Жирное дело

— Тихо! Слушайте, пожалуйста, все! — звонила в колокольчик дама среднего возраста в красно-фиолетовом костюме. В небольшом чистом зале за новыми столами собрались все работники по партийной линии. Скоро не придётся кашлять за противными приборами! По крайней мере, виновнику этого торжества. Илюша сидел рядом с этой женщиной взволнованный. Костюмчик чистый, дыхание учащённое, — то ли для того, чтобы ничего не порвать, то ли от искренних душевных переживаний. — Мы собрались сейчас здесь, товарищи, чтобы обсудить важное дело. — женщина пихнула соседа слева, чтобы тот включился в работу. Тому явно было не до дела, потому что он, видимо, провёл бурный вечер и сейчас тянулся за графином с водой. Наш образцовый работник, Илья, желает перевестись на партийную линию и отвечать за нравственно-культурное направление нашего коллектива. Он может быть помощником… Александра Михайловича. Александр Михайлович издал невнятный звук. — Товарищи, кто за? У Илюши забилось сердечко. Неужели да? Но что-то все начали перешёптываться. — Подождите… — начала одна девушка — Илья — прекрасный работник, на производстве считают его нужным человеком. Он всегда помогает, такие кадры — редкость! Зазвучали разные мнения. Илье очень не хотелось возвращаться на душное производство. Он печально вздохнул, а добрая женщина заметила это, снова постучала по колокольчику и сказала: — Товарищи. Илья потому и нужен партии, что он — образцовый и нравственный человек. И, между прочим, вы правы — очень нужный для нашего производства. Но как председатель и как человек, который знает Илью ещё с его второго курса высшего образования, я считаю, что его польза будет самой необходимой именно в нашей партийной работе. Затем она стала припоминать конкретные случаи проявления его высокого морально-нравственного поведения и сказала: — К тому же, он не пьёт, не курит, ведёт здоровый о… Посмотрела на него, он жалобно-умоляюще захлопал своими огромными сине-изумрудными глазами и она закончила: — Словом, очень правильный человек. Так что, кто за? Здесь все поднятые красные билеты подняли настроение и нашему Илюше. Вместе с женщиной они встали и она сказала: — Ну что, Илья! Поздравляю тебя с переходом на партийную линию! Илюша разрумянился и засиял. Сегодня его день! С новой отметкой в документе он вернулся в комнату, где женщина ему сказала: Но это ещё не всё. У нас сейчас приезжают практиканты, твои ровесники, — ты покажи и расскажи, помоги, направь. Ты теперь у нас направитель! Илья поправил пиджачок и сказал: — Да, не сомневайтесь во мне, Варвара Антоновна! Не подведу! *** На производстве было тихо. Это не было очень активное предприятие, на котором шумели машины, гудели станки и миллионы механизмов беспрерывно были заняты работой. Сегодня вообще работала только половинка одного зала, в котором несколько девушек и парней в халатах что-то вымеряли, отсыпали, записывали и передавали дальше. Одни показывали другим основы работы: дело в том, что их ряды сегодня пополнило целых пятеро новых практикантов — трое девушек и двое парней. Как только прозвенел перерыв, одна из девушек сказала своей напарнице-новенькой: — Смотри, это Антон, он у нас отвечает за реактивы. Если появятся какие-то вопросы про пропорции — он хорошо отмеряет. Антон был парнем первой девушки. Вторая девушка тоже сказала что-то про своего парня, но все разошлись, скучковавшись по своим группам. Девушки стояли вместе, третья девушка начала делиться слухами: — Ой, а вы знаете, что какого-то парня сегодня переводят на партийную линию? Все девушки начали переглядываться и шушукаться. Первая сказала: — Ох, если бы Антон! — Он же у тебя так любит командовать! Такой высокий, стройный, так жгуче смотрит! Все стали представлять себе картину и одобрительно щебетать. Вторая сказала: — А Димка-то, Дима! Какая силища, красавец! Всем девушкам нравилась эта картина. Только новенькая Даша стояла в сторонке и молчала. Одна из девушек это заметила и сказала: — Даша, а ты чего молчишь! Давай к нам! Смотри, какие красавцы! Даша взглянула на подоконник. Группка совершенно одинаковых стройных юношей, кто-то сидел на подоконнике, кто-то стоял рядом. Ничего замечательного. Даша грустно пожала плечами. Девушки наперебой стали рассказывать про этих парней, словно хотели Дашу сватать, новенькие охотно обсуждали их качества наперебой, но тема как будто подутихла, и третья сказала: — Да нет же, кого-то точно переводят. Кого же? Все замолчали на несколько секунд. Вторая сделала кислое лицо и сказала: — А, так это может быть, этого, как его… ну который… И она нарисовала в воздухе руками круглый силуэт. Пятая сказала потише: — А, жирненький? Четвёртая согласилась: — Жирненький. У Даши замерло сердце. Она понимала, что ей сейчас очень не помешало бы скрыть волнение на душе и столь огромные переживания, которые могли иметь место у романтического поэта, но никак не на производстве. Она думала, что она бледнеет, а потом краснеет, а затем бледнеет снова. Но ребята не обратили на её взволнованное лицо никакого внимания. Дверь открылась. Илюша поправил пиджачок и вошёл в помещение. Человек его хорошо знающий сказал бы, что он сейчас от гордости вот-вот лопнет. Но его лицо этого вроде бы как и не выражало. Даша смотрела на него. К тому моменту, как этот человек не больше её роста протопал до неё, ей казалось, что её сердце уже обежало всё производство и теперь едва помещается в груди. Илья чувствовал себя самым солидным человеком на всём свете. Увидев на его лацкане значок, все ребята поняли, что происходит и потихоньку выстроились в ряд. Илья откашлялся, снова поправил одежду и сказал: — Здравствуйте, дорогие ребята. Меня зовут Илья, я здесь работаю по партийной линии. Некоторые из вас со мной уже знакомы… Даша поймала себя на том, что всё это время она смотрит на его живот. Самое страшное, что она почувствовала, что Илья это заметил. Она подняла глаза на него, а он посмотрел на неё и как-то странно улыбнулся. — А некоторые ребята у нас новые. Что же, хочу познакомить Вас с нашей повесткой… Чем больше он говорил о важности высокого морально-нравственного облика каждого работника, тем больше ей становилось как-то не по себе. Как эти холодные, итак понятные речи могут читаться таким звонким, при этом объёмным тенором? Как может голосок, который читает эти государственные, казённые, партийные фразы, рождаться в по-средневековому, по-гаргантюански и мистически манящем чреве? Ах, какое это, по-видимому, сладкое слово — чревоугодник… — Что касается технической безопасности — должен ещё отметить, что… Эти слова не могут жить в таком совершенном теле. Невозможно, чтобы он в серьёзном тоне говорил о разуме, холодности и рациональности, когда у него в то же самое время листочек с планом держит такая округлая ручка, и под рубашечкой колышется эта сочная грудь. Она и сама не заметила, как говоря себе всё это внутри, её глаза заполняются любовью, лицо разглаживается и озаряется румянцем. Четвёртая и пятая это заметили, бросили на неё взгляд и одна тыкнула на неё пальцем. — Теперь я проконтролирую Вашу цепочку. Я только что сошёл именно с неё, поэтому можете задавать мне свои самые смелые вопросы. О, как это замечательно, что ей не нужно задавать совершенно никаких вопросов, во-первых, потому что она отличница и все вопросы с ответами наперёд знает, во-вторых, потому что на похожей практике она уже была, но как нехорошо, что все её вопросы в голове состояли из двух атомов, составляющихся однообразным образом и крутящихся непрестанно в словах: «Ах, ты одинок? Ты никому не принадлежишь? Этот твой очаровательный животик никому не принадлежит?» Все приступили к работе. У Даши сердце было не на месте. Чем ближе он приближался по цепочке к её рабочему месту, тем мутнее у неё становилось перед глазами. В конце концов, он проверил и прокомментировал что-то у соседки, тыкнув своим пухлым пальчиком её в расчёты… Ах, какие у него прелестные пальчики!.. Это последнее, что она успела подумать. *** Очнулась она в маленькой комнате. Перед ней были взволнованная Варвара Антоновна и Илья. — Ох, ну хорошо… Как ты? — Варвара Антоновна погладила девочку по волосам. — Я… Я в порядке, спасибо — слабо сказала Даша. — Я убегаю… Илья, помоги ей — сказала она. Даша почувствовала, что ей сейчас станет ещё хуже. Сердце подскочило… Она почувствовала, как что-то мягкое ложится прямо ей за голову… — Ой, нет-нет-нет! — услышала она сквозь пелену. — Просыпайся, пожалуйста! Ох… Илья взял кружку с водой, она испугалась, потому что отчего-то подумала, что он наберёт воду и плюнет ей в лицо, как это обычно показывают, поэтому она дёрнулась и села. Но он осторожно, словно эта кружка была из чистого хрусталя, поднёс воду к ней и дал ей попить. — Всё хорошо… Приговаривал он, поглаживая её по голове. Даша чувствовала, что сейчас улетит куда-нибудь от прилива любви. Она попила немножко и они стали друг на друга смотреть. Так продолжалось, казалось, несколько минут. Она привстала и сделала вид, что ослабла и облокотилась на него, чтобы его обнять. Они обнялись. По её тоненьким рукам полилась тёплая энергия. Он согревал её. Немножко дрожащими пухлыми ручками он проводил по её торчащему позвоночнику. Он знал, что больше не будет ждать. — Если тебе плохо, можешь прийти ко мне домой… У меня дома чай, уютно и конфеты есть… Коммунарка… Даша посмотрела в его сине-изумрудные глаза. Она снова почувствовала неправильность. В этот момент тело Ильи было невидимым заводом, который еле справлялся с невероятнейшей работой. Сердце выполняло непривычно нечеловеческие нагрузки, разгоняя по телу зажиревшую кровь. Всё бурлило, каждый маленький аппаратик непрестанно пикал, оживившийся поток преодолевал холестериновые бляшки, самоотверженно пытаясь спасти бедного толстяка. В конце концов во взгляде Ильи что-то изменилось, он посмотрел куда-то за Дашу, какой-то изумрудик сверкнул и одна из жидкостей, которая стояла позади неё на столе, поменяла цвет от нейтрально-жёлтой до синей. Сопроводилось это пыльной вспышкой с небольшим взрывным звуком. Они, видимо, оба этому удивились и немножко испугались. Даша обернулась и увидела колбу, в которой плещется жидкость голубого цвета. — Пойдём, Даша… пойдём… Он старался её увести. Он взял Дашу за руку, открыл дверь, вытер пот со лба и промакнул пальчиком правый глазик. Она ведь так и не знала, что минуту назад эта жидкость была совершенно другого цвета.