Прости меня

Фрэнсис Дни пролетали в вихре знакомств, акклиматизации к шумной жизни Вестминстера. Было легче погрузиться во все возможные дела и заполнить часы от рассвета до заката, чем остановиться, отдохнуть и подумать. Размышления приводили к воспоминаниям, а воспоминания приводили к сожалению и печали. И к чувству вины. У него был кабинет в старом переоборудованном здании канцелярии на территории Вестминстерского собора, через несколько дверей от комнаты архиепископа. Половицы скрипели за дверью его кабинета, и он все еще вздрагивал, когда кто-то проходил мимо. К счастью, архиепископ был слишком занят своими обязанностями, чтобы уделять внимание Фрэнсису. Фрэнсис не высовывался и делал все, что от него ожидали, и даже больше, но во многом он скучал по прихожанам Святой Марии, даже по миссис Роу и ее частым визитам чтобы пожаловаться на мужа или автобусы. Эта часть его жизни, хоть и короткая, была самой обычной. Он жалел, что не оценил ее по достоинству. Он откинулся на спинку офисного кресла и потер переносицу. Слова в его ежедневнике расплывались. Спина горела, между лопаток. Ему нужен был отдых. Прошло уже несколько недель с тех пор, как он присоединился к Вестминстеру, и у него еще не было ни минуты для себя. Он не мог продолжать в том же духе, но если он остановится, то будет бояться демонов, поджидающих в темноте. Стук в дверь заставил его оторваться от своих мыслей. Вошел архиепископ Монтегю, в штатском он выглядел на удивление обычно, но, конечно, он все еще носил необходимые воротник и кольцо. Легкая улыбка коснулась его грифельно-серых глаз. Десять лет назад он был темноволосым с ослепительной улыбкой. Он приходил в приют для мальчиков, чтобы возглавить молитву, а Фрэнсис сидел у окна и наблюдал за маленьким красным спортивным автомобилем отца Чарльза Монтегю, тогда он еще не был архиепископом, думая, что священник должно быть очень важная персона, чтобы иметь такую машину. Он был красив, обаятелен и добр. Фрэнсис хотел быть таким же, как он. Монтегю присел на край стола и сложил руки на коленях. — Я слышал, что ты хорошо устроился. У меня, конечно, не было никаких сомнений. Ты всегда был примерным учеником. — Спасибо. — Но важно отдыхать. Раненые целители часто падают первыми. Фрэнсис сглотнул кислый привкус на языке. Раненый. Он имел в виду недавние события или те, что произошли много лет назад, когда он сам нанес эти раны? — Да, я это сделаю. — Он заставил себя улыбнуться. Монтегю протянул руку и положил руку на плечо Фрэнсиса, слегка сжав его. Фрэнсис вздохнул через нос, борясь с инстинктом стряхнуть ее с себя. — Почему бы тебе не взять выходной в субботу? Пойдем на ужин со мной. Мы оба так заняты, что я сомневаюсь, что у нас будет много времени увидеться в ближайшие несколько недель. — Я... Спасибо, но у меня много дел. — Он указал на ежедневник на своем столе, на множество цветных завитков и нацарапанных дат. — Мне действительно нужно все наверстать... — Это может подождать. Я вынужден настоять. — Он наклонился ближе. — Твое благополучие очень важно, особенно после того, что тебе пришлось пережить. Я лично позабочусь о тебе, Фрэнсис. Он был близко, так близко, что Фрэнсис чувствовал запах кофе в его дыхании и одеколон, который он носил, тот же древесный, насыщенный одеколон, которым он пользовался уже много лет. От этого запаха у него выворачивало желудок. Он преклонил колени перед Монтегю, поцеловал его кольцо и поклялся подчиняться и служить. Когда его посвящали в сан, он также подписал контракт, гарантирующий его молчание, когда дело касалось внутренних дел Церкви. Он не мог ни юридически, ни духовно отказать ему. Тсс, не шуми, это будет наш секрет. Но это был всего лишь ужин. — Спасибо, — сказал Фрэнсис, с трудом выговаривая слова. — Мне бы этого хотелось. — Хороший мальчик. — Монтегю похлопал его по плечу и встал. — Ближе к восьми? Он ушел, не дожидаясь ответа Фрэнсиса. Потому что у Фрэнсиса не было выбора. Он уставился на закрытую дверь кабинета, в его сердце и голове царила странная тишина, как будто они были опустошены. Телефон на его столе затрезвонил. Он моргнул, глядя на него, затем машинально схватил трубку. — Отец Фрэнсис Скотт. Звонивший молчал. Но Фрэнсис слышал его тихое дыхание, похожее на страстный шепот в темной комнате. Его сердце забилось быстрее. Этого не может быть… Он откинулся в кресле, прижимая к себе трубку. Звонивший тоже пошевелился, зашуршала его одежда. Фрэнсис закрыл глаза и почувствовал на своей шее это трепетное дыхание, ощутил мягкое прикосновение его губ. Погуби меня. — Ангел? — спросил он, используя псевдоним. Это казалось более безопасным и более уместным в этот момент. Каким-то образом, несмотря на мили, разделявшие их, Витари знал, что Фрэнсис нуждается в нем. — Здравствуйте, святой отец. Фрэнсис открыл глаза и наклонился вперед. Витари не должен был звонить. Что бы у них ни было, все, что они делали, все это осталось в прошлом. Другая жизнь. Но сердце Фрэнсиса бешено билось, вгоняя горячую кровь в ледяные вены, оттаивая его тело, возвращая к жизни крошечную, поврежденную искру его души. Витари выжил. — Вы примете мою исповедь? — спросил Витари лукавым, насмешливым тоном. Фрэнсис вздохнул, как будто это он изливал душу. — Ты же знаешь, что я это сделаю.

Конец первого тома