Две стороны монеты

Путь оказался неблизкий. Идя по тропе через Долину Ветров, Мондштадт стремительно отдалялся на глазах. Когда городок вовсе пропал из виду, Кэйа искренне захотелось узнать, куда они направляются. Сделать привал они могли ранее, когда проходили мимо статуи Семерых, однако Розария, не сбавляя шагу, направлялась в сторону ущелья. Её взгляд спокоен и сосредоточен исключительно на извилистой дороге. Кэйа же, в свою очередь, переводил интерес с одного на другое. Нередко он задирал голову, дабы раз за разом лицезреть скопления звёзд. Альберих немного отставал от спутницы, в те моменты соединяя небесные точки неосязаемыми линиями, а собранные созвездия наименовал первыми прешедшими в голову словами. Порой они даже совпадали с настоящими. Например, Мудрую сову он узнал сразу, как и Четырёхлистный Клевер. Чуть дальше расположился, кажется, Терновый Венец – символ мучеников и бесправедных расправ. В летописях древнего Мондштадта гласится, что венцы боли возлагали на протестантов и еретиков. Неугодных правилам старой церкви и тирану Декарабиану позорно выставляли на потеху публике, оскверняя их жажду свободы. Однако, это всего лишь предупреждения. Если бунтарь не повиновался, раз за разом протестуя режиму, его ждало последнее наказание – распятие. В те времена венок считали символом богохульства, а ныне всем умершим в ужасных муках воспевались молитвы за их покой . И это двойственное созвездие принадлежит монахине по имени Розария. Кэйа думает, что оно ей подходит в обоих отрезках истории. Её вера несколько отличается от правил Собора. Она, вопреки ошибочному мнению сплетниц-сестёр, искренне молится и верит, но не Покровителю ветров, как всеми полагается. Розария верит исключительно себе. Монахиня шепчет текста в объятиях ночи, молясь за мирный сон Мондштадтцев, не упоминая имя божье. Молитвы из её уст не прочтёшь ни в каких писаниях Собора. Она верит, что лишь подлинные слова, не заученные до скрипа зубов, могут считаться настоящей молитвой. Большинство служительниц и гражданских не разделяют её взглядов, считая чёрной вороной средь белых. Кэйе кажется, что он такая же чёрная ворона в общем гнезде. Хоть Альберих не верит себе настолько же, как на это способна Розария, но смотрит на Архонтов свысока. Отрицать существование тех, кто ходит по той же земле, что и смертные – невозможно, но зачем превозносить божество, чьи деяния обратили в прах целую нацию? Зачем величать того, кто оставил свой же народ на растерзания бюрократии? А сейчас некогда великое божество клянчит вино в «Доле Ангелов» за выступления. Самый большой позор, так называемой, Великой Семёрки. Именно по этим причинам парень, как никто другой, понимает особую веру Розарии. Пусть она носит неподобающие вычурные одежды, пусть оскверняет статую, обитель Бога и его последователей табачным дымом. Барбатос не достоин лучшего обращения. Возможно сейчас мало кто готов принять такую позицию, однако, терновый венец тоже изначально не почитался, беря начало своей истории с угнетения детей Декарабиана его же руками. Однажды Мондштадт прекратит попытки докричаться до пьянствующего Архонта и начнёт молиться и верить только себе. А до тех пор монахиня без Бога и капитан кавалерии без кавалерии обречены носить свои венцы, пока кровь ручьями течёт с их чёл. — О чём задумался? – Розария подала голос, выводя Кэйю из транса. – Не отставай. — А? – Альберих не сразу понял, что говорят с ним. – Ох, извини. Ничего особого, – желая поскорее перескочить с темы, он вполне осознанно спросил, – сколько ещё идти? — Если бы кое-кто поменьше глазел по сторонам, то мы бы дошли быстрее, – пока Розария читала нотации, они успели добраться до перекрёстка и пойти по направлению к снежной горе. – Скоро покажется лагерь искателей, а ниже мост. Пройдём под ним, не привлекая лишнего внимания. Лагерь Фатуи обойдём с юго-востока. — И нападём в тыл, – Кэйа на радостях от такого расклада стал разминать руки. — Нет. Просто обойдём, – она не видела лица собеседника, но готова была поспорить, что оно исказилось в гримасе недовольства вперемешку с недопониманием. – Ещё не время. Они начеку. Кэйа не был в восторге, но перечить не стал, насколько бы сильно ему не хотелось развлечься перед рутиной бумажной работой. В словах Розарии имелся смысл. Несмотря на то, что стрелка часов давно перевалила за полночь – Фатуи не дремлют. Вероятнее всего, именно сейчас они ведут повышенную активность, следовательно, всей командой готовы дать отпор непрошеным гостям. Лучше выждать подходящего часа, когда на посту останется лишь один уставший сторож, а Царство снов заберёт команду в свои покои…Но с помощью дуэта копья и меча уже навсегда. Некогда звёздный небосвод заволокло туманностями. Серая масса охватывала осью земли за пределами Драконьего Хребта. Он близко. До заснеженных троп оставалась пара десятков метров, но морозные ветра уже табунами гуляли по гусиной коже. Сила вечных ледников выходила за белы грани, остужая пыл чересчур самоуверенных приключенцев. Словно сами горы отчаянно просили остановиться, горько завывая ветрами: «Дальше холоднее». Немногие улавливали посылы, продолжая путь наверх, но для многих снега становились могилой, а вой метель – провожающей песенью. Однако для Розарии Драконий Хребет служит колыбелью. Однообразные вымершие пейзажи дарили ей покой и ощущение безопасности. Кэйе гора тоже приходилась по вкусу. Хоть снежная точка на карте официально принадлежит территориям Анемо Архонта, наяву руки его словно досюда не дотягиваются. Обжигающий холод не даёт прикоснуться к пику. Морозный воздух не позволяет сделать вдох полной грудью. Постоянные метели губят теплолюбивые растения. Барбатос не имеет здесь власти, что делает это место для двух компаньонов защитой от божественного взора. Для Кэйи и Розарии не составило труда пройти бесшумно через лагерь искателей. Их не могли услышать даже чуткие зверьки, улавливающие малейшие шорохи. Что уж говорить о парочке мирно сопящих людей? Наконец внизу показался разрушенный мост через реку. Монахиня поторапливала партнёра, таща вниз. Ноги ступили на скользкий лёд. Крепче руки Альбериха монахиня держала только бутылку алкоголя. Не без помощи друг друга, они скачками добрались до противоположного берега. Обувь утонула в снегах. Пройдя выше, из скал торчал синий купол. Вот и Фатуи. Осторожно, как хищники выслеживающие своих жертв, они направились на разведку с безопасного расстояния, но с удивлением обнаружили, что лагерь пуст. Кэйа кинул взгляд на ящики в палатке: «Они ещё вернутся, – выпалил он, кивая в сторону, – припасы на месте. Огонь горит». — Спасибо, капитан очевидность, – не сдержалась от колкости Розария. – Главное по дороге их не встретить. Будь внимателен. Вперёд. Теперь их путь лежал через серые скалистые стены. Укрытая снегом тропа привела к Древу вечной мерзлоты, но на этом они не остановились, идя дальше, а главное – выше и выше. Мёртвые руины, на веки погребённые в снегах, будто сами вели их в гору по редким ступеням вмёрзшей цивилизации. Мороз крепчал, сильнее гоня путников прочь. Но что до боли жжёт конечности простым смертным, то для обладателей крио Глаза Бога – лёгкая щекотка. Их устойчивости к холоду могли только позавидовать. Сделав несколько поворотов, пред ними торжество в полуразрушенном виде держалась архитектура окружной формы. То был дворец, закрытый вьюгами, столицы. Из последних сил путники поднялись на последний ярус дворца. — Ну и дорога выдалась, – с отдышкой проговорил Кэйа. – Обязательно было так далеко идти, чтобы отдохнуть от суеты? — Нет, – отрезала Розария, направляясь к выступу со статуей Архонта. – Но ты сам хотел выпить со мной. Нас никто не найдёт, как я и обещала, – она со звоном поставила «Полуденную смерть» у статуи. – Здесь.