Жестокая, кровавая месть

      Стайлз стиснул зубы от боли и горя и продолжил бежать — бежать от звуков выкрикиваемых приказов, беспорядочной стрельбы, топота армейских ботинок по земле и звона цепей и ключей. Лидия бежала рядом с ним с оружием в руке и слезами на лице, сохраняя спуск чистым. Не то чтобы это спасало Стайлза от ударов по лицу каждой грёбаной веткой в ​​лесу. Лучше уж встретить сумасшедшего оборотня в любой день, что угодно, только не бегать по лесу ночью.       — Где она? — Выдохнул Стайлз, морщась и впиваясь пальцами в грудь, чтобы отвлечься от ужасной, жгучей боли. Ёбанные охотники. Не могут попасть из ебаного пистолета. Они не могли просто выстрелить ему в голову и прикончить его там, вместо того, чтобы заставлять его хромать по тёмному полуночному лесу с одной пулей в бедре и другой в боку. Это было бы добрее, думает он. Лидия сказала, что это лучше альтернативы, но Стайлз забыл ответить ей, что у него в животе чертова пуля, а больницы поблизости нет. Он все равно умрёт. Просто медленнее. И ему придется дольше скорбеть. Пока он истекает кровью, а его органы отказывают, у него все равно будет время поплакать.       Но, как-то, все это не было проблемой в этот момент. Были более важные вещи, чем просто умереть.       — Здесь, наверху, — сказала Лидия. — Сразу за углом. Там хижина… она сказала, что будет там.       — Хижина?! — Застонал Стайлз, когда его нога почти отказала, но он снова побежал и продолжил двигаться. — Хижина?! У нас на хвосте дюжина гребаных охотников с ружьями, а мы собираемся запереться в хижине?!       Лидия бросила на него злобный взгляд. — Не я ведь выбирала хижину, правда?! — Лидия фыркнула и побежала вперед, и, когда они пролезли через внезапную стену из густого кустарника, то вышли на небольшую поляну, где действительно была хижина. Крошечная деревянная хижина ручной работы с мхом, покрывающим деревянную крышу, и камнями, забитыми в стены, чтобы заполнить дыры, которые оставила гниющая древесина. Мягкий оранжевый свет исходил изнутри, просвечивая сквозь все трещины в стенах, крыше и двери. Это было, возможно, самое жалкое подобие «убежища», которое Стайлз когда-либо видел.       — Оливия! — Крикнула Лидия, когда они приблизились к несчастному месту.       — Войдите, — раздался изнутри тихий, равнодушный женский голос, в котором совершенно не чувствовалось ни тревоги, ни страха из-за дюжины охотников, приближающихся к цели, судя по голосу, кричавшему остальным: Я услышал их! Они здесь!       Лидия рывком распахнула кривую деревянную дверь, и Стайлз, честно говоря, был больше удивлен тем, что эта чертова штуковина осталась на своих ржавых петлях, чем тем, что увидел безупречный, красивый и, несомненно, просторный интерьер внутри крошечной, ветхой хижины.       Они вдвоем протиснулись в странную хижину, и Стайлз захлопнул за собой дверь. Как только он это сделал, раздался отчетливый щелчок, и, выглянув в маленькое, старое, треснувшее окно, Стайлз наблюдал, как небольшая поляна вокруг них растворилась, уступив место деревьям и кустарнику, превратившись обратно в гущу леса как раз вовремя, чтобы около дюжины охотников пробежали мимо, не обращая внимания на какие-либо строения.       О, чувак, Стайлз никогда не любил магию больше.       Стайлз повернулся, наконец, позволив себе расслабиться, и, тяжело вздохнув, тут же рухнул.       Не было никого, кто мог бы его поймать.       Питер нашёл бы его.       Если бы он не получил пулю в голову, как гребаный идиот.       Стайлз почувствовал, как слезы пытаются обжечь его глаза, когда он поднялся с пола, чтобы прислониться к стене слабыми, трясущимися конечностями. Он оттолкнул прочь воспоминание о самом замечательном человеке, которого он когда-либо знал, тяжело рухнувшем на землю всего пять часов назад. Лидия помогла ему подняться, пока он старался не опуститься на колени и не сдаться.       Ему просто нужно было продолжать. На кону были вещи поважнее любви.       Хотя в глубине души он был полностью не согласен с этим утверждением и не хотел ничего, кроме как выть, кричать и жестоко, кроваво отомстить.       — Вы, должно быть, те двое из стаи Хейл, — сказала женщина, высокая, великолепная женщина с длинными темно-каштановыми волосами и ярко-зелеными глазами. Она выглядела идеально и совершенно поразительно, хотя на ней не было макияжа, и, возможно, именно поэтому она казалась совершенно неземной. Или, возможно, это было потому, что она излучала магию, как тепло исходит от пламени. Ее звали Оливия Мун, и она была настоящей ведьмой, единственной оставшейся.       Что-то вроде истинного Альфы, только гораздо круче, потому что она может убить целую армию одним щелчком пальцев. Но удачи вам в том, чтобы убедить ее сделать это с охотниками. Она никогда не отнимет жизнь. По ее словам, она строго добрая.       Если, конечно, дело не доходит до конца света.       — Да, я Лидия, а это Стайлз, — сказала Лидия, шагнув вперед и протянув ладонь. Оливия поставила свой чай и улыбнулась, протянув руку, чтобы взять кисть Лидии в свою, и поцеловала тыльную сторону ее ладони.       — Для меня большая честь познакомиться с вами обоими, — сказала Оливия, нежно коснувшись лица Лидии, прежде чем направиться к Стайлзу. Лидия растерянно моргнула, и Стайлз немного испугался, что с ним обойдутся так же, однако, когда она подошла к нему, она только оглядела его, склонила голову набок и опустила голову в уважительном кивке, пробормотав, — Дорогой мальчик волков, мне так жаль о твоей утрате.       Стайлз побледнел и не смог ответить. Она отвернулась.       — Это честь для нас, — сказала Лидия, убирая пистолет в кобуру. — Мисс Мун, пора.       Оливия повернулась к ней. — Я знаю. Альфы и Омега мертвы. — Стайлз крепко зажмурился, морщась, желая отогнать образы сбитого Дерека, дюжины стрел, летящих в грудь и живот Скотта, и Питера, застреленного прямо рядом с ним. Один за другим, каждый раз, когда Стайлз думал, что они убежали, одного из них у него отнимали. — Скоро к ним присоединятся Беты в посмертии, — продолжила Оливия болезненно тихим голосом. Она посмотрела вдаль. — Женщина огня захватила человека со значком.       Глаза Стайлза расширились, он перестал дышать. Наконец, потекли слезы. У Кейт был его отец. Он не может поверить, что охотники каким-то образом убедили некроманта вернуть ее к жизни. Хотя, может быть, он наверное мог бы в это поверить — они так хороши в пытках, пока не получат желаемое.       — И скоро история Бикон-Хиллз закончится, — продолжила она, спокойно возвращаясь к своему чаю, чтобы сделать большой глоток. — Женщина огня не должна была вернуться. Все время изменилось. Стая неудачников больше не сможет сдерживать секреты сверхъестественного. Через два года опасные знания будут разглашены, и всему миру откроют глаза на истину, к которой он не будет готов. Войны с невообразимыми жертвами приведут к тому, что мир станет непригодным для жизни, уничтоженным страхом и ненавистью людей и их могущественным оружием, а также гневом и возмездием других существ и их могущественных сил.       — Почему мы просто не можем убить охотников? — Спросила Лидия. — Тогда секрет останется в безопасности.       — События уже изменились. — Она перевела взгляд с одного на другого, затем нетерпеливо подошла к Лидии и протянула ей чашку. — Пей, дорогая.       — Не смей, — рявкнул Стайлз. Несмотря на союз, который они построили за эти годы с их местной всемогущей пророческой ведьмой, он научился не принимать ни жидких, ни твердых веществ, ни порошка, ни дыма от кого-либо сверхъестественного, независимо от характера их соглашения.       Оливия посмотрела с мягкой улыбкой, забирая чашку у Лидии. — Надо сделать так, чтобы временная линия изменилась. — Она подошла к Стайлзу. — Надо вернуться в прошлое. — Она протянула ему чашку. — Один должен умереть, чтобы этот мир разрушился, а другие жили.       Стайлз нахмурился, пытаясь расшифровать, что за гребаную загадочную чушь она несет. Он взглянул на дымящуюся чашку темно-коричневой жидкости. Оливия проследила за его взглядом.       — Это ромашка, дорогой, — сказала она с ухмылкой. — Это нелегкое решение, когда у тебя напряжен желудок.       — Я сделаю это, — сказал Стайлз. — Что бы это ни было, я сделаю это.       Она склонила голову набок. — Ты умрешь, а остальные будут жить?       — Да.       — Стайлз! — Возразила Лидия.       — Он мертв, Лидс! — Рявкнул на нее Стайлз. Слезы все еще текли по его лицу. Теперь их было не остановить. — Они все мертвы. Дерек, Эрика, Скотт, Айзек... Питер... Скоро даже мой отец. Они все мертвы.       — Тебе не нужно умирать тоже!       — Я уже умираю! — Он поднял руку от живота, показывая ей кровь. Чувствуя холодный пот, который он пытался игнорировать. — Кроме того. Если это моя жизнь за все их… — Он посмотрел на Оливию. — Это совсем не трудное решение. Я сделаю это.       — Иди сюда, — сказала она, протягивая руку, чтобы прикоснуться, но в последнюю секунду отстраняясь. — Иди сюда.       — Стайлз, — возразила Лидия, но он проигнорировал ее. Оливия повела их через внутреннее помещение, по небольшому коридору, и он последовал за ней. — Это должна быть я. Мы же договорились, что это буду я. Я единственная, кто имеет связь с загробной жизнью.       — Не совсем так, — предположила Оливия. — Вернее, это никогда не была ты, милая Банши. — Она посмотрела на Стайлза. —Ты несешь в себе ауру Пустоты. Неси ее так, словно она часть тебя.       Стайлз рассердился. — Был дух...       — Не Ногицунэ, нет. — Он побледнел, когда понял, насколько много знаний на самом деле имела эта женщина. — Это о путешествиях, которые тебе еще предстоит совершить. — Она постучала по виску и подмигнула. — Время никогда не было для меня таким линейным. И для тебя, похоже, тоже.       Вздохнув и покачав головой, Стайлз смирился с тем, что не сможет понять всего, что говорит Оливия Мун, как и Дитон — загадочный придурок, — и просто последовал за ней, когда она повела их в маленькую спальню.       Она указала на кровать и обошла ее, чтобы открыть старый кедровый сундук. — Тебе предстоит бороться с течением времени, зубами и ногтями, так сказать. — Стайлз сел на кровать, и она протянула ему маленький фиолетовый кристалл, размером и мягкой, гладкой формой как галька. Он был блестящим, красочным и совершенно непримечательным. Затем она протянула ему одно красновато-золотое перо и посмотрела ему в глаза с напряженным выражением, которое он не мог расшифровать, но которое все еще вызывало у него озноб. — Тебе захочется за что-то держаться. — Затем она протянула руку и положила пальцы ему на виски, и оба глаза закатились.       В своей голове он прокрутил назад всю свою жизнь. Все его хорошие моменты, его плохие моменты. Скучные моменты, моменты, полные сожаления, важные моменты, абсолютно бессмысленные моменты. Его моменты с Питером. Его моменты с папой. Моменты со Скоттом и стаей, и всеми, кого он любил.       Возвращаясь к началу всего этого, начиная со второго года обучения в старшей школе, когда Скотт был рядом. В тот самый день, когда Скотта укусили.       Наконец, она отпустила, и Стайлз ахнул, приходя в себя. Он чувствовал, что он горит. Пот просто стекал по его лицу, и он чувствовал, что не может дышать. — Что это было?! — Спросил он.       — Вот за это ты и будешь держаться. — Она откинулась назад, чтобы дотянуться до сундука, а затем...       Она направила на него револьвер.       Старый револьвер, покрытый рунами и мхом. Лидия, которая тихонько кусала губу у двери, вытащила пистолет и отчаянно закричала Оливии, чтобы она опустила свой. Она не обратила на нее никакого внимания.       — Ты умрешь, — снова сказала она, — чтобы другие могли жить?       Стайлз уставился в дуло пистолета, и его сердце замерло. — Я-я не понимаю.       — Не может быть двух сознаний одновременно, — сказала она, как будто это был простой факт. — Ты умрешь здесь. И твое сознание возникнет там, в этот момент.       Стайлз моргнул и задумался. И понял, что понятия не имеет, во что ввязывается.       Оливия много лет назад сказала, что когда придет время и все рухнет, они пойдут к ней, и она даст им способ, чтобы всё исправить. Чтобы перевести часы вспять.       Они никогда не спрашивали, что, черт возьми, это на самом деле подразумевает. Они никогда не разговаривали. Они даже никогда не ужинали, чтобы обсудить, что такое быть настоящей ведьмой. Они даже никогда не встречались лицом к лицу. Насколько им было известно, Оливия могла просто очень хорошо притворяться всемогущей сущностью, а он мог умереть вообще без причины... Но она была их последним прибежищем. Она была их единственным шансом сейчас.       Он сделал глубокий вдох. — Что я должен сделать?       — Ты должен изменить ход будущего. Не допустить, чтобы все это произошло. Не допустить возвращения огненной женщины. Сохранить тайну нетронутой. Ты должен спасти мир — он еще не готов к другой жизни. — Она на мгновение замолчала. — Я верю в тебя, мальчик волков, ты спасешь нас всех.       — Но-но тебе не нужно отправлять меня так далеко назад! Кейт вернулась всего месяц назад! То… то, что ты мне показала, было годы назад!       — Я ничего тебе не показывала. Я просто разблокировала все твои воспоминания. Ты сам выбираешь, куда переместишься. Ты должен за это держаться. Перенесись на месяц назад, до того, как вернется огненная женщина, и останови это. Сосредоточься на этом — держись за это.       — Ч-что?! Я... — Слеза скатилась по его лицу. Он посмотрел на Лидию, желая, чтобы кто-нибудь ему помог. Он окончательно потерял себя. Его отец, его лучший друг, его любовь, они все были мертвы, и каким-то образом именно он должен был спасти весь мир?! Каким-то образом, если Оливия не была просто абсолютно сумасшедшей, эти события превратили весь мир в зону боевых действий между людьми и сверхъестественными существами? И каким-то образом, прямо сейчас, выстрел Стайлзу в чертово лицо должен был решить все это?!       А что, если он просто умрет, прямо здесь?       А что, если она просто убьет его, и ничего не изменится?       — Стайлз, — проговорила Лидия сквозь прерывистый вздох. Он посмотрел на нее и вспомнил все те моменты, когда он отдал бы все, чтобы услышать свое имя из ее уст. Но не так. Не так, как будто она отчаянно цеплялась за последний образ и самое последнее воспоминание о нем, которое могла. Не так, как будто он делал то же самое.       — Лидс, — прошептал он, и по его лицу потекли новые слезы. — Мне жаль.       Оливия отвела курок. Руны ярко засияли. Маленький кристалл в его руке начал гудеть и гореть.       Стайлз подумал о Питере.

***

      Он не слышал выстрела. Он не чувствовал, как пуля попала ему в череп. Он ничего не чувствовал.       Он был мертв.