Прости меня

Фрэнсис Фрэнсису предстояло причинить боль Энджелу. Не убить его — об убийстве не могло быть и речи, — но он мог сбить его с ног, угнать машину и ехать до тех пор, пока в ней не закончится топливо. Раньше он никогда и никому не причинял боль. Однажды, когда ему было восемь лет, он ввязался в драку в доме мальчиков. Но это была вина другого мальчика. Фрэнсис в просто стоял у него на пути. Что еще ему оставалось делать? Если Энджел увезет его в Италию, его, скорее всего, там убьют. Его тело никогда не найдут. Он не слишком много знал о мафии, но был уверен, что они не впускают в свой дом незнакомцев, не показывают им свои в лица, а после не отпускают их на свободу. Поэтому, нападение на Энджела показалось ему единственным способом выжить. За окнами виллы стрекотали сверчки, и ночь была на удивление тихой. Хотелось надеяться, что Энджел спит, и все, что нужно было сделать Фрэнсису, — это найти что-нибудь достаточно тяжелое, чтобы оно выполняло большую часть работы, когда он будет им размахивать. Застегнув рубашку и брюки, он прошелся по вилле в поисках вазы или подставки для ножей, которые он смог бы взять в руки и использовать, но, когда он вошел в гостиную, свет из внешнего бассейна осветил Энджела, собирающегося нырнуть с бортика бассейна в воду. Энджел поднял руки, согнул колени и, как стрела, нырнул под воду. Фрэнсис замер. По крайней мере, Энджел был в шортах. Хотя с таким же успехом он мог бы выбросить и их, поскольку они едва что-либо скрывали, облепив его упругую задницу, словно нарисованные. Фрэнсис отвернулся и потянулся к кухонной стойке, но образ почти обнаженного Энджела, освещенного мерцающим светом, опалил его разум. У Энджела было мускулистое тело, как у спортсмена: худощавое, резкое, мужественное и брутально красивое. Его спина была произведением искусства, и когда он поднимал руки, свет облизывал его мышцы, собираясь в каждом изгибе. Фрэнсис закрыл глаза. Прошло много времени с тех пор, как он видел голого мужчину, по-настоящему, не на картинке. Он избегал любых изображений, настроил свой ноутбук так, чтобы он блокировал весь контент для взрослых, так что у него не было соблазна отправиться на поиски в моменты своего самого трудного искушения — а их было немало. У него все было хорошо, но теперь Бог послал искушение на его пути и осветил его, как сценическое представление. Было ли это испытанием? Если это так, то он уже потерпел неудачу. Ему следовало бы уйти, вернуться в постель и подождать там, пока Энджел не уйдет спать.Но, даже зная, что уйти было абсолютно правильным решением, он поднял взгляд и увидел, как Энджел проплывает вдоль бассейна, ныряет под воду и снова плывет обратно. Похоть – это грех. Секс считался грехом, если его единственной целью было удовольствие.Единственный раз, когда секс считался благочестивым, это секс между мужем и женой когда они стремились зачать ребенка. Поскольку двое мужчин не могли создать жизнь своими похотливыми влечениями, гомосексуальность также считалась грехом. Он уже проходил через это во время учебы, исповедовался в своих нескромных порывах и искал совета у Церкви, но вместо помощи, он боялся, что католические учения могут усложнить дело. Не в последнюю очередь из-за... его прошлого. И причины того, что письмо адвоката лежит нераскрытым на его столе в церкви Святой Марии. Энджел заметил его сквозь стеклянные двери.Он прижался к краю бассейна, и его знойные глаза остановились на Фрэнсисе. Такие люди, как Энджел, осознавали силу своей красоты. Он чувствовал, когда его желают, и то, как он смотрел на Фрэнсиса сквозь влажные ресницы, говорило о том, что ему известна каждая грязная мысль в голове Фрэнсиса. Если когда-либо и существовал человек, сотворенный из греха, то это был Энджел. Он поднял руку и помахал ему, а когда Фрэнсис не пошевелился, рассмеялся, оттолкнулся от края бассейна и проплыл некоторое расстояние, несмотря на небольшую рану, которую Фрэнсис заметил у него на бедре. Фрэнсис не мог спрятаться от этого. Если он вернется в свою комнату, то все это время будет думать только об Энджеле, а в одиночестве, в своей постели, он неизбежно даст волю своим желаниям. Лучше остаться здесь, где он мог бы дождаться, пока Энджел устанет и ляжет спать, а затем оглушить его и покончить со всем этим испытанием. Он распахнул двери и вышел во внутренний дворик. — Присоединишься ко мне? — спросил Энджел. Сердце Фрэнсиса бешено колотилось. — Я не плаваю. — Это похоже на сценарий «Я не пью?» Он сел за стол. Все будет хорошо. Он просто должен через это пройти. — Я не умею плавать. —В школе священников не обучают плаванию? Энджел снова насмехался над ним. Фрэнсис вытащил пиво из ведра со льдом и попытался открыть его о край стола, как это делал Энджел на яхте. Но крышка упорно держалась на месте. Он попытался снова, но безуспешно. И тут, в довершение этого ужаса, Энджел вышел из бассейна и поднялся по ступенькам, словно олицетворение соблазна. Вода каскадом стекала по его великолепному телу и капала на покрытие внутреннего двора. Он подошел ближе, взял пиво из ведерка, открыл крышку о край стола и передал его. Как будто сам Адонис только что открыл бутылку пива для Фрэнсиса. Крошечные шорты совершенно не скрывали его мужское достоинство. Лицо Фрэнсиса вспыхнуло от жара. — Спасибо, — пробормотал он. — Все дело в запястье. — Правая бровь Энджела дернулась, и он криво усмехнулся какому-то намеку, который Фрэнсис пропустил мимо ушей. Фрэнсис взял напиток, наблюдая за тем, как Энджел повернулся и нырнул в бассейн. К счастью, освещение у бассейна было таким мягким, что Энджел, вероятно, не заметил, как покраснело лицо Фрэнсиса. Он мог справиться с этим. Ему просто нужно было сидеть очень тихо за столом, пить пиво и притворяться, что все нормально. Энджел ничего не заподозрит, а позже он заснет, ослабив свою бдительность. Просто Фрэнсису не стоит сейчас думать о том, как узкие шорты обтягивали пах мужчины, когда он приближался, или как они прилипли к его ягодицам, когда он повернулся. Как капли воды блестели на его золотой груди. Или о том, как все его тело двигалось, как симфония мускулов и мужественности. Фрэнсис отпил из бокала, пытаясь смочить пересохшее горло, и успокоить трепещущее сердце. Выпуклость в брюках было не скрыть, но Энджел не мог видеть этого из бассейна. Его эрекция вскоре ослабнет, как только Фрэнсис возьмет себя в руки. Господи, дай мне силы противостоять искушению... — Ты не плаваешь и не пьешь, за исключением некоторых обстоятельств. Как ты развлекаешься, святой отец? Энджел подпер подбородок руками, сложенными на бортике бассейна. Без часов на запястье выделялась тонкая татуировка. Определенно, это была колючая проволока. Это была единственная заметная отметина на его теле, не считая нескольких шрамов и свежего пореза на задней поверхности бедра. Фрэнсиса всегда интересовали татуировки и то, почему люди оставляют на своей коже следы на всю жизнь.Эта колючая проволока, должно быть, имела глубокий смысл. — Я... Я не знаю. Я читал, наверное, — пробормотал он, запинаясь. Когда же закончится это испытание? — Хорошо, что ты читаешь? Триллеры, фэнтези, криминал... Нет, подожди, романтику? — Псалмы. Энджел фыркнул. — Иди на хер, ты точно читаешь что-то еще. Улыбка тронула губы Фрэнсиса. — Я читал немного фэнтези — признался он. — Да? Что это было? Вампиры и оборотни, такое дерьмо? Он выудил из памяти самый известный фэнтезийный сериал, который только мог вспомнить. — Игра престолов. — Да ну на хер, эту концовку, чувак. — Глаза Энджела сверкнули юмором. — Не сериал, а книгу. И концовка еще не написана. — Этот старик никогда не закончит ее писать. — Ты читал книгу? — Нет, я смотрел сериал. — Он провел рукой по волосам, отчего темные пряди встали торчком. — Только не говори мне, что книги лучше— так говорит Сэл. — Так и есть. — Фрэнсис ухмыльнулся и сделал глоток пива. — Кто такой Сэл? — Просто кое-кто... с кем я работаю, — сказал он, и его юмор угас. — Друг. Энджел оттолкнулся от края бассейна и поплыл на спине. Вода плескалась у него на груди, талии, между бедер. Фрэнсис отвел взгляд и попытался унять бешено колотящееся сердце. Энджел намеренно выставлял себя напоказ? Нет, так ведут себя все мужчины. Плавать почти без одежды перед другими мужчинами - это нормально. Только люди с таким умом и желаниями, как у Фрэнсис, извращали приемлемое поведение в обществе. Он старался не любить мужчин. Один из его наставников сказал, что это был выбор, и ему просто нужно было не делать этого. Но для Фрэнсиса это не так работало. Он ничего не выбрал. Он ничего не выбирал. Жизнь тащила его за собой, и большую часть времени он пытался удержаться на плаву, пока тонул. — У тебя есть еще друзья? — спросил Фрэнсис, когда тишина затянулась слишком надолго. — У меня есть семья, — ответил Энджел. — А как насчет... девушек? — спросил Фрэнсис, надеясь, что это прозвучало, не так неловко, как у него в голове. Его лицо вспыхнуло еще сильнее. Это было нелепо. Это был простой, невинный вопрос. — Девушки? — Женщина. Любовница. Спутница. Миссис Энджел? — Фрэнсис глотнул еще пива. Вкус был горьким, но ему нужно было что-то сделать со своими руками, чтобы отвлечь свой разум от тела Энджела. Улыбка Энджела озарила лицо, обнажив все зубы, а в глазах сверкнуло озорство, которое, казалось, указывало на то, что он учуял запах крови и вот-вот наброситься и откусит от сочной жертвы, которую он выбрал. — Ты думаешь, такой, как я, заводит отношения, святой отец? — Я просто... — Ты думаешь, я собираюсь обосноваться за белым забором и наплодить парочку детишек? Он фыркнул и поплыл к главной лестнице, затем выбрался наружу. Энджел был воплощением каждой похотливой мечты, каждой фантазии, каждого запретного желания, которое когда-либо возникало у Фрэнсиса, он шел к нему навстречу, блестящий от влаги, улыбаясь так, словно ему принадлежал весь мир, с глазами, способными растопить ледники. — Я имею в виду, просто, я предположил... — бормотал он, отковыривая пивную этикетку. — Я просто подумал, что это ты, ты... — он, сам не понимал, что говорит. Желание сдавило его грудь так, что у него перехватило дыхание, внизу в паху разлилось тепло, снова наполняя его член, но уже сильнее. Так сильно, что это причиняло боль. Он заерзал в кресле, пытаясь ослабить давление, затем отодвинул часть плотной ткани, но прикосновение к себе вызвало новый всплеск жара по позвоночнику. Энджел, мокрый и скользкий, плюхнулся в кресло напротив и схватил последнее пиво, расплескав воду по столу. — Ни одна женщина, у которой есть хоть капля мозгов, не захочет меня. Я имею в виду, что с ними можно только хорошо потрахаться, но что до остального… какой в этом смысл, понимаешь? Фрэнсис чуть было не спросил, почему он думает, что никто не захочет его, когда он, очевидно, привлекателен. Но слова Энджела не имели ничего общего с влечением, речь шла о том, кем он являлся внутри. Фрэнсис знал это. Он также знал, каким человеком был Энджел. Энджел был прав, ни одна женщина не должна хотеть его. Как и мужчина тоже, если уж на то пошло. Физическая реакция Фрэнсиса не была связана с любовью, преданностью или какими-либо другими отношениями. Его тело решило, что ему нужно удовольствие и желание, которые мог дать ему Энджел. Фрэнсис все еще был мужчиной, даже в служении Богу. Противостоять искушению было нелегко. Борьба с трудностями на его пути, должны были причинять боль. В этом и был смысл. И прямо сейчас это пульсировало. Энджел что-то сказал, но Фрэнсис едва расслышал его, пытаясь сдержаться от того, чтобы не вспыхнуть на месте. — Прости, что ты сказал? — А что насчет тебя? Я имею в виду, я знаю, что ты полон любви к Богу и все такое, но давай, будем откровенны, ты все равно дрочишь, верно? — Он сделал выразительный жест правой рукой и ухмыльнулся. Сердце Фрэнсиса остановилось. — Нет, — солгал он, вспоминая ночь, их первой встречи, когда он не мог прогнать видение Энджела, стоящего на коленях у алтаря, и то, как он представлял, его стоящим на коленях перед Фрэнсисом, его глаза были полны темного желания, когда он втянул член Фрэнсиса между своих губ и сосал его. — Серьезно, — протянул Энджел. — Что, твой член такой святой, что никогда не встает? Похоть, желание, страх, смятение и гнев — все это крутилось в его голове, в его сердце, запутавшись в массе эмоций. Он знал, что дышит слишком тяжело, и скоро Энджел это заметит, но как он мог перестать желать этого ужасного человека в кресле напротив? Он встал и поспешил войти в дом, хотелось идти как можно быстрее, но было темно, и Энджел не видел, на сколько он был возбужден. Он не должен был ничего ему объяснять. Его личные битвы не имели ничего общего с Энджелом; они были личными. Господь, пусть эта ночь закончится. Осталось только найти что-нибудь достаточно твердое, чтобы ударить Энджела по голове. Это решило бы проблему желать мужчину, которого он никогда не сможет заполучить.