Ты принадлежишь мне

━━━━━━◇◆◇━━━━━━

Ниффти этого не понимала. Она знала, что Аластор и его человек — которая позволила ей звать себя «Кексик» в честь её любимого лакомства, и демоница знала, что девушка не любила, когда кто-то называл её на публике настоящим именем (кроме Аластора), — сильно поссорились. Вот почему её наказали и почему Ниффти так долго не могла её видеть. Вот почему Аластор всё это время пребывал в таком напряжении, Хаск был сварливее обычного, а Рози казалась такой грустной. Она также знала, что с Кексиком случилось что-то плохое. Действительно плохое. Вот почему Ниффти вызвали к ней домой глубокой ночью, и она лежала практически трупом в постели. Вот почему Аластор изо всех сил пытался вернуться из своей истинной демонической формы. Если Ниффти должна была догадаться, судя по ожогам и тому, как сердит Аластор, это должно было быть из-за этого противного старого Вокса. Ниффти всё это понимала. Хотя она точно не знала, что произошло, Аластору не стоило игнорировать человечку, пока не вмешался Вокс. Хотя, судя по тому, что демоница слышала от Рози, они наконец-то всё обсудили! И на удивление всё прошло очень хорошо, всего несколько неровностей тут и там, чего и следовало ожидать, что бы ни случилось. Должно быть, это действительно было очень плохо. Но теперь, когда они избавились от этой глупой чепухи, они, наконец, могли начать ухаживать друг за другом! О боже, Ниффти это видела. Она предвидела это о-о-о-очень давно. Она знала знаки, она прочитала множество романов и видела, как многие люди влюблялись, до и после спуска в ад. И боже, Аластор и Кексик явно проявляли признаки влюбленности. Аластор всегда смотрел на неё, и Ниффти даже иногда замечала, что Кексик делала то же самое. Она заметила, что им обоим стало более комфортно рядом друг с другом, они шутили, смеялись и улыбались. Ниффти никогда не видела, чтобы Аластор так улыбался кому-либо, кроме Кексика, и она знает, как выглядит эта улыбка. Поэтому, когда они говорили о том, что между ними произошло, можно было бы ожидать, что начнутся поцелуи и держания за руки. Но нет! Происходило прямо противоположное, и это расстраивало! Вместо того чтобы держаться за руки, они отдалились. Кексик не хотела, чтобы кто-либо прикасался к ней, даже она или Хаск! Всякий раз, когда человечка заглядывала в бар Мимзи, чтобы поздороваться, и Ниффти тоже оказывалась там, она видела, как Аластор желал подойти ближе и взять её за руку, но останавливался и держался на почтительном расстоянии. Ниффти заметила, что Кексик стала более напряжённой, перестала так много улыбаться, как раньше, стала меньше говорить. Она не видела её такой напряжённой и взволнованной с тех пор, как впервые встретилась с ней в квартире. Как будто кто-то просто щёлкнул выключателем, и всё перезагрузилось. Это странно, это расстраивало, но что более важно, это беспокоило. Это была её подруга! Одна из лучших подруг, вторая после Мимзи! Ей не нравилось не знать, что не так с её друзьями, и быть не в состоянии это исправить. Она перепробовала почти всё, что они с Кексиком делали раньше, но, похоже, ничего не работало. Её улыбка была натянута, плечи сгорблены, она вздрагивала каждый раз, когда Ниффти протягивала к ней руку. Было так грустно видеть, как её подруга возвращалась к таким старым привычкам. Это заставило её задуматься о том, что могло произойти между человечкой и Аластором, но она не хотела слишком глубоко копаться, это было бы грубо. Аластор никогда не спрашивал Ниффти о её прошлом, поэтому из вежливости она никогда не спрашивала его о его. Кексик тоже этого не сделала, поэтому Ниффти молчала. Но время шло, а Кексик оставалась так напряжена, что демоница решила: хватит! О, она не станет совать нос глубже, чем следовало, конечно, нет! У неё была ещё одна идея, которая могла сработать. Как она надеялась. Ниффти предложила Кексик какое-то время побыть вместе, пока Аластор отсутствовал, занимаясь своими личными делами. И вот они сидели в её маленькой квартирке, в полном порядке, как всегда. Демоница прихватила несколько кусочков ткани, которые изначально собиралась выбросить, для практики шитья. Она заметила, что кроме танцев, фортепиано и карт у подруги не имелось других увлечений. Так что, возможно, изучение нового даст ей какое-то занятие и отвлечёт мысли! Для начала они сделали простой, но симпатичный маленький кошелёк для монет. Конечно, всё шло так, как и следовало ожидать, поскольку Кексик никогда раньше ничего не шила, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к иголке с ниткой. Ниффти пришлось показать ей, как правильно держать иголку, сказав, что она не могла держать её как оружие, глупышка! Но она знала, что её дорогая Кексик схватывала всё очень быстро. — Не делай такое лицо! — Ниффти хихикнула над нахмуренным лбом Кексик, а её губы превратились в смесь надутых губ и хмурого взгляда. — Поверь мне, моя первая попытка была гора-а-а-а-а-аздо хуже твоей. — Сомневаюсь, — она невесело усмехнулась, что только ослабило улыбку Ниффти. — Ну… — Ниффти поёрзала, расслабляя собственные брови: — Не считая широких швов сбоку, ты хорошо поработала! — она подобралась ближе, её зоркий взгляд уловил едва уловимое вздрагивание. Девушка инстинктивно попыталась удрать, но остановилась. — Однако в стежках есть секрет, хочешь его услышать? — Конечно. — Петь! — взяв работу из её рук, Ниффти мастерски держала в руках иголку и ткань. — Или мурлыкать, как тебе больше нравится. Подумай о песне, которая тебе нравится, о любой песне! И после ты должна синхронизировать стежки с ритмом, — Ниффти продолжила напевать песню, конечно, свою любимую. Это радостно и оптимистично, и она всегда любила напевать, когда работала. Её рука двигалась в ритме, который она напевала, исправляя мелкие ошибки, допущенные Кексиком, и продемонстрировала результат. — Видишь? Легко! — Легко для тебя, — она хмыкнула, разглядывая швы. — Да, но это потому, что я шью целую вечность! Ты только начала. Я знаю, ты в мгновение ока станешь профессиональной швеёй! — Да… — она потёрла шею. — Если честно, Ниффти… я не думаю, что шитьё для меня. — Ой, да ладно, Кексик, — Ниффти замахала рукой. — Ты только начала! Ты не можешь сдаться, только начав что-то новое, — она отложила кусок ткани и взяла новый. — Ты не была великим танцором или пианистом, когда начинала, верно? — М-м-м, — протянула та. — И? — Вот именно! Потребовалось время, чтобы добраться туда, где ты сейчас находишься. Просто нужно набраться немного терпения! Ты справишься, — она протянула новый кусок ткани. — У тебя уже есть идея, просто нужно попрактиковаться в движениях. Кексик взяла ткань и иглу у Ниффти, но последняя видела нежелание в глазах. Девушка смотрела на иглу в руке, крутя её между пальцами. Ниффти наблюдала за её лицом, заметила, что глаза остекленели, как будто она что-то вспоминала. Что-то тёмное. Её хмурые брови исказились от эмоций, хватка на игле стала крепче, плечи напряглись. Она выглядела готовой к тому, что игла подскочит и уколет, причинит боль, порежет кожу. Пальцы на игле сжались крепче, руки начали дрожать. О, Ниффти не могла допустить ничего из этого сейчас! Она поспешно вскочила на ноги и кинулась к радио. — Думаю, пора отдохнуть от шитья, как насчет небольшого танца? — Подожди, что? — Кексик моргнула, покачала головой и перевела на неё взгляд. — Ага! Заставь тело двигаться! Мы слишком долго сидели, давай пошевелимся и расслабимся! — она включила радио на свою любимую станцию и подскочила к Кексику, протягивая руки. — Давай, будет весело! — Я… — её глаза блуждали по лицу демоницы. — Не знаю, Ниффти… Не очень… — Я знаю, знаю, ты привыкла к более высокому партнёру по танцам, но я могу тебя уверить… — она покрутилась на месте, остановившись в идеальной позе с всё ещё протянутой к ней рукой, — Мимзи говорит, что я отличный партнёр по танцам, несмотря на рост! — Ниффти… — Давай, Кексик, будет весело! Я уверена, ты почувствуешь себя лучше, когда немного расслабишься, — она осторожно забрала иголку и ткань из рук и отложила в сторону, беря её руки в свои. — Вставай-вставай-вставай! Ну же! Её брови только больше нахмурились. Плечи остались напряжёнными, а ноги стояли таким образом, чтобы быть готовыми вскочить и побежать, или драться, или и то, и другое. Это наполнило грудь Ниффти огнём, желанием взять иглу и воткнуть её в горло того, кто сделал это с её драгоценным Кексиком. Если это был противный старый Вокс, тем лучше было поразить нескольких зайцев одним выстрелом — или иглой, в данном случае. А если это был Аластор? Что ж, теперь ему придётся посидеть с малышкой Ниффти, не так ли? Взгляд Кексика снова скользнул по лицу Ниффти в поисках чего-то. Она знала, что человечка заметила её нахмуренные брови, напряженную улыбку, подрагивающие пальцы. Она проницательна, более проницательна, чем Ниффти. Та всегда восхищалась девушкой из-за этого. Но теперь ей жаль, что она сама не была такой проницательной, такой восприимчивой. Потому что, как она и подозревала, Кексик вздохнула. Всё. Усталым и утомленным голосом она подавленно выдавила: — Ниффти, если хочешь спросить, что случилось, можешь просто спросить. — Это заявление заставило её улыбку дрогнуть, сменившись мягкой хмуростью. — Я знаю, что ты хочешь спросить. И поверь, ты не единственная. Хаск тоже обходит стороной эту тему. Без обид, но ни один из вас не очень хитрый. Ниффти стояла там, глядя на свою Кексик. Её дорогая, чудесная, милая, удивительная Кексик. Человек, которого она любила с тех пор, как встретила, и полюбила ещё больше со временем. Видеть, как она хмурится таким образом… Видеть тёмные, тёмные круги под глазами… Видеть усталость, грусть, даже малейший намёк на колебание и — она ненавидела это говорить — страх… Это разбивало её маленькое сердечко. Она медленно отпустила её руки, садясь на диван рядом. — Зачем танцевать — в данном случае буквально — вокруг этой темы? — поинтересовалась Кексик. Она не спешила с ответом. Её мысли двигались со скоростью сто километров в час. У неё было странное чувство стеснения в груди, не в хорошем смысле; каждый раз, когда это случалось, она обычно разговаривала с Мимзи, а когда Мимзи оказывалась слишком занята, отвлекала себя уборкой, шитьём или чем-то ещё. Но её Кексик нуждалась в ней прямо сейчас. Поэтому она сказала правду: — Это было бы невежливо, — она взглянула на девушку. — Я знаю, что Элли нравится тыкать, подталкивать и играть, чтобы получить реакцию и информацию. Это то, что он любит делать. — Это точно, — Кексик издала звук, что-то среднее между насмешкой и смехом. Демоница начала поправлять юбку. — А я не хотела этого делать. Не хотела совать нос в чужие дела, потому что это не моё дело. Я знаю, что между тобой и Элли что-то произошло, что-то, из-за чего ты какое-то время не была дома, что-то, из-за чего вы оба расстроились. И потом вдруг ты вернулась в очень, очень плохом состоянии, а Элли… ну… хех, должна сказать, это было очень тревожно! — Кексик не произнесла ни звука, поэтому демоница продолжила: — А потом мисс Рози сказала мне, что вы с Элли говорили о том, что между вами произошло, и всё было… вроде как улажено. Ниффти отвела взгляд, теребя край юбки. — Я думала, что после этого всё будет хорошо, но… потом ты начала возвращаться к старым привычкам. Регрессировать. Ты снова вздрагиваешь всякий раз, когда кто-то тянется к тебе. Ты… ты не хочешь, чтобы я касалась твоих волос, — она повернулась лицом, чтобы лучше видеть собеседницу. — Я знала, что бы ни случилось, ты расстраивалась и не могла больше делать то, что тебе нравилось. И… и даже занимаясь тем, что тебе раньше нравилось, ты всё равно расстраивалась. Поэтому я хотела помочь. Между ними повисла неловкая тишина, не считая звука радио на заднем плане. Руки Ниффти ёрзали и теребили ткань, ей так сильно хотелось, чтобы её руки что-нибудь делали: готовили, шили, да что угодно. Но она осталась на месте для неё, для Кексик, для своей самой дорогой Кексик. — Тебе не нужно говорить об этом, — выдохнула Ниффти, — если ты не хочешь, ты не должна. Но… позволять всей этой боли просто сидеть внутри тебя, это нехорошо для тебя… Это как… о! Это как готовить! — она несколько оживилась, снова взглянув на Кексик. Та издала звук, нечто среднее между смехом и насмешкой. Улыбка была слабая, но настоящая и честная, сейчас демонице этого более чем достаточно. — Что… какое отношение к этому имеет кулинария? — Я знаю, что ты не готовишь, но… ладно. Иногда, когда ты слишком долго оставляешь еду на плите, она пригорает. Такое случается. Ты запираешь свои чувства слишком долго, позволяя им кипеть и кипеть, пока они не начнут подгорать и не прилипнут к сковороде. Это нехорошо для тебя. И у меня есть идея, если хочешь, — она придвинулась ближе, протянув руку в качестве предложения. — Это… связано с готовкой? Ниффти хихикнула: — Нет, глупышка. Это больше похоже на то, что мы просто проверяем друг друга. Можем делать это каждый день! Я спрошу, всё ли с тобой в порядке, в безопасности ли ты, нужна ли тебе компания, и ты можешь спросить меня о том же! И если кто-то из нас не чувствует себя хорошо или не в безопасности, мы можем работать вместе, чтобы исправить ситуацию. Кексик всё это время молчала, слушая. Её рот сжался в тонкую натянутую линию. Глядя на горячие слёзы, выступающие в уголках глаз, Ниффти просто хотелось заключить её в свои маленькие ручки и обнять. Но она этого не делала. Она знала, что будет только хуже, если она попытается пошевелиться, когда она этого не хотела. Поэтому она ждала, пока Кексик двинется первой. Прошло несколько мгновений, прежде чем она приблизилась к ней и раскрыла одну руку, позволяя ей сократить разрыв и обнять. Ниффти уткнулась носом в её шею и тихо прошептала: — Ты в порядке? Она покачала головой. Нет, нет. — Ты чувствуешь себя в безопасности? Она колебалась, её плечи ссутулились. Я не знаю. — Ты хочешь, чтобы я осталась? Она кивнула, объятия стали крепче. Да. Пожалуйста. В ответ Ниффти тоже сжала объятия. — Всё в порядке, Кексик. Я не уйду, пока ты не захочешь, — она задумалась на мгновение, а затем спросила: — Хочешь, я научу тебя готовить позже? — После минутного колебания девушка кивнула. — Хорошо. Ниффти чувствовала её напряжение, желание разжать руки и, может быть, даже убежать, но она держалась всё крепче и крепче. Чувствовала её слезы, впитывающиеся в блузку, видела дрожание света в комнате, слышала её неглубокое дыхание. Демоница положила руку ей на голову и погладила по спине, нежно массируя плечи. Она проговорила мягко, тихо: — Я больше никому не позволю причинить тебе боль. Даже Аластору. И она не шутила.