Короли Игнисаквы

— Я уж думал, обо мне забыли, — вялая улыбка мелькнула на лице Хосока. Тэхён неспешно ступал в светлое просторное помещение, обводя взглядом стоящие в ряд пустые койки. Постель, на которой лежал Хосок, находилась у открытого окна, через которое в палату пробивались яркие лучи утреннего солнца. — Я пришёл, как только смог. Ты в порядке? Не дожидаясь ответа, омега опустился на стоящий рядом с постелью альфы стул. Чон-Драак выглядел здоровым, на его лице не виднелось ни синяков, ни царапин. Только ладонь левой руки была перебинтована. Покрывало на его теле не позволяло разглядеть иные раны. — Я жив, — выдохнул Хосок, вперившись заинтересованным взглядом в находящегося на руках омеги младенца. — Где мой брат? — Он улетел назад, — увидев замешательство в чужих глазах, Тэхён пояснил: — Я отравил Вуура. Он полетел на остров с противоядием. Громкая усмешка, вслед за которой альфа закрыл глаза и широко улыбнулся, отчего-то наполнила живот омеги беспокойством. Даже малыш, нахмурившись, завозился на месте, благо глазки не открыл. Только утро, а у Тэхёна уже ныли от напряжения руки. — Как его зовут? — на лице Хосока от улыбки осталась только тень. — Я ещё думаю над именем, — бросил Тэхён, едва сумев сдержать чуть не сорвавшееся с языка имя, которым Чонгук наверняка специально денно и нощно наполнял его мысли. — Поделишься, когда придумаешь? — Конечно, — кивнув и глянув в окно. Злопамятность была чертой, которую Тэхён в себе ненавидел сильнее всего. В его памяти хранилось многое, большую часть из этого он желал забыть. Как бы ни пытался не думать и не вспоминать, не выходило. Он явственно помнил железную хватку Хосока на своих плечах и собственный крик. Возникшая в тот день неприязнь так и не сумела исчезнуть. Тогда сердце покрылось льдом не только из-за Чонгука, но и из-за его младшего брата. Сидя здесь, чувствуя на себе тёмный взгляд, омега желал скорее уйти. — Я слышал вчера рёв драконов, — начал альфа негромко, сомкнув ладони в замок. — Ты не видел Вэси? — Нет, я её не видел. Голоса обоих были ровными, даже учтивыми. Несмотря на это, атмосфера в палате была гнетущей, тела сковала нервозность, которую оба старались скрыть. Тэхён прислушивался к собственному дыханию, отсчитывая секунды, готовясь уже встать и покинуть палату. Как только Хосок, прочистив горло, повернул к нему голову, а не только взгляд, в помещении, помимо нарастающего волнения, вспыхнул и груз вопросов, которые уже невозможно было выносить. — Мой брат отберёт корону, когда вернётся, — в голосе Хосока пылала уверенность. Он не спрашивал, он точно знал, что будет именно так. — Что ты планируешь делать, когда это случится? — Мы спокойно все вместе сядем за стол и решим, что делать дальше. Часть Тэхёна действительно хотела поступить именно так, а вторая... Вторая часть всё ещё пыталась понять, старалась расслышать тихий шёпот, исходящий от сердца. — Вряд ли получится спокойно. — Получится. Чонгук поклялся вернуть Юнги Вендон. — Прямо поклялся? — приподняв брови. — Да. Если у него есть совесть, он сдержит слово. У него она, полагаю, есть. — Как ты его уговорил? — Это не важно, — Тэхён отвёл взгляд, едва не облизав губы, на которых постоянно ощущались эфемерные прикосновения. — Думаешь, Юнги согласится? Чон-Драак немного наклонил голову вбок, стараясь разглядеть в глазах омеги истинные мысли. В голубизне мелькали сомнения. Неудивительно, поступки Юнги порой не удавалось предугадать. В груди Хосока каждый раз что-то трескалось, когда Юнги к нему заглядывал. Бывало это нечасто, его не навещали больше одного раза в неделю. — Согласится или нет... — негромко промолвив, но так же быстро смолкнув. Тэхён бы многое отдал, только бы разглядеть правильный, истинный путь, скрытый густым туманом. — У вас больше драконов. Ему придётся согласиться. — Зная темперамент Чонгука... — Хосок сжал руками покрывало. Сказать то, что не позволяло ночами нормально спать, то, что наполняло внутренности беспокойством, он решился, только поймав озадаченный взгляд омеги: — Тэхён, я не думаю, что Чонгук согласится отделить Вендон от Игнисаквы. — Почему? У нас с ним уговор. Он обязан вернуть Юнги Вендон. Тэхён плотно сомкнул губы, немного подавшись корпусом вперёд. Колени едва заметно подрагивали от нервного напряжения, не отпускающего его с первой минуты нахождения в Игнисакве. Сколько раз Чонгук бил себя в грудь, крича о чёртовых клятвах, сколько требовал их исполнения от других. Он сдержит слово, иначе быть не может. Как Чонгук может не сдержать клятву? Пусть только попробует... Набрав в грудь побольше воздуха, Тэхён уже хотел было вновь вслух напомнить об отданной на далёком острове клятве, как вдруг Хосок скинул покрывало на пол, и стены вокруг затряслись. Его нога... Ничего ниже перебинтованного колена... Подскочив на ноги, омега попятился назад, не заметив ни скрип стула, ни грохот от его падения. У Хосока не было левой ноги. Даже нарастающий плач сына звучал издали. Отсутствие конечности у альфы вышибло воздух из лёгких, едва не отобрало умение держаться на собственных ногах. Только столкнувшись спиной с холодом и твёрдостью белой стены, Тэхён громко, судорожно ахнул, не отрывая ошеломлённый взгляд от места, где должна была лежать исчезнувшая конечность. — Твоя нога... — с дрожью в голосе. — Её больше нет, — ровным, полным смирения тоном. — Мы с Вэси рухнули на землю, когда боролись в небе с твоим братом. Нога оказалась под ней. Лекарь сказал, что её не удалось спасти. Сначала ядовитые змеи оплели живот, а после уже и грудь, отчего Тэхён, открыв рот, старался заглотнуть побольше воздуха. Только тёплое тело в руках удерживало его на ногах. Сын плакал то ли от шума, то ли от того, что тоже почувствовал гниение вокруг. Хосок прав: даже отданная клятва вряд ли заставит Чонгука спокойно отдать Юнги Вендон. — Я не виню твоего брата. Он не убил меня в тот день, хоть и мог. Я знаю, как всё было, но Чонгук... Не думаю, что он сумеет сдержать себя. Недели ушли на прохождение гнева и отрицания. Больше Хосок не злился. Состояние Вэси сейчас его волновало сильнее отсутствия ноги. Если она цела, он сумеет восстановиться. Быть может, пока он даже полностью не осознавал собственную потерю. Быть может, никакие этапы он ещё даже не начал проходить... — У меня есть просьба, — глядя на смолкшего омегу, непринуждённо продолжил альфа: — Пожалуйста, проведай Вэси. Тэхён не мог выдавить из себя ни единого слова. Будущее сильнее спуталось, выносить это становилось уже невозможно. Все соглашения, споры и клятвы... Чонгук не станет ничего слушать. Вдруг он захочет убить Юнги?.. А он ведь захочет. С тихим свистом со рта вырывалось дыхание. Он цел. Он жив и невредим. Так Тэхён сказал варвару. Только приняв эту информацию, Чонгук согласился улететь. А Вэси? Цела ли она? Почему Юнги ни слова не сказал? Зажмурившись, омега судорожно задышал, прижимая к груди сына. Чонгук не может тронуть Юнги. Ни за что. А если вздумает... Отныне слова брата обретали больше смысла, отныне только они крутились в голове. Не имея больше никаких сил смотреть на разгорающееся пламя, знаменующее конец всего, в чём была уверенность, Тэхён медленно отступил к двери. Чёртов Хосок. Чёртова Вэси. Чёртов Агаар. Чёртов Юнги. Чёртов небесный бой, отобравший иллюзию выбора. Мгновение, и он оказался в длинном коридоре. Вокруг стояли люди, но омега видел только одного, находящегося у него на руках. Все остальные стали стенами и полом. Все остальные стали частью гнилого замка, источающего один только яд. Всё вокруг стало туманом, окутавшим Игнисакву.

***

— А если не сумеем попасть? — осведомился Юнги, глядя на Норта. — Наш стрелок довольно умел, — Нильсон провёл указательным пальцем по миниатюрной копии копья, лежащей на столе. Миниатюра, подобно настоящим копьям, была сделана из древней нерушимой стали. — Если бы ваш дядя был здесь, он бы рассказал о том, как Ёджон пробивал копьями скалы. Мы не стреляли в настоящего дракона, но оружие достаточно мощное, оно сумеет пробить не только драконью чешую, но и их кости. Одного чёткого выстрела будет достаточно. — Для чего его вообще изобрели? — Ваш дядя предпочитает думать на несколько шагов вперёд. Он делает всё для защиты Эффеля. — Эффелю ведь ничего не угрожает. — Благодаря нашему королю. Король Джо опасается полагаться только на Веракса. Королевство должен защищать не только дракон. Пока большинство жило, веря в мир, его дяди ограждали Эффель от любых опасностей. Знай Юнги их лучше, быть может, с ранних лет бы перенял стратегическую предусмотрительность. Игнисакву дважды заволок туман, и дважды он не имеет собственных ресурсов для защиты королевства. Сделав глубокий вдох, Юнги пообещал себе в будущем снабдить каждый город, даже самый маленький, оружием, способным сразить неуязвимого врага. — Ваше оружие — наш единственный шанс. Непоколебимый настрой главнокомандующего бодрил Юнги. Хотелось бы ему, чтобы Норт осел в Игнисакве. Увы, за океаном мужчину ждала семья. — Мы знаем, с какой стороны они прилетят. Позвольте отправить один копьемёт на южную границу. — Предлагаешь оставить только один в столице? Из Эффеля было перенаправлено два копьемёта, в письме дядя велел оставить их в Игнисакве. Неожиданный подарок для Юнги стал лучшим, ничего ценнее он никогда не получал. — Если враги долетят, мы атакуем и с неба, и с земли, — кивнул Норт, проведя пальцем по острому наконечнику. — Хорошо, я попробую уговорить Тэхёна, — потерев переносицу, Юнги обошёл длинный, овальный стол, занимающий большую часть переговорной комнаты, и потянулся к графину с водой. — Без Су нам всё равно не справиться. — Они ведь могут прилететь неодновременно. Если так выйдет, шансы увеличатся. — Если вернутся два дракона... — глоток воды освежил не только пересохший рот, но и мысли Юнги. — Думаю, с двумя мы сумеем справиться без Су. — Неожиданность тоже сыграет нам на руку. Вряд ли бы Норт Нильсон мог когда-либо представить себя подле короля чужого королевства. И он бы отказал своему королю, если бы не родственная связь Джо и осиротевших Ким-Хаанов, отчего возлёгшая на его плечи ответственность весила непомерно много. Джо Бонсу требовал идеального исполнения обязанностей не только от себя, но и от каждого своего подданного. — Ты прав. Пусть думают, что мы беззащитны. У них есть только драконы, а у нас, помимо Агаара и Су, имеется оружие и армия. Мелкая дрожь, касаясь сердца, обдавала всё тело неприятным холодом, стоило вспомнить карие глаза и голос, заполненный страхом за жизни преданных людей. Хосок на протяжении недели, не переставая, спрашивал лекарей о своих людях, пока Юнги наконец-то не сдался. Прийдя к нему, глядя на культю, он рассказал о воинах, помещённых в тюрьмы, которые ещё в молодости строил Ким-Хаан Бао в соседнем городе. Только в строительство отец вкладывался полностью, не жалея ни золота, ни людей. В отличие от прилетевшего издалека варвара, Юнги никого не казнил. Он не убивал и не вербовал людей Чон-Драака. Все сосланы в крепкие стены, из которых нет выхода наружу. За ними непрерывно следят, ни одному не удастся сбежать. Тех, кто раньше клялся в верности Ким-Хаан Бао, кто в страхе огненной смерти сменил сторону, когда Чон-Драаком была предоставлена такая возможность, Юнги тоже отправил в тюрьмы, оставив возле себя только приплывших издалека людей. К несчастью, большая часть предателей в первые месяцы после вторжения была направлена в дальние города, куда для Юнги пока не было доступа, где всё ещё служили подданые Чон-Драаков. В столицу постепенно возвращались сбежавшие из-под взора варваров. Пусть этих людей было немного, ценным был каждый. Весть о новом призыве уже разнесена по столице и ближайшим городам. Если небеса позволят, вскоре вокруг окажется больше верных людей. — Я начну готовить копьемёты. К завтрашнему дню мои люди будут готовы выдвигаться к границе. Они будут сидеть в засаде, пока драконы не покажутся на горизонте — Спасибо, Норт, — с искренней, хоть и слабой улыбкой на губах. — Можешь идти. — Эффель всегда готов был оказать поддержку Игнисакве. Мы рады, что вы её приняли, — напоследок бросил мужчина, прежде чем покинуть переговорную. Хотелось бы Юнги ещё в подростковом возрасте отправить письмо дядям, чтобы они прилетели и спасли их от гнёта Бао. Неиспользованные возможности грузом опустились на плечи. Мотнув головой, он постарался сконцентрироваться на настоящем. Главное, что они помогли сейчас, в миг самой острой необходимости. Благо, он согласился принять эту помощь. Принятое решение знаменовало путь, который следовало выбирать в самую последнюю очередь. Какой урон их королевству может быть учинён? Был бы способ обезопасить горожан от пламени, Юнги бы им воспользовался. Был бы способ воздвигнуть над небом защитный купол, он бы и это сделал. Всё бы сделал, лишь бы драконы не навредили людям. Каждый знал: гнев драконов всегда приводит к мучительным смертям. Сомнения, всю жизнь по пятам следовавшие за Юнги, и сейчас его не отпускали. Насколько велик шанс добиться желаемого переговорами? Он мал. Ничтожно мал. Слишком большой риск, на который он не решится пойти. Помня о бездушии Чон-Драак Чонгука, Юнги даже не станет пробовать поговорить. Время разговоров прошло. Как сейчас он жалеет о трусливом молчании, так и в будущем будет жалеть, если не попробует отбить своё королевство. Он был рождён на этой земле. Рождён, чтобы стать королём Игнисаквы. Каким бы драконье пламя ни было смертоносным, Юнги принял решение его не бояться. Пламя способно принести не только ущерб, но и стать спасением. Чон-Драак Чонгука и всех к нему приближённых необходимо убить. Всех, кроме Хосока, не представляющего больше никакой опасности. Ни тогда Юнги не смог ударить его занесённым мечом, ни сейчас не сумеет. Вдали от Вэси Хосок всё равно не сможет ничего сделать. Он перестал быть угрозой ещё там, в горах, когда рухнул с неба на землю.

***

— Могу я войти? — несильно ударив костяшками по двери, Тэхён её приоткрыл. В нос мгновенно проник древесный, с толикой горечи травяной аромат. Покои травника были небольшими, они находились на первом этаже и были соединены с его кабинетом. Несмотря на небольшой размер, в комнате было светло и уютно. У стены стояла кровать, а у окна — длинный стол, на котором в ряд было выстроено множество маленьких стеклянных банок. Ступив внутрь, Тэхён невольно вновь прошёлся внимательным взглядом по крошечному дракону, чья чешуя отливала изумрудным сиянием. Таких маленьких драконов ему никогда не доводилось видеть вживую. Существо, сидящее на кровати возле травника и с любопытством хлопающее большими глазками, было прелестным. Подняв глаза выше, омега с силой прикусил нижнюю губу. Второй раз видеть кудрявые белоснежные волосы и такого же цвета глаза было так же непривычно, как в первый. — Конечно, мой... — запнувшись, Сокджин повернул голову в сторону двери, не зная, как лучше назвать вошедшего. Король или принц? Не король и не принц. — Зови меня по имени. Сейчас Тэхён был братом, папой и мужем. Иные звания казались такими же туманными и далёкими, как чистое свободное небо над головой. — Как вам будет угодно, Тэхён, — смиренно согласившись. — Я пришёл... — пройдя внутрь, омега опустился на стул, стоящий возле деревянного стола. — Не знаю. Думаю, я пришёл к тебе за советом. — Что именно вас тревожит? — Ты ведь знаешь. — Знаю, — кивнул Джин, медленно моргая, глядя в сторону того, кого невозможно было увидеть. — Твои глаза... — не сумев себя сдержать, Тэхён пристально рассматривал белесые облака в глазах травника. — Что произошло? — Вы ведь знаете, что я могу видеть будущее, — пожав плечами, травник тихо вздохнул, не видя перед собой ничего, кроме темноты, вдали которой виднелись светлые блики. — Таковы последствия моего дара. — Это навсегда? — Навсегда, — огласив вердикт. — Мне жаль, — опустив взгляд, Тэхён закрыл собственные глаза. — Правда. — Не стоит. Я благодарен Судьбе за такое наказание. Я жив, а это главное. Первое после ожидаемой смерти утро Джин долгие часы пытался найти дверь в рай. Всё было во тьме. Он шёл и бился о невидимые предметы, а ещё слышал писк своего дракона. Так бы он и бродил по покоям, ожидая вердикта, если бы к нему не заглянул Юнги. Даже тогда не сразу удалось поверить в то, что сердце не замерло, что оно всё ещё билось. Жизнь после смерти разительно отличалась от той, какую он получил при рождении. Она стала меньше, словно его навечно заперли в крошечном тёмном помещении. В это помещение не попадали лучи солнца, по которым он до ужаса скучал. Скучал он и по своему истинному. Мысли о Намджуне и Лурре отныне стали его светом, теперь только они будут вести его за руку в большой мир. Как бы тяжело ни было, в сердце Джина пылала благодарность за шанс на жизнь с любимыми. И всё же меч над головой по-прежнему был занесён. Теперь только рождённый в Игнисакве голубоглазый принц сумеет стать для людей щитом против адского пламени. — Если тебе что-нибудь понадобится, смело обращайся ко мне. — Мне нужна помощь, — ухватившись за возможность, Джин спустил с кровати ступни на прохладный пол и потянулся к Лурре. Как только дракон оказался вплотную к нему, он завёл непослушную кудрявую прядь за ухо и, понизив голос, продолжил: — Нам всем нужна помощь. — Что ты имеешь в виду? — Причина, из-за которой вы ко мне пришли. Вы не знаете, что делать. — Ты прав. Я не знаю, как всё разрешить без жертв, крови и участия драконов. Я не знаю, как... — голос дрогнул, и Тэхён на миг умолк. Отныне он понятия не имел, как жить и что будет дальше. Больше он совершенно ничего не знал. — Хосок потерял ногу. Когда Чонгук узнает... Я точно знаю, что он захочет навредить Юнги. Может, даже убить. Этого нельзя допустить. Он нападёт, Юнги нападёт в ответ, и тогда... — На Игнисакву хлынет пламя. Всё сгорит, — огласил Джин то, что видел перед незрячими глазами. Жар, коснувшись его босых ступней, полз выше: к кровати и стенам. Его покои в огне. Весь замок в огне. Вся Игнисаква. Со рта даже готов был вырваться невидимый дым. Всадников остановит только смерть. Их драконов — тоже. А после... После останется только пепел. — Сокджин, я не знаю, что делать, — едва слышно сказал Тэхён травнику то, что не говорил даже брату. — Следуйте велению своего сердца. — Моё сердце хочет жить в мире. — Вот и ответ, который вы искали. Остановите их. Обоих, — уверенность, обволакивающая голос травника, медленно растекалась по покоям. — Только вам по силам переубедить мужа и брата. — Я могу влиять на решения Юнги, но Чонгук... — проведя пальцами по тёмной макушке малыша, Тэхён встал с места, вновь почувствовав дрожь в коленях. — Если бы Хосок потерял ногу при иных обстоятельствах, тогда всё было бы иначе, но он потерял ногу в схватке с Юнги. Чонгук захочет его убить. — Вы боитесь мужа? — Я никогда его не боялся. Я боюсь того, к чему его злость может привести. — Хосок жив. Нет ничего ценнее жизни. Её никто не отбирал. — Но у него нет ноги! — Все мы что-то обретаем и что-то теряем, — смиренно опустив глаза вниз. — Прости, — сократив расстояние, Тэхён опустился на кровать рядом с Сокджином. — Как думаешь, у Юнги есть шанс против них? — Тэхён, если ваше сердце желает мира, то у Юнги нет шансов в борьбе с Чон-Драаками, — безжалостно отрезав. — У них больше драконов. Их пламя... разрушительное. Вы может и выживете, но Игнисаква не выстоит. Слова царапали кожу Тэхёна и не давали ему вдохнуть полной грудью. Необходимость сохранения мира разрешила внутреннюю борьбу, остановила метания. Хвойный аромат преследовал его ночью. Обволакивая со всех сторон, он покрывал кожу защитным слоем. Вне собственных покоев аромат варвара таял, слабел, от него оставался только едва заметный шлейф. Поставив себя на место Чонгука, Тэхён явственно чувствовал в груди гневный жар. Если бы на месте Хосока был Юнги... Наверное, Тэхён бы не смог не отравить Хосока. Наверное, он бы сделал всё, чтобы альфы не стало. Если Чонгук любит брата так же, как Тэхён любит своего, пламени не удастся избежать. Грудь вместо страха перед гневом истинного заполнял ядовитый туман. Чонгука необходимо убедить. Словами или действиями — не столь важно. Главное, чтобы Чон-Драак согласился без крови отдать Юнги Вендон. Тэхён останется с ним в Игнисакве. Навсегда. — Спасибо за честность, — протянул омега, как только макушка заныла от тупой боли, и поднял взгляд к волосам травника. — Мне нравятся твои волосы. — Что с ними? — удивился Джин, коснувшись ласкающих шею кудрей. — Они белые. — Что? — Они похожи на снег. Очень красиво. Поседевшие волосы травника наполняли разум Тэхёна множеством вопросов, которые он не решался задавать. Сокджин был бледным, его волосы приняли цвет только выпавшего снега, а глаза покрыла такого же цвета пелена. Только небо знало, что с ним произошло. Быть может, однажды травник сам захочет рассказать. Быть может, не станет. В любом случае, Тэхёну не хотелось терзать его душу вопросами о потере. Тихий рык, больше похожий на писк, перебивший сопение младенца, заставил обоих омег улыбнуться. — У тебя прелестный дракон. — Я до конца жизни буду вам за неё благодарен. — Как ты её назвал? — Лурра, — гордо поделился Джин, поглаживая крылышки своего дракончика. — А у вашего сына есть имя? — Есть временное, — с тяжёлым вздохом на губах. — У настоящего человека должно быть настоящее имя. — Скоро оно у него появится, — пообещал Тэхён, вознамерившись сегодня же заглянуть в библиотеку. — Тебя устраивают твои покои? Тебе здесь удобно? — Меня всё устраивает. Эта комната стала моим домом. Если бы глаза травника всё ещё походили на изумруд, они бы точно заблестели. Всё здесь пахло домом, который он сам для себя построил, заполнив пространство травами, фолиантами и теплом. Его покои были небольшими, но для него в целом замке не было места уютнее и роднее. Покои Намджуна для Джина были исключением. — Я могу привести служанку для тебя. — Не стоит. Я справляюсь. — Скажи, если тебе понадобится помощь, — продолжил настаивать Тэхён, искренне возжелав помочь травнику в тяжёлый миг. — Вы слишком добры ко мне, мой король. — В этом замке я верю только брату и тебе. Я правда ценю всё, что ты для нас сделал. И я больше не король, никогда им по-настоящему не был. — Я тоже ценю всё, что вы для меня сделали, — с мягкой улыбкой на пухлых губах. В покоях Сокджина Тэхёну впервые за всё время пребывания в замке удалось оказаться в объятиях невесомого умиротворения. Наверняка, дело в травах, прогнавших бурю безумия наружу. В этих стенах царил покой. Стоило в лесу раздаться рёву Агаара, омега вновь насупился. Вряд ли сегодня удастся уснуть, не исполнив просьбу Хосока. Точно не получится. — Сокджин, могу я попросить тебя немного посидеть с моим сыном? — с надеждой в голосе поинтересовался Тэхён, опасаясь спускаться с малышом в темноту, сырость и холод подземелья. — Я постараюсь вернуться через двадцать минут. — Конечно. — Справишься? Все сомнения были прогнаны прочь. С незнакомыми служанками Тэхён всё равно не сумеет оставить сына. Сокджину он, по крайней мере, доверял. Передав сына травнику на руки, он коснулся губами мягкой щеки малыша и выпрямился. — Не переживайте, мои руки видят больше, чем видели глаза, — осторожно удерживая младенца, Джин удобнее устроился на постели. Поблагодарив травника, Тэхён уже хотел было открыть дверь, как был остановлен словами, вернувшими в сознание ураган: — Тэхён, будущее Игнисаквы находится в ваших руках. Путь, который вы изберёте, способен повлиять на жизни всех жителей вашего королевства.

***

Подземелье, находящееся под замком, никогда не пугало Тэхёна. Оно всегда ассоциировалось с Агааром, а теперь ещё и с другими драконами. Агаара никогда не ковали цепями, до вторжения Чон-Драаков он был волен свободно перемещаться по подземелью, лесу и небу над Игнисаквой. Сейчас в подземелье была скована цепями Вэси, так ему было донесено. О её состоянии умолчали, оставалось верить, что если она и ранена, то несильно. Спускаясь по каменной лестнице, Тэхён оказывался всё ниже и ниже. Под замком было холодно и сыро. Оказавшись в длинном, освещаемом только факелами коридоре, он завёл руки за спину и ускорился. Не путаясь в развилках, ступая по нужному пути, он вёл за собой шестерых стражников, что по приказу Юнги наотрез отказались от него отходить. Чем меньше оставалось пройти, тем сильнее скручивало внутренности. Местами в трещинах на каменных стенах виднелись тёмно-зелёные пятна, здесь преобладала затхлость. Проход то сужался, то расширялся. В этих стенах благо никогда не было страшно, как в пещере на острове. О тех шагах Тэхён даже думать больше не желал. В этот самый миг перед его глазами промелькнул образ Чонгука. Через несколько дней он долетит до Оркаана, вскоре Вуур сумеет проснуться. А что дальше? — Вы уверены, что хотите приблизиться к дракону? — низкий голос темноволосого стражника прозвучал громко в замкнутом пространстве. — Уверен. Туннель становился шире, вдали завиднелись яркие огненные блики. Из череды лабиринтов вскоре Тэхён оказался в более просторном месте, перед ним возвышались массивные колонны, простоявшие уже больше сотни лет, укрепляющие каменные потолки. Тихое рычание, шедшее с противоположной стороны, позволило ему вдохнуть полной грудью. Вэси жива. Но отчего-то ураган в животе не стих. Гулкие шаги зазвучали со всех сторон, как только мужчины, окружив его, шли уже не за ним, а спереди и по бокам. — Не стоит. Здесь безопасно, — выдохнул Тэхён, глянув на них. — Был получен приказ не отходить от вас, — произнёс стражник, шедший спереди. Не став возражать, омега двинулся вперёд. Глухое рычание нарастало. Сначала пред ним предстал гигантский силуэт, а после он заметил подранное крыло тёмно-синего цвета. На длинной шее виднелась прочная цепь, что, звякнув от резкого движения, задрожала. Стоило сделать ещё один шаг, и Тэхён пересёкся взглядом с глазами цвета буйствующего океана. — Ты цела? — вырвалось невольно, хоть он и не увидел иных ран на её плоти. В ответ Вэси наклонилась ниже, с силой ударив хвостом по земле. Её глаза, помимо беспокойства о своём всаднике, наполнял гнев. — Хосок жив, — было решено не мучить её незнанием. — Он попросил проведать тебя. Всё случилось молниеносно. Тэхён хотел было добавить что-то ещё, как вдруг подземелье озарил яркий жгучий свет, вырвавшийся из глотки синего дракона. Громкие крики и боль в коленях и руках были тем, что он в эту секунду почувствовал. На него навалилась тяжесть крупных тел, которые пытались не то его прикрыть, не то придавить. — Выведите принца отсюда любой ценой! Кто-то вопил, отдавая приказы, кто-то просто орал во всю глотку, будто его заживо сжигали. Стало светло и жарко. Страх волной хлынул на Тэхёна, только когда он, повернув голову вбок, увидел двух сгорающих мужчин. В это мгновение его за шкирку приподнял и потащил прочь один из стражников. Его рука была липкой и горячей. Семь шагов — ровно столько они успели пробежать, прежде чем за спинами раздался ещё один рёв. В этом рёве слышалась угроза, переплетённая с мстительным намерением. Несмотря на стоящий в ушах гул, омеге удалось услышать звон цепи, удержавшей дракона на месте. Секунду спустя колени вновь с хрустом соприкоснулись с каменным полом, а мужчина, накрывший его собой, оглушительно завопил. Его крик ударил по ушам, прошибив тело болью. Но, быть может, тело прошиб болью не крик, а жар, оставшийся после него. Тэхён не заметил, как с его рта сорвался крик такой же силы в секунду, когда со спиной соприкоснулся вспыхнувший нагрудник стражника. От жара перед глазами стало темно. Вес мужчины больше не давил на спину, тело будто запарило, и на нём почувствовалась чья-то хватка. Это было последним, что ему удалось испытать, прежде чем темнота окончательно заволокла разум.

***

Шестую ночь вдали от мужа и сына Чонгук, наконец долетев, проводил под луной, освещающей Оркаан. Все дни полёта засевший внутри ком не спадал, а лишь увеличивался. Волнение порой так сильно подкатывало к горлу, что казалось, ещё немного, и со рта хлынет чёрный яд. Пик был достигнут ближе к вечеру первого дня полёта. Тогда им с Су пришлось остановиться на диком острове, там они и провели беспокойную ночь. Его тело охватил беспощадный жар, лихорадка отступила только под утро. Отчего-то центром жара стала именно спина, на ней не удавалось спать около трёх дней. Должно быть, Тэхён был прав: в темнице стоило укрыться двумя пледами вместо одного. В доме всё ещё витал аромат роз, будто над ним насмехаясь. Дико было чувствовать омегу рядом, но не иметь шанса даже его увидеть. Ни прикоснуться, ни поцеловать, ни услышать недовольное цоканье, ни даже поймать хмурый взгляд. Чонгук поворачивал голову в сторону второго спального места и с силой стискивал кулаки, натыкаясь на пустую постель и такую же неправильно пустую кроватку Саатуса. Время от времени снаружи раздавался шорох, в эти секунды он невольно начинал прислушиваться и ждать, когда Тэхён поднимется на второй этаж. Осознание того, что никто не поднимется, проходилось по телу ледяными мурашками. Впервые он смог понять омегу, впервые ему стало неприятно находиться на острове. Переворачиваясь из стороны в сторону, Чонгук громко дышал, стараясь провалиться в сон. Мысли жужжащим роем крутились в голове, отказываясь успокаиваться. Остров стал блеклым, холодным и мёртвым без Тэхёна. Привычка постоянно видеть, чувствовать и слышать рядом с собой омегу шестой день сводила альфу с ума. Чёртов омега. Неправильность нахождения вдали от семьи была удушающей. Сыт ли Саатус? Наелся ли Тэхён? Выспался на мягкой постели? Принял ванну? Чонгуку не просто хотелось знать — ему это было необходимо. Мысли о Хосоке он всячески от себя отгонял. Главное — брат жив и цел, всё остальное они решат, со всем разберутся. Чистейшая вера в выздоровление Вуура, вдохнувшего противоядие, и в преданность оставшихся всадников, не давала Чонгуку усомниться в том, что корона Игнисаквы вскоре вновь окажется на его голове. Если придётся силой вырвать её из лап Юнги, он вырвет. — Дьявол, — прошипев, альфа ударил ладонью по полу и с громким выдохом поднялся с места. Ноги сами повели его наружу. В доме стояла полная темнота, в лесу не было зажжено ни одного факела. Это Тэхёну нужно было освещение, Чонгук неплохо ориентировался в темноте. Быстрым шагом он направился в сторону пляжа, не желая больше находиться в четырёх стенах, в которых не было тех, кто там должен был быть. Завтра же необходимо заняться строительством беседки, чтобы хоть так занять если не мысли, то руки. А если по окончании строительства Вуур всё ещё будет спать, альфа построит что-нибудь ещё. Главное, чтобы рой в голове стих, лишь бы не думать о том, как Оркаан из острова полного жизни стал для него призрачной обителью. Беседка, с которой бы открывался вид на бескрайний океан, которая бы защищала от ярких солнечных лучей, наверняка заставит Тэхёна улыбнуться. Его омега вечно сидел под солнцем без шляпы, в беседке ему будет комфортнее читать фолианты и мазаться кокосовым маслом. А если поставить по центру стол, то они втроём в будущем, если вновь захотят ненадолго сбежать на Оркаан, смогут по-королевски есть прямо на пляже. Приблизившись к лежащим на песке драконам, Чонгук кинул плед и лёг на него, пояснив проснувшейся Су: — Посплю рядом с вами. Су недовольно мотнула головой и вновь улеглась на спину Вуура. — Не злись, девочка, я не могу уснуть в доме, — удобно устроившись на песке, альфа уставился на звёзды и прошептал не то дракону, не то себе, не то вовсе тем, кого на острове больше не было: — Засыпай.