Never Tear Us Apart

Это была годовщина смерти Бена. Господи, сколько же лет прошло с тех пор, как умер его брат? Слишком много для того, насколько свежей казалась рана. Одновременно Диего испытывал боль от того, как много времени прошло с тех пор, как он в последний раз разговаривал с братом, и в то же время ему было больно думать, что он едва помнит, как звучит его голос. От одной мысли о Бене у него в горле образовывался комок, заставлявший его тяжело сглатывать, и он задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь по-настоящему принять это. Его смерть в конце концов заставила Диего покинуть Академию — чтобы горевать больше всего. Теперь, несколько лет спустя, Диего украдкой прокрадывался в дом, в котором вырос. Он не часто заглядывал, только раз в несколько месяцев, чтобы проведать маму, но чувствовал, что должен быть здесь в годовщину. Он почти всегда был здесь в этот день. Как бы он ни ненавидел Академию, это было место, где он чувствовал себя ближе всего к Бену, и он знал, что это было правильное место, чтобы отдать дань уважения.  — Ты не должен подкрадываться, глупый, — его мама уже заметила его и, казалось, была рада его видеть. Она всегда была рада видеть его, даже если больше никто не был, и он был благодарен ей за это сегодня. Горький разрыв с Патч в сочетании с воспоминаниями о Бене мешали ему поддерживать хорошее настроение. Он почувствовал себя немного менее одиноким, когда Грейс нежно обняла его. Диего пришлось проверить:  — Лютер здесь? Папа?  — Лютер… сейчас отдыхает в лазарете. Он вернулся раненным с задании, но поправляется, — сообщила ему мама, точно так же, как если бы сказала, что думает приготовить яичницу на завтрак. — Твой отец в своем кабинете. Может, мне постелить тебе постель? Он покачал головой, изо всех сил стараясь улыбнуться ей. Если Лютер и папа не мешали, это давало ему возможность свободно бродить по дому, что идеально подходило для того, что он хотел сделать. Поскольку она казалась одинокой, Диего ещё немного поболтал с мамой, прежде чем подняться наверх. Должно быть, тяжело торчать в этом большом доме в компании только отца и Лютера — он знал, что это будет идеальным рецептом, чтобы свести его с ума, — и ему было жаль оставлять её здесь. Было странно проходить мимо спальни своего детства, лишь ненадолго задержавшись в дверях, чтобы взглянуть на нее и удивиться, почему его охватил ужас. Его детство было не таким уж плохим… не так ли? Ничто по сравнению с Беном или Клаусом, это уж точно. Их отец был чудовищем для всех (исключая Лютера… то есть, он имел в виду Номер Один), но Диего определенно не досталось худшее. Иногда он задавался вопросом, что было бы с ним, если бы отец поступил так же с ним. Наверное, курил героин в мусорном контейнере вместе с Клаусом. Всю ночь Диего не спал и читал, пока против воли не закрыл глаза. Остановившись перед комнатой Бена, он глубоко вздохнул, а после приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Со времени последней миссии она оставалась почти нетронутой, как будто это была священная территория, и становилась пыльной. Несмотря на то, что папа никогда прямо не запрещал им заходить туда, было что-то вроде молчаливого соглашения оставить комнату в покое. Сохранить память о нём. Несмотря на это, были признаки того, что кто-то недавно спал в постели, вероятно, Клаус, так как простыни были смяты. Больше ничего не было тронуто.  — Эй, Бен, — сказал он тихо, на случай, если его призрак всё же задержался, как сказал Клаус. Не то чтобы он собирался верить брату-наркоману на слово. Было очень больно, когда Клаус продолжал настаивать на том, что Бен был в комнате с ними, прося разреженный воздух взвесить темы, когда все они знали, что он отрицает. Хуже всего было после похорон, когда он пожаловался, что «Бен» его раздражает. Бен ушел, и было бы несправедливо по отношению к остальным притворяться, что его нет. Ещё… существование способностей Клауса в первую очередь предполагало, что мертвецы появлялись то тут, то там. Почему бы Бену не вернуться в свою старую комнату в годовщину своей смерти? Диего покачал головой и сел на край кровати, обхватив голову руками. Он не мог начать так думать, иначе кончит так же безумно, как Клаус. Просто делай то, ради чего пришел. Вздохнув, он поднял голову и взял старую книгу, которую бросил на кровать. Онв была изношена, а суперобложка помята с тех пор, как он постоянно носил её с собой. Бен отдал её ему всего за несколько дней назад до… Это было всё, что у него осталось.  — Я принес тебе кое-что, Бен, — сказал Диего, вертя книгу в руках и прекрасно понимая, что ни с кем не разговаривает. — Спасибо, что одолжил. Она оказалась интересной, как ты сказал. Подрастая, они были единственными братьями, которые разделяли любовь к книгам. Остальные всегда удивлялись, узнавая, что Диего читает — или, по крайней мере, был читателем до того, как они потеряли Бена, — но книги давали возможность убежать от всего этого. Они позволили ему на несколько часов уйти от своей жизни, от отца и от своего номера. Теперь у него уже не было сил заниматься этим. Казалось правильным только вернуть книгу Бена. Он собирался оставить её на соседнем столике, но там уже лежала раскрытая книга, лицом вниз и покрытая пылью. Ещё один фантастический роман, любимый жанр Бена. Он часто дразнил его по этому поводу. Проследив за корешком, Диего обнаружил, что его руки слегка дрожат. Бен, очевидно, был на середине, когда уезжал на задание. Теперь он никогда не узнает концовку. Звук того, как кто-то споткнулся в коридоре, вывел его из оцепенения, и Диего практически вскочил на ноги, едва не сбросив книгу на пол. Кто-то стоял в коридоре, бормоча что-то себе под нос, и он расслабился, когда понял, что это, должно быть, его брат. Конечно, Клаус был здесь в годовщину. Он всегда был близок с Беном, особенно когда они стали старше. Они были словно связаны бёдрами, так мама любила шутить. Подойдя к двери, Диего положил книгу обратно на полку.  — Извини, что возвращаю её только сейчас. Я знаю, что ты бы разозлился, если бы всё ещё был… — его голос дрожал, — з-здесь. Когда он убрал руку, в щель двери заглянула знакомая пара зеленых глаз, и Клаус кашлянул, чтобы привлечь его внимание. Судя по шуму, который Клаус производил, проходя по коридору, Диего не удивился, увидев его там. Они не виделись несколько месяцев, но, если это возможно, Клаус выглядел ещё хуже, чем когда они виделись в последний раз. Темно-фиолетовые круги окружали его глаза, и он был кожей и костями под его искусственным меховым пальто, как будто он чах на месте. Диего ничего не ответил, и Клаус осторожно шагнул к нему.  — Бен говорит… — он осторожно вздрогнул, и Диего закатил глаза.  — Мы столько раз проходили через это, Клаус. Его брат упрямо выпятил нижнюю губу.  — Послушай, ты не обязан мне верить. Не стреляй в посыльного и всё такое. Я просто хотел сообщить тебе, что он здесь, — он указал в сторону кровати. — И он хочет, чтобы ты знал, что книга твоя, если она тебе нужна, — он посмотрел на кровать, как будто кто-то там действительно разговаривал с ним. — Та, что на прикроватном столике. Он хочет, чтобы ты закончил читать её за него, а потом рассказал ему, чем она кончилась. Конечно, Диего ему не поверил, хотя от искренности в его голосе у него заболело в груди. Голос его звучал совершенно серьезно, когда он выдержал взгляд Диего… но он знал, что брат лжет. Клаус сам говорил, что не может видеть призраков, когда пьян или под кайфом, а сейчас он определенно был и под тем, и под другим, если судить по его развязной походке и расширенным зрачкам. Диего невольно оглянулся на книгу, и брат стал настаивать, чтобы он взял её, потому что именно этого хотел Бен. Он не поверил ни единому слову. Тем не менее, он вернулся и смахнул книгу с прикроватного столика, резко закрыв её. Он не мог не рассердиться, что Клаус прервал его тихую минуту траура своей бессмысленной болтовней. У его брата были только хорошие намерения, он знал это, но притворство Клауса, что Бен всё ещё был рядом, ранило больше, чем Диего хотел признать. Когда он вышел из комнаты, прижимая книгу к груди, Клаус последовал за ним.  — Я заберу свои вещи!  — Мы никуда не поедем, — сказал ему Диего, — я поеду домой. Я подброшу тебя… и Бена, — он был таким идиотом, что подпитывал иллюзии своего брата, но это заставило его оживиться. — Подброшу тебя, куда захочешь. Закусочная?  — О, боже! — Клаус восторженно захлопал в ладоши: — Брат года! Нет, только не ты, Бен, — прошипел он кому-то, кого не было за его плечом, — Нет, мне всё равно, что сегодня твоя годовщина смерти. Нет, я не собираюсь отмечать её, как Диего. Это не он застрял с тобой!