Прости меня

Витари Вино ударило Витари в голову, но это было неважно, он был все еще достаточно трезв для того чтобы проследить, за этим маленьким засранцем, Лукой, чтобы он не сделал или не сказал чего-нибудь такого, за что можно было бы получить по морде. С тех пор как старший брат Луки угодил за решетку, маленький Лука Эспозито отчаянно пытался сделать себе имя. Официанты снова и снова подливали вина в бокал Витари, а Сэл смеялся, как обычно, над каким-то идиотом, который подрезал его в пробке в Риме, так что Сэл погнался за ним и пригрозил отрезать ему яйца. Громкий смех и гул семейных разговоров наполняли ночной воздух. Витари расстегнул на груди влажную рубашку. Джанкарло решил перенести пир на террасу, чтобы в полной мере насладиться вечерним бризом. Казалось, он чувствовал себя комфортно во главе стола, погруженный в беседу с отцом Сэла, Антонио — Малышом Тони. Все было так, как и должно было быть. Вот только Витари не мог избавиться от ощущения, что что-то не так. С тех пор как он день назад приземлился на итальянской земле, на задворках его сознания постоянно зудело, и он не мог избавиться от этого ощущения.К этому моменту он уже должен был быть почти пьян, стрелять по консервным банкам или кайфовать с Сэлом. Обычно они заходили в Ле-Кастелла, катались на яхте вдоль побережья, снимали женщин, Витари делала вид, что ему отсасывают, затем они бродили по пляжным барам, где могли, затеять драку. Если ночь не заканчивалась кровавыми разборками, об этом не стоило вспоминать. Но сегодня все было не так. Он был слишком взвинчен, слишком насторожен. — Ты выглядишь подавленным, «frà». — Сэл схватил его за плечо и опустил свою медвежью тушу на стул рядом с Витари. — Этот священник тебя доконал? — Он ухмыльнулся. Его остекленевшие глаза свидетельствовали о том, что он был настолько пьян, насколько и должен был быть Витари. — Не он, а ДеСика. Они все это затеяли, и это меня бесит. — Забудь об этом. Ты вернулся, значит, дело сделано. Выпей еще вина. — Он поднял свой бокал и чокнулся им с бокалом Витари. Отец Сэла, Тони, поймал взгляд Витари и жестом подозвал его к себе. Сэл прокряхтел что-то извиняющееся, и Витари поднялся, а затем неторопливо подошел к нему. Он весь день избегал общения с его отцом, но встреча была неизбежна. — Мы приставим Луку к священнику, — сказал Тони. Витари задержал взгляд старика ровно настолько, чтобы понять, что идея ужасна, а затем опустил подбородок. — Как вам будет угодно. — Лука был рядом, вероятно, подслушивал, думая, что выиграл. Тони взглянул на Джанкарло, затем оба мужчины уставились на Витари, и это было похоже на взгляды двух львов, которые еще не решили, стоит ли ради его убийства слезатьсо своего камня. Они бы не стали убивать Витари. Он был кровью. Нежелательная проблема шлюхи, но как бы то ни было, Джанкарло все еще был его отцом. Впрочем, существовали и более изощренные способы причинить кому-то боль, чем просто убить. — Мы отправляем тебя в Южную Америку, чтобы ты руководил там операциями, — сказал Джанкарло. Он говорил медленно, с серьезным видом, зная, что он – король своего мира, а все остальные – ниже его. Витари сделал то, что у него получалось лучше всего, и опустился на колени. Он взял отца за руку и поцеловал кольцо. — Я подвел вас, и я сожалею об этом. Я все исправлю. Я люблю вас, отец. Вы – все для меня, и я обязан вам жизнью. Я всегда буду служить вам. — Слова лились из него потоком. — И служить Батталье... — Он сделал паузу, чтобы смочить горло. — Умоляю вас, пожалуйста, не отправляйте меня в Южную Америку. Отправка его в Венесуэлу была наказанием. Он был бы вне поля зрения, вне досягаемости. Он предпочел бы, чтобы Джанкарло отрубил его палец, чем отправил его через полмира, в ебучие джунгли. Джанкарло улыбнулся и накрыл ладонь Витари своей. — Хороший мальчик. — Затем его пальцы сомкнулись, сдавив руку Витари. Он задохнулся. Джанкарло схватил его за шею, притянул к себе и с усмешкой сказал: — Подведешь меня снова, как сын шлюхи, и ты не вернешься из Венесуэлы. — Он отпустил его, улыбнулся, а после рассмеялся, и все в этом блядском мире встало на свои места, когда Витари, спотыкаясь, поднялся на ноги, рука горела, лицо стало еще горячее. Придурок Лука — с копной крашеных светлых волос — ухмыльнулся со своего места и поднял средний палец вверх, как гребаный ребенок. Витари поклялся переломать Луке ноги ломом. Позже. Никто не хотел с ним общаться, так как он впал в немилость, он встал из-за стола и поспешил по траве, оставив позади сады этого дома. — Энджел, — окликнул его Сэл, торопясь догнать. — К черту Луку. Он понимает, что до тебя ему далеко, поэтому и ведет себя как мудак. Витари отмахнулся от него, чтобы Сэл не заметил, как его задели слова Джанкарло, как ему было больно, когда его собственный отец называл его тем, кем он сам себя считал. — Я в порядке, возвращайся к столу. — Поехали в город. — Сэл обнял Витари за плечи поковылял за ним. Витари оттолкнул его: — Отвали, Сэл. Сэл снова бросился к нему, схватил Витари и притянул к себе. — Ни в коем случае, я тебе нужен. Выходки Сэла вызвали невольную улыбку. — Тебе нужно протрезветь. Но они были уже на полпути по извилистой дороге в город, и Сэл не собирался уходить, вцепившись в Витари. Да он и не собирался. Он был, пожалуй, единственным настоящим другом Витари. Все остальные хотели сблизиться с ним, потому что он был сыном Джанкарло, думая, что таким образом они поднимутся еще на одну ступеньку лестницы Батталья, не понимая, что Витари находится на самом дне. Он прибыл в город вместе с Сэлом, и после нескольких бесплатных напитков в барах, боль от слов отца утихла. Джанкарло всегда был таким. Его гнев был как удар кнута. Но как только удар был нанесен, гнев исчезал. — Это, твой священник? — спросил Сэл, кивнув в сторону маленького телевизора, работавшего в беззвучном режиме в углу бара. Отец Скотт выглядел великолепно в своей безупречно черной сутане. Она окутала его плечи и спускалась вниз расширялась на бедрах длинными гладкими линиями. Он был таким чертовски уравновешенным и изящным. Никто не знал, что он отсосал у Витари. Кроме пропавшего убийцы. Этот парень должен был умереть. Витари собирался заняться этим. — Да, это он. Бегущая строка внизу экрана гласила: «Всеми любимый священник найден испанской полицией. Архиепископ приветствует отца Скотта».Фрэнсис опустился на колено и поцеловал кольцо архиепископа, точно так же как Витари целовал кольцо на руке своего отца. Может быть, они не так уж и отличались друг от друга, за исключением того, что Фрэнсис был кому-то нужен, а Витари — нет. Архиепископ, бородатый мужчина лет пятидесяти, улыбнулся толпе, положив руку на голову Фрэнсиса, и когда камера развернулась, Витари увидел глаза этого человека. Его желудок свело, и он потянулся к барной стойке. Он знал его. Даже больше, чем знал. Звук засова звенел в его голове, как предупредительный колокол, и перед глазами все поплыло. Он был уже не в душном баре, а в Англии, много лет назад. Сэл пробурчал что-то о том, что скоро вернется, и, спотыкаясь, подошел к паре женщин, активируя обаяние. Он не заметил внезапного эпизода с Витари. Витари прислонился к барной стойке и наблюдал, как архиепископ положил руку между лопаток Фрэнсиса и вывел его из аэропорта. Вспыхивали камеры, репортеры выкрикивали вопросы, как пули, а Фрэнсис даже не вздрогнул. Он улыбался так, словно все было в порядке, но на его лице была та же улыбка, когда Витари наблюдала за ним в его приходе. Она была фальшивой. Отлично. Пусть он страдает. Пусть они все страдают. Претенциозные ублюдки. Теперь отец Скотт стал проблемой Луки. Сэл как раз уговаривал двух женщин присоединиться к ним. Витари вздохнул, глядя в потолок, заставляя свое сердце замедлиться. Паника тоже утихла. Прошлое иногда подкарауливало его, особенно в такие ночи, как эта, когда он ненавидел себя. Но это всегда проходило. Женщины присоединились к ним, и они отправились в следующий бар, затем в следующий, становясь все громче с каждым выпитым бокалом. Никто не посмел их остановить. Этот город принадлежал им. Сэл исчез вместе со своей спутницей, оставив Витари с красивой молодой женщиной, с которой он флиртовал всю ночь. Вероятно, она была наполовину возбуждена, наполовину напугана. Местные женщины знали, что лучше не связываться с мужчинами из Баттальи, поэтому возможно она и та, что ушла с Сэлом, были из какого-то другого города, приехали, чтобы насладиться видом на океан, попробовать бары и мужчин. Он больше не мог откладывать неизбежное и вывел ее из бара, свернув на мощеный переулок. Витари поднял бутылку дорогого пива в одной руке, собираясь сделать глоток, но замешкался, прислонившись к стене, глядя на дорожку, состоящую из слишком большого количества неровных ступеней. Его спутница наклонилась и попыталась просунуть язык между его губ. Он ненавидел этот момент, но это было необходимо. Всегда был шанс, что ее вынудили к этому, или заставят заговорить позже, и ему нужно было сохранять видимость приличия. Он поцеловал ее в ответ, прикладывая к этому небрежные усилия. Затем обхватил ее голову, зарывшись пальцами в ее волосы. В какой-то степени притворяться было легко. Она скользнула вниз по его телу, целуя грудь через расстегнутую рубашку, а он потягивал пиво. Не в обиду ей, но с таким же успехом она могла бы быть пластиковой куклой несмотря на все усилия, что она сделала для его члена. Ему чертовски надоело терпеть неудачи. Он порылся в кармане, открыл бумажник и вытащил оттуда несколько сотен евро. — Вот, возьми. На ее лице отразились недоумение и обида, но также и облегчение. Он не был идиотом, и она тоже. — Мы потрахались, это было здорово, — небрежно сказал он. — Расскажи своим друзьям, что ты трахнула Витари Анджелини. — Теперь ему не придется повторять этот танец еще несколько месяцев. Она вырвала у него из рук банкноты, поправила свою блузку с низкой посадкой и отступила назад, проверяя, можно ли ей уйти, или это какая-то извращенная игра. — Бу! Она вздрогнула, и Витари рассмеялся. Он так и думал. Она не собиралась отсасывать ему, потому что ей так захотелось, все дело было в семье, имени и поступках. — Пошла вон, — прорычал он. Она обругала его и ушла прочь, стуча каблуками. Витари усмехнулся, затем пошатываясь, едва не свалился со ступеньки. Господи, он слишком много выпил, и теперь эта ступенька казалась идеальным местом, чтобы немного отдохнуть. Он сполз по стене вниз, пока переулок вращался, допил остатки пива и швырнул бутылку в дальнюю стену, наблюдая, как она разлетается на тысячи сверкающих осколков. Внутри у него все сжалось, как в тисках. Он подтянул колени и крепко прижал их к груди. Но чувство становилось все хуже, как будто все уродливые части его души погружали его сердце во тьму, и он не мог сделать это лучше, потому что осколки были внутри. Он всхлипнул, потом рассмеялся и запустил руки в волосы. Лязгнул засов. Он отскочил от стены и упал на противоположную сторону переулка. Калитка со скрипом отворилась, и из нее выбежал черный кот. Его хозяин снова закрыл калитку, и засов с грохотом задвинулся на место. Воздух сжал легкие. Он согнулся пополам, схватился за бедра, а потом его тело отвергло все, и его вырвало выпитым за вечер алкоголем. И теперь он ненавидел себя еще больше. Может, ему просто приставить чертов пистолет к виску и оказать семье услугу. Он прижался спиной к стене и посмотрел вверх, на расплывающиеся звезды. Может быть, Фрэнсису следовало застрелить его. Тогда проклятый священник отправился бы в Ад, где уже был Витари.