Короли Игнисаквы

Выпитая травяная настойка помогла унять боль, но злость, увы, не усмирила. Проведённая в больничном крыле неделя, казалось, лишь подпитала имеющийся в сердце гнев, ни капли его не утихомирив. Чонгук большими размашистыми шагами приближался к своим покоям, в которых была заперта змея. В крови горела нужда придушить за сделанное, однако разум всячески напоминал о наследнике. Осознание ещё не успело закрепиться в сердце. Он потерял глаз. Казалось, на лице всего лишь рана, которая вскоре полностью излечится. Казалось, вместе с бинтом, обмотанным вокруг левого глаза, откроется и ничуть не пострадавший здоровый глаз. Сердце едва не вырывалось из груди от мысли о пустой глазнице. Чон-Драак Чонгук никогда больше не сможет взглянуть на мир двумя глазами. Сколько потребуется времени, чтобы смириться с произошедшим? Через сколько недель он примет своё увечье? Чонгуку плевать на шрамы, пусть хоть всё лицо ими покроется. Чонгуку не плевать на своё зрение. Способность, дарованная при рождении, была частично отнята психованной тварью. Возникшая внутри симпатия исчезла вместе с озвученным вердиктом. Ким-Хаан Тэхён больше не получит снисхождения. Чонгук остановился около нужных дверей, сжимая и разжимая кулаки, подрагивающие от желания задушить истинного. С глубоким вдохом было принято решение лишить омегу глаза. Ни дня он не сможет просуществовать, если не отомстит, не накажет. У стены замерли два стражника, которые тут же распахнули перед ним двери. Обведя глазом комнату, альфа впился взглядом в сидящую на кровати змею, выглядящую абсолютно невинно, и, стиснув челюсти, вошёл внутрь, велев запереть за собой двери. Ему всегда удавалось сохранять контроль над телом и эмоциями, но сейчас, подрагивая от яростного гнева, едва ли возможно было сдерживаться. — Не подходи ко мне, — голос Тэхёна был ледяным, несмотря на пробравшую тело мелкую дрожь. Подскочив с кровати, он начал медленно, не поворачиваясь спиной, отходить в дальнюю часть комнаты. Его не послушали, продолжив хищно надвигаться. Сзади оказался стол, за которым альфа, бывало, разбирал письма, и омега громко выпалил, в панике схватив золотой канделябр: — Не подходи ко мне! Я ударю тебя, слышишь?! — Заткнись, — процедил Чонгук, остановившись в четырёх шагах от истинного. — Лекарь не смог спасти мой глаз. На чужом лице не было заметно того, что, быть может, смогло бы вызвать хоть какое-то понимание в душе. Ким-Хаан Тэхён не сожалел о сделанном. Омега смотрел в ответ с вызовом и агрессией, держа канделябр наготове. Чонгук едва заметно оскалился и потянулся рукой к закреплённому на поясе кинжалу. — Роза, ты не выйдешь отсюда с двумя глазами, — огласив приговор, альфа с громким режущим звуком вытащил кинжал из ножен. Не успел Тэхён отбежать в сторону, как оказался согнутым пополам. Взвыв от боли в руке, которую с силой скрутили за спиной, не давая выпрямиться, он забился в хватке. Стоило варвару на миг отпустить его руку, как он тут же оказался лежащим спиной на постели. Навалившееся сверху тело и яростное горячее дыхание, коснувшееся лица, вызвало панический страх в сердце. Хотелось испариться. Тэхён задёргался, но сразу понял, что не выйдет вырваться. Грудная клетка слишком быстро поднималась и опускалась, глаза защипало, к горлу подкатил ком. Зажмурившись, он старался успокоиться. Чон-Драак его не тронет, ведь он нужен ему целым и невредимым. Вспыхнувшая в голове мысль позволила воздуху проникнуть в лёгкие. Он нужен варвару. Бурлящая внутри мысль позволила страху смениться уверенностью. Тэхён встретит завтрашний день, увидит его двумя глазами. — Ты сам виноват, — во вновь распахнувшихся глазах не было ни намёка на страх. — Я тебя предупреждал. Забыл? — Закрой рот, — приказал Чонгук, склонившись ниже, удерживая обе руки истинного в одной своей. — Я сказал, что ты до конца своих дней будешь жалеть о той ночи, и ты будешь, — продолжил Тэхён, не обращая внимания на гнев, явственно читающийся на чужом лице. Единственный глаз варвара казался чёрным, челюсти оказались плотно сжаты, ноздри же яростно раздувались, будто ещё немного и варвар его задушит. — Каждый день, глядя на себя в зеркало, каждый день, лицезрея Игнисакву единственным глазом, каждый день, замечая на себе множество жалостливых взглядов, ты будешь вспоминать ту ночь. — Закрой рот! — закричал Чонгук, не сдержавшись. — Никогда не закрою! — выпалил Тэхён в ответ так же громко. — Давай, убей меня! Выколи мне глаз! Чонгук взревел, сильнее стиснув чужие кисти. Свободная рука чесалась от желания вонзить кинжал поглубже в змеиное тело. Сжав со всей силы рукоять, он медленно приставил лезвие к лицу омеги. Сначала Тэхён вздрогнул от соприкосновения стали с кожей и на миг зажмурился, а после вновь распахнул глаза. В его взгляде не было и намёка на раскаяние. Тяжело дыша, омега чуть приоткрыл рот, стараясь заглотнуть побольше воздуха. Чонгуку захотелось перекрыть ему кислород. — Я заберу у тебя второй глаз, если ты снова сделаешь мне больно. У Игнисаквы не будет слепого короля, ты всё потеряешь, — минуту спустя заговорил Тэхён ровным тоном, не отрывая взгляд от травмированного лица. — Клянусь. — Смеешь угрожать королю? — Смею. Я дал тебе новое обещание, варвар. Его я тоже сдержу, — в голосе пылала злость, сравнимая с той, какую испытывал альфа. — Давай, если так хочется, сделай мне больно, выколи мне глаз, но помни о моей клятве. Ты станешь никем без зрения. — Я посажу тебя на цепь, языкастая тварь. Прикую к кровати за все конечности, — Чонгук несильно вдавил лезвие в область под глазом омеги. — Прикуй. У моей клятвы нет срока годности, — Тэхёну хотелось прикрыть глаза, но, не желая показывать слабость, он продолжал смотреть с вызовом. Небольшая капелька крови стекла вниз по его щеке. Лишь бы это была именно кровь, а не постыдная слеза. Клацнув зубами, омега нахмурился от распространившегося по всему телу раздражения, но, сделав глубокий вдох, вновь продолжил подначивать варвара, казалось, растеряв последние остатки инстинкта самосохранения: — Может, я исполню обещание уже завтра, может, через год, может, через десять лет. Тебе придётся всю жизнь спать с открытым глазом в ожидании исполнения моей клятвы. Давай, Чон-Драак, разрушь свою жизнь, сделай мне больно. — Ещё слово, и я отрежу тебе язык. Чонгук повёл лезвием по чужому лицу, едва надавливая, не оставляя следов. Вновь вернувшись к левому глазу, заполненному бушующим океаном, он приставил лезвие к нижнему веку, вынудив омегу судорожно закрыть глаза. Стоит надавить, и месть будет свершена. До боли сжимая челюсти, альфа пытался заставить себя сделать запланированное. Эту бешенную змею следует проучить, следует лишить её глаза. Потёкшие из зажмуренных глаз горячие слёзы сдавили что-то внутри. Руки охватила дрожь. С вырвавшимся изо рта рычанием Чонгук откинул кинжал в сторону и закрыл ладонью Тэхёну рот. — Знаешь, что бы я с тобой сделал, если бы другой омега смог понести от меня? Я бы голыми руками выдавил тебе глаза. Так и будет, как только ты родишь мне наследника, раз по-хорошему ты не понимаешь. Жестокие слова обещали наказать, проучить, но позже, когда на свет появится желанный первенец. Чон-Драак Чонгук уже был готов и на одного ребёнка. Больше девяти месяцев он не вытерпит пригретую на груди змею. До трясущихся рук хотелось сомкнуть ладони на хрупкой шее и сдавить со всей силы, чего пока нельзя было делать. Тяжёлое дыхание супругов окутало комнату смешанным ароматом, ставшим отвратительным для обоих. — Пошёл вон, — Чонгук выплюнул слова едва слышно, отстранившись от омеги, который, открыв глаза, тут же стёр слёзы с лица. Стоило голубым глазам пересечься с единственным тёмным, альфа взревел на всё помещение: — Пошёл вон! Вздрогнув от крика, Тэхён отполз на середину кровати. Его лицо побледнело, сердце грозилось вырваться из груди. Пошатываясь и дрожа, он слез на пол и сразу же ринулся к дверям, которые незамедлительно со стуком распахнулись. Как только густой аромат роз исчез, Чонгук уткнулся лицом в матрас и громко взревел, сжимая в трясущихся руках одеяло. Силой приходилось удерживать себя на месте. Одно резкое движение — и он наверняка побежит следом за омегой, и если догонит, вряд ли уже сдержится. Долгие минуты ушли на то, чтобы хоть немного взять себя в руки. В груди возгоралось болезненное пламя. С тяжёлым вздохом Чонгук поднялся на ноги и оглядел комнату мутным взглядом. Хотелось всё здесь разнести. Не сдерживая себя, он приблизился к столу, который в следующий миг с рёвом перевернул. Кресло отлетело в сторону кровати, матрас которой оказался на полу. Снося и круша всё в своих покоях, альфа надеялся хоть немного удовлетворить горячий гнев.

***

Кабинет короля поздним вечером был покрыт мраком. Языки пламени, исходящие от старинного камина, помогали свечам освещать помещение. Царящая вокруг длинного стола атмосфера была напряжённой, каждый знал, что должно случиться завтра. — Как самочувствие, брат? — Хосок первым нарушил тишину. — Нормально, — Чонгук решил не говорить о постоянных головных болях, которые прекращались только в первые часы после принятия лечебной настойки. Не желая обсуждать своё увечье, он откинулся на спинку кресла и задал более важный вопрос: — Ты отправил благодарственное письмо Атезу? — Да, — кивнул Хосок, не сводя с брата глаз. — Что будем делать с Ким-Хаанами? — Старшего казнить, младшего приковать к постели, — прозвучало тоном, не терпящим возражений. Хосок путался в буйствующих внутри мыслях и в чувствах, перемешавшихся так, что было не разобрать, что именно он ощущал. Злость смешивалась с жалостью. Желание избить Юнги смешивалось с нуждой спасти его от казни. Чонгук всегда был для Хосока спасительной гаванью, всегда защищал его ото всех. За причинённый ему вред хотелось получить отмщение, однако казнь наверняка усугубит и без того непростую ситуацию. Всё станет гораздо хуже. — Чонгук, не слишком ли... жестоко? — вновь пробуя спасти Ким-Хаанов. — Издеваешься?! Эти твари планировали переворот! Чонгук мгновенно ударил кулаком по столу и с силой сжал челюсти. Ким-Хааны сами во всём виноваты. У них был шанс, и они решили им не пользоваться. Рвение Чон-Драаков начать всё с чистого листа было искренним. Не предай Ким-Хааны, всё могло быть иначе. Предатели должны быть мертвы. Оба Ким-Хаана были предателями, оба отправятся на тот свет. Каждый в своё время. Что бы с ними стало, если бы король Атез не сдал Ким-Хаанов? Они бы точно смогли подавить переворот, но жертв всё равно было бы много. Замок бы точно окрасился красным, благо король Ревьеры был разумнее омеги и его глупого брата. — Думаю, им нужно ещё немного времени, чтобы смириться с новым положением дел, — не унимался Хосок. — Не зли меня, хватит их оправдывать! — рыкнув, Чонгук принялся массировать виски. Голова трещала, как и вся левая сторона лица. — Подумай о своём истинном. Его сейчас нельзя травмировать, ты же сам знаешь. Что, если он снова не сможет перенести беременность? Вряд ли выкидыши благоприятно влияют на организм. Вдруг со временем он и вовсе потеряет возможность родить? Хосок старался мыслить трезво, раз брат пока не в состоянии. Вряд ли Ким-Хаан Тэхён родит Чонгуку наследника, если Юнги казнят. Этот омега скорее перережет себе горло назло им всем, чем родит ребёнка. — Ты не видел его спину? — подал голос сидящий напротив братьев Маркус. — Хватит меня злить. Я ничего не хочу слышать об этой змее, — процедил Чонгук, окинув предупредительным взглядом обоих альф. — Говорят, она у него вся в шрамах, — продолжил Маркус неуверенным тоном, несмотря на слова короля. — Ким-Хаан Бао избивал его кнутом, если верить слухам. Неделю назад Чонгук бы не обратил внимания на столь бредовые слухи, но сейчас, ощутив на своём лице характер розы, он со стуком положил обе руки на стол, выжидающе глядя на Маркуса. Мог ли Тэхён довести своего отца? Точно мог. Сейчас уверенность в этом была непоколебимой. — Что именно говорят? — Ким-Хаан Бао плохо относился к обоим сыновьям, но к омеге относился с особой жестокостью. Я не могу отвечать за достоверность этих слухов, но я многих расспросил. Все говорят одно и то же. Не могут ведь все слуги лгать? — Продолжай, — приказав едва слышно. — Возможно, он его насиловал, — Маркус не мог не скривиться, произнося неприятные слова. Чонгук замер, чуть подавшись вперёд. Послышался скрежет. Плотно сжатые зубы грозились раскрошиться. Услышанное пробудило гневное, вспыхнувшее в груди пламя, мгновенно распространившееся по всему телу. — Некоторые служанки лично видели, как... — сглотнув, альфа смолк, почуяв агрессивную ауру, накрывшую всю комнату. — Я жду. — Как принца насильно раздевали догола и... били. Чонгук отказывался верить. Услышанное не желало укладываться в голове. Родной отец не мог совершить нечто подобное, даже учитывая характер Тэхёна. Если слух об избиениях мог оказаться правдой, то изнасилований точно не могло быть. Боль в голове усилилась. — Судьба старшего не подлежит обсуждению, — громко вздохнув, Чонгук поднялся с места и направился в сторону двери.

***

Run Run Rebel — Hidden Citizens feat. Essa 

Пока стражники ускоряли шаг, Тэхён, напротив, старался ступать медленнее по длинному коридору, дожидаясь шедшего позади Юнги. Их вдвоём со всех сторон окружили вооружённые мужчины. Расстояние до тронного зала сокращалось критически быстро. — Что с тобой? Тебя тоже заперли? — прошептал омега, стоило брату оказаться ближе. — Король Атез нас предал, — так же тихо ответил альфа. — Его люди так и не прибыли. Он донёс на нас Чон-Драаку. Тихий, никому не слышный выдох был заполнен разочарованием. Тэхён всегда старался верить и надеяться только на брата, но в последнее время надежда на короля Ревьеры была слишком крепка. Не стоило надеяться на чужих людей. Руки двух братьев незаметно сцепились, в сердцах пылал страх. — Тебя держали в темнице? — Тэхён оглядел несвежие, местами грязные вещи альфы. — Рапунцель, послушай меня внимательно, — Юнги крепче сжал хрупкую ладонь омеги. — Скорее всего, меня сегодня казнят... — Замолчи, не смей произносить такие слова, — со всей силы стиснув ладонь брата, едва не взвыв. — Тебя не тронут, ты ему нужен, — продолжил Юнги, чувствуя дрожь в сцепленных руках. — У тебя будет почти год, чтобы придумать что-нибудь. Ты же мой умный младший братик, ты справишься, я верю. За прошедшую неделю удалось испытать разные эмоции: была и паника, и злость. И всё же, сколько бы внутри ни было гнева, Юнги ничего не сможет сделать. Они проиграли. Им никто не поможет, а сами они не справятся. Пришла пора смириться с собственной судьбой. — Юнги, мне страшно... — голос дрогнул, ком подкатил к горлу. Больше Тэхён не смог ничего произнести. Впереди виднелись величественные массивные двери. Сердце билось слишком сильно, вот-вот точно вырвется из груди. Он не желал сдаваться, но, видя на лице брата смирение, не мог больше мыслить оптимистично. Они проиграли. Больше не на кого надеяться. — Ничего не бойся, — Юнги, обращаясь к Тэхёну, глядел на стоящих у трона Чон-Драаков. — Малек, топор готов? — Чонгук с вызовом испепелял взглядом старшего Ким-Хаана. — Готов, мой король, — ответил стражник, на которого сегодня возложили обязанности палача, не поднимая головы, опасаясь смотреть на перебинтованное лицо короля. Тэхён, едва дыша, оглядел мутным взглядом просторное помещение, в котором помимо Чон-Драаков находились несколько стражников. Ком в горле не позволял ему нормально дышать. Тронный зал всегда ассоциировался у него с золотом и кровью. Не может ведь жизнь Юнги закончиться здесь? Переведя взгляд на своего мужа, омега задрожал всем телом. Варвар стоял подобно грозной чёрной горе. Он пах яростью. Чистой и горькой. — Славно, — чуть приподняв уголки губ, Чонгук двинулся в сторону провинившихся братьев. — Ким-Хаан Юнги, ты готов умереть? Боль во всей левой стороне лица подпитывала гневом, велела Чон-Драаку исполнить то, что должно было случиться уже давно. На истинного он старался не смотреть, но его пронзительный взгляд и полный страха аромат не мог не замечать. — Ты с ума сошёл?! — отчаянно выпалил Тэхён, до боли сжав руку брата. Не отпустит. Ни за что и никогда. Юнги не умрёт. Дыхание сбилось, он из последних сил сдерживал ядовитые слёзы. — Твой брат — предатель, роза, — выплюнул Чонгук, поглаживая рукоять закреплённого в ножнах меча. — В моём королевстве не будут жить предатели. — Тогда и меня тоже... — Я требую провести бой! — Юнги перебил брата, с силой вырвав ладонь из крепкой хватки и сделав шаг вперёд. — Сразись со мной один на один, Чон-Драак. Я, как любой другой житель Игнисаквы, имею право требовать последний бой. Пылающий тёмный взгляд короля не отрывался от ледяных, заполненных бушующей яростью глаз старшего Ким-Хаана. Юнги хотел сохранить достоинство в свои последние минуты, Чонгук же боролся с собой, не желая выполнять последнее пожелание врага. — Хорошо, если так хочется, можем сразиться, — кивнул Чон-Драак, всё же почтив традицию, о которой когда-то рассказывал отец. — Но твоя судьба в любом случае уже предрешена: либо тебя казнят, либо ты умрёшь в поединке. — Я выбираю поединок. Хосок беззвучно ступал по полу, огибая стражников, приближаясь к Ким-Хаанам. Ни казнь Юнги, ни плачевное состояние Тэхёна не вызывали радости в его душе. Будь его воля, он бы запер обоих, дав им ещё время на раздумья. Мгновение спустя он незаметно замер за их спинами. Изменил бы Чонгук решение, если бы он надавил? Вряд ли, но казнь бы точно отложил на день или неделю. Даже имея возможность пойти против решения брата, Хосок не желал настаивать. Чон-Драаки всегда будут стоять плечом к плечу, всегда будут главной опорой друг для друга. Кто, если не он, должен первым поддерживать брата? Раз Чонгук настаивает на казни, так тому и быть. Чон-Драаки воюют с врагами, а не друг с другом. Так было всегда. — Юнги! — выпалил Тэхён, вцепившись в плечо брата. — Ничего не бойся. Ты Ким-Хаан, мы не должны бояться смерти, — на последних словах альфа склонился ниже и оставил прощальный поцелуй на щеке омеги. Стоило Юнги, выйдя в центр, остановиться напротив Чонгука, Тэхён всхлипнул и сильнее обхватил себя руками. Слабая надежда вновь зародилась в сердце. Если Юнги одержит победу, варвар умрёт, и тогда Игнисаква вновь обретёт истинного правителя. Вера в брата всегда была крепка, но сейчас она вспыхнула с новой силой. Вытерев слёзы, омега расправил плечи и, сделав шаг вперёд, принялся беззвучно молиться всем, кому только можно было. Юнги точно справится. Будущее Игнисаквы и последних Ким-Хаанов взвалилось на его крепкие плечи. Тэхён не усомнится в брате, будет до последнего верить в победу, ведь его брат всегда был самым сильным. Громкий скрежет оглушил тронный зал. Сталь встретилась со сталью. Двое альф закружились в смертельном танце, из которого выбраться сможет только один. Чонгук бил в полную силу, Юнги отвечал тем же. Вскоре Чон-Драаку стало заметно сбившееся дыхание противника и стекающий по его лбу пот. Исход боя был предрешён. Отражая удары и нападая в ответ, Ким-Хаан бился за свою жизнь, вкладывая в каждый удар всё, что имел. И он быстро уставал. Чонгук и это заметил. Его тело тоже выбилось из сил, однако тупая боль, ни на секунду не покинувшая макушку и левую сторону лица, вызывала гнев похлеще голубых глаз розы. Боль всегда была для него сильнейшим мотиватором. Если тело Юнги с каждой минутой слабело, то тело Чонгука набиралось сил, подпитываясь болью и гневом. — Уверен, ты можешь сильнее, — рыкнул Чон-Драак, едва не выбив меч из дрожащих от усталости рук врага. — Ты будешь гореть в аду! — вслед за ответным рычанием последовала новая череда ударов. — Я дал вам обоим шанс, и даже не один, — напомнив, Чонгук вновь принялся наступать. — Стоило быть умнее. С каждым отражённым ударом Юнги явственнее ощущал тёмное дуновение за спиной. За ним пришли? Мимолётно брошенный на Тэхёна взгляд разбил ему сердце. Омега весь побелел и едва стоял на ногах. Вскоре альфе уже не удастся защищать своего братика. А защищал ли он Тэхёна хоть когда-нибудь? Он ведь не смог уберечь омегу ни от шрамов, ни от насилия... — Не смей ему вредить! — Юнги уже не нападал, лишь защищался, отступая назад. Чонгук бы рассмеялся, если бы не бурлящее в крови желание зарубить кого-нибудь. Сколько бы он ни шёл навстречу, ему каждый раз плевали в лицо. Сколько бы он ни прощал, от него каждый раз отворачивались. Он мог многое спустить истинному с рук. Быть может, даже слишком многое. Но пока, после всего сделанного, даже помыслить не удавалось о нормальном разговоре. Ни говорить, ни даже видеть розу не было ни малейшего желания. Присутствие этого омеги наполняло тело ядом, которым оба и так были пропитаны. — Будь настоящим мужчиной! Не вреди ему! Вновь прозвучавшие слова пуще прежнего распалили Чонгука. Сжимая двумя руками меч, он бил изо всех сил, не щадя и не жалея. В миг, когда враг, оступившись, упал на колени, в стороне раздался дикий крик, будто бы выл не человек. — Не надо! Пожалуйста, хватит! — Тэхён бросился в сторону альф, но двинуться с места не позволила крепкая хватка на плечах. — Тише, — зашептал Хосок, обхватив омегу двумя руками, не позволяя приблизиться к центру. — Хосок, сделай что-нибудь, пожалуйста! Останови его! — Тэхён забрыкался, пинаясь и царапаясь, делая всё возможное, лишь бы остановить трагедию, исходом которой станет вечная потеря солнца. — Мне очень жаль, — слова младшего Чон-Драака сожгли последнюю надежду. — Чонгук, пожалуйста, прекрати! Хватит! — омега вопил что было сил, глядя на занесённый меч, грозившийся забрать единственную родную душу, всегда дарившую внутренний покой. — Хватит! Чонгук, не трогай его! Не смей! Внезапно раздавшийся рёв сразу нескольких драконов вызвал дрожь в сердце практически каждого находящегося в тронном зале, обделив только короля. У Тэхёна перед глазами всё потемнело вместе с прозвучавшим рёвом. Слабость охватила тело, грудь сдавило, ноги подогнулись. Больше он не кричал. Застыв в руках Хосока, он слишком быстро моргал, стараясь вернуть зрение и ощущая нечто мокрое на своём лице. В миг, когда боль в груди стала непосильной, ноги подогнулись, и он повис в крепких руках, потеряв сознание. — Чонгук! — воскликнул Хосок, опустившись на колени вместе с омегой, чьё лицо было слишком бледным, а из носа текла алая кровь. Обернувшись в миг, когда руки уже готовы были нанести смертельный удар, Чон-Драак замер, не коснувшись сталью шеи врага. Цепкий глаз и с такого расстояния смог уловить нечто красное на лице омеги. Отчего-то тело вмиг потеряло все силы, позволив дрогнувшим руками опустить меч. — Тэхён! — закричал Юнги, поднявшись на ноги и едва не сорвавшись с места. — В темницу его, — был отдан приказ подоспевшим стражникам. Не успел Чонгук моргнуть, как уже оказался на коленях рядом с Хосоком и Тэхёном. Вытерев кровь с лица омеги, он подхватил его на руки и быстрым шагом двинулся в противоположную часть замка. Тело истинного казалось слишком лёгким, слишком невесомым. Сейчас Тэхён больше походил на мёртвого, нежели живого.

***

Поздней ночью, прежде чем направиться к себе в покои, Чон-Драак вошёл в палату, в которой вновь лежал омега. Слова лекаря глухо стучали в ушах. Стабильное состояние. Лучше бы так и было. Необходимость узнать правду невозможно было контролировать. Нависнув над Тэхёном, он аккуратно засунул одну руку ему под голову, а вторую под спину и приподнял его. Длинная ночнушка вызвала секундную заминку, после чего было решено чуть приспустить её с плеч. Увиденное вырвало тихий рык со рта альфы. Столько полос... Как в ясном уме можно оставить столько полос на спине омеги? — Дьявол, — тихо рыкнув, Чонгук уложил Тэхёна на койку, накрыл его покрывалом и отступил ближе к двери. Если на плече столько полос, то что творится на лопатках и пояснице? Выйдя в коридор, альфа неосознанно ускорил шаг, стараясь сбежать от увиденного. Выпуклые полосы могли оставить только те удары, в которые действительно вкладывали силу. Такими ударами не бьют своих детей, и уж тем более омег. Его истинный определённо мог довести своего отца, но подобные удары невозможно оправдать. Такие бы не оставил человек, находящийся в ясном уме. Что бы Тэхён ни вытворил, подобные шрамы были недопустимы.

***

Тэхён резко приподнялся, тяжело дыша, и тихо выдохнул, схватившись за заболевшую голову. Белый потолок и белые стены вызвали лёгкий страх в сердце. Он умер? Вряд ли на том свете может болеть голова... Минута потребовалась на то, чтобы узнать белые стены палаты, в которой уже доводилось лежать. Последнее, что удалось вспомнить, сдавило грудь в болючих тисках. Коснулся ли занесённый меч брата? Жив ли ещё Юнги? Поднявшись на ноги, он медленным, осторожным шагом двинулся в сторону двери. Прохладный пол холодил босые ступни, лёгкая, но длинная ночнушка не согревала тело. Дверь оказалась заперта. Стукнув несколько раз по дереву, он обессиленно дёрнул ручку. — Выпустите меня отсюда! — вложив в последние три стука всю силу. — Это приказ! Ни минуту, ни пять минут спустя дверь не открылась. Слово Тэхёна имело значение, только пока он был в милости у короля. Пусть он тоже считался королём, пусть на голове ощущался вес короны, власти у него всё равно никогда не было. Злостно рыкнув, он пнул дверь и заметался по комнате, подобно раненному зверю. Истинной беспрекословной властью обладал только король, коим должен был стать Юнги. Жив ли ещё брат? Дрожь от сердца перетекла в руки. Хотелось всё здесь разнести. Закрыв ладонями лицо, омега позволил громкому вздоху сорваться с губ. Выход отсюда был только один, и он был заперт. В голове вдруг щёлкнуло, и Тэхён подлетел к запертому окну, через которое в палату пробивался тусклый свет. Стоило надавить, и оно беспрекословно поддалось. Стоит ли бежать из окна? А у него есть иной выход? Привыкший терпеть любую участь, больше он не желал ждать прихода ненавистного альфы, сменившего лик отца на лик мужа. Минута потребовалась на раздумья, спустя которую босые ступни коснулись прохладной осенней травы. Вдали виднелись стражники, вблизи мелькали одетые в неброскую униформу слуги. Тэхён опустился на колени и медленно пополз к задней части здания, придерживаясь одной рукой за стену. Он был одет в одну ночнушку и наверняка сейчас походил на призрака. В шее вспыхнула боль, но не оборачиваться через каждый пройденный метр всё равно не выходило. В миг, когда омега, вновь обернувшись, встретился взглядом с одним из стражников, сердце пропустило удар. Инстинкты взяли своё. В один миг он сидел на коленях, а в следующий уже бежал что было сил. В ноги впивалось нечто острое, прохлада забиралась под кожу. Куда бежать? Обернувшись, он едва не вскрикнул, завидев приближающегося, непонятно откуда взявшегося варвара. Спереди послышался родной сердцу рёв. Поможет ли Су? Разве может что-то помочь, если Юнги мёртв? А мёртв ли?.. Тэхён приближался к лесу, задыхаясь от усталости. Хвойный аромат настигал, наступая на голые пятки, сдавливая горло тёмной аурой. — Су! — крик был пропитан мольбой. — Девочка, помоги мне! Су, учуяв неладное, сразу прижалась грудью к земле, позволив омеге незамедлительно залезть на спину. Взмыв в небо с гневным, недовольным рёвом, она с силой взмахивала мощными крыльями, чувствуя совсем близко ещё одного дракона. Вуур нёсся следом беззвучно. Не разделяя ярости своего всадника, он не ревел и не окружал самку агрессивной аурой. Чёрные крылья были вдвое больше белых, как и туловище. Оказавшись в нескольких метрах от двух самок, Вуур предупредительно взвыл, упрашивая Су вернуться на землю. — Тэхён! — рявкнул Чонгук, сжимая поводья, беззвучно приказывая Вууру лететь быстрее. Разъярённый крик альфы затерялся в сильном ветре. В момент, когда чёрный дракон оказался ровно над белым, Су зарычала и, слегка замедлившись, ударила крепким крылом по чёрному, на себе прочувствовав гнев и боль своего всадника. За первым ударом последовал второй, более мощный. Крепкие челюсти клацнули совсем рядом с горлом Вуура, что так и не показал ответной агрессии. Тэхён из последних сил удерживался на спине взбесившейся Су. Благодарность в сердце переплеталась с отчаянием. На секунду, когда в груди вспыхнула нужда сбежать отсюда как можно дальше, он даже вообразил возможное будущее в чужом королевстве. В следующий миг перед глазами предстало лицо брата. Вдруг Юнги жив?.. Нельзя терять надежду. Брат велел быть сильным. Прижавшись грудью к крепкой чешуе, омега попросил Су возвращаться к замку. Слова прозвучали шёпотом, но даже так дракону удалось услышать. Войдя в кураж, Су кидалась на Вуура, царапая и едва не кусая его плоть, но всё же, послушавшись, минуту спустя, прекратила всякие попытки атаковать громадного дракона и метнулась вниз. Больше Тэхён не видел смысла убегать от судьбы. Несмотря на царапающий лицо ветер, боль в ступнях и ладонях, он заставил себя поверить в лучшее. Надежда ещё не была утеряна. Собственная жизнь его волновала не так сильно, как благополучие брата. Если смириться с потерей королевства будет хоть и сложно, но возможно, то со смертью брата... Смысла существовать больше не останется. Тэхён не может остаться последним Ким-Хааном, ещё и заточённым среди врагов. Драконы одновременно коснулись лапами земли и замерли друг напротив друга. Взгляды супругов на секунду пересеклись, после чего Чонгук, спрыгнув с Вуура, тут же двинулся в сторону недовольных самок. На удивление, Тэхён без ругани и приказов самостоятельно спустился на траву, которую вскоре коснётся желтизна. Подойдя вплотную к омеге, несмотря на предупредительный рык Су, Чонгук впился единственным глазом в его растерянное лицо и процедил сквозь зубы: — Моё терпение лопнуло. Отныне ты забудешь и о Су, и о брате. Теперь тебя должен волновать только наследник. Молись небу, проси его смилостивиться. Если ты не понёс... Сам знаешь, что будет.