Frog in a well

Глава 45: Кошка и кацуобуси.

      Акари смотрела на Ястреба с недоверием. Она никогда по-настоящему не доверяла этому человеку. Она вообще не доверяла Комиссии Героев и ей не следовало ожидать большего от Ястреба, но иногда он вел себя так бестолково рядом с ней. Настолько, что Акари начала воспринимать его как «плюс один» – того парня, который ошивается рядом только потому, что может, и не представляет какой-либо угрозы, хотя она прекрасно знала, что он с легкостью может избить её до полусмерти. Акари никогда в полной мере не доверяла Ястребу, Мере или даже Комиссии; она не доверяла им, несмотря на все то время, проведённое под их так называемой «заботой» и «доброжелательностью». Она просто не смогла вовремя осознать, насколько большую угрозу они на самом деле представляют.       Так же, как Маги обычно относятся к людям, которые не могут использовать Проклятую Энергию: бесстрастно, почти с высокомерием. Она знает, что Нобара и Мегуми совершили ту же ошибку, но никогда... никогда не задумывалась об этом именно в таком ключе. Она понимала, что с Комиссией что-то не так, но не думала, что всё будет настолько серьёзно. Когда Ястреб сказал, что готов отвезти её туда, где находятся дети – какие бы Нобара и Мегуми ни были сильные, как бы они ни считали, что могут сами о себе позаботиться, в конце концов, они всё равно остаются детьми, – Акари почувствовала, как невидимый груз свалился с её плеч. Но когда она получила сообщение о «активности в портале», этот груз вернулся, прежде чем она успела осознать, что он исчез. Вопросы один за другим начали сыпаться в её голове: портал? Они всё это время знали, где находится портал? Почему они не сказали мне? Конечно, они ей не сказали. Комиссии нужно было что-то, чем можно было бы её шантажировать. Им нужно было всегда быть на шаг впереди, в то время как Акари, при поддержке Комиссии, изо всех сил пыталась справиться с беспорядком, который натворили дети. Все это время Комиссия держала портал прямо здесь, охраняя его и следя за каждым его движением. Акари никогда не была хорошим Магом. Она даже и не Маг вовсе. Однако она всё-таки менеджер и должна была понимать это лучше и направлять детей на верный путь, чтобы они не пострадали и не погибли раньше времени. Акари думала, что помогает им, но по мере того, как Ястреб нёс её к месту, где находился портал, а Мера вёл машину под ними обоими, сопровождая, её охватывает чувство стыда, смущения и предательства. Внезапно, ей становится ужасно тошно. Она хотела возразить и остаться с детьми, думая, что Нобара и Мегуми нуждаются в ней больше, но портал... портал домой, который, по словам Меры, бурлит активностью, был всё это время прямо у них под носом. Значит ли это, что Комиссии было известно и об Итадори тоже? Они всё это время знали, где он находится, но не сказали ей? Знали ли они то, что он всё это время находился с Ши Хассайкай и, возможно, умирал там от голода? Это вполне имело бы смысл: Комиссия не может доверять Акари и другим в вопросе очищения Проклятий после того, как они найдут дорогу домой и Итадори. Но ведь это их работа – изгонять Проклятия и защищать тех, кто не может использовать Проклятую Энергию. Они всё это время знали и молчали? Знал ли обо всем Ястреб? Была ли Акари просто дурой всё это время, плясавшей под дудку Комиссии в угоду им, потому что чувствовала себя «комфортно» рядом с ними? Ястреб всегда ошивался рядом, только чтобы отчитываться перед Комиссией? Сколько еще информации они скрывают? Пальцы Сукуны? Самого Итадори? Как много Ястреб успел им рассказать? Почему Акари вообще думала иначе? Дети были правы, говоря, что этот мир лишь «кажется» другим. А теперь Акари вдруг снова стала обыкновенной пешкой в руках начальства. Пальцы Акари яростно застучали по телефону. Она давно не обновляла его: её своеобразный дневник, в котором она фиксировала события этого мира, как если бы она писала отчёты. Всё было написано кратко и лаконично, чтобы можно было бегло пробежать глазами и сразу понять, что к чему. Ей сразу же пришла эта мысль, как только она впервые попала в этот мир. Она знала, что у неё есть склонность драматизировать события и всегда чрезмерно реагировать, когда дело касалось её брата и детей, которые были намного младше её... настолько чрезмерно, что её кансайский диалект прорывался между делом, и никто в итоге не понимал то, что она мелет. Акари знает, что если за ними придут высшие чины, она едва ли сможет вымолвить хоть слово от облегчения и волнения, поэтому и завела этот так называемый «дневник». И ещё также потому, что знала: писать отчёт потом будет довольно хлопотно. Лучше уж будет начать заранее. — Портал был здесь все это время? — Акари старается, чтобы язвительность в ее словах не была слишком очевидной. Мера, как всегда, игнорирует её, но она чувствует его взгляд, который словно впивается в её затылок. Акари решает последовать примеру Меры и игнорирует его. Также было несложно игнорировать ходячую говорящую птицу, особенно когда перед ней открывается причина, по которой она оказалась здесь, но Акари признается, что даже не помнит, как выглядел портал, когда она впервые прошла через него. Всё, что она помнит, это как что-то потянуло Итадори, Итадори, в свою очередь, Нобару, Нобара – Мегуми, а Акари, целиком полагаясь на инстинкты, спрыгнула с уступа, используя то немногое количество Проклятой Энергии, которым она могла управлять, и как можно быстрее прошла через портал. Она начинает терять терпение. Акари никогда так не злилась на себя и на всех вокруг с тех пор, как бросила свою жизнь янки и чуть не задушила брата из-за его глупой идеи стать Магом. — Чего мы ждем? — Акари прикусила губу. Пусть она и не Маг, но эмоции свои контролировать умеет. — У меня есть дела поважнее. — Я уверен, что есть, — лениво отвечает Мера. — Но мы обнаружили здесь активность, которая в точности совпадает с той, что мы обнаружили, когда ты и твои дети оказались здесь. Акари нахмурилась из-за намеренно расплывчатых слов мужчины. Они не подтверждают, что наблюдали за ним долгое время, и не говорят, что портал появился только что. (Акари чувствует себя полной дурой, настолько, что даже Ястреб, впервые за долгое время, молчит). Она считает каждую секунду, что проходит в этом заброшенном здании, и, по словам Меры, есть очевидные признаки того, что это место кем-то использовалось ранее, судя по оставленной еде, которой было несколько дней, а возможно, и месяцев. Акари знает, что должна была бы радоваться перспективе найти дорогу домой, но всё, о чём она может думать, это то, как Комиссия успела расследовать это здание, не сказав ей ни слова. И даже в какой-то мере было понятно, почему. И теперь она осознаёт, что ничего более не имеет значения; ни её раздражение, ни смущение, ни стыд за то, что она оказалась под властью Комиссии и не восприняла их организацию всерьёз, практически не обращая на неё внимания, потому что, как только из портала выходит фигура – с тёмными волосами, как у каждого Зенина, и с оружием, которым владеет только один человек, которого знает Акари, – её тревоги вмиг растворяются. — Докажи, что ты Нитта Акари. — О, эм, я... я раньше была янки, и у меня есть Кансай-бен, — она пыталась избавиться от своего диалекта, правда, но он вырывается наружу всякий раз, когда она теряет свое самообладание. Акари стыдно признать, но первое, о чем она подумала, увидев Зенин Маки и убедившись, что это действительно студентка второго курса, было желание обнять её. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как она видела других Магов, кроме детей, и, хотя она привязалась к ним больше, чем обычно к тем, с кем работает, прибытие Маки означает только одно: безопасность. И, как она ожидала, с ней приходит не только Нанами-сан, но и Сильнейший Маг этого поколения, а возможно, и всех времён. Акари начинает всхлипывать. Она никогда не думала, что наступит время, когда она заплачет перед своими начальниками и студентом, но оказавшись в другом мире, будучи втянутой в организацию, которой не стоило доверять, поддерживая порядок за двумя детьми, что буквально живут и дышут проблемами, и одновременно искать одного из самых важных людей в Магическом Обществе... согласитесь, хороший повод, чтобы расплакаться. А может быть, ещё и потому, что Годжо-сан забрал её телефон с собой, хотя, если честно, она и не возражает, ведь им эта информация намного нужнее. Однако будет немного стыдно, если они увидят фотографию, где она счастливо улыбается рядом с героем-драконом Рюко, или скриншоты Мегуми и Нобары, которые она сделала в статьях и видеоподборках, чтобы восторженно рассказать другим о том, какие они потрясающие, несмотря на переутомление, которое она из этого извлекала. — ...приоритет: найти первогодок! Радужный спандекс – хорошие ребята! — О чём ты говоришь... Годжо-сан хлопает в ладоши и исчезает вместе с Маки, оставляя Акари с Нанами-саном, с которым она, кажется, никогда толком не разговаривала, кроме как обменивалась приветствиями в коридоре и вела вежливые светские беседы, когда догоняла Иджичи. Удивительно, но Акари так и не довелось поработать с Годжо и Нанами, несмотря на то, что была главой помощников, пусть и получила она эту должность совсем недавно. Она надеется, что Иджичи-сан никогда не умрёт и не уйдёт на пенсию, потому что он был тем человеком, который лучше всех справлялся с такими, как эти двое, особенно с Годжо, которого, как она слышала, было невозможно выносить даже в школьные времена. Нанами протягивает ей салфетку. — Вы успокоились, Нитта-сан? — всегда вежливый, Нанами вызывает у неё странное чувство утешения, несмотря на то, что когда-то Акари чувствовала себя неловко из-за его уважительного обращения ко всем, даже когда она была менеджером низшего ранга. — Д-да, — кивает Акари. — Это будет хлопотно докладывать, — вздыхает сзади знакомый усталый голос Меры. Акари могла бы посочувствовать ему больше, зная, как трудно будет, когда она пойдет к высшему руководству в своем мире и будет объяснять, что «да, я была заперта в другом мире более полугода, и сосуд Сукуны, ну, исчез на большую часть этого времени из-за какого-то злодея и якудзы», но Акари давно потеряла свою симпатию к этому человеку. Он вполне заслужил это. — Ты не против представить нам своего… друга, Нитта-сан? И тот беловолосый парень только что закрыл портал? Акари не думает, что у нее вообще есть выбор. — Мера-сан, это Нанами-сан из нашего мира. А те, кто был до этого, это Годжо-сан и Маки-сан, — она делает вид, что не замечает, как Мера прищуривается, явно ожидая больше информации. — Нанами-сан, это Мера-сан... и Ястреб-сан. Они часть организации, которая... спонсировала нас во время нашего пребывания здесь. И, между прочим, я думаю, что портал все еще открыт. Просто стал намного меньше. — И это как-то связано с вашими уникальными причудами? Нанами слегка склоняет голову, глядя на Акари с недоумением из-за странной формулировки слов. — Да, — Акари так и хочется напугать Комиссию, сказав, что Годжо-сан – сильнейший в их собственной организации, но, в конечном счете, решает этого не делать. — Полагаю, нам нужно обсудить это как следует. — Это еще мягко сказано, — вздыхает Мера. — Вернемся в штаб. Нам нужно многое обсудить и составить подробный отчет. И документы для Межпространственных Пришельцев тоже. Без обид. — Все хорошо. — И вы, Ястреб, разве не должны быть прямо сейчас в Кюсю? Акари держится ближе к Нанами, прежде чем Ястреб успевает приблизиться к ней. К счастью, Нанами-сан остаётся все тем же Нанами-саном, которого она помнит, и, поняв ее молчаливую просьбу, выходит вперед, встав между ней и остальными членами Комиссии. И когда они уже сидят в машине, Нанами наконец-то заговорил: — Этот Ястреб-сан, — начинает мужчина. — Он звучит довольно знакомо. — Он действительно похож, правда ведь?

***

Изуку кажется, что он пережил самый длинный день в своей жизни. С одной стороны, сегодня утром он радовался тренировкам и возможностью улучшить себя и стать намного сильнее, не полагаясь на своих одноклассников в моменты опасности, а с другой... Испытание на мужество. Он чуть ли не смеётся, все ещё находясь под действием обезболивающих, которые он принял несколько часов назад, несмотря на то, что уверял всех в их ненадобности. Название своеобразной игры, «Испытание на мужество», точно отражало происходящее. Он игнорирует внезапное жжение в глазах. Тогда во взгляде Каччана, в котором не было ни презрения, ни насмешки, как обычно, он заметил лишь безмолвную просьбу оставаться на месте. Также, там был Фушигуро, которого, по своей глупости и наивности, он считал непобедимым среди студентов. Конечно, Фушигуро можно было победить. Он был таким же студентом, как и все они, и, точно также, как и все, Фушигуро – это всего лишь Фушигуро. Точно так же, как Кугисаки – это просто Кугисаки. Странно было видеть, как сильные люди оступаются. Это напомнило ему тот день, когда он узнал секрет Всемогущего, когда мускулистое тело, которое он видел только по телевизору и мельком на улице, окружённое толпами людей, выкрикивающих его имя, оказалось лишь оболочкой больного, худого человека, кашляющего кровью. Именно поэтому Изуку почувствовал ужас, когда увидел, как лицо Кугисаки побледнело при виде Ному, если это вообще был Ному. Изуку точно не уверен. Оно было слишком... чудовищным, слишком уродливым, даже по меркам Ному, и без намека на что-либо человеческое, разрушая все вокруг без глаз на "лице". Внутренний страх, который он испытал перед ним, был настолько сильным, что ему тут же захотелось вырвать. Без сомнения, Ному был ужасающим, но, если вдуматься, эта тварь также ощущалась как-то по-другому. Казалось, оно было воплощением самого настоящего страха. Когда Кугисаки закричала ему и остальным одноклассникам, чтобы они оставили её сражаться с Ному, Изуку показалось, словно его сердце вот-вот сейчас упадёт. В тот раз он почувствовал страх сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Как он мог бросить Кугисаки, когда только что видел, как его друга детства и Фушигуро забрали, словно каких-то тряпичных игрушек? Как он мог оставить Кугисаки, когда она была явно обессилена, расстроена и... и ослаблена? Слово «слабая» не подходило ни Кугисаки, ни Фушигуро, особенно первой, которая чем-то напоминала Каччана своей уверенностью, силой и осознанием собственных слабых и сильных сторон, которые она умело использовала. Кугисаки, стоящая на коленях и кричащая, чтобы он её оставил здесь, – это не та Кугисаки, которую знает Изуку. И Кугисаки, плачущая при появлении таинственного человека с белыми волосами, тоже не та Кугисаки, которую он знал. Если честно, ему даже стыдно, что он думает о них не как о людях, равных ему, а как о символах, на которых он должен равняться и которых ему предстоит превзойти. Изуку не знает Кугисаки и Фушигуро. Он видел только одну их сторону, и, мгновением позже, беловолосый мужчина без всякого усилия превратил воплощение страха в груду плоти и костей, тело которого исчезло вместе с пеплом... «Нобара-чан, — Изуку редко слышит это имя, — Ты так соскучилась по своему сенсею?» И Кугисаки явно скучала, потому что она обняла этого человека так крепко, что, казалось, это могло причинить ему боль, а мужчина, в свою очередь, ответил ей взаимностью. В этот момент Изуку почувствовал себя лишним, словно вмешивается в чужой трогательный момент, где ему явно не следует быть. И вскоре этот мужчина вновь сделал что-то невообразимое. Он хлопнул в ладоши, и, прежде чем Изуку успел моргнуть, его покосило куда-то в сторону. Он почувствовал, как его тело на мгновение скрутило, и было ощущение, словно его вывернули наизнанку, а затем он оказался в знакомой комнате, где останавливался последние несколько дней. Он был ошеломлён. — Что? Телепортация. Массовая телепортация без использования каких-либо порталов или прямых прикосновений, как у того человека из Лиги Злодеев или так, как обычно изображают только в мангах. Всего лишь один хлопок, и они здесь. Он не мог не задуматься, как бы закончился недавний бой, если бы этот мужчина был с ними в тот момент. Были бы Фушигуро и Каччан схвачены злодеями? Стал бы Каччан вновь так на него смотреть? Так, как если бы знал, что Изуку обязательно будет рисковать всем, чтобы вернуть его, несмотря на все сломанные кости в его теле и синяки? И что было бы, будь там Всемогущий? Где же он был? Почему Изуку вообще ищет других людей, когда именно он был там и мог сделать намного, намного больше? Не Всемогущий. Не тот беловолосый мужчина. Именно он должен был действовать быстрее, сражаться сильнее, и заметить исчезновение Каччана. Его тогда несли на спине, поэтому у него было вполне больше времени на то, чтобы понять, что именно произошло с Каччаном, и всё же он допустил подобную ужасную ошибку. Он едва может пошевелиться, чтобы вытереть выступившие слезы на глазах от боли по всему телу. Изуку откидывает голову назад, стараясь удержать слёзы. Он быстро моргает. «Тук-тук» Он попытался стереть слёзы как можно быстрее, но тут же застонал от боли. — Во-войдите, — зовет он. Он ожидал увидеть Ииду и остальных, но точно не Кугисаки и странную пару, которые были одеты в некую вариацию формы, которую она и Фушигуро носили в качестве своих геройских костюмов. — Привет, — здоровается Кугисаки. На вид она явно не выглядела до конца оправившейся от полученных травм. По пути в больницу он слышал от Яойорозу, что она и студент из Класса 1-B оставили Кугисаки сражаться с Ному в одиночку, а до этого Кугисаки сражалась вместе с Изуку против Мускула и... пытала его ради получения информации? Изуку не может даже думать об этом прямо сейчас. — Как ты себя чувствуешь? Изуку изобразил неуверенную улыбку. Его бинты соответствовали с её собственными, и всё же как ни взгляни, она идёт как ни в чём не бывало, придвигает стул ближе к его кровати и садится на него. — Всё в порядке, — сказал он, хотя вряд ли можно было так сказать про Каччана и Фушигуро. Его улыбка тут же пропала. Он попытался сохранить спокойствие, учитывая присутствие незнакомых людей. — А что на счёт Кугисаки-сан? — Тоже ничего, — пробормотала девушка, украдкой бросив взгляд на своих спутников. И только сейчас Изуку понял, насколько странно выглядит беловолосый мужчина, которого он видел раньше. Как бы ему ни хотелось поблагодарить его за спасение от того ужасающего Ному, он не мог вымолвить ни слова. Ему кажется, что если он это сделает, то в конце концов начнет без конца расспрашивать об истинной природе его причуды и повязке на глазах. Возможно, это тоже как-то связано с его способностью. Изуку терзают сомнения: перед ним также стоит та самая девушка, и он не может понять, является ли она на самом деле студенткой или профессионалом, так как видел, как она с легкостью поднимала несколько студентов и помогала его одноклассникам и ученикам из Класса 1-В. И, к тому же, её лицо казалось до боли знакомым, но он никак не мог вспомнить, где мог её видеть раньше. — Ах, — Кугисаки откашлялась, кивая в сторону двоих человек, что стояли рядом с ней. — Это Годжо-сен... сан. Годжо-сан. И Маки-сан. Изуку бросил смущённый взгляд на Кугисаки и «Маки-сан». Он почти уверен, что это не её фамилия, а имя. Изуку никогда не называл девушку по имени, тем более кого-то старше себя. Видимо, Кугисаки заметила, как его лицо заливается краской, так как он услышал то, как она громко фыркнула. «Маки-сан» же только добродушно усмехнулась: — Всё нормально. Мне больше нравится, когда меня зовут просто Маки, — настояла она. — Конечно, Ма-Маки-сан, — с трудом выдавил из себя Изуку. Девушки, кажется, больше внимания уделяют таким вещам, чем парни, да? Называть друг друга по имени и все такое. Последний раз, когда он называл девочку по имени, был ещё в начальной школе, а это явно не в счет, ведь тогда все звали друг друга по именам. Именно поэтому прозвище «Каччан» так закрепилось. Вот почему все сделали прозвище из его имени, так как половина из тех, с кем он дружил, вероятно, даже не помнили его фамилии. Он сам-то узнал фамилию Каччана только через несколько лет после того, как они пошли вместе в начальную школу. — И спасибо вам, Годжо-сан, Ма-Маки-сан. Без вас мы... все мы могли бы... ну... Как бы устрашающе и внушительно ни выглядел этот «Годжо-сан», он, на удивление, был самым дружелюбным и жизнерадостным среди всей этой группы. Улыбка расползлась по его лицу, и Изуку почти почувствовал, как от него буквально исходит радость. — Пустяки! — но это точно не было простым пустяком. В тот момент Изуку искренне думал, что этот Ному их уничтожит и убьет к чертям. Изуку не знал, что ещё сказать в данной ситуации. Он посмотрел на Кугисаки в поисках подсказок, но та явно избегала его взгляда. Он нерешительно поднимает глаза, чтобы встретиться взглядом с Годжо, но тут же вспоминает, что тот носит повязку на глазах. — Вы профессионалы? — высокий, довольно привлекательный мужчина, несмотря на повязку, с копной белых волос и молодая девушка с нагинатой наверняка привлекли бы много внимания, но Изуку никогда ранее о них не слышал. — Нет, — ответили все трое одновременно, но в разных тонах. — Тогда...? — Комиссия, — снова ответили они хором. — Оу, — это имело смысл. Изуку всё ещё не знал, что им сказать и о чем он мог их спросить. Он бы спросил, как себя чувствует Кугисаки, но беспокоиться о ней кажется неловким и странным, особенно в присутствии тех, кто, возможно, были её начальниками? Её наставниками? Изуку стоило бы лучше изучить работу Комиссии Героев. Он не знал, что у них есть подобная форма. Все комиссии, которые он когда-либо видел в интернете, носили строгие костюмы, учитывая, что они являются официальными правоохранительными органами. Он нахмурился, осознав одну вещь: правоохранительным органам запрещено использовать причуды, но Годжо-сан использовал их ровно также, как и Маки-сан. Может быть, они из другого подразделения Комиссии Героев? Но единственные, кому законно разрешено использовать причуды в полевых условиях — это прогерои, а они только что сказали, что не являются ими. Он не успевает додумать эту мысль, как в разговор вклинивается Маки: — Кугисаки сказала, что ты недавно контактировал с Итадори. Помнишь ли ты что-нибудь еще? — Итадори...? — что он имеет общего с этим делом... — Ох. В-вы думаете, что он... — Да, — взгляд Кугисаки останавливается на земле. — Ты же уже знаешь, как... Итадори завербовали ещё в средней школе. Есть большая вероятность, что он как-то связан с Лигой Злодеев. Если они сейчас все вместе, то это как убить двух... нет, трёх зайцев одним выстрелом. Изуку теряет то немногое веселье, что было в нем; Кугисаки и Фушигуро хотели стать героями только ради своего друга, того самого друга, который был прямо перед ним. «Все ради этого парня», – сказал тогда Фушигуро. И вот теперь Кугисаки осталась одна. Вторая половина ее «Дуэта» исчезла прямо также, как исчез их тот друг. — Я рассказал вам все, что знаю, — признается он, искреннее пытаясь им помочь. — Простите. Если бы я только... — Это не твоя вина, — перебила его Кугисаки. — Я знаю, что сказала тогда тебе, и я… я тогда не могла мыслить здраво. Ты не мог знать все наверняка. В тот момент ты сказал, что он выглядел подозрительно. Что именно ты имел в виду? — Он был... его руки были все в крови, — признается Изуку. Ему хотелось задать больше вопросов, хоть в чем-то им помочь, но собрать все мысли в кучу все же в не удалось. Почему друг детства Кугисаки и Фушигуро с головы до ног был весь в крови? Они сказали, что его завербовала злодейская организация, значит ли это, что он причинял людям боль? Там было так много крови. — Ты думаешь, это была его кровь? — спрашивает Маки. — Нет, — Изуку напрягает память, но все выводы, к которым он приходит, заставляют его чувствовать себя неуютно. — Он стоял, и не выглядел раненым. Просто весь в крови. Изуку не слышит ничего, кроме своего ровного сердцебиения и яростно стучащей по земле ноги Кугисаки. Он едва не подскочил на месте, когда Годжо внезапно заговорил: — Наверное, это из-за его отличной регенерации! Он быстро исцеляется, не переживай ты так! — ох. Изуку вмиг расслабляется. Ему становится стыдно за то, что он практически признался, что почувствовал невероятное облегчение, узнав, что Итадори, скорее всего, никого не ранил и что большая часть крови была его собственной. Но это, вероятно, всё равно было довольно больно, даже несмотря на его быструю регенерацию. — Ну, тогда я пойду вперёд! Нанамин, должно быть, уже та-а-ак скучает по мне, так что... присмотри пока за младшими, хорошо, Маки? — Что? Ты уже уходишь... Годжо открывает дверь, и в этот момент знакомые лица начинают один за другим вваливаться в комнату. Изуку моргает. — Ребята? — Видишь? У тебя есть компания, — весело произносит Годжо, переступая через кучу одноклассников Изуку, которые явно старались не шевелиться, чтобы не быть затоптанными. — Присмотри пока за ними, Маки! — Ты не можешь оставить меня с этими... — начинает Маки, но слова обрываются, когда Годжо исчезает в коридоре. Она тяжело вздыхает и бросает на остальных бесстрастный, но несколько приветливый взгляд. — ...детьми. Изуку наблюдает, как его одноклассники — Тодороки, Шоджи, Киришима, Иида, — входят в его палату. Через считанные секунды белая, ранее пустая комната становится довольно тесной. Но Изуку не жалуется, обнаружив, что на самом деле почти нежно улыбается их прибытию и их ужасной попытке подслушать недавний разговор. — Как все? — спрашивает он, замечая, как Киришима украдкой посматривает на Маки. — Джиро и Хагакуре до сих пор не пришли в сознание после воздействия того газа. Яойорозу получила серьёзную травму головы, поэтому она тоже была госпитализирована. Говорят, она недавно пришла в сознание. Тодороки только что улизнул из своей палаты, хотя он восстанавливается после нескольких сломанных ребер... — парень слегка вздрогнул от упоминания своего имени. — Остальные планируют прийти навестить тебя завтра, но… — Иида кидает предупреждающий взгляд на Кугисаки, которая, как и Изуку, до сих пор была в больничной одежде. — Нас все еще четырнадцать человек, плюс-минус. Тодороки неожиданно разрушает кажущуюся положительной атмосферу: — Ну, Бакуго и Фушигуро всё же забрали. — Всемогущий говорил, — дрожащим голосом вздыхает Изуку. — что нельзя спасти тех, до кого не дотягиваются руки... — и посмотрите на него сейчас: руки забинтованы почти во всю их длину. — Именно поэтому ты должен спасти только тех, кто в пределах твоей досягаемости. Но я был там, в тот момент. Я должен был спасти его... спасти их обоих. Моя причуда, вся суть моей причуды... — причуда, которая изначально ему не принадлежала, причуда, за которую он бился до изнеможения, оказалась в тот момент такой бесполезной. Он использовал буквально все свои силы, но Мускул всё равно поднялся после его сильнейших ударов, а Каччан и Фушигуро были похищены. — Всё случилось именно так, как и сказал Айзава-сенсей. Моё тело… оно не могло двигаться. Кугисаки фыркает: — Ты действительно знаешь, куда бить, — бурчит она. — Тогда на этот раз давай спасем их. — А? Маки прислонилась к дверному косяку. Изуку не уверен: неужели они действительно собираются говорить о спасении Каччана и Фушигуро, когда по закону не имеют права делать это в присутствии человека, который буквально работает в правоохранительных органах? Остальные, похоже, даже не задумываются об этом, как и Кугисаки, которая была полностью поглощена разговором с Киришимой. — На самом деле, когда я шёл навестить тебя, по дороге я заметил, как Тодороки ускользнул из своей палаты, и вместе мы случайно подслушали разговор Всемогущего, полиции и Яойорозу. Она объединилась с тем парнем из Класса 1-В Авасэ, успешно установив передатчик на одном из злодеев, прежде чем Кугисаки отвлекла его. Она дала Всемогущему и полиции штуку, которая могла, типа, отслеживать сигнал от передатчика. Тогда мы и позвали остальных. Иида был единственным, кто смог прийти. Остальные сказали, что заскочат утром. Иида вздохнул: — Иначе говоря, этот передатчик... ты имеешь в виду, что Яойорозу может сделать ещё один? — поняв молчаливый ответ Киришимы, Иида краснеет от злости. — Всё именно так, как сказал Всемогущий! Это дело нужно доверить профессионалам! Это не та ситуация, в которую должны вмешиваться студенты вроде нас, идиот! И ты серьёзно обсуждаешь это прямо перед кем-то, кто работает в Комиссии Героев и в правоохранительных органах? — он теряет всю свою чрезмерно уважительную манеру поведения, агрессивно указывая на Маки, которая выглядела слегка удивлённой, что её упомянули. Киришима не обращает на это внимания: — Черт возьми! Я уже знаю это! Но... я все равно ничего не мог сделать тогда! Услышав, что наши друзья стали мишенью, и то, как они непринужденно признались, что их целью были Бакуго и «лучшие ученики»... я не смог ничего предпринять! Я ничего даже не сделал! И... и как я заметил... многие из нас чувствуют себя ужасно из-за этого. Из-за того, что произошло... я никогда не видел, чтобы половина из нас выглядела настолько плохо, а ведь мы уже прошли через многое для первокурсников! Если я не сделаю что-то сейчас, то позже не смогу назвать себя героем или мужчиной! — восклицает он. — Иида прав! Все вокруг правы! Но всё равно... послушай, Мидория... Он поворачивается к Изуку, и его лицо было решительно так, как никогда прежде. — Твои руки всё ещё могут до них дотянуться! Кугисаки вздыхает, устало прислоняясь к спинке стула. — Ты же знаешь, что он едва может пошевелить пальцем? Щёки Киришимы заливаются румянцем: — Т-ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! — Я просто издеваюсь над тобой. — А, да, — смущенно моргает Киришима. — Шутка. Кашель прерывает их беседу. Группа замирает, словно только сейчас осознав, что Маки-сан, как и сказал Иида немногим ранее, представитель Комиссии Героев - одной из самых спорных правоохранительных структур. — Зенин-сан! — Киришима выпрямляет спину. Маки скрещивает руки. — Кугисаки? На пару слов, — Кугисаки не раздумывая встаёт и следует за Маки в коридор. Киришима начал нервно потеть, сидя на кровати, и Изуку становится ясно, что все думают об одном и том же. И только Тодороки осмеливается прислониться к двери, чтобы подслушать их диалог. Иида начинает шипеть, пытаясь остановить его, но Киришима зажимает ему рот рукой, приглушая лишние звуки. Изуку, не в силах подняться со своего места, с грустью и стыдом смотрел на дверь. Шоджи останавливается на полпути к двери, и оглядывается на Изуку: — Хочешь...? — Что... ты же ранен...! — У меня есть моя причуда, Мидория. — Но... И вот так Мидория оказывается на спине Шоджи, как бы это смущающе для него ни звучало. Он прижимает ухо к двери, стараясь услышать разговор по ту сторону, пока Шоджи с помощью своей причуды делает это без каких-либо усилий. — ...розу может сделать что угодно. Она сможет создать устройство для отслеживания за считанные минуты. Она согласится, я в этом уверена, — звучит голос Кугисаки, и Киришима бросает многозначный взгляд на Ииду, в котором так и читалось «я же говорил». — Создать? — переспрашивает Маки. — Она может сделать его вручную? Или это как у Маи? — Что-то вроде такого, но на порядок мощнее. Понадобится ли он сенсею? Почему он вообще решил уйти в этот раз? — Как будто Сатору это нужно. Зная его, ему это никак не сдалось. — Тогда куда он пошел? Не может же он просто взять и уйти. — Может, — и, как будто вздыхая под грузом чего-то тяжелого, Маки добавляет более мрачным тоном: — Разумеется, он пошёл навещать ваших новых учителей. Слышится удивлённый кашель Кугисаки. — Что? — Да, думаю, он всего лишь немного ревнует.