Несущая хаос.

Вдох.  Тиканье настенных часов перебивает тихий женский плач:  звуки монотонно растекаются по стенкам помещения.  Выдох.  Дрожащая ладонь тянется к кончику аккуратного носика и стирает тыльной стороной мокрую дорожку. Взгляд был полностью помутнённым, ей даже с трудом было разглядеть собственные оголенные колени. Бесплодные попытки наконец-то собраться с мыслями и прогнать прочь чувство тревожности,  — все они  были тщетны. Мышцы в шейном отделе напрягаются, и голова устремляется вниз. Рвотные  позывы давали о себе знать: хотелось вывернуться наизнанку. Где-то там, в самом потаённом уголке разума, где хранились неимоверно сокровенные воспоминания, — были и те, которых касаться совершено не хотелось. Она словно тряпичная кукла; поднимается на свои расслабленные ноги, глотает новую порцию кислорода, и покачиваясь проходит в спальную комнату. Зрение воспринимает всё ярко - фиолетовыми картинками. Они медленно переливаются в более яркие оттенки, а потом в обратном порядке. В самом дальнем углу слышатся мерзкие смешки, да такие, что хочется клубочком сжаться и забыться навсегда.  — Ты правильно сделала … Владу не стоит знать о Наших планах, это все испортит. — Над семейной фотографией Разумовских начало образовываться темное облако дыма; оно медленно принимало более отчётливую форму, а после и вовсе стали виднеться человеческие конечности. Бесовщина предстала в самом изящном виде, — человеческом. Сейчас же пред ней стояла роковая красотка; длинные волосы, аккуратные черты лица и ярко - алые губы. Агата вопросительно взглянула на бесполое, если его можно было таковым назвать, — существо, и изнеможенно простонала в пустоту. Женщина поддела острыми ноготочками покрытыми чёрным лаком края тёмной сорочки, и кратко улыбнувшись, проследовала за блондинкой. Её глаза — угольки, метались в разные стороны. Хищная улыбка никак не сползала с бледного лица.  — А Вы можете оставить меня в покое, и не появляться по очереди … Каждый раз, новые лица. Аббадон, ты … Письмо это от вашего «Хозяина», кто следующий? Всё это время существо внимательно, а главное, — молча, слушало Агату. Как только до слуха донеслось первое имя одного из смертных грехов, то тёмноволосая взвизгнула, и, пропустив пару молний взглядом в спину той, сразу же ринулась сократить между ними расстояние.  — Гнев? Ты видела Аббадона? Какой он? Расскажи мне … Я не видел его уже сотню лет. Этот демон считает себя равным самому Господину! А знал бы, уродец, как быстро может сломаться! От одного лишь взгляда.  — Это не было похоже на женский голос, скорее на одержимого, который бившись в агонии пытался вернуть своё тело обратно. Интонации резкие, колкие для слуха. Бесовщина холодными, мёртвыми руками схватилась за ссутуленные плечи Агаты и попыталась остановить и без того обессиленное тело. Агата тяжело выдохнула. Загривком почувствовала кладбищенский холодок, и незаметно для самой же себя поёрзала на месте. Она приоткрыта рот, но тут же остановилась как бы думая, что именно ответить на все эти вопросы.  — Обычный.  — Обычный? Ты с ума сошла? Как ты можешь называть его обычным?  — Вот так. Если бы я не знала, что он такое же отродье как и ты. То … Наверное даже и позволила себе подумать, что он был достаточно симпатичным.  Агата устало взглянула в глаза своему собеседнику, и приподняв уголки губ продолжила:  — Урок будет повторяться, пока я его не освою?  Острые черты лица напротив исказились; ярко - алые губы растягивались все шире и шире, демон поспешил кинуть в ответ лишь желчную ухмылку.  Нити бровей устремились вверх, оно как бы попыталось выразить самое что ни на есть изумлённое выражение лица. Лёгкой поступью брюнетка шагала вперёд. Из приоткрытого окна в помещение пробрался апрельский холодный ветерок. Пряди цвета вороного крыла поддавались небольшому порыву; легонечко щекотали смертельно - бледное лицо, но, кажется такое действие и вовсе не вызывало никаких эмоций на лице, она даже не попыталась отбросить их назад. Агата ощущала этот холод, всё тело проникалось неприятными чувствами. Тиканье настенных часов вновь резало слух. Взгляд голубых глаз метнулся на стеклянный столик стоящий посередине. Могла ли она вообще принести физическую боль этому существу? Ведь как же хотелось схватить с прозрачной поверхности маникюрные ножницы, и, замахнувшись, вонзить остриё в фарфоровую кожу, наблюдать как тёплые струйки крови стекают вниз, как тело пробивает дрожью, а приоткрытые уста жалобно хватают кислород. Она хмурится от столь соблазнительных картин которые пустило в свет её воображение, а после флегматично осматривает остальной интерьер помещения.  Тем временем сзади стоящая девушка одобрительно кивает. Сократив между ними расстояние в один большой шаг, и положив ладони на плечи блондинки, давит. Неожиданно Разумовская почувствовала, что тело под натиском этих хрупких, с виду ручонок, падает вниз. Колени больно ударяются об кафельный пол, и Агата вскрикивает.  — Кажется, я не представился. — Нечестивый вдруг остолбенел. Глаза стали стеклянными, и смотрели куда-то вперёд. А грудь аккуратно вздымалась. Разве демонам нужен воздух? Так как он нужен всем смертным? Агата не умела читать мысли, но отчетливо видела в зеркальном отражении появившийся из неоткуда страх в тёмных омутах. Она боится? Но чего же испугалось это существо? Оставалось лишь догадываться.  — Я … Я, Демиас. — Голос был натянутым, скрипучим и противным для слухового восприятия. Блондинка непринужденно сощурилась и одновременно скривилась. Демиас? А было ли вообще это имя где-то написано. Может низшая мифология, но нет, — она точно не помнила его.  Оголенные коленки всё ещё болезненно пощипывали, а хватка рук ослабла.  — Но я не знаю демонов с такими именами? Или вообще что ты за существо? — На своё же удивление с уст слетел достаточно громкий смешок, после чего холодная ладошка накрыла пухлые губы. Стоило ли ожидать удара в спину, а может брюнетка и вовсе не расслышала её, ведь все ещё опустошенно всматривалась в одну точку. Казалось, что через кончики пальцев рук, которые все еще покоились на спине, Разумовская ощущала проходящие через кожу небольшие разряды тока. Она медленно запустила руку назад; аккуратно, словно боясь разозлить бесовщину, убрала запястья той и постаралась встать на свои двои.  — Я инкуб. — Холодно отчеканила та, и мрачно взглянула в голубые глаза.  Агата словно потеряв последнюю крупинку здравого смысла, — начала заливисто смеяться на всю спальную комнату. Кажется, соседи снизу не очень то и рады будут проснуться от громких звуков посреди ночи, но это её явно не волновало. В голове промелькнули события той ночи. Когда он предстал перед ней в мужском обличии. Насильно лишил способности двигаться и разговаривать. А после ещё и позволил себе нахально сминать белоснежную кожу девушки; грудь, шея, внизу … Какая же мерзость. Удар за ударом. Крохотнее кулачки вдалбливались в собственную кожу в районе бёдер. За что ей все это?   — То есть ты, низшее в иерархии.  Смеешь тут задачи мне накидывать?  Секунда.  Вот уже мужская рука с силой вжимается в кожу на шее. Перевоплощение было секундное, незаметное. Сильные пальцы впиваются всё глубже и глубже. Кажется раздался треск рвущейся плоти, но крика не последовало. Бушующая волна страха с головой окутала тело девушки. Больно. Ей внезапно стало адски больно. И если бы, минутой ранее, она лицезрела огромную, статную фигуру, явно бы не стала вот так разбрасываться словами. Холодные пальчики касаются горячей кожи, она со всей силой пытается отодрать конечности беса от себя, но видимо силы покинувшие исхудавшее тело никак не хотели возвращаться, даже сейчас, после выброса в кровь адреналина. Белоснежная кожа потихоньку приобретала красно - фиолетовые оттенки. Звон в ушах никак не прекращался. В районе солнечного сплетения рождалось новое чувство, — безысходности. Разве вот так, она сейчас умрет от рук этого чудовища? Больше не сможет увидеть глазами лица родителей? Своих близких друзей? — Невозможно. Нужно бороться. В мыслях то и дело, что промелькали строчки молитв. Живые помощи, она никогда не подводила.        ” Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!» Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение – истина Его. " Существо издало утробный рык: жалобный стон сорвался с приоткрытых уст, и хватка моментально ослабла. Девушка исподлобья взглянула на макушку тёмных волос, но незамедлительно продолжила в мыслях читать Псалом:        ” Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится: только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Ибо ты сказал: «Господь – упование мое»; Всевышнего избрал ты прибежищем твоим; не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею; на аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона. "  — Больная мразь! — Сильные руки оттолкнули обмякшее тело в сторону. Разумовская ощутила острую боль; импульсы пронеслись от кончиков пальцев рук, отдаваясь в самые ноги, — она упала головой вниз, о холодный кафельный пол, и, кажется разбила себе нос. Пышные, гуталиновые ресницы слегла подрагивали, — это единственное действие, по которому можно мыло определить: сердце еще бьется, гоняет кровь по организму, а душа не покинула его. Она взывала словно зверь попавший в охотничий капкан. Руки машинально накрыли пульсирующий нос. Вкус металла во рту заставил сощуриться, брезгливо выплюнуть вязкую слюну прямо на пепельный палас. По припухшим губам потекла тёмно - алая кровь. Она медленно стекала вниз, к подбородку. Замедлив свой путь в самом конце, она еще некое время висела на самом краю, а после упала, — на дрожащие колени блондинки. Её мутило, хотелось поскорее избавиться от недавно съеденного яблока, но Агата попыталась притупить это чувство тихим мычаниям. Всё ещё стоящий на ногах мужчина внезапно отпрянул в сторону, кажется ему тоже удалось ощутить чувство боли. Сжатыми кулаками он бил себе в грудь, а глаза со всей злостью осматривали хрупкое тело напротив.  — Ты ненормальная, сука! — Срываясь на крик вымолвил тот, но Агата лишь пустила в его сторону усмешку.  — Я то? Ты чуть не убил меня. Хотел задушить! И что бы ты потом рассказывал своему «Господину»? Она случайно упала, я хотел её поднять, но задушил? — Голубоглазая натянула края домашней футболки на кулак, и принялась вытирать тёмной тканью всё ещё льющуюся из носа кровь. Бес неловко отвернулся в сторону, костяшками левой руки впивался в тыльную сторону правой ладони. Кажется он и сам растерялся, вышел из под  контроля от колких словечек человека. Послышался характерный звук щелчка, он внезапно растворился в воздухе. В воздухе пропитанном запахом крови, и страха. Агата лишь похлопала ресницами, и бездушно осмотрела помещение вокруг. Из раздумий её выбросил внезапно зазвонивший смартфон. Кажется, звук исходил из кухни. Белокурая растерянно взглянула на свои ноги, конечности ужасно болели, но нужно было вставать. Она краем глаз уловила своё отражение в зеркале, и тут же ахнула. В таком - то виде она завтра появится на работе?  — Дрянь …  Её тело все ещё предательски дрожало, а сама она пружинистой походкой побрела к источнику звука. Светлые омуты с отвращением взглянули на яркий дисплей телефона на котором чёрными буквами было написано: « Неизвестный».  — Меня и дальше будут удивлять? Или всё же смилуются. Алло? — Пальцы в иссохшей крови провели по экрану мобильного телефона, на том конце трубки раздался радостный голос мужчины. — Владислав? …  Сердце забилось чаще, где и у кого экстрасенс достал её личный номер. Она смутно разбирала его слова. Видимо, сознание потихоньку покидало это тело. « Встреча. Напоминание о бейдже. Толик», — что вообще Череватый пытался до неё донести? Послышались обрывки гудков. Он первый сбросил трубку, а девушка все продолжала пялиться куда-то в стенку.                            ***        После трёхдневного отдыха, Разумовская все же смогла избавиться от припухлого от удара места на её аккуратном носу. Пришлось пол аптеки скупить, но результат её вовсе не огорчил, наоборот, она радовалась, что за столь короткий срок ей удалось избавиться от болезненности и опухлости. Саднящая рана на губе была скрыта телесным пластырем, а порез на горбинке носа, — под толстым слоем тонального крема. Агата не любила использовать косметику, но сегодня пришлось достать чёрную сумочку и «отреставрировать» своё усталое лицо. Лишь одно её никак не успокаивало, — стоящий на туалетном столике флакончик с изумрудной жидкостью. В её голове бились два противоречия: стоит ли верить словам из записки? Или и вовсе не обращать на это никакого внимания, и как раньше, — заниматься ежедневными делами. Она не знала. Некое волнение проявлялось, но лишь на пару минут, пока Агата не начнёт думать об подготовке сценария для следующих съёмок. Встреча с Владом не удалась, ведь блондинка упустила время и дату, а назначил он их на вечер того же дня. Грызла ли её собственная совесть, — Да, но девушка предпочла лично объясниться мужчине, а не заваливать номер сообщениями и звонками. Подойдя ближе к напольному зеркалу, и в последний раз осмотрев себя в чёрном платье, Разумовская криво улыбнулась и взглянула на дисплей, — уведомление оповестило её о прибытии авто к нужному адресу. — Ну, не так уж и плохо … Могло быть и хуже. Безусловно, все эти «махинации» на её лице были заметны для человеческого глаза, но должно ли её это волновать? Возможно и да, но сейчас ей нужно было спешить на работу; бежать сломя голову в режиссерский кабинет, и кинуть тому прямо под крючковатый нос стопку исписанной бумаги. Уже сидя в машине блондинка вспомнила, что забыла в квартире бейдж. Прикусив нижнюю губу и безразлично уставившись в мелькающие за тонированным стеклом — пейзажи, голубые глаза тускло пробегались по светящимся вывескам многоэтажных построек. — У Вас что-то случилось? — Обеспокоенный голос шафера заставил прийти в себя. С пол минуты она опустошенно всматривалась в отражение зеркала заднего вида, а после натянув улыбку, кратко ответила: — Нет … Всё в порядке, не беспокойтесь. Мужчина лишь одобрительно кивнул, но иногда посматривал в отражение. Его хмурый взгляд вызывал у белокурой лишь лёгкую усмешку. Весь оставшийся путь они ехали молча, лишь иногда Агата безмолвно шевелила губами, произнося знакомые строчки из песен. Автомобиль остановился около трёхэтажного здания, и расплатившись, она уже было высунулась на улицу, но бледного лица коснулись холодные капли апрельского дождя. « Вот же блядство, два часа волосы накручивала, и всё коту под яйца», — мысль молниеносно пронеслась в её голове, а недовольное выражение лица лишь подтвердило всю неудачно сложившуюся ситуацию. Расплатившись с седовласым мужчиной и одобрительно кивнув ему, Агата поспешила поднять над головой кожаную сумочку, а другой рукой поджать ближе к груди пакет с листами. По улице раздался негромкий цокот женских каблучков, но проходящие мимо люди были явно заняты своими делами, и вовсе не обращали на неё никакого внимания. — Добрый день, — Девушку встречает достаточно высокий юноша с тёмно - зелёными глазами, а она в ответ лишь улыбается. — Позвольте? — Он указал на чёрный пакет. Блондинка отрицательно покачала головой, и получив в свою сторону лишь тихое «конечно», прошла вглубь коридора. На встречу Разумовской торопливо бежали люди из массовки, а после них, и остальные работники этого шоу. « Битва экстрасенсов», — многообещающее название, но лишь для определённого возрастного контингента: пожилые женщины проводили время за просмотром очередной серии лишь из-за интересного сюжета, если он таковым являлся, а юные поклонницы с восхищением и любовным взглядом всматривались на мужскую половину героев экрана. Белокурая особа на секунду остановилась, когда боковым зрением уловила надпись на табличке вкрученной в лаковую дверь, — «Владислав Череватый». Сердцебиение участилось, а подрагивающие от волнения ручонки потянулись вперёд. Она с пару секунд размышляла, стоило ли вообще перед ним отчитываться? И, решив, что всё-таки сделает это позже, поспешно направилась в сторону своей небольшой комнатушки. Да, Агате даже выделили собственный «кабинет», размером два на два квадрата, но и этого вполне хватало. Расположившись на небольшом кресле около письменного столика, блондинка облегченно выдохнула и размяла правой ладонью затёкшую шею.  — Да… Делов, конечно, очень много.  Звуки приближающихся шагов заставили девушку тут же собраться с мыслями, и поправить подол платья. Её испуганный взгляд метнулся вниз, — к маленькой щели между полом и дверью, — и обратно на железную, резную ручку. Дыхание участилось, она и сама не понимала, отчего же тело так отреагировало на звук. Шаги, кажется, прекращаются около двери в её кабинет. Сейчас она смогла ощутить мёртвый холод: смердящий разлагающимся телом. Раздался тихий стук о деревянную поверхность, а холодная ладонь белокурой накрыла приоткрытые уста. Пару секунд была тишина, но стук возобновился, а следом за ним послышался тихий, мужской голос: — Агата? — Владислав озадаченно всматривался в тёмно - бардовую поверхность, девушку окатило жаром и чувством облегчения. Она, прокашлявшись, двинулась к преграде между ними, аккуратно потянула за ручку, — удивление в тот же миг промелькнуло в её голубых глазах, — а чернокнижник лишь самодовольно ухмыльнулся. Череватый уткнулся кончиком языка во внутреннюю сторону правой щеки, отчего можно было заметить небольшой бугор на щетинистой скуле. Кареглазый с каким-то азартом оглядел фигуру Разумовской. В его взгляде можно было заметить разжигающийся огонёк интереса, а все из-за спавшей бретельки на правом плече. В помещении стало тихо. Настолько, что можно было услышать собственное сердцебиение и прерывистое дыхание мужчины. Мысли тут же перепутались из-за нарастающего тягучего чувства внизу живота. Отчего оно вообще появилось? — От приятного запаха его дорогостоящего парфюма, и столь интимной обстановки. Владислав делает шаг вперёд, моментально сокращает между ними расстояние. Его чуть подрагивающая от волнения рука тянется вперёд; поддевает край спавшей детали платья, и возвращает обратно, но как бы специально касается кончиками длинных пальцев холодной кожи. Агата вздрагивает вновь. Пускает в его сторону взгляд полный непонимания, — и тут же, словно «глотнув» немного здравого смысла, — хромая отшагивает назад. Тёмноволосый позволяет себе чопорно осмотреть её побледневшее лицо, его губы растягиваются в кривой линии, и статная фигура поспешно облокачивается спиной об дверной косяк. — Я всего лишь поправил лямку … Ничего такого. Разумовская непонимающе похлопала пышными ресницами. — Я не буду приставать к тебе, но, мне нужны объяснения, на счёт того вечера, — Указательный палец правой руки упирается в межбровье. Карие глаза опускаются вниз, буравя в паркетном поле дыру. — Объяснишься? — Мужчина позволил себе вновь взглянуть на вжавшуюся поясницей в стол Агату. В свою очередь, блондинка виновато опускает взгляд васильковых глаз вниз. Аккуратно выщипанные брови съезжают к переносице, а нижняя губа попадает под власть белоснежных зубов. В воздухе повисло напряжение. — Понимаешь … те, — На это Череватый исказил лицо полной гримасы брезгливости, ему казалось, что они ещё в первую встречу договорились о том, как к кому обращаться, никаких формальностей вне рабочего времени. — В тот вечер, я изрядно поднабрала алкоголем. Я каюсь, могу упасть на колени пред Вами. — Играешься? — Почему? Просто решила разбавить обстановку … Именно так с тобой общаются юные поклонницы? Череватый достаточно громко цокает, прикрывает веки и опускает голову вниз. Его руки были сцеплены в замок. На запястье левой, красивым дополнением поблескивали золотые часы какой-то всемирно известной фирмы, но какой, блондинке ещё не удалось рассмотреть. Тусклое освещение в комнате не давало всецело рассмотреть его сегодняшнюю одежду, но она, впрочем, как всегда была тёмных оттенков. Не сказать, что такие цвета совсем не подходили ему, но они создавали вокруг него «холодную» ауру. Он ещё с энное количество времени внимательно рассматривал свои новенькие кроссовки, после чего угрюмо поднял взгляд тёмно - карих глаз на своего оппонента: — Что? Не нравится, что мы сегодня оделись под стать влюблённой парочке? Мне кажется, достаточно, симпатично. — Отнюдь. Чёрный цвет тебе к лицу. Агата слегла сощурилась, и принялась обеспокоенным взглядом осматривать остальную пустующую часть помещения. К ней вдруг молниеносно прилетела мысль о том, что рядом с чернокнижником не было его верного последователя. Бес явно избегал встречи с юной особой, а посему, отсутствовал в этой встрече. Из глотки вырвался смех. Сначала он был сдавленным, но с каждым мгновением всё более звонким, громким. В сарказме бытия Разумовская вдруг подумала, что сейчас сойдёт с ума, а подрагивающие нервные окончания левого глаза были тому подтверждением. Не быть тому, единому спокойному дню в её бурлящей, кипящей чертями и бесами — жизни. Подул лёгкий порыв свежего ветра из настежь открытого окна, в комнату в ту же секунду ворвался запах пустившего испарину от недавнего ливня, и резко появившегося солнечного света, — асфальта. Они оба, моментально, делают глубокий вдох, и резко, рвано выдыхают. Тусклые лучики солнца щекотливо касаются лица мужчины. Агата позволила себе подумать о том, что Владислав был очень привлекательным, а он, словно почитав её мысли, одобрительно кивает и щурится от настойчивого потока света. Неожиданно, экстрасенс с некой опаской и непониманием одаривает её взглядом. — Что с твоим лицом? — Глаза - угольки продолжают скользить вниз, — к заострённым ключицам, исхудавшей фигуре, бледным участкам видневшейся из под платья кожи на ногах, — и обратно. Ему показалось, что тело голубоглазой было и вовсе не её: натянутой шкурой убитого зверя на скелетный каркас. — Что с твоим телом? Тебя избили? Или ты умудрилась за это время, пока я тебя не видел, потерять десяток килограмм? — Он делает выпад вперёд, потряхивающими от волнения руками обхватывает костлявые запястья, и подтягивает тело той ближе к себе. Она не могла поверить его словам. Невозможно. Невозможно. Это всё вновь лишь шутки, — это не может быть правдой! Их гробовую тишину перебивает звук капающей жидкости на пол. Они оба в мгновение ока опускают головы вниз: там алая жидкость кляксами растягивалась по всему тёмному паркету. Страх начал потихоньку сковывать хрупкое тельце и помутнённое сознание Разумовской, — разве все это взаправду? Сколько прошло дней с момента прочтения письма? Какой сейчас день недели, — она совсем ничего не могла понять, она не помнила ничего. Сильный руки хватают ту в моменте падения, ему тоже было страшно. В комнате клубами чёрного дыма образовывалась чёрная фигура беса. Толик выпучил кровавые глаза на бессознательное женское тело, а после словно резанная свинья завизжал, да так, что Череватый скрипнул зубами. — Ты видел? Видел метку? Влад, она связана с куда более могущественными существами загробного мира! Посмотри на шею, там красная отметина! Да из неё жизнь вёдрами черпают и сжирают! Ещё полностью не сформировавшееся тело нечестивого принялось рьяно метаться из стороны в сторону, — и так по кругу; обрубленными конечностями цепляя все канцелярские принадлежности, рамки с фотографиями, предметами косметики. Мужчина недоуменно следил за каждым действием Толика. В его руках покойно лежало тело, которое с каждой секундой всё сильнее принимало вид утопленника. — Я не понимаю, — Сквозь сжатые зубы промолвил он. — Толик! Остановись ты уже! И объясни всё по порядку. — Бесовщина в мгновение стихла. Клуб черноты устроился на письменном столе и выдал что-то на подобие тихого скулежа побитой псины: — Объясняю: Она, — ебанная потаскуха чертовщины. Метка, — признак «присвоения» Аббадона. Он один из Высших у нас, я ничего не знаю о его личной жизни, но чётко видел этот «поцелуй» на грешниках в Аду. Знаешь … Они вместе с Похотью так развлекаются. Находят «чистую» душу, заманивают её богатством, славой, и другими потребностями смертных, — а после сжирают изнутри все органы. Конечно, если она какая-то интересная … Так сказать, то и оргии имеются тоже … Это так, к между прочим. Все эти считанные секунду Череватый с полной внимательностью к деталям вслушивался в рассказ беса. На его лице не было никакого ужаса, отвращения или недоумения. К сожалению, он с детства познал вкус жизни с этим существом. Знал, из его уст никогда не вырывалось ничего подобного лжи, — фальшь он отменно умел определять по любому выражению лица, или изменённой интонации. Сейчас в его руках находилась очередная «проблема», решать которую ему всё же придётся. Уж больно она приелась ему, до коры головного мозга. — Душу продала? Нечестивый спрыгнул со стола; копытами поцокивая приблизился ближе к двоим, и нагнувшись, втянул своим свиным носом «аромат души». — Нет … Есть в ней её душа, чистая, как слеза младенца. Вкусная … Оттого и напали на неё эти тварюги! — Когтистые лапы обхватили холодное личико свербящее тухлым запахом, и несильно потрясли в воздухе. На это действие тёмноволосый со всей своей злобой глянул на Толика, и тот взвизгнув отпрянул назад. — Тебе дело … Толик. Нужно собрать о ней больше информации: кто она? Чем занимается? Может у неё в шкафу скелеты припрятаны, а сама по ночам на метле рассекает над Москвой, и, самое главное, — Аккуратно … — Понял! Конец тебе, сука! … Толику не дали договорить, в него тут же полетел мешочек наполненный кладбищенской земли. — Значит … Ты не пешка, а целая Королева …