Варвар и Слепая Дева

«Со времён после падения Реманской империи и до того, как возвысились сыны Зигмара Молотодержца, длилась таинственная эпоха множества царств, составлявших карту древнего мира. И была среди них страна, что лежала на юге Старого Света за чередой Чёрных гор, память о которой безнадёжно затерялась в глубине веков. В тильянских летописях порой встречаются упоминания некоего Безымянного Королевства, однако о нём известно крайне мало. В этой земле никогда не заходила луна Морра, а ветра магии наполняли воздух недвижимым эфиром, так что их аура иначе преломляла свет луны Мананна и окрашивала её в кровавый цвет. Она была одним из очагов павшей цивилизации людей, которому чудом удалось избежать междоусобных войн и распрей, побравших в те годы земли Тилеи и Эсталии, распавшихся на множество независимых государств. Её величественные древние города сохранились в первозданном виде и стали светочами культуры, торговля процветала и распространялась на весь мир. Говорят, что даже племена норскийцев, чей рассудок ещё не был окончательно поражён Хаосом, вовсе не чурались отправлять туда своих купцов. Но общее процветание было лишь аверсом монеты, беспрестанно сыпавшейся в казну Безымянного Королевства, ибо его окружали силы тьмы. В древности малые царства людей, колонии эльфов и крепости гномов были подобны россыпи звёзд на фоне полотна ночного неба, огонькам культуры посреди окутанных мраком земель, служивших домом многочисленным диким племенам. Варварами той эпохи были народы будущих Империи и Бретонии. Но подлинную тьму неизменно нёс Хаос, с поборниками которого род людской испокон веков пребывал в вечной войне, бушевавшей тогда по всей ойкумене. И Безымянное Королевство находилось в самой гуще этого противостояния. У его восточных границ простиралось Скверноземелье, которое и поныне остаётся родным домом для многочисленных племён зеленокожих. Подобное соседство сулило стране вечную угрозу. Но не менее опасным являлось западное пограничье. Безымянное Королевство отделялось от городов-государств Тилеи и Серых гор дикой пустошью, где обреталась всяческая нечисть, какую только способен вообразить людской ум. Тильянские летописи даже свидетельствуют, что это королевство не имело названия во избежание порчи со стороны нечистых сил, чтобы его нельзя было произнести с каким-либо тёмным заклинанием. По этой же причине, насколько можно судить по описаниям некоторых известных событий, его жители избегали называть друг друга по имени, ибо все они были денно и нощно охвачены страхом перед чудовищами и демонической магией. Орды грабителей Хаоса, засилье скавенов в подземельях, армии нежити, по воле некромантов поднимавшиеся из могил, дабы тиранить живых, – горечь всех этих напастей была знакома жителям пограничных городов. Деревни же стонали под набегами дикарских племён гоблинов, которые в этих землях были изуродованы сладострастной скверной Слаанеша. Они отличались ещё более извращённым злорадством и влечением к женщинам, что противоречит самой природе зеленокожих. Иногда в этих землях появлялись лорды Хаоса, которых хронисты из Тилеи именовали Повелителями Демонов. Они собирали огромные орды чудовищ в стремлении уничтожить Безымянное Королевство. Справиться с подобной угрозой, как и с любым нашествием Хаоса, были способны лишь наиболее славные герои. И всё же многих из них ожидала гибель в тех ужасающих побоищах. Для борьбы с нечистью, угрожавшей самому существованию этой страны, её влиятельнейшие жители прибегали к старому методу, излюбленному на юге Старого Света и поныне, – наёмничеству. Они учреждали так называемые Гильдии Авантюристов, члены которых занимались охотой на чудовищ и демонов за плату. Ради звонкой монеты туда стекалось немало великих воинов со всего мира, из самых разных рас, и их оружие и магия стояли на страже смертельно опасного фронтира. Изредка в ряды авантюристов вступали и воины из тогда ещё диких земель Рейкланда и Бретонии, ища для себя наживы и бранной славы. Несмотря на то, что многие местные жители их боялись, памятуя о минувших столетиях грабительских набегов, Гильдия ценила воинов-варваров за их выдающуюся доблесть в ратном деле. И хотя число их не было велико, немало чудовищ пало от их мечей. Люди Безымянного Королевства верили в собственных богов, которых можно соотнести с известным пантеоном отнюдь не во всём. Они полагали, что судьбу человека определяет божественный бросок костей, точно игорную партию. Покуда авантюристы бились с чудовищами, боги бросали кости и случайно определяли, кому отдать победу. И никто не мог предугадать, какое ему выпадет значение в иной раз. Такие верования определяли жизненный уклад этих людей. Закон этот был незыблем вплоть до времён, когда Безымянное Королевство растворилось в тумане прошлого…».

– Выдержка из утерянной летописи Эпохи Четырёх Углов.

Неизвестный автор.

Боль, отчаяние и поистине животный страх смерти и намного худшего. Всё это вскипало в сердце молодой златовласой девушки, побуждая её бежать, что было сил, на пределе своих возможностей, не видя вокруг себя ни малейшего намёка на знакомую ей реальность. Вокруг неё сгущался такой же мрак, какой объял и её душу – раз и навсегда, – но невзирая ни на что, она бежала вслепую, потому что за ней гнались демоны. От бешеного пульса у неё стучало в висках, как молотом по наковальне, заглушая слух и сам рассудок, а осенний ветер наполнял окружавшее её пространство. Но даже сквозь всё это она отчётливо слышала позади себя топот мелких ног и завывание мерзких голосов. И эти звуки неумолимо приближались, настигая её, отчего ей казалось, что ещё немного, и всё будет кончено. Одни только боги ведали, как эти карликовые уродцы способны развивать такую скорость! Это были гоблины. Та самая банда зеленокожих тварей, что последние дни удерживали девушку в плену, в своих тёмных пещерах, где они бесконечно мучили её, пытали огнём, в результате чего выжгли ей глаза и навсегда лишили способности видеть, и безжалостно насиловали. Это был настоящий ад, в котором её душа безвозвратно погибла. Ныне же настал черёд плоти и крови, и без того истерзанной, которую карлики намерились умертвить за наглую попытку бегства. Но тело девушки, несмотря на смерть души, в порыве отчаяния продолжало бороться, хотя сил у него не оставалось уже никаких. Судорожно глотая ртом воздух и то и дело держа руки перед собой, чтобы не врезаться в какое-нибудь дерево, девушка неслась прочь от тех, кого по идее должна была истреблять – до недавнего времени она была не кем иным, как авантюристом, – пока не почувствовала, как налетела на гущу кустов. Препятствие почти не замедлило её, она прорывалась вперёд, как раненный зверь, удирающий от охотников. Однако, когда ветви перестали шелестеть вокруг неё, что-то злосчастно подвернулось ей под ноги, она запнулась и рухнула наземь ничком. Падение было жутко неприятным, едва не выбив из неё дух, особенно при том, что всё её тело покрывали раны после долгих гоблинских пыток. Но не прошло и четверти минуты, как уже всё стало намного хуже. Совсем рядом снова зазвучали голоса зеленокожих. Кровь ударила девушке в голову, её тело поспешило вскочить на ноги, когда кривые пальцы обхватили её за плечи и вжали в землю. Она сдавленно вскрикнула – то ли от того, что когти гоблинов до боли впились в её кожу, то ли от ужаса того, что случится дальше… В одно мгновение целая орава зеленокожих карликов обступила её со всех сторон, не давая ей вырваться. В исступлении блондинка забилась в их гиблом хвате, как кролик на забое. Правда, это было ещё хуже, чем забой и вечное забвение. Она будто впала в бешенство, и замерло её тело по зову инстинкта лишь в тот момент, когда острия их ножей уткнулись ей в глотку и в живот. Она нервно сглотнула, не видя своих мерзких мучителей, но слыша их томные вздохи, полные предвкушения, и чувствуя источаемое ими зловонье. Тут-то девушка ощутила, как противный длинный язык одного из гоблинов скользит по её шее мимо уткнувшегося в кожу клинка, отчего она слегка вздрогнула и мигом застыла вновь, когда двое из них пристроились к её лону. Они взалкали сделать это снова, прямо тут, не утруждаясь тащить её обратно в своё логово! В одно мгновение блондинку обуяла вся жуткая неодолимость того ужаса, что копился в ней все эти дни. Прежде чем её пленители приступили к своему отвратному делу, девушка хотела, было, вновь забиться в их хвате и напороться на острия, чтобы избавить себя от этих мучений противоречиво долгожданной смертью. Она не выдержала бы этого снова! Всё её тело напряглось для решительного рывка, как вдруг что-то произошло. Гоблины замерли и издали звуки, по которым можно было судить об их крайнем изумлении, и вслед за этим в одного из них что-то врезалось с гулким свистом. Удар был настолько мощным, что его почувствовала даже их пленница через руки удерживавшего её карлика, которого словно снёс с ног буйвол. Тотчас же начался переполох, зеленокожие отпряли от неё, бросились врассыпную и взволнованно заголосили. Парализованная из-за жуткого страха, девушка не двигалась, прижавшись к земле. Она слышала чьё-то приближение, затем яростный боевой клич и звуки схватки. Гром внезапно разразившейся битвы пробудил в блондинке самые пугающие чувства, её сердце забилось ещё чаще, точно птица, трепыхающаяся в клетке рёбер, и что-то заставило её броситься куда-нибудь прочь. Чуть ли не на четвереньках она отпрянула в сторону, но вскоре уткнулась в дерево. Внезапно вспыхнувший порыв резко покинул её, и она обессиленно забилась под ствол, подогнув ноги и уткнувшись в них лицом. Слыша, как совсем рядом некая могучая сила крушит гоблинов, девушка не сдержалась и сорвалась на истерическое рыдание. Эмоции в ней хлестали через края, она даже не задумывалась над тем, что происходит. Целиком и полностью охваченная паническим безумием, она не ждала от перемен ни малейшего проблеска в окружавшей её тьме. Гоблины верещали, как перепуганные дети, пока чей-то меч раскраивал их черепа и грудные клетки. Это безумие было стремительным и диким, из-за чего закончилось оно столь же внезапно, как и началось, когда, должно быть, последний гоблин издал свой предсмертный вопль. Вокруг сделалось тихо, и отныне воздух колебал лишь тихий плач девушки. Слёзы лились из её обожжённых глаз каскадом, отчего те болели ещё сильнее, чем обычно. Она была буквально раздавлена пережитым кошмаром. Сжавшись, как котёнок на морозе, она так и рыдала до тех пор, пока на её плечо не легла чья-то широкая рука. Она замерла, стараясь более не издавать ни звука, и по привычке подняла голову, не видя, впрочем, ни того, кто к ней прикоснулся, ни даже собственного носа. Напряжённое неведенье прервалось, когда к ней обратился низкий мужской голос, прозвучавший вполне доброжелательно: – Не бойся, дева. Я убил их всех…