Ты принадлежишь мне

━━━━━━◇◆◇━━━━━━

Аластор стоял в туалете, прикладывая влажную салфетку ко рту, чтобы смыть кровь — его человек действительно могла ударить, когда хотела, — пока не остался доволен своей работой. Отложив салфетку, поправив монокль и отряхнув пальто, он вернулся в гостиную. Он окинул взглядом небольшой беспорядок, образовавшийся во время этого маленького фиаско, с поднятой бровью и сжатой улыбкой убрав его простым взмахом руки. Всё это время он спокойно обдумывал то, что произошло всего несколько минут назад. Что могло заставить его человечка так отреагировать? Она и раньше злилась на него, но никогда до такой степени, чтобы пытаться ударить его. Даже во время этой небольшой размолвки он не видел, чтобы её глаза горели намерением атаковать. Были гнев и замешательство, возможно, небольшой намёк на восхитительный страх, но ничего сверх этого. Справедливо ли она рассердилась? Конечно нет! Она знала, на что подписывалась. Она знала условия сделки, знала, что существуют правила, которым нужно было следовать. Она знала, что лучше не брататься с демонами, которых он не одобрял. И Аластор не одобрял паука. Особенно когда он копнул глубже и выяснил, на кого тот работал. Хотя сам Ал никогда не был и никогда не будет поклонником более непристойной стороны развлечений, у него никогда не было особых проблем с Валентино. Нет-нет-нет, дело было в его партнёре, которого Аластор так сильно не одобрял. Действительно, этот проклятый ТВ-демон слишком долго был занозой в его боку. Разве его человек не понимала, как усердно он работал, чтобы она гарантированно оставалась вне поля зрения Вокса? В те дни, а иногда даже недели, когда его не было, почти всегда он имел дело с надоедливым Повелителем. Конечно, не всегда именно Вокс выступал в роли занозы в боку Аластора. Были другие демоны или Повелители, с которыми ему приходилось иметь дело, но Вокс действительно был самой большой занозой, и его было не так просто удалить. Нет, его человек никогда не поймёт, сколько усилий он приложил, чтобы сохранить дистанцию между ней и другими демонами, которые много десятилетий не спускали глаз с неё. Увы, скорее всего, никогда. Такова жизнь невоспетого «героя». Возможно, какое-то время в одиночестве, какое-то время без его силы, и только её собственные ум и инстинкты выживания заставят её осознать. Заставят её понять. Он лениво гадал, не найдёт ли она убежища у кого-нибудь из своих знакомых. Он знал, что дражайшая Рози была бы более чем счастлива принять её, позволить ей остаться на некоторое время, возможно, даже как-то оградить её от него. Конечно, это не сработает. Но он знал, что она бы попыталась. Старина Хаскер и дорогая Ниффти — тоже два возможных варианта. Хаскер мог стать ещё большей проблемой, когда узнает, что произошло между Аластором и его человеком. Он, скорее всего, будет сыпать ругательствами целых десять минут, пока Аластор будет просто улыбаться и слушать. Маленькие истерики Хаскера всегда были так забавны. Тем не менее, он также знал, что будет менее интересно, когда дорогой старый Хаскер решит бросить ему вызов и не позволит ему увидеть человечка. А это совсем не годилось. Тем не менее, независимо от того, как могли выпасть кости, Аластор не мог не волноваться, увидев, чем это грозило обернуться. Даже сейчас, когда он сидел в своей безопасной комнатке во время истребления, глядя на книгу, но не читая, его нога подпрыгивала с вновь обретённым рвением. Он всё ещё задавался вопросом: что заставило его дорогого человека отреагировать таким образом? Но он также хотел знать, что она будет делать теперь, когда осталась полностью и совершенно бессильной. Будет ли они искать убежища у Рози? Ниффти? Хаска? Ах, совсем плохо, если она попытается спрятаться с помощью этого паука. Хотя если бы она это сделала, стало бы ещё интереснее. Или, может быть, она попытается спрятаться, как другие бедняки на улицах, найдя старое заброшенное здание и надеясь на лучшее. Ничтожное и бесполезное занятие, конечно. Она не продержится и десяти минут на улицах, где было полно ангелов. С другой стороны, возможно, он недооценивает её инстинкт выживания, её способность оставаться тихой и скрытной. В его голове проносилось так много забавных маленьких теорий, что становилось интересно, как всё обернётся для его дорогого человека. Маленькая беспокойная тень, которая постоянно цеплялась за его человека — Гримм, он помнит, как его назвали, — выглянула из-под его ботинок. Он встретился с ним глазами, одна бровь вопросительно приподнялась, в результате чего тень выскользнула и использовала его книгу как укрытие. Нависнув над ней, его когти тревожно щёлкали, щёлкали, щёлкали по страницам. Аластор услышал его тихий голос, шепчущий ему, колеблющийся: человек человек больно больно больно больно ангелы тыкают пронзают ранят помогите мы должны помочь ей пожалуйста пожалуйста? А, похоже, она пыталась спрятаться. Как он и подозревал, не прошло и десяти минут, как она уже была поймана. Также похоже, что ангелам «святее тебя» всё равно, кто или что находилось в аду. Будь то человек или демон, они разили грешников. Любопытно, что он ещё не убил его человека. Возможно, теория, о которой он праздно болтал много десятилетий назад, о том, что ангел использует его человека в качестве приманки, была верна. И они называли себя святыми. Ха! Он обратил внимание на тень перед глазами. «Дорогой малыш, — подумал он, тихо закрыв книгу и протянув ему руку. Тот приблизился, сев на ладонь, в то время как другая рука потянулась к его голове, осторожно почёсывая пространство между рожками когтистым пальцем. — Ты знаешь, что мы не можем этого сделать». Его мурлыканье мягкое, грустное. Даже сейчас Аластор чувствовал его недовольство своим ответом. Тем не менее, он всё ещё пытался: но ей больно ей больно не хотели нет не хотели ударить вас пожалуйста помогите пожалуйста пожалуйста пожалуйста? «Правила есть правила, маленькая тень. Если ты не хочешь, чтобы тебя бросили обратно во тьму, я предлагаю тебе следовать им», — Аластор позволил ему медленно выскользнуть из рук. Его голос гудел от печали, его форма трансформировалась, угрожая разорвать стежки, удерживающие их вместе. Но он смягчился, в последний раз ткнувшись головой в его руку, прежде чем исчезнуть в его рукаве. Такая хлопотная мелюзга. Такой прилипчивый. Аластор полагал, что рано или поздно это должно было случиться, учитывая, как сильно его человек любил портить свои тени. Даже сейчас он слышал хор грустных стонов других маленьких теней, всегда следовавших за его человеком. Они замолкли в тот момент, когда он тихо замычал, но он знал, что их настойчивое нытьё и мольбы о возвращении его человека возобновятся в течение часа. Как только эта небольшая истерика его человека закончится, он будет вынужден поговорить с ней о том, как портить эти тени. Кстати говоря: его собственная тень вернулась, чтобы сообщить об окончании истребления. Аластор встал, приказав личным теням — не тем, которые долго провели с его человеком, нет, он знает, что они бы вмешались — следить за его человеком, дав строгие инструкции не взаимодействовать с ней. То, что он наказывал её, забрав силу, не означало, что он не будет следить за ней. Он знал, что она не умрёт так легко. Она из тех, кто выживает. Он знал, что она справится. Вот почему он держал её при себе так долго. Вот почему он находил её такой интересной. Он прошёл сквозь тьму, чтобы вернуться — домой? — в квартиру своего человека. От лёгкого взмаха руки картина перед ним изменилась, хоть и ненамного. Тени медленно приблизились, смещаясь, трансформируясь, меняя свою форму, пока перед ним не появилась его копия и копия его человека. Сцена, которая произошла всего несколько часов назад, теперь повторялась. Он просматривал её снова и снова, не сводя глаз с человека, наблюдая за её лицом, реакцией, вплоть до того, как она поворачивалась и била его по лицу. Когда она собиралась уйти, он увидел, как его прошлое «я» потянулось и схватило девушку за волосы. М-м-м, да, он помнил, что был не в… лучшем настроении в тот момент спора. Не самый лучший его момент, он это признавал. Глаза остановились на его человеке, наблюдая, как она повернулась и ударила его. Он заморозил этот момент, подойдя ближе, чтобы лучше рассмотреть образ своего человека, её выражение. Он заметил во взгляде искреннее потрясение и страх, но даже когда она смотрела на Аластора — мимо Аластора, конечно — её глаза были стеклянными, как будто она вспоминала что-то из своего прошлого. Ах… значит, дергать её за волосы было спусковым крючком. Кажется, что это немедленно приводило её в состояние «бей или беги» (или и то, и другое), ослепляло воспоминаниями о жизни до того, как она стала его маленьким приспешником. Он щёлкнул пальцами, тени истаяли и вернулись в исходное положение. Интересно. И, тем не менее, хотя это и объясняло её реакцию, это не оправдывало её вспыльчивость и ужасное отношение. Нет, она всё равно должна быть наказана за то, что сделала. Он не мог просто позволить ей делать всё, что хотелось, и не столкнуться с последствиями своих действий. Однако он любезно предоставит ей этот небольшой отдых от себя и сил. Мог быть, она найдёт какой-то смысл, пока не смог чувствовать на себе взгляд его теней или даже его собственный. Он задался вопросом, насколько плохо на неё повлияет чувство одиночества. Скорее всего, у неё будет срыв или три, и будет только лучше, если это произойдёт. В конце концов, она должна испытать самое худшее, прежде чем вернуть всё, что милостиво подарил Аластор. Ей нужно было напомнить, что именно он являлся главным. Не она. Так что он останется в стороне, позволяя своим теням наблюдать и держать его в курсе событий.

━━━━━━◇◆◇━━━━━━

Хотя ему не очень приятно узнать, что его человек был найден и подобран пауком, он мог использовать это в свою пользу. Маленькие привидения то тут, то там ещё никому не вредили. Тени в уголках глаз. Едва слышный шёпот голосов. Расплывчатые образы во сне. Прошло некоторое время с тех пор, как Аластор так развлекался с кем-то в последний раз. Как говорилось, он убивал двух зайцев одним выстрелом. Он мог присматривать за своим человеком, всё время терроризируя этого паука. Оставалось надеяться, что это отпугнёт паука от желания снова приближаться к его человеку. Конечно, было заманчиво зайти в не слишком приятное жилище демонёнка, чтобы заставить его понять, кого именно он приютил. Но Ал уступил. Не нужно было заходить дальше, это и так достаточно весело само по себе. Что касается всех остальных… Что ж, то, что они узнают — неизбежно. Он знал, что один за одним их знакомые начнут спрашивать, где его человек, что могло произойти между ними и так далее. Первым заметил старина Хаскер. Конечно, именно он. Аластор выбрал Хаска своим партнёром в мире живых не просто так. По этой же причине он обратился к Хаску в аду с просьбой снова объединиться. Ничто не ускользало от его цепкого взгляда, даже когда он слишком много выпивал. Аластор знал, что он был идеальным демоном, чтобы и глаза его человека оставались острыми и сфокусированными. Это тоже было хорошо, учитывая, что этот демон-паук так её развращал. Не говоря уже о том, что в последнее время его человек и Хаск стали довольно близки, как никто. Старина Хаскер никогда ни с кем не сближался. А его человек… ну, он предположил, что её хрупкое маленькое доверие не могло быть так легко подарено, но, похоже, он ошибся. Тем не менее, это было довольно странным зрелищем, когда они выглядели столь расслабленными рядом друг с другом. Так что Аластор не удивился, когда на следующий день после истребления оказался в гостиной квартиры девушки и увидел входящего Хаска. Он никогда не стучался, да? Ну ладно. Хаск прошёл мимо него, его когти лениво распутывали свалявшиеся волосы на груди, пока он шёл к комнате его человека. Не прошло и секунды, как он снова оказался в гостиной, уставившись на Аластора, читающего книгу и потягивающего кофе. — Где мала́я? Голова Аластора наклонилась вбок. Он отставил чашку в сторону и постучал по подбородку в притворном раздумье. — Хм, хороший вопрос… где именно она? Глаза Хаска сузились, уши дёрнулись и прижались к голове. Его взгляд блуждал по лицу Аластора, вглядываясь в его мимику, в его позу. Аластор просто улыбнулся Хаску, как всегда делал и всегда будет. Он практически мог видеть и слышать, как вращались шестерёнки в сознании Хаска. Затем тот спросил: — Что случилось? Даже после всех литров алкоголя, которые, без сомнения, Хаск выпил до прихода сюда, глаза его по-прежнему оставались такими проницательными, разум быстро разбирался и делал выводы. Аластор чувствовал, как его собственная улыбка становилась шире. Он вскочил на ноги, захлопнув книгу и позволив ей испариться. — Ещё один хороший вопрос! Что на самом деле произошло, дорогой Хаскер? — Не валяй со мной дурака, сукин ты сын, — раздражённо прорычал Хаск. — Между вами двумя что-то произошло, так что же? Ах, ничто не могло ускользнуть от зорких глаз Хаска. — Ну, мой хороший друг, кажется, мой дорогой маленький человек решил устроить небольшой… своего рода бунт. Аластор лениво жестикулировал одной рукой, а другую аккуратно заложил за спину. Он пошёл вперёд, обогнув Хаска, и остановился позади него. Он обхватил рукой плечо напарника и притянул ближе. — Кажется, она забыла, кто главный, кто дёргает за ниточки, в чьих руках её жизнь, — он чувствовал напряжение Хаска под своей хваткой, отчего его ухмылка становилась только шире. — И мне пришлось взять на себя ответственность напомнить ей. — Да? — Хаск поднял одну длинную бровь. — И что изначально вызвало это? — Сегодня так много интересных вопросов, старый приятель Хаскер! — Одно из крыльев Хаска ударило Аластора по лицу. Радио Демон выплюнул перо и поправил монокль, а Хаск отступил и жёстко скрестил руки на груди. — Ты проницательный парень… — Ал немного наклонился вперёд, чтобы оказаться лицом к лицу с Хаском, прищурив глаза от растущей улыбки. — Как ты думаешь, что случилось, а? Хаск. Дорогой старый Хаскер. Его ближайший товарищ и самый дорогой (теперь уже не взаимно) друг недовольно щурил глаза. — Я думаю, ты вёл себя как ещё бóльший кусок дерьма, чем последние несколько месяцев. — Аластор только наклонил голову, в то время как Хаск продолжил, вскинув руки, и произнёс: — Ты же не думал, что я, блядь, не заметил? Все эти жуткие взгляды, которые ты бросал на малу́ю, блядь, вёл себя как мудак? Ты действительно думаешь, что она просто возьмёт и примет это? — Мой дорогой друг, она моя. Она… — Да-да, я уже слышал это раньше, — Хаск яростно провёл когтями по пуху на груди. — Я не грёбаный идиот. Я всё это заметил, и я знаю, что ты знаешь, что я заметил. Ты действительно такой тупой, чтобы не видеть, что ты делаешь? Аластор вздохнул и покачал головой. Конечно, дорогой Хаскер тоже не понимал. Какая жалость. — Мой добрый друг, я присматриваю за моим человеком и обеспечиваю её безопасность, — он жестикулировал, пока ходил по гостиной. — Видишь ли, её хрупкое, хрупкое доверие так легко сломить! И это просто разобьёт моё холодное, иссохшее сердце, если этим их доверием злоупотребят менее… пикантные обитатели ада. — С кем она могла проводить время, кроме нас? — Хаск остался там, где стоял, скрестив руки и размахивая за спиной хвостом с всё возрастающим разочарованием. — Даже если и так, какого хрена это так важно? Она по-прежнему делала то, о чём ты её, блядь, просил, иногда вопреки здравому смыслу, — пробормотал он последние слова, но острый слух Аластора всё уловил. Он нарушил его границы, чтобы ещё раз наклониться ближе к лицу Хаска. — Так поспешен, пытаясь защитить её. Ты знал об этом с самого начала, мой добрый друг? — Я никогда не знал об этом её очевидном «тайном друге», — Хаск подчеркнул выражение, изобразив когтями в воздухе кавычки. — Но я снова спрошу, какого хрена это должно иметь значение? В свободное время она может делать всё, что захочет, — его уши дёрнулись и прижались к голове, пытаясь замаскировать лёгкое вздрагивание от усиления статических помех в воздухе, но Аластор уловил и это. — Она должна думать лучше, чем связываться с некоторыми демонами Ада. Я не для того потратил все. Эти. Десятилетия, — он подчеркивал каждое слово шлепком, шлепком, шлепком по голове Хаска своей тростью. — Использовал драгоценное время, чтобы научить её, с кем следует быть настороже, а с кем не стоит тратить время попусту! Он покрутил трость и подхватил её под мышку, широко улыбаясь Хаску, другую руку заложил за спину. — И с кем, чёрт возьми, она проводила время? Ты продолжаешь утверждать, что она делала то и это, но никогда не вдаёшься в подробности. — Да ведь, дорогой Хаскер, она браталась со сподвижником Валентино! — Аластор вскинул свободную руку. — Рози и я потратили десятилетия, обучая её всем Повелителям, и я совершенно ясно дал ей понять, что она не должна приближаться ни к одному из соратников этих Оверлордов! — Ты хоть сказал ей, с кем был связан тот демон? — Хаск прищурился, приподняв бровь. Аластор вздохнул. — О, мой дорогой друг. Неважно, сделал я это или нет. Она должна была знать, по чьей территории бродила и с чьими сподвижниками браталась. Я просто не могу делать всё за неё! Аластор мог сказать, что Хаск размышлял, обдумывал всё это. Его глаза изучали лицо Аластора, его выражение, затем сузились. Затем он фыркнул и покачал головой. — Что бы ты, блядь, ни говорил, — он прошёл мимо Аластора и направился к двери, — дай мне знать, когда вы оба перестанете быть грёбаными идиотами. Хм. Любопытно. Хаск выглядел так, словно хотел что-то сказать. — Подожди минутку, дорогой Хаскер… — Дверь захлопнулась перед носом Аластора, и всё, что он мог сделать, это моргнуть и наклонить голову. Так непохоже на Хаска — скрывать своё мнение о чём бы то ни было! Он всегда был из тех, кто прямо выражал своё недовольство тем, что могло произойти, какой бы тривиальной ни была причина. Всё, что доставляло ему даже небольшие неудобства (или что-то, что делал Аластор, на самом деле), становилось причиной моментально разразиться потоком брани. И всё же он ушёл, когда Аластор понял, что тот хотел сказать больше. И правда любопытно…

━━━━━━◇◆◇━━━━━━

Дражайшая Ниффти — следующая, кто обратила внимание. Потому что его человек, по-видимому, пообещала провести с ней время именно в этот день. Как всегда, она была взволнована и нетерпеливо подпрыгивала на месте, болтая целых пять минут обо всём, что она и его человек собирались делать сегодня. Ах, пусть и в будущем Ниффти будет всегда иметь столько энергии и остаётся такой очаровательной. Её улыбка дрогнула, намёк на искреннее замешательство светился в большом глазу после того, как Аластор сообщил о наказании своего человека за переход черты. Так мило. Аластор любил её за честность, энергию и трудолюбие. День, кажется, всегда становился ярче, когда у него была возможность и время поговорить с ней. Однако её честность и склонность к чрезмерным откровениям были её самыми привлекательными чертами. Это была единственная вещь, которую он любил больше всего, так как это создавало редкие моменты, когда она ставила его в тупик своими вопросами. — Ты её не убил, правда ведь? — она сидела рядом с ним на диване с чашкой чая с лёгким привкусом виски. — Конечно, нет, дорогая! Она просто подвергается небольшому наказанию за свою довольно грубую выходку и ужасное отношение. Почему ты так подумала? — Аластор закинул одну ногу на другую, всегда улыбаясь, пока потягивал кофе. — Потому что в прошлый раз, когда это случилось, ты просто убил того человека. Типа, пуф! — она щёлкнула пальцами, показывая. — И человек исчез! — Он сделал паузу, делая ещё один глоток, глядя вперёд. Хах… — Это просто странно. Нет, не плохо! Мне было бы очень грустно, если бы ей пришлось умереть. Она была моей лучшей подругой! Второй после Мимзи, конечно, — Ниффти хихикнула, допивая свой чай. Аластор только что-то промычал, чтобы показать, что он всё ещё слушал. — Хм… Какой интересный вопрос… И, к тому же, открывал ему глаза. Почему он позволял ей жить? В конце концов, к нему вернулся старина Хаскер. Умения Хаска намного превосходили таланты его человека. Конечно, у неё были свои причуды, которые Аластор находил милыми. Она была гораздо более терпима к его выходкам, и её ответы были гораздо более занимательными, чем тривиальное изрыгание Хаском ненормативной лексики. Не сказать, что реакция Хаска была не смешной, она была уморительной! Но… что-то в его человеке… Хм… Зачем оставлять её в живых теперь, когда Хаск снова в игре? У него были все основания просто убить её прямо сейчас. Он убивал многих предыдущих приспешников за меньшее. Так почему? — Такой интересный вопрос, моя дорогая… — Аластор потягивал кофе, размышляя, размышляя. — Ответ очень прост, уверяю тебя. Она просто слишком забавна, чтобы убивать из-за одной маленькой ссоры, такой как эта. Это так. Ну, полуправда. Этот человек — его человек — был самым интересным существом, с которым он сталкивался за последние годы, до и после встречи с ней. Её остроты, её комментарии, её чувство юмора в целом. Это было настоящее зрелище, на которое можно было взглянуть и прочувствовать. Она почти никогда не реагировала так, как ожидал Аластор. Она всегда вызывала ощущение непредсказуемости, вот что делало её такой забавной. И всё же он не мог не чувствовать, что было… нечто большее, почему он позволял ей жить. Но прямо сейчас он не мог точно сказать, что именно. Однако Ниффти, похоже, была удовлетворена ответом и продолжила разглагольствовать обо всём, что она хотела бы сделать с его человеком, когда её больше не будут наказывать. Аластор просто сидел, улыбался и слушал, всё время размышляя. Почему, почему, действительно, почему…

━━━━━━◇◆◇━━━━━━

Прошло уже несколько дней с тех пор, как паук забрал его человека и присматривал за ней. Было довольно забавно, что тени внушали ему страх и паранойю от того, что за ним наблюдали. Медленно девушка выздоравливала, и он обязательно должен был пойти забрать её, как только она действительно поправится и встанет на ноги. Вот если бы только его не беспокоила постоянно эта назойливая маленькая тень. Остальные усвоили урок, научились молчать, держать свои жалобы при себе. Но этот… этот малыш, который так привязался к его человеку, маленький Гримм, как он любил себя называть, постепенно становился помехой. Каждый день с тех пор, как человек начала выздоравливать, этот надоедливый маленький вредитель постоянно нашептывал ему в мысли, что она делала. И это было бы не так плохо, если бы не тот факт, что Аластор знал, что Гримм пытался заставить его чувствовать себя виноватым — виноватым во всём! — за то, что произошло между ним и его человеком. Он постоянно рассказывал о том, что она бормотала его имя во сне. И в те редкие дни, когда он тоже нуждался в отдыхе, он мог чувствовать, как тень заходил настолько далеко, что пытался повлиять на его сны, чтобы в них появилась его человек. Как будто что-то подобное могло задеть остатки струн его сердца. Нет, не могло. И эта маленькая тень, пытающаяся проворачивать такое, с каждым днём становилась всё более надоедливой. Попытки Гримма повлиять на его сны и заставить его почувствовать то, чего он никогда не чувствовал и никогда не почувствует, не сработали. В конце концов, он знал, что был прав, а его человек виноват, он был хозяином своих снов, и никакая надоедливая маленькая тень не сможет его одолеть. Не тогда, когда он был её создателем. В любом случае, эти попытки раздражали демона. Всё, что понадобилось — один маленький рывок в стежке, который скреплял тень, чтобы заставить его немедленно прекратить то, что он пытался сделать. В следующий раз Аластор не будет таким милосердным. Но… Почему он был милосерден с самого начала? Он создал каждую из теней, следовавших за ним и подчиняющихся приказам. Любая тень, отступившая хотя бы на миллиметр от его желания, отправлялась обратно во тьму, откуда была взята. У Аластора были все основания поступить так и с этой надоедливой дворняжкой. Но он этого не делал. Каждый раз, когда он думал об изгнании тени, отбрасывании её обратно в пустоту, он останавливался в нерешительности. Он никогда раньше не колебался — и теперь не должен колебаться. Всякий раз, когда кто-то или что-то оказывалось на его пути, он просто избавлялся от этого. По щелчку пальцев оно исчезало в одно мгновение, и он продолжал свой весёлый путь. И всё же… с этой маленькой тенью, с этим человеком — его человеком, он колебался. Почему он колебался? Каждый раз, когда его пальцы брались за стежки, скреплявшие тень, пальцы замирали на месте. Образ в его сознании. Его человек, хмурое выражение лица, отказ смотреть на него, отказ говорить с ним, как только она узнает, что эта единственная тень больше не была частью этого мира. Блеск в её глазах сродни печали и другим безымянным эмоциям. Это то, что вынуждало его просто хлопнуть рукой по тени и заставить его раствориться на несколько часов. После такого тот исправлялся и какое-то время дулся, прежде чем снова вернуться к нытью из-за его человека. Какое странное, любопытное чувство Ал испытывал. Для этого должно быть какое-то слово, но он не мог указать на него пальцем. Возможно, со временем он сможет вспомнить.

━━━━━━◇◆◇━━━━━━

Милейшая Рози заметила это последней. Она была бы первой, если бы Аластор навестил её раньше, но он был очень занятым человеком, особенно после того, что случилось. И даже тогда она ничему от него не научилась. О нет, он был приятно потрясен, узнав, что старина Хаскер заговорил с ней. Аластор узнал об этом в последний момент, когда она попросила его встретиться на чашку чая, и увидел старика, сидевшего с ней за столом, выглядевшего крайне неуместно, но упрямо остававшегося. Аластора позвали не в самый подходящий момент. Поскольку его человек наконец-то, наконец-то проснулась, он захотел пойти и немного поболтать. Но, увы, Рози настаивала, что это важное дело, и он уступил. Только для неё. После всего, что она для него сделала, это — меньшее, что он мог сделать взамен. Когда он сидел с ними за столом, где для него уже была приготовлена чашка чёрного кофе, в его голове начала шептать назойливая маленькая тень. На этот раз её тон был другим, приглушенным, испуганным: человек человек разговаривает с ним Вэл Вэл Валентино идёт идёт встретьтесь с ней чтобы помочь чтобы забрать чтобы вытащить её чтобы она была в безопасном месте доставить её домой чтобы она была там вы должны должны пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста… Разговор с Валентино неизбежно означал бы, что его человек встретится с последним демоном, которого он хотел бы видеть рядом с ней. Его пальцы дёрнулись, зубы скрипнули. Чашечка разбилась бы под его хваткой, но он не хотел бы разбивать такое красивое изделие. К тому же, он был уверен, что оно являлось единственным в своём роде — Рози выбирала только самую лучшую посуду — и он знал, что Рози была бы недовольна, если бы он уничтожил чашку, потому что вышел из себя от этой информации. Он выдохнул. Тише, старина. Тише. Контроль. Думай. Его человек знала — или, по крайней мере, он надеялся, что знала, — кто такой Валентино, кем были его партнёры и почему она настолько глупа, что согласилась на встречу с этим демоном во плоти. Зная Валентино, он, скорее всего, искажал её слова и манипулировал разговором, чтобы закончить его в свою пользу. Хотя он не был особенно силён в плане грубой силы, Аластор знал, что нужно было держать ухо востро, когда дело доходило до битвы умов и слов. Его человек должна была знать, во что она ввязывалась. Должна. Он научил её лучшему, он знал, что сделал это. Если она добровольно решила поговорить с Валентино, у неё должна была быть для этого какая-то веская причина, верно? Точно должна была быть. В противном случае она даже не удосужилась бы поговорить с ним. Она знала, с кем работал Валентино. Она знала, как рисковала встретиться с этим демоном без своих способностей. Насколько высока вероятность того, что она столкнётся с Воксом… С тем самым демоном, насчёт которого Аластор так усердно работал, чтобы гарантировать полное отсутствие её контакта с… … Ну что можно сделать с таким упрямым человечком? Если она попала в такую ситуацию, у неё должен был быть план, как из неё выбраться. Если она так сильно хотела встретиться с Валентино и неизбежно с Воксом, пусть будет так. Он уверен в её уме, в её мозгу, в её способности оценить своё положение и знании, как выходить из плохой ситуации. Кроме того, лучший способ извлечь урок из сделанной ошибки — это справиться с её последствиями. Он обязательно вытащит её из любой ситуации, в которую она попадёт после этой небольшой встречи. Почувствовав тревогу маленькой тени, он, наконец, ответил: «Присматривай за ними очень внимательно, малыш. Не вмешивайся, пока я не скажу. Ты понимаешь?». Позже он пожалел, что не отдавал этот приказ. Позже он хотел многое изменить. Он знал, что тень недовольна его приказом, но, тем не менее, последовала ему. Наконец Аластор уделил всё своё внимание Хаску и Рози, которые терпеливо сидели (по крайней мере, Рози сидела), наблюдая и ожидая. Он знал, что они пытались прочитать выражение его лица, пытались заглянуть за маску, которую он всегда носил и всегда будет носить. — Ужасно сожалею, Рози, моя дорогая! Ты что-то говорила, да? Рози, всегда наблюдательная юная девушка и так же хорошо, как и он, умеющая скрывать свои истинные намерения за улыбкой, произнесла: — Я слышала от мистера Хаска, что произошло между тобой и твоим дорогим человеком. — Ах да, это трагедия! — его взгляд остановился на Хаске, губы растянулись в более сдержанной улыбке. — Однако я уверен, что дорогой старина Хаскер не сообщил тебе обо всём, что произошло между моим самым дорогим человеком и мной. — Хотя он, возможно, не рассказал мне всего… — Рози потягивала чай, её маленькие розелинги бегали, как всегда, следя за тем, чтобы всё было в порядке. — Он рассказал мне всё нужное, чтобы связать недостающую часть с головоломкой, которую я пыталась решить. Это заставило внимание Аластора вернуться к ней. Он наклонил голову, моргнув, и улыбка снова расцвела, обнажая его зубы. — Головоломка, дорогая? — он взмахнул рукой с лёгким смешком. — Нет никакой головоломки, которую нужно было бы решить! Всё очень просто, уверяю вас. Небольшая ссора между хозяином и его правой рукой, которая будет… скоро обсуждена. — Au contraire, дражайший Аластор, — она одарила его сдержанной улыбкой, отставив чашку в сторону и положив одну руку поверх другой. — Возможно, ты этого не видишь, но дорогой Хаск и я видим, — она взглянула на него из-под длинных ресниц. — Это настоящая головоломка, которую я собирала по кусочкам и пыталась решить в течение последних нескольких месяцев. В её глазах было какое-то выражение, говорящее, что она хотела, чтобы он спросил. Хотя он уже знал ответ на эту глупую маленькую загадку, его всегда забавляло то, как другие думали, что знают лучше. — Ну, не оставляй меня в напряжении, моя дорогая! — он наклонился вперёд, положив подбородок на переплетённые пальцы, и прищурился. Статические помехи, которые всегда сопровождали его присутствие, гудели от весёлого возбуждения. — Мне всегда так любопытно. Её улыбка росла, но оставалась нежной. — Ты когда-нибудь задумывался над тем, почему так себя чувствуешь? Так себя чувствует? — Что ты имеешь в виду, моя дорогая? Я чувствую себя вполне нормально! — он поправил и без того идеально сидящую бабочку, чтобы занять руки, затем принялся лениво жестикулировать. — Если ты говоришь о моём дражайшем человеке, то я уверен, что ты говоришь о беспокойстве в моём холодном сердце, когда она принимает глупые решения? Должен сказать, что меня очень расстраивало то, что она не совсем поняла через свой очень толстый череп, что просто не может доверять каждому демону, которого встречает здесь, внизу… — Я не об этом говорю, Аластор. — Заявление заставило его наклонить голову в другую сторону. — Я говорю о том, что ты чувствовал в последнее время. По правде говоря… Сначала я просто думала, что это вижу только я. Но твой дорогой компаньон… — Хаск хмыкнул от этого обозначения, — ...подтвердил, что это не просто моё воображение. Она провела кончиком пальца по краю чашки. — Аластор, дорогой… Ты очень обаятельный человек. Сильный, умный, наблюдательный… — Грудь Аластора надулась в ответ на её похвалу, он поправил свой монокль и усмехнулся. Ах да, всё верно! Он знал этот взгляд её глаз. Знал, что грядет «но». Он так обожал Рози, но, проведя с ней так много времени, он научился многим её приемам очаровывать других. Она всегда подслащивала их, прежде чем снова разломать, только чтобы аккуратно собрать их вместе, как она того пожелает. Поэтому он терпеливо ждал, пока она продолжала: — Но твоё упрямое эго когда-нибудь приведёт к твоей окончательной смерти. — Вот оно. Она всегда делала самые милые попытки, даже когда знала, что ему это ничего не даст. — Что же привело тебя к такому выводу? — Аластор… задумайся на мгновение. Что заставило тебя чувствовать себя так, как сейчас? — она сцепила пальцы и наклонилась вперёд. В её глазах было такое… любопытное выражение, которое Аластор не мог понять. — Ты задумывался по-настоящему о причине, по которой тебе постепенно перестало нравиться времяпрепровождение твоего человека с кем-то, кроме тебя? Почему ты чувствуешь это странное стеснение в груди? Теперь именно этот этот вопрос заставил Аластора остановиться посреди глотка кофе. Он помнил, как его человек спросила почти то же самое. Рози поинтересовалась: — Почему ты чувствуешь желание держать её при себе и не отдавать никому, даже нам? Почему, даже после этого фиаско, который у вас произошёл с ней… почему что бы ни случилось… ты позволяешь ей жить? Он помнил, как Ниффти спрашивала его, убил ли он её. Замешательство в её глазу, когда он сказал, что нет и всё не так просто. Это чувство в его груди… эти странные новые желания всплывали на поверхность… Все эти вопросы. Зачем позволять ей жить? Зачем держать на ней метку? Зачем следить за ней? Почему бы просто не убить её и не избавиться от этой назойливой маленькой тени, которая не оставляла его в покое? Почему, почему, почему он оставлял её в живых? Он убивал и за меньшие проступки, чем сделала она. Он изгонял тени до того, как те начинали даже думать, что могли ослушаться его. Он делал гораздо худшее. Но с ней он колебался. Это чувство снова проснулось в его груди. Странное, чуждое, что-то, чего он никогда раньше не чувствовал. Он давно существовал, он должен был знать, но не знал. Это чувство такое странное, такое отличное от всех других эмоций, которые он когда-либо испытывал. Что это было за чувство? Он действительно должен ответить на все те вопросы, которые задавала ему Рози, это всего лишь вежливость. В конце концов, он не бесчестный человек. Задайте ему любой вопрос, и он с удовольствием на него ответит. Обычно у него был ответ. Раньше у него был ответ на этот конкретный вопрос. Но сейчас теперь у него не было ответа. Он не знал. Аластор поставил чашку с кофе и открыл рот, чтобы что-то сказать — что угодно, лишь бы попытаться сменить тему, замолчать, дать ему время ускользнуть и всё обдумать. Но в тот момент, когда он собирался это сделать, несколько его теней внезапно проявились рядом. Их голоса отдавались эхом и криком в его сознании, настойчивые, испуганные: человек человек опасность человек в опасности опасность человеку больно кровотечение жжение опасность Опасность ОПАСНОСТЬ!!! Аластор щёлкнул пальцами, и так же быстро, как они закричали, тени замолчали. Его рука двигалась медленно, словно кто-то пытался его удержать, и он поправил монокль. Наклонил голову в сторону теней, чувствуя, как глаза Рози и Хаска прожигали ему спину. Что-то вспыхнуло в груди Аластора. Не страх — страх отсутствовал в его лексиконе. Но это не было и раздражением. Что это было за чувство? «Вы… хотите уточнить, мальчики?» валентино вэл вэл валентино тв демон тв вокс вокс вокс причиняет боль боль жжение шок заставляет её истекать кровью повсюду порезы кровоподтёки колющие раны кровь капает капает капает Чувство в груди вдруг стало сильнее. Оно больше не сидело в тепле, будто в камине. Оно полыхало. Ах да, он помнил это редкое чувство. Он был зол… Нет-нет-нет. Это не совсем так. Аластор вовсе не злился. Он был в ярости. Его улыбка растянулась до невероятных размеров, угрожая разорвать кожу. Его глаза сменились печально известными циферблатами радио. Помехи звенели в ушах, в воздухе, в каждой кости и мышце его тела. Даже когда его голова неспешно повернулась к Рози и Хаску, звук в воздухе был подобен пластинке, которую ме-е-едленно царапали, издавая ужасный пронзительный звук. Он улыбнулся. — Не будете ли вы оба любезны, дорогие… — сказал он, его голос хрипел от помех, — приготовить кое-что для моего дорогого человека и меня, когда мы вернёмся? Он даже не подождал, пока они ответят. Вышел из гостиной. Его тени тянулись за ним, некоторые исчезали в его рукавах, карманах. Когда он вышел наружу, перед ним стояла его собственная тень. Аластор сказал: — Покажи мне. — И он стал раскрываться всё шире и шире, пока не увидел перед собой сцену. Его человек. Сломанная. Окровавленная. Задыхающаяся, кашляющая и запутавшаяся в проводах этого несчастного ублюдка. Он услышал лёгкое шипение, чувствовал запах горелой плоти. Услышал, как Вокс говорил: — Ты называешь это криком, куколка? Я, блядь, сказал кричать. Он наблюдал, слушал целую секунду, пока его человека било током до такой степени, что она кричала в чистой агонии, прежде чем что-то глубоко внутри него сломалось. Не прошло и секунды, как он шагнул сквозь тьму к своему человеку. Ему не нужно было щёлкать пальцами, его тени знали, что должны были делать. Шнуры Вокса оказались обрезаны и сняты с его человека. Её крики замолкли, тело упало в его протянутые руки. Теперь он нежно, нежно прижимал её к груди. Палец лёг на её шею, ожидая. Он почувствовал. Пульс. Слабый, но он был. Она была ещё жива, пусть и едва. Жива. Она всё ещё жива. И эти два демона посмели навредить попытаться убить того… кто принадлежал ему по праву. Аластор усмехнулся, низко и угрожающе, едва сдерживая себя. Темнота сомкнулась вокруг комнаты. Огни один за другим хлопнули! хлопнули! хлопнули! поскольку сама сила присутствия Аластора заставила их взорваться. Его рога издавали ужасный тр-тр-тр-трррррррррррррррррррррррррееееееееееесссссск, пока становились всё больше и больше, ветви торчали во все стороны. Улыбка Валентино сменилась раздражённой хмурой ухмылкой, в то время как улыбка Вокса росла с вновь обретённым рвением. Его пальцы дёрнулись, новые шнуры выскользнули из его рукавов и пальто, чтобы заменить уничтоженные. Аластор медленно встал в полный рост, его голова вывернулась под невозможным углом. Его рога скрррррррреееееебли потолок. — Мои дорогие друзья… — он хихикнул, его голос звучал везде и нигде одновременно. — Разве ваши матушки никогда не говорили вам… не трогать вещи, которые вам не принадлежат?