Короли Игнисаквы

Зависшее высоко в небе солнце не щадило королей. Оно яростно оглаживало нескончаемую поверхность воды, особое внимание уделяя деревянному плоту и людям, оказавшимся в океане. По королям стекал пот, их тела окутала усталость. Если Чонгук, привыкший к жаре на Мако, чувствовал себя относительно нормально, то Тэхёну даже не удавалось поднять голову, которую он закрыл двумя руками, сжавшись в комок в попытке скрыться от жара, окутывающего каждую часть тела. Навес помогал защититься от прямых лучей, но ему всё равно было невыносимо посреди океана. Сколько прошло времени? Тэхёну казалось, что они в пути уже как минимум неделю, хотя прошло не больше пяти часов. Жара давила на тело, на разум и даже на сердце, вселяя в него безнадёгу. Казалось, легче уже не станет. Хотелось прыгнуть в воду и утонуть со спокойной душой. Там, на глубине, солнце бы его точно не достало. Голова раскалывалась, всё тело сгорало, сухость была повсюду. А ещё была тошнота, не покидающая его всё время пути. Лучше бы он остался на острове. Там хотя бы не хотелось утопиться. Поначалу, после того, как хоть немного удалось утихомирить панику, Тэхён пытался наслаждаться видом, который бы вряд ли увидел настолько близко, если бы не падение на остров. В какой-то мере у него даже получалось: он с ужасом глядел на воду, но во взгляде, помимо ужаса, было и едва заметное восхищение сильнейшей стихией. Вода была повсюду: спереди и сзади, справа и слева. Лишь нескончаемый океан и безжалостное солнце. И больше ничего. Вскоре после отплытия его начало подташнивать, а потом и вовсе стало настолько плохо, что не удавалось сидеть ровно. — Попей, — нависнув над Тэхёном, Чонгук поднёс к его лицу флягу с водой. Омега сильнее зарылся лицом в свои руки, так и не открыв глаза. — Давай, роза, тебе нужно хотя бы немного попить. С трудом разлепив глаза, Тэхён всё же слегка приподнялся, щурясь и тяжело дыша. Стоило капле попасть в рот, он обхватил флягу двумя руками и принялся пить, стараясь не выпить слишком много. Хотелось с головой окунуться в прохладную воду или хотя бы облиться ей. Глаза вновь сомкнулись. Стало легче, но совсем на чуть-чуть. Странные прикосновения к бёдрам вынудили его вновь разлепить глаза. — Что ты делаешь?.. — прохрипел Тэхён, накрыв руку альфы, который будто бы намеревался стянуть с него лёгкие шёлковые брюки. — Нужно их намочить, ты весь горишь, — взявшись за пуговицу, несмотря на недоумённый взгляд омеги. — Тебе станет легче. Тэхён мечтал, чтобы ему стало легче. Потные вещи неприятно липли к телу, но разве можно их снять? Как он может добровольно стянуть брюки перед варваром? На обдумывание ушло не дольше минуты, за которую тошнота усилилась, и омега с тяжёлым хриплым выдохом позволил альфе потянуть брюки вниз. Чонгук, не глядя на голую кожу, окунул брюки в воду и, вновь их вытащив, накрыл ими ноги Тэхёна, чтобы хоть немного его остудить. Омега вздрогнул от соприкосновения мокрой ткани с кожей, но после выдохнул с облегчением. Шёлковая рубашка лилового цвета выглядела лёгкой, однако её тоже стоило намочить. Долго не думая, альфа потянулся к пуговицам, но был остановлен хриплым стоном: — Нет. Челюсти невольно сжались, но было решено не спорить. Вздохнув, Чонгук набрал немного воды в кокосовую скорлупу и медленно полил плечи, грудь и живот Тэхёна, который вновь содрогнулся, но не стал противиться. Мокрая шёлковая ткань плотно облегала желанный живот. Взгляд невольно поднялся выше, к шее, украшенной множеством бордовых пятен, о которых омеге не стоит знать. — Лучше? — Немного, — едва слышно. У Чон-Драака в груди тяжесть, возникшая при прощании с Вууром, с каждым часом, проведённым на плоту, только усиливалась. С самого начала всё пошло не так. Оставалось надеяться на то, что к вечеру состояние Тэхёна улучшится. Хрип, вслед за которым послышался стон, вызвал сомнения. Подсев ближе к омеге, он скрипнул зубами, заметив кровь на его лице, что, вытекая из носа, лилась на одежду и плот. Дьявол. — Всё хорошо, это от жары, — стараясь сохранять голос ровным. Из уст Тэхёна не вырвалось ни единого внятного слова, он только морщился, тяжело дыша. Чонгук зажал рукой его нос и помог ему приподняться. Следом он накрыл его переносицу мокрым платком. Как только кровь остановилась, альфа намочил второй платок из двух имеющихся и положил его на горячий лоб. Со рта рвалось тихое рычание, смешанное с пылающей, растекающейся по крови злостью. Чонгук злился на себя. Всё было продумано. Каждая деталь, каждый возможный исход, кроме того, где Тэхёну могло стать плохо. Способно ли такое состояние сказаться на ребёнке? Беззвучно взмолившись небесам, альфа всем сердцем надеялся, что омеге станет лучше с наступлением вечера. Тёмный взгляд остановился на виднеющихся на брёвнах каплях крови. Крови на плоту никоим образом быть не должно. Одна попавшая в океан капля может привести к катастрофе, о которой Чонгук тоже думал, натачивая лезвия. — Поспи. Как только солнце сядет, тебе станет полегче, — прозвучало с осязаемой надеждой в голосе.

***

Грудь плавно вздымалась. Тэхён вдыхал через нос и выдыхал через рот, наслаждаясь отсутствием головной боли. На небе сияли яркие звёзды, но ими, увы, не удавалось насладиться. Если днём на плоту можно было умереть от жары, то ночью приходилось сидеть, укутавшись в плед. Даже Чон-Драак наконец-таки прикрыл голый торс лёгкой чёрной рубахой, закатав рукава до локтей. Прикусив губу, омега всеми силами уговаривал себя не отводить взгляд от ночного неба. Звёзды его никогда не пугали. Они, напротив, вызывали дикий интерес, вынуждая его ещё с самого детства задаваться разными вопросами, главной целью которых было выяснить, что же находится за звёздами и можно ли к ним прикоснуться, если близко-близко подлететь на драконе. Быть может, яркие звёзды — это души умерших? Ледяные мурашки невольно прошлись по телу. Пусть лучше это будут не души. Лишь бы это были не души. — Сколько дней мы уже в пути? — подал голос Тэхён, решив отвлечься от жутких мыслей об отце, который мог наблюдать за ними сверху. — Дней? — уголки губ приподнялись вверх. — Тэхён, мы отчалили сегодня утром. — Сегодня?.. Дикость. Разве могли они отчалить сегодня? Они в открытых водах как минимум несколько дней. По крайней мере, так Тэхён чувствовал. Первый день настолько вымотал и тело, и разум, что становилось тяжко думать о следующих днях. Он точно свихнётся. Если им удастся вернуться домой, он будет ценить каждый день, прожитый на родной твёрдой земле. Взгляд невольно опустился на воду, выглядящую чёрной в темноте. Луна была полной, звёзды тоже светили ярко, помогая освещать небольшой плот, но их свет не затрагивал жуткую воду. От осознания, что вокруг них не было ничего, кроме чёрной воды, в которой водилось множество существ, тело сковывала тревога. — Поешь, тебе нужно подкрепиться. Как ты себя чувствуешь? Чонгук подсел ближе и положил Тэхёну на колени банан. Облегчение, возникшее совсем недавно, как только омеге стало лучше, было осязаемым. В миг, когда кровь коснулась плота, даже возникла мысль вернуться назад, благо всё обошлось. Лишь бы завтрашний день прошёл менее проблематично. — Лучше, — выдохнул Тэхён, исподлобья глянув на варвара. — Я не хочу есть. — Саатус хочет, он весь день не ел, — прозвучало обыденным тоном, хоть и взгляд потяжелел от напряжения. — Кто? — на миг Тэхён нахмурился, растерявшись, а после, когда настигло осознание, возмущённо фыркнул: — Ты дал имя моему ребёнку? — Я дал имя наследному принцу Игнисаквы, — твёрдым, не знающим сомнений голосом. Выбранное имя подходило тому, кто однажды станет королём Игнисаквы. Чонгук недолго размышлял — идеальное имя сразу всплыло в сознании. Чон-Драак Саатус. Достойное имя, носящее в себе любовь и веру жителей Мако. — Кто дал тебе право выбирать имя тому, кто находится в моём животе? — злость всколыхнула внутренности, вынудив омегу с силой вдавить ногти в свои руки. — Мне не нравится это имя. — Не упрямься, роза, это хорошее, но главное, сильное имя, — не обратив особого внимания на негодование в чужом голосе. — На земле, где я родился и вырос, слово «саатус» является одним из самых фундаментальных. Это слово стоит наравне со словами «родитель» и «правитель». Саатус с макского переводится как «судьба». Наследнику Игнисаквы суждено появиться на свет. Я уверен, с таким именем у него будет долгая светлая жизнь. Тэхён назло варвару не назовёт так своего ребёнка. Не став ничего отвечать, он взял в руки банан, решив подкрепиться. Пусть варвар лелеет мысль о Саатусе. Пусть. Варвар всё равно не увидит этого ребёнка и имя ему не даст. А в мечтах пусть назовёт своего наследника Чон-Драак Саатусом. Больше всего Тэхёну не давало покоя направление, куда двигался плот. Как варвар ориентируется в воде? Ориентируется ли вообще? Может, они плывут вслепую? Как долго ещё плыть? Вопросы терзали, но омега не решался их озвучивать, не желая казаться глупым перед варваром. Доплывут ли они вообще куда-нибудь? Океан кажется слишком большим... Ни конца ни края. — Как ты ориентируешься в воде? Ты знаешь, куда мы плывём? — всё же было решено спросить. — Мы плывём на восток, именно в той стороне расположено большинство мелких островов, — Чонгук указал пальцем в нужную сторону. — Солнце восходит на востоке. Я слежу за тем, чтобы оно было слева от нас. В течение дня солнце движется с востока на запад, поэтому крайне важно не сбиться с пути. Солнце должно быть слева от нас. Ночью в ориентире помогает небо. Мы не потеряемся, не беспокойся. Даже если на небе не останется ни луны, ни звёзд, не потеряемся. В таком случае вода подскажет путь. Уверенность в голосе альфы позволяла ноткам спокойствия утихомирить беспокойство Тэхёна. Всё хорошо. Они не потеряются в океане. Устойчивый плот не развалится, они доберутся до острова, помеченного красным на картах. Плот и правда оказался надёжным, не было ощущения, будто он вот-вот развалится. Омега не боялся привставать на нём и вообще шевелиться. Варвар даже ходил туда-сюда, полностью вставая на ноги. Кто научил его строить плоты? Откуда он вообще столько знает о выживании? Казалось, будто он не выживает, а живёт в своей привычной среде. Казалось, будто только Тэхёна сводил с ума проклятый остров и нахождение на совершенно новой земле. — Мне нужно немного поспать. Ты выспался? Последишь за плотом? — размяв плечи и шею, Чонгук улёгся на спину рядом с омегой и накрыл себя вторым пледом. — Как за ним следить? — Посмотри на луну. Она находится слева от нас. Пока она находится слева, мы движемся в правильном направлении, — говорил альфа уже с закрытыми глазами, ощущая дикую усталость во всём теле. — Спи, я понял, — устремив взгляд вверх. Вокруг было, на удивление, тихо, будто бы океан тоже решил вздремнуть вместе с Чон-Драаком. У Тэхёна же сна не было ни в одном глазу. Яркие звёзды, привлекающие к себе внимание, вызывали разные мысли, одна из которых была более приятной. Быть может, звёзды всё же души, но души не умерших, а ещё нерождённых людей?.. В один миг в небе ярко вспыхнули сразу две звезды, вызвав мурашки по всему телу. Омега неосознанно приоткрыл рот, вспомнив слова мамы, велевшей загадывать желания при виде падающих звёзд. «Поскорее бы оказаться в Игнисакве, рядом с Юнги и Су», — прозвучало едва слышно. Океан был столь спокойным, что даже еле ощутимый толчок, пришедшийся на переднюю часть плота, показался весьма резким. В секунду, когда нечто неладное сдавило сердце, Тэхён привстал и принялся оглядываться по сторонам. Показалось? Чёрная вода зашевелилась, будто бы внезапно пробудившись ото сна. Под ними кто-то проплыл?.. — Чонгук, что это было? — прошептал омега, коснувшись плеча альфы. — Ничего, — поморщившись и перевернувшись на другой бок. — В воде кто-то есть, — не повышая голос. — Чонгук... — Роза, мы в океане, под нами полно живности, — процедил Чонгук, чуть приподнявшись и впившись в омегу пристальным взглядом. — Но никого опасного там нет. Расслабься. — Ты ведь почувствовал толчок? Под нами кто-то проплыл, — Тэхён ближе подсел к тёплому телу, не желая сидеть рядом с краем. — Ты уверен, что плот не развалится? Кто это мог быть? — Роза, я очень устал за весь день. У меня от гребли ноют руки и плечи. Можно мне немного поспать в тишине? — не дожидаясь ответа, Чонгук вновь лёг на спину и закрыл глаза, всем сердцем надеясь не услышать чужой голос в ближайшие часы. Тэхён понурил взгляд, прикусил губу и подсел ещё ближе к альфе, вспомнив о жутком шраме на его торсе. Мучительный вопрос грозился сорваться с языка. Варвару действительно стоило поспать, чтобы были силы грести весь следующий день, но омега, не удержавшись, поинтересовался негромко: — Кто оставил след на твоём торсе? Акула? Вдруг одна из таких акул проплыла под ними? Насколько акулы могут быть большими? К горлу подкатила тошнота. Как варвар получил такой шрам? Где? В океане? Много ли здесь акул? Тэхёну казалось, что ещё чуть-чуть, и он точно свихнётся. — Не думай об этом, — прозвучало достаточно резко. Чонгук не хотел думать о существах, плавающих на глубине, не желая бередить старую травму, от которой, хотелось верить, удалось полностью избавиться, пусть и шрам остался на теле. Сильнее зажмурившись, он накрыл рукой голову, стараясь прогнать ненужные мысли о прошлом, где тело едва не сгорело от боли. В тот день они с братом и отцом отплыли достаточно далеко от берега, взяв небольшую лодку. Чонгуку тогда было пятнадцать, а Хосоку — тринадцать. Ничего не предвещало беды. Главной целью в тот день было наловить как можно больше красно-синей рыбы, обитающей близ рифов. Вкус этой рыбы до сих пор можно было ощутить во рту, хоть и ели жители Мако её редко, предпочитая есть ту рыбу, которую можно было поймать недалеко от берега. У обоих братьев в руках было по копью, оба рыскали на глубине, время от времени всплывая на поверхность. Чонгук множество раз видел акул, но раньше они воспринимались лишь как лакомство для драконов. Думалось, морской хищник, что был во множество раз меньше Вуура, никак не сможет навредить Чон-Драакам, но как только акула оказалась совсем рядом, её размер его испугал. Она была больше него. У него было только копьё, а у неё зубы. Он находился в чужой стихии, а она была дома. Всё случилось быстро. Стоило заметить её вдали, собственные инстинкты обострились, но рыбалка не была приостановлена. Чонгук тогда вынырнул на поверхность не для того, чтобы поспешить к лодке, а чтобы предупредить Хосока и отца. Когда он вновь нырнул под воду, акула оказалась совсем близко. Помня о приёмах, способных помочь, альфа, не шевелясь, вытянул руку вперёд, намереваясь оттолкнуть хищницу. У него не получилось. Сначала показалось, будто она правда собиралась уплыть, но после, когда рука коснулась шероховатой чешуи, в его тело впились зубы. Копьё было утеряно. Несколько секунд ушло на осознание происходящего, за которые вода вокруг стала красной. Плоть будто бы отрывали от костей множеством лезвий. Чонгук бил её по голове, стараясь попасть в глаза, но акула сильнее сжимала челюсти, углубляя рану, стараясь перекусить его торс надвое. В какой-то миг в мыслях даже мелькнуло: хорошо, что она вцепилась в торс, а не в руку или ногу. Она бы наверняка оторвала ему конечность, если бы вцепилась в неё. Воздух заканчивался, его кровь была повсюду. Из памяти стёрся момент спасения. В один миг он был уверен, что умрёт, а в следующий отец и брат уже затаскивали его в лодку. Хосок плакал, зажимая его раны, а отец грёб к берегу. Сейчас произошедшее казалось сном. Каждая деталь плотно засела в разуме, однако весь тот ужас с годами перестал иметь столь сильное значение. Боль была невыносимой, но сейчас от неё ничего, помимо шрамов, не осталось. Чонгук выжил. И не только выжил, но и сохранил все конечности. Потребовалось полгода, чтобы вновь войти в воду без страха. С того дня, где бы он ни был, у него всегда при себе были небольшие кинжалы. Осторожность тоже отныне шла с ним бок о бок в воде.

***

Its a Mad World — Astyria

Ужас, сковавший внутренности, отдавался тремором в руках. Стоя спиной к людям, у которых тоже внутри всё пошатнулось, Хосок закрыл глаза и, прижав руку к груди, тихо всхлипнул, почувствовав себя сиротой. Старший брат всегда был рядом, всегда защищал его, помогал, обучал. Всегда был опорой. Так страшно Хосоку не было, даже когда отца убили. Ту трагедию он разделил со своим братом, пообещавшим, что всё будет хорошо. Сейчас никто не мог сказать ему важные слова. Даже если сотня людей прокричит, легче не станет. Важные слова должны прозвучать из уст того, кому он всегда без колебаний верил. Ни разу за всю жизнь сердце не сковывал столь дикий страх. Хосок любил быть младшим, любил во всём полагаться на брата. Его брат был его главной опорой, его брат должен вернуться домой. — Хо, что будем делать? — раздался позади голос Намджуна. Хосоку ни слова не удавалось вымолвить. Плечи тряслись, колени дрожали, а слёзы тихо стекали по щекам. Он не может остаться единственным Чон-Драаком. Его брат обязан вернуться домой. Что могло произойти? Что могло не дать Вууру долететь до нужного королевства? А что, если они долетели? Что, если Ваны их предали? Сначала закололо в груди, а после живот скрутило в тугой узел. Единственная причина, из-за которой Чон-Драак Хосок никогда ничего не боялся, заключалась в том, что его старший брат был самым сильным человеком из всех живущих. Не было нужды бояться и переживать, когда рядом стояла скала, способная от всего защитить. Сила, живущая в груди Чонгука, не всегда была физической. Его дух был сильным. Одним словом он мог заверить множество людей в благополучном исходе. Одним взглядом он мог вселить в Хосока нерушимую уверенность. — Но ни в день празднества, ни раньше, ни позже, вы со своим супругом так и не явились, — Юнги, сидя за столом, вслух прочитал предложение, в которое не хотелось верить. — Путь до Кано долгий, но несложный. Ваши драконы не умеют летать? — Вуур — сильнейший дракон, он бы не потерялся посреди Великого океана. Что-то произошло. Что будем делать? — повторил Намджун, тоже опустившись в кресло. Кабинет короля был просторным, сюда бы поместилось много людей, но внутри их было только трое. Хосок доверял Намджуну, как родному брату, а Юнги нельзя было прогнать — у него тоже земля ушла из-под ног. Ким-Хаан Юнги тоже может остаться последним Ким-Хааном, если Тэхён не вернётся. — Я полечу на Агааре в Кано, — Юнги в упор глядел на спину Хосока. — Нет, — мотнул головой Намджун, сощурив глаза и тоже повернувшись к другу. — Хо, может, это они с братом всё подстроили? — Как бы мы это подстроили? — в голосе слышался лёд. Юнги не показывал страх, отразившийся на лице Хосока. Вера, считанные дни назад потерявшая силу, сейчас вновь пылала в груди. Тэхён в полном порядке. Отчего-то альфа верил, что если бы с его братом случилось нечто непоправимое, остановилось бы не одно сердце, а сразу два. Оба Ким-Хаана бы пали. Пока один дышит — со вторым тоже всё будет в порядке. — Намджун, думаешь, Артур мог им навредить? — промолвил Хосок, продолжая глядеть на пламя в камине. Глубокие вдохи помогали унять ужас. Хосок кусал губы, стирая тихо капающие слёзы, стараясь взять себя в руки. Только бетонная стена видела отчаяние на его лице. Необходимо успокоиться. Чонгука бы не порадовали его слёзы. Он должен быть сильным ради брата, которому необходима помощь. Впервые в жизни Хосок обязан стать опорой всем людям, склонившим головы перед Чон-Драаками, но главное — он должен стать опорой для Чонгука. — Думаю, это вполне возможно, как и то, что могло произойти что-то другое, — у Намджуна меж бровей пролегла складка от тяжких раздумий. — Что, например? — фыркнул Юнги. — Ты сказал, что Вуур силён. Сильный дракон способен долететь до Кано. — Может, они попали в шторм? — пожал плечами Намджун. — Шторм не помеха для дракона. — Чонгук больше меня доверял Артуру, — вмешался в разговор Хосок, наконец повернувшись лицом к столу, за которым сидели альфы. Глаза и нос были красными, но слёзы больше не текли из карих глаз. — Нужно лететь в Кано. — Острова тоже необходимо проверить. Вдруг Тэхёну или Чонгуку стало плохо на одном из них, и они не смогли полететь дальше? Чон-Драаку и Ким-Хаану хотелось верить словам Намджуна. Такой исход был лучшим из всевозможных. — Ты прав, — кивнул Хосок, нахмурившись и проведя рукой по коротким волосам. Необходимо как можно скорее вернуть королей домой. Необходимо быть сильным. Сделав глубокий вдох, он обвёл письмо напряжённым взглядом и продолжил уже более ровным тоном: — Наверняка они ждут нас на одном из островов. Мы проверим все красные острова. Всё будет хорошо, мы их найдём. Драконы полетят, и корабли тоже отправим. Мы их найдём. — Что насчёт Кано? — Намджун, как и Хосок, с недоверием относился к любым союзникам, даже к тем, кому было подарено драконье яйцо, считающееся ценнейшим вознаграждением. — Туда тоже нужно слетать, но, вероятнее всего, они ждут нас на острове. — Я полечу, — Юнги готов был лететь хоть в Кано, хоть на острова. Главное — не быть бесполезным в поисках брата. — Нет, — с видимой мольбой глядя на упрямого Ким-Хаана. — Юнги, прости, я не могу пустить тебя в небо. — Там мой брат, — изнутри сгорая от бессилия. Агаару тоже был дорог Тэхён. Они оба должны лететь на поиски родного человека. — И мой тоже, — напомнил Хосок, вновь взяв проклятое письмо в руки. — Я тоже не полечу. Нельзя оставлять Игнисакву. Чонгук убьёт меня, если я полечу. На последних словах к горлу подкатил ком, вынудивший Чон-Драака зажмурить глаза. Чонгук всегда учил его быть сильным, показывая стойкость духа на своём примере. Хосок не может его подвести. Он должен быть сильным, стойким и непоколебимым, каким должен быть истинный Чон-Драак. — Клянусь, я не стану ничего предпринимать против тебя и твоего брата. Я просто хочу найти своего брата, пожалуйста, — прочистив горло, Юнги постарался донести до альфы свои намерения, имея на сердце лишь одно желание — найти Тэхёна. — Хосок, позволь мне и Агаару проверить острова. — Нет, Чонгук убьёт меня, если я пущу тебя. Ни ты, ни я не покинем Игнисакву. Мы оба останемся здесь, пока наши люди будут искать королей. — Ты должен остаться здесь, но я ведь могу полететь. Даю тебе слово, я не сделаю ничего плохого. Я просто хочу найти брата. Голубые и карие глаза пересеклись, в обоих пылал страх, который оба пытались скрыть. У одного выходило лучше, чем у второго. Юнги привык скрывать эмоции за маской спокойствия, в отличие от старающегося взять себя в руки Хосока. Зрительный контакт продержался не больше тридцати секунд, за которые оба смогли считать одинаковые эмоции друг у друга в глазах. — Обещаю, всё будет хорошо, мы их найдём, — повиновавшись приказу, отданному самому себе, Хосок сделал ещё один глубокий вдох, вынудив себя поверить в лучшее. — Мой брат... — Я знаю, на что способен твой брат, — со слышимым презрением в голосе. — И я. Мой брат не только король Игнисаквы, — наконец во взгляде промелькнула уверенность. — Чонгук умеет жить в дикой местности. Слышишь? Не выживать, а жить. Он всем обеспечит Тэхёна, прокормит его и добудет тепло. Он не позволит ничему плохому случиться с Тэхёном и с их первенцем. Поверь мне, мой брат выживет и не даст твоему брату умереть. Жизнь на далёких землях научила обоих Чон-Драаков многому, преподав им уроки, касающиеся как физической подготовки, так и духовной. — Что, если они оба обессилены и неспособны что-либо сделать? — Юнги не мог не думать о плохом. — У Чонгука хорошее здоровье, — Намджун встал из-за стола и приблизился к стеллажу, на котором лежали карты, одну из которых он взял в руки. — Предполагаю, что плохо стало именно Тэхёну из-за беременности, и дабы не рисковать, они решили переждать на острове. Стоило карте оказаться на столе, Хосок раскрыл её и обвёл пальцем область, в которой должны быть короли. К Кано было проложено два основных воздушных маршрута, тесно связанных с расположением мелких островов в океане, большая часть из которых располагалась как на восточной, так и на западной стороне. Обычно драконы предпочитали лететь близ восточных островов, но проверить необходимо все острова. — Ты, Маркус, Чанёль и Сехун полетите к островам, — налив себе немного воды из графина, Хосок придвинул карту к Намджуну. — Необходимо проверить каждый остров. Корабли тоже отплывут на поиски, но вы долетите быстрее. Если вдруг они не окажутся ни на одном из островов, тогда летите в Кано. Чонгук и Тэхён могут быть либо на островах, либо в Кано. Иных вариантов нет. — С нами полетят два лекаря, — кивнул Намджун, огладив пальцем множество островов на карте. — Думаешь, стоит отправлять корабли в Кано? — Стоит. Пусть знают, что мы нагрянем, если королей не окажется на островах. Намджун верил в благоприятный исход. Если короли действительно оказались на острове, они смогут прожить там достаточно продолжительное время. В океане всегда найдётся пропитание. Чонгук уже наверняка построил убежище для своего истинного. Лишь бы только они оказались на одном из островов, а не пали в Кано... — Вэси, Су и Агаар останутся в Игнисакве. Вылетай сегодня же в Акмарсу к Маркусу, расскажи ему всё и выдвигайтесь вдвоём по этому пути, — Хосок указал пальцем на восточные острова, выделенные ярко-красным цветом. — Чанёль и Сехун проверят западные острова. Необходимо проверить каждый остров, идущий вдоль обоих маршрутов. — Не переживай, твой брат в порядке. Наверняка он сейчас наслаждается жизнью в глуши, пьёт кокосы и жрёт рыбу, — Намджун натянул улыбку на лицо и, поднявшись на ноги, хлопнул Хосока по плечу, пообещав: — Мы их найдём. — Знаю, главное, будьте осторожны и поторопитесь. Чон-Драак и Ким-Хаан, проследив за уходом Намджуна, вновь взглянули друг на друга. В голубых глазах мелькнуло намерение вновь продолжить спор, а в тёмных читалась усталость. — Хосок... — Поверь мне, я тоже хочу полететь на их поиск. Так сильно хочу, что трудно дышать, но я не полечу. Мы останемся здесь. Игнисаква должна находиться под присмотром трёх драконов, — Хосок накрыл руки Юнги, которые тот сразу спрятал под стол, вздрогнув от прикосновения. — Если соседние королевства прознают о случившемся, всякое может случиться, нам ли не знать. Прошлое не должно повториться. Игнисаква никому не по зубам, пока её охраняют драконы. Так и должно оставаться. Чонгук не простит, если Хосок потеряет контроль над королевством. Три дракона не покинут земли, на которых и так было пролито достаточно крови сотню лет назад. Отныне никто не посмеет напасть на Игнисакву. Никто не осмелится выступить против драконов Чон-Драаков. Вэси, Су и Агаар не покинут Игнисакву.

***

На душе стало спокойнее с наступлением рассвета. Ярко-оранжевые лучи солнца начали понемногу оглаживать поверхность воды. Тэхён глядел вдаль, с каждой минутой всё сильнее вдавливая ногти в кожу рук. Ему так сильно хотелось справить малую нужду, что казалось, что он сейчас взорвётся. Несколько часов пришлось терпеть, он бы и дольше терпел, если бы мог. Терпеть уже было невозможно. — Что не так? — раздалось сзади хриплым после сна голосом. Тэхён обернулся, собираясь твёрдым тоном сказать о нужде своего тела, но стоило поймать тёмный вопросительный взгляд альфы, внутри что-то сжалось. И как сказать? Может, удастся ещё немного потерпеть? А что потом? В любом ведь случае придётся справлять нужду... — Я хочу... — голос омеги дрогнул. Так унизительно он себя уже давно не чувствовал. — Мне нужно... — Ты мямлишь? Занимательно выглядит, — внимательный взгляд ни на миг не оторвался от омеги, что сжимал свои губы, отводил глаза и вообще казался до ужаса смущённым. — Так что тебе нужно? Тэхён то открывал рот, порываясь ответить на вопрос, то вновь его закрывал. Правой рукой он огладил живот и спустился к бедру, в которое впился ногтями. Невозможно. Он не может произнести такие слова. В тропическом лесу удавалось незаметно друг от друга справлять естественную нужду, здесь же так не выйдет. — Ты хочешь помочиться? — угадал Чон-Драак, считав уязвимую позу омеги и неуверенный взгляд. В голубых глазах читалось отчаяние, о котором Тэхён не мог сказать вслух, сгорая от смущения. Чонгук не видел ни единой причины для смущения. — Мне нужно справить малую нужду... — наконец удалось выдавить из себя. — Справь. — Как?.. — Тэхёну казалось, что ещё чуть-чуть, и он умрёт либо от лопнувшего мочевого пузыря, либо от сложившейся ситуации. — Роза, приблизься к краю, вытащи член и помочись. Всё просто, — Чонгук указал пальцем на воду, продолжая вглядываться в голубые глаза. Думалось, остров был страшным сном для омеги, но пребывание на плоту оказалось для него испытанием похлеще. Всё его лицо было покрыто краской. В этот самый миг в нём можно было разглядеть нормального омегу, а не язвительную змею. Чонгуку нравились глаза цвета моря, особенно когда в них не виднелось льда. — В воду?.. — с ужасом глянув на поверхность воды. Он не сможет пописать в воду перед варваром. Ни за что. — А куда ещё? — огладив взглядом бескрайний океан. — Я не могу в воду, — прошипел Тэхён, зажмурившись и тяжело задышав. — В кусты же мог, чем тебе вода не угодила? И всё же Чонгуку не удавалось понять причину столь сильных переживаний. Естественные нужды не должны вызывать ни смущение, ни омерзение. Облокотившись на локти, он внимательно следил за тем, как омега, сделав три глубоких вдоха, приподнял ночную тунику, которую надел вместо брюк и рубашки, и уже собрался было делать дело, как вдруг обернулся и шикнул: — Отвернись, — Тэхён замер в ожидании. Варвар ни через секунду, ни через десять секунд не отвернулся, и тогда он, не выдержав, рявкнул: — Отвернись! Стоило Чон-Драаку отвернуться, наконец удалось отпустить себя. Облегчение медленно наполняло внутренности. Глаза были закрыты, брови нахмурены. Тэхён всеми силами постарался представить себя в уединении леса. Опускал тунику он уже с лёгкой улыбкой на губах, которая мгновенно улетучилась, как только варвар вновь заговорил: — Полегчало? Чонгук старался не раздражать омегу, находящегося в состоянии стресса на плоту, но рука самостоятельно потянулась к его животу, как только он вновь подсел ближе. — Ты что делаешь?! — выпалил Тэхён, оттолкнув чужую руку. — Я хочу потрогать своего сына, — вновь прозвучало сокровенное желание. — У тебя проблемы с памятью? Я сказал «нет». С наступлением утра теплее не стало, поэтому Тэхён накинул себе на плечи плед. Варвар продолжал с прищуром пялиться на него, вызывая волны раздражения внутри. Попытается ли силой потрогать? С глубоким вдохом было принято решение столкнуть его в воду, если рискнёт. — Не упрямься, — продолжил уговаривать Чонгук, не предпринимая никаких активных действий. Злопамятную розу не стоит злить на плоту, находясь посреди океана. На плоту не место ссорам и спорам. Здесь они должны быть единым организмом, ведь океан не прощает ошибок. — Позволь мне потрогать Саатуса. Тэхёну удавалось не отводить взгляд от глаз варвара, на месте одного из которых виднелся кровавый, неприкрытый повязкой рубин, но это было совсем непросто. Вместо жалости, сожалений или злорадства внутри засело липкое неприятное любопытство, от которого вот уже месяц не получалось избавиться. Насколько больно было терять глаз? Ледяные мурашки захватывали шею и спину, стоило представить себя на месте варвара. Не хотелось испытать такую боль. Не хотелось лишиться возможности видеть мир двумя глазами. Тэхён облизал губы и опустил взгляд к шее варвара, а после к его широким плечам. Пусть попытка убийства и была совершена под натиском вспыхнувших эмоций, он всё равно не сожалел. Каждый должен поплатиться за все свои грехи, и его тоже наверняка настигнет кара. Хотелось только сначала вернуться в Игнисакву, увидеть брата, коснуться белоснежной чешуи Су и собственными глазами увидеть возрождение Вендона под предводительством Юнги. И ребёнка хотелось увидеть. Его малыш, будь то альфа или омега, был совершенно невинен. Этот малыш должен родиться в Вендоне, под чистым небом над головой, в окружении надёжных лекарей. Что, если у малыша не будет такой возможности? Что, если умереть, стараясь дать жизнь невинному ребёнку, находясь в дикой местности, в уплату за все свои грехи, и есть наказание Тэхёна? Они обязаны вернуться в Игнисакву. — Я позволю тебе потрогать живот, но при одном условии: одна свежеприготовленная птица — одно прикосновение. — Повтори, — раздражённо рыкнув. — У тебя теперь и со слухом проблемы? Сколько тебе лет? — Я отец этого ребёнка, и я имею на него такое же равное право, какое имеешь ты, — процедил Чонгук, вплотную приблизившись к закутавшемуся в плед омеге. — Тэхён, ты не можешь запрещать мне трогать моего сына. — Могу, пока он находится в моём животе, — показательно переведя взгляд на воду. — Ты услышал моё условие. Чонгук услышал, у него никогда не было проблем со слухом. Наверное, было бы приятно, если бы Тэхён сам пожелал положить его руку на свой живот, если бы захотел разделить радость от быстрого роста малыша. Наверняка этот омега уже родился с хмурым выражением лица и змеиными задатками. Единственный человек, на кого этот омега смотрел с теплом во взгляде, был Юнги. Чонгуку хотелось ощутить на себе такой взгляд, особенно когда пролитой крови было ещё не так много. В мыслях невольно возникали сравнения. Ему всегда встречались нормальные омеги, которые либо не смели даже голову при нём поднять, либо же всеми силами старались влюбить в себя, заполучить ласку, задобрить. Никто из них не пытался его убить. Почему именно с истинным не повезло? Небо наказало. Но за что? За реки крови? Вряд ли. Чонгук убивал только предателей. Быть может, это испытание свыше? Сможет ли он убить своего истинного, предназначенного стать его душой и подарить будущее великому роду? Сомнения никогда не покидали сердце. Порой Чонгуку действительно хотелось придушить истинного, свернуть ему шею, чтобы больше не видеть, не слышать и не чувствовать ядовитые розы. В такие моменты казалось, что он правда сможет это сделать, но стоило розе спрятать когти, глянуть жалобно, заговорить просительным тоном и прослезиться — вся уверенность таяла. — У нас есть птица, — напомнил Чонгук. — Я хочу свежую, только пожаренную птицу. — Получишь свою птицу, когда доберёмся до острова. А в мыслях вновь и вновь звучало собственное имя, сказанное с нуждой в голосе. В день, когда впервые удалось отведать птицу на острове, Чонгук чувствовал себя всемогущим. В тот день нельзя было промахнуться. — Вот когда выполнишь условие, тогда и потрогаешь. — Позволь потрогать сейчас. — Нет. Тёмный взгляд пересёкся с глазами цвета непокорного, упёртого неба. Кроме упрямства, в глазах явственно читался голод. Чонгук не знал о предпочтениях истинного в пище, но в мыслях невольно мелькал любивший сладости папа. Отец рассказывал, что во время обеих беременностей их с Хосоком папа мог целыми днями есть одни сладости. — Ты любишь сладкое? — прозвучавший вопрос вызвал дрожь в омежьем желудке. — Я добуду мёд, когда мы окажемся на острове, если позволишь потрогать сына сейчас. — Мёд?.. — Тэхён закрыл глаза и облизал губы, представив вкус золотистого мёда. Мысли о мёде возникали на острове, но самостоятельно он бы его точно не добыл. Варвара просить не хотелось, да и вряд ли бы он стал помогать. Мёд. Слово было пропитано магией. Слово звучало как одна из мечт. Тэхён бы съел очень много мёда, если бы нашёл его. Так много, что, наверное, лопнул бы в процессе. Ради мёда он готов был на многое. — Что скажешь? — Мёд и птицу, — были произнесены вкусные слова. Живот скрутило от нужды ощутить во рту густой мёд. — Как пожелаешь, — кивнув, Чонгук сжал и разжал ладони, готовясь коснуться выпуклого живота. Согласие не было произнесено вслух, но его можно было считать в голубых глазах. Чон-Драак с трепетом следил за тем, как омега скинул плед с плеч и убрал руки с живота, предоставив к нему доступ. Его мальчик быстро рос. Медленно, будто бы опасаясь спугнуть, альфа коснулся сначала туники, а после, сделав глубокий вдох, вплотную приложил руку к выпуклости. Уголки губ дёрнулись вверх, и, не став себя останавливать, он удовлетворённо улыбнулся, ведя рукой то вверх, то вниз, стараясь коснуться всего живота. Внутри вспыхнула неконтролируемая нужда прижаться к сыну лицом, обеими руками, всем телом. — Он уже такой большой, — в голосе звучало безмятежное спокойствие. — Чон-Драак Саатус. Мой первенец, мой наследник. Скоро я накормлю тебя и твоего папу мёдом. Тэхёну было непривычно чувствовать чьи-то руки на своём животе. В прикосновении считывался страх навредить. Прикосновение было пропитано нуждой защитить крошечного ребёнка, уберечь от всего плохого. Он смотрел на Чон-Драак Чонгука, объявившего себя королём их с братом королевства, и хмурил брови, пытаясь понять, нащупать ответ на возникший внутри вопрос. Что-то было не так. Внезапно улыбка мелькнула на шрамированном лице, и мурашки окутали всё тело омеги от появившегося ответа. Он смотрел на варвара, но видел перед собой любящего отца, с трепетом ожидающего своего ребёнка. Не хотелось не то что признавать, но даже думать о том, что, быть может, варвар был бы хорошим отцом. И всё же, если небо услышит и исполнит желание, омеге не удастся узнать, каким бы варвар был отцом. У его малыша не будет отца. Не должно быть. Тэхён, если небеса к нему прислушаются, будет растить своего ребёнка в Вендоне, подле Юнги, а Чонгук пусть ищет другого наследника. Подняв глаза с твёрдой груди к лицу альфы, омега стиснул челюсти, поймав слишком пристальный взгляд. О чём думает варвар? Какое будущее им готовит? Что, если он планирует отобрать ребёнка? Что, если не позволит ни увидеть его, ни покормить, ни вдохнуть запах его кожи? Мысли с каждой секундой становились мрачнее. Внезапно качнувшийся плот выдернул Тэхёна из тягостных раздумий. — Что это было? — выпалил он, панически заозиравшись по сторонам. Толчок был ощутимее предыдущего. — Это акула? Чем выше поднималось солнце, тем ярче становилась вода. В горле пересохло, сердце билось с утроенной скоростью. Замерев в самом центре плота, Тэхён вцепился одной рукой в плед, а второй в шею. Вода едва заметно колебалась. Может, показалось? Нет, толчок был ощутимым. Могла ли это быть обычная некрупная рыба? Живот скрутило, отчего он негромко простонал, плотнее сжав колени и сильнее вцепившись рукой в шею. — Чонгук, что это бы... — голос оборвался. Тэхён приоткрыл рот, глядя расширившимися глазами на показавшийся вдали крупный плавник. Дрожь охватила всё тело. — Ты видишь? Что это? Это плавник? Всем сердцем хотелось получить отрицательный ответ. Плавник, ни на миг не остановившись, двигался плавно, медленно сокращая расстояние, приближаясь к плоту. Это кто-то крупный. Дыхание сбилось, вынудив омегу приоткрыть рот. — Это акула, да? — голос будто бы охрип от шока. Оскал непроизвольно отразился на лице Чонгука, и он до боли стиснул кулаки. Напряжение сковало всё тело. Ледяной взгляд не отрывался от морского хищника, который, хотелось верить, был сыт. Чон-Драак никогда не испытывал ненависти к акулам ни до, ни после нападения. В случившемся много лет назад он бы сам виноват — никто не заставлял его вторгаться в океан, являющийся домом для всех морских существ. Акула — не зло. Нельзя её ненавидеть за то, что она решила поесть у себя дома. Ненависти в сердце никогда не было, но была злость и желание жить. Чонгук не станет первым нападать, но если придётся, он будет защищать своё. — Это акула, но она в воде, а мы на плоту, — альфа говорил негромко, обдумывая дальнейшие действия. — Скоро она уплывёт, расслабься. Расслабиться? Тэхён едва истерически не завопил во весь голос. Нужно держать себя в руках. Чон-Драак прав: они на плоту, а не в воде. Акула ведь не запрыгнет на плот?.. Вряд ли. А способна ли она перевернуть плот? Нужно было остаться на острове. Глупый омега. Такой глупый, что наверняка умрёт сегодня. В один день со своим истинным. Ну уж нет, он сегодня точно не умрёт. Перспектива умереть в один день с варваром не вызвала ничего хорошего внутри. Они не умрут в один день. С тяжёлым вздохом в сердце, помимо паники, вспыхнула злость, и Тэхён подполз к мешкам, принявшись искать свой кинжал. Среди вещей его не оказалось. Где этот чёртов кинжал? Негромко взвыв, он вывалил половину вещей на плот, стараясь добраться до дна мешка. Куда он делся?! — Тэхён, успокойся, — процедил Чонгук, не поворачивая голову, продолжая цепким взглядом следить за плавником. — Я не могу найти свой кинжал... — отозвался омега, потянувшись ко второму мешку. — Ты его не видел? Куда он делся? Он должен был быть в мешке! Истерический голос вынудил альфу обернуться. Плот был завален вещами. Казалось, что ещё чуть-чуть, и омега полезет рыться в запасах продовольствия. Хотелось рыкнуть, но, заметив дрожащие плечи, Чонгук стиснул кулаки, стараясь совладать с собой. Паники быть не должно, особенно посреди океана. Не вставая на ноги, он приблизился к истинному и, коснувшись его плеча, попросил сдержанным тоном: — Успокойся, нет нужды для паники. — Она может на нас напасть? — Тэхён даже не попытался скрыть страх в своём голосе. — Нет, — мотнув головой, Чонгук вытащил из ножен кинжал и протянул его омеге, не желая больше видеть ужас в голубых глазах. — Держи его крепко и не потеряй. Сначала Тэхён обомлел, растерявшись, но после, заметив отсутствие на поверхности воды плавника, схватил чужой кинжал. Никто на них не нападёт. Раз варвар, знающий толк в выживании, говорит, что нет причин для паники, значит, причин для паники действительно нет. Глубокие вдохи помогли унять дрожь в коленях и плечах. Всё будет хорошо. Тэхён уже собрался было заняться вещами, которые раскидал, как вдруг вспомнил о гигантском шраме на торсе варвара. — Твой шрам... — тревога вновь сковала тело. — На тебя напала акула. — Я был в воде. Мы с тобой не в воде. Взяв весло в руки, Чонгук приблизился к краю и опустил его в воду. Воспоминания не оставляли разум. Риск был минимальный, но всё же он был. Голодная акула больших размеров способна потопить лодку. Лично его отцу в своё время пришлось закапывать останки нескольких рыбаков. Не делая резких движений, он грёб плавно, но быстро, не замедляясь, не останавливаясь. — Она может перевернуть плот? — Тэхён подсел ближе ко второму веслу, но пока не решался подняться в полный рост, опасаясь подходить к краю. — Самые уязвимые места у акул — это глаза, жабры и кончик носа, — было решено поделиться важными знаниями, которые, хотелось верить, не понадобятся омеге. — Для чего мне эта информация? Зачем ты это сказал? Тэхён не желал думать о жабрах, глазах и носе акулы, а уж видеть её — тем более. — Для общего развития. Услышанное вынудило омегу зажмуриться. Сидящий внутри страх грозился вырваться наружу. Хотелось всем телом прильнуть к плоту. Невозможно было смотреть на воду. Он не откроет глаза. Ни за что. Действуя на инстинктах, Тэхён завёл руку себе за спину и со всей силы впился ногтями в шрамированную кожу. Рот приоткрылся, болезненный стон едва не сорвался с губ, но его удалось сдержать. Хватит бояться. Боль помогла разуму проясниться. Боль всегда помогала ему взять себя в руки. Тэхён открыл глаза, стёр выступившие слёзы и взял в руки весло. Минута ушла на наблюдение за варваром, а после он медленно поднялся на ноги и опустил весло в воду, на которую через силу посмотрел, запретив себе прятать глаза от морских тварей.