Как делают помогаторы, или Мемуары с космодрома

Уже выплыла тусклая, белоснежная луна, смещая красный диск солнца со своего пьедестала, когда Болт вылетел из многоквартирного дома. Его никто не останавливал по пути, не прятал доску и не привязывал к резному стулу, который был, между прочим, не очень удобным; но отчего-то отсутствие действия казалось хуже его наличия. Неужели они правда считали, что так будет лучше. Даже сам – в их глазах – пациент не знал, когда он сам бы пошёл на руки подобно уличному псу, которого, на первый взгляд, добрые люди пнули в живот сразу же, как он начал ластиться, от чего бездействие вызывало ещё большее раздражение; но если бы его удержали силой, то все усилия товарищей на поддержание их дружбы сошло на нет, что они однозначно понимали. Погружённым в рассуждениях, сварщик долетел до завода, проскользнул через форточку и быстро забился в свою компьютерную квартирку. Из бытовых удобств – диван, чаще служивший кроватью; приваренный рядом стол, на котором лежал серенький фикситаб с немного выцветшей эмблемой; и закинутый в угол помогатор (прототип второго поколения!), не ставший пылесборником только благодаря загруженному в него пылесосу. Большего для жизни Болту не надо было, особенно учитывая, что здесь он спал и изредка отвечал на звонки коллег. Часто ему звонила молодёжь: другие сотрудники направляли именно к нему, по их мнению, как к самому квалифицированному работнику, что не могло не радовать. Так репутация у Болта и поддерживалась, не учитывая перевыполнение нормы. Но в этот раз, к сожалению, пропущенных звонков и сообщений не было, поэтому сварщик сразу начал готовиться ко сну, насколько бы тщетной попытка не казалась. Для начала он вытащил помогатор и вытащил себе аптечку, в которой, увы, не было обезболивающего. Сделав пометку в голове, он вернул ящик на место. В один миг аккуратно сложенный комбинезон отлетел в сторону, а его владелец юркнул под одеяло и закрыл глаза. Ожидания доброй ночи у Болта не было, но он постарался ухватиться за эфемерную надежду на беспробудный сон… Глаза он открыл ранним утром – точнее, в восемь часов, – но обстановка была далеко не рабочей. Он стоял на подоконнике, в ожидании мощного взлёта ракеты со стартовой площадки. Болт хотел выключить этот сон, подобно передаче, но, как и предыдущие разы, он не поддавался изменениям. «А ведь говорят, управлять снами просто», протянул Болт про себя. Вскоре, как и всегда, сбоку подошёл высокий, плечистый зелёный фиксик в рабочем комбинезоне. Отросшие волосы вытягивались вокруг затылка веером, а на подбородке красовалась ухоженная квадратная борода. С сияющей улыбкой, он встал рядышком с Болтом, заложив руки за спину, и вальяжно начал качаться взад-вперёд, с носок на пятки: – Красиво, правда? Каждый раз дух захватывает. Послышался обратный отсчёт. «Десять… Девять…» – Оставь меня в покое. «Восемь…» – А скоро я так же полечу. Ты разве не рад? «Семь… Шесть… Пять…» – Прошу, уйди… «Четыре… Четыре… Четыре…» – Первый в мире фиксонавт! Первый! «Три! Два…» – Заткнись! – Болт дёрнулся ударить самозванца, но не смог: руки и ноги будто сшили стоять по швам. – И ты… «Один.» – Это не увидишь. «Пуск!» Комнату затянуло чёрным дымом. Болт упал на колени, почувствовав, как его лёгкие схватывают копоть, не в силах вздохнуть. Самозванец же, словно статуя, стоял на месте и немигающими глазами смотрел в окно, на вылетавшую в такой же чёрный космос ракету. Сварщика подташнивало, взгляд замутнили слёзы от едких выхлопных газов, и медный свет от волос никоим образом не помогал разглядеть вид дальше ресниц. Хотелось молиться, чтобы эта пытка кончилась, но из всего кошмара, удушье было ещё терпимо. Болт даже частично желал, чтобы всё остановилось на асфиксии; чтобы он в испуге проснулся, жадно глотая воздух, или улетел в объятья костлявой смерти, в пучину совершенно пустых сновидений. Вскоре, дым рассеялся, и как по расписанию, Болт и самозванец встали на краю платформы железнодорожной станции. На расстоянии прыжка лежали тяжёлые, чугунные рельсы, по которым доставляли всё необходимое для обслуживания космодрома. Морозный воздух кусал за щёки, заставлял съёживаться до невозможно крошечных размеров, но оба фиксика стояли ровно, без дрожи в ногах. Самозванец, уже потерявший искорку в глазах, обратился к Болту: – Скоро приедет поезд. Меня заберёт. – Хватит, умоляю… – сварщик закрыл лицо ладонями. – Тебя нет, тебя нет, ты исчез… – Целых шестнадцать лет назад, – закончил самозванец. – Я прекрасно знаю. Ты ведь и сам понимаешь, что я – не он, верно? Он склонился над сварщиком, заставив его отвернуть голову на рельсы, где лежало неподвижное, едва дышавшее тело настоящего фиксика. Те же изумрудные волосы веером, походившие в лежачем положении на нимб, тот же отрешённый взгляд в небо, тот же уставший голос, шептавший извинения матери. Рядом зашумел поезд. В ушах запищало. Буро-рыжая кровь грозилась вырваться из-под кожи на висках. Болт пытался спрыгнуть на рельсы, столкнуть с места нерадивого отчаявшегося друга, товарища, близкого – любимого! – но ступни приклеились к каменной плитке; хотел позвать, но вместо этого горло раздирал жалкий хрип. Вокруг не было ничего, кроме приближавшегося состава и зелёного огонька на его путях. В секундах до остановки, из груди Болта вырвался истошный крик: – Макс!!! Колёса поезда проехали по тельцу, не успев дойти до адресата. Громкий свисток ознаменовал бесславную кончину будущего космонавта, ставшего сгустком едва заметного человеку зелёного искрящегося мяса. Сварщик, в исступлении протянувший руку от крика, замер на перроне. Ноги его едва держали, и нерешительной поступью он сполз до рельса. К его удивлению, они были абсолютно чистыми. Снова пустота охватила мир вокруг. Перед Болтом встал зелёный фиксик; он был цел и невредим, но сварщик чуял – нутром или сердцем, – что перед ним стоял настоящий. Словно прочитав мысли, он смахнул слезинку с глаз Болта, вцепившегося в его руки. – Макс… Макс, прости меня, – через всхлипы шептал Болт. – Пожалуйста, если в тебе есть силы… – Сколько так будет продолжаться? – прервал он, заставив сварщика отпрянуть. – Что ты сейчас сказал? – Ты же понимаешь, что его нет, и что на самом деле хочешь избавиться от меня, – продолжил фиксик. – Макс, прошу, не делай так со мной… – Болт намертво обхватил его руку. – Пожалуйста, я не хочу, чтоб ты исчезал. Побудь со мной на минуточку дольше… – Болт прижал зелёную ладонь к своей мокрой щеке. – Я не могу сейчас тебя отпустить. После всех ужасов, я каждый раз здесь, с тобой, оказываюсь в Раю. Знаешь, как сильно я люблю тебя? – Слишком хорошо. – Очень, очень сильно. Ты единственный, кто меня любил… Мне правда очень жаль, что так вышло. Я знаю, что виноват; знаю, знаю, знаю! И что я никчёмен без тебя – тоже! – он сделал глубокий вдох и нежно поцеловал тыльную сторону ладони, на открытом митенками участке. – И что я дурак, и что тебя нет, и что зря убиваюсь – всё, что ты бы мог мне сказать, я это прекрасно знаю…  – Но ничего ты не понимаешь, – фиксик вырвал руку из захвата, с мягким укором посмотрел на Болта, развернулся и ушёл в пустоту. Болт с недоумением поднялся с колен и, едва держа равновесие, побежал за ним, но зелёный огонёк надежды удалялся всё дальше и дальше, пока совсем не угас. Сварщик было остановился, надорвав голос от криков, как вдруг под ногами разверзлась пропасть, и он улетел вниз… На жёсткий пол, устеленный наполовину сброшенным одеялом. Болт огляделся и потянулся за фикситабом посмотреть время. За окном была полночь. Болт попробовал закрыть глаза и заснуть, но откуда-то взявшаяся энергия ударила прямо по мозгам, заставив его в негодовании палиться в темноту комнаты, освещённой ярким рыжим светом от волос, а затем сосчитать, сколько же часов прошло. Получилось неудовлетворительных пять, да и то неполных. «Если узнают, что опять не спал, убьют», проворчал про себя сварщик, пытаясь непослушными, немного трясущимися руками замотать глаза одеялом. «Какая же ерунда всё-таки приснилась. Неужели я сам себе так надоел?» Болт заполз обратно на диван в одеяльном рулетике, лицом уткнувшись в подушку. Пролежал он в таком коконе полчаса, затем развернулся к стене и снова закрыл глаза, пока в голове сновали мысли, что же ему делать дальше. Толкового сна из этого, конечно, не получилось: все попытки заглушить посторонние рассуждения оканчивались провалом, а глаза закрывались через силу. В итоге сварщик поднялся со спального места и начал смотреть, открыты ли где аптеки. В фармацевтике фиксиков (или, как некоторые одарённые личности называют, фиксицевтике) основное развитие получили различные мази и инъекции из-за отсутствия пищеварения, а потому дозы были особенно маленькими и приобретались в крайних случаях, когда организм совершенно не справлялся с задачей поддержания жизни. Расстройства сна считалась одними из таковых. Болт набрал сообщение знакомому номеру, и, к его удивлению, получил ответ через минуту. По ту сторону экрана, потирая глаза, на столе полулёжа дремал сгорбленный фармацевтик, недовольный временем заказа, но не способный отказать старому другу. Болт горячо поблагодарил его, извинился за время и спросил, когда прилететь забрать. Доктор пообещал собрать коробку через два дня и отключился. С небольшой улыбкой, Болт попрощался и лёг обратно в постель. Прошёл час, начался второй, а ему не давала покоя простая мысль: «Дотянул до конца, молодец. И кто тебя заставил что-то поменять?»