара снова возобновляет переписку. Я наклоняюсь вперед. Все еще не могу видеть его экран. — Горячее свидание? — я спрашиваю. Акара быстро говорит: — Нет. Затем он убирает локти со стойки. — Это Салли. Салливан Мэдоуз. Моя девятнадцатилетняя двоюродная сестра. — Салли написывает тебе?, — бросаю на него взгляд. — Разве ты не сказал ей, что ты со мной? Мне нужен был телохранитель только для того, чтобы приехать сюда и познакомиться с новым телохранителем. Ирония судьбы. Я спросил Акару, есть ли кто-нибудь свободный из Омеги, и он предложил себя. — Я думал, она будет спать по крайней мере до девяти. Я жду, когда он скажет что-нибудь еще. Но на этом он останавливается. — Почему? Я стараюсь не сорваться. Клянусь, всей команде безопасности нравится удерживать от меня информацию. Я мог бы получить вдвое больше информации, просто спросив свою семью. Но я сдерживаю себя, чтобы не написать Салли. — Неважно, — уклончиво отвечает он и съедает еще один кусочек рогалика, одновременно отправляя сообщение моей двоюродной сестре. — Важно. Она — моя семья. Она не является частью службы безопасности. Она на моей стороне. Знаменитость. Три знаменитые семьи — Хейлы, Мэдоуз, Кобальты — навсегда связаны друг с другом, потому что наши мамы — сестры. Сестры Кэллоуэй, если быть точным. И Кэллоуэй, а именно мой дедушка, основали Fizzle: компанию по производству газировки, настолько всемирно известную, что за последнее десятилетие она обогнала Coca-Cola по продажам. Fizzle - это одна их причин, почему мы все знамениты. Но это еще не вся история. — Я могу написать ей сам, — говорю я и тянусь за своим телефоном, но он сдается первым. — Она зевала на протяжении всего пути, когда возвращалась из парка. Она вернулась домой только в три часа утра, — он отправляет еще одно сообщение, — я должен был знать, что она проснется. Она боится упустить все самое интересное. Страх упустить все самое интересное. СУВСИ. Мои губы приподнимаются. Салли придумала это сама. Самая предсказуемая вещь в моей младшей двоюродной сестре - это наименее предсказуемая вещь: сон. Я бы подумал, что странно, что Акара знает такие подробности о Салли, но он ее личный телохранитель. Он был приставлен к Салливан с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать. Если кто-то и знает ее жизненные привычки, так это он. Это снова поражает меня. Мысль, от которой я отмахивался, как от пчелы: кто-то собирается узнать мои жизненные привычки так же близко. Великолепно. Я опираюсь на стойку, скрестив руки на своей зеленой рубашке с круглым вырезом. И затем мои мышцы напрягаются, когда замок на двери с тонированным стеклом начинает поворачиваться. Кто-то входит. Кто-то, кому дали ключ. Мой новый телохранитель. Он, наконец-то, здесь.