Секреты и Маски/Secrets and Masks

      10 января       — Счастье можно найти даже в самые тёмные времена, — сказал однажды Дамблдор. —  Если не забывать обращаться к свету.       Гермиона прокрутила в голове эту фразу уже тысячи – а может и миллионы – раз с самого начала войны.        Изначально слова, сказанные Дамблдором, были точкой опоры. Некий ориентир. Они выводили её из мрачного русла, в котором обычно текли её мысли. Придавала ей сил. Во время битв фраза напоминала, что Орден может выиграть эту войну. В конце туннеля есть чёртов свет, нужно только продержаться и не отступить.       Атеисты часто вспоминают Бога, когда им страшно или больно, также и Гермиона вспоминает высказывание Дамболдора каждый раз, когда она морально готовится стать живым трупом, когда тащила труп Шарлотты Шелдон сквозь горящее здание, когда Джейсон Альдо умер у неё на руках через два года после начала войны и каждый раз, когда они сжигали тело очередного погибшего солдата       Хорошо известная Гермионе фраза оказалась бредом. Пора уже признать, что Дамблдор не мог знать, как всё обернётся. Он бы сохранил свой ёбанный оптимизм, если бы увидел, сколько людей они теряют ежедневно? Сохранил бы, зная, как много детей унесёт эта война? Эта война не пощадила даже его любимых учеников. Сколько же их отвернулось друг от друга и решило, что лучше убивать своих некогда друзей?       Мир сильно изменился с тех дней, когда Дамболдор подарил ему это высказывание. Зловещий и мрачный – лучшее описание для него. Тьма заполонила каждый уголок света, когда директор Хогвартса ушёл из жизни. Вряд ли можно найти достаточно мощный фонарь, способный спасти людей от тьмы. Теперь некоторые места лишены права на то, чтобы гореть ярким светом, согревая душу человека. Испорченный мир. Здесь нет места свету, вместо него теперь беспробудная тьма.       Смысл слов Дамблдора с годами войны улетучивался. Кому бы было легко воспринимать высказывание всё с теми же теплотой и трепетом, когда у тебя на глазах погибают твои друзья, а чёртова война никак не может закончиться? Но сейчас, когда Гермиона наблюдала за Блейзом и Асторией, которые гуляли по саду рука об руку с улыбками на лицах, фраза бывшего директора невольно пронеслась в её голове.       Несмотря ни на что, несмотря на войну, упадок и состояние мира, они нашли друг друга.       Были ли они родственными душами? Гермиона никогда в это не верила. Нелепая небылица о том, что для каждой души есть другая идеально подходящая душа. Они находят друг друга всегда, несмотря ни на какие обстоятельства. Гермиона считала всё это таким абсурдным, что даже смешно.        Виновата ли в этом логическая часть Гермионы, которой нужны неопровержимые доказательства теории, или же война настолько поменяла её, что она стала циничной? Так ли важна причина, если, в любом случае, Грейнджер никогда не ставила под сомнение свои мысли и доводы про родственные души? Ни разу. Ни в тот день, когда святой Гарри Поттер и его верная спутница Джинни Уизли давали друг другу клятвы.Ни в день рождения первого ребенка Полумны и Невилла.Жалкую попытку Рона можно даже не вспоминать – он доказывал свою невиновность в измене, приплетая в эту историю, что он и Ромильда просто созданы друг для друга, грёбанные родственные души.        Идеально подходящие друг другу пары окружали Грейнджер. Любовь до гроба, защита своей половинки любой ценой, даже ценой собственной жизни - глупая жертвенность всех главных героев сопливых драм. Но… действительно ли им “предначертано судьбой” быть вместе?        Нет. По крайне мере у Гермионы было такое мнение.       Увидев Забини и Асторию, девушка впервые задумалась, что ее непоколебимые убеждения о родственных душах могут рухнуть в один момент.       Гермиона ещё никогда не видела такой привязанности. Нет, это не привязанность, а самая настоящая преданность. Казалось, даже мысли о том, что они просто любят друг друга, были неправильными и оскорбительными. Это слово не отражало всей глубины их чувств. Блейз и Астория явно были чем-то большим, чем любимым мужем и любимой женой. Каждый из них, по мнению Гермионы, был центром вселенной другого. Если Астория была сердцем Блейза, то он был её кровью. Слишком важные для выживания, но не существовавшие друг без друга. Они нуждались друг в друге.       Улыбка коснулась губ Гермионы, когда её взгляд сфокусировался на паре. Блейз элегантно, но по-ребячески, кружил свою жену. Нежный поцелуй руки поверх перчатки оповещал о завершении своеобразного танца. Всполошив снег юбкой, Астория завлекла Забини в поцелуй. Наблюдение за недавно вернувшимися возлюбленными стало практически ежедневным занятием Гермионы.       Новизна статуса молодожёнов, казалось, должна была поутихнуть через пару дней, а публичные проявления всей глубины своих чувств уйти на задний план. Но нет, не с этими людьми.       Пара влюблённых подростков. Именно такое описание пришло в голову Гермионы о них. Всегда крепко держались за руки, словно боялись потерять и больше никогда не найти друг друга. Поцелуи слаще стевии, которая слаще сахара во много раз. Почти всё время были рядом, но, самое важное, они смеялись. Было глупо отрицать, что их взаимные чувства излучают свет и разливают тепло даже по самым неприятным залам Мэнора. Даже презрение, испытываемое к Забини, не могло повлиять на восприятие этого факта Гермионой.        С первой встречи прошло достаточно времени. Это позволило Грейнджер узнать многое об Астории. Безупречно ухоженная – идеальный внешний вид. Она словно каждый день – точнее, каждую секунду -- была готова к званым ужинам или другим мероприятиям.        Гермиона узнала, что Астория имеет безупречный вкус. Одежда, которую подобрала новоиспечённая миссис Забини, была безумно дорогой. Большинство из модных домов Италии и Франции. Знание того, что Малфой и пальцем не касался ни одной вещи, делало одежду не такой осквернённой или пугающей. Теперь Гермиона могла себе позволить носить свежие вещи ежедневно. Хоть гардероб и пестрил разными фасонами, девушка выбирала базовые вещи - джинсы, футболки и шерстяные кардиганы. Мягкие и тёплые, как она себе и представляла.       Форма, которая была на ней во время её крайней миссии, покоилась под кроватью. Окончательно расстаться с ней не было никаких сил.        Медленно, но верно Гермиона избавлялась от своего первоначального списка “что я не сделаю в этом поместье”. Первое, что мысленно вычеркнула Гермиона – смена одежды. После достаточно быстро в корзину улетел отказ от водных процедур. В ежедневную рутину добавился пункт о принятии ванной с солью и различными лосьонами.        Первая попытка ввести новую привычку в свой распорядок дня длилась крайне мало – сорок пять секунд. Грейнджер не могла оставить свою голову с мыслями за пределами ванной, в которой искала расслабление. Гребанная война научила её всегда быть начеку, даже когда Гермиона сама себя убеждает в безопасности.       Последующие попытки приносили свои плоды - длительность приёма ванной увеличивалась. В один из этих приятных вечеров к Гермионе пришло осознание: если бы Малфой хотел потревожить своим заданием её в неглиже, он бы это сделал ещё в первую ночь. Эта мысль помогла расслабиться, но не до конца. Наконец-то Грейнджер могла считать себя человеком.        Астория увлекалась целительной магией и восстанавливающими зельями. В правом крыле поместья, отдельно от дома, находилось большое здание. Склад зелий Астории с несколькими котлами и рабочими местами.       Если бы не масштабы постройки, Гермиона бы сравнила его с кладовой Снейпа. Темнота и влажность, высокие полки с различными ингредиентами и зельями были главными атрибутами здания. Молодожёны проводили много времени, изучая новые возможности зельеварения. Гермиона не могла определить, что они пытались воспроизвести. Запах был либо приторно сладким, либо неприятно горьким в зависимости от дня. Астория, улыбаясь, достаточно часто приглашала Гермиону присоединиться к их компании.       Но новое занятие не вошло в жизнь Гермионы, она всегда вежливо отказывалась, видя взгляд Блейза, который прямо-таки кричал о его “радости” такой компании.         В руках Астории всегда что-то было: бокал вина, когда девушка была дома, или серебряная фляга, которая сопровождала её во время прогулок. Гермиона предполагала, что фляга была наполнена кофе или чаем, чтобы не мерзнуть на улице, но что-то подсказывало ей, что не всё так просто.       Гермиона и Астория были схожи в своей любви побродить по территории поместья. Было только одно “но”, Асторию всегда кто-то сопровождал.       Реже всех девушку сопровождал Нотт. Во вторник Гермиона пересеклась с ними в коридоре недалеко от своей комнаты. Мимо Гермионы они прошли, шепчась и хихикая. Девушка подметила, что в руках Астории был бокал красного вина.       Чаще всего Грейнджер видела Асторию в компании Забини. В четверг Гермиона чуть не влетела в пару возле главной кухни. Было неожиданно, когда Астория предложила выпить вместе с ними. Блейз как обычно не был рад компании Гермионы. В этот день руки Астории занимал бокал белого вина.       Но не только об Астории Гермиона узнала многое. Открытие новых граней личности Малфоя было для неё чем-то нереальным и новым.       Было странно видеть взаимодействия миссис Забини и Малфоя. Сколько раз Гермиона наблюдала за их прогулками было сложно сосчитать. Астория прохаживалась с Драко по улице почти также часто как и со своим мужем. Во время прогулок они ходили под руку. Астория довольно часто прикладывала голову к плечу Малфоя. Из-за разницы в росте девушка дотягивалась где-то до середины плеча.        Складывалось ощущение, что они были любящими сестрой и братом. Астория будто меняла Малфоя, открывая в нём мягкость и доброту. Гермиона никогда не видела в нём этих качеств. Ласковое обращение с блондинкой, лёгкий блеск во время разговоров. Каждый раз парень протягивал Астории руку, чтобы провести её по лестнице или небольшому склону холма.        Факт того, что в Малфое всё-таки есть зачатки доброты, поразил Гермиону до глубины души. Но не только это повергло Гермиону в шок. Его помощь Астории, когда она поднималась с одного из кожаных кресел, заставила Гермиону придерживать челюсть, которая так и норовила упасть на пол.       Сначала Грейнджер даже отнесла эту любезность за хорошую актёрскую игру, настолько она не хотела принимать хоть что-то положительное в Малфое. Одноразовую игру. Драко Малфой -- о каких нежности и человеческой доброте может идти речь? Он никогда не блистал этими качествами, как казалось Гермионе.       Но последующие дни показали, что ни о какой актёрской игре не может идти и речи. Это было в нём, в его характере.        Все мужчины проявляли к Астории невиданную заботу, словно она просто испариться, если её оставить одну надолго. Только Малфой немного отличался. Он не просто заботился о девушке, а будто бы защищал её. От якобы опасного мира, который ни в коем случае не должен навредить такой хрупкой натуре как Астория.       Местом, где они часто проводили время вместе, стала скамейка под цветущей вишней. Скамейка, ставшая для Гермионы любимым и самым приятным, на удивление, местом в поместье. Грейнджер неоднократно встречалась с ними, прижавшимися друг к другу и разделяющими содержимое фляги, под этим деревом. Малфой довольствовался не только напитком и приятной беседой, но и сигаретами. Как же Гермионе хотелось ощутить густой дым в своих легких. Она еле сдерживалась, чтобы не попросить поделиться с ней хотя бы одной штучкой.       Гермиона всегда старалась как можно быстрее уйти оттуда, когда замечала в руках Малфоя заветную пачку сигарет. Надежда, что он не замечает этого, теплилась в ней.        Смех не так часто сопровождал прогулки Астории и Драко. Казалось, что они всегда разговаривали о чём-то серьёзном. Только краешки его губ были всегда приподняты, когда они проводили время вместе.        Гермиона заметила ещё одну особенность отношений между Асторией и Драко. Миссис Забини могла неожиданно встать прямо перед Малфоем, схватить его лицо своими аккуратными руками, от чего ему приходилось слегка наклониться для удобства девушки. В таком положении Астория говорила ему что-то, по суровому выражению лица и хмурым бровям это было явно что-то не особо приятное, но Гермионе ни разу не удалось понять, что именно. Реакция у Драко была одна, он просто покачивал головой. После этого они как ни в чём не бывало продолжали свою прогулку. Как будто никакой необычной сцены только что не было.        Гермионе до смерти хотелось узнать, о чём они говорят.       — Никогда не думал, что ты любишь подглядывать, — прошептал низкий голос рядом с ней. Гораздо ближе, чем Гермиона ожидала. Слишком близко, что позволило почувствовать его дыхание на своей шее, когда шепот слетал с его уст. От неожиданности она чуть не упала со своего места.       Развернувшись лицом к Малфою, Гермиона неуклюже попятилась назад. Это была попытка увеличить дистанцию между ними.        Ухмылка моментально появилась на его лице. Он изучал её, облокотившись о шкаф. На Драко была надета мантия Пожирателя Смерти, которая, на удивление, не была испачкана в крови.        — Кто-то сегодня немного нервный? — он слегка приподнял бровь. — Может какое-нибудь зелье пропьёшь?       — Ничего подобного! — Гермиона нахмурилась, делая глубокий вдох, чтобы сердце перестала так бешено стучать. — Ты меня напугал! Вот и всё! Тебе следует поучиться манерам, может начнёшь стучать…       Былое смятение и желание выплеснуть все негативные эмоции улетучились, когда Малфой достал сигареты. Во рту стало сухо. Одна из сигарет уже покоится между его губ. Наконец он прикуривает её.       Его глаза блаженно прикрылись, когда тяжёлый смог проник в легкие. Его голова непроизвольно приподнялась к потолку.       Малфой находился в уязвимом положении. Выпиравшая бледная гортань прямо кричала всем вокруг “порежь меня, воткни в меня что-нибудь острое!”. Если бы Гермиона только могла, она бы с превеликим удовольствием откликнулась на этот зов.         Медленный выдох и вокруг Драко образовался густой бледно-серый дым. Ухмылка появилась на его лице, когда взгляд снова скользнул по ней. Заметив сжатые кулаки, он приподнял бровь.        Блять! Всё-таки он подметил её тягу к никотину. Самодовольный придурок.       Драко пристально смотрел на девушку, когда в очередной раз затягивался. Спазм пронзил живот Гермионы, когда он начал приближаться к ней. Нельзя показывать свою слабость, нельзя отступать. Малфой оставил между их телами пару миллиметров, чего было достаточно, чтобы Гермиона приподняла подбородок. Это стало её фатальной ошибкой. Этот ублюдок выдохнул дым ей прямо в лицо. Словно кирпичная стена такой желанный дым обрушился на девушку.       Провал. По-другому нельзя было назвать эту ситуацию. Колени подкосились, когда такой необходимый дым проник в лёгкие Гермионы. Блядство, она же знала, что скучает по курению. Единственная вещь, успокаивающая нервы полностью. Привкус никотина на кончике языка всегда вызывал эйфорию. Такой желанный.       Сейчас для взгляда Гермионы не существовало ничего, кроме рта Малфоя и сигареты. Он снова затягивался, а сигарета медленно тлела. Выпуская пьянящий дым из своих лёгких, Драко предложил ей сигарету, которая ещё секунду назад была у него во рту.       Игра всё ещё продолжалась. Он знал, что девушка не примет предложение. Она скорее выпила бы жидкий металл, чем позволила бы себе прикоснуться к сигарете, побывавшей во рту у Пожирателя Смерти. Даже сильнейшее желание не изменит этого.       Как бы не сохло во рту, как бы не зудели пальцы от желания выхватить у него целую пачку, Гермиона не сделает это. Не примет заветную папиросу.       Жестокий, нещадящий – таким она его знала. Он издевался и дразнил только из-за того, что мог. Сколько бы лет не прошло, Малфой так и оставался задирой.       Гермионе нужно было как можно скорее отдалиться от него, иначе последний оплот её жизни рухнет прямо сейчас. Чёртова тяга к никотину, любимое и одновременно ненавистное облако дыма сводят с ума. Грейнджер медленно провела рукой по волосам и начала наматывать круги по комнате. Ей вспомнилась техника по успокоению нервов -- счет до ста и обратно. Когда же сердце перестанет так бешено колотиться?       — Разработала уже план побега? — прервал молчание Малфой.       — Пошёл ты, — прошипела Гермиона сквозь плотно стиснутые зубы.       Вальяжно присев на подоконник и прислонив спину к окну, Драко продолжил наблюдать за своей жертвой. Грёбанная игра, щекотавшая нервы и поднимавшая раздражение до уровня кипения. Подготовка к препарации её разума. Малфой был проницательным, поэтому он смог заметить, что проникать в голову Грейнджер и получать хоть какую-то информацию намного проще, когда она в бешенстве. Двери в её сознание становились менее прочными, если Драко не пробивал себе путь, а проникал сразу в разум.       Ей удавалось сохранять спокойствие. Обычно. Было понимание, чего добивается Малфой, это давало возможность продумать от и до каждый свой шаг и не дать ему заполучить желаемое. Но не сегодня. Не прямо сейчас. Проницательность Драко открыла изощрённый запрещённый приём, ведь Гермиона обожала курить. Теперь он мог сводить её с ума одной своей вредной привычкой.       — Идей, как меня убить, тоже не прибавилось? — спросил Драко.       — Отъебись.       Малфой сделал ещё одну длинную затяжку.        — Ничего? Совсем? — спросил он, выдохнув в её сторону ещё одно облако манящего дыма. Гермиона не прекращала ходить по комнате. — Досадно. Я ожидал большего. Такой блестящий ум. Жаль, что так и не нашёл хоть один способ перерезать мне глотку.       — Иди. Нахуй!        — Кто-то совсем недружелюбен сегодня, — Малфой в последний раз затянулся и выкинул бычок в окно. Поправив невидимые складки на своей мантии, он выдохнул дым через нос. — Гриффиндорцы разве не милые и храбрые до безобразия? Так вы не из-за этого погибаете на поле боя? Не из-за комплекса героя. Не буду даже рассказывать, сколько красно-золотых погибло от моей руки за эти годы...       — Закрой свой рот!       — Ох, у львёнка есть зубки, — измывался парень.       Он снова приблизился к ней, но Гермиона стояла как вкопанная. Затаив дыхание, она старалась отбросить мысли о том, как притягателен вид рассеивающегося дыма о его мантию.       — Запасись терпением, ведь когда моя магия вернётся ко мне, — прорычала девушка. — Ты воочию увидишь, какие у меня острые зубы, ведь именно они будут рвать твоё горло!       Уголок его губ дрогнул, когда Драко убрал палочку.       — Поверь, Грейнджер, я с нетерпением жду, когда смогу увидеть эту жалкую попытку.       — Шевели ногами, грязнокровка, — лицо Малфоя исказилось в его фирменной ухмылке. — Мы не можем потратить целый день в твоей голове. Несколько пленных -- твоих друзей, кстати – просто распирает от желания помучиться.        — Да заткнись ты уже! — огрызнулась Гермиона с другой стороны белого коридора.       Коридор было не узнать. Он изменился за эти несколько недель. Прекрасные белые стены теперь были покрыты копотью из-за чёртового Малфоя. Точнее его попыток вскрыть двери с воспоминаниями. Большинство рам остались без дверей -- он сорвал их с петель, оставляя тёмную бездну вместо них.       Малфой барабанил пальцами по деревянной дверной раме, его раздражение нарастало.        — Если ты ждёшь особого приглашения, то его не будет. Идём, пока твои красивые глазки не оказались у меня на камине.       — Ты же знаешь, что всё, что произойдёт здесь, не перенесется по одному твоему желанию в реальность, —  Гермиона расправила плечи.        Малфой вздохнул и, оттолкнувшись от двери, двинулся в её сторону. Он был хищником в этой игре, хоть Гермиона и показывала свои острые зубки. Гермиона почувствовала некий холодок от его тела, когда парень остановился в паре сантиметров от неё.       Она не захотела отходить от него. Возможно, это была глупая попытка показать своё бесстрашие. Но ей не повезло -- её тело выдавало трепет или же нервозность. Малфой несколько секунд изучал девушку, её нервное подёргивание руки и морщинку меж бровей. Казалось, его холодные серые глаза оставляют маленькие кристаллики льда на коже.       — Я знаю.        Плавное движение руки к лицу Гермионы могло бы закончится романтично – он бы заправил ей пару локонов за ухо и прошептал, что больше не навредит ей -- но Малфой был не бы Малфоем, если бы не проявил свою агрессию. Он схватил девушку за волосы и грубо опрокинул её голову назад. Жгучая боль заполнила черепную коробку Гермионы, когда Драко ещё одним неаккуратным движением заставил её смотреть на него.       — Ты же чувствуешь её, да? Эту сладкую боль. Чувствуешь?       — Убери от меня свои руки! — рыкнула Гермиона, хватаясь руками за его запястье, стараясь как можно глубже вонзить свои ногти ему в кожу. Видимо, Малфою было плевать на такой детский трюк.       — Ответь на мой вопрос, Грейнджер, — прошептал он, притягивая её лицо к своему. — Боль может быть и нереальна, но ты её ощущаешь. Не так ли?       Малфой снова откинул её голову назад, что заставило девушку зашипеть. Борьба молчанием и упрямым взглядом продолжалась, несмотря на адскую боль. Ей не хотелось говорить, не хотелось признавать своё проигрышное положение. Она извивалась и колотила его в грудь, пока в один момент он не отпустил её.        В последний раз рьяно толкнув его в грудь, Гермиона устремилась в стороны открытой двери.       — Давай покончим с этим!       — Так и думал, — Малфой неспешно пошёл за ней, хихикая себе под нос.        Дверной проём оказался позади с невероятной скоростью из-за ощущения неприятной близости Пожирателя Смерти. Хотелось скорее забыться в своём воспоминании о былых днях. Знакомый коридор, вымощенный камнем, был наполнен до жути знакомым и приятным запахом чернил и пергамента. Сделав глубокий вдох, Гермиона прикрыла глаза.       Одному Мерлину было известно, насколько сильно она скучала по каждой мелочи, связанной со школой, которая всегда была приветлива к ней, своего рода убежищем на протяжении многих лет…       — Святой Салазар, — нарушил блаженную тишину низкий раздражённый голос. — Ещё одно, блять, воспоминание о Хогвартсе? Серьёзно, Грейнджер? Я знаю, что ты была “на высоте” в школе, но это жалко даже для тебя       Руки Гермионы дёрнулись в попытке нащупать палочку на привычном для неё месте, но её там не было.        — Ещё одна тирада о том, что тебе осточертели воспоминания о Хогвартсе? Увольте, я не выжила из ума и прекрасно помню твои вчерашние речи, когда мы смотрели на убегающих от трёхголового пса маленьких Рона, Гарри и меня. Помню, как позавчера ты мне говорил это, когда смотрел, как меня чуть не раздавил горный тролль…       — О, это воспоминание пришлось мне по душе как раз-таки, — с тоской перебил Малфой. — Я бы взглянул на это ещё раз. Может, помнишь, за какой дверью это было?       — Помню твои слова и за день до этого, когда мы смотрели церемонию распределения.        Гермиона развернулась к нему лицом и приподнялась на носочки, чтобы выкрикнуть ему в лицо всё, что было у неё на душе. Драко даже не шелохнулся, напротив, уголки его губ слегка приподнялись.       — Я не хочу, чтобы ты находился в моей голове больше, чем тебе необходимо быть здесь! Ты продираешься сквозь мои воспоминания быстрее, чем я успеваю хоть что-то сделать, чтобы остановить тебя! Так что, избавь меня от своих ехидных комментариев!       Малфой открыл было рот, но она перебила его прежде, чем хоть один слог успел слететь с его губ.       — А теперь, если ты заткнёшься к чертям собачьим, мы бы продолжили нашу мини экскурсию по моим воспоминания! И я бы вышвырнула тебя из своей головы настолько быстро, насколько это возможно!       Не дав Драко ни единого шанса на ещё одну злобную тираду, Гермиона развернулась и зашагала по коридору.       За то время, что девушка кричала на него, коридоры заполнили студенты. Приметив рыжеволосую голову, она поторопилась настигнуть её. Маленькая Гермиона должна быть где-то недалеко от Рона.       Малфой шёл за Грейнджер по пятам, каждый его шаг сопровождался клацаньем сапог о камень. Она ускорила шаг, пытаясь идти быстрее парня, но из-за его длинных ног эта идея была обречена на провал.       Несколько минут они молча следовали за Роном и, наконец, нашли копию Гермионы во внутреннем дворе школы.       — Салазар, я клянусь, с каждым новым воспоминанием твои волосы становятся всё больше похожи на птичье гнездо. Магглы же знают, что такое расческа, да? — проговорил Малфой, когда встал рядом с ней. Его мантия еле заметно коснулась руки Грейнджер.       Гермиона кусала язык, пока не почувствовала вкус крови.       — Твои любимые красные плащи идут, — съехидничал Малфой, когда из дальнего арочного проёма показалась толпа волшебников в ярко-красных с золотым мантиях. У них в руках были метлы, только Гарри тащил свою за собой.       Если бы не увиденное, Гермиона бы и не вспомнила юного неуклюжего Гарри с вечно лезущей в глаза чёлкой. Из-за худощавого телосложения всегда казалось, что мантии были сшиты не по его меркам, а по размера его кузена Дадли. По обыкновению юноша поправил очки, вернув их на переносицу. Это заставило Гермиону улыбнуться.        В этот момент студенты в изумрудных мантий прошли во двор, что заставило сбавить темп команду Гриффиндора.       Вуд выругался под нос.        — Куда это ты собрался, Флинт?       Две противоборствующие команды остановились друг напротив друга.       — На тренировку по квиддичу, - холодно ответил капитан Слизерина.       — Я забронировал поле для Гриффиндора на сегодня.       — Вуд, расслабься, — усмехнулся Маркус, доставая из мантии клочок пергамента. — У меня есть записка.       Поморщив носы, Рон и Гермиона приближались к конфликтующим студентам. Неукротимые волосы пружинили, пока она уверенно вышагивала. Рон следовал за ней и нервно сглатывал.        — А вот и она, — ухмыльнулся Пожиратель Смерти рядом с ней. — Львёночек, выпустивший коготки и готовый наброситься в любую секунду.       — Ты когда-нибудь заткнёшься? — прошипела Гермиона, когда Вуд взял пергамент и начал читать вслух.       — Я, профессор Северус Снейп, разрешаю команде Слизерина тренироваться сегодня, так как им необходимо подготовить нового ловца, — Вуд явно был раздражён. Он грузно выдохнул и скомкал пергамент в клубок. — У вас новый ловец? Кто?       Толпа слизеринцев расступилось, чтобы пропустить вперёд мальчишку с платиновыми волосами и знакомым выражением лица.       — Малфой? — спросил Гарри, его тон выражал не меньшее недоумение и растерянность, чем выражение лица.       — Да, верно, — горделиво ответил юный Малфой. — И это не последний сюрприз.       Он прислонил метлу к плечу, чтобы все заметили свет, отражаемый от идеально отполированной метлы.       Все устремили свои взгляды на остальных Слизеринцев и их мётлы. Понимание свалилось на головы как снежный ком. У них были такие же мётлы, что и у Малфоя.       — Мерлин, я успела забыть, каким невыносимым выпендрёжником ты был, — пробормотала Гермиона.       — Какой толк в лучших вещах со всего света, если ты не можешь показать своё превосходство над другими, не можешь указать им, где их истинное место в этом мире? — Малфой насмешливо хмыкнул.       — Говоришь как настоящий избалованный мальчишка.       Во время изучения мётел глаза Рона стали по пять копеек, если не больше.        — Это новейшие Нимбусы 2001! Откуда они у вас?       — Отец Драко подарил, — Маркус Флинт скривил губы.        — Видишь ли, Уизли, — усмехнулся молодой Малфой, — в отличие от некоторых, мой отец может купить лучшее.       — Зато никто в Гриффиндоре не покупал себе место, — с ухмылкой сказала юная Гермиона. — Всех игроков взяли за талант.       Глаза Гермионы скользнули на Малфоя, наблюдавшего за тем, что произойдет дальше.       Она заметила, как его желваки слегка напряглись, когда его юная копия сделала шаг навстречу маленькой Грейнджер. Молодые голубые глаза прошлись стальным взором от её ног до самой макушки. Злобная улыбка появилась на его лице за пару секунд до того, как он произнёс слова. Те самые злосчастные слова, которые буквально разбили ещё юную и нежную душу Гермионы. Словно на неё поставили клеймо раскалённым металлом как на какую-нибудь скотину. Эти слова заставили ещё усерднее выгрызать своё место в этом обществе.       — Твоего мнения никто не спрашивал, поганая грязнокровка.       Копия Гермионы перестала дышать, словно совсем забыла как это делать. Она задрожала всем своим телом, а её глаза застелила пелена слёз. Малышка пыталась сдержать их, но нынешнюю Гермиону сейчас интересовало другое.       Она больше не наблюдала за происходящим между студентами, а открыто изучала выражение лица Пожирателя Смерти, сидевшего рядом с ней. Пустое и нечитаемое -- идеально подходящее описание. Мёртвые и не выражающие ничего глаза, но, всё-таки, был один нюанс в его маске, который отметила девушка. Он провёл языком по внутренней стороне щеки, словно ему было неприятно видеть эту сцену.       — Ты заплатишь за это, Малфой! — Рон резко схватил свою палочку и встал перед Гермионой, защищая её.        В ту секунду Гермиона благодарила Рона за его поступок, позволивший незаметно смахнуть пару чуть предательски не скатившихся по щекам слезинок. Но сейчас она с радостью бы отпихнула друга, чтобы показать недоноску Малфою всю силу его слов. Как одним чёртовым словом, которое кто-то может счесть безобидным и пустяковым, можно причинить такую же душевную боль как и физическую. Как от удара ножом в сердце.       В конечном итоге, разве не из-за этого одного единственного слова и идёт война?       Они оба знали, что дальше проклятие Рона отрикошетит в него самого. Толпа озлобленных, по всей видимости на весь мир, Слизеринцев не упустила возможности посмеяться над другом Гермионы, которого тошнило слизнями.       — Нам нужно отвести его к Хагриду! — крикнул Гарри, поднимая на ноги бледного Рона. — Он знает, что делать.       Взрослые Гермиона и Драко неспеша шли за детьми, тащившими Рона к хижине лесничего на краю школьной территории. Дверь ещё не успела отвориться, а юная Гермиона уже направилась обратно в сторону замка.       — Куда ты идёшь? — крикнул Гарри, когда она спешно поднялась на холм. — Ты нам нужна...       — Я кое-что забыла в замке, — пролепетала девочка через плечо. На последнем слове голос чуть не выдал её состояние. — Хагрид знает, что делать.       Малфой молчаливо шёл бок о бок с Гермионой, пока они плелись за студенткой второго курса в спальню девочек в башне Гриффиндора.        Дверь распахнулась, и девочка вошла внутрь. Она осматривала комнату со слишком серьёзном выражением лица. Оно и было понятно, ей не хотелось, чтобы кто-то мешал. Не считая своей копии и повзрослевшего Малфоя, никого не было в комнате. Рваный вздох, и первая слеза покатилась по щеке. Забравшись на кровать, девочка наконец разрешила себе разрыдаться.        Удручающая картина плачущей маленькой Грейнджер заставила даже Малфоя нахмурить брови. Всхлипывания не прекращались, лицо раскраснелось и напоминало свежий помидор. Множество солёных дорожек на щеках словно плясали под вой белуги, исходящий из горла второкурсницы.       Малфой должен был выкинуть что-то в своем духе: съязвить, расхохотаться или очень жёстко подшутить над уже взрослой Гермионой. Но нет, ничего не произошло. Ни одно слово не слетело с его уст, что не могло не удивить Грейнджер. Он смотрел на маленькое содрагающееся от рыданий тельце и не мог отвести глаз.       Лишь только руки были сжаты в кулаки до побелевших костяшек. Гермиона заметила это, но воздержалась от каких-либо высказываний.       После долгих рыданий послышался медленный, успокаивающийся вздох. Наконец стало видно красное заплаканное лицо полностью. Мокрые щеки блестели от слёз, пока их не вытерли рукавом. После ещё одного глубокого вдоха девочка начала рыться в своем сундуке.       В конечном счёте поиски увенчались успехом, но комната была словно после урагана. Казалось, что находка смогла немного облегчить состояние маленькой Гермионы. Такие мелочи как холст и кисть действительно могли скрасить день. Присев по-турецки на пол и поглядывая в окно, девочка начала рисовать пейзаж за окном.       — Очень неожиданно, — наконец отреагировал Малфой и жестоко ухмыльнулся. — Я тебя настолько вдохновил, что у тебя стала проявляться страсть к искусству? Мой комментарий так сильно задел твоё эго?        — Не льсти себе, — Гермиона стиснула зубы.        14 января       — Смотрите, кто пришёл!       — А, идёте смотреть шоу?       — Ты, блять, шутишь, — буркнул Малфой, пока они спускались по насыпи. — Почему ты сохранила это воспоминание?       — Ты! Ты – мерзкий, отвратительный, грязный таракан!       — Мы серьёзно должны смотреть на это? — спросил Малфой. — Правда?       Приятная гордость за свой поступок накрыла Гермиону. Отвечать Пожирателю Смерти желания не было от слова совсем, хотелось наблюдать за своей маленькой победой. Прислонившись к камню позади себя, Гермиона ухмыльнулась, потому что её маленькая копия практически вдавила кончик  своей палочки в горло третьекурсника Малфоя. Его нижняя губа дрожала от страха.       — Ты мерзкая маленькая сучка, — сердито пробормотал старший Малфой.       — А ты несносный и предвзятый, к тому же и зануда, — ответила Гермиона, скользя по нему взглядом. — Я уже говорила, что ненавижу тебя?       — Нет, с самого завтрака.       — Хм, отстаю от графика. Прости, что отлыниваю, — сказала девушка. — Во избежании недоразумений, я считаю тебя худшим из людей, которые когда-либо жили.       — Включая Тёмного Лорда? Это уже комплимент, — Малфой вскинул бровь.       — Не думаю, что его можно считать человеком. Так что корона садизма теперь твоя.       — Гермиона, нет! — раздался голос Рона. — Он того не стоит.       Долгожданный удар в нос заставил Драко, стоявшего рядом со взрослой Гермионой, неуверенно потрогать его.       Девушка прямо расцвела на глазах, когда услышала хруст черепа, ударившегося о стену. Это было истинное наслаждение за последние несколько недель.       — Ёбанная сука, — прорычал он, когда его копия убегала с холма. — Это больно.       — Правда? — Гермиона улыбнулась. — Так и должно было быть.       — В тот день ты сломала мне нос. Но ты это и так знаешь, да?       Гермиона прикусила губу, чтобы не рассмеяться.       — Гойлу потребовалось сорок минут, чтобы вправить его. Даже с таким простым заклинанием он не смог нормально справиться. Тупой ублюдок, — проворчал Малфой. — Ещё несколько дней шла кровь носом.       Смех было уже тяжело сдерживать, поэтому Грейнджер попыталась заглушить звук, прикрывая рот рукой. Её выдали содрогающиеся плечи.       — Думаешь, это смешно, да?! — Малфой сузил глаза.       — О, да. Есть нечто приятное. Какая-то грязнокровка смогла заставить истекать кровью самого Драко Малфоя.       Его губы скривились.       — Держу пари, твой отец был в ярости.       — Я ему не говорил.       — Слишком стыдно? — Гермиона удивлённо подняла бровь.       Малфой провёл языком по внутренней стороне щеки и быстро сменил тему.        — Ты специально показала мне это воспоминание, верно?       Гермиона пожала плечами. Мерлин, её волосы действительно выглядели ужасно сзади.       — Почему? — спросил Малфой.       Она заметила холодный блеск в его глазах, а затем честно ответила.        — Я хотела посмотреть, будет ли тебе больно.       Малфой молчал и просто наблюдал за ней. Мелкая дрожь пробежала вдоль позвоночника.       — Мне было интересно, будет ли тебе так больно от этого воспоминания, также больно как и мне от твоих слов. Очевидно, оно для тебя постыдное.       — И как ты думаешь, меня задело? — спустя пару секунд молчания спросил Драко.       — Нет, — ответила Гермиона. — Не так сильно, как мне хотелось бы.       — Есть ли у тебя воспоминания, которые, как тебе кажется, могут причинить мне боль?       Гермиона проглотила ком в горле и хотела уже ответить, но воспоминания вокруг них начали исчезать. Вспышка белого света, и они снова в её комнате.       Ей нужна была опора, чтобы не свалиться на пол от раздирающего горло кашля. В изножье кровати стоял пуфик, который стал спасением Гермионы. Вполне ожидаемая реакция организма, его сила всегда вызывала у неё ощущение выбитого воздуха из лёгких по возвращении.       Но было абсолютно ненормально, что на руках была кровь. Чёрт, она кашляла кровью. Это что-то новенькое.       Гермиона свернулась калачиком и, прижав ладони к груди, стала просто ждать, когда это закончится. Сгустки крови вытекали изо рта, мешая нормально дышать. Сколько это продолжалось? Вечность, пара часов или несколько минут? Это было невыносимо.       Такая пытка выбила все силы, поэтому, когда кашель стих и стал напоминать тихий хрип, Гермиона рухнула на кровать. Попытки сесть не увенчались успехом. Забросив это дело, она уставилась на ковёр в попытках совладать с диким давлением в голове, которое мешало расслабиться.       Холодная рука приподняла её подбородок. Это маленькое обыденное действие заставило дыхание участиться. Пара серых глаз пристально вглядывалась в лицо девушки.       Драко оказался ближе. Гораздо ближе, чем Гермиона ожидала. Он стоял на коленях перед кроватью и еле заметно хмурил брови. Даже в таком положении высокий рост позволял Малфою быть на уровне её глаз. Она не могла заставить себя отвести взгляд или оттолкнуть его. Причины этого были ей совсем непонятны.       Потеря крови ослабила её хватку? Или мучительная боль сыграла с ней злую шутку? Возможно, обе причины были верны. Никто не знает.       Прохладный палец прошёлся по губам и шее, скорее всего, убирая кровь, скопившуюся там. Такое проявление заботы – заботы? -- вызывало смешанные чувства. Наверное, впервые Драко не был с ней жесток. Мягкая рука, аккуратная хватка и глаза, которые ни на секунду не отрывались от её лица.       Время текло очень медленно, регенерируя каждую поврежденную клеточку организма. Дыхание приходило в норму, а вместе с ним восстанавливались силы и просыпался здравый смысл.       — Не прикасайся ко мне, — прохрипела Гермиона, пытаясь увернуться от его прикосновений. Сказанное прозвучало тихо и неубедительно даже для неё самой.       Появилось странное ощущение, некая пустота, когда Малфой выполнил её просьбу и отпустил подбородок. Кожа Гермиона зудела от желания прикосновений. Он выпрямился и одним взмахом палочки убрал кровавое месиво.       — Роми.       — Да, хозяин? — спросил крошечный эльф, заваливаясь в комнату.       — Принеси Грейнджер бодроперцовое зелье, — приказал Малфой, его холодные глаза всё ещё с опаской смотрели на неё. — И восполняющее кровь.       — Конечно, сэр. Может быть, мисс Грейнджер нужны какие-то особые зелья, приготовленные миссис Забини? — спросил Роми. — Или подойдут обычные?       Малфой раздраженно сжал челюсть, словно Гермиона не должна была этого слышать.        — Обычные. И, да, побыстрее.       Зеленоглазый эльф нервно теребил край наволочки.        — Конечно. Роми сейчас вернётся.       — И принеси ей что-нибудь поесть.       — Да, хозяин, — эльф щёлкнул пальцами и исчез из её комнаты.       Гермиона смотрела на Малфоя. Он продолжал откровенно пялиться на неё. Она прочистила горло и вытерла рот рукавом серого кардигана.        — Зачем ты заставляешь его так напрягаться? У меня всегда идёт кровь по возвращении. Тебя это раньше не заботило.       — Ты, видимо, ни капельки не разбираешься в человеческом организме, Грейнджер, — язвительно усмехнулся Малфой. — То, сколько ты потеряла сегодня крови, не является нормой. Удивлена? Тёмный Лорд требует твоего доброго здравия. Его не развеселит, если ты сдохнешь от такой мелочи, как потеря крови.       Драко начал уходить, но, подойдя к двери, остановился.        — И, Грейнджер?       — Что?       — Если ты решила разрисовать мои стены, сделай что-то более креативное, чем озеро и деревья.