Āeksion se ānogar

Дракон не может сгинуть в пламени. Истина известная каждому. Пальцы Нейриссы болели, нависая над истекающей свечой. Воск стекал тонкими струйками и засыхал на золоченом металле подсвечника. Колыхающийся огонек был единственным источником света в комнате. Ночь была безлунной и темной, воздух стойким и удушающим. Пламя же колыхалось, тени играли на каменных стенах, оттеняли все изгибы и выступы. Огонь не может ранить дракона, ведь пекло есть сама суть этих существ. Острые, покрытые толстой чешуёй с множеством шипов, перепонок и щёлок. Если коснуться их чешуи голой рукой, можно почувствовать сплетение мышц, сильных, мощных и смертоносных. Как и пламя что вылетает залпом из их пасти. Люди совсем не похожи на драконов. Они нежные, хрупкие, их мышцы более мягкие, дряблые и упругие. Человек сам по себе изнеженное животное. Совершенно слабое, но столь уязвимо эгоистичное и самодовольное. Нет ничего общего между чем то столь совершенным как летающий ужас и таким жалким как ее дядюшка, что сейчас еле восседает на своем троне. Не то что бы Нейрисса ненавидела его за немощность и болезненность. Вовсе нет. Он возможно был самым терпимым человеком во всём дворце. Боль стала невыносима и Нейрисса отдернула руку, запоздало и неуверенно прижимая её к нежной коже на ключицах. Ее няня сердилась бы, увидь она что принцесса вновь обожгла свои руки. «Настоящие драконы не сгорают в огне» — такова была истина. Но кто тогда она сама?

***

Ночь была темна и тревожна. Коридоры замка могли бы показаться, ненароком попавшему туда человеку, несколько пустынными и тихими-тихими. Но на деле он всегда кишит жизнью, как отдельный организм, с плотью из тесно сложенного камня и органами что переплетались в извилистой плитке и гранитной кладке в садах. И сами люди внутри были как кровь, теплая, бурлящая, никогда не перестающая своё суетливое движение. Люди были везде, на каждом шагу, у каждой двери, в каждом проходе и под землей, и над ней, в стройных башнях и вонючих кухнях. Нейрисса чувствовала себя странно. Красный замок казался ей ещё более чуждым сейчас, после того как она вернулась в него с отцом. В первый раз он устрашал, вызывал покалывание в груди и бурление в желудке. Но сейчас он давил. Никогда не было подобного до. Замок как будто наседал своими стенами на неё, удушал и вызывал нервозность больше, чем волнение. Нейрисса начала замечать больше, чем в первые визиты. Кожей ощущала взгляды придворных и слуг, чувствовала их слова прежде чем услышит их. Их осуждение вызывало зуд, такой болезненный, что он раздирал её кожу и каждый раз доходил до самых косточек. Слишком молодая что бы даже понимать причину их осуждения, слишком необразованная что бы осмыслять их речь. Отец требует от неё усердно учиться, он желает слышать её валирийский, это было первое что он требовал от неё, и пока он явно был разочарован её отсутствием успеха. Это ранило, это ещё больше вызывало приступ тошноты и желание просто исчезнуть в каком то укромном углу. Как она могла знать валирийский и осмыслять его речь, если она даже общего языка толком не разбирала. Ее никто этому не учил. Нейрисса в принципе сразу поняла многое. Особенно ярко она осмысляла собственную никчемность и глупость по сравнению с теми же дочерьми лордов. Даже самые мелкие лорды, те чьи имена постоянно переспрашивают и не считают необходимым запоминать, имели дочерей в разы более воспитанных, образованных и элегантных. Они все были такие красивые, что Нейрисса ещё долго не желала выходить из своих комнат. Неотёсанная, вечно с торчащими волосами, редко с простыми обручами убирающими волосы с белёсого лица. А эти девочки, казалось, были вырезаны в камне, нежные, в красивых платьях с оборками и развевающимися рукавами фонариками. Волосы всегда уложенные в сложные прически, на которые их служанки тратили не меньше часа. Не то что вечно торчащие и вьющиеся волосы Нейриссы, её платья хоть и были красивы, но их было так мало, что она ходила лишь в одном единственном, что пришлось ей по вкусу. Они уже в этом возрасте обсуждали мальчиков и представляли свою будущую супружескую жизнь, а Нейрисса сторонилась мужчин. Они презирали её, а она ненавидела каждую из них за то, чего она была лишена всю свою жизнь. Нейрисса бы соврала, если бы сказала что сожалеет о том что желала каждой из этих юных девочек встретиться один на один с реальной жизнью, разбиться об неё вдребезги и лишиться этой высокомерной мечтательности. Она не сожалела. Ни в коей степени. Отец говорил что валирийская кровь сильна, что кровь Таргариенов подобно всепоглощающему жару драконьего пламени. Все в ком течет эта кровь являются драконами. И даже она была драконом. Он говорил об этом чаще чем стоило бы. Но Нейрисса не возражала. Она терпеливо и тихо слушала его, принц любил много разглагольствовать и это было нормально. Все мужчины такие. Громкие, разговорчивые, кажется всем им нравится звук собственного голоса. И как его дитя, ей стоило подчиняться его маленьким капризам. Как никак это бы показало ему, что она благодарная дочь. Деймон Таргариен дал ей больше, чем мог бы любой другой мужчина в том же положении. Он дал ей ту жизнь, о которой её мать могла только пьяно мечтать. Без него не было бы и Нейриссы. Он не просто породил её на свет, он подарил ей жизнь. Хотя многие другие бы даже бы не признались что у них есть бастарды. Отец признал её, забрал из тех трущоб что когда-то она называла домом и сделал её принцессой. Скандально, но абсолютно ожидаемо со стороны порочного принца. Нейрисса должна быть благодарна за всё это. Она напоминала об этом себе каждый день, она думала об этом когда просыпалась и когда засыпала, её мысли бесповоротно всегда вели только к этому выводу. Как первенец своего отца, ей нужно соответствовать. «Неважно что говорят эти люди. Я не могу позволить себе эту слабость. Отец презирает слабых.» Она разгладила свою юбку, которая была красивого темного оттенка, который напоминал ей о грозовом небе над королевской гаванью. Это было её любимое платье, хоть и для молодой принцессы оно было излишне мрачным. Как всегда неуместно. Руки от волнения трясло, и она ощутила холод собственных ладоней. Сердце сжималось в груди и его стук громко разносился в ушах. Нейрисса находила покой лишь в богороще замка, усевшись в корнях деревьев и думая. Иногда, когда стыд брал над ней верх, она сидела часами с книгой, желая научиться складно читать и изучая новые слова. И это, и учения септы давались ей тяжело. Сегодня был день, когда её сопровождала толстая книга на общем языке. Она тяжело висела в руке, пока Нейрисса неуверенно топталась на месте под тенью арок. Сегодня был тот день, когда в богороще она была не одна. У дерева, излюбленного самой Нейриссой, сидела её кузина и леди Хайтауэр. Они что то обсуждают, хотя точнее было бы сказать что это Хайтауэр что то говорит, а Рейнира лениво лежит на ее коленях. Принцесса Рейнира была лишь на пару лет старше самой Нейриссы. Кузине было едва-едва десять и три, в то время как младшей девочке было девять и два. Но даже учитывая малую разницу в возрасте, принцесса Рейн ра была выше и более развита физически в своей возрасте. Её щеки были румяны, лицо уже приобретало женственные черты. Она и в половину не была такая же бледная и тощая как её нерадивая кузина. Её прозвали отрадой королевства, её все любили. Всеобщая любимица. Ногти впились в ладонь, боль отрезвляла, возвращала к реальности. Нервно придя к выводу, что сегодня ей придётся довольствоваться духотой своих покоев, Нейрисса уже развернулась как была окликнута. — Кузина? — донёсся голос принцессы и тогда дыхание Нейриссы замерло прямо в горле. Появилось желание убежать, притвориться что не услышала и скрыться где то в бесчисленных поворотах замка. Но тут же навязчивый голос в голове вторил: нельзя. Она больше не могла позволить себе трусливо убегать. На трясущихся ногах Нейрисса слишком резко повернулась и выйдя из-за тени подошла ближе к девушкам. — Приветствую вас, кузина и леди Хайтауэр.— прозвучало тихое приветствие, такое робкое, что опять стало стыдно и к щекам Нейриссы подступила кровь. — Я думала ты опять будешь отсиживаться в своих покоях, как и всегда — возможно слова и не должны были звучать так резко, так раняще, но они лишь сильнее вогнали младшую в краску. Рейнира же даже не удосужилась встать, чего не скажешь о её подруге. Та ответила на её приветствие натянутой улыбкой и кивком. И вот ещё одно подтверждение того насколько Нейрисса лишняя в этом месте. Мир который ей подарил отец попросту отвергал её. Она как огромное черное пятно на идеально белой простыне. Все эти благородные дамы и мужи, что с детства росли в сплетении паутины интриг и притворства. Конечно по сравнению с другими Нейрисса была бы просто ребенком. Дочерью шлюхи. —Я пришла почитать.— она ненавидела то как голос подвел её и дрогнул. Язык казался слишком вялым и опухшим в полости рта. —О, всё ещё изучаешь общий язык? —Да.—потупив взгляд, она даже не поняла как начала теребить корешок книги и смотреть себе в ноги. Быстро вспомнив наставление отца, что вторил никогда не опускать голову, Нейри встретилась глазами с кузиной и нерешительно захотела уже сказать ей пора. Соврать что забыла что то в комнатах, сказать что её ждут и просто убежать как и планировалось изначально. Она только и делала что убегала. Это было единственным что она вообще умела. Но Рейнира заговорила, как бы не давая ей возможности культурно покинуть компанию двух девушек. —Ты и kepus прибыли вчера? — валирийское слово слетело с её губ настолько естественно, что Нейриссе стало завидно. —Я в замке уже третий день, отец прибыл лишь вчера. —Вы ехали раздельно? — удивленно спросила Рейнира. Её светлые брови приподнялись и изогнулись, а во взгляде читалось нечто, название которому Нейриссе было неизвестно. Но это было неприятно. —Отец ехал на Караксесе. Он всегда задерживался, даже несмотря на скорость Караксеса. Деймон Таргариен был как ветер, подобно любому природному явлению, его действия нельзя было предсказать. А Нейрисса и знать не хотела куда он улетел, что опоздал аж на два дня. В пути её сопровождали люди отца, но оттого это и было нервозно. Она слишком хорошо знала этот тип мужчин что бы верить, что по ночам они лишь играют в карты и пьют. —Вот оно что…— чуть поразмышляв девушка улыбнувшись говорит: —Стоит позвать дядю покататься на драконах. Видимо с прошлого раза он совсем замедлился —Наверное…—не было сил подыгрывать ее забавам, да и Нейрисса не была на это способна. Этот пустой диалог развлекал лишь саму принцессу. Даже Хайтауэр стояла тише мыши. Её поведение могло быть так же обусловлено дискомфортом. По отношению к ней, или к самой ситуации? Пожалуй об этом Нейрисса тоже думать не желала. —Я, пожалуй, пойду. Хорошего вам дня.— не дожидаясь ответа, она развернулась и ушла тем же путем, которым пришла в богорощу. Поскорее бы всё это закончилось.