Тридцать шесть прекрасных видов

Сдав смену ночному продавцу, Феликс забрал свою сумку из подсобки и вышел из раздражающе яркого торгового зала “Севен-Элевен” в тёплую летнюю тьму, окрашенную пятнами желтоватого света уличных фонарей. После девяти пешеходов стало значительно меньше, однако относительно активный трафик на дорогах не давал тревожному чувству одиночества даже зародиться. Ночной Саппоро в этой части города казался особенно спокойным. Феликс не торопясь шёл домой, а пружинистые подошвы его кроссовок тихо постукивали по бетонному тротуару. Всю неделю Ликс провёл в авральном режиме, пытаясь вовремя выполнять все задания по учёбе и одновременно отрабатывая часы для отгула, который он планировал взять, чтобы завтра поехать с парнями в Фурано и посмотреть на местные цветочные фермы, где в конце июня как раз начинался сезон лаванды. Хёнджин прожужжал им с Чанбином все уши о том, как он мечтал там оказаться, чтобы посидеть на пленере и, как настоящий художник, написать пейзажную миниатюру. Не то, чтобы Ликс планировал несколько часов проторчать возле какого-нибудь цветочного поля, и раз уж на то пошло, он вообще понятия не имел, что на Хоккайдо растёт лаванда, но Хёнджин об этой лаванде рассказывал так вдохновенно, что не согласиться на эту авантюру было невозможно. В конце концов, после долгого периода дождей на острове стало стабильно солнечно. Глупо было бы упустить возможность при такой погоде ещё и насладиться природой. Скрипнув калиткой, Феликс зашёл на территорию общежития, где под безучастным фонарным светом на асфальтовом подносе стояла прянично-бежевая буханка здания. Во всех окнах, кроме его комнаты, горел свет, а значит и все соседи тоже были дома. Когда дверь холла тихо хлопнула за спиной, Ликс замедлился у лестницы, прислушиваясь. Жившие на первом этаже Ира с Полиной о чём-то громко болтали по-русски, один из аспирантов, занимавших комнату в конце коридора, громко смотрел телевизор. Поднявшись наверх, Феликс прислушался снова, но на втором этаже царила тишина. Он улыбнулся сам себе. Ему просто нравилась эта будничная безмятежность. Щелчок замка. Кроссовки остались у ступеньки. Когда Феликс вышел из душа и переоделся в домашнее, часы уже показывали начало одиннадцатого. Они с парнями договорились встать в семь утра, чтобы успеть доехать до Фурано не позже одиннадцати тридцати. Маршрут был построен заранее, да и расписание электричек они нагуглили и сохранили, тем не менее им хотелось иметь какой-то небольшой запас по времени на случай каких-то непредвиденных обстоятельств. Рассуждая о завтрашнем дне, Ликс стоял на кухне и наскоро запихивал в себя курицу карри, которую натушил впрок ещё вчера. В голове выстраивался план действий на остаток вечера: собрать рюкзак, подготовить одежду с перекусом и в идеале лечь спать хотя бы в двенадцать. Доев, Феликс закинул в себя ещё пару кусочков шоколада и запил это банановым соевым молоком, потому что совсем без десерта ужин нельзя было считать удавшимся, и пока он мыл посуду, телефон завибрировал от входящего сообщения. Быстро переставив пиалку с палочками на сушилку и вытерев руки, Ликс разблокировал телефон. В открытом чате с Чанбином он увидел пожелание спокойной ночи, которое пришло, пока он был в душе. Хоть тот уже наверняка спал, Феликс всё же напечатал короткий ответ, приправив его синим сердечком и эмодзи цыплёнка, а потом перешёл к списку чатов, чтобы посмотреть, кто написал только что. Лайн подсветил сообщение от Хёнджина: Хёнджин:Знаю, что поздно, ты уже ложишься спать? Если нет, не мог бы ты ко мне зайти? Мне нужна помощь. Это ненадолго. Феликс нахмурился, а сердце пропустило пару беспокойных ударов. Какой вид помощи нужен Хёнджину в половину одиннадцатого ночи? Волнение, словно клубок медной проволоки, тяжело и нехотя продавило грудь, как вату, и упало куда-то в живот. Хёнджин вышел онлайн, и сердце застучало сильнее – теперь он знает, что Феликс прочитал сообщение. Выдохнув, он ответил: Феликс:Ещё не сплю. Что случилось? Хёнджин стал печатать, и Феликс напрягся. Ещё примерно полторы минуты сосед то набирал текст, то прекращал, пока на экране не появилось новое сообщение: Хёнджин:Я начал красить волосы, но сзади уже ничего не вижу. Помоги мне докраситься, пожалуйста. Это блонд, я не хочу, чтобы завтра на фотографиях у меня была странная голова😭😭😭Я тебя очень прошу! Прости, пожалуйста, что так поздно, я бы не попросил, если бы Бинни-тян уже не спал😭😭😭😭😭😭😭😭😭 Феликс долго выдохнул с облегчением и уже через несколько мгновений оказался на пороге Хёнджина, тихо стуча в его дверь. Ручка как-то ржаво и неподатливо лязгнула, а затем дверь отворилась, но за ней было пусто, словно в фильме ужасов. Ликс с опаской заглянул внутрь, прежде чем войти, и взору его предстало зрелище одновременно достойное восхищения и простой человеческой жалости. Хёнджин решил встретить его, стоя на ступеньке в глубине прихожей, в одних лишь серых трениках и защитных перчатках. И если бы не слезливо отквашенная нижняя губа, ужас в глазах и полный бардак на голове Хёнджина, Феликс, возможно, отпустил бы одну или даже две пошлые шуточки. Ликс зашёл в комнату и скинул тапочки, даже не здороваясь. - Мне очень стыдно, Ликси-тян, прости, пожалуйста, что выдернул так поздно, - затараторил Хёнджин, судорожно открывая дверь в ванную, где всё это время горел свет, - но мне правда нужна помощь! - Всё в порядке, всякое случается, - спокойно промурчал Феликс, следуя за ним, но про себя отмечая, что ему самому в голову бы не пришло экспериментировать с перекраской волос в ночь перед ранним отъездом. Иногда для Ликса мотивы тех или иных решений Хёнджина оставались загадкой, однако осуждать он не спешил, сейчас ему было важно быстро помочь и отправиться обратно к себе доделывать запланированное. Хёнджин встал напротив зеркала и покрутился, чтобы найти непрокрашенный участок, который Феликсу был виден и невооружённым глазом: сложно было проглядеть участок чёрных волос в окружении стремительно рыжеющих мокрых сосулек. Ликс сочувственно вздохнул и тут же поморщился от резкого кислого запаха краски, заполнившего ванную. - Вот, видишь? - спросил Хёнджин, поводив пальцем вокруг головы. - Надо вот здесь прокрасить. Просто сделай так, чтобы это всё было в краске равномерно. Мне неважно, как именно ты будешь это делать. - Хорошо, - кивнул Ликс, - мне принести для тебя стул? - Не, не надо, я сюда сяду, - он указал на бортик ванны, а затем перешагнул его и устроился на нём, выпрямившись. Феликс забрал у соседа защитные перчатки и, взяв с края раковины плоскую чёрную расчёску ещё раз посмотрел на объём работ. Вспомнив, как он помогал младшей сестре красить волосы баллончиком на Хэллоуин, парень отделил вертикальную прядь толщиной примерно в сантиметр, набрал немного краски на кисть и начал распределять её по длине. - Как у тебя смена прошла? - вдруг спросил Хёнджин и как-то натужно прочистил горло. Только сейчас Феликс заметил в его голосе странную хрипоту. - Нормально, - спокойно протянул он, отделяя следующую прядь. - Немного устал, но, думаю, завтра будет весело, так что буду чувствовать себя лучше. - Ты много трудился на этой неделе. - Я старался. У Хённи-куна странный голос. Простудился? - Много мороженого съел, - сосед пустил неловкий смешок, и по его голой спине прокатилась стая мурашек, - но ничего страшного. Я купил лекарства от горла в аптеке. - Хорошо, надеюсь, завтра тебе это не помешает. - Завтра буду бодрячком, - ответил Хёнджин, но вопреки собственным словам закашлялся. - На правду не похоже. - Да всё нормально будет, я крепкий! - Ну, как знаешь… Прядь за прядью Феликс покрыл доверенный ему участок действительно довольно быстро. В миске оставалось ещё немного краски, и её Ликс добавил на те участки, где, по его мнению, было меньше всего продукта. Сняв перчатки, он опустил руки на рельефные плечи и собрал новую волну мурашек кончиками пальцев. - Готово, - сообщил Феликс и несколько раз быстро сжал мышцы, на что Хёнджин, охнув, резко развернулся, чтобы одарить его щенячьим взглядом. - Спасибо большое, Ликси-тян! - Не за что, - напоследок он пару раз провёл рукой по бицепсу Хёнджина и отступил назад, чтобы позволить ему встать. - Я завтра тебя накормлю за свой счёт, - заявил Хёнджин, следуя за Феликсом обратно в прихожую. - Как хочешь, - короткий смешок. Ликс надел тапочки и встал у двери, чтобы взглянуть на хозяина комнаты ещё раз перед тем, как уйти. Щедро намазанные краской волосы всё ещё пребывали в беспорядке, раскосые глаза виновато блестели в полутьме, а тело… Мягкий свет обрисовывал чёткие, как лезвия, контуры. Со своими острыми углами и плавными линиями Хёнджин был словно выточен из камня. “Красиво”, - подумал Феликс про себя, мельком проходясь взглядом от длинной шеи до резинки штанов. Он знал, что Хёнджин когда-то серьёзно занимался плаванием и танцами, и, конечно же, глупо ожидать увидеть под его футболкой что-то иное. Ликс поймал себя на мысли, что хотел бы посмотреть, как Хёнджин танцует, потому что не было ничего более захватывающего, чем наблюдать за движением натренированных мышц под кожей. В сознании промелькнул образ спины Чанбина, непоколебимо ровно подтягивающегося на турнике. Хёнджин вздрогнул и зябко обхватил себя руками. - Надо было тебе одеться, - с заботой констатировал Ликс. - Я не хотел испортить футболку, - прогнусавил Хёнджин, переступая с ноги на ногу, - забыл купить защитную накидку. - Ясно, - Феликс приоткрыл дверь и поклонился, - спокойной ночи. - Спокойной ночи, - сосед улыбнулся уголками своих пухлых губ, отчего его скульптурное лицо вдруг приобрело какую-то мягкость. Ликсу нравилась его улыбка. *** Кое-как разлепив глаза на сигнал будильника, Чанбин по новой привычке перешёл в Лайн, где первым делом увидел сообщение от Феликса, отправленное уже после того, как он лёг спать. Феликс: Хорошо отдохни. Спокойной ночи~~~💙🐣 Отчего-то на пару мгновений Бин перестал дышать и просто пялился на открытый чат, пока пальцы сами собой не набрали ответ с коротким пожеланием доброго утра, которое добрым, к сожалению, было только в первую минуту после пробуждения, пока Хёнджин не написал в общий чат. Хёнджин:Ребята, утро! А есть у кого-то…? Чанбин запнулся на последнем слове. Все три иероглифа были ему знакомы, но всё ещё сонный мозг в нечто осмысленное их никак не складывал. “Тело”, “тепло”, “прибор”. Прибор тепла тела? Градусник? Бин подорвался с постели и, споткнувшись об удлинитель со своими зарядниками, резво поковылял на кухню, где в шкафчике над плитой хранился контейнер с его добавками и лекарствами. Ящик приземлился на рабочую поверхность гарнитура, и Чанбин начал судорожно перебирать содержимое. Он просмотрел аптечку один раз, второй, пальцами залез в щели между упаковками, пока, наконец, не потерял терпение и не высыпал всё на столешницу. Бин выдохнул со стоном. В контейнере были одни витамины, аспирин и пластыри. Градусником даже не пахло. Как вообще он мог уехать из дома без такой нужной вещи? Чанбин:У меня нет градусника. Ты заболел? Хёнджин:Я хочу просто проверить. У меня немного болит горло. Чанбин:Может, не поедем? Мы можем выбрать другой день. Хёнджин:Всё окей, не надо ничего отменять. Мне просто хочется проверить температуру. За развитием диалога Ликс следил, параллельно разбирая собственную аптечку, в которой тоже не оказалось градусника. Он нервно потёр опухшие ото сна глаза, зачесал пятернёй спутанные волосы. Так он и знал. Надо было что-то сделать ещё вчера вечером, ведь у него даже нет ничего серьёзнее леденцов от боли в горле. Феликс вышел из общего чата с парнями, чтобы проверить, когда Ира с Полиной последний раз были в сети. Ну, конечно, онлайн они выходили только ночью. Никто не поднимается в выходной в семь утра, не имея каких-то особых планов на день. Да и вряд ли девочки ответят, если им сейчас написать. Наверняка у них стоял беззвучный. Ликс заглянул в карты – все аптеки открывались с девяти. Просто замечательно. Парень вздохнул, покусал щёку в задумчивости и всё же двинулся в сторону прихожей. Накинув тапочки, он пошаркал вниз. Снаружи ярко светило утреннее солнце. Тёплый свет пробивался сквозь щели вертикальных жалюзи, закрывавших прямоугольные окна холла, отчего по лестнице ползли неказистые змейки теней. Общежитие казалось особенно тихим и безмятежным. Какой неудачный день, чтобы заболеть. Остановившись напротив Ириной двери, Феликс собрался с мыслями и постучал, достаточно долго, чтобы разбудить хозяйку комнаты, но не настолько громко, чтобы потревожить ещё кого-то на первом этаже. Спустя несколько мгновений щёлкнул внутренний замок и в щели появилось заспанное девушки, красные волосы заплетены в две растрёпанные косички. -Утро,- Ликс сразу перешёл на английский, зная, что так будет легче. -Утро,- хмуро ответила Ира с едва-едва заметным русским акцентом и проморгалась, -чего надо? - Там, кажется, Хёнджин простуду словил. Есть градусник температуру проверить? Прости, что так рано, но мы просто уехать собирались, поэтому это типа… форс-мажор. - А который час? Феликс показал Ире экран телефона, на котором яркими белыми цифрами светилось “07:12”, на что соседка пробубнела по-русски что-то, начинающееся с “ёб”, а заканчивающееся на “от”. Значение выражения Ликс спрашивать побоялся. Тем не менее Ира перед его лицом дверь не захлопнула, а рукой поманила внутрь, чтобы сразу скрыться на кухне. Феликс вздрогнул, когда услышал голос Полины, доносящийся из глубины комнаты. Она о чём-то спросила, а Ира ответила ей, упомянув Феликса и Хёнджина. -Привет,- прохрипела Полина, выползая в прихожую. -Привет,- Ликс кивнул, -а я думал, что вы в разных комнатах живёте… -Ага,- девушка поправила перекрутившуюся футболку, и убрала за уши свои короткие волосы, -а спали в одной этой ночью. -Ууууу,- такого рода вещи Феликс понимал лучше, чем математику, отчего ему сразу стало немного стыдно, и он замолк с хитрой улыбкой. -Мы просто спали,- отозвалась Ира, снова появляясь в поле зрения с градусником и какими-то лекарствами. Она спустилась со ступеньки, чтобы босыми ногами залезть в сланцы через палец. -Конечно-конечно,- промурчал Ликс, бросая на Полину прощальный взгляд, пока Ира выталкивала его обратно в коридор. Он решил больше ни о чём не спрашивать соседок, а просто довёл Иру до комнаты Хёнджина. Дверь открылась, и первым делом их взору предстали грязно-серые растрёпанные волосы. Девушка охнула, прижимая лекарства к груди. Вчера на парах она видела его ещё брюнетом. - Доброе утро, - сказал Хёнджин несвоим голосом, настолько низким и хриплым, что у Феликса ненадолго закоротило мозг. Было странно слышать его простуженным. - Утро, - ответила Ира, - Феликс-сан сказал, что тебе градусник нужен. - А? Да, спасибо большое! - Мы войдём? Хёнджин молча запустил их в комнату, где Ира чуть ли не с порога сунула ему градусник в подмышку и велела сесть, чтобы дождаться сигнала. Сосед растерялся, насупился, будто его только что отчитала мама, но послушно приземлился на стул за обеденным столом, где девушка уже по-хозяйски разложила принесённые с собой лекарства: блистер с капсулами, два сашета с каким-то порошком, средство от насморка и спрей для горла. Спустя минуту градусник пропищал, а одновременно с ним лязгнула дверная ручка – Чанбин зашёл в комнату Хёнджина без стука. - Тридцать восемь и два, - объявила Ира, глядя на дисплей. - Это много! - пробурчал Бин, равняясь с Феликсом и немного задевая его плечом, отчего у последнего чуть зашлось сердце. - Это правда много, - подтвердил Ликс, обращаясь к Хёнджину, - наверное, нам лучше никуда не ехать. - Нет, - заупрямился Хёнджин, отквасив губу, - мы же так долго готовились. - Ничего страшного, Фурано от нас не убежит, - возразил Чанбин и для пущей убедительности, с важным видом сложил руки на груди. - О, вы в Фурано собирались? - оживилась Ира, убирая градусник обратно в прозрачный кейс. - Ага… - А мы с Полиной туда планировали на следующей неделе поехать. - Может, реально отложим до следующей недели и поедем впятером? - предложил Феликс. Отрабатывать отгулы две недели подряд, конечно, ему не очень улыбалось, но по сути Хёнджин не был виноват в том, что заболел, так что Ликс не видел ничего плохого в перестройке планов. - Я же собирался порисовать на пленере, я не хочу доставлять неудобства людям, у которых были другие планы! - прохрипел Хёнджин, заметно напрягая голос. Внезапно Чанбин рявкнул что-то на корейском, и друг огрызнулся на него в ответ. Бин молча нахмурился и тяжело вздохнул. - Что такое? - с опаской спросил Феликс. - Езжайте вдвоём без меня, - ответил Хёнджин, разворачиваясь к Ликсу на стуле и заглядывая ему в глаза. - Вы ради меня перестроили график на работе, и я хочу, чтобы вы хорошо провели время и отдохнули. - А ты? - Съезжу потом сам. Я люблю быть один, так что всё окей. Для рисования так даже лучше. - Я присмотрю за ним, - подала голос Ира, положив руки на пояс. Чанбин и Феликс переглянулись, когда электричка сбросила скорость, приближаясь к станции Бибауси – их пункту назначения. Движение безмятежного деревенского пейзажа за окном замедлилось, редкие дома с высокими треугольными крышами больше не пролетали – проплывали мимо по изумрудному морю лесов и диких полей. Пассажиры вокруг оживились на своих местах, ожидая момента, когда уже можно будет снять багаж с полок и выбежать из прохладного вагона в объятия жаркого летнего дня, коими Хоккайдо редко баловал местных. Бин испытывал смешанные чувства. Всё это приключение с Фурано планировалась по инициативе Хёнджина, а теперь главный зачинщик с героической жертвенностью велел ехать без него: “Думай о себе, а не целуй мне жопу!”. Чанбина периодически выбешивало упрямство друга. Хёнджин всегда был человеком импульсивным и ждать умел плохо, а если всё-таки приходилось, то он был горы готов свернуть, чтобы намеченное осуществилось с ним или без него. Выпинывая их из общаги в сторону вокзала, Хёнджин позаботился о том, чтобы они взяли его навороченный фотоаппарат, разобраться в котором им едва помогла инструкция, прочитанная за двухчасовую поездку из Саппоро в Асахикаву, где их ждала пересадка до Биэй. Миссия была простая: снимать видео и фото, пока не кончится место на карте памяти. “Полное погружение, хён! Наснимайте так, чтобы я запах цветов почувствовал,” - прохрипел по-корейски Хёнджин и взял в ладони лицо Чанбина, прекрасно зная, что это приём запрещённый, ломающий волю и дающий стопроцентный результат в виде полного, беспрекословного подчинения. Конечно, они всё ему нафотают, и сувениры купят, и местной еды привезут. Куда деваться? На сетчатке словно выжжена Хёнджинова мягкая улыбка через силу и слегка печальный взгляд. Чанбин зажмурился, а когда открыл глаза, на него смотрел уже Феликс. Поджатые в кроткой улыбке губы. В глазах волнение и какой-то немой вопрос. Электричка остановилась окончательно. На выходе из вагона парни забрали велосипеды, взятые на прокат в Биэй. Пройдя через крошечное здание станции, больше похожее на летнюю беседку с крылечком, они расчехлили их и собрали. Перекинув ногу через низкую раму велосипеда, Чанбин построил маршрут на карте и, закрепив телефон на руле, медленно поехал, чтобы Феликс от него не отставал. Несмотря на то, что на станции вместе с парнями вышло ещё как минимум человек двадцать, по мере продвижения по узким улицам деревни им попадалось всё меньше и меньше прохожих. Кажется, все, кто здесь, жил, днём работали на цветочных полях или обслуживали местные туристические заведения. Обитые салатовым сайдингом отдельностоящие гаражи, снова домишки - какие-то ухоженные, какие-то дышащие на ладан - с треугольными крышами и не вызывающими доверия стеклянными входными дверями, смотрящими прямо на дорогу. Такого ни в Саппоро, ни в Токио было не увидеть, ведь в частном секторе дома обычно прятались за высокими заборами, а если ширина улицы не позволяла такой поставить, то покой жильцов охраняли добротного вида входные группы под сигнализацией. Ряды домов прерывались цветочными и овощными теплицами и полянками, на которых под навесами “отдыхали” небольшие тракторы, напоминавшие о главных занятиях местных. Даже комбини и тот не сетевой, а частный, с потемневшими от времени деревянными витринами, выцветшими рекламными постерами пива “Асахи”, таксофоном у автоматов с напитками и графиком работы с девяти до шести. Скромность деревенского пейзажа в Феликсе не вызывала уныние, а скорее умиротворяла. Начало дня и дорога до Бибауси казались напряжёнными. Он уговаривал себя не начать накручивать снова, но получалось неважно, потому что парни так и не объяснили, что сказали друг другу по-корейски, а Чанбин выглядел мрачнее тучи несмотря на все попытки улыбаться и отпускать шутки. Конечно, любые перепалки между Бином и Хёнджином оставались только между ними, там не было места для Феликсова необоснованного чувства вины, но просто он никак не мог отделаться от ощущения, что временами ходит по тонкому льду. Парни проехали Т-образный перекрёсток, и улица стала заметно шире, справа дорогу обступили деревья, а слева замелькало здание школы, видимо, ещё совсем недавно пережившее ремонт. Впереди под палящим полуденным солнцем чуть ли не светилась широкая, обтянутая белоснежной футболкой спина Чанбина, бодро крутящего педали. Он обернулся, чтобы бросить короткий взгляд через плечо и криво улыбнуться, так тепло, по-своему. Феликса немного отпустило. Их первой остановкой была ферма Канно, ехать оставалось примерно минут пятнадцать вдоль трассы. Сверля взглядом вихрастый затылок и жадно вдыхая бьющие в лицо порывы летнего ветра, Феликс пытался дать определение тому, что происходило конкретно между ним и Чанбином. Персональные пожелания доброго утра и ночи, ставшие традицией совместные пробежки, разбор англоязычных учебных материалов, волшебным образом материализующиеся в рюкзаке сладости, прикосновения невзначай и ещё больше прикосновений, пока Хёнджина нет рядом. Ощущение, что день удался, если Чанбин улыбнулся и подмигнул ему. Зрительный контакт дольше обычного, и щекочущая лёгкость в солнечном сплетении после. Это была не дружеская симпатия? Её ли чувствовал Феликс? А сам Чанбин? За новым поворотом сменился ландшафт. Лесной массив быстро оборвался, и холмистую долину укрыло лоскутным одеялом фермерских угодий: квадратами сырой вспаханной земли, полосами свежезасаженных полей, а дальше - пёстрыми всполохами уже распустившихся цветов. Приблизившись к ферме Канно, Бин и Ликс сбросили скорость, чтобы с дороги заехать сразу на засыпанную мелким желтоватым гравием парковку, где культурно ютилось уже несколько миниатюрных хэтчбеков. Парни примостили велосипеды в дальней части парковки и, заблокировав колёса кодовыми замками, отправились на осмотр достопримечательности. По молчанию и напряжённым плечам Феликс понял, что Чанбину ещё нужно раскачаться, а потому, быстро достав из рюкзака фотоаппарат Хёнджина и повесив его на шею, он нагнал соседа, чтобы сходу пальцами вцепиться в его руки выше локтя. - Бинни-кун, тут так красиво! - промурчал Ликс и несколько раз сжал упругость Чанбинова бицепса. С тех самых пор, как тактильность стала частью их повседневного общения, просто прикосновений начало не хватать. - Да, красиво, - согласился Бин, ненавязчиво погладив ладони Феликса, а затем мягко вырвавшись из его хватки. - Они делают рисунки из цветов, - он указал на квадрат, напоминающий шахматную доску из плотно насаженных растений. - А там, кажется, вообще сердце, - Ликс поравнялся с Чанбином, чтобы указать на поле примерно в ста метрах от них. На смотрящем на дорогу склоне кроваво-красным горело сердце в окружении ещё не до конца распустившейся лаванды. - Надо снять для Хённи-тяна, - спокойно констатировал Бин, кивнув на камеру. Как было велено самим хозяином фотоаппарата, Феликс не жалел карту памяти. Начав с композиций у теплиц, он снимал цветы сверху, с уровня земли, брал вертикальные кадры, горизонтальные, пытался сделать видео, как в тех ТикТок-туториалах про креативную съёмку, но быстро забросил это дело, потому что так и не разобрался с фокусом в режиме видео. Наблюдая за Феликсом какое-то время и подсказывая новые ракурсы, Чанбин поймал себя на совершенно идиотской улыбке. Ликс ползал на корточках перед этими огромными клумбами, бормотал себе что-то под нос и периодически протягивал ему камеру, чтобы показать вышедшие снимки. Его старательность и увлечённость неумолимо что-то подтапливали внутри. Бин снова смотрел на огонь, ему не было больно, но на сей раз отсутствие боли казалось правильным, и это чувство не потревожил даже внезапно всплывший в голове образ Хёнджина. Рука потянулась в карман за телефоном, экран разблокировался лёгким нажатием на сканер отпечатка, Чанбин тапнул по иконке камеры. Тёмная макушка Феликса оказалась прямо в центральном прямоугольнике между направляющими. Большой палец настроил яркость, нажал на белую кнопку. Ликс встрепенулся на предательский звук затвора и поднял на Чанбина вопросительный взгляд. - Меня снимаешь? - Да. Феликс широко улыбнулся, но смотрел мимо камеры прямо в глаза Чанбину, и тот сразу ощутил, как загораются его уши. Сделав ещё пару контрольных фото, Бин убрал телефон. Затем парни отправились к цветочному сердцу на склоне холма, чтобы устроить друг другу фотосессию на его фоне. Попросив одного из посетителей сделать для них последнюю общую фотографию, они опустились на корточки на краю дорожки и подняли руки над головами, чтобы заключить цветочный рисунок в рамку-сердечко. Под аккомпанемент неловкого смеха снимок отправился в общий чат с пожеланием Хёнджину выздоравливать скорее. Напоследок Ликс обежал с камерой остаток открытых для туристов дорожек, а когда спустился с холма к сувенирному магазину, увидел Чанбина на террасе, сосредоточенно что-то записывающим в голосовое на корейском. Около сувенирного собралась пара небольших групп посетителей, в основном состоявших из пенсионеров. Под мелодичный щебет японского женского говора, Феликс заземлился, желая почувствовать себя в моменте. Из помещения тянуло одновременно сладостью печёной картошки со сливочным маслом и свежей горечью лаванды. Из трескучего динамика под навесом террасы лилась ненавязчивая музыка. Дождавшись, когда Бин закончит, Феликс спросил: - Сообщение Хённи-куну? - М? Нет-нет, - Чанбин с улыбкой замотал головой, что-то печатая, - я делаю заметки для своей магистерской. - О, интересно, - при упоминании слово “магистерская” у Феликса неприятно участилось сердцебиение, - а какая у тебя тема? - Я хочу написать про организацию, как его… туристического досуга на природе, - дописав предложение, Бин с щелчком заблокировал телефон и убрал его в карман. Взгляды встретились. - Почему именно такая тема? Любишь природу? - Люблю, но это не единственная причина. Это… Такой туризм сложнее, чем кажется. В условиях города довольно легко организовать развлечения и места, где можно на что-то поглазеть, но когда ты на природе, тебе нужно не просто организовать поток посетителей, на которых можно заработать деньги, нужно думать, как не навредить экологии, как сделать так, чтобы люди уходили из этого места не просто с фотографиями, а с каким-то значимым опытом и желанием об этом рассказать. Так природный объект становится материалом для работы. Вон, например, - Чанбин указал на поле с сердцем, - владельцы фермы используют ландшафт для привлечения туристов. Я поговорил с работником, пока ты фотографировал, и он мне сказал, что из всех местных ферм они единственные, у кого есть рисунки на полях, потому что этот холм видно с дороги. Люди видят что-то интересное и останавливаются у них, даже если не планировали. И каждый год рисунки разные, поэтому к ним часто возвращаются одни и те же туристы, и это помогает обеспечить стабильный поток. Это простые вещи, но очень важные, ферма не смогла бы преуспевать на одной лишь продаже цветов и картошки с кукурузой. Слушая Чанбина, Феликс теребил лямку своего рюкзака. Его серьёзное отношение к собственной специальности неподдельно восхищало, но и одновременно с какой-то издёвкой напоминало о том, что Ликс до сих пор понятия не имел, что ему делать с собственным образованием. Где его применять? Туризм - востребованное направление, это изучение культуры, местности, это бизнес и большие деньги. Как измерять собственный успех, имея лишь навыки японского и багаж знаний об эпохе Эдо? Пять лет обучения служили лишь его увлечению, но не закладывали никакого фундамента для будущего. В глубине души Ликс опять почувствовал себя инфантильным и беспомощным, не способным по-настоящему хорошо устроиться без родителей. - Ликси-кун о чём будет писать? - О, - Феликс сразу стушевался, потупив взгляд, - у меня не так интересно. Репрезентация эдосского художественного наследия в современном графическом дизайне. - Ты шутишь?! - Чанбин пустил смешок, удивлённо округлив глаза. - Это в сто раз интереснее моей темы! - Моя тема не такая полезная, как твоя. - Неправда, - Бин опустил ладонь на Феликсово плечо и ободряюще его потряс, отчего у последнего как-то сладко защемило сердце, - магистерские не учебники, они должны быть полезны не кому-то другому, а нам, потому что они помогают отследить путь изучения какой-то темы. Они нужны, чтобы поразмышлять. - Я не представляю, что мне делать с этими знаниями после универа. В этом вся проблема. - Твои знания можно будет применить в другой сфере, просто надо подумать вне рамок. У Ликси-куна получится, - тёплая ладонь Чанбина переместилась с плеча на волосы, запуская холодящую волну мурашек от затылка до поясницы. Феликс заглянул в глаза напротив и понял, что ему нужно срочно сменить тему, чтобы окончательно не расклеиться. В нос снова ударил густой аромат печёного картофеля, и желудок, не видавший даже нормального завтрака, дал о себе знать. - Зайдём в магазин? Хочу перекусить. Перехватив по бутылке холодной воды из автомата и по большой, начинённой маслом картофелине, парни отправились дальше. Покупку сувениров было решено отложить до финальной, самой большой фермы на маршруте. Чанбин ощутил до странного приятную лёгкость, когда выехал с парковки обратно на обочину трассы. Оглянувшись, он увидел, как его догоняет Феликс, и эта незнакомая лёгкость заполнила всё внутри до самого горла, как мягкая пуховая подушка. День по необъяснимым для Бина причинам проходил хорошо. Без Хёнджина. Вскоре дома пропали из виду совсем, а уходящую вдаль по холмам дорогу объял бугристый низкий лес, словно упирающийся в синие хребты гор на горизонте. Дальше по трассе парней ожидал спуск, и Чанбин стал крутить педали, чтобы в конце концов остановить их, и дать инерции с гравитацией сделать своё дело. Скорость начала расти, а встречный поток воздуха засвистел в ушах. - Уху! - вырвалось у него, когда он достиг середины спуска. - Ухууу! - громко пробасил Феликс за спиной, и уголки губ сами собой полезли вверх. - У тебя есть корейское имя? - спросил Чанбин, когда за ними захлопнулась дверь кабинки колеса обозрения, прилегающего к территории фермы Мияма. Пока в поле зрения попадали только парковка, незамысловатый ландшафт парка и крыши домов, но кассир обещал им вид на лаванду, когда они дойдут до самого верха. - Да, Ёнбок, - нараспев пророкотал Феликс, занятый настройкой камеры. Сжав поручень, Бин внимательно на него посмотрел. Задумчивая складка между бровей, изящный изгиб курносого носа, покусанные пухлые губы. Даже там были веснушки. Чанбин заставил себя выглянуть из окна кабинки. Он толком не мог понять, зачем ему нужно знать корейское имя Феликса, вопрос в голове появился из ниоткуда. - Что оно означает? - “Ён” - это…дракон? - по-английски сказал Ликс, видимо, не помня японского аналога слова. - А “бок” означает “счастье”. -Счастье…- эхом проговорил Чанбин на корейском, смакуя каждый звук, но Ликс, кажется, пропустил это мимо ушей, потому что уже примерялся делать новые фотографии. В голове написанное латиницей “Феликс” потеснилось, уступая место начертанному хангылем “Ёнбоку”. Водянистая тушь впиталась в рыхловатую бумагу для каллиграфии, черты букв стали шире и осязаемее. Это имя имело смысл и очень шло Феликсу. У Чанбина возникло ощущение, будто он прошёл какой-то новый невидимый рубеж. Взгляд опустился вдоль залома от утюга на рукаве Феликсовой футболки и остановился на смуглом предплечьи, покрытом веснушками и полупрозрачным пушком. Он мог бы вытянуть руку и коснуться его кожи, но это имя было под ней, и Чанбин его знал. - Можно я буду звать тебя Ёнбоком? - Конечно, - хмыкнул Ликс, делая очередной снимок. Когда Чанбин выглянул в окошко снова, холмы внизу уже были стянуты тонким дымчатым кружевом лаванды. Потом была почти что полуторачасовая дорога до водопада Сирохигэ и небесно-голубого пруда, где они, кажется, сделали ещё добрые две сотни фотографий. Цвет воды в этой местности был такой насыщенный, что в его реальность было сложно поверить. Поднимаешь взгляд – над головой безоблачное небо, опускаешь – из неба почему-то начинают расти деревья. Феликсу даже казалось, будто он вовсе очутился на другой планете, и в глубине души ему нравилось, что был он там именно с Чанбином. Наслаждался его звонким смехом, мягким говором, делился воспоминаниями о лазурных австралийских бухтах, иногда задавал глупые вопросы, на которые Бин находил неожиданно серьёзные ответы. Чанбин слушал его с интересом, и от этого на душе становилось легко. Его, Феликса, не много, не мало, а в самый раз, и с ним приятно проводить время. Путь до панорамных садов Синкисай, их финальной точки маршрута, был неторопливым, ленивым и витиеватым. Уже порядком устав крутить педали, парни просто медленно ехали вдоль дороги куда-то на северо-запад и уже особо не сверялись с картами. Едут и едут, главное, что в нужную сторону. Вокруг изумрудные холмы, одичавшие рисовые поля, давно уже засыпанные землёй и поросшие дикими цветами, редкие теплицы, чьи-то дома и сладкий пьянящий запах лета. Когда разговоры потеряли своё значение, они начали петь. Сначала вспоминали детские песни на японском, которым обычно учат на первых курсах, потом по очереди горланили что-то то на английском, то на корейском. Феликс позволял Чанбину быть собой, вести себя по-дурацки, не пытаться петь лучше, чем он умел. Вместо того, чтобы смеяться на каждую фальшивую ноту в песне Арианы Гранде, Ёнбок подхватывал мелодию и, если знал строчки, допевал так же бездарно, как и Чанбин. Добрались до Синкисай они уже к закату. Эта ферма действительно оказалась самой большой. Полосатые цветочные квадраты разделяли широкие гравийные дорожки, по которым туда-сюда разъезжали гольфкары с посетителями. В цветах было всё, участки с десятками разных видов упирались в лес далеко на юге, но то ли из-за усталости, то ли из-за перенасыщения впечатлениями пейзаж вдохновлял не так сильно. Парни прошлись по самым большим дорожкам и отфотографировали для Хёнджина поля уже скорее для галочки, чем из искреннего желания. Реальный интерес после нескончаемой череды приключений вызвал разве что загон с альпаками, находящийся у сувенирного магазина. До закрытия проката велосипедов в Биэй оставалось чуть меньше двух часов, поэтому поглазев на животных, Чанбин и Феликс закупились сувенирами для Хёнджина и девочек, а затем отправились обратно до станции Бибауси. Упаковка велосипедов. Холодный вагон. Стремительно темнеющее небо за окном и проносящиеся мимо фонарные столбы. Через полчаса, сдав велосипеды, парни уже медленно брели по одной из главных улиц Биэй, направляясь в последний работающий ресторан в округе. До следующей электрички в Асахикаву ждать оставалось дольше часа, и они поняли, что просто умрут от голода, если не поедят как можно скорее. Заведение располагалось прямо в частном доме, если бы не светящаяся зелёная вывеска “Семейный ресторан Даймару” и не новёхонький автомат с напитками у входа, его бы можно запросто пройти мимо. Зайдя внутрь парни наткнулись на загруженную обувницу. Оглядевшись по сторонам, они поняли, что укрытый татами зал был забит под завязку. Воздух наполняла густая смесь запахов карри и жаренного мяса, одноразовые палочки глухо стучали о керамическую посуду. Посетители громкого говорили, кто-то чёкался бокалами. Парни разулись, и на их счастье на втором этаже оставался свободным один стол, куда их проводила полноватая официантка чуть за тридцать. - Ты как? - спросил Феликс, наливая Чанбину воду в стакан в ожидании заказа. Сосед словно под гипнозом сверлил взглядом пустую дорогу за окном. Стол был низкий, поэтому сидеть приходилось по-турецки, чуть соприкасаясь коленями. - Устал, - Бин пустил тихий смешок, отвлекаясь, и с лёгкой кривоватой улыбкой посмотрел ему в глаза, - но день хороший был. - Да, мне понравилось, - Ликс поставил пластиковый кувшин обратно на поднос с соусами и специями у стены, - жаль, без Хённи-куна, - в этих словах он уже уверен не был. Ему правда нравился Хёнджин, и было досадно, что он так невовремя разболелся, но Ликс к своему стыду осознал, что ни разу по нему не скучал сегодня. С Чанбином было хорошо вот так, вдвоём. - А мне не жаль, - вдруг выдал Бин, наблюдая за тем, как запотевают стенки его стакана, а потом с важным видом добавил: - его вина, что ел одно мороженое. - Ты строг к нему, - Феликс тихо рассмеялся и отпил воды. - Я давно его знаю и вижу его таким, какой он есть. Легкомысленный. Хороший, добрый, но легкомысленный. С ним часто такое бывает. Запланирует что-то, а потом всё срывается, потому что он попал в какую-нибудь беду. Его не исправить, поэтому я перестал его жалеть, хоть и дорожу им. - Вы и правда близки. - Так получилось, - Чанбин пожал плечами и невзначай ступнёй погладил Феликса по колену, вызвав короткий резкий вздох. Они смотрели друг другу в глаза бесконечно долгие несколько секунд. - У Ёнбокки-тяна есть друг, о котором он заботится? - в контексте разговора вопрос прозвучал двояко, а от нового обращения по спине пошли мурашки, но Ликс решил ухватиться за смысл, лежавший на поверхности: - Я стараюсь заботиться обо всех людях, которые мне дороги, но мой лучший друг старше меня на три года, поэтому обычно он был тем, кто за мной приглядывал. - Это тот, который живёт в Токио и учится в консерватории? - Да, он. - Ему с тобой повезло, ты очень ответственный, - улыбка Чанбина стала шире. - Я не всегда таким был. Когда мы учились в школе, я ему много хлопот доставлял. За ужином разговор обрёл новый, более личный виток. Парни рассказывали про своих друзей, с которыми общаются до сих пор, и тех, с кем дружить перестали. Потом, уже после съеденных сетов с кацудоном и рамэном, где-то на втором хайболе они сошлись на том, что оба безумно любят своих сестёр, хоть и редко им дают об этом знать. Алкоголь, пускай и прилично разбавленный газировкой, всё же дал в голову. Видимо, пить после веломарафона по гористой местности было плохой идеей. Логическое мышление сохранялось, но говорить становилось труднее, да и тело уже вело. Добивая бокалы, Чанбин и Феликс наблюдали за тем, как пустеет зал второго этажа. - Простите, - к ним подошла обслуживавшая их официантка, - вынуждена предупредить, что мы закрываемся через сорок пять минут, - она начала забирать на поднос грязную посуду, - пожалуйста, подготовьтесь покинуть помещение. - Подождите, - Чанбин встрепенулся и заглянул за её плечо. Старенькие часы на стене у лестницы показывали половину девятого. - На табличке внизу говорилось, что вы работаете до одиннадцати, а сейчас только восемь тридцать. - Ой, - официантка подобралась, посмотрев в том же направлении, а затем низко поклонилась, - простите, пожалуйста, кажется, в часах села батарейка. Часы внизу показывают правильное время. Можете проверить на своих телефонах. Чувствуя, как всё холодеет внутри, Феликс поднял мобильный и взглянул на время. Официантка была права. - Мы пропустили нашу электричку, кажется, - сказал он Бину и сразу разблокировал телефон, чтобы найти расписание. - Когда следующая? - Через пятнадцать минут. Последняя до Асахикавы. - А последняя до Саппоро отправляется через минуту после нашего прибытия в Асахикаву, - ответил Бин, сверяясь с графиком в своём телефоне. Феликс разом протрезвел. Допивать не стали. Быстро забежав в туалет напоследок, парни расплатились за стойкой внизу и бросились в сторону станции. Помимо них в поезд село ещё буквально три человека, видимо, основной поток пассажиров разошёлся более ранними поездами. Оставшиеся тридцать три минуты пути до Асахикавы прошли нервно, шанс успеть забежать в последний поезд ещё был, но его двери закрылись, как только парни вышли из перехода между платформами. Видимо, бежали недостаточно быстро. -Блядь, - выдохнул Феликс по-английски, сжимая кулаки. Чанбин ругнулся на корейском и безэмоционально посмотрел на Ликса. Они оба были виноваты в опоздании, и разбираться с последствиями им тоже следовало вдвоём. В чат к Хёнджину отправилось предупреждение о том, что вернутся они только завтра утром, а сами парни отправились искать не слишком дорогую гостиницу поблизости. Спустя примерно полчаса поисков и два отказа на ресепшене, они набрели на старенький трёхзвёздочный отель примерно в трёх кварталах от главной станции. За стойкой их встретила сонная круглолицая девушка в чистенькой белой сорочке. - Добро пожаловать в отель “Тэтора”, - она поклонилась, приветствуя их на кэйго, - вы бронировали номер? - Добрый вечер, - Феликс на ходу поклонился, подходя к ресепшену, - нет, мы не бронировали. Мы опоздали на поезд в Саппоро, и нам просто нужно где-то переночевать. Найдётся ли у вас свободная комната на двоих? - С отдельными кроватями, - добавил Чанбин, почему-то краснея. - Пожалуйста, позвольте мне проверить базу данных, - девушка снова поклонилась и отвернулась к компьютеру. Затая дыхание от волнения, Феликс стал разглядывать её бейдж. Фамилию бы он не разобрал, потому что не знал иероглифов, но вот имя было написано хираганой. Рэйка. “Можно я буду звать тебя Ёнбоком?” - промелькнуло в голове, и Ликс поднял взгляд на Чанбина. Тот смотрел на него в упор, отстукивая пальцами по стойке. - Я приношу свои извинения, но, к сожалению, я не могу предложить вам номер с двумя кроватями. Все заняты. -О, боже, - протянул Феликс шёпотом, - а какие номера у вас остались? - У нас остался один одноместный номер в японском стиле, - тихо добавила Рэйка, - он очень маленький, и кроватей нет совсем, однако вы бы могли там комфортно расположиться на двух футонах, если хотите. -Да, конечно, нам подходит, - без раздумий ответил Чанбин, опираясь на стойку локтями. - Мне необходимо зарегистрировать номер на кого-то из вас. Пожалуйста, предоставьте удостоверение личности. Регистрацию и оплату номера Бин взял на себя, а уже через десять минут после завершения формальностей они заселились. Комната оказалась действительно крошечной. Застеленная зелёным татами коробушка с бежевыми стенами едва вмещала в себя два футона, так что между спальными местами свободного пространства почти не оставалось даже после того, как Феликс отключил мини-холодильник, стоявший у окна, и переставил его в угол, куда они скинули рюкзаки. В номере была ванная с миниатюрной раковиной, компактным подвесным унитазом и обычным японским душем, представлявшим из себя смеситель, слив прямо в полу и низкую пластиковую табуретку. Чанбин галантно предложил Феликсу помыться первым. Вся одежда заметно пропотела и запылилась, в такую после душа влезать обратно не хотелось. Благо горничная выдала им чистые халаты, так что в таком можно было хотя бы дойти от ванной до футона, не смущая соседа. Смывая с себя следы долгого дня гостиничным мылом с заурядным ароматом детского крема, Ликс проматывал в голове сегодняшние события начиная с момента пробуждения и пытался понять, что будет происходить между ним и Чанбином дальше. Почему-то казалось, что проведённые вдвоём часы и работа с последствиями их общей неприятности обязательно оставят свой след на их отношениях. Да, они знали друг друга без малого три месяца, но сейчас они будто бы стали больше, чем одногруппниками или соседями по общаге, ведь вне контекста общения втроём у них оказалось довольно много общего. Из ванной Ликс вышел плотно закутанный в халат, держа перед собой аккуратно сложенную одежду. Боксеры с носками он решил постирать вручную, чтобы не надевать утром грязное. Оставив шорты с футболкой в изголовьи, Феликс повесил постиранное на декоративную панель радиатора. - Как помылся, Ёнбокки-тян? - тихо спросил Чанбин, оторвавшись от телефона. Кажется, всё это время он просто сидел на своём застеленном футоне и смотрел Ютуб в ожидании Феликса. - Хорошо, - придерживая полы халата, чтобы не разъехались и не показали лишнего, парень сел перед Бином на колени, ловя на себе заинтересованный взгляд, - ещё я постирал нижнее бельё с носками, - он кивнул на радиатор. - Ты не думаешь, что завтра оно будет мокрым? - Эм, нет. В комнате довольно сухой воздух, всё точно высохнет за ночь, пока мы спим. Я часто стираю вещи вечером. - Окей, и ты… это… будешь спать в халате? - Нет, я его сниму, - без задней мысли ответил Ликс и заметил, как у Чанбина кончики ушей наливаются красным. - Я прикроюсь одеялом. Прости, я не хотел, чтобы тебе было неловко. - Всё в порядке, - Бин закивал, с кряхтением вставая с места, - мы мужчины, и у нас там всё одинаковое. Наверное, я тоже постираю вещи. Хорошая идея. Через пятнадцать минут, когда Чанбин, чистый, пахнущий мылом и зубной пастой, вышел в халате из ванной, Феликс уже лежал, укутавшись в одеяло по самую грудь, занятый оформлением поста в Инстаграме. Ликс украдкой наблюдал за соседом поверх экрана телефона: тот спокойно развесил на радиаторе боксеры с носками, а затем залез под одеяло по пояс и только потом стянул халат. Хоть Феликс уже видел его без футболки, каждый новый раз был как первый, потому что ему никак не удавалось игнорировать собственное волнение. Он считал Чанбина очень красивым. Возможно, не совсем конвенционально привлекательным, но его черты складывались в какую-то уникальную композицию, от которой сложно было оторваться, ведь в ней силу окружала собой мягкость. Кудри и миловидность левой половины лица уравновешивали остроту подбородка и пронзительный взгляд. Тело выглядело мощным, пышущим здоровьем, но при этом рельеф был сглажен, из-под кожи почти не проступали вены, как у многих других спортсменов. Руки сами тянулись к нему прикоснуться. Нажимая “Опубликовать”, Феликс вздохнул. Увлёкся ли он Чанбином, больше, чем следовало? Свет погас, и парни оказались в зыбкой темноте. Из окна лился голубоватый свет ночного города, лицо Бина обрисовывали холодные блики экрана телефона. Он настраивал будильник. Ликс отложил свой мобильный на зарядку, а сам повернулся на бок лицом к соседу. - Спасибо, что провёл этот день со мной, - его низкий голос отскочил от гладких пустых стен с лёгкой щекочущей вибрацией, разогревающей что-то в солнечном сплетении Чанбина. - Не за что благодарить, - ответил он, неуклюже блокируя телефон дрогнувшими пальцами. Смартфон отправился куда-то за спину заряжаться от ближайшей розетки. Бин сглотнул ком в горле, когда, повернувшись к Феликсу, осознал, насколько близко они лежали. Между футонами было от силы сантиметров десять, а нежное лицо Ёнбока, вот оно, прямо перед ним. Пухлые губы чуть приоткрыты. Чанбин на автомате облизал свои. - Мне очень весело с Ёнбоком, - от обращения к Феликсу по одному лишь имени сердце начало бешено колотиться в груди, словно к их обоюдной наготе добавился новый слой интимности. - Мне тоже весело с Бинни, - ответил Ликс в той же манере, и Чанбин сжал спрятанный под подушкой кулак, - и я бы хотел проводить с тобой больше времени, но я не уверен, хочешь ли ты того же… - Я хочу, - правда, абсолютная правда, и Чанбин даже не успел придумать что-то другое. Весь день он не ощущал ничего, кроме свободы от боли скрытого одиночества, словно за все последние годы, что он играл в пустые ворота, кто-то наконец-то подал ему мяч обратно. И вот он здесь, прилетел на зов огня, который его не обжёг. - Я рад, - коротко отозвался Ликс, и его тёплая ладонь робко опустилась на лежавшее с краю футона запястье и осторожно сжала. Чанбин моргнул, а когда открыл глаза, уже нависал над Ёнбоком на локте. Он прикрыл веки снова и ощутил чужие руки на своём лице. Кто-то брал его так недавно, это был запрещённый приём, но Ёнбоку позволительно. Их взгляды встретились совсем близко. Оленьи глаза широко распахнуты, влажно блестят в темноте. Чанбин закрыл глаза опять, и почувствовал вкус веснушек на губах. Почему-то отдавали они мятой гостиничной зубной пасты, чуть заметной алкогольной кислинкой хайбола, лавандовой дымкой и самим солнцем. Чанбин погружался в поцелуй медленно, постепенно перенося свой вес в раскрытые для него объятия. Тёплые ладони соскользнули с лица и мягко прошлись по спине, смыкаясь в крепкий замок под лопатками. Стройное горячее бедро поднялось к талии, прижимая теснее к твёрдой пульсации под одеялом. Куда делось второе? Кожа Бина покрылась колючими мурашками, когда он мимолётом осознал, что остался совсем голым. Тихий хрипловатый стон Ликса, как морская пена, с шуршанием растворился на языке Чанбина. Поцелуй становился глубже. Глубже. Воздуха не хватало, но и Ёнбока тоже стало непростительно мало. Бин потерял момент, когда сквозь одеяло начал нетерпеливо тереться между его ног, а потом и вовсе всем телом ощутил его наготу, прикосновение стоящего члена к низу живота, влагу испаряющейся на коже естественной смазки. Рука обхватывает чужую плоть и ритмично двигается вверх-вниз, пока собственный член ласкают пальцы Ёнбока. Поцелуй остановился, но не прервался. Между ними были взаимное притяжение, вздохи, сдавленные стоны, слюна и, наконец, сперма. С мелкой дрожью кончая в подставленный для него кулак, Чанбин резко выдохнул в раскрытые пухлые губы, и Феликс продолжил его целовать. Медленно, поверхностно, сладко, пока дыхание не восстановилось и не начало клонить в сон. *** - Вы прибыли на станцию Саппоро, - раздался приятный женский голос над головой, - покидая салон, пожалуйста, не забывайте личные вещи. Спасибо, что воспользовались услугами Японских железных дорог. Чанбин и Феликс переглянулись, и в груди у обоих резко стало тесно. Сидеть рядом, как раньше, уже не получалось, не получалось даже спокойно идти по улице, потому что кожа ещё помнила чужой жар, а губы – скользкое прикосновение чужого языка. Стоило парням оказаться плечом к плечу – их коротило, прошибало током, лица покрывались стыдливым румянцем. Казалось, всё до ужаса очевидно, все знают, как ночью их поцелуй перетёк во взаимную дрочку, знают, как, проснувшись утром, они первым делом поцеловались так, словно с минуты на минуту наступит конец света, весь мир заметил, как Чанбин, стоя в толкучке у вагона, носом потёрся о затылок Феликса, все понимали, что они держали руки сцепленными под рюкзаком Чанбина с момента отправления из Асахикавы. Все знали, но не подавали виду, притворялись, что земля не сошла с орбиты. Парни тоже делали вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Спустились в метро, пикнув проездными по турникетам, отписались Хёнджину, что скоро будут дома и привезут ему подарки, не проронив ни слова, доехали до Гакуэн-маэ. Только в тесном проулке между общагой и школьным спортзалом скучающая маска слетела с Чанбина первым. Он резко остановился в самой тёмной части проулка и схватил Феликса за запястье, вызвав испуганный вдох. - Ёнбокки-тян. - Что такое? - Это… мне было очень хорошо. - Да, мне тоже, - Ёнбок судорожно закивал, и Бин увидел, как его крупный кадык нервно дёрнулся под кожей тонкой шеи. Шеи, которую он, наверное, успел поцеловать раз сто только сегодня утром. Ладонь соскользнула с запястья, и Чанбин переплёл с Ликсом пальцы. Их руки были влажными и холодными от волнения. - Хённи-тян ещё думает, что мы с тобой друзья, поэтому… мы можем ему ничего не говорить? Сделаем вид, что ничего не было? - Ты не хочешь, чтобы это повторилось? - на последнем слове голос Феликса слегка дрогнул. - Нет, я… - Бин отрицательно мотнул головой и взял другую руку Ёнбока в свою, - вчера я честно говорил, что хотел бы быть с тобой чаще. Но пусть это будет секретом. Мы скажем Хённи-тяну, когда будет подходящий момент. Ликс проморгался, тяжело вздохнул и потупил взгляд, сжимая руки Чанбина в ответ. - Ладно, - как-то надломленно ответил он. - Хорошо. Пусть он поправится сначала. - Да, пускай. Бин стал на носочки для лучшего обзора и оглянулся по сторонам, прежде чем чмокнуть Феликса в краснеющую щёку и отпустить его руки. - Пойдём домой?