Несущая хаос.

19 апреля, суббота.

      Дыхание тихое и спокойное, белокурой девушке ничего не мешало наслаждаться просмотрами сновидений в больничной палате. Пышные ресницы слегка подрагивали, а пухлые уста были приоткрыты, из-за чего слышалось негромкое сопение с её стороны. Агата лежала на животе, поджав ближе к груди левую ногу, и обняв её обеими руками, та сквозь дремоту пощипывала себя за плотную ткань пижамных штанов. Волосы белого цвета отливались жёлтым оттенком из-за неудачно подобранных средств для осветления, и были небрежно разбросаны по подушке.       Некоторые пряди закрывали собой верхнюю часть лица, а их кончики надоедливо щекотали кожу.                                Разумовская отличалась острым слухом, поэтому любой малейший шорох или скрип, тут же высвобождал её из царства Морфея. Послышался характерный звук разбивающегося стекла, и, мирно посапывающая девушка тут же вскочила в своей постели, она принялась прищурено осматривать всё помещение. Взгляд был помутнён из-за недавнего пробуждения, и девушка ещё некоторое время, сморщившись, смотрела куда-то в угол больничной палаты. Сглотнув вязкую слюну, та попыталась прокашляться, но в легкие вдарил тошнотворный запах металла, отчего блондинка машинально перекрыла рот ладонью, и отвернувшись, сочла нужным прикрыть голубые глаза и задержать на пару секунд дыхание.       «Вот же дрянь», — мысль просочилась сквозь встревоженное сознание, а бешеное биение сердца эхом отдавалось в ушных раковинах. — Мерещится? Опять? — Голос учительницы был тихим и осипшим, она даже принялась вспоминать моменты где могла надорвать голосовые связки, но такие фрагменты её «красочной» жизни не присутствовали во всей прожитой неделе в больнице.       Оголенного плеча касается чья-то горячая ладонь. Зрачки расширяются в секунду, мозговое вещество надпочечников успело выработать адреналин и выпустить его в кровь. Жар тут же одолевает всё тело, и голубоглазая понимает, что во взгляде все стремительно начало темнеть, а к горлу подступил ещё не успевший до конца перевариться в желудочном соке, — кусок хлеба. Судя по размерам руки, то было существо мужского пола. Точнее, Агата смогла лишь предположить на счёт этого. — Испугалась меня? — Слух пронзает басистый голос, и девушка вмиг понимает: сегодняшним ночным «гостем» был никто иной как Гнев. Она делает один большой вдох, улавливает нотки стойкого парфюма и жмурится. От него разило алкоголем и засохшей кровью, а сладкий аромат ванили был для обоняния Разумовской сроду чего-то до безумия отвратительного в данном контрасте. Демон стоял у изголовья кровати, в кромешной тьме. Лишь тусклый лунный свет, пробившийся сквозь небольшую щель в расправленном занавесе касался его силуэта, но не позволял в полной мере осмотреть его фигуру полностью. — Лишь немного, — Агата попыталась как можно спокойнее произнести фразу, но сбитое дыхание не позволяло сделать этого в лучшей степени. — Ты принёс яд? … — Догадливая … Мара, ведь ты сама должна была сделать это. А сейчас, этим занимаюсь я, и мне совсем не нравится отведённая роль. — Прости, но я не могла покинуть стены больницы. Ко мне не явились родственники, а документов с собой никаких нет … — На душе кошки скребли своими острыми когтями, и чувство обиды охватило её с головы до ног. Шелковистые пряди волос спали вперёд, девушка потянулась трясущейся ладонью к голове, но её опередило запястье блондина. Он бережно обхватил её маленькое личико, и свободно рукой убрал волосинки назад. Девушка замерла. По спине прошлась волна мурашек, и лёгким покалыванием коснулась кончиков пальцев на ногах. — Знаешь, они больше никогда не навестят тебя. — Его голос понизился, а хватка на подбородке усилилась. Голубоглазая попыталась убрать руку демона в сторону, но у неё никак не получалось. Назойливый рой мыслей проник в её голову, и та начала судорожно стучать кулачками по своим бёдрам. Невозможно. Этого не может быть, её родные люди уже не в живых? Или то была очередная пакость со стороны тешащего своё эго демона. Бледноликая никак не могла сопоставить всё, уж тем более, — нормально соображать. А посему, последние капли здравого ума потихоньку скатывались по стенке вниз, и с характерным звуком падали вниз: в пропасть небытия и хаоса всецело. — Милая дева, отчего ты грустишь? — Его горячее дыхание опаляет бледную щеку, голубые радужки тут же устремляются вперёд, но в темноте та едва ли могла разглядеть собственные руки. Демон слышимо ухмыляется. Указательный палец мужской ладони вальяжно накручивает прядь белёсых волос, после чего тот сжимает руку до хруста костяшек, а Разумовская пискнула от резкой боли в затылочной области, — страх … Чего ты боишься, дева? — Мужчина наклоняется ниже, и его пылающие уста мажут по впалым скулам смертной. Агата содрогается, тепло горячими полосами распространяется по всему телу, затрагивает собой кончики сознания и вышвыривает ту на поверхность реальности. Блондин клацнув зубами, сильнее потянул девушку за волосы и та издала громкий стон: пропитанный болью и ненавистью к его персоне. — Отпусти меня, ведь ты тоже не можешь причинять мне никакого вреда! За дверью послышались шаги, сильная ладонь легла на пухлые губы, а указательный палец сумел проникнуть внутрь рта, и с удовольствием проводя по ряду белоснежных зубов тот шумно вздохнул. — Да, я лишусь головы … — Голос его был тихим и убаюкивающим, но Разумовская всеми силами старалась оттолкнуть массивное тело в сторону. — Но, мне кажется … Где-то глубоко внутри твоего сознания, ты считаешь эти действия весьма … Привлекательными? Или как Вы, - люди, выражаетесь? Палец проталкивается все дальше, Агата ощущает рвотный позыв, и тут же с силой сжимает челюсть. Демон удовлетворенно скулит, кончиком юркого язычка проходится по своим пересохшим губам и сглатывает вязкую слюну. — Тише … Ты же не хочешь привлечь внимание персонала? Я не думаю, что те будут рады увидеть, как юная девушка ни с того ни с сего выгнулась в постели и схватилась руками за горло. Они меня не видят, Мара … А вот тебя, - да. — Дай мне флакон, — Её голосовые связки дрожали, слова прозвучали хриплыми и надорванными. — Я хочу поскорее распрощаться с таким собеседником. На лице демона промелькнула тень улыбки. — Мадам, всё для Вас и Вашей скорой смерти. — Он ныряет правой рукой во внутренний карман своего пиджака, и сжав бутылёк с вязкой жидкостью, вытаскивает его наружу. Его нутро сжалось, оно вопило во все горло, — какое прелестное зрелище будет, завидеть смерть в болезненных конвульсиях. Как сладостна будет эта ситуация, и какие эмоции Гнев сможет пережить. Аббадон рвано выдыхает, и схватившись руками за железные прутья кровати, он начинает заинтересованно наблюдать за жалкими попытками Мары опустошить флакон. Терпение достигает точки апогея. Он больше не может наблюдать это отвратительное зрелище, и поэтому берет все в свои руки. Блондин перехватывает её дрожащие ладони, и с силой разводит конечности в стороны. Агата издаёт жалобный крик боли, но разъярённый взгляд мужчины выбивает в ней последние пылинки самообладания. Горячие пальцы того надавливают на челюстные мышцы, и блондинка приоткрывает рот. Выливая прямо в гортань небольшое количество яда, голубые радужки смотрели на это с наслаждением. Он слышал её бьющееся сердце, чувствовал жизнь в этом слабом теле, и ему оставалось только ждать. И это время настало, когда хрупкое тело рухнуло на прохладную простынь, и забилось в агониях. — Вот так … Вот так … — Длинные пальцы мужчины поглаживали её по мягким волосам на макушке головы, но Разумовская лишь сильнее сжимала ткань больничного белья побледневшими руками.       Её разум был чист, как лист бумаги перед неумелым художником, который потерял свою музу в бытие чёрно - белого мира. Дева больше не слышала звуков, и, кажется, не ощущала окружающих её запахов. Кости словно переламывало в мясорубке, и не хотелось больше ничего. Мышцы последний раз сокращаются, и та выпускает изо - рта клуб тёплого пара, и лишь одному Аббадону был дан дар видения её души: светлого, прозрачно - чистого шара. Он взмахнул вверх и остановился в паре сантиметров над надышавшим телом. — Это … — Демон облизал нижнюю губу и протянул дрожащую руку к светящемуся шару, но тот опасно прыснул ярким свечением, как бы, отпугивая нечестивого, и это сработало. Блондин сощурился, его взгляд упал на обожженные пальцы рук, и тот прыснул насмешкой.

***

      Пышные ресницы слегка подрагивают, а плотно сомкнутые губы растягиваются в разные стороны. Молодая особа ощущает неприятное покалывание в районе живота, — острое и в то же время жгучее. Вокруг неё, хлопотав, расхаживали низшие демоны. Они то и дело, что подносили свои мохнатые ручонки к её лбу, и проверяв температуру тела. Существа пытливо ожидали её пробуждения. — Очнулась! Она очнулась! — Послышался до жути писклявый голос, и в помещении раздались шумные шаги. В комнату вошло несколько персон. Они изумлённо окинули лежащую фигуру девушки, после чего принялись расхаживать из стороны в сторону. — Мара, открывай глаза. У нас осталось немного времени на подготовку, поэтому тебе нужно встать на ноги уже сейчас. — До слуха донёсся знакомый мужской голос, и смертная поспешила разлепить свои заспанные веки. С пару секунд блондинка не могла сфокусировать своё зрение, и поэтому, сощурившись, смотрела в тёмный потолок: прожигая в нём невидимую дыру, которая возрастала с каждым прикрытием век. Она делает вдох, и понимает, что в грудной клетке не ощущалось родное постукивание сердца, — оно больше не гоняло кровь по сосудам, а кожа из-за этого приобрела вид нежити. Словно застывшее слово на губах, осознание своей кончины. Разумовская через боль, сквозь отвратительный запах затухшей плоти, пыталась подняться на локти. И у неё это получилось. Она осмотрела каждого из присутствующих жалостливым взглядом, словно ища утишения в их опустошенных от эмоций лицах. Дышала часто, глубоко, набирая в легкие порции жизненно необходимого кислорода, но нужен ли он был ей здесь, сейчас? Когда тело распрощалось с душой, хоть и не надолго.       Аббадон смотрел на неё прищурившись, мужчина с долей восхищения всматривался в это бледное тело, лишенное крови и души. Его интерес распалялся по всей коже, по поджилкам и нервным окончаниям, отчего тот поочередно перебирал длинными пальцами в воздухе. Блондин принюхивался к аромату источаемому ей, внимая зову своего внутреннего голоса он понимал, всё сложилось так, как он и предполагал. — Здравствуй, дева. — Голос его прозвучал непривычно тихим и сдержанным, но державшаяся каменная маска лица, не выдавала его ликования. Агата молчала словно лишённая дара речи, она лишь одичало осматривала всех присутствующих, и не забывая моргать, жадно глотала губами кислород. — Молчи … Тебе нужно привыкнуть к этим ощущениям, полностью впитать в себя всё происходящее здесь, и сейчас. Снова молчание, но Высший демон и не ожидал другого. Ему было велено спустить живого, на тот момент, человека в Преисподнюю, и он это сделал, а значит он в полной мере может ощущать своё превосходство над другими существами. Слышится постукивание минутной стрелки настенных часов, и Мара сиюминутно переводит свои голубые радужки в сторону прибора. В голову прокрадываются мысли о том, что всё-таки ей это привиделось. Дурной сон и не более. Но реальность жуткая и суровая. Белёсые волосы разбросаны по плечам, а некоторые прядки щекотливо касаются заострённого лица. Смертная плохо помнила то, что с ней происходило дальше: щебечущие чертята, которые бегали вокруг её тела и подносили к лицо шелка различных цветов. Множество украшений и различного фасона обувь. Затуманенный взгляд. Вдох. И около её лица порхает кисточка с ярко алым наконечником. — Не делайте из неё вульгарную даму! Она всё-таки гостья из мира живых. Меньше румян, нужно сохранить это бледное, прекрасное лицо. Брови стремятся вверх, и блондинка старательно отмахивается своими отяжелевшими из-за усталости руками. Черти расширивши ноздри своего свиного носа, весело хохочут, и принимаются аккуратно собирать её запутавшиеся волосы.

***

      Солнечные сплетение грудной клетки белокурой постепенно рвутся доставляя мучительную боль, – девушка ничего не может поделать. Дар просит пищи, а желание его с этим растет и растет.        Сомнительное решение пробраться ближе к столикам с различными деликатесами украдкой мелькнуло в её возбужденном сознании. Из-за маски Агата не могла рассмотреть гостей бала получше, но снимать вещь «звезда» сегодняшнего вечера так и не хотела. Преисполнившись решимостью, девушка делает шаг в сторону, и блондин тут же хватает её под локоть.  — Из ума выжила? Велено тебе было, ни на шаг от меня. Вздумала ослушаться?  « Неужели мне весь вечер проводить рядом с ним?». — Разумовская шумно выдыхает, а демон лишь одаривает ту грозным взглядом, и надо признать, это действие возымело должный эффект. Агата, не в силах больше смотреть на эти глаза полные бесчувственности, опустила взгляд на свои лаковые туфельки.  — Пойми, дева, каждый из всех присутствующих, — Гнев обвёл рукой заполненный зал нечистью. — Желает сполна насладиться твоей сладкой душой: чистой и непорочной.  Белокурая недовольно цокнула и закусила нижнюю губу, а мужчина заметив это, лишь усмехнулся и сжал предплечье той посильнее.        Признаться, смертная ожидала увидеть в Аду множество раскалённых сковородок. Чертят которые с вилами бегали вокруг кричащего грешника, и ядовитые усмешки на мордах тех. Но, в Загробном мире было достаточно уютно, — а это как раз и вызывало удивление в лице голубоглазой. Ей лишь на мгновение, жалкую секунду, показалось что всё помещение кишало уродливыми созданиями, но Разумовская вскинула бровями и это причудливое видение развеялось. Её платье отливалось изумрудными оттенками в тусклом свете горящих свечей. Оно было расшито множеством драгоценных камней, что постоянно приковывали к себе внимание женской половины бального зала. Мужчины же, с восхищением рассматривали хрупкую фигуру Агаты: в их глазах пылал огонёк азарта и желания. Казалось, что она могла со смелостью прочитать мысль каждого, и у абсолютно любого мелькало в голове слово «овладеть».  Музыка сменилась на более медленную, и все присутствующие поспешили освободить середину помещения. Вокруг воцарилась тишина слов: никто больше не посмел и томного вздоха проронить. Парящие над головами подсвечники метнулись в стороны, — тьма окутала плечи девы; ухватилась своими когтистыми лапами за мягкую плоть, впилась остриём и доставляла неимоверный дискомфорт. Края платья шелохнулись из-за несильного порыва прохладного воздуха. Воздушная ткань  взмахнул вверх и Агата молниеносно прижала то ближе к себе. Разрез на правой ноге чуть сильнее оголил её бедро, Разумовская вмиг ощутила на себе хищные взгляды присутствующих. Бледные щеки покрыл румянец, и та не в силах больше, уткнулась лбом в плечо блондина. Её алое одеяние подчеркивало худобу и облегало все возможные выступы. На шее красовалось ожерелье, что радушно предоставил ей рядом стоящий блондин, оно аккуратно свисало до середины груди. Кончик рубина утыкался в яремную ямочку и поблескивал на свету. Волосы собранные в строгий пучок на затылке, и две неряшливые прядки по бокам, которые Агата умело поддела, и не испортив всего вида – уложила наперёд. Послышался звон хрустального бокала, и вдалеке, на пьедестале показался коренастый мужчина средних лет. Его кустистые брови были нахмурены, а чёрные глаза метались по всему залу, ища свою жертву. Уголки его тонких губ растянулись, и он в приветливом жесте поклонился голубоглазой.  — Дорогие друзья, сегодня нам выдалась честь взглянуть на непорочное дитя, — Мужчина протягивает смуглую руку в сторону Разумовской. Девушка вмиг выпрямилась и почувствовала все взгляды находящихся тут на своём хрупком тельце. — Как и гласило пророчество: на свет родится дева, чья кровь навеки сможет избавить нас от вечного страха над Господом. — На последнем слове, квадратной формы лицо черноволосого исказилось в гримасе отвращения, и тот немного погодя, отвёл глаза в сторону.  Хватка на предплечье усилилась, смертная невольно ахнула от накрывшей её волны боли, и неприятное чувство полосами разошлось по всему телу.  Вокруг начались перешёптывания. Существа заливисто смеялись и цокали своими копытцами о кафельный пол. Другая половина лишь злобно скалилась не веря услышанному. Агату охватила паника, ведь девушка совсем не понимала всей ситуации, а новоиспеченный знакомый и не собирался посвящать её в детали. Кончики заострённых ноготков впиваются в плотную ткань его пиджака. Демон недовольно клацая клыкастыми зубами отдернул руку в сторону.  — Что происходит? О чем он говорит … Почему ты мне не рассказал ничего?  Юная дева торопливо отшагнула в сторону и набрала полные легкие воздуха. Ей с каждой секундой становилось всё хуже, и плотно стянутый корсет лишь усугублял все положение.  Аббадон, выпрямившись, втянул в себя приятный аромат страха источаемый её телом, и облизав нижнюю губу, чуть склонил голову набок.  — Милая Мара, зачем же мне было это? Ты должна собственными ушами, собственным телом вкусить весь этот праздник в твою честь.  — Он делает шаг навстречу, а испуганная девушка ступает назад. Сильные руки перехватывают её талию, и пара в мгновение ока оказывается у того самого пьедестала. Её ноги дрожали, и не в силах больше держать своё тело, те предательски подкосились и Мара ухватилась за протянутую руку голубоглазого.  — Я не представился, кажется, но мне показалось, что Аббадон уже смог в этом преуспеть. — Мужчина улыбнулся шире, обнажая на свет пожелтевшие зубы, а один из них был украшен изгибистой трещиной, на что Разумовская схватилась за верх живота, дабы тем самым прекратить рвотные позывы. Шаг вперёд, и в ушах смертной раздаётся звук поскрипывания его зубов. Второй, Агата неуверенно парирует назад, но холодные руки  Гнева цепляются в её плечи мёртвой хваткой. Ощущение подкрадывающейся паники, — горечью разливалось во рту; неприятно покалывало кончик языка и стягивало жевательные мышцы под большим прессом. Алые губы дрожали, она в конец растеряла былую уверенность и умение колко отвечать своему оппоненту. Глаза - угольки впиваются в её оголенный участок груди. В том месте Разумовская ощутила неимоверное жжение, и желание содрать плоть вместе с неудобным украшением, — вмиг прокралось в её сознание. Блондинка загривком чувствовала его мощь, в прочем, абсолютно каждая находящаяся здесь тварь разделяла её ощущение тревожности. Он наклоняется ниже, и жар его дыхания опаляет её мочку уха. Волнистые волосы спадают вперёд, Разумовская краем глаз улавливает лишь хищную улыбку, – подобие звериного оскала с животным желанием  разодрать плоть на мелкие куски, — он и вправду семенил своим поведением страх. Не только в её лице, но и по всему помещению всецело. Поджилки на её руках затряслись, а побелевшие пальцы доставляли ладоням боль, впившись ногтями в кожу. Веки сомкнулись, а она в в полубреде что-то нашёптывала себе под нос. Реакция на это действие была весьма ожидаема, ведь брюнет шипяще рассмеялся сквозь плотно сжатые зубы.  — Моя девочка … Ты вся дрожишь, неужто я тебя чем - то напугал? — Каждое слово, фразу, он наполнял своим ядом и травил её тело. — Думаю, ты итак догадалась кто я, но как джентельмен, все же представлюсь. — Длинный, мокрый от обильного выделения слюны – язык, кончиком касается её ушной раковины, но и этого хватило, чтобы светловолосая брезгливо дёрнула носом и отвернулась. Он смеётся, звонко и радостно, ведь дождался той самой реакции.  — Са - та - на. — По слогам произносит, и резким движением притягивает ту к себе.  Её худое тело столкнулось с мужским, и из глотки вырвался смех. Сначала он был сдавленным, но с каждой секундой всё более звонким, громким. Во всей этой несуразной ситуации Агата вдруг подумала, что сейчас сойдёт с ума, и первой попавшейся десертной вилкой, выколет этому нахальному демону его глаза.  Внезапно, почувствовав прилив смелости, Мара умело обхватила своими ручонками плечи мужчины. Она ласково прошлась ими вверх: сжала с последней крупицы жизненных сил, а после опустила вниз, и поднявшись на носочки туфель вдруг произнесла:  — Знаете, я бы с большим удовольствием закончила всю эту клоунаду и вернулась к себе домой. Но, предварительно, покрепче взявшись за рукоятку какого-нибудь ножика искупанного в Святой воде, вонзила бы его в Вашу глотку.  Внезапно, вокруг воцарилась мёртвая тишина, и с сотню глаз уставились в их сторону.  Кто-то, когтистыми лапами схватился за лицо в изумленном жесте. Другая часть начала бурное перешёптывание, и сквозь весь шум, Агата смогла уловить лишь одно: она сильно пожалеет, что позволила себе такую дикость.  Лицо брюнета исказилось, оно начало преображаться с каждой просыпанной крупинкой несчастного времени, и в конечном итоге, блондинка смогла лицезреть подобие уважения в его взгляде. Каплю восхищения, разбавленную с животной страстью и желанием. Демон протягивает левую руку вперёд, и поднятием указательного пальца заставляет всех гостей вмиг замолкнуть. Тишина окутала их с ног до головы, но смертая все никак не могла угомонить разбушевавшееся сознание.  — Друзья мои, бал продолжается, а значит, время танцам! Агата вздрогнула, совсем исчерпавши капли храбрости. — Тебе повезло, что именно ты … Являешься ключом для нашей победы. — Сатана клацнул зубами, и одёрнув края чёрного пиджака, он растворился в толпе тёмных сущностей.