Прости меня

Витари Черт, как же больно. Песок и грязь въелись ему в щеку. Кровь стекала по затылку, за ухом и по щеке. Он лежал на груди, ребра горели, как будто он наглотался бензина и поджег его. Ботинок Луки на спине делал только хуже. Вонзаясь каблуком в ушибленную почку. В этой аварии у него внутри что-то сломалось, что-то жизненно важное, что заставило его язык почувствовать привкус крови. Он никуда не собирался уходить. — Выходи сюда, священник! «Фрэнсис. Блять. Беги!» Он хорошо бегает. Он должен убежать. Витари впился ногтями в грязь. Ботинок Луки вонзился ему в ребра, и на секунду Витари не мог ни дышать, ни думать, ни двигаться. Он закашлялся, почувствовав еще больше крови, надеясь, из-за раны во рту, а не от сломанных ребер, торчащих в местах, где их не должно быть. Быстро сюда, или этот убогий умрет! — В пистолете щелкнул затвор. — Я не шучу, Padre! Лука наставил на него пистолет. Конечно, он это сделал... Тьма пульсировала в такт его сердцу. Витари повернул голову, уперся подбородком о траву, и увидел разбитый «Лэнд Крузер», лежащий на боку, колеса которого все еще вращались. Полуприцеп, на котором Лука въехал в них, стоял неподалеку на холостом ходу — старый бензовоз. Это... было нехорошо. — У тебя есть десять секунд, прежде чем я пущу пулю в затылок Энджелу. Девять, восемь, семь... Лука знал, что они приедут на взлетно-посадочную полосу. Их слили? Но Витари не мог думать об этом, он просто хотел сказать Фрэнсису, чтобы тот бежал. Вот он, пролезает через покореженную раму, где было лобовое стекло. На первый взгляд он выглядел нормально, не изранен и без кровоподтёков, как Витари. Это было хорошо. Он сможет убежать. — Беги... — прохрипел Витари. Кровь стекала по его подбородку. Надо было пристегнуть гребаный ремень безопасности. — Заткнись! — Лука снова пнул его в бок. Витари застонал. Он здесь умрет. Он знал это, чувствовал. Но Фрэнсис был в порядке. Фрэнсис должен бежать. — Я выхожу! — Фрэнсис, спотыкаясь, отошел от «Лэнд Крузера», поднял руки и увидел Витари. Его лицо исказилось, как будто он собирался заплакать. Господи, Витари должно быть был совсем в плохом состоянии, раз Фрэнсис почти заплакал. «Не делай этого», подумал Витари. «Не плачь.» Он попытался улыбнуться, чтобы показать Фрэнсису, что все будет хорошо. Он поклялся спасти его. Все, что теперь нужно было сделать Фрэнсису, это бежать. Фрэнсис моргнул, закусил губу. — Отпусти его, а я пойду с тобой. Каблук Луки вонзился еще глубже. — Так надо, дерьмо случается, понимаешь? Мы далеко от Италии. Никто не будет плакать над телом Энджела. Фрэнсис был зол, в его глазах вспыхнула праведная ярость. — Ты не сможешь стать даже наполовину таким человеком, как он. Что он делает? «Нет, Фрэнсис, не дразни его. Просто беги». — Беги! — Витари сплюнул, снова почувствовав вкус крови. Зачем Фрэнсис подходит ближе? Ему нужно было бежать, а не приближаться к Луке. Он, блять, никогда не делал того, что ему говорили. — На половину как он? — Лука рассмеялся. — Энджел — бездомная собака, которую его отец нашел на обочине дороги. Он даже не совсем итальянец. Он дворняга, и он заслуживает смерти как дворняга. — Подожди! Лука, должно быть, направил пистолет на Витари, раз Фрэнсис застыл на месте. Фрэнсис сменил позу, выставив руку вперед, как будто пытался успокоить дикое животное. Лука был диким, это точно. И переубедить его было невозможно. Черт, Витари может здесь умереть, пуля в голову и все. Он так облажался. — Черт возьми, Фрэнсис, — прошептал он. — Что он тебе сделал? — спросил Фрэнсис. — Почему ты его ненавидишь? Если он дворняга, какая разница, что с ним будет? «Что за хуйня Фрэнсис!» Он что, пытается оттянуть время? Зачем? Никто не прийдет. Фрэнсис шагнул вперед, со все еще вытянутой рукой, пытаясь унять безумие Луки. — Что он сделал? — Фыркнул Лука. — Он всегда был фаворитом, всегда был номером один, черт возьми. Я лучше, чем он, но Джанкарло меня не замечает. Все дело в Витари, всегда в гребаном Витари. Витари сделал это, Витари защитил семью, Витари заключил сделку, всегда он! Теперь моя очередь. Я защищал имя Баттальи с тех пор, как научился ходить. Батталья —моя семья, это у меня в крови, даже больше, чем у него! — Лука пнул его в бок, почти развернув. Наставил на него дуло пистолета. Витари думал, что смерть приближается к нему. — Убей меня, — простонал Витари. — Но отпустите Фрэнсиса. Скажи Джанкарло, что священник тоже погиб. Прекрати все это. Лука прищурился. — Священник мой. — Не двигайся! — закричал Фрэнсис. Лука вскинул голову и недоверчиво усмехнулся. — Ты шутишь? Витари выгнулся, задыхаясь от боли, прожигающей дыру в его груди. О... Боже, Фрэнсис направил пистолет на Луку. Он собирался дать себя убить. Лука не был идиотом. Он знал, что священник не станет в него стрелять. — Брось пистолет, Лука! — закричал Фрэнсис. Он даже не знал, как правильно держать пистолет. Он держал его обеими руками, пальцы скользили. — Ты думаешь, что сможешь убить меня, да? — Лука рассмеялся. — Ты сможешь нажать на курок? Служитель Господа? Ты не убийца. — Лука ухмыльнулся. — Прекрати свои игры, Blanco Padre. Опусти пистолет. Фрэнсис шумно дышал. Он целился из пистолета прямо в грудь Луки. Но он не собирался нажимать на курок. Не ради Витари. Его добрая католическая душа была бы обречена на муки вечные. Вечное проклятие. Католики не занимались подобным дерьмом. Фрэнсис помогал людям, он не убивал их. Он отпустил того испанского убийцу на вилле, он потерял все содержимое своего желудка после того, как Витари убил двух продажных испанских копов. Но был еще Фрэнсис, о существовании которого знал Витари, человек огня и страсти, человек, которого он так глубоко в себе похоронил, что мало кто видел его. Этот Фрэнсис был другим. Этот человек пил пиво, швырял кофейные кружки в стены и кончал на лицо Витари. Этот человек был непредсказуем, и именно он находился здесь, глядя в прицел пистолета и держа палец на спусковом крючке. Ох, черт, он собирался выстрелить в Луку. — Фрэнсис, не надо, — выдохнул Витари. Он будет мысленно проклинать себя. Он никогда не оправится от этого. В убийстве нельзя исповедаться. Он собирался выстрелить, и он всегда будет ненавидеть Витари за это. — Фрэнсис, опусти пистолет, — просил Витари. Он подложил руку под себя и приподнял его голову, пытаясь показать, что все будет хорошо. Ему не нужно было этого делать, только не ради Витари. Лука хмыкнул. — Чертов священник не станет в меня стрелять. — Да, это так. Лука снова посмотрел на Фрэнсиса и оскалил зубы. — Я убью твоего дружка прямо сейчас. Ты этого хочешь, святой отец? — Брось. Пистолет. На землю, — сказал Фрэнсис с пугающе спокойным видом. Он опустил одну руку и крепко сжал пистолет в правой руке. Смех Луки оборвался и затих, и в глазах Фрэнсиса Лука увидел правду. «Фрэнсис застрелит его.» Лука отвел пистолет от Витари и прицелился в Фрэнсиса. — У тебя кишка тонка, священник. Черт, Фрэнсис даже не дышал. Он уставился на человека, держащего пистоле наготове, с таким же хладнокровным видом, как и любой убийца, которого знал Витари. — Не надо, не ради меня, пожалуйста... — просил Витари. Он чувствовал вкус крови на губах. — Фрэнсис… Если бы Фрэнсис выстрелит, это погубит его, а Витари не мог этого вынести. Он скорее умрет, чем потащит Фрэнсиса в ад. Холодные слезы коснулись горячих, ссадин на щеках Витари. — Пожалуйста. — Ты попадешь в ад, — сказал Лука. — Тогда увидимся там, — ответил Фрэнсис. И нажал на спусковой крючок. Пистолет дернулся. Лука оступился и потянулся к груди. Но больше всего его должно было волновать выходное отверстие в спине, где пуля пробила сердце через ребра. Лука упал на колени, затем подался вперед и упал лицом в землю. Витари всхлипнул. Нет-нет... Не для него. Не для того мальчишки, которым он был, который плакал в одиночестве в темноте, ожидая, когда раздастся звук засова. Он умирал, и его последним деянием на этой Земле было разрушение самого прекрасного, что он когда-либо знал. Это было не по-настоящему. Этого не могло быть. Он не хотел уходить. Фрэнсис звал его по имени, но он был далеко, где-то во тьме, и это было нормально, потому что это означало, что он был далеко от Витари. Он должен был держаться подальше. Там, вдали от тьмы Витари, он был в большей безопасности. Фрэнсис нажал на курок. Он убил человека. Чтобы спасти Витари. Ему никогда не будет прощения.