Короли Игнисаквы

— Юнги нам рассказывал, что раньше ты много читал. Это правда? — поинтересовался Бонсан. — Правда. Я и сейчас люблю читать, — кивнул Тэхён, не сводя с дяди внимательный взгляд. — Наён тоже порой целыми сутками засиживалась в библиотеке в детстве. Я очень рад, что мне удалось тебя увидеть. Ты сильно на неё похож. — Только глаза его, верно? Тэхён вдавил ногти себе в ладони, лишь бы не поморщиться. Как назло, глаза им с Юнги достались не от мамы. Это заметил и дядя, отчего слишком пристально поглядывал ему в глаза, будто видел и его здесь тоже. — Да, глаза его. Тем не менее, они тоже красивы, — заверил мужчина, потянувшись к чаю. — Бонсан, о чём ты хотел поговорить? — Чонгук обращался к королю Эффеля, но глядел на понурившего взгляд омегу. К беседке никто близко не подходил, только слуги то и дело приносили угощения для королей. Ещё уединение нарушали птицы, временами чирикающие на высоких деревьях, и вздохи Вэси, что лежала позади, среди листвы. — Я знаю, что у вас много драконьих яиц, — начал Бонсан, переведя взгляд с омеги на альфу. — А у нас имеются копьемёты. Я хотел предложить обменять одно ваше яйцо на тридцать копьемётов. Как вы смотрите на это предложение? У Чонгука невольно вверх дёрнулись уголки губ. Яйца. Думалось, речь пойдёт о Юнги, но кому нужен какой-то альфа, когда совсем рядом лежат десятки драконьих яиц? Ни одно из них не хотелось отдавать в руки тех, кто посмел отправить армию на его земли, кто посмел предположить, что в Игнисакве удастся с такой лёгкостью сменить власть. Не хотелось, но предложение было заманчивым. Вряд ли сейчас кто-то посмеет напасть на Игнисакву, но как дела будут обстоять через двадцать лет? Будут ли королевства Круга Драконов так же радушно настроены друг к другу? Будущее хранило много тайн. К каждому исходу необходимо быть подготовленным. Как отец когда-то готовил, обучал их с Хосоком, так и они обязаны сделать всё возможное для более лёгкого правления Саатуса. Даже унять собственную неприязнь и совладать с эмоциями. — Бонсан, я не разбрасываюсь драконьими яйцами, — ответил Чонгук, чувствуя на себе прожигающий взгляд истинного. — Предлагаю тридцать тысяч золотых монет за двадцать копьемётов. — Что, если мы предоставим сорок копьемётов за одно драконье яйцо? — Смешная цена. — Пятьдесят? — Драконьи яйца бесценны, — раздалось с едва заметным раздражением в голосе. — За одно такое я могу попросить у тебя часть земель и вечную преданность. И, конечно, золото. Готов ли Эффель принять такие условия? — Пятнадцать копьемётов придадут вам уверенности, а пятьдесят сделают Игнисакву неуязвимой, — продолжал настаивать Бонсан. — Полагаешь, Игнисакве не хватает уверенности? — одновременно со слетевшей с уст усмешкой Чонгук повернул голову в сторону входа в подземелье, где сейчас находились Терра и Лурра. Будто считав его желание, в отдалении раздался рёв Вуура, и над ними пролетел серебристый Гело. — Дядя, — вмешался Тэхён, положив руку на бедро истинного и с силой его сжав под столом. — Юнги сказал, что недавно вашему младшему сыну исполнилось семь лет. А сколько сейчас старшей? — Иве четырнадцать. Она тоже очень похожа на твою маму. Почти одно лицо. — Здорово. Хотел бы я их обоих когда-нибудь увидеть. — Мы всегда рады вам в Эффеле, — Бонсан слегка улыбнулся, переводя взгляд с одного лица на другое, чувствуя нарастающее напряжение, и поспешно добавил: — Помимо пятидесяти копьемётов, я готов поклясться, что при любой нужде Эффель придёт на помощь Игнисакве. — Я уже сказал, что не разбрасываюсь драконьими яйцами, — процедил Чонгук, в упор глядя на Бонсана. — Можем ли мы завтра вернуться к этому вопросу? — пролепетал Тэхён, поведя рукой сначала вверх по бедру альфы, а после вниз. — Уже совсем скоро нужно будет выдвигаться на поляну, я бы хотел переодеться. — Конечно, — увидев блеск в глазах племянника, Бонсан допил чай и поднялся на ноги. — Тогда увидимся уже на поляне. С каждым шагом, пройдённым по мраморной тропинке, в груди мужчины крепла необходимость заключить с Игнисаквой договор. В последние годы вокруг Игнисаквы крутилось множество слухов. Чаще всего обсуждения касались драконов и их яиц. Только собственными глазами увидев величие, Бонсан понял, чего Эффелю не хватало. Не только драконье яйцо побуждало его заключить союз с Чон-Драаком, но и племянники. Всем будет лучше, если два сильных королевства пообещают поддерживать друг друга вне рамок Круга Драконов. — Думаешь, он согласится отправить нам сто копьемётов и заплатить сто тысяч золотых монет? — негромко поинтересовался Чонгук, сверля спину отдаляющегося Бонсана пристальным взглядом. — Сто?.. — Тэхён удивлённо приоткрыл рот. — Ты что, с ума сошёл? — Нормальная плата за драконье яйцо. Твой дядя хочет яйцо, но не хочет за него платить. Поговори с ним завтра, скажи, что я категорически против. Если послезавтра скажешь ему, что я всё-таки согласился, он будет готов заплатить хоть двести тысяч, — под конец на губах альфы расплылся хищный оскал. — А если не согласится? — Он хочет драконье яйцо, а не куриное. — Нам ведь тоже важен союз с ними. Эффель влиятелен, они изобретают то, что у нас появится только лет через десять. Таким ходом ты можешь испортить наши с ними отношения, — Тэхён, приняв решение настаивать на союзе с Эффелем, которому безоговорочно верил, готов был сказать любые слова, чтобы к нему прислушались. — Они первые испортили наши отношения, когда отправили сюда своих людей, — оскалившись, Чонгук придвинулся вплотную к омеге, сидя на длинной скамье, и коснулся пальцами его подбородка. — У нас есть драконы и драконьи яйца. Пятьдесят копьемётов — смешная цена за дракона. — Но сто тысяч? — Тэхён сильнее сжал рукой чужое бедро. — На меньшую сумму я не согласен. Я знаю, что он согласится, если ты сделаешь так, как я говорю, — хмыкнул Чонгук, опустив ладонь на шею омеги и погладив его кожу большим пальцем. — Нам нужны копьемёты, а им нужен дракон. — Хорошо. — Отлично. Сто копьемётов, сто тысяч золотых монет, и мы заключим с ними такой же договор, какой заключён между нами и Кано, — подытожил альфа, поцеловав омегу в уголок губ, и поднялся на ноги. — Также твой брат должен уехать вместе с дядей. — Если пожелает, — Тэхён прищурил глаза, не разрывая зрительный контакт. — Даже если не пожелает. Он прилетел. Вы увиделись. Он пробудет здесь ещё несколько дней, а после улетит назад. — Если пожелает, — сквозь зубы. Розы, густея, пробирались альфе под кожу, медленно надавливая со всех сторон. — Пожелает, — обрубил Чонгук. — Пойду переговорю с Хосоком. Скоро выдвигаемся, надень удобные вещи. Прищур с глаз Тэхёна не исчез ни когда альфа начал отдаляться, ни даже когда исчез из вида. Только Вэси услышала его громкое фырчанье, когда он потянулся к пирожному и вгрызся в него зубами. Стоило запить съеденное чаем, бурлящее негодование чуть унялось, и он свободнее задышал, решив сначала обговорить дальнейшие планы непосредственно с Юнги.

***

Royalty — Neoni feat. Egzod & Maestro Chives

Тэхёну не удавалось стереть с лица недовольство, возникшее из-за невозможности сидеть рядом с братом, который расположился за угловым столом в компании Бонсана и всех, кто приплыл с ними из Эффеля. Представители каждого королевства сидели за разными столами, расставленными в форме прямоугольника. Все столы были щедро заставлены вкусностями, которые омега время от времени поедал и засовывал кусочки сыну в рот. Отсюда ему даже не было видно брата. Благо, хотя бы погода была ясная. Лёгкий тёплый ветер приятно касался кожи, несмотря на зависшее в небе палящее солнце. — Я благодарен каждому из вас. Вы прибыли сюда, чтобы разделить это знаменательное событие вместе с нами, — начал Чонгук, встав на ноги и подняв вверх бокал. Его взгляд обвёл каждого монарха, которым он сегодня планировал доказать собственную авторитетность. — В честь этого я бы хотел вспомнить традиции наших предков. Раньше каждый король доказывал собственное превосходство на своей земле, сражаясь с сильнейшими представителями соседних королевств. Я считаю, эту традицию нужно возродить и предлагаю начать прямо сейчас. Давайте же почтим предков. Возникшую тишину первыми разрушили представители Кано, захлопав в ладони и после тоже приподняв вверх бокалы. Только в глазах монархов Кано не было видно зависти к богатствам, которыми с недавних лет обладала Игнисаква. Следом шум возник за всеми столами. Чонгук выпил гранатовый сок, отказавшись от вина, и уже двинулся было в центр, как его схватили за руку. — Зачем? — прошипел Тэхён, побледнев. — А если они... Вдруг они ударят тебя по глазу? Голубые глаза вперились в повязку на лице альфы, пока в груди ускоренно забилось сердце. Пальцы омеги сдавили чужую ладонь, наверняка оставив на ней следы от ногтей. В груди потяжелело не от беспокойства. Конечно, нет. Тэхёна больше волновал внешний вид мужа, который наверняка пострадает, если по левому глазу придётся достаточно сильный удар. Вдруг ему вообще сломают нос? На кого он тогда будет похож? Точно на страшного гоблина из детских сказок. К чему вообще эта показуха? Кому она сдалась? Неужели он правда собрался драться с семью мужчинами? — Переживаешь? — расплывшись в ехидной улыбке, Чонгук нагнулся и быстро поцеловал мужа в губы. — Не волнуйся, не ударят. — Идиот, — негромко выплюнул Тэхён, когда альфа начал отдаляться, и опустил взгляд на удивлённого сына. — У твоего отца совсем не осталось мозгов. Слушая вспыхнувшие за столами перешёптывания, Чонгук медленно двигался к центру, отдав музыканту молчаливый приказ остановиться. Его кожи касались взгляды всех собравшихся. Помимо любопытства и удивления, в некоторых взглядах чувствовалось высокомерие и надменность. В злых улыбках читалось желание увидеть, как его, короля, изобьют на собственной земле. Никто не дождётся. — По традиции, раньше первым с королём сталкивался представитель ближайшего королевства, — Чонгук встал в пустующий центр, который окружали расставленные со всех сторон столы, и посмотрел в глаза королю Ревьеры. — Атез, позволь своему сильнейшему воину выйти против меня. Со стола поднялся достаточно крупный, высокий мужчина, и Чонгук, приподняв уголки губ, стянул через верх рубаху, оставшись только в чёрных брюках. Перешёптывания стихли, когда мужчины оказались на расстоянии двух метров друг от друга. Оба с обнажёнными мускулистыми торсами и заблестевшими взглядами. Из всех столов только за одним нарастало волнение, видневшееся в глазах Тэхёна и Хосока. Саатус, сидящий на коленях омеги, тоже поглядывал на отца, засунув в рот большой палец. В стоящем напротив мужчине Чонгук узнал Артура, племянника Атеза. Из оружия у обоих имелись только собственные тела. Раньше, из опасения навредить королю, в схватках было запрещено использовать оружие. Когда-то давно их с Хосоком прадед участвовал в одном таком бою. В своё время он победил каждого противника, пусть и едва выстоял. Первым навстречу шагнул Артур, разрезав воздух решительным ударом, который Чонгук отразил, закрыв лицо предплечьями. Мгновение спустя он, чуть нагнувшись, дважды ударил Артура по рёбрам и, не давая ему ни секунды на передышку, врезал локтем по его челюсти. Тяжёлое тело с грохотом пало на землю. — Всё? — поинтересовался альфа, прождав десять секунд, за которые противник только сумел подняться на колени. — Первая победа короля Игнисаквы! — огласил Намджун, дважды ударив по барабану. — Номад позволит своему представителю выйти против Чон-Драак Чонгука? Ответом для Намджуна послужили захлопавшие монархи одного из самых лесистых королевств. Не решаясь выпускать в центр принца, Цьеньем и Цира пожелали удачи сильнейшему стражнику, который превосходил Чонгука по росту. Никаких сомнений в победе собственного короля у Намджуна не возникало. Принцев Чон-Драак с детства тренировал выдающийся учитель — местный житель острова Мако. Он тренировал их ежедневно. Порой Хосок сбегал с тренировок, в отличие от Чонгука, не пропустившего ни единой. Учитель Май никогда не брал в руки оружие, он одолевал врагов лишь с помощью силы своего тела, чему и обучал обоих Чон-Драаков. Несколько минут Чонгук терпеливо ожидал, пока противник снимет с тела доспехи. Драка началась без никому ненужных прелюдий. Первый удар удалось отразить, а второй прилетел ему по правой скуле. Достаточно сильно, но не настолько, чтобы сбить с ног. Прорычав, Чонгук накинулся на противника, сначала ударив его по лицу, а после по груди и рёбрам. Воздух из груди мужчины вырвался с болезненным хрипом, и он ощутимо пошатнулся. Внезапно разум заволок настолько густой аромат роз, что на миг перед глазами потемнело. В это же мгновение в голову прилетел удар локтем, из-за которого ноги на мгновение подкосились. Встревоженность омеги невольно передавалась и его сердцу. Бросив мимолётный взгляд на Тэхёна, Чонгук встал на ноги и вложил в следующий удар всю имеющуюся в теле силу. Кулак обожгло острой болью, когда он, чуть подпрыгнув, снёс одним ударом стражника с ног. В воздухе повисла тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием, которую вскоре заполнил удовлетворённый лик Намджуна: — Вторая победа короля Игнисаквы! Тэхён сумел задышать, только когда драка прекратилась. Во рту отчего-то стало неприятно. Когда он поднёс к губам бокал с вином, небольшие раны на внутренней стороне щеки защипали. — Па... — хныкающее вымолвив. — Испугался? — омега поцеловал сына в лоб и уткнул его лицо себе в шею. — Не смотри, ладно? — Не... — Может, сходишь вместе с Мунхи к Су и Вууру? Хочешь? — предложил Тэхён, заметив задрожавшие губки малыша, и глянул на сидящую через одно место помощницу. — Потом вернётесь, и мы пойдём домой, хорошо? — Давайте, мой маленький принц, пойдёмте со мной, — тут же подошла Мунхи и потянула руки к малышу. Саатус вытер ладошками заслезившиеся глаза и молча кивнул. — Вот и хорошо, — подхватив малыша на руки, женщина направилась к кромке леса. — Чонгук не проиграет, не переживай, — едва заметно улыбнулся Хосок, пододвинув омеге бокал. — Я посмотрю на тебя, когда его ударят в левый глаз, — рыкнул Тэхён, выпив ещё вина. — Не ударят. Он всегда держит левое предплечье наготове, — объяснил альфа, не сводя сосредоточенный взгляд с брата, дерущегося уже с четвёртым мужчиной. — Он всегда защищает левую сторону. Не волнуйся. — Зачем он вообще устроил это шоу? — Четвёртая победа короля Игнисаквы! — пронеслось по поляне. С каждой проведённой на поле минутой у Тэхёна оставалось всё меньше терпения и сил смотреть на происходящее. Каждый раз внутри всё замирало, когда чужие кулаки оказывались возле лица истинного, а в голове проносились кровавые образы. Вдруг рубин выпадет? Вдруг повредит глазницу? Собственноручно хотелось влепить Чонгуку сильную пощёчину, чтобы больше не смел вытворять подобное. Кто просил его вызывать всех на бой? Кто тянул его за язык? Что вообще у этого безмозглого альфы творится в голове? Наверное, добивается постоянной непрерывной головной боли. — Так нужно, — коротко ответил Хосок, кинув напряжённый взгляд на стол, где сидели представители Эффеля, один из которых следующим должен выйти против Чонгука. — Он объяснит тебе позже. — Ещё и ребёнка напугал, — сглотнул Тэхён, вспомнив заслезившиеся глаза Саатуса. Несмотря на ведущийся бой, он сразу обернулся, будто учуяв приближение брата. — Юнги? — Рапунцель, прошу тебя, только не вмешивайся. — Ты выйдешь против Чонгука, — сразу понял Хосок, всмотревшись в напряжённые голубые глаза старшего Ким-Хаана. — Да, — не поменявшись в лице, Юнги коснулся плеча брата и бросил короткий взгляд на Хосока. — Даже не думай... — Прошу тебя, не вмешивайся, — Юнги перебил омегу и поспешно направился вдоль столов, сжимая и разжимая кулаки. — Шестая победа за королём Игнисаквы! — выпалил Намджун, когда Чонгук одним ударом выбил из противника дух. Его взор направился к одному из дальних столов. — Эффель желает выставить против нашего короля своего представителя? На покрасневшем от нескольких ударов лице Чонгука расплылся оскал, стоило увидеть, кто именно вышел к нему следующим. Взгляд невольно рванулся к Тэхёну, в глазах которого плескалось столько недовольства, что, казалось, хватит заполнить целый океан. В глазах старшего Ким-Хаана, вставшего напротив, вместо океана виднелся лёд. — Не боишься? — процедил Чонгук, с силой сжав окровавленные кулаки, чувствуя, как по всему телу стекал пот. — Тебя? — ядовито усмехнулся Юнги, разминая плечи. — Никогда. — Стоит. Раз уж вышел ко мне, я не успокоюсь, пока ты не начнёшь харкать кровью, — понизив тон так, чтобы слышно было только одному человеку. — Вижу, ты устал. Может, сядешь, передохнёшь перед боем? — склонив голову вбок. — Для меня это разминка. Не переживай. Грудь Чонгука тяжело вздымалась и опускалась, но на лице действительно не было видно ни тени усталости. Разбитое в кровь лицо Ким-Хаан Юнги наполняло его тело силой, заставляло кровь бурлить и даже светиться от предвкушения. Столько раз он мечтал хоть раз со всей силы врезать трусу напротив, и каждый раз не мог. Сейчас руки были развязаны. Даже Тэхён не сумеет ничего сказать — Юнги вышел добровольно. Чонгук первым бросился к противнику, подобно рассвирепевшему зверю. Юнги не успел отразить ни первый удар, заставивший нос хрустнуть, ни второй, с силой пришедшийся по челюсти. Только на третьем он закрылся предплечьями и нагнулся, ударив Чонгука по рёбрам. — За столько месяцев не сумел даже натренировать нормальный удар? — вырвалось с уст Чон-Драака полным яда голосом. Ничего не ответив, Юнги кинулся на альфу, сумев попасть ему по груди и уху. Внезапно грудь пронзило острой болью, и он, захрипев, упал на колени. В ушах слышался шум, похожий на треск костей. Воздух болезненно проникал внутрь. Запретив себе поддаваться боли, он подскочил на ноги и повалил Чонгука на землю, обхватив обеими руками его торс. Повезло гаду, что трава на поляне была мягкой, иначе вся спина бы стёрлась в кровь. — Что, не можешь устоять на ногах? — язвительно выпалил Юнги, занеся вверх кулак и обрушив его на лицо напротив. Когда лицо обожгло, а нижняя губа лопнула, Чонгук сорвался с цепей, сбросив с себя альфу и обрушив на него череду ударов. Руки заносились вверх и с приятной тяжестью врезались в лицо. Кровь брызгала во все стороны. Своя или чужая? Не столь важно. Главное — костяшки наконец-то получили желаемое. Поначалу Юнги оказывал сопротивление, слабевшее с каждым ударом. Только когда противник стих, Чонгук заставил себя остановиться, не дав занесённому вверх кулаку вновь врезаться в лицо труса. Шипастые розы уже не просто давили издалека — они медленно сдавливали его горло. — Седьмая победа короля Игнисаквы! — раздалось позади. Собравшиеся короли захлопали и радостно заулыбались, скрывая за улыбками недовольство. Пока один король стоял ровно, широко расправив плечи, другие косо друг на друга поглядывали, осознавая, что не каждый из них сумел бы выстоять сегодня и заставить других пасть. Возрождение традиции в ясный день радовало только двух Чон-Драаков и больше никого. Чонгук обводил каждого собравшегося самодовольным взглядом, внутренне ликуя. Сегодня ему удалось вызвать у каждого короля чувство тревоги. Сегодня каждый представил тяжесть позора, который с лёгкостью падёт на них, не сумей они выстоять против семи сильнейших представителей. Отныне каждый на своей земле обязан придерживаться возродившейся в Игнисакве традиции, если дороги гордость, честь и статус. Любой, кто откажется, отныне будет считаться трусом. Каждый это понимал, поэтому больше никто не шептался. Все задумчиво бегали взглядами, поглядывая на своих наследников, помня о том, что раньше против представителей каждого королевства выходил либо король, либо один из его сыновей. Пусть в сердцах обоих Чон-Драаков не сидела жажда мести, пусть они не грезили войной, всё равно внутри обоих теплилась необходимость хоть как-то отомстить за несбывшиеся мечты родителей, которым так и не удалось ступить по родной земле. Сегодня Чонгук не опозорил имя отца, деда и прадеда. Сегодня он доказал каждому присутствующему силу великого рода Чон-Драак, и сегодня же принял решение никогда не давать драконьи яйца королевствам, расположенным на одном с Игнисаквой материке. Они никогда не получат самое бесценное, что только хранило их мир. Их драконам вряд ли удастся продолжить род, однажды ни у Ревьеры, ни у Номада, ни у Колдона больше не останется драконов. Плата всегда настигала грешников, пусть и не сразу, пусть и минуя года. Однажды они вспомнят предков, вспомнят и Чон-Драаков, целые поколения которых из-за них были лишены дома и родной земли. — Держи, брат, вытрись, — Намджун всунул Чонгуку в руки чистую ткань и провёл его ближе к столу, поглядывая на поднявшегося с земли Юнги, которому уже промывали раны. — Ты справился. — Спасибо, — хрипло выдохнул альфа и, хлопнув друга по плечу, сел на своё место. Розы не позволяли ему дышать полной грудью, давя со всех сторон. Несмотря на это, он устало приподнял уголки губ, глядя в разозлённые голубые глаза. — Поможешь обработать руки? — Для кого эта показуха? Для меня? Тэхёну едва удавалось сдерживать рвущееся наружу рычание. Он бы прямо сейчас ударил истинного по щеке, если бы на его лице не было столько ран. Не удавалось ровнее дышать. Напряжённый взгляд от истинного рвался к брату, возле которого крутились люди. Всё же, посмотрев на полностью окровавленные кулаки, омега клацнул зубами и вылил на раны вино из своего бокала. — Я справился с акулой, — болезненно прошипел Чонгук, на миг зажмурившись. — Ты и так знаешь, что я самый сильный. — Тогда эта показуха для них? — окинув собравшихся цепким взглядом. — Да. — Зачем? — Чтобы доказать, что несмотря на то, что у меня нет глаза, а у моего десницы нет ноги, мы ничем им не уступаем, — альфа наклонился к лицу омеги и с каждым словом старался говорить тише. — Сегодня я доказал, что на моей земле нет никого сильнее меня. Больше они не станут коситься на мою повязку. Только сейчас Тэхён боковым зрением заметил на себе множество взглядов. Их что, действительно считают слабыми? На лице мелькнул оскал, но омега его тут же стёр и обвёл каждый стол выразительным взглядом, пытаясь во всём разобраться. Разве люди в здравом уме стали бы считать Игнисакву уязвимой? Здесь что, все слепые? Никто не увидел количество драконов, охраняющих королевство? Щелчок был звонким, однако раздался он только в голове Тэхёна. Значит, слабым считают не их королевство, а их короля? Смешно. Чонгук был кем угодно, но только не слабым. Слабый король бы умер ещё в океане. Слабый король бы не пережил встречу с акулой и шторм. Слабый король бы не оправился от ран. Слабый король бы не построил дом и не сумел бы создать все необходимые для жизни условия на необитаемом острове. Слабый король не справился бы с потерей отца. Слабый король не долетел бы до Игнисаквы. Слабый король сегодня бы семь раз проиграл. Чонгук сумел одолеть всех семерых. Отчего-то Тэхён не замечал или же неосознанно принял решение не замечать колкие взгляды и ледяной шёпот, раздававшийся отовсюду. О них сплетничали, их обсуждали и, быть может, даже насмехались, скрывая зависть. Поскорее бы все, кроме Юнги, покинули Игнисакву. Каждая брошенная в сторону Чонгука насмешка касалась и Тэхёна тоже. Их обоих считали слабыми. Больше так не считают? В шёпоте слышалось негодование. Из-за показательного выступления? Наверняка, из-за того, что отныне каждому придётся так выступать, и не каждый сумеет не пасть лицом в грязь. — У тебя всё лицо в ранах, — уже спокойнее произнёс Тэхён. — Поцелуешь? — нагнувшись ближе к лицу напротив. — Нет. — Хотя бы подуй, — попросил Чонгук, нахмурившись. — У меня болит всё тело. Малость смягчившись, омега всё же полил вина на платок и начал протирать раны на лице альфы. Левая часть лица действительно была нетронутой. Зато над правой бровью виднелась достаточно глубокая рана, вся скула была красной, а с нижней губы так и стекала кровь. Тэхён осторожно коснулся раны над бровью и сразу подул на неё, как только со рта Чонгука вырвалось шипение. — Глаз никто не тронул, — в голосе отчётливо слышались ликующие нотки. — Ты идиот, — омега закатил глаза и коснулся платком чужой губы. — Можно было как-то иначе утереть им носы. — Нельзя. Я должен был поставить их всех на место. Закончив с лицом, Тэхён накрыл платком сначала одну разбитую костяшку, а после вторую. Всё равно Чонгуку нужно посетить лекаря. Синяки на его торсе тоже выглядели внушительно. Тяжесть внизу живота не уменьшилась, даже когда альфа постарался улыбнуться разбитыми губами. Отчего-то в это мгновение в груди омеги заскреблось. Неприятно и даже обидно. Чонгук не был слабым. Никогда. К щекам прилила кровь, не то от злости, не то из-за чего-то ещё. Стало ощутимо жарче. Ни один из этих королей наверняка бы не выжил на Оркаане. Они бы не смогли, а Чонгук смог. Разве его можно в здравом уме назвать слабым? Дрожь коснулась собственных ладоней, и Тэхён, поддавшись порыву, поцеловал истинного в целый уголок губ. Мгновения не прошло, как его прижали к крепкой груди, окутав сильными руками со всех сторон. Шум наконец-то стих. Стало спокойнее.

***

— Не стоило выходить против Чонгука, — Хосок супился, разглядывая разбитое лицо Юнги, который даже не поднял на него взгляд, продолжая молча есть суп. — Зачем ты вообще вышел с ним драться? На небе ярко сияли звёзды, только они и обращали на него внимание. Зависшая на террасе тишина была угнетающей, её хотелось развеять. На столе, помимо еды, стояли свечи. Романтично. Только Юнги, видимо, ничего не замечал или не желал замечать. — Хватит на меня пялиться, — раздалось вдруг негромко. — Я должен извиниться перед тобой, — начал Хосок, закусив губу. — Я был пьяным в храме. Я тогда много всего наговорил... — Я не буду с тобой трахаться, — отрезал Юнги, исподлобья глянув на сидящего рядом альфу. В повисшей тишине послышался вздох, вырвавшийся с уст Хосока. Зрительный контакт удерживался ещё около трёх секунд, а после вновь был оборван. Сегодня вообще не стоило пить, однако на полностью трезвую голову не выходило адекватно мыслить, поэтому он поднёс к губам бокал с вином, поинтересовавшись: — Ты планируешь вернуться в Эффель или остаться здесь? — Я вернусь в Эффель. — Навсегда? — чуть дрогнувшим голосом. — Нет, — Юнги мотнул головой и тоже потянулся к вину. — Может, поделишься деталями или мне продолжить вытягивать из тебя каждое слово? — больше не выдерживая. — Мы с тобой не братья, не друзья и даже не любовники, чтобы я делился с тобой деталями, — раздалось в ответ так же резко. — Мы бы могли стать любовниками. — Ты ведь только что извинился за весь бред, который нёс в тот вечер. — Значит, завтра тоже извинюсь, — фыркнул Хосок, закатив глаза. — Ты что, девственник? — Хватит, — гаркнул Юнги, набрав в грудь побольше воздуха. — Ты девственник? — удивлённо распахнув рот. — Нет, — теряя последние крупицы терпения. — У меня был секс с омегами. Полученный ответ неприятно удивил Хосока. Рот захлопнулся, он чуть нахмурил брови и выпил ещё вина. Значит, Юнги уже трахался. Входил членом в омег. Со рта рвался новый вопрос, ответ на который наверняка тоже не принесёт сердцу удовлетворения. Несмотря на это, альфа осторожно озвучил его: — И как тебе омеги в постели? — Ты всегда был таким озабоченным? — во взгляде Юнги читались едва заметные отголоски смущения, которые он всеми силами старался скрыть. — Только рядом с тобой, — уже тише выдохнул Хосок, отодвинув от себя вино, к которому больше нельзя было притрагиваться. — Юнги, мне правда жаль. Я веду себя так, потому что боюсь, что завтра ты снова исчезнешь. — Меня не интересует твоё предложение. — Из-за того, что я альфа? — В том числе. — Из-за чего ещё? В небе промелькнул крупный силуэт, в котором Юнги узнал Агаара. Дракон кружил над лесом и то и дело тоскливо ревел, скучая по родной земле. Здесь он вылупился, здесь рос, эту землю охранял. Теперь для него всё тоже было новым, теперь и у него тоже больше не было дома. — Сейчас я ни с кем не готов строить отношения, — Юнги повернул голову и проговорил каждое слово, не сводя с Хосока пристальный взгляд. — Одноразовый секс меня тоже больше не интересует. — А когда будешь готов? — затаив дыхание. — Когда обрету то, к чему стремлюсь. — И что же это? — Не твоё дело, — бросил Юнги, вглядываясь в практически чёрные глаза напротив. — Хорошо. Я не прочь повременить, — уголки губ Хосока дёрнулись вверх. — Я не говорил, что планирую строить отношения с тобой. — Я ведь тебе нравлюсь. — Бред. Хосок помнил, как у Юнги во рту было горячо и влажно. Ни на день не удавалось забыть, как на него навалились сверху, хоть и вынужденно. Тело к телу. Подавшись ближе к лицу напротив, он опустил взгляд на чужие плотно сжатые губы. Зачем Юнги так смотрит, если не хочет? — Поцелуй меня один раз, и я отстану на время, — дыхание коснулось чужой кожи. — Если не поцелуешь, я буду каждую неделю отправлять тебе письма. Замучаешься их читать. — Ты мне угрожаешь? — процедил Юнги, не двигаясь с места. — Предупреждаю. — Если я поцелую тебя сейчас, ты больше не станешь говорить со мной о сексе. Ты будешь вести себя так, будто я тебя не привлекаю. Юнги шёл на поводу чего-то тёмного, давящего на голову. Хотелось взять и обрезать верёвку, которая снова окутала его шею. Всё из-за Хосока и его дурацких слов. В ту ночь им так же нагло играли, но тогда ему были неизвестны правила. Теперь хотя бы все карты были раскрыты. — Идёт. Хосок самостоятельно подался вперёд и врезался губами Юнги в рот, сразу запустив внутрь язык. Влажно и горячо — всё так, как ему помнилось. Вкусно. Настырно, но мягко посасывая то верхнюю, то нижнюю губу, он едва удерживал свои руки на месте. Когда ему в рот прорвался чужой язык, не удалось сдержать тихий тягучий стон. Больше не получалось сдерживаться. Хосок повёл рукой по крепкой груди альфы вниз, пока не достиг пояса. Мгновение — и в голове стало пусто, а рука легла на пах Юнги. Оживившийся пах, пусть и не до конца твёрдый. Под его рукой слабо дёрнулись, и он сжал рукой твердеющий член. — Хватит! — выпалил Юнги, оттолкнув альфу и резко поднявшись на ноги. За считанные секунды он оказался у дверей. — Надеюсь, ты сдержишь слово. — Приятных снов. Теперь тишина была приятной. Хосок ещё глядел вслед исчезнувшему Юнги, когда положил ладонь на собственный, такой же твёрдый член. Дыхание стало тяжёлым, не удавалось больше ясно мыслить. Рука залезла под ткань и задвигалась по длине, помня о том, как приятно было касаться крупного бугра в чужих штанах. Что там Юнги сказал напоследок? Обещание? Хосок его сдержит. Чон-Драаков с детства учили быть терпеливыми. Он наберётся терпения и дождётся возвращения Юнги, а после... После от него уже никуда не денутся.

***

— Что ты делаешь? — Тэхён мгновенно обернулся, почувствовав, как на его ягодицы сел альфа. — Так удобнее. Чонгук надавил омеге на плечи и налил себе на руки жидкую сыворотку из банки. Неважно, было ли дело во времени или в мазях и сыворотках, которые делал травник, главное — кожа с каждым днём становилась менее болезненной на вид. Спина Тэхёна уже не имела красновато-розовый тон, теперь она была бледно-розовой. Под ладонями чувствовались выпуклости и неровности, когда альфа осторожно водил руками по спине, но со рта омеги хотя бы больше не срывались болезненные стоны. От плеч руки медленно двигались к пояснице, а после снова вверх. Когда пальцы проходились по бокам, омега дёргался и, бывало, даже шипел, сдерживая писк. — У тебя красивая спина, — Чонгук нагнулся и оставил короткий поцелуй на плече Тэхёна, закончив наносить сыворотку. — Не смей думать, что это не так. — Другим ты тоже так говорил, пока брал их сзади? — внезапно послышалось в ответ. — Ты снова за своё? — фыркнул альфа, выпрямившись и удобнее устроившись на ягодицах омеги, не дав ему приподняться. — Кого и когда я брал сзади? — А ты что, никого никогда не брал сзади? — цокнув, Тэхён обернулся. — Со сколькими ты спал у себя в покоях? — Ты поэтому не хочешь туда переезжать? — Уходишь от ответа, — прищурив глаза. — Я никого там не трахал. — Чушь. — Почему ты мне не веришь? — вздохнув, Чонгук опустился ближе к лицу омеги и упёрся руками в матрас по обе стороны от его спины. — Потому что ни один здоровый альфа не стал бы сдерживаться. Как бы Тэхён ни хотел поверить услышанным в купальне словам, всё равно не мог, отчего порой просто так злился на истинного. Не выходило выбросить из головы ядовитые мысли, в которых Чонгук наслаждался жизнью, удерживая их с Юнги едва ли не на цепи. А спал ли он с кем-то после возвращения с острова? Быть может, полноценно нет, но его наверняка кто-то удовлетворял ртом. Но ведь он говорил, что такого не было... Омега громко прошипел и уткнулся лицом в одеяло, устав от мыслей, которые не приносили ничего, кроме злости. — Мне по горло хватило тех омег, с которыми я трахался, — прошептал Чонгук в чужое ухо, наклонившись ещё ближе. — Я постоянно трахался, пока не добрался до Игнисаквы. Я пытался завести наследника, понимаешь? Под конец я уже даже не чувствовал удовлетворения от секса с ними. Всё было впустую. Я никого не трахал после встречи с тобой. У меня не было ни сил, ни времени на бесполезный секс, который совершенно ничего мне не приносил. — Сколько их было? — Около ста пятидесяти. Не успела зазвучавшая в голосе истинного горечь пошатнуть кишащие в мыслях Тэхёна сомнения, как на него словно вылили таз с ледяной водой. Дёрнувшись, он резко обернулся и выпалил, не сумев понизить тон: — Сколько?! Слезь с меня! — Это было давно. И это было не в Игнисакве, — Чонгук опустился грудью на обнажённую спину омеги, не давая ему встать. — Тебе самому не противно? Стольких... — Поэтому у меня и не возникало желания здесь. После стольких неудач секс меня больше злил, нежели расслаблял. Каждый раз мне говорили, что от меня никто не понёс. Каждый раз всё было напрасно. Я старался не разочаровываться и не терять веру, но порой я злился. Сильно, — голос с каждым словом становился тише. — Я убил одного омегу. — Из-за того, что он не забеременел? — Да, и я сожалею об этом. Мне стоило тогда сдержаться, — кивнул Чонгук, уткнувшись носом истинному в макушку. — До встречи с тобой секс уже долгое время не приносил мне удовлетворения. Я каждый раз злился и копил в себе эту злость. — Значит, ты хочешь меня только из-за того, что я могу забеременеть? — так же шёпотом, услышав шевеления в кроватке. — Я хочу тебя, потому что ты мой истинный, мой омега и мой муж, — поведя носом вбок, альфа достиг чужого уха и коснулся его губами. Упругие ягодицы, в которые он вдавливался тазом, не оставили ему ни единого шанса. Возбуждение медленно растекалось по всему телу. — Чувствуешь? Я хочу тебя, потому что ты невыносимый, и потому что ты пахнешь розами. Тяжесть сильного тела не позволяла Тэхёну ровно дышать. Шёпот опалял мочку уха, пуская по коже мурашки, а хвойный аромат, навалившись вместе с весом, окружил собой, стянув низ живота. Правду ли ему сказали? Мог ли Чонгук ни с кем не спать в Игнисакве? В хвойном аромате не чувствовалось лжи, в словах — тоже. Отчего-то захотелось поверить. Внезапно со стороны кроватки раздалось сонным голосом: — Па... — Принеси его сюда, — хрипло попросил Тэхён, и с него наконец-то встали. На Чонгуке не было ничего, кроме брюк, в которых отчётливо виднелась выпуклость. Мгновение спустя кровать прогнулась, и малыш, держащий альфу за шею одной рукой, второй потянулся к нему. — Проснулся? — Па... па... — вымолвил Саатус, оказавшись у папы на руках. — Хочешь с нами спать? — Да... — потирая глаза руками. — Хорошо. Тэхён поцеловал сына в щёку и, положив его на середину кровати, начал натягивать спущенную к поясу тунику, пока Чонгук с недовольным видом снимал брюки. Взгляд голубых глаз то и дело косился на бугор в белье альфы. Свеча вскоре была потушена. Саатус попереворачивался с боку на бок и притих, должно быть, не до конца проснувшись. — Роза, хватит меня подозревать. Я бы не стал лгать, если бы с кем-то трахался. Лучше я буду убийцей, чем лжецом, — попросил Чонгук негромко, всматриваясь в темноту. — Возможно, я тебе верю. — Возможно? — В любом случае, я тебя предупредил в купальне. Для ясности: это было единственное предупреждение, других не будет. — Я не планирую тебе изменять. — Хорошо, — прошептал Тэхён, чуть нахмурившись от охватившей низ живота тянущей боли, и прижал колени ближе к груди. — Добрых снов. — Добрых, — устало протянул Чонгук, лёжа ровно, не шевелясь, надеясь на то, что вскоре возбуждение перестанет мучить его тело. Хвойный аромат, окутавший всю комнату, не позволял Тэхёну уснуть. Узел внизу живота сильнее затягивался. Уже несколько месяцев прошло с последней течки. Неужели скоро начнётся новая? Прошлая была отвратительной, тогда хотелось лезть на стены. Ком боли, неудовлетворённости и злости едва не свёл его с ума. Чонгуку тоже доставалось. В те дни его, бывало, злил даже чих или слишком громкий вздох альфы. Эту течку хотелось провести иначе, но уверенности в том, что получится, не было.

***

— Он ещё не начал ходить? — спросил Юнги, крепко обнимая племянника, сидящего у него на коленях. — Пытается, но самостоятельно ещё ни разу не ходил, — мягко улыбнулся Тэхён и коснулся пальцем надетой на Саатуса подвески с крупным тёмно-красным камнем. — Это рубин? — Это гранат. Мы с Бомгю иногда выбираемся в горы, я нашёл его в одной пещере. Это хороший камень. Бомгю говорит, что нетронутые камни становятся лучшими оберегами. — Спасибо за подарок. Оба с усмешкой следили за тем, как Саатус сначала прижал камень к щеке, а после засунул его в рот и довольно проурчал, продолжая его покусывать. В саду витал приятный освежающий аромат. В отличие от прошлого пребывания здесь, сегодня Тэхён облокачивался спиной о спинку скамьи, и лицо его было расслабленным. Последние дни нахождения представителей Эффеля в Игнисакве нагнетали тоску, но он всячески старался отгонять её от себя. Помимо представителей Эффеля в Игнисакве ещё оставались король и королева Кано. Остальные вчера на рассвете наконец-то покинули их земли. — У меня и для тебя есть подарок, — Юнги приподнял уголки губ и потянулся к нагрудному карману. — Гранат тоже с той пещеры. Тэхён приоткрыл от восторга рот, когда ему протянули золотое кольцо с крупным, переливающимся на свету камнем. Кроваво-красный гранат походил на рубин. Кольцо идеально село на указательный палец. Отчего-то глаза всегда начинали блестеть при виде красивых украшений, особенно если украшения были с камнями. Наверное, только поэтому он постоянно носил подаренный Чонгуком браслет с рубином, который, на удивление, не испортился со временем. — Спасибо, — промолвив, Тэхён поцеловал брата в щёку и показал сыну новое кольцо. — Я тоже ношу гранат, — вытащив из-под рубашки собственную подвеску, очень похожую на подвеску племянника. — Пусть этот камень всем нам будет напоминать друг о друге. В каждом из нас течёт кровь Ким-Хаанов и Джо. Мы всегда будем связаны и всегда будем оберегать друг друга. Слова брата царапнули что-то в груди, и Тэхён прильнул к нему, зажав посередине Саатуса. Хотелось вцепиться Юнги в руку и приказать остаться здесь, несмотря ни на что. Только вот брату нельзя приказывать, это противоестественно и дико. С их губ всегда срывались только просьбы и никогда приказы. — Ты хочешь здесь остаться? — с надеждой в голосе. — Я вернусь в Эффель, — в тоне Юнги слышалась твёрдость. — Я уговорю Чонгука. Мы сможем с ним договориться, — начал Тэхён, сильнее прижавшись к брату. — Рапунцель, я чувствую себя свободным там. Здесь же... — смолкнув на миг и потупив взгляд. — Здесь я ни разу так себя не чувствовал. — Правда? — Да, — заставив себя улыбнуться, альфа провёл одной рукой по волосам брата, а второй погладил живот сидящего на коленях малыша. — А ещё я постоянно учусь у Бонсана и Бомгю. — А как же Вендон? Тоска в голосе омеги сдавила Юнги грудь. Он посмотрел ему в глаза и тоже поник. Перед перелётом дяди спрашивали у него о дальнейших планах. Бонсан тогда сказал мудрую вещь: если хочешь смотреть противнику в глаза, сначала стань ему равным по силе. Этим он и намеревался заниматься, пока не удастся набраться опыта и сил. Всю жизнь его окружали возможности, но каждый раз ему не позволяли полноценно ими пользоваться. Больше так нельзя. Не разрывая зрительный контакт, Юнги дал брату новое обещание: — Однажды, когда мы все будем готовы, я вернусь и самостоятельно договорюсь с Чонгуком. — Обещаешь? — смиренно выдохнул Тэхён, увидев в глазах напротив решительный блеск. — Обещаю, — кивнул альфа. — Чонгук тебя не обижает? — Нет. — Честно? — Честно. Не волнуйся, — омега мотнул головой и поцеловал в щёку маленького альфу, который, вытащив со рта кулон, начал подниматься на ноги. — Он меня не обижает. Мы иногда ругаемся, но он никогда не переходит черту. — Он хорошо относится к Саатусу? — Конечно. Он его любит. Правда, я не думал, что он станет настолько невыносимым отцом, — усмехнулся Тэхён, закатив глаза. — Представляешь, он уже начал наседать на Саатуса, постоянно будит его на рассвете и таскает по своим делам. Якобы учит быть хорошим альфой. — Малыш не устаёт? — спросил Юнги, внимательно следя за эмоциями на лице брата. — Устаёт и начинает капризничать, но Чонгук не даёт ему даже спокойно поплакать. Сразу начинает поучать и говорить, что будущие короли не должны быть плаксами и лентяями. — Думаешь, это нормально? — Мне иногда кажется, что он боится умереть раньше времени, и поэтому старается всему научить Саатуса. Думаю, он хочет, чтобы Саатус всегда был ко всему готов. — Всё равно не очень нормально наседать на годовалого малыша, — вздохнул Юнги, поцеловав кончик носа заулыбавшегося мальчика. — Думаешь, Чонгук способен поднять на него руку? — Не думаю. Нет, — задумавшись на мгновение, всё же ответил Тэхён. — Но, думаю, он способен свести Саатуса с ума нудными нравоучениями, — не сумев не задать волнующий вопрос, он следом робко поинтересовался: — Хосок уже знает, что ты планируешь вернуться в Эффель? — Да, — устало протянул Юнги. — Ты тоже знаешь о его чувствах? — Он мне рассказал. Что ты об этом думаешь? Тебе нравятся омеги? — Пока я не настроен ни на какие отношения. Ни с кем. Я хочу стать опорой для вас, если вдруг всё снова станет плохо, — объяснял альфа, понизив тон, глядя на омегу и племянника. — Для этого я должен набраться опыта, поэтому я учусь и стараюсь многое перенимать у Бонсана. Он хороший лидер. Думаю, один из лучших. Меня поражает его умение видеть наперёд. Он готов практически ко всему. — Я рад, что тебе там хорошо, — раздалось тоскливо, но в каждом слове слышалась искренняя радость. — Однажды я вернусь, даю слово. Однажды мы будем жить поблизости и сможем видеться чаще. — Не торопись, если тебе правда там хорошо и спокойно. Возвращайся, только когда будешь полностью готов. Тэхён облокотился на плечо брата и притих, мысленно зажав себе руками рот. В голосе Юнги действительно слышалась несвойственная ему лёгкость, а глаза то и дело блестели. Эффель пошёл ему на пользу. Не только видя это, но и чувствуя, омега уже не мог уговаривать альфу остаться. — Хорошо. Во взгляде Юнги виднелось обещание, которое он намеревался исполнить. Не задержится дольше нужного, не останется там навсегда. Пробудет столько времени, сколько необходимо для того, чтобы все невидимые шрамы затянулись, и ни на день не задержится вдали от самых родных людей, для одного из которых он всегда мечтал быть опорой и поддержкой, а для второго всем сердцем желал стать достойным примером.

***

Как бы Тэхён ни старался сдерживать крики, у него не выходило. Обжигающие удары не прекращались. Казалось, со спины слезла вся кожа или вот-вот слезет. Ещё целых семь ударов, вряд ли удастся их выдержать. Уткнувшись лицом в пол в своих покоях, он громко взмолился, больше не выдерживая: — Отец, не надо! — Я тебя предупреждал! — безжалостно раздалось над головой. — Ещё раз сбежишь в лес, и я велю Александру засунуть в тебя кочергу! — Я не сбегал! Я гулял! — Закрой пасть! Каждый последующий удар был сильнее предыдущего. Александр бил кнутом по его спине со всей силы, словно мстил за что-то. Только за что? Тэхён никогда не делал помощнику отца ничего плохого, как и отцу. За что ему мстят? Что он сделал? — Хватит, пожалуйста! — слетело с губ вместе со стоном. — Я зашью тебе рот, если не перестанешь вопить! — Бао высокой тенью навис над сжавшимся на полу омегой. — Терпи! В следующий раз будешь думать дважды! Тэхён старался не забывать дышать после каждого нанесённого по коже удара. Никто не сжалится. Остаётся только считать и ждать конца. Осталось четыре удара. Скоро всё закончится. Совсем чуть-чуть ещё. Один, два, три, четыре, пять... Новый удар был столь внезапным, что омега подорвался было с места, как его, схватив за волосы, снова уложили на пол. Почему его не перестали бить? Со рта больше не рвались крики. Ничего. Ни звука. Тэхён широко раскрыл рот, но завопить никак не удавалось. Хватка с волос не исчезла. За что ещё пять ударов, которые он не заслужил? Он ведь стерпел столько, сколько было сказано отцом. Почему удары не прекращаются? Из глаз хлынули горькие, полные обиды и непонимания слёзы. Он задёргался, вцепившись в руку ногтями, стараясь оторвать её от своих волос, но ничего не выходило. Что, если голос никогда не вернётся? Что, если удары никогда не прекратятся? Внезапно на него вылили ледяную воду, и он подскочил на своей постели весь в поту и с дрожащими руками. Это был сон. Дурацкий кошмар, из-за которого спина снова начала гореть. Вот уже около недели после возвращения Юнги в Эффель, Тэхёна мучили кошмары. Ночь за ночью. Безустанно. И каждый раз во сне не удавалось понять, что всё не по-настоящему. Каждый удар отражался на коже, каждый выбивал из груди воздух, из-за каждого хотелось спрятаться под землю. Снаружи начало медленно светлеть, однако до пробуждения Чонгука ещё оставалось время. Все эти дни Тэхён думал, стараясь понять, отчего дурацкие кошмары начали мучить его именно сейчас. Почему не полгода-год назад? Могла ли причина быть в истинном? Может, виной всему подступающая течка? А может, всё вместе? Всё началось ночью, когда в голове возникло желание провести эту течку иначе. Напряжённый взгляд не отрывался от умиротворённого лица альфы, который все эти ночи спал спокойно, наверняка наслаждаясь каждым приятным сновидением. Всё из-за Чонгука. С каждым глубоким вдохом, которые Тэхён делал, уверенность крепла. Сердце не перестало бешено колотиться, дрожь в руках тоже не прошла. Облизав губы, он подсел ближе к альфе и склонился над его лицом. Избил бы его Чонгук, если бы он сбежал в лес? Взялся бы за кнут? Вряд ли, но полной, необходимой сердцу уверенности не было. Чонгук ударил его однажды. Пусть за действительно нехороший поступок, но ведь позволил себе поднять руку. Вдруг снова позволит? Тэхён отодвинулся от альфы и лёг на спину на своей половине кровати. Снаружи просыпались птицы и драконы, а он всё смотрел в белый потолок и думал. Одна и та же мысль вызывала не только горькое отторжение, но и примесь чего-то иного, что, быть может, позволит обрести больше уверенности в истинном. Ударит или нет? Пусть глубоко внутри и находились отголоски уверенности, их хотелось почувствовать полноценно. Вряд ли Чонгук его ударит. Вряд ли. Но, а вдруг ударит?.. Вдруг проверка его разозлит или испугает, и он взбесится? Вдруг?.. Сомнения мучительным шумным ворохом кружили в голове, не позволяя расслабиться и полностью довериться. Тэхён больше не желал видеть кошмары и просыпаться каждую ночь в поту с тяжёлым дыханием. Недели хватило, больше он не станет терпеть. Ему хотелось знать наверняка, и он узнает.

***

 Enjoy the Silence — Joseph William Morgan

— Сокджин, — хрипло выдохнул Чонгук, стукнув костяшками по двери в пахнущий травами кабинет. — Ваше величество? — мгновенно подскочив на ноги, Джин случайно едва не выронил из рук банку. — Да, это я, Чонгук, — кивнул альфа, ступив внутрь. — Ты не виделся сегодня с Тэхёном? — Нет. Что-то случилось? — Джин даже не по голосу заподозрил неладное, а по присутствию подле него короля, который наверняка даже не знал дорогу в его кабинет. — Я его с утра не видел. Ни на завтраке, ни на обеде его не было. У меня весь день не было времени к нему зайти. Я думал, что он просто решил не спускаться, но его сегодня никто не видел. Саатус весь день был с Мунхи. — Может, он вышел в город? — Возможно. Извини за беспокойство, — процедил Чонгук, стараясь не терять остатки самообладания, и, закрыв дверь, двинулся по длинному коридору. Тэхёна нигде больше не могло быть. Кабинет травника был последним местом, где было решено проверить. Ни в купальне, ни в библиотеке, ни в саду, ни у беседки, ни в подземелье, ни в чьих-либо покоях не было его омеги. Он будто провалился сквозь землю. В замке стоял шум, повсюду мелькали слуги и стражники, которым было велено перевернуть здесь всё вверх дном и найти Тэхёна. Никто не нашёл. — Чонгук, — раздалось позади. — На террасах его нет. — Отправь людей в город, пусть ищут его, — рыкнул альфа, сжав ладони в кулаки. — Хорошо, не нервничай, мы его найдём, — Намджун провёл рукой по влажным от пота волосам и снова постарался убедить друга: — Его нет в замке. Мы сейчас пойдём обыскивать город, в лесу его уже ищут. Я уверен, мы его найдём. — Пусть обыщут каждый сантиметр. Глубокие вдохи совсем не помогали унять пропитанную гневом тревожность. Сотни мыслей, и каждая ядовита. Тэхён не мог просто уйти куда-то. Невозможно. Не без Саатуса. Он бы не оставил сына на весь день. Даже если бы он решил куда-то уйти, то предупредил бы. Хоть кого-то в этом дьявольском замке. Хоть одну живую душу. Либо он никого не предупредил, либо все здесь лжецы, либо он никуда не уходил. Даже Су его не видела. Она, взмыв около часа назад на его поиск, так и продолжала летать над горами, столицей и лесом, жалостливо воя. Чонгук поспешно выбежал наружу из давящих стен и направился к группе, ожидающей его у кромки леса. Часть уже скрылась в лесу, другие только собирались входить. Среди них стоял взволнованный Хосок, которому было велено следить за Саатусом, чтобы и он никуда не запропастился. — Не нашёлся? — А ты видишь его рядом со мной?! — взревел Чонгук брату в лицо и сразу зажмурился, стараясь не поддаваться гневу. — Возьми Чанёля и идите к Саатусу. Не спускайте с него глаза. Ни на секунду. — Я бы мог пойти с тобой в лес, — начал было Хосок, глянув в сторону высоких деревьев. — Делай, что я говорю. Сейчас же. — Хорошо. Он найдётся, не переживай. — Его могли похитить, — выплюнул Чонгук едва слышно. — Клянусь, если он не найдётся ни в лесу, ни в городе, я к чертям сожгу все королевства. — Я уверен, что его бы никто не стал похищать, — тоже понизив тон. — Эффель сожгу первым. Сначала заберу его оттуда, а после мы сожжём каждый клочок их земель, — слетевшей с губ клятве не удалось потушить охвативший внутренности альфы пожар. — Он твой истинный, — Хосок сжал плечо брата, ничуть не веря в виновность Бонсана и Юнги. — Что ты чувствуешь? Попробуй почуять его аромат. В какую сторону тебя тянет? Чонгук дёрнул плечом, но, послушав брата, постарался сфокусироваться. Куда его тянуло? Во все стороны. Розы были повсюду. Невесомый аромат хотелось ухватить пальцами и не выпускать. Тэхён был везде, но его нигде не было. Будто испарился. Стоило вдохнуть глубже, на мгновение показалось, словно в стороне леса розами пахло сильнее. Померещилось? Даже если так, всё равно необходимо проверить. — Тэхён! — выкрикнул Чонгук так громко, как только было возможно, ступив в обитель высоких деревьев. — Тэхён! Лес заполонил гул, все вокруг кричали, звали исчезнувшего младшего короля. Солнце медленно заходило за горизонт. Чонгук сомкнул ладони в замок, поспешно пробираясь вглубь леса, и сжал их со всей силы. Боль чуть отрезвила, но не думать о долгих часах отсутствия Тэхёна в замке не выходило. Нужно было начинать искать раньше. Если бы он только во время обеда заподозрил неладное, Тэхён уже мог бы быть найден. — Тэхён! Могли ли омегу действительно похитить? Бонсан и Юнги отбыли из Игнисаквы дни назад. Стали бы они похищать Тэхёна? Бонсан ведь не дурак. Вряд ли бы он стал подвергать Эффель угрозе. Тогда куда Тэхён делся?! Чонгуку хотелось взвыть вместе с Су. Потемневший от волнения взгляд бегал от макушек деревьев к их корням. Тонкий свежий аромат был повсюду. Не выходило найти источник — неуловимые розы витали во всех направлениях. — Тэхён! Из последних сил приходилось сохранять ясный рассудок, снова и снова напоминая себе, что омега исчез временно, а не навсегда. Если бы навсегда, Чонгук бы точно почувствовал. А раз не навсегда, значит, всё не так страшно. Нужно просто найти. Только вот где? Всё равно не выходило избавиться от давящего покалывания в груди, что, пульсируя внутри, скручивало живот и заставляло ладони едва заметно дрожать. Весь лоб был в поту, вся спина. Безумие. Вот найдёт Тэхёна и запрёт его в комнате, чтобы больше никуда не девался. Всех сожжёт. Мысли путались, сбивались и даже дымились. Лицо встревоженного Саатуса не выходило выбросить из головы. Когда Чонгук вернулся в покои, огромные глаза цвета неба старались разглядеть за его спиной омегу. Не разглядели, не нашли. Постоянно улыбающийся мальчик стал потерянным. Такой маленький и нуждающийся в папе. Его глаза наполнились слезами, а губы задрожали. Только тогда Чонгук узнал, что Тэхёна весь день нигде не было. Мунхи лепетала что-то, ни слова не вышло разобрать. — Тэхён! — закричал альфа хрипло, когда в груди снова заскреблось. Внезапно сбоку с дерева на землю что-то со стуком рухнуло. Голова медленно поднялась вверх, дыхание перехватило. Только когда напряжённому взгляду еле удалось разглядеть среди листвы сидящего на верхушке Тэхёна, Чонгук со свистом выпустил колючий воздух из груди и вдохнул приятную свежесть. Омега выглядел целым и невредимым. Какого дьявола он там сидит? Испугался кого-то в лесу? Но кого? В здешних лесах не водились хищники. Тогда зачем полез на дерево? Никакого ответа. На земле лежала фляга, которая была скинута сверху. Возникший в голове ворох не удавалось унять. Чонгук в упор глядел на Тэхёна, стараясь считать ответ в его глазах. — Возвращайтесь, — громко приказал альфа, не обрывая зрительный контакт. — Мой король, я бы мог помочь ему спуститься, — тут же раздалось сбоку. — Возвращайтесь в замок, — рыкнув, Чонгук в ожидании сжал челюсти, чувствуя, как собственные ноздри чуть раздулись. Голоса повсюду начали стихать, группы людей двинулись назад. Только когда стало совсем тихо, он ухватился за ветви и самостоятельно полез наверх. Тэхён залез довольно высоко, с такого расстояния легко при падении можно разбиться насмерть. Расстояние поспешно сокращалось. Чем ближе Чонгук оказывался, тем яснее читалась невозмутимость в голубых глазах притихшего омеги, прижавшегося всем телом к толстому стволу. — Какого дьявола ты здесь сидишь? — прошипел альфа, добравшись до вершины. — Отсюда хороший вид, — равнодушно вымолвил Тэхён. — Ты специально меня доводишь?! Что у тебя вообще в голове творится?! — рявкнул Чонгук, полностью убедившись в том, что его омега устроил переполох из собственной дурости. — Не повышай на меня голос! — в раздавшемся рычании треснуло мнимое равнодушие. — Зачем ты сюда залез?! — Захотел! Мне что, нельзя гулять по лесу?! Чонгук залез ещё выше и накрыл одной рукой спину Тэхёна, сильнее прижав его к дереву. В крике были слышны истерические нотки. Прикосновение к коже омеги вызвало дрожь в теле альфы. Только подобравшись ещё ближе, удалось разглядеть потрескавшиеся сухие губы и полные усталости глаза. — Тэхён, я не понимаю, — Чонгук повёл большим пальцем по чужой напряжённой спине. — Ты что, весь день здесь сидел? — Отсюда хороший вид, — хрипло повторив. — Я гулял. На мгновение зажмурившись, альфа постарался найти в памяти то, что неприятно скрутило живот. Последнее слово отдалось ледяными мурашки по коже. Гулял. Почему таким тоном? Стоило поглубже вдохнуть розы, в мыслях пронеслись витавшие в замке слухи. — Мне говорили, что тебя били, когда ты уходил гулять в лес, — осторожно начал Чонгук, в упор глядя в глаза напротив. — Ты меня проверяешь? Ты что, ждёшь, что я изобью тебя, как твой отец? Вместо ответа Тэхён опустил глаза, и всё стало кристально ясно. От роз завеяло истощением. Мгновение спустя омега фыркнул, задрав нос, и нервно дёрнул ногой. — Давай спускаться, — альфа устойчивее встал на ветку и начал тянуть омегу на себя. На удивление, сопротивления не последовало — Тэхён спокойно полез вниз. Чонгук спускался первым, страхуя. Полпути удалось спокойно преодолеть, а после ветка под ногой омеги треснула, и он, вскрикнув, свалился бы вниз, если бы альфа не прижал его к стволу. — Осторожно, — Чонгук старался держать тон ровным, несмотря на пробравшую руки дрожь. — Не спеши. Оставшиеся ветви казались крепкими. Приходилось на каждую чуть надавливать, проверяя её устойчивость. Земля становилась ближе. Вскоре альфа первым спрыгнул на твёрдую поверхность и следом подхватил омегу. От роз не перестало веять бессилием на земле. Чонгук подошёл вплотную к Тэхёну и, коснувшись пальцами его подбородка, осмотрел его лицо, а после пристальный взгляд пробежался по телу. Никаких ран. — Ты злишься, — сорвалось с губ омеги негромко. — Конечно, я злюсь. Я думал, что тебя похитили, — не скрывая слышавшееся в голосе недовольство. — Меня не похитили. Я просто гулял, — сложив руки на груди. — Мне нельзя гулять? — Ты король. Ты можешь делать что угодно, но, ради бога, предупреждай, если на целый день куда-то уходишь, и всегда бери с собой стражников. Не хочешь предупреждать меня — предупреждай других. Кто-то должен знать, где ты, — вплотную приблизившись и склонившись к чужому лицу, Чонгук старался говорить сдержанно, отчётливо считывая в глазах истинного готовность выпустить когти. — Хочешь пить? Лёгкого кивка было достаточно. Висящая на поясе фляга была осушена за считанные секунды. Тэхён пил жадно, даже не замечая потёкшую по подбородку и шее воду. Неужели действительно сидел весь день на дереве? И ради чего? У Чонгука снова в животе всколыхнулся жар, из-за которого он с силой сжал кулаки. Стоило оно того? Сколько раз он говорил, что не похож на чокнутого Ким-Хаан Бао, и каждый раз ему не верили. Руки омеги подрагивали, он не выпускал флягу, пока в рот не попала последняя капля. Нахлынувшая на плечи тяжесть весила много. Так много, что хотелось закинуть Тэхёна на плечо и утащить его в замок, а там и запереть в покоях, чтобы больше никуда не сбегал. Нельзя, иначе до старости придётся терпеть проверки. Не напился. По бегающему взгляду было видно, что хотел ещё пить. Чонгук в который раз за сегодня проклял себя за то, что не взял достаточно воды, за то, что не пошёл искать раньше. Мог ведь найти омегу на дереве ещё в обед, и тогда его губы бы не были такими сухими, а взгляд столь измождённым. Отныне необходимо завести новое правило, которое никому нельзя нарушать. Отныне никому не будет дозволено пропускать завтраки, обеды и ужины. С губ готово было сорваться ругательство, однако вместо этого Чонгук, пойдя на поводу инстинктов, а не разума, резко притянул к себе омегу и крепко сжал его в объятиях, решив не выпускать, пока тревожность в груди не уймётся. С обоих ртов сорвались вздохи. Стало спокойнее, когда аромат наконец-то смешался. Розам шло обитать в диком лесу. Не сразу удалось поверить ощущениям, когда его робко, несмело обняли в ответ. В груди потеплело, сердцебиение ускорилось. Опасаясь, что Тэхён снова взбрыкнется, Чонгук подхватил его на руки, сжимая ладонями аппетитные бёдра, и направился в сторону замка, решив не выпускать его из рук за пределами крепких стен. Ни через пять секунд, ни через минуту омега не возмутился. Так сильно устал? Только когда шею оплели руки, а на плечо опустилась чужая голова, стало ясно, насколько усталость пробрала тело омеги.

***

— Больше так не делай, — попросил Чонгук, водя рукой по гладкой ноге. — Ты можешь гулять где угодно. Главное, предупреждай и не уходи один. Это опасно. Тёмный взгляд бегал от расслабленного лица Тэхёна к уснувшему на его груди сыну. Оба лежали в ванне, наслаждаясь теплом и присутствием друг друга. Стоило Саатусу увидеть своего папу, он его больше не выпустил из объятий, даже добровольно полез вместе с ним в ванну, куда его обычно непросто затащить. Обнял его шею и притих, впервые так быстро уснув. Точно так же Саатус любил греться на острове, лёжа на обнажённой груди и грея спину в уходящих лучах солнца. Если бы в ванне было побольше места, Чонгук бы тоже к ним присоединился. — Почему ты меня не ударил? — спросил вдруг Тэхён, не открывая глаза. — Почему я должен был тебя ударить? — не сводя взгляд с умиротворённого лица, продолжая поглаживать рукой чужое колено. — Тэхён, посмотри на меня. Я не твой чокнутый отец. Я никогда больше тебя не ударю. — Поклянись, — распахнув глаза и моментально потонув в тёмном омуте напротив. — Клянусь. — Не ударишь, даже если я... — Не ударю, — Чонгук стал говорить тише, когда Саатус причмокнул губами. — Ты мой омега, мой муж и мой истинный. Я не ударю тебя, даже если ты разозлишь меня. — Даже если я... — Даже тогда, — не позволяя договорить. — Хорошо, — выдохнул Тэхён, отчего-то поверив. — Я хочу, чтобы и ты перестал меня бить, — ведя рукой от колена к бедру. — Ничего не могу пообещать, — хмыкнув в ответ. — Вот так, значит? Брови невольно приподнялись, и Чонгук склонился ближе к чужому лицу. От блестящих глаз, в которых не осталось ни намёка на голод, в которых плескалось успокоение, взгляд тянулся к манящим, чуть приоткрытым губам. Такие влажные, жаждущие прикосновения. — Ты постоянно выводишь меня из себя. Как тут сдерживаться? — участливо поинтересовался Тэхён, действительно ожидая получить вразумительный ответ. — Становись терпеливее. Чуть расслабив цепь на собственном горле, Чонгук подался вперёд и впился губами в чужие. Ему сразу ответили, приоткрыв шире рот. Мягкие прикосновения будоражили кровь обоих. Альфа повёл рукой выше, к бедру омеги, но вовремя заставил себя остановиться и чуть отстраниться. Между губами тянулась ниточка слюны, и, не выдержав, он снова коснулся рта омеги. — Прости, — выдохнул Тэхён прямо в поцелуй. — За что? — За переполох, — опаляя каждым словом лицо напротив. — Я должен был убедиться, я больше не мог иначе. — Убедился? — Да, — в голосе звучала необходимая сердцу уверенность. — Саатус сильно по мне скучал? — Очень. Больше так не пугай, хорошо? Чонгук поцеловал плечо омеги, а после коснулся губами макушки сына. Только сейчас на него хлынуло осознание: в небольшой ванне находилось самое дорогое, что у него имелось. — Хорошо, — едва слышно. — Твой запах стал гуще, — коснувшись носом чужой шеи. — У тебя скоро течка? Тэхён невольно закрыл глаза и откинулся головой о бортик ванны, позволяя касаться своей шеи. Живот в последние дни тянуло сильнее, течка действительно приближалась. С каждым прикосновением и сорвавшимся с уст альфы словом в груди становилось спокойнее. Значит, не ударит, даже если... В это хотелось верить, и отчего-то действительно верилось. Чонгук не был лжецом, он всегда говорил только правду. Честность и терпеливость были чертами, которые Тэхён в последнее время находил привлекательными. Всю жизнь он мечтал, чтобы отец проявил хоть каплю терпения. Мечты не сбылись, отец всегда легко выходил из себя. Только это и заставляло омегу прокручивать в голове важные слова: становись терпеливее. Раздражительность им тоже была перенята от отца. Столько его черт и так мало маминых. Юнги и то больше перенял от мамы. Глубокие вдохи наполняли внутренности хвойным ароматом. В запахе Чонгука чувствовалась щепотка неба. Свобода всегда пахла приятнее всего. Самый завораживающий аромат. Мягкие прикосновения к груди и шее стягивали низ живота в тугой узел, заставляя невольно поджимать пальцы ног. Тэхён облизал губы и встретился глазами с чужим взглядом, в котором читалось ожидание. Пусть он по-прежнему не до конца верил всему, что говорил Чонгук, главное, он получил необходимые встревоженному сердцу доказательства. Сейчас этого было достаточно. — Я хочу провести с тобой течку, — произнёс омега негромко, не обрывая зрительный контакт.