Лесополоса

      Чанёль медленно и методично трахал мальчишку, затягиваясь сигаретой и наблюдая за тем, как пепел оседал на его обнажённой спине. Погода сегодня была жаркой, отчего и вовсе не хотелось лишний раз двигаться, но желание овладеть этим телом, помучить и получить разрядку было сильнее. А ещё он был сегодня раздражён с самого утра из-за звонка по работе — последнее время всё шло совсем не так, как планировалось.       Мальчишка крепко держался за дверной косяк, утыкаясь лбом в лакированное дерево, и тяжело дышал, плотно сжимая губы. Чтобы не издать ни звука, как и было приказано. Движение члена внутри него было достаточно медленным, чтобы ему это удавалось. Но это лишь пока Чанёль не докурил.       Чанёль в очередной раз затянулся и посмотрел на ясное небо. В разгар дня солнце палило нещадно, поэтому мало кто стремился выйти на улицу в этот воскресный день. Не то чтобы Чанёль переживал о людях — его дом стоял в отдалении, где вокруг было не так много других домов. Но вот по дороге перед домом медленно проехала чья-то машина, и мальчишка испуганно сжался, прячась за стеной. Чанёлю пришлось его дёрнуть обратно, он ведь хотел, чтобы мальчишка должным образом насладился видом свободы через приоткрытую дверь его гаража. Вот только тот явно был смущён того, что с ним делали. Не хотел, чтобы его застали в таком виде, даже если это и означало долгожданное освобождение.       Нет, наверняка эти два противоположных чувства сейчас боролись внутри него, но всё решал всё же страх. Ведь у Чанёля в другой руке был зажат конец ремня, крепко затянутого вокруг его шеи.       Да, Чанёль решил поиграться и выволок мальчишку из подвала в гараж, нагнул рядом с приоткрытой входной дверью и вставил. Всего-то.       Он сделал последнюю затяжку и, затушив сигарету о стоящую рядом на полке пепельницу, наконец, крепче перехватил напряжённое тело обеими руками, прижав его к косяку своей грудью.       — Издашь хоть звук и я тебя придушу, — в который уже раз Чанёль прошипел эту фразу в раскрасневшееся ухо. Вот только теперь мальчишке явно будет уже трудно сдерживаться.       Сначала он вошёл предельно глубоко, туда где ещё не было растянуто, и мальчишка тут же коротко ахнул, сразу же замолкнув. Чанёль вышел из него почти до основания, а затем снова заполнил предельно глубоко, стараясь войти ещё глубже, на что тот крепче вцепился в дверной косяк, громко выдохнув. Чанёль проделал это ещё несколько раз, прежде чем ускориться. Хотелось уже выбить из него хоть один стон, чтобы потом наказать. Всё равно вряд ли кто-то услышит.       Мальчишка сдерживался изо всех сил. Всё его тело было напряжено, а на особо сильных толчках он пытался уйти вперёд, чтобы не было так глубоко и чувствительно. Чанёль поначалу позволял ему так делать, но затем окончательно прижал его к стене рядом с косяком, чтобы двигаться больше было некуда. Вот тут-то мальчишке и стало сложно.       Он дышал всё громче, шумно выдыхая на каждом толчке, пока, наконец, не простонал, тут же зажимая себе рот руками. Чанёль, заметив это, замер внутри него, схватил его руки и, грубо отодрав от лица, скрутил за спиной. Затыкать себе рот было не по правилам.       Мальчишка теперь снова стискивал губы, тихонько поскуливая — всё же размер Чанёля был для него большеват, восстанавливаться он не успевал, да и не подготавливал его Чанёль никогда, поэтому ему всегда было больно.       Чанёлю было не очень удобно удерживать его руки за спиной и трахать так, как хотелось, но поделать было нечего. Предчувствуя скорую разрядку, он, наконец, отпустил себя, принимаясь вбиваться в мальчишку мощными толчками. Вот только чтобы кончить, ему нужно было, чтобы тот проиграл.       Мальчишка уже буквально корчился под ним, пытаясь извернуться так, чтобы облегчить себе страдания, но ничего не получалось. И вот он всё же не выдержал и зашёлся болезненными стонами, уже даже не пытаясь их как-то подавить. Видимо надеялся, что его мучитель остановится, ведь их могут услышать. Но Чанёль знал, что это было практически невозможно. Для этого кричать мальчишке нужно было бы намного громче, как он делал иногда в подвале, где Чанёль мог позволить себе большее.       Но сейчас и этих болезненных стонов и попыток вывернуться хватило Чанёлю сполна, чтобы, наконец, с облегчением излиться. Тут можно было бы поспорить, кто из них двоих испытал большее облегчение в этот момент. Мальчишка ловил губами воздух, пытаясь восстановить дыхание, но двигаться не решался. Наверняка ему не терпелось соскользнуть с распирающего его члена, но сделав что-то не так, он рисковал получить новую порцию боли. Этого ему точно не хотелось.       Чанёль обхватил его шею и нижнюю челюсть рукой и заставил повернуть голову в сторону залитой солнцем улицы.       — Нравится вид? — нарочито спокойно спросил он. — Сегодня довольно солнечно.       Мальчишка никак не отреагировал. Лишь шмыгнул носом, вытирая с губ слюну, которую за своими стонами всё это время не успевал проглатывать.       — Не нравится, значит. Больше не хочешь видеть всего этого?       Мальчишка замотал головой.       — Всё ж нравится?       Он активно закивал.       — Надеюсь, ты достаточно насмотрелся, потому что теперь увидишь это, только когда я снова этого захочу, — он грубо вышел из мальчишки и развернул его к себе лицом. — Хотя ты всегда знаешь, что можешь попросить меня об этом, сделав что-нибудь особенное.       Мальчишка стоял, опустив взгляд, и едва заметно морщился — ему явно было всё ещё больно. А ещё он выглядел изможденным, в принципе как и всегда. Даже свежий воздух не смог улучшить его состояния. Но на самом дне его тусклых глаз всё же что-то блестело. Чанёлю хотелось бы, чтобы это была надежда.       Не дождавшись никакой реакции, Чанёль схватил мальчишку за ремень на шее и потащил в сторону лестницы в подвал. Там толкнул его вперёд, и мальчишка лишь чудом не полетел вниз по ступеням, сумев удержать равновесие. На середине лестницы он замешкался и Чанёль снова толкнул его в спину, отчего тот, пробежав последние ступени, влетел в стену в самом низу. Морщась от боли, он потирал ушибленное плечо и подгибал всё ещё не зажившую больную ногу. Чанёль, наконец, настигнув его, недовольно выругался на его медлительность, схватил край всё так же висящего на его шее ремня и потянул его в комнату, закрывая за ними дверь.       Уже внутри дёрнул его вниз, заставив упасть на колени посреди комнаты, а сам уселся на диван, удобно откинувшись назад. Несмотря на то, что на улице было довольно жарко днём, в подвале всё же было как-то холодно, и он невольно поёжился в своей расстёгнутой рубашке.       Мальчишка потирал свою больную ногу, пока другой рукой пытался расслабить ремень на своём горле. Его тело подрагивало и кожа была покрыта мурашками — сидеть на полу явно было ещё холоднее. Чанёль смотрел на него и не понимал, почему вообще сейчас здесь находился. Он ведь уже получил то, что ему было нужно. Теперь он его больше не хотел. Но заняться ведь всё равно больше было нечем.       Он осмотрел помещение подвала. Тут было почти идеально чисто. Мальчишка явно боялся лишний раз что-то пачкать или передвигать. Хотя двигать тут особо было нечего. Из передвигаемого тут был только старый стул и бутыли с водой, которые Чанёль ему приносил. Вдоль стены стоял огромный шкаф, который Чанёлю пришлось полностью освободить и привинтить для безопасности. С трубы рядом с диваном капала вода — нужно будет потом это исправить. Видимо мальчишка повредил её в один из дней, когда Чанёль ещё пристёгивал его руки к этим трубам стяжками. Сейчас в этом не было необходимости, так как мальчишка больше не сопротивлялся настолько сильно. Нет, он всё ещё постоянно вырывался, особенно в начале процесса, когда Чанёль собирался ему вставлять, но потом уже сдерживал себя. Он мог царапать свою кожу от боли или же обивку дивана, мог отталкивать Чанёля, тянуть его одежду, но больше не делал это настолько неконтролируемо, что его приходилось пристёгивать. Чанёль вообще предпочитал сопротивление, поэтому связывать не любил, и был доволен тем, что мальчишка усвоил урок, но всё равно продолжал сопротивляться и вырываться.       Однако мысль о том, чтобы однажды полностью связать мальчишку и делать с ним всё, что захочется, слушая его бесконечные мольбы, частенько посещала голову Чанёля. Когда-нибудь он обязательно так сделает, ведь у них впереди ещё так много совместного времени.       Чанёль перевёл взгляд на тусклую лампу. Тяжело, наверное, всё же приходилось тут мальчишке. Чанёль обычно включал ему свет перед уходом на работу и выключал по вечерам, но частенько не запаривался этим. Как-то он не приходил к нему по двое суток и всё это время свет мог быть как выключен, так и включен. Так что мальчишке приходилось долгое время находиться со светом или без него. Это определённо не очень приятно.       — Тут довольно холодно, как тебе здесь спится? — издевательски спросил Чанёль, снисходительно улыбаясь мальчишке.       Тот на его слова лишь поёжился и ничего не ответил. Всё же эта молчанка изо дня в день начинала знатно надоедать, хотелось вывести его на какие-то эмоции. Нужно было чем-то его заинтересовать, но что бы могло подойти?       — Хочешь, чтобы я дал тебе немного одежды?       Бинго. Мальчишка медленно поднял на него свои красивые, но такие замученные глаза. Он наверняка думал, что над ним снова издеваются, и по большей части был прав, но очевидно тепла и прикрыть своё тело ему всё же уж слишком сильно хотелось, потому что в его взгляде явно читалась просьба.       — Я бы мог дать тебе что-нибудь, если хочешь, — Чанёль показательно дёрнул край своей расстёгнутой рубашки, давая понять, что имел в виду.       Мальчишка пару раз моргнул, будто чего-то выжидая, а затем недоверчиво кивнул. Всё же удалось заинтересовать. Теперь можно и поиграться.       — Тогда подойди и сам забери, — приказал Чанёль, поманив его пальцем к себе.       Мальчишка шмыгнул носом, глядя ему прямо в лицо. Видимо пытался в его взгляде прочитать, не шутка ли это, правда ли ему можно её забрать. Наконец, он поднялся с пола и медленно двинулся к дивану. И его шаги становились всё медленнее и неувереннее, когда Чанёль на его глазах принялся демонстративно застёгивать пуговицы своей рубашки. Даже манжеты застегнул к тому моменту, как мальчишка дошёл до него и теперь замёр в ожидании, явно недоумевая от того, что происходило.       — Ты должен сам снять её, — наигранно серьёзно произнёс Чанёль, внимательно наблюдая за мальчишкой. За каждым изменением эмоций на его лице. За тем, как он очевидно напугался тому, что ему предстояло. Он явно всё ещё не понимал, правда ли ему можно это сделать. — Не бойся, я разрешаю. Даже более того — я этого хочу.       Мальчишка осторожно опустился на диван рядом, едва заметно морщась от боли, и потянулся было к рукаву, но Чанёль первым схватил его за руку и потянул на себя. Другой рукой он подцепил его за бедро и тоже потянул на себя, заставив усесться себе на колени так, чтобы их лица были друг напротив друга.       — Вот теперь можешь снимать.       Мальчишка очевидно старался отодвинуться, как можно дальше, и будто даже дышать перестал. Это выглядело так забавно. И то, как он нервно теребил собственные пальцы, тоже. Наконец, он выдохнул и снова потянулся к его рукаву, замирая тут же, как прикоснулся к ткани. Выжидая, не накажут ли. И когда ничего не произошло, всё же принялся неуверенно вытаскивать пуговицы из петель.       Руки Чанёля в руках мальчишки выглядели непозволительно большими и грубыми. Руки же мальчишки были тонкими и изящными — Чанёль таких ещё ни у одного парня не видел. Пальцы были длинными, ногтевые пластины тоже. Выглядело эстетически превосходно, и Чанёль не смог побороть желание вцепиться в эти руки.       Мальчишка испуганно вздрогнул, когда пальцы Чанёля обхватили его собственные. Он снова почти не дышал, наблюдая за тем, как Чанёль поглаживал каждый их них — медленно и почти невесомо.       — Я уверен, что ты это и так прекрасно знаешь, но у тебя красивые руки, — Чанёль провёл подушечками пальцев по ещё не зажившей коже вокруг кистей, содранной стяжками множество раз до этого. Он наблюдал за реакцией — мальчишка был напряжён и будто готов в любой момент вырвать свои руки из его пальцев. — Ты что, боишься, что я что-нибудь с ними сделаю? Я разве когда-то что-то с ними делал? Разве что в самую первую ночь тогда в машине.       — Не надо… — начал было мальчишка, скорчив жалобное лицо.       — Не начинай, — грубо остановил его Чанёль, отпуская его руки, — лучше продолжай, что делал, иначе ничего не получишь.       Мальчишка тут же ощутимо расслабился, когда его руки оказались на свободе. Он поднял взгляд выше и потянулся сначала к верхним пуговицам. Тут его пальцы уже не так хорошо его слушались, очевидно, он сильно нервничал. Наверняка боялся сделать что-то не так. Но вот одна пуговица выскользнула из петли. А следом и вторая. И третья.       Чанёль чувствовал прилив возбуждения. Такого, что посылало мурашки по спине и заставляло сердце качать кровь быстрее. Руки от этого сами собой сжимались в кулаки. Хотелось схватить мальчишку и сдавить этими самыми руками. Сдавить так сильно, что можно было бы пробраться внутрь. Прижать к себе так, чтобы трудно было дышать…       Мальчишка, наконец, разделался со всеми пуговицами и теперь вопросительно смотрел прямо на него, не решаясь делать что-либо ещё. Чанёлю пришлось сглотнуть вязкую слюну, прежде заговорить:       — Можешь снимать, не бойся так.       И тот послушался. Забавляло то, что он явно старался не задевать кожу Чанёля, когда спускал рубашку с его плеч и стягивал тонкую ткань с его рук, но Чанёль всё равно ощущал его прикосновения. Осторожные, боязливые и такие лёгкие, но сводящие с ума прикосновения. Этого всё же было недостаточно.       — Надевай, — приказал он, как только ткань оказалась в руках мальчишки.       Тот послушно накинул ткань на себя, просовывая руки в рукава. И только он собрался начать застёгивать пуговицы, как Чанёль схватил его за ворот рубашки и грубо притянул к себе. Другой рукой он обхватил его вокруг талии, заставив тесно прижаться к себе снизу. Он глубоко вдохнул смесь их запахов на сгибе его шеи, там где теперь был ворот его собственной рубашки. Приятно…       — Ты только мой, — выдохнул Чанёль ему в шею. — Всё это, — он залез рукой под рубашку и сжал его кожу пальцами, — моё.       Он затем провёл рукой по его рёбрам и вниз, пока не обхватил пальцами его мягкий член, заставив испуганно вздрогнуть и несдержанно ахнуть. Чанёль ведь никогда так не делал до этого. Никогда не прикасался к его члену. Он должен был оставить это на десерт.       — Ты весь только мой. И я могу делать с тобой всё, что захочу.       Мальчишка, прижатый к его груди, учащённо дышал ему в шею. Одной рукой он упирался ему в грудь, пытаясь оттолкнуться, другой — хватался за руку на своём члене. То, как быстро и громко билось его сердце буквально эхом отдавалось от бетонных стен подвала. Можно было только догадываться, что было в его голове в этот момент. Наверняка переживал за свой маленький миленький член, сжатый чужими пальцами, не раз причинявшими боль.       Чанёль вдыхал их смешавшийся запах, не отпуская ворот рубашки, и сильнее сжимал его член в своих пальцах. Рука мальчишка на его обнажённой груди будто прожигала кожу, пока он сам упивался чувством полного контроля. Он владел этим мальчишкой с ног до головы. Снаружи и внутри. Он владел его телом и разумом. И это опьяняло. Хотелось захлебнуться этим чувством.       Натянутый от напряжения, как струна, мальчишка, внезапно расслабился в его руках, навалившись на него всем своим телом. Выбивая Чанёля из охватившей его эйфории. Это было так неожиданно и… с чего вдруг тот это сделал? Это было странно. Тяжесть тела мальчишки на его собственном ощущалась так странно. Чанёль переместил руки на его бёдра, а затем поднял их к плечам. Он ещё немного подождал хоть какой-то реакции, а затем не без труда отстранил мальчишку от себя.       Тот медленно открывал глаза, часто моргая. На его лице не было никаких эмоций. Он явно даже не заметил, как только что отключился. Чанёль и сам только теперь это понял — мальчишка просто отключился, с чего бы ему ещё так наваливаться на своего мучителя. Но по какой причине? Страх? Усталость? Изнеможение? Или, может, всё вместе? Чанёль ведь даже не причинял ему сейчас почти никакой боли. Неужели впечатления сегодняшнего дня оказались для него столь утомительными? Чанёль ведь всего лишь вытащил его наверх и немного поигрался.       Мальчишка бегал взглядом по его лицу и выглядел сонным. Чанёль нахмурился, чем явно напугал всё так же ничего не понимающего мальчишку, который наверняка снова подумал, что сделал что-то не так. Наконец, Чанёль взял себя в руки.       — Что нужно сказать? — он показательно дёрнул мальчишку за край рубашки.       — С-спасибо, — выдавил из себя тот, снова предприняв попытку начать застёгивать пуговицы. И на этот раз Чанёль позволил ему. Он наблюдал за тем, как спешно справлялись с пуговицами тонкие пальцы, хозяин которых явно жаждал поскорее прикрыться. Особенно забавляло то, что он даже манжеты на рукавах застегнул, пытаясь максимально закрыть своё тело. И то, как эта рубашка была велика его телу — было прекрасно.       — «Спасибо» и всё? — Чанёль склонил голову набок, давая понять, что немного недоволен этим.       Мальчишка заёрзал на его коленях. Он выглядел таким измождённым, что Чанёль невольно нахмурился. Неужели, он где-то просчитался? Ведь даже не применял силу сверх нормы, лишь немного издевался, делал больно, придушивал, царапал, совсем немного резал… но не калечил уж точно. Может дело было в еде? Чанёль мысленно вспомнил, что и в каком количестве давал ему в последнее время — было ли этого достаточно? Он хотел держать его ослабленным, но возможно всё же перестарался.       — Выглядишь паршиво, — прокомментировал он, — может, ты голоден?       Глаза мальчишки выдали его с головой, и Чанёль убедился, что и правда облажался. Его буквально выводило из равновесия то, что его расчёты были неверны. он не мог быть не прав. Не мог ошибиться.       — Я бы приносил тебе больше еды, если бы ты больше старался. Ты сегодня меня разочаровал. Я просил тебя не издавать ни звука, а ты так громко стонал на моём члене, что тебя мог кто-то услышать, — он поднял руку и огладил мягкую щёку мальчишки. — Как думаешь, им тоже понравилось, как ты звучишь? Твои болезненные стоны словно музыка для моих ушей. Мне всегда недостаточно… И я всё же должен тебя наказать.       — Пожалуйста, — вдруг запросил мальчишка, — в следующий раз… в-в следующий раз… я буду послушным.       Чанёль смотрел на то, как он заламывал свои пальцы, торчащие из-под длинных рукавов его собственной рубашки. Смотрел на его жалобное выражение лица, такое просящее. Никто бы не устоял, но Чанёль был не таким.       — Будешь послушным? В следующий раз? — он усмехнулся, — сколько таких следующий разов уже было?       — Я могу… — он поднял руку к лицу и указал пальцем на свои губы, явно давая понять, что имел в виду. Его отчаяние дошло до такого уровня, чтобы предлагать отсосать в обмен на неприкосновенность своей задницы?       — Но ты ведь знаешь, что не нужен мне таким послушным, — губы Чанёля растянулись шире, — мне не нужно ничего из того, что ты предлагаешь сам.       Мальчишка растерялся, явно тут же жалея, что предложил такое сам, ведь теперь он таким простым точно не отделается. Было забавно наблюдать за всем этим мыслительным процессом, отражающимся на его лице.       — Не напрягайся ты так, — Чанёль не сдержал смешка, — сегодня я тебя больше не хочу, так что у тебя есть время до завтра. Но что же мне сделать с тобой завтра?       Мальчишка опустил голову вниз. Наверняка он даже слышать не хотел о том, что с ним хотят делать, но Чанёлю слишком нравилось над ним издеваться.       — Я бы хотел тебя отшлёпать, как следует, — с этими словами он с силой сжал ягодицы мальчишки пальцами, заставив его лицо стремительно побледнеть, — только учти, это наказание, так что будет очень больно.       Мальчишка опустил голову ещё ниже, утыкаясь лбом ему в плечо.       — Что-то не так? Не хочешь боли? — Чанёль обхватил пальцами его подбородок и заставил снова поднять голову. — А я вот до смерти желаю видеть, как ты корчишься от боли подо мной. Желаю слышать, как просишь остановиться, снова и снова. Хочу видеть, как краснеет твоя нежная кожа под моей рукой, как она…       Мальчишка замотал головой и жалобно проскулил, будто прося остановиться.       — Не нравится такое? Лучше, когда я тебя трахаю? Но ведь это тебе тоже больно?       — Н-не надо… больше… не могу…       — Даже слышать этого не хочу, ты ведь отлично справляешься, — Чанёль обхватил его лицо и снова мягко провёл большим пальцем по нежной щеке. — Твоя нога всё ещё болит?       Услышав это, мальчишка очевидно неосознанно прикрыл больную ногу рукой, будто пряча её. Наверняка, вспомнил все те разы, когда Чанёль специально сдавливал её, желая причинить больше боли. И смотрел так жалобно.       — Если ещё раз разочаруешь меня, я сломаю тебе её, ты меня понял?       О, тот определённо точно всё понял — это читалось по его напуганному взгляду. Удовлетворённый реакцией Чанёль, подхватил мальчишку за талию и пересадил на диван. Сам поднялся и, расправив штаны, двинулся в сторону выхода, прихватив с пола брошенный мальчишкой ремень. Лишь у самой двери он обернулся, обводя взглядом принадлежащее лишь ему одному тело. Было непривычно видеть его прикрытым одеждой, но то, что это была его собственная рубашка, не могло не доставлять.       — Не смей снимать её. Хочу, чтобы ты чувствовал мой запах постоянно и не забывал, кто твой хозяин.       Хозяин… звучало так приятно.