Короли Игнисаквы

Bridges — Generdyn feat. FJØRA

Никогда в жизни Тэхён бы не подумал, что сумеет найти успокоение в строительстве дома. По нему стекал пот, мокрая туника плотно облегала тело, очерчивая округлости, а он вместо дикой усталости ощущал удовлетворение. Вот уже восьмой день оба просыпались с первыми лучами солнца и после завтрака сразу принимались за работу. Первые два дня ушли на сбор необходимых материалов и подготовку площади. Дом было решено строить не на пляже, а в лесу, благо хотя бы на достаточном расстоянии от разрушенного дома. Новый дом располагался гораздо ближе к пляжу. Поначалу Тэхён не совсем понимал логику в строительстве дома, однако со временем всё начало вставать на свои места. Он старался запоминать всё, о чём говорил Чон-Драак, старался внимательно следить за всем, что альфа делал. Сначала они установили в вырытые в земле ямы четыре опорных столба из толстых прочных деревянных стволов, подготовленных заранее, после установили ещё по два столба на каждую сторону и в центр для большей устойчивости добавили ещё один столб. После установки столбов они занялись горизонтальными балками, которые с помощью лиан были привязаны к опорным столбам как сверху, так и снизу. Тэхён невольно замечал, что не ему одному нравилось заниматься домом, хотя по долгим взглядам, которые Чонгук, бывало, на него бросал, становилось ясно, что альфе предпочтительней было бы заняться строительством плота, а не дома. Пока молчаливое возмущение оставалось молчаливым, омеге на него было всё равно. Для каркаса стен и крыши были использованы стволы бамбука, которые были установлены между опорными столбами. Стволов, разделённых надвое, вышло много, поэтому Чон-Драак даже соорудил из рухнувшего дерева крупный высокий пень, на который Тэхён забирался, чтобы было удобнее связывать с помощью лиан длинные стволы с верхними опорными столбами. Снизу стволы были вбиты в землю и точно так же связаны с нижними опорными балками. С каждым проделанным шагом дом становился устойчивее, крепче, прочнее. Самыми тяжёлыми задачами альфа желал заниматься самостоятельно, но омега всё равно старался помогать почти во всех аспектах, найдя особое наслаждение в создании того, где он вскоре будет жить. Горизонтальные балки из стволов бамбука, обеспечивающие дополнительную поддержку для общей конструкции, были привязаны к каждому вертикальному стволу. Узлы необходимо было делать крепкими, надёжность дома напрямую от них зависела. Всего на каждой стороне было установлено по три горизонтальные балки: в метре от земли, посередине и сверху. Иногда возникающая физическая усталость не позволяла Тэхёну подолгу помогать Чонгуку, и тогда он лежал в сделанном для него гамаке из лиан, повешенным рядом с домом, и внимательно наблюдал за процессом. Вернее, следил и постоянно задавал уточняющие вопросы. Поначалу альфа спокойно и даже с неким энтузиазмом отвечал, а спустя дни уже начал раздражаться, но всё равно терпеливо всё объяснял. Больше всего омеге не нравилось разделять стволы из бамбука на части. Это занятие отнимало у него гораздо больше времени, нежели связывание материалов лианами. Чон-Драаку было всё равно, чем заниматься — у него всё выходило одинаково хорошо, будто он каждый месяц строил дома. Чтобы защитить жилище от дождя, было принято решение использовать пальмовые листья. Пока Чонгук горизонтально прикладывал листья к каркасу, Тэхён аккуратно их закреплял, привязывая лианами. Работа была кропотливой и отнимающей довольно много времени. Когда они заканчивали с первыми рядами листьев на всех сторонах, то принимались за следующие ряды, размещённые так, чтобы частично перекрывался предыдущий ряд, обеспечивая тем самым защиту от влаги. Целых два дня ушло на обшивку стен. Тяжелее всего было работать над полом. У Тэхёна болели все части тела, а особенно руки и поясница. Именно поэтому весь вчерашний день Чонгук запрещал ему работать. Настилом для пола послужили разрубленные надвое стволы бамбука. После того, как весь материал был подготовлен, они принялись раскладывать разделённые стволы на установленные на земле балки и связывать их как друг с другом, так и с вбитыми в землю опорными столбами. Сегодня процесс шёл быстрее. Вероятно, так было из-за того, что осталось только закончить крышу. Тэхён внимательно следил за Чонгуком, занимающимся подготовкой материала для крыши, и обдумывал занимательную мысль, не желавшую покидать его разум. И мысль эта, на удивление, была не о стрельбе из сделанного альфой лука, которой он мечтал научиться, чтобы самостоятельно добывать птиц. Иная мысль, которая наверняка не понравится Чон-Драаку, возникла благодаря деревянной лестнице. — Чонгук, я тут подумал, — начал Тэхён, не переставая аккуратно раскладывать на землю пальмовые листья. — Думаю, нам стоит построить второй этаж. — Нет нужды, — не оборачиваясь, бросил альфа. — Это работы ещё на неделю. — А мы что, куда-то спешим? — омега вытер со лба пот и продолжил язвительным тоном: — Ребёнок не вылезет раньше положенного срока только из-за того, что ты этого хочешь. — Для чего нам второй этаж? — Я буду спать на втором этаже, а ты на первом. — Нам не нужен второй этаж, — отрезал Чонгук, всё же окинув сидящего на коленях омегу хмурым взглядом. — Должно быть, ты меня не понял, — не желая униматься, Тэхён вытер грязные руки о свою такую же грязную тунику и, поднявшись с места, зашагал в сторону Чон-Драака. — В доме слишком мало пространства. Мы хотим второй этаж. Тон омеги говорил альфе лишь об одном: упрямец не успокоится, пока не получит желаемое. — Мы не задержимся надолго на острове, — взгляд Чонгука медленно от чужого лица спустился к округлому животу, который Тэхён поглаживал круговыми движениями. Специально поглаживал. — Но ведь сейчас мы здесь. Работы всего на неделю, — Тэхёна временами дико раздражал варвар, постоянно делающий вид, будто они куда-то спешат, будто за ними вот-вот должен приплыть корабль, но, стараясь учиться терпению, он сдержанно продолжил: — Как вариант, первый этаж может стать обеденной зоной, а на втором мы будем спать. — Тебе не нравится есть на пляже? — Я хочу стол. Хотя бы его подобие, — перед голубыми глазами уже не первый день мелькал стол, на который можно было бы складывать всякие мелочи. — И стул. — Вон твой пень, — процедил Чонгук безапелляционным тоном, указав пальцем на пень, стоящий рядом с домом. — Ты самый настоящий варвар! Нам нужен стул, стол и второй этаж! Надеюсь, ты меня услышал! — сделав глубокий вдох, резко оповестил омега альфу, стараясь сохранить последние крупицы терпения, и, развернувшись, направился к пальмовым листьям, часть из которых необходимо было протереть. — Вцепился во второй этаж, как питон, — негромким, полным негодования тоном. — Ты что-то сказал? — Тэхён отчётливо расслышал каждое слово. — Какого же упёртого сына ты мне родишь, роза, — разрубив напополам последний бамбуковый ствол, Чонгук потянулся к фляге с водой и выпрямился во весь рост, не отрывая от нахохлившегося омеги сосредоточенный взгляд. — Я рожу его себе, — упрямо сверля альфу взглядом. Целую минуту Чонгук изучал голубые глаза, прежде чем согласиться на второй этаж, в котором по-прежнему не было смысла, но раз его беременному мужу взбрело подобное в голову, придётся смириться. Может, хоть благодаря дому он сумеет немного смягчиться. По крайней мере, хотелось в это верить. — Будем спать на втором этаже, — медленно приближаясь к омеге, альфа хищно оскалился. — Мы сегодня ещё не целовались. — Ты потный и вонючий, — поморщившись и показательно зажав рукой нос. — Ты пахнешь не лучше, — слукавил Чонгук. — Вар... Не успел Тэхён договорить, как почувствовал руку на своей макушке, а в следующий миг его губы накрыли чужие. Внезапный поцелуй вышиб из груди воздух, отчего рот невольно приоткрылся, и в него тут же забрался чужой горячий язык. Секунда — и омега с силой укусил влажный язык. — Дьявол, — рыкнул Чонгук, прижав ладонь ко рту. — Ты невыносим. — Можно подумать, тебя легко выносить. Вытерев рукой рот, Тэхён опустился на колени и, как ни в чём не бывало, продолжил протирать крупные листья. Внутри у него, помимо угасающего раздражения, сидело и удовлетворение. У них будет второй этаж. Две комнаты всяко лучше одной. С двумя комнатами строение действительно будет походить на настоящий дом.

***

— Не забыл главное правило? — поинтересовался Чонгук, наблюдая за тем, как омега, держа самодельный лук, вырезанный из прочной древесины, принимал нужную стойку. — Не переживай, — покосившись на альфу. — Если я всерьёз решу тебя убить, то использую свой излюбленный способ. — Змея, — громким недовольным цоканьем. — Следи за языком. В обеденное время жар от солнца был невыносимым, благо короли были скрыты под листвой, цветущей на высоких деревьях. Чонгук был одет только в брюки по колено, которые ему неистово хотелось стянуть с себя, а на Тэхёне была одна из нескольких уцелевших туник, на которой образовались небольшие дыры от слишком частых стирок. — Ноги на ширине плеч, — альфа собственной стопой коснулся стопы омеги, веля расставить ноги шире. — Я помню. Первое занятие, прошедшее меньше суток назад, получилось быстрым и смазанным, однако Тэхён всё равно запомнил основные моменты. Помнится, они даже полчаса не сумели потренироваться из-за его урчащего живота. Малышу, видно, не шибко понравилась идея научиться стрелять из лука. Вероятно, он просто не знал, как именно добываются птицы. Если бы знал, смог бы потерпеть ещё немного. Сделав глубокий вдох, Тэхён сильнее сжал в руках лук и приподнял его. На его правой руке была чёрная перчатка. Глубокий вдох, плавный выдох. Рукоять лука, которую он держал левой рукой, была сделана из прочной, достаточно толстой длинной ветки, а тетива — из корней лиан. Больше всего времени Чон-Драак потратил на каменные наконечники, которые были наточены с особой щепетильностью. Готовый лук был сделан довольно быстро, что не могло не удивлять. Как выяснилось, альфа не сделал лук раньше только лишь из-за того, что ему всегда было удобнее метать кинжалы, нежели стрелять из лука. Метать кинжалы у омеги совсем не выходило, из-за чего недолгими уговорами для него были сделаны лук и стрелы. — Стойка. Плечи ровно, не горбись. Прозвучало ещё одно напоминание, и Тэхён немного выдвинул левую ногу вперёд, стараясь, не наваливаясь на неё, стоять ровно. Напряжение в плечах отдавалось напряжением по всему телу. Слишком много всего нужно было держать в голове, отчего он порой забывал то о своих руках, то о правильном положении ног. Указательный и средний пальцы обхватывали тетиву чуть ниже стрелы. Сильное натяжение отдавалось щекочущим ощущением внизу живота. Тэхёну нравилось держать рукоять лука и чувствовать смертоносность стрелы. Медленно подняв лук, он направил его ровно перед собой. По лбу стекала капелька пота, а в груди бешено колотилось сердце. С долей опаски он начал натягивать тетиву, стараясь контролировать каждую часть тела. Помнится, Чон-Драак говорил натягивать её, пока ладонь не окажется возле скулы. — Руку чуть ниже, — вплотную приблизившись к Тэхёну со спины, Чонгук направил его согнутый локоть ниже, чтобы кончик стрелы, находящийся в районе глаза, оказался возле щеки. — Вот так. Целься и стреляй. Помня вчерашний провал, когда даже в дерево не удалось попасть, Тэхён начал зубами сжимать нижнюю губу. Острый наконечник стрелы был направлен в сторону стоящего впереди дерева. Цель близко, и попасть в неё легко. По крайней мере, должно быть. С резким выдохом он расслабил пальцы, и стрела молниеносно полетела в широкий ствол. Полная удовлетворения улыбка засияла на его лице, после чего он сразу же потянулся за ещё одной стрелой. — Уже лучше, — похвалив, Чонгук указал пальцем на дерево, стоящее слева от первого. — Попробуй теперь попасть в то дерево. Во второе дерево Тэхён попал только с третьей попытки. Не желая останавливаться, он снова и снова стрелял по разным деревьям. Не всегда удавалось попасть, но даже так он был собой доволен. С каждой новой выпущенной стрелой во взгляде появлялось больше уверенности, движения становились плавными, напряжение и вовсе ушло. — Видишь ту ветку? —  коснувшись подбородка омеги, Чонгук приподнял его голову выше. — Попробуй в неё попасть. — Хватит дышать мне в ухо, — фыркнул Тэхён, стоило почувствовать, как чужие пальцы завели выбившиеся из низкого хвостика волосы ему за ухо. — Отойди. Только когда альфа отступил назад, омега вновь прицелился, натянув тетиву. Мгновение — и выпущенная стрела пролетела дальше цели. Сделав глубокий вдох, он попробовал снова и вновь — мимо. Ни одна попытка попасть в ветку не увенчалась успехом. Чёртовы ветки были слишком тонкими. Невольно аромат роз густел, раздражаясь неудачам. — У тебя неплохо получается, — Чонгук сложил руки на груди и прислонился боком к дереву, мельком глянув на виднеющееся из-за листвы оранжевое небо. Близится время ужина. — Я не попал ни в одну ветку, — в голосе слышалось недовольство. — Нужна практика. После ещё нескольких сделанных попыток Чонгук выпрямился, приметив сидящую в противоположной стороне птицу, и медленным шагом приблизился к Тэхёну, стараясь не сводить взгляд с ужина. Птицу необходимо было, не медля, подстрелить, пока омега ещё и её не спугнул. — Завтра продолжим, — приложив палец к губам Тэхёна, Чонгук осторожно отобрал у него лук. Несколько секунд — и достаточно крупная для насыщения птица рухнула на землю со стрелой в груди. Сегодня у них на ужин будет птица и обжаренные корни тапиоки, найденные в южной части острова, что были на вкус похожи на картофель.

***

На протяжении целой недели Чонгук замечал отсутствие то одних своих штанов, то других, то вовсе рубах, которые он надевал на острове крайне редко. Сначала у него в голове даже возникла мысль о скрывающихся на острове мартышках, но сейчас, сидя возле спального места Тэхёна, он наконец-то нашёл ответы на часть вопросов. Омега сделал гнездо в постели из его вещей. Чонгук слышал о гнездовании, но никогда лично не видел гнездующихся омег. Под пледом виднелись две рубахи, две пары порванных брюк и даже кусок ткани, который когда-то был обвязан вокруг его ран. Вещи лежали кучками с двух сторон. Вероятно, омега спал посередине. Тэхёну не хватает его запаха? Быть может, в запахе нуждается не Тэхён, а Саатус? Посидев ещё минуту возле чужой постели, Чонгук всё же вытащил из гнезда одну рубаху и встал на ноги. Пасмурная погода вынудила его, несмотря на вспыхнувшие внутри сомнения, надеть вещь на себя. Можно ли трогать омежьи гнёзда? В памяти всплывали рассказы папы, но так обрывочно, что не выходило ничего вспомнить. Это было слишком давно. Думается, можно, если вечером он вернёт рубаху на место. Сомнения окончательно рассеялись, как только он начал спускаться по лестнице со второго этажа на первый. Двухэтажный домик был полностью готов. Чуть больше двух недель ушло на его постройку. Дом вышел достаточно крепким, из-за окна на втором этаже и проёма для двери на первом спать в нём было комфортно: не было ни жарко, ни холодно. Второй этаж был построен так же, как первый. То, что должно было изначально быть крышей, стало полом, в котором было оставлено пространство для лестницы, с помощью которой можно было легко перебираться с одного этажа на другой. Сделанный из бамбука каркас крыши был установлен на верхних балках второго этажа, а после покрыт пальмовыми листьями для защиты от влаги. На окне и в дверном проёме висели ткани, которые чаще всего были опущены, благодаря чему в ночное время температура в доме сохранялась нормальной для королей. На втором этаже находились только два спальных места по обе стороны от лестницы, а на первом, как и было озвучено омегой, стоял небольшой стол, два стула и подобие тумб в углу, в которых хранились оставшиеся вещи. Теперь, когда строительство дома и его обустройство было окончено, Чонгук мог посвятить значительную часть времени строительству плота, которым он вот-вот планировал заняться. В этот раз было решено сделать упор не на спешке, а на устойчивости. Сейчас у него имелось достаточно времени для обдумывания различных вариантов. Новый плот должен быть крупнее и намного крепче предыдущего. Стоило оказаться на пляже, Чонгук ускорил шаг, увидев в руках Тэхёна кокос, который тот старался разломать. Небо было серым, солнце с самого утра не видно, но в воздухе не пахло оркааном. Обычный тропический ливень им не страшен. Как только до сидящего на песке омеги остались считанные метры, альфа поймал его недовольный взгляд. — Ты рылся в моих вещах? — раздалось довольно резко. Взгляд Тэхёна был направлен на рубаху чёрного цвета, которую он собственными руками клал на свою постель. Достаточно времени ему удавалось отгонять от себя как раздражение, так и все негативные мысли. Думалось, и дальше удастся, но вот уже несколько дней, как только работа над обустройством дома была полностью закончена, не получалось избавиться от странного ощущения, будто под кожей чесались кости. Сейчас он окончательно убедился в том, что сохранять душевное спокойствие ему помогало ничто иное, как работа над домом. — Я рылся в своих вещах, — ответил Чонгук, замерев напротив поднявшегося на ноги омеги. Тэхён с силой сдавил челюсти, его кровь вскипала от злости, отдаваясь болью в груди. Помимо строительства, его отчего-то успокаивало только наличие определённых вещей в постели. Он и не помнил, как брал их и относил к себе. Осознал только, когда одним вечером приподнял покрывало, чтобы лечь на шкуру, и увидел там вещи, пахнущие хвойным лесом. Будто бы отдавшись инстинктам, он залез в постель и, обложившись вещами, накрылся пледом. В ту ночь он спал так крепко, как никогда до этого. В ту ночь ощущение полной безопасности окутывало его со всех сторон, словно он находился не в доме, а у Вуура под крылом. В ту ночь эти вещи стали их с ребёнком вещами. — Сними, — сквозь зубы. Тело Тэхёна было натянуто, подобно тетиве. Он готов был самостоятельно стащить с альфы свою вещь. Секунды шли, а вместе с ними лопалось и терпение. Чон-Драак глядел на него, как на полоумного, не двигаясь, не снимая вещь. Больше не выдерживая, он подскочил к альфе и, схватив его за рубаху, заорал: — Снимай! Не смей без спроса трогать мои вещи! — Тэхён, это мои вещи. — Ты меня не услышал?! — на мгновение Тэхён разжал пальцы, а после с новой силой потянул рубаху на себя, вцепившись в воротник. — Сейчас же сними её! Чонгук зажмурился, стараясь подавить раздражение. Терпение заканчивалось, но, взяв себя в руки, он сжал чужие кисти и, оторвав их от себя, глухо выдохнул, понизив голос: — Прохладно. Перед сном положу на место. Слова забирались Тэхёну под кожу, обжигая её, царапая. Спокойный тон же вынудил его отступить на шаг назад. Сомкнув губы и впившись ногтями в свои руки, он силой вынудил себя опуститься на песок. В последнее время инстинкты затмевали разум. Он им неосознанно поддавался. Ему не нужны вещи Чон-Драака — они нужны его инстинктам. — Я могу обнимать тебя по ночам, если тебе не хватает моего запаха, — предложил Чонгук, закатав рукава, не отрывая от, казалось, успокоившегося омеги внимательный взгляд. — Сдался мне твой запах, — исподлобья глянув на альфу. — Вещи ведь мои сдались. — Не смей меня этим попрекать! В груди Тэхёна мгновенно вспыхнуло обжигающее пламя, неподдающееся контролю. Схватив кокос, он за секунду поднялся на ноги и швырнул его Чон-Драаку в лицо. — Дьявол! — в последний миг отбив рукой летящий кокос, Чонгук взревел, подлетев к омеге: — Почему ты бесишься?! Сказал же, что ночью верну на место! — Ты без спроса рылся в моих вещах! — агрессивно тыча альфе пальцем в лицо. — Вор! — Это я-то вор? — приоткрыв рот от возмущения. — Ты стащил мои вещи и зарыл их под покрывало, а теперь бесишься из-за того, что я взял свою вещь! — Они тебе вообще были не нужны! — Прохладно! — гораздо громче, чем было в первый раз. — Они мне не нужны, когда погода ясная! — Ты мог спросить, прежде чем, как крыса, рыться в моей постели! Тэхёну казалось, что его ладони вновь окрасились красным — настолько сильно он вдавливал в них ногти. — Ты тоже мог спросить, прежде чем прятать мои вещи в своей постели, — уже тише выплюнул Чонгук. — Подавись своими вещами! — швырнув в альфу ещё один кокос, который тот так же легко отбил рукой, Тэхён яростно зашагал в сторону дома. Потяжелевшим взглядом следя за силуэтом, Чонгук плотнее стиснул челюсти. Думалось, надетая вещь либо останется незамеченной, либо не вызовет столь бурной реакции. Не стоило ему рыться в гнезде, пусть и вещи принадлежали ему. По крайней мере, стоило сначала разузнать, для чего Тэхён вообще строил гнездо в постели.

***

Вода в горячей купальне, находящейся в глубинах королевского замка, была прозрачной. В воздухе витали успокаивающие маслянистые ароматы. Множество факелов, освещающие помещение, отбрасывали яркие блики на мраморные стены. Купальня была просторной, раньше в неё входить мог только Ким-Хаан Бао и люди, которым было разрешено скрашивать его времяпровождение. Юнги и Хосок сидели в горячей воде друг напротив друга. Их тела были обнажены, только пах прикрывали обёрнутые вокруг бёдер полотенца. Оба глядели то на шедший от воды пар, то друг на друга, пока в воздухе зависла тишина. Вода успокаивала тела, но внутри каждого сидело напряжение. — Каким Ким-Хаан Бао был человеком? — первым не выдержал Чон-Драак. — Я не желаю говорить о своём отце, — отрезал Юнги, бросив на альфу быстрый взгляд, а после вновь уставившись на стену, что была одного цвета с полом. — Может, тогда обсудим наш поцелуй? — ухмылка невольно возникла на лице Хосока. — Ты ведь тогда был шокирован. Почему ты согласился пойти со мной в купальню? Стараясь контролировать себя, Юнги сделал глубокий вдох. Руки под водой медленно сомкнулись в замок, пока внутри разрасталось ядовитое желание дать Хосоку в нос. Он пришёл сюда не для того, чтобы выяснять отношения, а чтобы прощупать почву. Для этого необходимо оставаться сдержанным и собранным. Ничто не должно вывести его из себя. — Место, откуда вы прилетели... — прочистив горло, Ким-Хаан немного подался корпусом вперёд. — Вам там было хорошо? — Остров Мако был нашим домом. Конечно, нам там нравилось. — Тогда зачем вы сунулись в Игнисакву? — Давай не будем сейчас говорить об этом? — Хосок, не сдержавшись, закатил глаза. — Прошу тебя, Юнги, у меня и так раскалывается голова из-за поисков. — Просто ответь на вопрос, — голос был ровным, но голубые, полные льда глаза давили. — Я ведь не так много прошу. — Мы вернулись на нашу с Чонгуком родину. Здесь наш настоящий дом. Наш род испокон веков правил Игнисаквой, это наше с Чонгуком право. Его право. Он настоящий король, — тоже подавшись корпусом вперёд. — Мы всегда понимали, что не останемся на острове. Нас всю жизнь готовили к возвращению в Игнисакву. — Так сложилось, что вы проиграли, — пылко напомнил Юнги. — Власть перешла Ким-Хаанам. — Юнги, хватит. Мы пришли сюда, чтобы расслабиться. — Что, если я вызову тебя на небесный бой? — вырвалось то, что Юнги не планировал озвучивать. — О чём ты говоришь? — нахмурился Хосок, чувствуя давящую ауру, которая с противоположной стороны медленно направлялась к нему. — Это традиция. Довольно-таки древняя. Вы на своём острове не изучали традиции королевства, которое планировали захватить? — Ты говоришь о «Небесном короле»? Хосок на мгновение сомкнул глаза, стараясь вспомнить детали традиции, о которой однажды рассказывал отец. Многие столетия назад эта традиция была популярна среди высших лиц. Короли предпочитали решать разногласия в небе, на спинах своих драконов. Таких королей называли достойными и милосердными, ведь они не проливали кровь подданных. Небесный король всегда был только один. Проигравший мёртвым грузом падал на землю вместе с драконом, а победитель, плавно скользя по небу, спускался на землю, неся победу на плечах. — Именно, — кивнул Юнги, решив не отступать, раз уж не сумел сдержать язык за зубами. — Небесное сражение королей. Сражение, которое среди королевств называют «достойным». — Я не король. — Ты единственный оставшийся Чон-Драак в королевстве. — Хватит, — взмолился Хосок, едва не поплыв к Юнги, в последний миг себя сдержав. — Ты мне нравишься. Очень нравишься, но я не стану больше закрывать глаза на подобное поведение. — О каком поведении ты говоришь? — Ты хотел меня убить. — Но не убил ведь, — ни на миг не отводя пленительные ледяные глаза от врага. — И сейчас ты несёшь весь этот бред, когда наши братья чёрт знает где... — Хосок поспешно облизал губы, пройдясь рукой по влажным волосам. — Если бы ты позволил мне отправиться на их поиск, мы бы сейчас не говорили о моём неподобающем поведении, — Юнги не позабыл напомнить о том, что оставило внутри горький ядовитый ком. — Ты ведь сам прекрасно понимаешь, почему я не могу выпустить тебя в небо. — Зачем ты меня поцеловал? — наконец взяв себя в руки, Ким-Хаан поспешил перевести опасный разговор в иное русло. — Ты мне нравишься. Хосок понимал, откуда бралось влечение к сидящему напротив альфе, чьи широкие плечи, на которых виднелись капельки воды, были открыты взгляду, но он не мог понять, отчего это влечение не исчезало. Ким-Хаан Юнги без промедления убьёт Чонгука, если у него появится такая возможность. Он и его хотел убить, но почему-то не стал, в последний миг сохранив жизнь. Этот альфа источал агрессию, его глаза были заполнены жёстким льдом, но Хосок всё равно не мог его возненавидеть, не мог запереть его в темнице. — Я — альфа, — Юнги озвучил очевидную вещь, неосознанно опустив взгляд с чужого лица на сильные руки, которые Хосок время от времени поднимал из воды, то трогая лицо, то зачёсывая волосы. — И ты тоже. — Я в курсе, — натянув на лицо улыбку, хоть внутри было отчего-то горько. — И ты по-прежнему мне нравишься. Юнги ещё минуту поразглядывал альфу напротив, а после, сделав глубокий вдох, закрыл глаза, изо всех сил стараясь сделать лицо расслабленным. Пар окутывал обоих, а горячая вода нежно плавила их тела. Как бы вода ни старалась, его тело ей не удавалось по-настоящему расслабить, ведь напряжение было не в теле, а в голове. Люди дяди Бомгю практически здесь. Так близко к победе Юнги ещё не был. Он чувствовал её запах, слышал стук множества тяжёлых ботинок, которые вскоре незаметно заполнят как замок, так и всю столицу. Пахло огнём и кровью. Так сильно, что под глазами залегли тени от невозможности спать по ночам. То, что должно случиться, случится. Такова судьба. Теперь главное, чтобы оставшиеся драконы не прилетели раньше положенного. Они прилетят раньше, только если получат письмо от Хосока. Никак нельзя это допустить. Всего неделя или две до... Нельзя ничего испортить. — Тебя привлекают только альфы? — Юнги вознамерился отвлекать внимание Хосока, пока не пробьёт нужный час. — Омеги мне тоже нравятся. Меня привлекает личность человека, и мне неважно, альфа он или омега. Ты бы мне понравился, даже если бы был омегой, — тон стал спокойнее, внутри тоже улеглась возникшая тревога. — Ты когда-нибудь влюблялся? — Никогда. — Это радует, — приподняв уголки губ в искренней улыбке. — Может, когда-нибудь ты влюбишься в меня. — Сомневаюсь, — громко фыркнул Юнги. — Посмотри на меня. Я ведь красив, щедр, добр, силён, умён, обаятелен, — Хосок говорил о себе, но и в Юнги всё это видел. — Как я могу не нравиться? Столь откровенный флирт вызывал недоумение, которое Юнги больше не мог выносить, поэтому, поднявшись с места, он поспешил выйти из воды. Уже на лестнице спину обожгло пристальным взглядом. — Юнги, — отчего-то голос Хосока стал хриплым. — Пожалуйста, не глупи больше. У нас одна общая проблема, которую необходимо решить. — Если бы я хотел тебя убить, то позволил бы выпить то вино, — не оборачиваясь. — Я по-прежнему тебе благодарен за возможность дышать и видеть тебя, — ни на миг не оторвав взгляд от широкой, массивной, невозможно красивой спины. Юнги силой вынуждал себя идти спокойно, не желая показывать врагу внутренний мандраж. Множество вопросов и сомнений крутились в голове, но вера и любовь к брату, которому он желал подарить свободу, заставляла его, невзирая на всё, идти к цели. Многое могло пойти не так, поэтому он вознамерился решать проблемы по мере их поступления. Пока всё идёт по плану. Быть может, небеса встанут на его сторону, и до самого конца всё пройдёт так, как было запланировано.

***

Три свечи, сделанные из пчелиного воска, залитого в кокосовые скорлупы, освещающие второй этаж небольшого дома, позволяли королям, не напрягая зрение, пребывать внутри после захода солнца, когда на небе остались только звёзды. Тэхён сидел на краю своей постели и перебирал ткани, обдумывая, какие ещё можно спасти, а из каких уже не сшить ничего для малыша. Многое после оркаана было испорчено, но многое удалось найти под обломками. Всё пришлось стирать, и не по одному разу. На туниках отчётливо виднелись небольшие дыры, которые никак уже не исправить. Сколько ни зашивай, всё равно дыр меньше не станет. Отсутствие достаточного количества одежды вызывало тревогу, которую омега всеми силами от себя отгонял. Порой у него выходило, а порой не совсем. Сегодня он чувствовал себя лучше: ни кожа, ни кости не зудели. Быть может, так было из-за того, что Чонгук больше не трогал его вещи без спроса, но, быть может, на сердце была лёгкость из-за стоящей совсем рядом крошечной кроватки, работать над которой они закончили сегодня. До родов ещё было время, однако в кроватке уже лежала тёплая шкура, на которой малышу будет удобно спать. — Больно, — нахмурился Тэхён, дёрнув левой ногой, которую альфа массировал, сидя на полу у его постели. — Так нормально? — поинтересовался Чонгук, продолжая уже мягче разминать пальцами чужую стопу. Тэхён молча кивнул, продолжая рассматривать ткани, которые раньше были их вещами. Время шло, вещи изнашивались и рвались, а тон их кожи становился темнее. Казалось, будто вечность миновала. Казалось, будто они с Чонгуком никогда не жили в Игнисакве, будто они родились на этом острове. Сейчас ему, как никогда раньше, думалось, что если он встретит ещё одного человека, то не сможет ни слова ему сказать, будто у них с варваром образовался свой язык, отличный от иных. Другие люди стали дикостью. Будто десять лет прошло, хотя не прошло и года. Будто всё, что было вне острова, происходило в иной, далёкой, прошлой жизни. — Тебе не кажется, что мы находимся на острове уже не первый год? — любопытство вынудило Тэхёна задать Чонгуку волнующий вопрос. — Порой кажется, — прозвучало в ответ негромко. — Иногда мне кажется, что я нахожусь на Мако. На другой стороне Мако, на которой никогда не жил. — Тот остров отличается от этого? — Мако гораздо больше. На Мако кипит жизнь, с Мако можно доплыть до других островов, а здесь мы будто в паутине, которая не позволяет нам отползти на достаточное расстояние, — размышляя вслух, Чонгук не переставал втирать кокосовое масло в аккуратные стопы. — Здесь спокойнее, чем было на Мако, но ощущение, будто мы заперты, не исчезает. — Будто мы в клетке, — Тэхён с зажатых в руках тканей перевёл растерянный взгляд сначала на свечи, а после на альфу. Их клетка была достаточно большой и даже, можно сказать, комфортной, но оба чувствовали себя запертыми, оба ощущали невидимые стены, возведённые в океане вокруг острова, что стал их темницей. — Ответишь на мой вопрос? — Чонгук решил перевести тему, заметив тяжесть в голубых глазах, ставших тёмно-синими. В этих глазах мелькнуло замешательство, отчего альфа повторил вопрос, не раз звучавший вслух, на который омега отказывался отвечать, бросая на него колкие взгляды после ссоры из-за чёртовой рубахи: — Почему беременные омеги делают гнездо из вещей в постели? — Не знаю, — вымолвил Тэхён, отложив ткани в сторону и облокотившись спиной о стену. — Это происходит инстинктивно. Если бы только он знал ответ, быть может, и рассказал бы альфе. Мама не говорила с ним об этом. Может, не хотела, а может, не успела. Никто другой тоже не затрагивал столь щепетильную тему. Его готовили только к супружескому долгу, а не к тому, что начнёт происходить после беременности, поэтому ему оставалось только поступать так, как подсказывали инстинкты. Сейчас он мог опираться только на них. — Объясни мне, я хочу понять, — настаивал Чонгук. — Что тебя побуждает окружать себя моими вещами? — Становится безопаснее. — Ты и так в безопасности рядом со мной. Для чего тебе мои вещи? — Тебе что, жалко? — насупившись из-за надоедливых вопросов, Тэхён дёрнул левой ногой, что была в руках альфы. — Не думал, что ты такой жадный. — Глупость какая, — Чонгук огладил голень омеги, беззвучно веля ему сидеть смирно, и вновь продолжил массировать стопы. — Мне не жалко. Я просто хочу понять, для чего тебе это нужно. Расскажи мне. Объясни. Тэхёну вдруг вспомнилось, как Чонгук терпеливо отвечал на все его вопросы, сколько бы их ни было. Ни разу во время строительства дома его не попытались угомонить или заткнуть. Проявленное альфой терпение вызвало внутри едва ощутимое чувство вины. Сам он никогда не был таким терпеливым. Вспыльчивость была унаследована от отца. Хотелось верить, что от монстра он унаследовал только это и голубые глаза. Его мама была терпеливой и ласковой. Ему тоже хотелось быть таким родителем. Глядя на Чонгука, во взгляде которого виднелось желание узнать что-то новое, он видел себя. — Нас с малышом успокаивают вещи, которые пахнут тобой, — омега вдумчиво подбирал слова, стараясь объяснить то, что сам ещё не до конца понимал. — Я сплю лучше, когда они рядом, и малыш тоже ведёт себя спокойнее. Мне не снятся кошмары, и я чувствую себя в безопасности, будто нахожусь под защитой. На груди больше никто не сидел, и тени перестали мелькать, будто острову не удавалось пробиться сквозь защиту из вещей. Тэхён готов был вечность обкладываться чужими вещами, лишь бы спать спокойно, лишь бы ничто не тревожило его сон и его самого. — Я понял. Жаль, у нас не так много вещей. У тебя могло быть гнездо побольше. Невозможность изменить такую малость, как наличие вещей, не давало Чонгуку покоя с тех пор, как он увидел горькую обиду в голубых глазах, когда ощутил хватку на рубахе, которую омега пытался с него стащить. Всего лишь ткани, но какую значимость они здесь имели. На туниках Тэхёна виднелись дыры, у Саатуса и вовсе не было ни одной нормальной вещи. Осознание этого сдавливало альфе грудь, вызывало желание построить Тэхёну всё, что можно, лишь бы хотя бы так возместить дырявые вещи. У них и правда, помимо друг друга, ничего не осталось. Если бы Чонгук мог, то достал бы для истинного самые дорогие шелка самых разных цветов. Будь у него такая возможность, он бы целый дом заполнил одними вещами, чтобы Тэхён больше никогда не надевал дырявые вещи. — Роза, я хочу спать рядом с тобой. Маленькое гнездо может быть компенсировано мной. — Нам подходит наше маленькое гнездо, — промолвил омега, стараясь убедить в этом не то альфу, не то себя. — Пообещай, что скажешь, когда Саатус в следующий раз начнёт шевелиться, — закончив делать массаж, Чонгук протёр руки от масла влажной тканью и, подсев ближе, положил руку на округлый живот, ставший ещё больше. — Дам почувствовать малыша, когда посчитаю нужным, — надув губы, Тэхён ещё с минуту позволял альфе трогать живот, а после начал аккуратно забираться под плед в своё гнездо. Его малыш рос довольно быстро. Раньше толчки случались редко, сейчас же он постоянно чувствовал шевеления и всегда мог сказать, когда ребёнок спал, а когда бодрствовал. Отчего-то активничать малыш начинал чаще всего поздней ночью, когда он уже ложился спать, но, бывало, и в обеденное время начинал крутиться из стороны в сторону. Начало седьмого месяца беременности означало только одно: осталось совсем мало времени. Дни то тянулись, словно вечность, то бежали так быстро, что ни один из королей не успевал их считать. — Я буду каждый вечер разминать твои ступни, если дашь его почувствовать. — Договорились, — легко согласился Тэхён, расслабленный приятной лёгкостью в ногах. Взгляды пересеклись, в обоих читалось ожидание. Сегодня они ещё не целовались. Чем ниже наклонялся Чонгук, тем тяжелее становилось дыхание у обоих. Всё ниже и ниже, продолжая сохранять зрительный контакт. Стоило хвойному аромату сплестись с сочными розами, альфа, сомкнув глаза, осторожно впился губами в чужие губы. Все прошлые разы он старался себя сдерживать, но сейчас, чувствуя спокойное эмоциональное состояние Тэхёна, слегка ослабил цепь, проникнув в его рот языком. Три секунды, и омега сдавил его предплечье. Поцелуй оборвался. Пропитанный желанием тёмно-рубиновый взгляд впился в покрасневшие, чуть приоткрытые губы, а после коснулся взглядом румяных щёк. — Спокойной ночи, — прошептал Тэхён, перевернувшись на левый бок лицом к стене. — Спокойной ночи, роза, — встав на ноги, Чонгук задул свечи, задёрнул ткань на окне и опустился на своё место практически в кромешной темноте.