Ты принадлежишь мне

━━━━━━◇◆◇━━━━━━

Аластор прижал своего человека к груди. Улыбка стала широкой, такой невероятно широкой. Глаза ярко сияли, заливая комнату тёмно-красным светом. Позади маячили тени, их улыбки такие же широкие, такие же злобные, такие же жаждущие… разорвать их разорвать их на части превратить их в ничто иное как кучу месива покрась стены в красный красный красный покрась их в красный их кровью сожрать их сожрать сожрать их как они посмели как они посмели как они посмели …закончить их жалкое существование. Ухмылка Вокса растянулась сильнее, отражая маниакальную улыбку Аластора. Его пальцы подрагивали, и между ними пульсировало электричество. — Так мило с твоей стороны наконец-то присоединиться к вечеринке, Ал. — Заострённые концы его шнуров потрескивали и отскакивали от пола, пульсируя горячей энергией. Он поднёс руку к лицу, язык прошёл сквозь экран, чтобы слизнуть остатки крови. Крови человека Аластора. — К сожалению, ты пропустил самое интересное. Её крики звучали так дивно. Всё тело Аластора трясло от ярости. Ветви рогов издавали ужасный треск. Радиопомехи в воздухе становились всё громче, громче, в комнате становилось всё темнее, темнее, темнее. — Вокс, мой дорогой друг… — он смеялся, его голос заикался, как неисправное радио. Теневые щупальца просачивались из тёмных углов зала, таясь, ожидая. — Ты неправильно понял… Краем глаза он заметил движение. Кажется, несколько шнуров Вокса скользили по полу, пытаясь остаться вне его поля зрения. Неудачно, по правде говоря. Все эти усилия напрасны. С ними было достаточно легко справиться: их разрезали, разорвали на части и превратили в не более чем чёрную жижу на полу, поглощаемую тьмой. Аластор встретился глазами с Воксом, чувствуя, как кожа его губ трескалась от того, как широко он улыбается. — Самое лучшее происходит сейчас, — его собственные теневые щупальца появляются из случайных участков тёмной комнаты, целясь в слабые места обоих Повелителей. С тех пор, как Аластор вошёл в комнату, его глаза были прикованы к трещине на экране Вокса. Без сомнения, это было дело рук его человека. Один хороший удар тут же отправит Вокса в нокаут. Возможно, это даже даст ему шанс покончить со стариком раз и навсегда. Может быть, он бы также мог оторвать пару-другую конечностей — Аластор знал, что ему нужно будет выпустить пар после всего этого. Какой позор, что красивые, по общему признанию, крылья Валентино должны быть вырваны из-под его пальто и разлететься на кусочки, но это просто необходимо сделать. Также подойдет рука или три. Может быть, Аластору стоило оторвать и его антенны, на всякий случай. Вырвать несколько зубов. Для большей убедительности. Он прижал своего человека ближе, положив подбородок на её голову. Уроки должны быть извлечены. Даже его собственный. И эти приятели должны усвоить, что единственный, кому позволено наказывать этого человека, это он. Вокс, однако, казалось, предвидел маленькую неожиданную атаку Аластора, его ухмылка была злой и возбужденной. Он хлопнул в ладоши, покрытые молниями, и взмахнул ими вокруг себя, излучая энергитическую ударную волну. С одним громким БУУУМ! щупальца распались в ничто. От этого звука кожа Аластора начала покалывать, а уши заболели. Он ощутил, как кровь потекла по его щекам и закружилась голова. Секунду он ничего не слышал, но всё ещё мог видеть, всё ещё мог чувствовать. Он чувствовал человечку на своих руках, чувствовал, как она дрожала. Он видел, как кровь течет из её ушей, и его грудь сжалась при этой картине, подливая всё больше и больше масла в огонь ярости. Он оглядывается на Вокса и Валентино как раз вовремя, чтобы увидеть, как Валентино вытащил один из, без сомнения, многих пистолетов, спрятанных в его пальто. Прицелившись но не в него. Валентино целился в его человека… БАБАХ! Движение было автоматическим, как будто его тянула невидимая сила. Прежде чем он осознал это, жгучая боль расцвела в его правом плече. Аластор стиснул зубы, его улыбка дрогнула, а брови нахмурились. Валентино хмыкнул, его губы растянулись в злобной усмешке: — Похоже, это больно, дорогой Аластор. Огромное количество помех в воздухе скрыло болезненный стон Аластора. Ах, конечно, пули Валентино сделаны из расплавленного ангельского оружия. Это действительно не должно было быть для него неожиданностью. Ему нужно будет извлечь пулю позже, иначе рана будет гореть и дальше. Он должен уйти. Человечка лежала почти мёртвым грузом, без сознания в его объятиях. Он не смог бы должным образом сражаться и противостоять своим врагам, при этом гарантируя, что его человек не получит новых повреждений. Он не знал, почему его тело двигалось само по себе, приняв пулю вместо того, чтобы позволить своему человеку сделать это. Но он знал, что это вызовет очень большие, очень нежелательные проблемы. Судя по взглядам Вокса и Валентино, они медленно обдумывали новые ходы. Они смотрели на его человека, их ухмылки становились всё шире и шире. Личная тень Аластора схватила ещё один шнур Вокса и разорвала его с громким шипением и скрежетом. Она увеличилась в размерах, форма постепенно становилась более материальной. Один из призрачных когтей врезался в пол, плитка под ним треснула. Рука прикрыла Аластора и его человека, будто щитом. Глаза Вокса сузились. — Собираешься спрятаться во тьме, старина? — ещё несколько шнуров выскользнули из его пальто. Валентино достал ещё один из своих пистолетов, легко вертя его на пальце. — Не знал, что Радио Демон какой-то трус. Аластор от души рассмеялся. — Наоборот, мой дорогой друг! Я просто позволяю себе некоторые вольности. В конце концов, я принял вас обоих за джентльменов, — он приказал нескольким тёмным щупальцам скользнуть позади Вокса и Валентино. — И всё же вот вы, будучи плохими хозяевами для моего дражайшего человека, решили напасть на неё, когда она не в состоянии дать отпор! Щупальца набросились, едва не задев голову Вокса, но сумев перехватить его запястье, вывернув его под неестественным углом. Они разрезали его бок, оставив длинный порез, прежде чем вонзиться в ногу. Одна из многих рук Валентино стала жертвой щупалец, он чувствовал, как кости ломаются в тисках. На его лице остался порез от нападения. Его очки сломались под треском щупалец. Один из пистолетов был вырван из его руки и уничтожен. Аластор ещё раз искренне посмеялся над их болезненным рычанием. Его щупальца уничтожились ещё одной ударной волной Вокса, но на этот раз он подготовил себя и своего человека к звуку. Он наклонил голову, интересуясь: — Неужели ты настолько отчаялся превзойти меня, что проделываешь эти маленькие грустные трюки? Улыбка Вокса сменилась хмурым взглядом, искры летели из новых ран и перерезанных шнуров, отчего улыбка Аластора только становилась шире. Валентино, однако, только посмеивался, сняв очки и изящно промокнув рану на лице носовым платком. — Дражайший человек, говоришь? — настала его очередь смеяться. — Ты имеешь в виду человечку, которая так легко поддалась на мои насмешки — могу я добавить, что это было детской забавой? — и по глупости пришла сюда без средств защиты и с ранениями? — его глаза щурились от того, насколько широка была его ухмылка. — Тот человек? Самопровозглашённая победа Аластора недолговечна, поскольку он щурился на Валентино, в то время как его личная тень двигала своей большой рукой, чтобы лучше защитить их человека. Прежде чем он успел придумать свой собственный небольшой ответ, Вокс быстро понял, что делал Валентино, и подыграл, протянув: — Должен сказать, я удивлен. Ты так усердно трудился, чтобы держать её подальше от других Повелителей… — он пожал плечами и вернул запястье на место. — И всё же ты позволил ей прийти сюда, чтобы увидеть дорогого старину Вэла, чертовски хорошо зная о моих шансах быть здесь. Вокс сделал смелый шаг ближе. — Все эти годы, когда ты держал её подальше от взглядов других Повелителей, подальше от меня, — он сделал широкий, величественный жест и воскликнул: — И вдруг ты отвернулся от неё. Хоть пускай она нацепит красивый бантик и придёт к нам в руки! Обычно Аластор не позволял насмешкам такого рода воздействовать на него. На самом деле, у них никогда и не получалось воздействовать. Его человек часто пыталась отомстить ему за его собственное поддразнивание, давая ему попробовать подобные поддразнивания в ответ. Это никогда не работало. И его враги тоже всегда пытались дразнить, подстрекать, залезать ему под кожу, но это никогда не срабатывало. Он знал, что Валентино и Вокс делали это прямо сейчас. Он знал, что они пытались закопаться глубоко, проникнуть ему под кожу, подталкивать, пока он не позволит своим эмоциям взять над ним верх. Он знал это. Он знал, что лучше не позволять их словам влиять на него. — Это просто заставляет меня думать, что ты не… подходишь для такой ценной маленькой игрушки, как она… — Валентино поднёс одну руку ко рту, его красный язык выскользнул и слизнул кровь, оставшуюся от человека. — Она опытная, да. Проницательная, сообразительная и… вроде бы не быстро ломающаяся под давлением. Он не должен был реагировать. Он знал, что не должен. Но гнев, кипевший глубоко внутри, продолжал гореть всё горячее и горячее. Его спина хр-хрустнула, когда он согнулся, прижав своего человека ближе, его когти торчали, разрывая перчатки и обнажая черную обугленную кожу. — Но знаешь, Вэл, — Вокс махнул неповрежденной рукой, наклонив голову к Валентино. — Ей всё ещё нужно немного скорректировать своё поведение. Должен сказать, она наговорила довольно много вещей, которые меня разозлили, — его губы снова искривились в злобной ухмылке. — Потребуется некоторая надлежащая дисциплина… я буду более чем счастлив пойти и заняться этим для дорогого старины Ала, — когда он рассмеялся, экран его лица снова начал глючить: — Я бы хотел снова услышать её крики. Ноги Аластора искривлялись, сгибались, скручивались, и его туфли теперь оказались испорчены острыми когтями, разорвавшими их. Он никогда раньше не позволял таким насмешкам воздействовать на себя. Но теперь он чувствовал, как статические помехи в воздухе становились всё громче, а в комнате становилось всё темнее и темнее. Они говорили друг с другом, как будто Аластор не стоял перед ними. Валентино хмыкнул, посмеиваясь: — Согласен, Вокс, я давно не слышал таких криков. Музыка для моих ушей. Так почему? Валентино слизнул остатки крови с руки, застонав: — И я могу только представить, сколько денег принесет её кровь… Почему сейчас так по-другому? Почему они причиняли боль его человеку, и это злило его так сильно? Давление атмосферы усиливалось всё больше и больше, пока не появилось ощущение, что на плечи Аластора лёг тяжелый груз. — Вы неправильно поняли… — начал он низким голосом, насыщенным помехами. Его губы дёрнулись, улыбка стала напряжённой, зубы скрежетали, а всё тело тряслось от ярости. — Она не ищет новую работу или нового хозяина. — По мере того, как он продолжал говорить, его голос становился всё ниже и ниже. Всё это время его тело искажалось в ужасное чудовище. В его истинную демоническую форму. — Она… — Тени медленно, медленно сближались. — Всецело… — Всё больше и больше его теневых миньонов проявлялись. Аластор практически рычал: — Моя. Тени накрыли Вокса и Валентино. Их когти рвали, их зубы кусали, их голоса визжали громко громко громко. Ударные волны Вокса дали ему и Валентино небольшую передышку, пока тени не вернулись в десятикратном количестве. Аластор наконец двинулся, медленно, осторожно. Шаг назад. Другой. Он не мог оставаться тут дольше. Он мог чувствовать, как жизненная сила его человека мерцала, как свеча, у которой слишком мало воска, угрожая угаснуть. Он развлекал этих двоих достаточно долго, ему пора идти. Он остановился всего на одну лишнюю секунду, достаточную, чтобы увидеть, как тёмное щупальце вонзилось в трещину на экране Вокса, а другое пронзило Валентино в живот. А затем он позволил теням унести его обратно — домой? — в квартиру. Он должен был двигаться осторожно, так как его форма ещё не стабилизировалась, нужно было низко пригнуться и наклонить голову, чтобы рога не поцарапали стены и потолок. Аластор положил своего человека на её кровать. Нежно, нежно. Контроль. Его ярость всё ещё горела глубоко в его груди и распространяясь по всему телу, горячее, чем сами адские огни. Даже сейчас его руки всё ещё сжимались и дрожали, и он чувствовал, как статические разряды пробегали по его венам, по всему его телу. Желание рвать и сдирать с костей плоть, проливать кровь, вырывать органы и купаться в них. Но он смягчился. Контроль, контроль. Он не должен был позволить своей ярости ещё больше навредить его человеку. Нет. Она была в безопасности. Была жива. Едва жива, но жива. Вокс и Валентино не будут так быстро повторять то, что они сделали. Не прошло и минуты, как он услышал, как открылась дверь в квартиру, сзади приближались шаги. Он отступил в сторону, позволяя Рози быстро пройти мимо него с Хаском и Ниффти на буксире. Все они замешкались, Рози со вздохом поднесла руку ко рту, но быстро пришла в себя и бросилась к девушке. Бедняжка Ниффти готова была расплакаться сильнее, но поспешно вытерла уже выступившие слёзы с глаз и присоединилась к Рози. Хаск поднёс руку к носу и застонал. — Какого хрена… — Пойдем, милый, мне нужны твои когти. Рози. Милая Рози, всегда уравновешенная и быстро оправляющаяся от первоначального шока и приступающая к работе, осторожно использовала пару швейных ножниц, которые ей вручила Ниффти, чтобы срезать старые изодранные бинты. Уши Хаска прижались к голове, пока он ещё мгновение колебался. Аластор действительно не мог винить его. Как и у него самого, обоняние Хаска было намного более острым. Запах крови его человека окутывал эту комнату, эту квартиру. И пахло невероятно вкусно. Он дышал медленно, медленно, контролируя себя. Хаск сделал шаг вперёд и начал помогать Рози, успев на мгновение бросить взгляд в сторону Аластора. Пальцы Аластора подрагивали, пока он смотрел. Его улыбка натянута, дыхание тяжёлое, он безуспешно пытался превратиться обратно в свою более «человеческую» форму. Ему пришлось низко сгорбиться, чтобы не поцарапать рогами потолок и стены, а глаза то и дело переключались между нормальным внешним видом и циферблатами радиоприемников. Тени танцевали и лизали его ноги, ножки кровати, приближаясь к девушке, но уклоняясь в последний момент. Он слышал какофонию голосов почти каждой маленькой тени, которую он создал, эхо, шипение, плач… маленький человечек нет нет человечек нет нет нет нет... проснись проснись проснись проснись проснись проснись не умирай пожалуйста пожалуйста не умирай скучаем по тебе мы будем скучать по тебе мы так скучаем по тебе хорошо хорошо она будет в порядке верно аластор верно? она будет в порядке она проснётся верно аластор верно? …ожидая худшего. Даже в состоянии чистой ярости он знал, что лучше не пытаться вмешиваться. Он знал, что лучше не пытаться перехватить власть. Его руки дрожали, когти то втягивались, то росли от желания резать, причинять боль, охотиться, убивать. Не говоря уже о том, что у него были… трудности с возвращением к норме, его истинная демоническая форма была выставлена на всеобщее обозрение. Он не смог бы работать так точно и чётко, как ему хотелось. Как бы он ни желал вмешаться, взять на себя ответственность и залечить раны, нанесённые его человеку, он этого не делал. Вместо этого он оставил это на усмотрение своих дорогих товарищей. Он останется наблюдать со стороны. Рози бросила на него взгляд, как только она, Хаск и Ниффти закончили снимать старые бинты и одежду с его человека. В этих чёрных пустотах, которые были её глазами, читался понимающий взгляд. Она встала, позволив Хаску и Ниффти заняться лечением ожогов на его человеке, и подошла к нему. Она сказала только одно: — Уходи. — И пока он только и делал, что моргал, она продолжила: — Иди, выпусти это. Не позволяй своей ярости кипеть ещё дольше, дорогой. Он колебался. Он делал это гораздо чаще, когда дело касалось его человека. Он смотрел на неё, наблюдая, как Ниффти и Хаск вместе работали над её очисткой. Дёрнулся, почувствовав, как статический разряд пронзил его тело, когда Рози положила палец ему на щеку, заставив посмотреть на неё. — Я позабочусь о том, чтобы с ней больше ничего не случилось. Она в безопасности, дорогой Аластор. Рози была права. Она в безопасности. Он знал, что Вокс и Валентино усвоили урок. Они не будут так быстро пытаться провернуть что-то подобное снова. И всё же… Он не мог заставить себя пошевелиться, оставить её. Обычно он быстро уходил, когда ему нужно… выпустить пар, заняться личными делами. Но это не совсем обычная ситуация, не так ли? — Аластор, милый, — мягкий голос Рози снова привлёк его взгляд. Она потянулась указательным пальцем, приподнимая уголок его рта — когда он начал опускаться? Когда это стало так напрягать? — Иди. Он сделал шаг назад, бросив последний взгляд на своего человека, говоря нескольким своим самым верным теням оставаться рядом с ней, включая её собственного прилипчивого малыша, и вышел за дверь. Аластор провёл когтистой рукой по лицу, когда вышел на прохладный ночной воздух. Его улыбка дрогнула. Она почти исчезла. Что это за колдовство, что этот одинокий человек чуть не заставил его сделать то, что он сделал только один раз в своей загробной жизни? Всё потому, что он видел её окровавленной, изломанной и почти мёртвой. Всё потому, что он чувствовал, как пламя её жизненной силы мерцало, ослабевало и медленно тлело. Образ его человека, подобного… он пробудил воспоминания, почти давно забытые, просто дрейфующие на границе его сознания. Слишком внезапно на него нахлынул образ человека, лежащего в луже крови, и кого-то ещё, прячущегося в тени с окровавленным ножом. Как похожи были сцены, пробуждающие ту же самую ярость, которая всё ещё так горячо горела внутри него. Аластор закрыл глаза и задышал. Он медленно выдохнул ещё раз. Посмотрел на руки, глядя на кровь, покрывающую их. Кровь его человека. Опьяняющая кровь его человека. Он поднёс руку ближе и вдохнул. Ангел его забери, она так вкусно пахла. Он медленно облизнул один коготь, смесь стона и звериного рычания вырвалась из его горла. Почему он никогда не пробовал кровь его собственного человека после стольких десятилетий? Что мешало ему это сделать? Она принадлежала ему, он мог делать всё, что желал, но он никогда не пытался заставить её истекать кровью и пить сладкую красную жидкость. Облизывание одной руки от крови только усилило его тягу к красному. Аластор действительно должен был очистить свою голову. Он не мог вернуться к своему дражайшему человеку вот так. Не тогда, когда он в этом состоянии. Возможно, помогла бы прогулка по территориям Вокса, пока тому… нездоровилось. Это была не лучшая работа Аластора, которую он когда-либо делал, он это признавал. Но ох уж эти вопли и вопли этих жалких маленьких грешников, когда он спустился на них и окрасил улицы и дома в глубокий красивый красный цвет. Вкус их плоти никогда не сравнится с кровью его человека, но этого пока было достаточно. И, конечно же, это никогда не станет для него настоящим развлечением, пока он не обеспечит трансляцию своей резни по всему аду, гарантируя, что все и каждый, у кого было радио и даже без него, услышат крики, эхом разносящиеся по улицам. Ад не видел такой кровавой бани с тех пор, как Радио Демон объявил о своей новой помощнице. Они никогда не узнают и не поймут, почему ярость Аластора была такой жестокой, такой безжалостной, казалось бы, бесконечной. Всё, что будет известно и запомнено, это то, как улицы превратились в реки органов, костей и крови.