blood and bourbon

***

      У тёмного ночного окна женская фигура с кудрявой шевелюрой торопливо набирала чей-то номер. Расхаживая то взад, то вперед, она всё слушала размеренные гудки, пока из трубки наконец не раздался голос:       — Эллисон?! Ты вообще видела который час? — послышался ошеломлённый тенор, на что Эллисон облегчённо выдохнула.       — Где Диего?       — Дрыхнет, козлина. — Сквозь шуршание и невнятное бормотание ответил тот же голос. — Его рингтон слышно через весь коридор!       — Клаус, закрой рот… — яростно прохрипел Диего после глухого удара.       — Так, — явно сквозь небольшое сражение продолжает Клаус, — что ты хотела?       — Будьте готовы к гостям. Кажется, на нас объявили охоту.

***

      Голова гудела, мысли заполняли все уголки сознания, не позволяя сосредоточиться на чём-то действительно важном. Все серьезные мысли ускользали, как только мне удавалось о них вспомнить, и, черт возьми, возможно я бы никогда не сказал это вслух, но сейчас мне как никогда нужна поддержка моей семьи.       Я один действительно здраво оценивал всё, что с нами происходит. Всегда находил выход, основываясь на детальном анализе происходящего, как тогда, когда работал в комиссии, и даже если что-то шло не так, то точно не по моей вине. Испокон веков моя семья встревала в безвыходные ситуации, и, воспринимая этих долбоёбов как данное, я помогал им и шел ради них на всё, что угодно. Но что действительно раздражало, так это то, что после всего, что с нами происходило, они так и не увидели закономерности и постоянно делали всё только хуже.       Как я могу донести до них важность оставаться вместе? Как мне вбить в их головы, что семья это всё, что мы сейчас имеем, и разъезжаться нельзя как никогда? Я перебрал кучу вариантов. И ни на один из них положиться просто нельзя.       Но ты даже не подумал сказать им прямо.       В это сложное время нужно быть как никогда осторожными. Сказал бы я им прямо, послушали бы они меня? Никто из них никогда мне не доверял.       Может, напротив, это ты не доверяешь им?       Я чувствовал себя действительно ужасно. Мне хотелось взорваться, вынести всем мозг, телепортировать всех в Академию и запечатать навеки, но даже этот способ собрать всех вместе сейчас бы вряд ли сработал. Потому что я напился.       Главный зал погруженного в сон отеля был пуст: Эллисон пришлось внушать охране, персоналу и полиции, которую успел вызвать администратор из-за пары раздавшихся выстрелов, чтобы они вернулись к своей работе утром. Интерьер этого места был выполнен в тёплых тонах, за исключением бара, хоть он и вписывался сюда отлично. Единственными источниками света являлись тусклая жёлтая люстра в дальнем правом углу, освещающая пару диванов, обшитых красной тканью, и светодиоды, обрамляющие длинную барную стойку, за которой, собственно, и располагался я.       Спускаясь с третьего этажа, я думал лишь об отдыхе, выкинув из головы все надоедливые мысли, но напиваться до потери контроля, конечно же, не планировал. И думать о разлетевшейся по миру семье, как тополиный пух по ветру, о внезапном появлении девушки с суперспособностью, или что это вообще за хрень, и вообще о чём-либо мне тоже не хотелось. Наверное, полгода без спасения мира значительно меня поменяли, ведь тогда, после таких событий, я бы не позволил себе ни минуты отдыха, и размышлял бы о том, как поступить со всем этим до посинения. Однако, видимо, я ни черта не изменился, потому что даже сейчас, валяясь на полу, опершись спиной о деревянную поверхность барного стола, как бы я ни старался отогнать эти мысли, я всё думал и думал, и они, как надоедливые мухи, заполняли мою голову.       Как вернуть всё назад? Придумать новую угрозу, чтобы семья сплотилась, как в старые добрые времена?       Что, чувствуешь себя одиноко? Не способен сказать прямо, что скучаешь?       Глухой стук о пол. Этот насмешливый голос в моей голове громче и чётче с каждым разом.       Будто ты сумасшедший?       Идея имеет место быть, однако, какую угрозу нужно придумать, чтобы Ваня и Лютер вернулись и остались? Думаю, это слишком сложно и долго, учитывая назревающую войну с комиссией.       Только если ты не выдумал её.       Отставив бутылку, я попытался подняться. Здесь было прохладно, поэтому я решил пойти и занять одну из кроватей, так как, во-первых, я ни за что не оставлю Эллисон наедине с новой потенциальной угрозой, а, во-вторых, я был настолько пьян, что из телепортации в Академию ничего хорошего бы не вышло.       После ещё пары попыток, мне, наконец, удалось встать, и я зашагал к лифту, но что-то из ряда вон выходящее справа от меня отвлекло моё внимание. На одном из низких столов из темного дерева, около пары диванов и кресел красного цвета располагалась моя новая проблема, закинув ногу на ногу и вытянув руки вверх. Рядом с её раскиданными бело-ледяными волосами находилась бутылка какого-то дешёвого бурбона и, предположительно, её телефон. Развернувшись на девяносто, я подошел ближе, изучая её взглядом.       — Откуда у школьницы бутылка дешёвого бурбона? — съехидничал я, располагаясь на соседнем диване. Девушка, не отводя взгляда от своих рук, лишь устало вздохнула, отпивая ещё, и оглядела меня.       Чуть задержав взгляд на моих глазах, она поморщилась и отвернулась, едва улыбнувшись:       — Стащила у тебя из-под носа, когда ты так увлечённо думал о наболевшем.       Она ухмыльнулась так, как будто меня задел её глупый комментарий, и это жутко выводило из себя. Улыбка не спадала с её лица, и если сначала я думал, что мы можем найти общий язык, то сейчас она казалась обычной тупой стервой.       — Ты не в том положении, чтобы язвить, деточка.       — А ты не в том, чтобы делать кому-то замечания по поводу возраста, — она задорно улыбнулась, даже не взглянув на меня, и продолжила рассматривать запястья. Черные венки то проступали, то исчезали, и, черт возьми, она слишком быстро разобралась, как этим управлять. — Куда ты дел тех наёмников?       С силой подавив агрессию, пульсирующую у виска, я выдохнул, наконец, ответив:       — Гниют в мусорке.       Ещё немного помолчав, она, наконец, спросила:       — Чего ты хочешь от Эллисон?       Глупый, очень глупый вопрос. Почему я вообще должен отвечать? Мы семья, и эта девчонка никто для нас, и вообще для кого-либо, так почему я тогда вообще об этом говорю? Усталость и желание спать не давали сделать ни малейшего движения, даже закатить глаза.       — Это не твоё дело, — тихо выдохнув, я принялся изучать узорчатый потолок.       — И всё-таки, — она повернулась, озабоченно взглянув, — я спрашиваю.       Отвернувшись к дивану, я вспомнил об Эллисон, и решил ответить, дабы втереться к девчонке в доверие, но она резко перебила ход моих мыслей улыбкой и мелодичным смехом.       — Извини, что ударила тебя тогда, — её смех перешел в почти истерический хохот, из-за чего я сам невольно улыбнулся. — Сомневаюсь, что тебе было больно, но ты эффектно согнулся.       — Актёрская игра на высоте, — рассмеялся я, внезапно оттаивая к этой персоне, разглядывая её лицо. — Извини, что напугал тебя.       — Почему ты был с ними в переулке? — Анабель держалась удивительно аккуратно, и если бы я не предполагал, что она сейчас чувствовала, то не заметил бы, что её эмоции поддельны.       — Мы с Диего иногда развлекаемся. Ловим преступников, маньяков, просто ради забавы. Убиваем, чаще всего. Эти ребята долго планировали свое скучное нападение, так что мне просто повезло втереться к ним в доверие очень вовремя, как раз перед тем, как они решились действовать и нашли тебя.       Об одном я умолчал. Мне не просто повезло, я сам уверил их что им пора искать «добычу», потому что ждать и таскаться с ними попросту не планировал. Так что на Анабель я, можно сказать, направил их сам.       — Неплохие будни у семейки с суперспособностями, — снова улыбнулась она.       Я сел у её головы, отбирая бутылку, снова уставился в потолок, задумчиво потирая подбородок, и думал о вопросе, который она задала мне недавно.       — Семья распадается, — задумчиво тяну я, и поспешно продолжаю. — Лютер, номер один, уехал на соревнования по работе в Мексику, Эллисон решила найти работу, Ваня, номер семь, планирует путешествовать по Европе, а у Диего всегда было много дел, так что остаемся я и Клаус, две калеки.       — Почему тебе так важно держать всю семью под рукой? — выглянув из-под собственного лба, спросила она. Наблюдая за тем, как я, морщась, оглядываю этикетку, она казалась всё дружелюбнее и дружелюбнее с каждой секундой. — Ваше величество не привыкло пить питьё обычных смертных?       — Не сказал бы, что ты смертная, но да, где ты вообще нарыла эту гадость?       Она внезапно села в позу бабочки, подминая красную футболку под себя, попутно убирая волосы, лезущие в глаза.       — Про гадость согласна, а вот про мою смертность поподробнее.       Внезапно посетившая меня мысль быстро заглушила все остальные, и я округлил глаза. Если эта девушка и правда ничего о себе не знает, что, если о ней знает кто-то другой? Не могли же способности проявиться только с совершеннолетием, правда? Что если всё это время их просто заглушали, например, Контроль Комиссии, и моя догадка об их причастности к похищению Лайлы была верна? И, если так подумать, всё начинает складываться, как сраный детский пазл! Ежегодно количество бойцов было больше количества задействованных из них, как если бы существовала ещё одна организация, забирающая остаток, да и количество погибших тоже не сходилось! При этом тайный отдел КК тоже не внушал доверия, как и проводимые там эксперименты, являющиеся «тайной всего пространственно-временного континуума». Также, из всех обычных, легкодоступных жителей, они похитили именно Лайлу с тучей суперспособностей, значит, этот отдел вполне возможно занимается изучением нас, как отдельного вида.       А может ты просто параноидальный псих.       Чёрт возьми, да я больше не вижу повода не вторгаться в это сообщество.       — Пятый, — нараспев окликнула меня Анабель. Мой взгляд переметнулся на неё, и я увидел задумчивость и хорошо скрытую тоску.       — У тебя были провалы в памяти?       — Что? — растерялась девушка. — Да вроде нет.       — И ты не напивалась до беспамятства?       На её лице отразилась тревога, взгляд остановился где-то на уровне моей рубашки, выпачканной в крови. Сама же девушка была аккуратной, порванная одежда сменилась чистой, мокрые волосы блестели и развевались, а на лице ни грамма макияжа. Я чуть не рассмеялся, представив, что было бы, если бы она обратилась накрашенная. Но, должен заметить, она стала выглядеть чуть лучше после того инцидента.       Нужно найти сведения о ней в комиссии. Холодные мысли ледяным разрядом ударили в голову, и ее начали заполнять догадки. Теперь, когда всё сложилось, я отказываюсь верить, что моя теория не верна, и мне срочно стоит туда наведаться, ведь если до этого на кону была лишь жизнь Лайлы, то теперь, если они изобрели материал, искажающий, замедляющий или предотвращающий наши способности, в опасности можем быть мы все.       — Подумай об этом, вспомни детство, может, найдешь какие-то зацепки, — я поднялся, отставив бутылку, и пошёл к лифту. Нужно переодеться и поспать, наконец. Утром предстоит тяжелая работка. Внезапно в памяти всплыла тема, оставшаяся без внимания, и я обернулся, нажав кнопку лифта. — Тебя не смутило, что мы убиваем людей?       Девушка собрала волосы в хвост, неся бутылку к бару.       — А должно было?

***

      Тяжело переставляя ноги, я поднималась по чёртовой лестнице на третий этаж. Неожиданное обращение привело к небольшому усилению как зрения, так и мышц, и это усиление, по-видимому, закончилось. Наконец, выбравшись в коридор, я оглянулась и на цыпочках пробралась в номер. Так как Райли, Чарли и все остальные девчонки заняли другой номер, в нашем сейчас должны быть миссис Харгривз и Рэми, и при других обстоятельствах эти двое единственные, кого я бы потерпела, но не сейчас. Не сейчас, когда внутри меня всё сжимается при мысли, что я не человек. Я чудовище, животное, и моё тело уже не кажется родным. Пусть в этом есть определённые плюсы, к этому нужно привыкнуть, а пока я не желаю разговаривать по этому поводу абсолютно ни с кем.       Боишься себя? Не можешь себя контролировать? Боишься потерять человечность и сорваться?       Нет, это не я. Это что-то иное, вселившееся в меня, что-то, что думает и живёт отдельно.       С удивлением, в номере я обнаружила лишь сопящего Пятого, а так как придурок занял именно мою кровать — какое совпадение — я решила пойти спать в общую комнату.       Могла ли я спокойно думать в тот момент? Сознание работало отвратительно медленно, наверное, поэтому я решила спать в комнате, где меня, скорее всего, обнаружат утром, а чужих глаз мне, разумеется, не хотелось. Однако поняла я это гораздо позже.       Зайдя в чуть освещенную светом луны из окна комнату, первым делом я заметила Рэми, со стаканчиком кофе за столом. Взмахнув рукой с приглашающим жестом, он скинул ноги на пол и подвинулся к краю.       Меня мутило. Неуклюжими шажками я добралась до бордового дивана, плюхнувшись туда, и потёрла пальцами виски.       — Не хочешь поговорить об этом? — поинтересовался парень размеренным и задумчивым голосом.       — Абсолютно нет, — на автомате произнесла я, пребывая где-то в мыслях. Тошнота всё не проходила.       Почему же? Может, из-за этой склизкой солоноватой жидкости, всё ещё находящейся в твоём организме?       Боже. При мысли, что кровь человека теплится в моём желудке, меня и вправду чуть не вырвало. Мерзко.       Отрывая меня от этих навязчивых мыслей, Рэми протянул мне стаканчик со своим кофе, и я выпила залпом сразу полстакана.       Из моего живота послышалось резкое бурление, и я в ту же секунду понеслась в туалет. В глазах темнело, пребывая будто в тумане, я сама не заметила как упала на колени перед заветной целью. В ту же секунду меня стошнило.

***

      Очнулась я уже в своей кровати. Самочувствие было прекрасным, что странно, ведь на часах нет семи утра, соответственно, я проспала меньше трёх часов. Напротив себя я заметила Эллисон, сонными глазами уставившуюся в потолок, а прокрутив голову влево, увидела мирно сопящего Рэми.       — Доброе утро, — ну, это как ещё посмотреть.       Взгляд женщины сфокусировался, и, пока я собиралась с мыслями, чтобы встать с кровати, она переоделась и заплела кудрявые волосы в хвост.       — Сделать тебе тост? — шёпотом предложила миссис Харгривз, миловидно улыбнувшись, на что я лишь кивнула. Надев футболку и спортивные штаны, я потеребила парня за плечо, как раз когда зашла Райли.       — Вставай, если хочешь успеть позавтракать до того, как я вытащу тебя на улицу. — Его глаза чуть приоткрылись, и он улыбнулся. — Что смешного? Давай, в темпе!       Выйдя за дверь, мы с Райли поплелись в сторону гостиной.       — И что же, вы подружились? — с плохо скрытой завистью спрашивает девушка. Или это я так глубоко смотрю?       — Если ты про Кларка, то, — задумавшись, я нашла единственный подходящий ответ, — нас просто теперь многое объединяет.       Девушка подозрительно глянула на меня, открывая дверь в туалет.       — Но ты можешь пойти с нами! — поспешно добавила я, вспоминая характер блондинки, которая, скорее всего, уже обижается.       — И что же вас с Рэми Кларком объединяет? — она особенно выделила его имя и фамилию, будто мы с ним из разных вселенных. Она усмехнулась, отворачиваясь в зеркало и поправляя… макияж?! Сейчас семь утра!       Да, кажется твой ответ не сильно понравился блонди, включи же мозги!       Промолчав, я умылась, что было скорее привычкой, чем чем-то необходимым, ведь сегодня утром моё лицо даже не выглядело сонным.       Я поняла, что оставила без ответа вопрос Райли, когда зашла в гостиную. Запах свежего хлеба и плавленого сыра сразу же ударил в нос. Чёрт, почему я так хорошо всё чувствую? Это началось, кажется, утром? Или раньше, но обратила на это внимание я только сейчас? Кажется, мой противный внутренний голос сейчас усмехнулся, ведь и дураку понятно, что все эти изменения произошли со мной именно после обращения.       Рэми уже уплетал приготовленные Эллисон тосты, и к нему быстро присоединилась Райли. Я же встала рядом с учителем, ведь тошнота снова подступала к горлу, и есть мне что-то не хотелось.       Если всё произошедшее после обращения можно объяснить, то как объяснить само обращение? От чего это происходит? Как это случается? Переступив на другую ногу, я взяла кофе, переводя взгляд на женщину рядом.       — Как у вас проявились способности? Судя по рассказам, они все были обнаружены ещё в детстве.       Женщина, увлечённо листающая что-то в телефоне, мгновенно обратила своё внимание на меня, переключая взгляд с увлечённого на озабоченный.       — Папа тренировал нас, чтобы получить такой результат. Без него мы бы не раскрыли способности так рано, — отвечает она спустя пару секунд, слегка склонив голову.       — А ещё вы сказали, что Ваня узнала о способностях позже всех, — напоминает Рэми, и я замечаю, что они с Райли перевели взгляд на нас.       — О чём вы? — тихо шепчет парню она, но я, твою мать, конечно же слышу.       Не то чтобы я была против всего этого, мне просто нужно было время, чтобы разобраться. Это чрезвычайно сильно давит на всё моё психическое и моральное состояние, поэтому я не была уверена в том, что я чувствую, от слова совсем.       Отрицательно покачав головой Рэми, я, не задумываясь, отпиваю кофе. Вкус больше не кажется мне приятным, а даже, скорее, отвратительным и мерзким, но я не подаю вида и продолжаю слушать.       — Ваня пила лекарства всю свою жизнь, из-за чего её способности не проявлялись, не думаю, что это твой случай, — она возводит глаза к потолку, оглядывая каждый его дюйм, всё ещё не выходя из раздумий.       — Пятый спрашивал, не было ли у меня провалов в памяти, — тяну я и хочу продолжить, но Эллисон как-то странно парализует, после чего она мгновенно выпрямляется.       — Пятый так сказал?       Я киваю, и она выбегает из гостиной. Мы недоумённо смотрим ей вслед, переглядываясь, и тут мой живот издает противный бурлящий звук.       — Твою мать, — я бегу к раковине, и в ту же секунду из моего рта потоком с бешеной скоростью выливается черно-коричневая жижа. Я похолодевшими руками включаю воду, чтобы поскорее это смыть, но меня тошнит ещё раз. Чуть отступив, я натыкаюсь на кого-то, и меня тут же хватают сильные руки, пока головокружение и рвотные позывы не исчезают. Звон всё ещё стоит в ушах, и я не сразу различаю звонкий голосок Райли и мягкий баритон Рэми, но всё же выпутываюсь из рук. Опираясь руками на стол, я склоняю голову, пока, наконец, не прихожу в норму и не различаю сзади аккуратный вопрос:       — Как ты?       Начиная усердно мыть руки, я стараюсь игнорировать назойливые вопросы в моей голове, но они всё же вырываются из моего рта.       — Что за хрень со мной творится, я даже не съела столько, сколько моих внутренностей сейчас в трубах! — морщусь, вытирая пот со лба и, наконец, поворачиваюсь к Рэми, обеспокоенному, с непривычной серьёзностью в лице. В голову приходит мысль, и я, даже не задумываясь, выхватываю из тумбочки нож и режу запястье, из которого начинает медленно вытекать та же тёмно-коричневая жижа.       — Твою мать… — выпаливаем мы одновременно. Я — от плачевности ситуации, а он — от того, что я резанула ножом собственное запястье. Бросив на него лишь секундный взгляд, я замечаю, что на запястье уже нет ни следа от пореза, ни царапины, ни даже шрама. В непонятной ярости откидываю нож, и он протыкает стену где-то позади меня, и иду в комнату. Накидываю спортивную кофту на молнии так быстро, что сталкиваюсь с Рэми в дверях, не успевшим ещё и зайти. За ним замечаю Райли, и они, тихо переговариваясь, идут на выход из отеля за мной. Мне просто необходимо проветриться.