Секреты и Маски/Secrets and Masks

      25 декабря       В некогда самый любимый день в году, Гермиона проснулась вялая, измученная. На подоконнике гордо лежал подарок.       Она проморгалась, стараясь отогнать последние капли сна. Хотелось верить, что коробка с элегантной упаковкой из глянцевой зеленой бумаги ей привиделась, но нет. Как бы усердно она не терла глаза, сколько бы не моргала, коробка все ещё была там.       Гермиона долгое время сверлила презент хмурым взглядом. Вероятно со стороны видок у неё был безумный: спина плотно прижата к изголовью кровати, немигающий взгляд направлен в одну точку, а на голове царил полный хаос. Последней “изюминкой” образа стали тёмно-фиолетовые круги под глазами.       Безобидная коробка, по крайней мере так казалось. Ничего зловещего, ничего враждебного. Серебристый бант украшал маленький, квадратный короб, походивший на упаковку от микроволной печи, обёрточная бумага слизерински- зелёного цвета окутывала его. Представители факультета, облачённые в этот цвет, испытывали гордость. Как будто это был некий знак почёта. Такой же цвет преобладал в декорациях поместья и кожаных креслах. Тот самый отвратительный оттенок зеленого, что был на гобеленах Йоркского собора, где Волдеморт калечил её черной магией крови. Она смогла детально рассмотреть их все, пока кричала от боли. Тошнота. Вот, что она чувствовала, видя этот оттенок.       Чем пристальнее она вглядывалась в подарок, тем больше недоумевала и сильнее опасалась маленькой коробки.       Её мысли заполнила навязчивая идея – узнать, кто принес этот дурацкий сверток. Эльфы? Нет, определенно не они. Гермиона не думала, что Малфой будет настолько щедр с домовиками. Хоть он и не трогал их физически, по крайней мере Грейнджер не замечала на телах эльфов ран или синяков, но давать галлеоны - слишком много чести для существ, которые считались рабами, подстилками для ног, если захочется Хозяину. Его собственность, как и Мэнор.       Неужели подарок оставил Малфой? Мерлин, это даже звучит бредово. Великий Драко Малфой – сын Люциуса Малфоя, правая рука Волдеморта – дарит что-то грязнокровке. Он ненавидел Гермиону. О, это чувство было взаимно. Один лишь факт его существования вызывал отвращение. Каждое её незначительное действие – такое как вдох или покачивание головой – было оскорблением его гнусной идеологии. Он бы не стал отправлять ей подарок, это точно. Может, он рассчитывал на любопытство Гермионы, которое сыграло бы с ней злую шутку? Коробка вполне могла быть зачарована таким образом, что при вскрытии у неё отрастут конечности и острые зубы, которые с удовольствием растерзали бы Грейнджер. Это было в стиле Малфоя. Как бы он упивался таким зрелищем – в обычно радостный день оставляют Гермиону без носа.       Возможно, стоит ей только прикоснуться к обёртке, как она взорвётся? Или внутри лежит голова кого-то из её друзей? Конечно, он с лёгкостью мог такое провернуть. Убить какого-либо противника во время битвы, а затем срубить его голову и вручить под видом подарка. Жуткая угроза, украшенная глянцевой зелёной бумагой.       Спустя время завтрак материализовался самостоятельно. Похоже, в этот день Малфой предоставил домовикам выходной. Как же, блять, благородно с его стороны.       В это утро завтрак отошёл на второй или даже на третий план. Всё сознание Гермионы заполнила тайна содержимого коробки, на которую она неустанно смотрела с самого пробуждения. Оцепенение спало, когда появился полноценный рождественский обед.       Но Гермиона не притронулась и к нему. Игнорируя аромат жареного картофеля и клюквенного соуса, который заставлял вырабатываться слюну обильнее, она медленно двинулась в сторону злосчастной коробки. Каждый маленький шаг приближал к точке невозврата. Грёбанные любопытство и жажда знания всё-таки взяли верх. Грейнджер буквально кралась, исходя из соображений осторожности – мысли о взрывающем заклятии были крайне навязчивы.       Грейнджер зажмурила глаза, когда невесомо коснулась крышки коробки. Неужели никаких чар? Чуть осмелев, она взяла презент в руки. Удивительно, но и в этот момент оглушающий взрыв не прогремел. Ей не пришлось напрягать мышцы – короб был лёгким словно пушинка, хоть и выглядел тяжёлым. Гермиона потрясла презент и еле заметно вздрогнула, услышав грохот внутри. Словно несколько маленьких вещей столкнулись друг с другом.       Гермиона около получаса внимательно рассматривала коробку, будто пыталась обрести рентгеновское зрение, а затем грубо откинула её на прикроватную тумбу.Грейнджер заняла своё привычное место.Вероятно, уже было около часа или двух дня, а Малфой всё ещё не ворвался в комнату, оповещая о начале очередного сеанса легилименции.       Не уж то он дал ей передышку? Он догадывался, что даже небольшой перерыв был подобен подарку? Или это и был ещё один презент?       К четырём часам Гермиона так и не увидела Малфоя и начала волноваться. Желание осмотреть поместье, как это было накануне, было велико, но она откинула его в долгий ящик. Не хватало ещё столкнуться с ним нос к носу.       День без устрашающих серых глаз Драко Малфоя – чертовски замечательный.       Двадцать третьего декабря Гермиона была поражена – эльфы не врали о том, что на поместье не наложено никаких чар, способных навредить ей. Она могла беспрепятственно покидать комнату, поэтому весь следующий день она провела, изучая чуть ли не каждый закуток Мэнора. Малфой рылся в её голове, по ощущениям, бесконечное количество часов, вынюхивая крупицы воспоминаний, в которые можно было вгрызться зубами. Вполне справедливо, если бы Грейнджер проводила каждую секунду своего свободного времени за обыском поместья, прикасаясь кончиками пальцев к каждой поверхности. Каждый предмет мебели был бы испачкан её “грязными грязнокровными” лапами.Грязными грязнокровными - масло масленное, давай просто “грязнокровными”       Гермиона даже разбила несколько ваз, пока разглядывала их. В её душе теплилась надежда, что эти вазы были невообразимо дорогими или бесценными семейными реликвиями. Что ж, Малфой предвидел это. Скрупулёзный придурок. Всякий раз вазы восстанавливались спустя несколько секунд после разрушения. Конечно, вносить хотя бы такой деструктив в идеальную картинку, так что она продолжала ронять на пол вазы. Может, однажды они перестанут восстанавливаться, исчерпав некий лимит? Оставалось только верить в это.       В канун Рождества Грейнджер прошерстила каждый миллиметр Малфой Мэнора. Территория, пустынные коридоры, заброшенные гостиные – ничто не ускользнуло от её взора. Одно маленькое “но”, она не нашла ничего полезного, ни единой вещицы, которую могла бы использовать в качестве оружия. Ни одного потайного хода, ни одной бреши в защитных чарах. Ничего.       Чары, установленные Малфоем, имели невероятную силу. Это единственное, что Гермионе удалось узнать за целый день. Петля на шее слегка ослабла, она могла свободно передвигаться по обширной территории поместья. Каждый клочок земли был доступен для неё – лабиринт припорошённых снегом цветочных клумб, каждая лавочка под деревом и неимоверное количество тропинок, ведущих невесть куда. Даже Семейное кладбище Малфоев не коснулись какие-либо ограничительные чары, но вчера она и сторонилась его. Стайка мурашек пробежала по спине, заставив вздрогнуть, от одного только вида изогнутых надгробий и устрашающих зданий – гробниц и мавзолеев. Нужно было видеть, как она – самый смертоносный член Ордена на минуточку – убегала, чуть ли не сверкая пятками, в другую сторону от зловещего места.       Гермионе было важно понять, где заканчивается её свобода. Границы были чётко очерчены, при приближении к ним кровь начинала еле заметно закипать в жилах. Конечно, можно было увидеть вуаль чар, но для этого пришлось хорошенько напрячь глаза. Она дважды пыталась пройти за черту в разных местах, желая узнать, чем это обернётся. Едва коснувшись кончиками пальцев границ невидимого купола, её пробрал озноб. Перед ней словно стояла ледяная стена.       Обе попытки прорваться через барьер не принесли результата. Малфой может гордиться своим идеальным исполнением ограничительных чар – ни одной бреши, никаких изъянов. Грёбанный нерушимый купол. Ровно четыре секунды требовалось его магии, чтобы начать замораживать заживо Гермиону. Температура падала настолько стремительно, что наводило на мысли о том, что “стены” были сделаны из стоящих по стойке смирно дементоров. Несколько секунд соприкосновений с вуалью дарили жгучую боль, которая с каждой миллисекундой только усиливалась. Достигнув пика болевого порога, Гермиона с матами отскакивала от непоколебимой границы. Её тело продрогло до костей, она пыталась спасти себя, сохранив крупицы тепла, объятиями. Но стало только хуже. Грейнджер искренне недоумевала, как ей удалось не отморозить себе пальцы.       Гермионе казалось, что по венам переносятся ледяные кристаллики крови. Связывала ли она эти ощущения с ритуалом безжалостного ублюдка Волдеморта? Безусловно. Мелкая дрожь охватила её, стоило только подумать о ещё неизвестных ей последствиях кровавой связи. Через двадцать минут температура её тела практически пришла в норму, а покалывание пальцев оповещало о восстановлении двигательной функции.       Вишнёвое дерево с шикарной кроной, бледно-розовыми цветами на витиеватых серебристых ветвях привлекло внимание Грейнджер. Наверное, это самое притягательное место на всей территории Мэнора. Особый отпечаток в её душе оставила деревянная скамейка в тени дерева. Идеальное место для чтения.       Гермиона просидела в комнате целый день, ожидая своего истязателя, но и к шести часам вечера он так и не явился. Что ж, это к лучшему. Можно было уютно устроиться в кровати и провалиться в царство Морфея. Прекрасная возможность восстановить хоть немного сил, чтобы организм выдержал предстоящие пытки. Жаль, что столь желанное расслабление никак не приходило. Она ворочалась из стороны в сторону с закрытыми глазами, но никак не могла заснуть. Коробка в глянцевой зелёной упаковке не покидала её мысли. Чёртов подарок Малфоя сводил с ума одним своим присутствием в комнате, словно пялился на неё, пробуждая всевозможные отрицательные эмоции.       Одеяло чуть не свалилось с кровати от рывка Гермионы. Сна не было ни в одном глазу, поэтому было решено провести остаток дня, который раньше она любила всей душой, за экспериментами. Ох, сколько же она различных – местами бесполезных – способов перепробовала, чтобы только уничтожить содержимое мерзкого подарка, не вскрывая упаковку. В любом случае, она скоротала время удручающего снежного вечера.       26 декабря       Подоконник был по обыкновению не свободен. Гермиона сидела на нём с прикрытыми глазами и медитировала, вслушиваясь в утренний щебет птиц.       Ей нужно было держать оборону, беречь свои воспоминания об Ордене. Новые стены возвышались перед старыми, двери становились прочнее. Она готовилась “принять гостя” в своей голове впервые за день. Надёжнее всего прятались стратегически важные воспоминания, было решено поместить их на самом последнем этаже величественного здания. Если бы их можно было отправить в космос во временной капсуле, Гермиона бы сделала это без тени сомнений. Деревянные двери можно было легко разрушить, поэтому теперь на их месте красовались железные – чуть ли не чугунные – двери. Сияющий металл завораживал, пробуждая одним своим блеском чувство защищённости. Непробиваемости. Эти двери должны были выдержать любой удар.       Было ожидаемо, что Малфою захочется наверстать упущенный день, превратив сегодняшнюю встречу с её разумом в настоящее испытание. Ещё ни разу его вторжение не ощущалось безболезненным, но в этот день он превзошёл сам себя. О, да, Драко вторгся словно озлобленный на весь мир зверь, возвёл боль в абсолют. Ни один звук не сорвался с его уст про обугленный, утративший былую форму подарок, валявшийся на краю прикроватной тумбы. Гермиона решила поступить примеру своего мучителя – промолчала об этом, хотя хотелось бы забыть. Следующие два дня она также не поднимала эту тему.       4 января       Милостивая передышка на Рождество – подачка Малфоя – не особо помогла Гермионе восстановить организм, поэтому к началу января все прелести сеансов легилименции снова обрушились на её голову. С каждым днём она слабела всё сильнее и сильнее.       Всякий раз по возвращении из разума её голова шла кругом от потери крови. Самый ценный ресурс – время – уходил на восстановление. Прийти в чувства от ежедневной пытки становилось труднее, больше сил требовалось на подъём с пола и обход поместья. Постоянные поиски не приносили никаких результатов. Ни в доме, ни на территории не было ничего, что помогло бы Гермионе сбежать. Единственную радость приносила скамейка под цветущей вишней. Если попросить эльфов наложить согревающие чары, то там можно было медитировать, наслаждаясь чистым воздухом.       Один Мерлин знал, как она скучает по своей магии.       Первая открытая дверь воодушевила Малфоя, он с большим остервенением рылся в её голове, находя больше воспоминаний. Всего две недели, но сколько же появилось щепок и пустых проёмов, украшенных дверными креплениями. До стратегически важных воспоминаний он ещё не добрался, но успел увидеть пару трепетных моментов из детства.       Словно в калейдоскопе проносились воспоминания: вот ей семь лет, она с родителями гуляет по зоопарку, но особо не видит животных, поэтому отец сажает её на свои плечи; потом ей восемь лет, родители впервые повели Гермиону на балет; падение с велосипеда девятилетнем возрасте. Жаль, что это ещё одно препятствие, которое нужно преодолеть на пути к ценной для Малфоя информации. Свою функцию эти мелочи выполняли исправно – они затормаживали его. Вроде бы, незначительно, но явно лучше, чем предоставить полный доступ ко всему, что находится в её голове.       Если Малфой надеялся, что теперь двери перед ним будут распахиваться от одного его взгляда, то он глубоко заблуждался. Вскрывать воспоминания всё ещё приходилось с применением грубой силы. Каждый его удар отдавался острой болью в затылке, из-за которой Гермионе приходилось стискивать зубы так сильно, что жевательные мышцы начинало сводить.       Грейнджер испытывала странные ощущения, заново проживая моменты своей жизни. Моменты, когда она была маленькой и наивной, смотрела на мир с удивлением и верила, что всё возможно. Апогеем ситуации было то, что Малфой просматривал воспоминания вместе с ней.       Как только дверь поддавалась манипуляциям Малфоя, вся его спесь сходила на нет. Возвращались вальяжность и уверенность в своей победе, поэтому он неспешно пробирался в воспоминание, несмотря на очевидную срочность задания. Драко смаковал каждое воспоминание, словно оно было о местонахождении Поттера или о стратегических планах Ордена.       Ожидания Гермионы разбились о непредсказуемость Малфоя: он не уходил, поняв бесполезность этого воспоминания для Тёмного Лорда. Он должен был уйти, должен был вскрыть следующую дверь, должен быть типичным ожесточённым психом. Но каждый раз Драко оставался, опираясь о стену или присаживаясь на импровизированный стул, и внимательно наблюдал за происходящим.       Казалось, что обыденные дни магглов – жизнь низших видов – привлекали его. Это выдали слегка нахмуренные брови на обычно безэмоциональном лице, пока Малфой смотрел на танец девятилетней Гермионы и её мамы, взбудораженных повтором движений, которые транслировали на телевизоре.       Грейнджер подметила лёгкий наклон головы, который мог остаться незамеченным, если бы она не пялилась на него. Взгляд Малфоя был прикован к маленькой Гермионе и её семье, заходящими в фургон. Это воспоминание было про семейный отдых. В тот день неожиданно полил дождь как из ведра, им ничего не осталось делать, кроме как укрываться от него, прижимаясь друг к другу.       Малфой не мог упустить момент, поэтому всё время осыпал Гермиону едкими комментариями. Словно они вернулись в школу, в те времена, когда он был обычным хулиганом. Он, наверное, всегда им останется. Поводом для замечаний были неловкая поза, его “любимые” волосы и даже…       Словно гром среди ясного неба прозвучали три стука в дверь. Хоть они и были деликатными, но всё равно прервали медитацию Гермионы.       Ей, определённо, показалось. Малфой всегда врывался без стука, не жалея входную дверь. На стене остались характерные вмятины от ручки. Больной ублюдок, не умеющий рассчитывать свои силы. Так, к чему эта прелюдия сейчас? Допустим, просто допустим, что этот звук подкинул привыкший постоянно работать мозг Гермионы. Галлюцинация, призывающая хоть немного развлечься, или очевидный признак того, что она всё-таки начала сходить с ума.       Она устремила взгляд на дверь, словно пыталась прожечь дыру в ней. Вместо ехидного голоса Малфоя послышался ещё стук.       Это было очень натурально, значит, ей не послышалось.       Интерес вытеснил инстинкт самосохранения, побуждая Гермиону подойти к источнику звука. Она подошла вплотную к двери и аккуратно прислонилась ухом, рука уже покоилась на ручке.       — Ммм?       — Привет, Грейнджер, — послышался мягкий женский голос из-за двери.       Гермиона ожидала чего угодно, но не другую девушку. От потрясения она резко отскочила, словно обжигаясь, и сосредоточила свой взгляд на двери из дуба. Её прерывистое дыхание, наверняка, было слышно за пределами комнаты.       Кто она?       — Может, ты откроешь мне дверь? — почти шёпотом спросила неизвестная гостья. — Нам давным давно стоило встретиться. Ты так не думаешь?       Кто-то ещё жил здесь? Как такое возможно? Гермиона изучила каждый закуток поместья за каких-то две недели и не видела никого, никаких признаков жизни. Она бы наверняка столкнулась с другим человеком во время своих рейдов. Иначе не могло быть, ведь так?       — Кто ты? — уверенно спросила Гермиона, не обращая никакого внимания на нарастающую тревогу.       — Пожалуйста, открой дверь. Я бы хотела лично познакомиться с тобой, а не через деревяшку. Всё-таки, более приятно это делать лицом к лицу.       Гермиона не выпускала дверную ручку, крепкая хватка, наверняка, могла бы сломать её, лишь бы не впускать незнакомку. Сердце бешено колотилось, а голова работала на пределе своих возможностей, подкидывая тысячу и один вопрос. Могло ли это быть ловушко? Эта девушка – одна из Пожирателей Смерти? Она вооружена? У Грейнджер не было ни единого шанса защитить себя. В курсе ли Малфой, что кто-то крутится около её двери?       Несколько секунд и Гермиона решается шагнуть в неизвестность, пытаясь отогнать все мысли далеко за пределы разума. Она глубоко вдохнула и медленно повернула ручку.       Не важно, что за девушка стояла за дверью, хуже Малфоя она, явно, не могла быть.       Грейнджер оцепенела, взглянув в карие глаза девушки. Мурашки побежали по спине, внутри всё сжалось – ожидаемая реакция на внезапную встречу с призраком.       Блондинка, обладавшая мягким голосом и стоявшая в дверном проёме, была точной копией той, которая по сведениям Гермионы была мертва.       Проанализировав миниатюрную девушку, Гермиона осознала, что та не является призраком. Да, её кожа была бледна, но не имела нежно-голубой оттенок, а также сквозь неё не было видно предметы. Только она чертовски была похожа на покойную. Ощущение, словно перед Грейнджер стоит та самая девушка с распущенными блондинистыми волосами, которая училась на одном курсе с ней.       Но это была не она. Чуткий взгляд Гермионы уложил разницу: девушка была на пару дюймов ниже и имела более холодный оттенок кожи в отличии от покойной старшей сестры. Она была миниатюрнее – талия и бедра уже, только лицо чуть полнее. Румяна украшали щёки, а полные губы были накрашены в пленительный красный цвет.       Ослепительной красоты девушка. Гермиона не помнила, когда в последний раз видела кого-то столь эффектного и притягательного. Длинные ресницы, на которые была нанесена тушь, подчёркивали карие глаза, создавая ощущение блеска. Она вся сияла, излучала изящность. Легкие золотые локоны спадали на плечи и бликовали на свету, стоило чуть пошевелить головой. Скромная одежда заостряла внимание на её очаровательности: чёрные туфли на высоком каблуке, платье чайной длины, очерчивающее осиную талию. Верх платья был отделан вышитыми элементами, а низ представлял собой многоярусную юбку А-силуэта. Гермиона считала, что в таком образе девушка должна посещать театры, а не слоняться по мрачному поместью.       — Ты меня знаешь? — блондинка просияла, заметив кивок Гермионы.       — Буду честна, ты шокировала меня. Насколько я помню, у тебя были длинные каштановые волосы, — ровным тоном ответила Грейнджер. Собеседница слегка расстроилась, улыбка покинула её лицо, а тонкие пальцы сжали платок.       — Астория Гринграсс, верно?       — Забини. Теперь Астория Забини, — широко и лучезарно улыбнулась девушка, отчего на щеках появились маленькие ямочки. Искренняя и тёплая улыбка – совершенно неожиданная для Гермионы – вызвала спазм в животе.       Ну, конечно. Как можно было забыть о прелестной жизни под покровительством Волдеморта? Свадьбы Пожирателей, вероятно, были помпезными – словно сейчас не шла война – ни на йоту не похожими на те скромные и чаще всего личные мероприятия, которые Орден считал свадьбами. Гарри и Джинни обвенчались на полуразрушенной базе, а Луна и Невилл произнесли клятвы в лазарете после одного из многочисленных нападений. Свадьба Астории, вероятно, не имела ничего общего с этим.       Как же всё-таки это было… дико. Свадьбы и другие подобные мероприятия не прекратились, невзирая на обстановку. Как же чертовски несправедливо: жизни Пожирателей Смерти и остальных приспешников Волдеморта практически не изменились в то время, как Ордену приходилось терпеть нескончаемый поток смертей.       Границы территорий каждой из сторон были чётко определены. Районы Волдеморта не претерпели существенных изменений. По улицам спокойно гуляли люди, развлекательные заведения и магазины работали в привычном режиме. Жизнь протекала в привычном русле. Хотя, нет, уровень жизни стремительно рос, стоило лишь поклясться в верности Волдеморту. Преклоните свои головы пред психопатом и пообещайте всё время поддерживать его, тогда он великодушно пустит вас под своё крыло и даст всё, что вы пожелаете. Многие примкнули к нему в начале войны, что было не на руку Ордену.       Остальные районы – не курировавшиеся Волдемортом – были в плачевном состоянии. Безлюдные. По ним было видно, что идёт война. Многие мили были завалены обломками зданий, выбитыми стёклами, не было ни одного уцелевшего моста. Множество людей пряталось под руинами – образовав пещеры как дикари – лишь бы переждать войну.       Лишь базы Ордена были в безопасности, скрытые магией и артефактами, обломками разрушенных войной домов. Тихие и безлюдные улочки украшали скелеты и изувеченные трупы. Запах гнили пропитал каждый закуток. Смерть буквально наступала на пятки. Территории Ордена походили на Чернобыль. Апокалиптичный мир, но именно в нём, в этом мире был дом Гермионы. Она отдала бы всё, только бы вернуться туда прямо сейчас. Продала бы всё до последней крошки хлеба, чтобы очутиться в одном из разрушенных районов Лондона вблизи центральной базы Ордена. Запах горящей плоти, доносившийся из подвала, приносил бы умиротворение. Он означал бы, что Гермиона вырвалась из ебучего кошмара и наконец была дома.       — Поздравляю с помолвкой, — горько ответила Гермиона. — Извини, не подумала послать подарок счастливой парочке.       Астория усмехнулась, скользя глазами по Гермионе.       — Прости, не было возможности представиться раньше, — прощебетала она, пропустив мимо ушей грубость Гермионы. — Я навещала друзей в Париже и задержалась там на несколько недель. Драко застал меня врасплох, сообщив новость о том, что ты будешь жить с нами. Буду честна, я так расстроилась, что не смогу лично поприветствовать тебя…       — Стой, — Гермиона жестом остановила начавшийся монолог Астории, обрывая её на середине предложения. — Ты тоже здесь живёшь?       — Да, а ещё мой муж – Блейз – и Теодор Нотт, — подтвердила Астория и кротко кивнула.       Прекрасно, просто блять прекрасно. Этот факт не заставил Гермиону чувствовать себя лучше ни на йоту. Мало того, что она делит одну крышу с кровожадной Маской Демона, теперь придётся ещё и с двумя Пожирателями Смерти. Они наверняка не уступали первому, такие же бессердечные и безжалостные. Гермионе потребовалось приложить усилия, чтобы подавить начавшуюся дрожь.       — Блейз был на задании в Германии с самого Рождества. А насчёт Тео… Дом огромный, я не удивлена, что ты ещё ни разу с ним не столкнулась, — затараторила Астория. — Ох, прости, я не замолкаю вообще. Не против, если я пройду ?       — Это твой дом, — Гермиона сдвинула брови на переносице.       — Только это – твоя комната, — спешно ответила девушка, будто пыталась донести очевидную вещь. — Мне не хотелось бы вторгаться в твою личную жизнь.       — Хах, только ваш бесстрашный Демон другого мнения, — гнев захлестнул Гермиону, кровь кипела в венах. — Он разгуливает по моим воспоминания, словно они принадлежали ему. Вышибает чёртову дверь за дверью в моей голове и оставляет меня истекать кровью.       — Мне безумно жаль. Уверена, Драко не хотел причинить тебе боль… — улыбка Астории слегка померкла, а добрые глаза потеряли свой блеск.       — Смешная шутка, потому что он этого хотел. Психопат, испытывающий безумное удовольствие, терзая грязнокровку, — Гермиона фыркнула, до боли сжимая дверной косяк.       Астория, по ощущениям, напряглась, услышав последнее слово. Её челюсть была стиснута настолько, что можно было услышать скрежет зубов. Пальцы нервно теребили белый кусок ткани. И эта реакция… смутила Гермиону       — Твой подарок. Ты его не открыла, — сказала Астория, меняя тему на более безопасную. Её нежные глаза устремились влево прямо на обезображенную подарочную коробку.       И только сейчас весь пазл начал складываться: уютная обстановка, гостеприимные штрихи по всему дому, вазы с изумительными цветами, свечи с приятным ароматом. Это то, что никак не вязалось с Малфоем, потому что не он украшал дом, а Астория. Знакомство раскрыло глаза Гермионы, и она заметила женскую руку миссис Забини в мелочах: в подвязках для штор, серебряных безделушках, идеально набитых подушках… и изящно завёрнутых подарках.       — Это ты его отправила?       Улыбка Астории озарила её лицо, с каждой секундой становясь всё шире. Гнев Гермионы постепенно начал угасать, а враждебность шаг за шагом отступала. Стены, которыми она защищала себя настоящую, медленно падали от теплоты миссис Забини. Это начало выводить Гермиону из себя.       Она отвыкла от повседневных и непринуждённых разговоров. До этого момента только эльфы проявляли к ней доброту.       — Да. Я подумала, что ты не должна остаться без подарка на Рождество, — проговорила Астория. — Знаю, ты здесь не по своей воле. Но, мне показалось, что было бы здорово, если бы здесь было что-то принадлежащее только тебе. Чтобы ты чувствовала себя как дома.       Гермиона удивлялась тому, какой была девушка перед ней. Жена Пожирателя Смерти, известного убийцы и, скорее всего, одной из Золотых Масок армии Волдеморта. Она стояла здесь и беспокоилась о благосостоянии врага своего мужа.       Грейнджер не ощущала фальши, эта нежная доброта была от самого сердца. Астория по-настоящему была рада присутствию Гермионы и переживала о её состоянии. Настолько, что даже прислала ей небольшой презент.       Миссис Забини говорила и говорила, а в голове Гермионы проскользнула новая мысль.       — Моя одежда. Тоже твоих рук дело? — Астория кивнула.       — Прости, если она не в твоём вкусе. Я поздно узнала о твоём прибытии, поэтому у меня совсем не было времени купить что-то ещё, — она сопровождала свою речь активной жестикуляцией. Из-за этого крупный бриллиант на её безымянном пальце преломлял свет в маленькую радугу. — Я заказала то, что должно было тебе понравиться. По крайней мере, я так подумала. Я могу помочь подогнать её по размеру, если она не подошла. Вы с Даф были примерно одного роста во время учёбы, поэтому я…       Глаза Астории опустились на пол, а звон голоса сошёл на нет. Нижняя губа была стиснута зубами слишком сильно, что кожа должна была треснуть. Гермиона удивилась, увидев, что нежная плоть не повредилась. Астория выглядела подавленно, словно желала сказать намного больше, но не решилась.       — Мне жаль, — честно проговорила Гермиона, подавляя желание утешить миссис Забини. Несмотря на сострадание и понимание, Астория всё же оставалась врагом для неё. Она не заслужила утешений.       Хотя, возможно, немного сострадания уместно?       — Мы слышали, что Волдеморт убил Дафну за неподчинение прямому приказу. Я сожалею о её смерти.       Это было преуменьшением века. Волдеморт не просто убил Дафну, он уничтожил её.       Он устроил целое шоу, чтобы другие Пожиратели Смерти увидели, какие бывают последствия неповиновения. Изощрённое наказание, мерзкая пытка. “Слабость” Дафны к магглам подкинуло идею перформанса – наказание “самым маггловским способом, который ей не снился и в самых жутких кошмарах” – Кровавый Орёл. От одного названия Гермиону передёрнуло.       Древнейшая пытка викингов, при которой жертву удерживали в тисках, пока со спины мучительно медленно сдирали кожу. По данным разведки Волдеморт в добровольно-принудительном порядке пригласил всех Пожирателей на казнь. Сложно представить, что испытывает человек, чьего близкого убивают на его глазах, отрывают ребро за ребром от позвоночника. Гермиона надеялась, что Дафна умерла от шока, не слишком сильно мучаясь. Иначе, даже думать страшно, какую боль она перенесла, когда её лёгкие вытащили наружу, создавая “крылья”.       Астория не заслуживала видеть пытки единственной сестры. Никто не заслуживал лицезреть мучения близких. Гермиона знала её около пяти минут, но этого ей хватило, чтобы разглядеть хрупкую натуру миссис Забини. Уязвимую и совершенно не подготовленную к войне. Вероятно, она никогда не была в эпицентре сражений.       — Благодарю, — Астория приподняла ресницы, открывая вид на глаза, полные слёз, и шмыгнула носом.       — Она отказалась атаковать маггловскую больницу, да?       — Детскую больницу, — поправила Астория, — Её… преданность Тёмному Лорду не была безгранична.       Астория взяла паузу и прокашлялась в носовой платок, стараясь избавиться от кома в горле. В этот момент взгляд Гермионы зацепился за чистую кожу левого предплечья. Астория не получила Чёрную метку. Это было… неожиданно.       Гермиона готова поставить пару сотен галлеонов на то, что Дафна приняла метку почти сразу же после битвы за Хогвартс. Она уверена, что мистер Гринграсс требовал, чтобы старшая дочь примкнула к Тёмному Лорду как можно скорее, выставляя это честью.       — Прости, — проборматала Астория, — в последнее время я раскисла, снег не помогает…       — Ты что-то хотела? — огрызнулась Гермиона. — Полагаю, Малфой скоро “порадует” меня своим третьим за сегодня визитом.       — А, да. Конечно… Прости, что отвлекла тебя, — ухмыльнулась Астория. — Уверена, всё твоё свободное время занято обдумыванием планов побега или способов прикончить Драко. Что ж, перейду сразу к делу.       Гермиона поджала губы. Астория, что, пыталась пошутить?       — Я хотела уточнить, учитывая, что я вернулась и буду находиться дома гораздо больше времени, не составишь ли ты мне компанию за бокалом вина?       Гермиона не нашла, что ответить на приглашение. Астория быстро затараторила, заметив замешательство на лице Грейнджер. Из-за скорости речи Гермиона не смогла разобрать слова, льющиеся из неё единым потоком. Она могла поклясться, что Астория не сделала ни одной паузы, чтобы перевести дух.       — Знаю, ты не хочешь находиться здесь, но было бы странно не дать шанс узнать друг друга получше. Да, безусловно, этот дом не то место, где ты мечтала оказаться, но, правда, я хочу сделать всё, чтобы ты чувствовала себя расслабленно. Эльфы мне кое-что сказали. Ты каждый день гуляешь по территории, да? Ммм… в левой части поместья есть одно местечко с невероятной верандой. Если честно, она примыкает к нашей с Блейзом спальне, и место невероятно подходит для бесед за бокалом вина. Эльфы могли бы разжечь камин. О, да, ещё согревающие чары. Ты сможешь выбрать любое платье или мантию из моего гардероба. Можно было бы купить бутылку вина и…       — Астория, любимая, — низкий голос с приятной хрипотцой прозвучал с конца коридора, девушки обернулись в сторону звука.       Блейз Забини. Гермиона не видела его с битвы за Хогвартс, хотя, ожидаемо, они пересекались во время сражений за эти долгие годы. Слава Забини как невероятно опасного человека, облетела, кажется, весь мир. Орден уже давно догадывался, что он одна из Золотых Масок. Должен быть.       Уверенной поступью он двигался к девушкам, сжимая волшебную палочку в наручной кобуре и ловко удерживая золотую маску меж пальцами. Блейз гордо демонстрировал свою маску Гермионе, словно предупреждал. Маска аккуратно плюхнулась на полку, когда он подошёл к ним. Свирепый взгляд проскользил с головы до пят по Гермионе, а губы скривились от отвращения, показывая уровень своего презрения.       Стоило его взору упасть на свою жену, как вся неприязнь улетучилась. Всё его тело заметно расслабилось – убийственная прямота спины, жесткость выставленных плеч ушли, а вместо брезгливой ухмылки появился собственический оскал. С невообразимой для Пожирателя Смерти – смертоносной Золотой Маски– нежностью Блейз обнял Асторию за осиную талию и приподнял её.       Астория пискнула от неожиданности, когда Забини закружил её. Ноги согнулись в коленях, а руки обвились вокруг его шеи. Миссис Забини вовлекла Блейза в глубокий и страстный поцелуй, который жёны срывали с губ мужей в последний момент перед отправкой на войну.       Гермиона пыталась не смотреть, казалось дико неэтичным наблюдать за долгожданным воссоединением, даже если один из партнёров был серийным убийцей. Но глаза будто не слушались её, сцена полностью поглотила внимание. Неприкрытое восхищение тем, как кто-то, заполненный до краёв смертельным насилием и убивающий без зазрения совести, мог так ласково обнимать свою жену, сочилось из Гермионы. Некто, чьи руки по локоть – возможно, даже погряз в этом по самую макушку, – в крови, мог любить столь сильно, как Блейз любит Асторию. Он был без ума от неё, отрицать это было глупо.       — Астория, любовь моя, лучик света в моей жизни, — прошептал Блейз в приоткрытые губы жены. Он продолжал сжимать её в объятиях даже по окончании поцелуя. — Что вынудило тебя покинуть нашу спальню и бродить по Мэнору без сопровождения? Я, насколько мне помнится, оставлял четкие указания, в каком виде и где ты должна быть, когда я вернусь из Германии.       Эта реплика вогнала Гермиону в краску, жар распространился по всему лицу.       Астория соблазнительно вздохнула, затем хихикнула и игриво шлёпнула Блейза по плечу.       — Извращенец!       — Я мучительно долго был вдали от тебя, — ухмыльнулся Блейз. — Ну же, ответь на мой вопрос. Что за такая веская причина, по которой ты не обнажена и не встречаешь меня в нашей спальне?       Их совсем не смущала, стоящая рядом Гермиона. Или же они тупо забыли про неё.       — Ммм, а у тебя была веская причина возвращаться без подарка для меня? Уверена, мои указания были такими же чёткими как и твои. Так где же самое роскошное и дорогое ожерелье, которое только может быть? — Астория улыбнулась ему в ответ.       — Ох, ради всего святого, может вы уже уединитесь в своей ёбанной спальне? — холодный голос, усмехаясь, прервал любовные утехи. Резко повернув голову, Гермиона увидела Теодора Нотта, стоящего у противоположной стороны коридора. В его руках она заприметила его собственную золотую маску.       Страх медленно распространился по телу Грейнджер. Она стояла в одном коридоре с двумя Золотыми Масками, известными своими “подвигами” на поле боя. Знаменитые палачи и пленница без своей палочки.       — Теодор! — взвизгнула Астория, начав ёрзать в руках мужа. Стоило Блейзу нехотя исполнить волю своей жены, как Гермиона заметила ощутимую разницу в их росте. Высокие каблуки Астории не спасли ситуацию, потому что Блейз всё равно возвышался над ней.       Она подскочила к другому Пожирателю Смерти и стиснула в объятиях точно так же, как несколько минут назад обнимала своего мужа. Тео в свою очередь повторил действия Блейза - приподнял и закружил её.       — Миссис Забини, — почтенно поприветствовал Нотт, опуская её на пол, и как джентльмен кротко коснулся губами тыльной стороны руки. — Выглядишь прекрасно, впрочем, как и всегда. М, новое платье, да?       Блейз с прищуром смотрел на них.       — О, да, купила во время поездки в Париж, — просияла Астория, элегантно покрутившись, демонстрируя платье во всей красе. — Как тебе?       — Прелестно, дорогая, от тебя не оторвать глаз, — проворковал Тео. Сердце Гермионы забилось чаще, когда взгляд карих глаз Нотта переместился на неё. — Отмечу, что оно могло бы хорошо сидеть даже на грязнокровке.       — Теодор! — Астория дала подзатыльник Нотту, словно мать, наказывающая ребёнка. — Ты знаешь – я ненавижу это идиотское слово!       — Ауч! Неужели это было необходимо, Тори? — прошипел Теодор, мягко потирая ушибленное место. — Пиздец как больно!       — Грейнджер здесь гостья, ты не смеешь разговаривать с ней в таком тоне! Я не позволю!       — Я здесь живу! И имею полное право говорить с ней так, как хочется мне!       — Нет, не будешь! Ты будешь относиться уважительно, и , если ты думаешь…       — Довольно, – перекричал спорящих Блейз. Схватив Асторию за талию и аккуратно перекинув через плечо, он двинулся прочь от комнаты Гермионы. Всё это время Тори продолжала нравоучать Тео как маленького и непослушного ребёнка.       Тео молча показал пару непристойных жестов, пока Блейз стоял спиной к нему.       — Завтра, Грейнджер! — прокричала Астория, пока она с мужем не свернула за угол. — Мы с тобой выпьем! Я обо всём позабочусь!       Асторию больше не было слышно, но Тео и Гермиона продолжали стоять и сверлить друг друга уничтожающими взглядами. Нотт – как и Забини – с начала войны только наращивать жестокость, не намереваясь сбавлять обороты. Методы пыток и навыки извлечения информации были практически легендарными и вызывали кошмары. Наверное, список его жертв был близок к списку Малфоя. Орден допускал мысли, что талант Нотта к убийствам берёт своё начало из наслаждения процессом.       — Нотт, — скупо поприветствовала Гермиона.       — Грейнджер, — язвительно ответил Тео. Он подошёл к Гермионе достаточно близко, чтобы она могла услышать смесь запахов: крови, виски и табака. — Я рад наконец-то снова увидеть тебя. Хотел подойти и поздороваться, но, понимаешь, долг зовёт – убийства членов Ордена, пытки и всякое такое.       — Конечно, представляю, сколько это отнимает времени. Кстати, а Малфой разрешает брать выходные? — перевела тему Гермиона, упиваясь гаснущей ухмылкой Нотта. — Представляю, как сложно подчиняться приказам своего лучшего друга.       Тео нахмурился, от наглой ухмылки не осталось и следа.       — Для тебя это просто? — продолжила наседать она. — Осознавать, что твой лучший друг “продвинулся по карьерной лестнице” выше тебя? Стал Маской Демона и теперь превосходит тебя во всём? Наверное, твой отец разочарован.       — Если бы не запрет Тёмного Лорда прикасаться к тебе кому-либо, кроме Малфоя, то твой труп бы никогда не нашли. Считай, что тебе повезло, — агрессивно фыркнул Нотт, свирепые черти заплясали в его глазах. Гермиона поморщилась.       Тео провёл языком по своим губам и начал внимательно осматривать Грейнджер. Взгляд скользил вверх и вниз, оценивая чуть ли не каждую клеточку её тела.       — На твоём месте, Золотая Девочка, я бы осторожнее выбирал выражения при разговоре с ужасающими Золотыми Масками, — прошептал он, наклоняясь чуть ли не уху Гермионы. Она не шевельнулась ни на дюйм, не отпрыгнула от него. Нотт всматривался в неё ещё пару секунд, затем повернулся на каблуках и начал уходить.       — Приятного сеанса легилименции, — хищно бросил он через плечо. — Малфой был в “прекрасном” расположении духа во время нашей сегодняшней встречи. Оох, я уверен, ты будешь в восторге.       Гермиона взглядом провожала Нотта. Она не заметила, что задержала дыхание, пока каштановые кудри не завернули за угол. Грейнджер захлопнула дверь и побежала к обугленной подарочной упаковке.       Разодрав некогда зелёную бумагу и откинув крышку, её сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки, когда она заглянула внутрь: краски и три кисточки с ворсом разного размера и удобными ручками из светлого дуба. На глаза навернулись слёзы, когда она прикасалась подушечками пальц к полированному дереву.       На Гермиону снизошло озарение: Роми спрашивал, что может подбодрить её, для Астории. Девушка пыталась вложить меч в ножны, чтобы заключение переносилось хоть немного легче. С самого первого дняАстория пыталась, начиная одеждой и заканчивая подарком, продуманным до мелочей.Пыталась что?       Гермиона набралась решимости и задвинула свою упрямую сторону в дальний угол, чтобы та не убедила её передумать. Распахнув дверцы гардероба, она выудила белое платье-рубашку, которое заприметила ещё пару дней назад, и шёлковый шарф. Она быстро переоделась, не слушая свои собственные инстинкты, которые кричали об опасности. Странное ощущение промелькнуло в голове Грейнджер. Она словно скинула с себя вторую кожу, когда снимала свою экипировку, из которой она не вылазила в течение месяца. Чуждый холодок прикасался к коже, чувство защищённости испарялось, но, чёрт с ним!       Шёлковый шарф послужил хорошей резинкой, отлично держащей высокий хвост. Гермиона вернулась к коробке и вытащила всё содержимое. Так как у неё не было всего необходимого, в ход пошли подручные средства – поднос заменил ей палитру. Капнув немного зелёного и синего на серебро, Гермиона отметила, что краски в тюбике не убавились. Астория и здесь постаралась и зачаровала тюбики таким образом, чтобы они всегда были полными. Эта девушка нравилась Гермионе всё больше.       Грейнджер глубоко вздохнула и вперила взгляд в чистую кремовую стену напротив окна. Она заменила ей мольберт. Интересно, какая будет реакция у Малфоя при виде стены, заполненной её иллюстрациями? Втайне Гермиона надеялась, что это его, как минимум, разозлит. Ждала, что ярость накроет его с головой, и он в порыве гнева разобьёт что-нибудь. Ей было всегда задорно наблюдать эту перемену настроения. К тому же, наказать её больше, чем сейчас, Малфой не мог.       Бешеный ритм сердца сопровождал первое прикосновение кисти к синей краске. Широкий след протянулся за кистью, пачкая стену. Начали появляться штрихи будущей иллюстрации.       С каждым новым мазком чувство скованности слабело. Шумная болтовня в её голове про побег и секреты Ордена затихала с каждым прикосновением кисти к краске. Когда очертания озера с высокими деревьями стали явными, голос был сравним с мягким шёпотом.             Гермиону увлёк процесс разрисовывания некогда идеально кремовой стены. Яркие оттенки синего и нефритового теперь стали неотъемлемой частью интерьера. Она даже не подозревала, что за ней наблюдают с порога. Любопытные серые глаза.