Две стороны монеты

Хрустящий снег, заледеневшие плиты, вино, а также они. И, конечно, тишина. Статуя Барбатоса составляла им маленькую молчаливую компанию. Она не смотрела на них, каменным взглядом сверля такие же толстые, холодные скалы. Кэйа и Розария, свесив ноги в пропасть, глядели в серую пустоту. Тяжёлый туман пеленал весь Драконий Хребет, да так, что сквозь плотное одеяло не представлялась возможность видеть дальше собственного носа. Но всё же, если прищуриться и сконцентрироваться, перед глазами начинали вырисовываться слабые очертания мыса Веры. И только, где-то в долине Ветров, синие сияние, устремлённое ввысь, давало яркую щель в полотне. Далёкий монументный двойник подавал сигнал собрату. Эти статуи общались друг с другом издалека, словно маяки в бескрайнем океане. Повёрнутые спиной к Богу и отвернувшийся от грешников Архонт…Да. Так правильно. — Дай-ка свой кинжал, – парень протянул руку, держа во второй бутылку. Его поняли. Монахиня, без лишних вопросов, вынула оружие из подола того, что когда-то звалось подрясником. Но, благодаря давнему вмешательству девушки, ныне сие одеяние считать таковым можно было с натяжкой. Она передала оружие рукояткой вперёд. Остриё вонзилось в пробку и продолжило входить глубже на оборотах кинжала, как в подтаявшее масло. Пробка жалобно скрипела. Хлопок. Альберих выдернул её из горлышка одним резким движением. Пена лавой хлынула из жерла бутылки, но ей преградили путь ладонью. Пенистые потёки стремились вырваться из краёв. Вскоре яростное шипение прекратилось. Вулкан «Полуденная смерть» вновь уснул. Кэйа не спешил возвращать кинжал владелице. — Как всегда, заточен до блеска, – он крутил на пальце оружие, как это делает Розария, – хоть перо режь! — Пеняй на себя: слетит с обрыва – пойдёшь вниз его искать. В ответ засмеялись: «Не слетит, – продолжая играть с ним, ручался парень. Однако, всё же добавил, – а если и так, то легче новый купить. Даже лучше». — Исключено, – голос её звучал твёрже прежнего, но неизменно спокойно. – Мне нужен именно этот, – такие слова не оспоряются. Особенно, если они принадлежат ей. — Памятная вещь, значит, – Кэйа понимал, что с таким трепетом монахиня может относиться только к чему-то очень значимому. Перестав наворачивать круги вокруг пальца, он повнимательнее присмотрелся к кинжалу. Покрытая ржавчиной железная рукоять, обмотана белой изолентой. По-видимому, у хозяйки не было времени снять ржавчину. Белая лента закрывала какие-то криво выцарапанные инициалы. Слой коррозии въелся в символы, но на конце рукоятки, кажется, было написано: «-ии», а также буквы «о» и «т». Альберих пальцем прошёлся по открытым участкам оружия. Неровности царапали подушечки пальцев. Внутри кольца, на котором вертели кинжал, таких трещин было больше всего. Нанести глубокие раны они не могли, но неприятно царапнуть незащищённую кожу точно. Кэйа посмотрел на свой указательный палец, на котором ранее кружил ножичек, и заметил мелкие повреждения. Нисходящие, затвердевшие мозоли свели неприятные ощущения на нет. «Хоть какая-то польза от них» – с такой мыслю парень таки передал оружие хозяйке. — Да, – только сейчас заговорила Розария, возвращая его на место, – очень памятная. Больше никто не проронил ни слова. Лишь ветер тихо выл под ухо свои тоскливые песни. От статуи исходило лёгкое тепло, что казалось необычным. Будто не бездушная каменная глыба за ними вовсе, а сама божественная сущность из крови и плоти. Всё-таки, малая частичка Барбатоса здесь есть. Но даже так прохладный воздух больно пощипывал лицо и колол ноздри при каждом вдохе. Пальцы постепенно коченели. Самое время согреться изнутри. Рыцарь первым сделал большой глоток. Поначалу багровая жидкость окатила холодом полость рта, но дальше, по пищеводу, она резко распустилась огненным цветком с шипами. Вино опустилось на дно желудка, однако стенки, по которым спускалось вино, продолжали ощущать покалывание. Он передал бутылку Розарии. Она пила иначе: не запрокидывая голову до хруста шеи, монахиня отпивала по капле. Маленькие глоточки, без резкой вспышки, медленно распластались в теле. «Полуденная смерть» снова оказалась в руке парня. Потом у девушки. Теперь у него. Передавали сосуд они не спеша, желая растянуть ночь вместе с выпивкой. И даже понимание бесконечного, а главное – неизменного, круговорота времени не лишало их надежды на то, что до дна далеко. Хоть алкоголя было ещё по горло, но настроение обоих уже давно барахталось из последних сил в самом низу бутылки. На одно мгновение Кэйа посмотрел в сторону Розарии. Она слегка подрагивала...Нет, всё же здесь властен лёд, а не Анемо Архонт. Живому теплу от единственной статуи не одержать победу над безжалостным напором мороза отовсюду. Парень не глядя снял свою меховую накидку с плеча и передал нуждающейся. Она не отнекивалась, ибо тот не отстанет в случае отказа. Но ей не холодно. Только терпимо колко. Монахиня обернула накидку вокруг шеи. Так она напоминала мага Бездны. В долгу Розария оставаться не хотела. В руках её появился ещё один источник тепла – сигареты. Альберих кинул скептический взгляд. Он не любитель курения. Сигареты, в отличие от спиртного, все на один вкус. Точнее, для него они совершенно безвкусны. Выкуренная сигарета обретает смысл только на кончике фильтра, где содержится самая горечь. Капитану нравилась лишь эта часть. Курил редко, но много из-за этой единственной причины. Каждую последнюю затяжку он втягивал в лёгкие, как последние частички кислорода перед смертью. Они накапливались на языке от одной сигареты за другой маслянистым послевкусием и жжением. Для такого эффекта ему требовалось хотя бы шесть таких. Из открытой упаковки торчало девять. Если он начнёт, то приговорит больше половины. — Ты же знаешь, я… – Кэйа хотел напомнить подруге, что жертвовать остатками для него не стоит, но Розария только ближе протянула пачку к его лицу, чуть ли не пихая в нос. — Знаю. Бери сколько хочешь, – Альберих всё ещё мялся. – Эти ты не пробовал. Они совсем другие. Препятствовать он больше не стал. Если уж сестра так настаивает и интригует – грех отказаться. Рыцарь вытянул одну на пробу. Толстая и плотная – это радует. Фильтр источал табачный запах, а также, на удивление, приятный охлаждающий аромат. Наверное, мяты. Следом за парнем, вторую взяла Розария и зажала губами. Немного повозившись в клетчатых колготах, непонятно где она нашла коробок спичек. Благо, хоть он был полон. Головка прошлась по намазке сбоку. Одно движение и меж двух носителей крио родился огонёк. Оба приблизились к источнику пиро элемента, затягиваясь с двух сторон. В блеклом свете лицо монахини казалось живее. Альберих редко мог увидеть её настолько близко при освещении, ведь чаще всего её окутывала тьма. Потухающую спичку добили опавшим рядом снегом. Короткое предсмертное шипение и некогда весело горящая пламенем палочка, согнула чёрную головку. Изящные дымные линии закружили вверх. Альбериху показалось, что сигарета также безвкусна, как и остальные, только с лёгким ароматом мяты, но, к сожалению, не новым вкусом. Он слегка расстроился, но виду не подал. В любом случае, угощение стоит принимать с благодарением. — Спасибо, – на выдохе сказал капитан. Клубы дымка выходили изо рта и ноздрей. — Мне не сложно поделиться. — Не только за это, – на него перевели взгляд. С виду он ничем не отличался от остальных: равнодушный, усталый. Но парень точно знал, что этот выражает заинтересованность. – Спасибо за возможность помолчать. Лёгкая ухмылка, табачный дым, алкоголь и молчание в ответ…Да. Это всё, что им сейчас необходимо.