Шестая Тень / The Sixth Shadow

Все началось с ощущения, что команда генинов, которую ему навязал совет, станет ужасной. Он еще не встречался с ними, а уже ненавидел их. По общему мнению, Наруто был надоедливым маленьким мальчишкой с явными проблемами с самооценкой и громким голосом, который разносился на полдеревни. Какаши наблюдал за ним издалека, и желание просто… нокаутировать его и заставить уснуть было непреодолимым. Он надеялся, что после продолжительной шоковой терапии громкий голос мальчика будет немного менее раздражающим, но он не слишком на это рассчитывал. Какаши вздохнул, опуская пакет с просроченным молоком на обеденный стол мальчика. В квартире Наруто царил беспорядок. Немногочисленные вещи, которые у него были, были разбросаны по полу, в плохом состоянии и изначально дешевые. Похоже, Джирайя по крайней мере отправлял подарки своему крестнику. Два довольно дешевых лягушачьих подарка, но это было что-то. На стене висел постер с обнаженными женщинами, и Какаши подумал, не отправил ли он и его. Он сморщил нос. В ванной воняло чем-то ужасным, и у мальчика даже не хватило присутствия духа закрыть дверь, чтобы запах не распространился. Какаши вздохнул и открыл холодильник в надежде уловить более приятный запах. Не повезло. В поле зрения не было никакой здоровой пищи, только картонные коробки с раменом и несколько бутылок с соусом для барбекю. Какаши вздохнул. Если бы ребенок был кем-то, кроме Узумаки и Джинчурики, только с одной этой диетой он, вероятно, не прошел бы отбор. Квартира Саске больше подходила для двадцатилетнего холостяка, пытающегося похвастаться перед своей девушкой, чем для двенадцатилетнего ребенка без друзей. Его желание казаться более зрелым, чем он есть на самом деле, бросалось в глаза довольно откровенно. Огромная кровать, которая, должно быть, затмила ребенка, была центральным элементом спальни, максимально отличавшейся от кровати Узумаки: в поле зрения не было ни плюшевых животных, ни предметов комфорта. Это была кровать в западном стиле с черным атласным покрывалом, какая могла бы быть у такого флирта, как Генма, эффектная и хорошо сделанная, но довольно безличная. Какаши поднял подушку, чтобы взглянуть на пижаму внизу. Многое можно почерпнуть из пижамы, так что засудите его. Детская пижама была… разве не ее когда-то носил Итачи? Какаши поспешно накрыл их подушкой и продолжил осмотр. Он собирался очень решительно не думать об этом. Он заглянул в ванную – чего он не осмелился сделать в случае с Наруто. Ванная Саске снова была маленькой и чистой: никаких занавесок для душа, как в собственной квартире Какаши, или чего-то детского в поле зрения — но что привлекло его внимание, так это крем после бритья на раковине. Ого, кто-то очень хотел достичь половой зрелости. У ребенка еще даже не было щетины. Какаши хихикнул, поставил дорогой лосьон после бритья и кивнул Хокаге. На первый взгляд можно подумать, что Учиха был намного более зрелым, чем Узумаки, но нос Какаши раскрывал невыразимую правду. Стойкий запах женщины, смешанный с чистящими средствами и едой (у Саске не было кухни), сообщил ему, что мальчик платит кому-то за то, чтобы тот ежедневно готовил и убирал для него. Многие из его коллег уже сравнивали Какаши с мальчиком, ссылаясь на то, что оба были юными вундеркиндами, сиротами и еще кем-то, но на этом сравнение заканчивалось. Из того, что читал Какаши, казалось, что мальчик Учиха отказывался проявлять уважение даже к своим учителям Академии и имел историю пренебрежительного отношения ко всем, кто пытался приблизиться к нему, начиная от уборщиц и заканчивая преподавателями и случайными чунинами, которые пытались давать ему советы по тренировкам или исправлять его стойки. Учиха не нуждался ни в какой помощи, ни от кого-то, кого он не уважал, и, похоже, в настоящее время не было никого, кого бы он уважал. Какаши на самом деле был слегка оскорблен тем, что люди сравнивали его с этим ребенком. Он не помнил, чтобы так откровенно пренебрегал правилами – никогда. Даже сейчас, несмотря на то, что он допускал некоторые неуважительные поступки, он никогда не уволил бы начальника, как это сделал двенадцатилетний Саске. Умино Ирука, нынешний учитель мальчика в Академии, написал в своем отчете, что ребенок будет делать все, что захочет, будь прокляты приказы учителя или другого чунина, и хуже всего то, что он мог избежать последствий, потому что он был последний Учиха. Так же, как Наруто мог избежать наказания за свои шалости из-за своего происхождения и статуса. Какаши вздохнул. Это был долгий год. Поправка. Это был очень долгий год. Судя по всему, последним членом его команды был гражданский и девушка. Какаши… не любил гражданских. В конце концов, он потратил впустую почти два года своей карьеры шиноби в генинском корпусе. Это одиозное подразделение можно было бы с таким же успехом назвать гражданским корпусом, потому что оно кишело ими, сборищем всех неудачников, которые были настолько бесполезны, что после выпуска их не назначили джонин-сенсеям. Какаши не следовало посылать туда, и все же каким-то образом это произошло. Его сенсею-джонину удалось умереть во время их первой совместной миссии, совету удалось обвинить в этом Какаши, и следующее, что он узнал, какой-то чунин сказал ему сообщить в офис генинского корпуса, «никаких но, малыш». Какаши искренне думал, что это конец его карьеры. К счастью, была война. В мирное время корпорация генинов отвечала за бесполезные задачи, такие как курьерская деятельность, деятельность рассыльных, деятельность бумажных ниндзя и деятельность по распространению сплетен, хотя за последнее им не платили. Однако в разгар войны к этому списку можно было добавить новый пункт: пушечное мясо. На самом деле Какаши не сразу смог принять участие в этом захватывающем опыте, о чем он почти сожалел. Нет, его первый год в качестве ниндзя он провел, будучи тупым ниндзя-курьером и слушая, как вся деревня высмеивает его всякий раз, когда ему нужно было что-то доставить. Каждый день был одинаковым. Не на всех ниндзя можно было положиться, чтобы избегать его и обзывать, некоторые уважали его отца, но гражданское население — это совсем другая история. В особенности жалкие интеграторы из корпуса генинов любили тереться своим превосходством в возрасте и рождении над его скромным ростом. Высшее происхождение, потому что теперь фамилию Какаши втаптывали в грязь так сильно, что даже какое-то безымянное гражданское лицо чувствовало себя вправе втирать его якобы более высокое происхождение. Придурки отмечали, каким жалким был отец Какаши, когда он находился на расстоянии слышимости. Они устраивали небольшие «шалости», например, заставляли Какаши вставать, чтобы заполнять документы, а не сидеть на стуле, «потому что все стулья были заняты, так что прости, милый», хотя он чертовски хорошо видел, что на один из них была брошена только куртка, а другой использовался как подставка для ног. Но ему было шесть лет, гражданские возвышались над ним, превосходили его по званию, и он не мог ничего сказать или сделать, чтобы защитить себя. Им нравилось возлагать на него вину за любые неправильно доставленные сообщения, вплоть до того, что Какаши приходилось обращать внимание не только на свою работу, но и на работу других, чтобы упреждающе исправить их ошибки. Они любили высмеивать его обеденное бенто (плохо упакованное, потому что он едва умел готовить) или тонко покровительствовать ему перед любым настоящим ниндзя, пытаясь заработать очки домового, унижая его. Но больше всего они предпочитали издеваться на ростом Какаши. Возможно, он был самым молодым человеком в новейшей истории, который научился ходить по стене только потому, что ему это было нужно, чтобы добраться до различных предметов, которые гражданские помещали на высокие полки, просто чтобы попытаться унизить его, пока они тайно наблюдали. Тот факт, что ему удалось научиться ходить по стенам в пять лет, их совсем не впечатлил – нет. Это не помешало ленивым задницам найти новые способы использовать его размер против него, например, заставить его таскать каждую большую и тяжелую коробку, проходящую через их офисы, или «подарить» Какаши «офис размером с чиби», чтобы он выполнял свои обязанности бумажной волокиты, которая оказалась зловонной комнатой, расположенной под ванной, где он мог слышать и обонять все, что происходило над ним. Гражданские считали это забавным. Они видели, как вонь может сделать его чувствительный нос красным, а глаза слезящимися, и всегда заглядывали, чтобы доставить новые документы, когда особенно отвратительный запах проникал в его ноздри, просто чтобы посмотреть, как он страдает. Даже когда он выполнял свою работу в совершенстве, они находили способы унизить его, называя его хорошим мальчиком, как если бы он был собакой, и смеялись над этим, но это было несколько лучше, чем обычные придирки. Так что нет. Какаши не особо обрадовался, увидев это имя на последнем генинском информационном листе, который Хокаге вывалил на него. Харуно Сакура Теперь, когда Какаши стоял в одном из домов гражданского квартала, слушая, как два человека по имени Харуно Кизаши и Харуно Мебуки рассказывают о своей дочери, он мог только чувствовать, как у него сжимается живот. Как он стал таким несчастным? Гражданские лица почти никогда не попадали в команды с джонином-сенсеем, не говоря уже о джонине его калибра. Так как? Какаши не любил гражданских. Он не хотел никого в своей команде. О чем, черт возьми, думал хокаге? Спальня Харуно Сакуры раздражала. Другого слова для этого не нашлось. Во-первых, она был чистой, но не пах никем, кроме нее, что должно означать, что она убирала ее сама. Что раздражало. Столь же раздражающим был запах духов, которым буквально купалась комната. Она пахла так сильно, что он не сомневался, что благодаря ее усилиям его будущую команду генинов можно будет выследить на полпути от Суны. Спальня была крошечной и тесной, что не помогало справиться с запахом, хотя по какой-то причине у нее было растение прямо над ее футоном. Разве эта девушка не знала, что спать рядом с растениями — плохая идея? Ясно, что в разведывательном отделе ее явно не хватало. Остальное пространство было сделано из теплого дерева и до отказа заполнено полками и шкафами, которые, как с гордостью утверждали штатские, их чудесная дочь собрала самостоятельно. Как будто какое-то столярное дело теперь было верхом утонченности. На стенах были тщательно прижатые цветы, прикрепленные к ним проволокой ниндзя. Цветочная композиция представляла собой слово «шиноби», если читать его в алфавитном порядке слева направо. Как совершенно правильно с ее стороны. Она, должно быть, считает себя такой тонкой. К шкафу были приколоты несколько случайных набросков, которые, должно быть, сделала девушка. Он отметил, что рисунок был раздражающе точным, как будто она скопировала его прямо с фотографии. Вероятно, это и произошло. Некоторые гражданские любили хвастаться своими предполагаемыми художественными способностями, фотографируя что-то, а затем обводя это карандашом, чтобы выглядело так, как будто они нарисовали это сами. Девушка приколола рисунок горы Хокаге к шкафу, нарисовала его дешевыми мелками и, должно быть, потратила на это возмутительно много времени — вместе с портретом себя и какой-то другой девушки, хотя она выцарапала черты лица другой девушки, чтобы она выглядела как свинья. Как незрело с ее стороны, не говоря уже о тщеславии. Затем на ее столе был рисунок Учиха Саске. Еще более тревожно. Какаши посмотрел на него с отвращением, недоумевая, как штатской удалось сфотографировать мальчика. Все это время родители девочки болтали с хокаге о гениальности дочери и пытались подлизываться к Какаши. Ничего нового, когда дело касалось гражданских. Женщина обратилась к нему с вопросом, и он был так потрясен необходимостью говорить с ней, что сделал вид, что не слышит ее, чтобы изучить маленькое зеркало, приставленное к стене - опять же: напрасно. Не говоря уже о том, что он видел ее фотографию генина, и она выглядела как настоящая опрятная девушка, с макияжем и ужасным цветом волос. По крайней мере, ее комната не была розовой. Скорее всего потому, что этот тип дерева нельзя было красить. Комната представляла угрозу безопасности. Если бы здесь начался небольшой пожар, она могла бы попрощаться со всеми своими драгоценными столярными изделиями. Не говоря уже обо всех книгах на полках. Его взгляд пробежался по их шипам и заметил некоторые заголовки, которые он читал сам. Очевидно, что какой-нибудь гражданский ребенок вроде нее не стал бы читать историческую литературу или научную литературу, как предполагалось в этом сборнике книг, а это означало, что она или ее родители пытались его обмануть. Как раздражает. Они действительно думали, что что-то подобное сработает? Какаши искоса взглянул на комнату, а затем кивнул хокаге. Он был готов встретить своих генинов. Его генины были настолько раздражающими, как он и предсказывал. Громкая громкость Наруто заставила его значительно уменьшить чакру, которую он обычно посылал в уши, духи девушки заставили его заткнуть нос, а возвышенное отношение Учихи просто заставило Какаши захотеть окунуть его в реку. Стало немного лучше благодаря раздражению детей из-за того, что их заставляют ждать, и полному восторгу Наруто от его маленькой шутки с ластиком. Вроде мило, хоть и раздражающе. Поскольку он знал, что ему все равно придется взять паршивцев, он решил начать учить их, пока он был в этом, и с чего лучше начать, чем с командной работы. В конце концов, это сработало, когда Учиха передал Наруто его обед, а гражданская, конечно же, пошла и скопировала все, что делал ее кумир. Наруто все еще нужно было немного поработать — ну, очень много работать. Какаши с облегчением увидел, что, если не считать цвета, он совсем не похож на своего отца. Тем не менее было неизбежно, что длительное общение с паршивцем заставит его чувствовать себя одиноким. Он лежал на дереве, наблюдая, как трое ребят ссорятся, пытаясь поймать кошку, и размышлял о том, как прошла его первая встреча с Минато. Это произошло посреди поля боя – по-другому и быть не могло, учитывая их разницу в возрасте, – но не типичное для всех поле боя. В то время Какаши было всего шесть лет, он все еще оставался в корпусе генинов, но теперь его отправили на передовую. Он занимался обычной послебоевой уборкой, которая на самом деле была так же важна для выживания, как и сами сражения. Части зачистки можно было бы даже обозначить как собственные битвы, поскольку каждый изо всех сил старался собрать как можно больше оружия на земле, чтобы выжить во время сражения в другой день, жадно беря столько, сколько можно, не заботясь о том, что их сверстникам может ничего не остаться. Те, кто медлил, расплачивались за это позже. Тем, кто был слишком ранен, чтобы поднять свои кунаи и сюрикены, лучше надеяться, что у них есть хорошие друзья, которые сделают это за них, иначе они будут все равно что мертвы. Итак, несмотря на свои травмы, молодой Какаши изо всех сил пытался найти как можно больше кунаев, сюрикенов и остатков проволоки. Он запаниковал — на этот раз он потерял сознание к концу боя, и теперь у него почти не было оружия на его вкус. Он собирался умереть. Он собирался умереть. Он собирался… Кто-то держал у него под носом полный мешочек. Какаши замер. Этот человек издевался над ним? Он взглянул вверх. Блондин улыбался ему. — Хочешь? Какаши безмолвно уставился на любимый мешочек. Должно быть, это какая-то ловушка. У него были веские основания подозревать, что этот человек может пытаться манипулировать им: с тех пор как их отправили на передовую, его гражданские коллеги из корпуса генинов радикально изменили свое отношение к нему. Неважно, почему Какаши был отправлен с ними в первую очередь — явно кто-то наверху в пищевой цепочке охотился за сыном Белого Клыка. Однако шутка была с ними, потому что другие профессиональные генины могут проводить свои дни взаперти в вонючих офисах, есть нездоровую пищу и сплетничать, пренебрегая своими документами, но не Какаши. И теперь даже его бывшие мучители начинают это понимать. Какаши провел почти целый год, бегая из одной точки в другую весь день, каждый день недели, часто перенося тяжелые грузы, чтобы доставить сообщения или посылки, и прыгая по крышам, чтобы быстрее добраться до места назначения - достаточно быстро, чтобы он не быть выпоротым языком за «опоздание». Ему даже удалось уговорить одного из старых коллег отца научить его шуншин, чтобы он мог не отставать. (Поначалу эта техника совершенно выбила его из колеи, но более осторожное ее использование, наряду с постоянной практикой, обеспечило экспоненциальное улучшение запасов чакры, выносливости и рефлексов.) Какаши стал первым пятилетним ребенком, который мог одновременно использовать шуншин и ходить по стенам и воде. Тогда это не помогло ему расположить к себе мирных жителей, но теперь, на поле боя, помогло. Когда мирные жители начали падать на поле, как мухи, шуншин Какаши спас его; и когда гражданские падали его один за другим из-за отравления дымом, маска, которую Какаши взял с собой, защитила его. И когда, поняв это, гражданские начали пытаться подлизываться к нему, чтобы он помог им, Какаши применил свои хорошо отработанные способности «гражданского игнорирования» и притворился, что не слышит их, как раньше, когда они назвали его позором, порождением, сыном эгоистичного труса. Естественно, это то, что он сделал по умолчанию, когда подозрительный блондин предложил ему драгоценное оружие из ниоткуда. «Эй, эй! Куда ты идешь? Разве тебе не нужно оружие? — крикнул мужчина ему вслед, но Какаши уже прошел половину поля, заглядывая под камни, чтобы проверить, нет ли под ними сюрикена. Мужчина оставил его в покое, но продолжал бросать взгляды на Какаши, как будто он действительно беспокоился или что-то в этом роде. К своему большому удивлению, Какаши обнаружил тот самый мешочек с оружием, невинно лежащим на койке, как будто ничего монументально странного только что не произошло. Однако он не собирался сдаваться. Какаши твердо сказал себе, что не собирается принимать взятки этого парня. Он использовал сюрикен и продолжал игнорировать его. В следующий раз, когда они отправились на битву, Какаши все ждал, что блондин найдет его и будет тревожно порхать рядом с ним, прося защиты. Ничего подобного не произошло. Какаши даже не видел ни шкуры, ни волос парня до самого конца, когда увидел светловолосое пятно, что понеслось мимо него на максимальной скорости, вступая в бой не с одним, а сразу с тремя врагами. Какаши был так потрясен, что на мгновение забыл, что делал. Потом любопытство взяло верх, и он стал держаться рядом с блондином. «Эй, это был безумный шуншин!» — закричал парень, даже когда он ударил ножом одного из нападавших. Он лучезарно улыбнулся Какаши. «Хорошая работа, детка!» Затем он обезглавил еще одного врага. Теперь настала очередь Какаши смущенно бормотать. Как, черт возьми, этот светловолосый «хороший парень» полностью уничтожил отряд вражеских ниндзя в одиночку? Без чьей-либо помощи? Используя не только шуншин, но и более продвинутые техники? Это была корпорация генинов. Они не должны были иметь здесь кого-то действительно квалифицированного! Как? Какаши был сбит с толку, но светловолосый мужчина продолжал весело махать рукой всякий раз, когда их взгляды встречались, все это время пронзая своих врагов с пугающей свирепостью. Какаши… был действительно сбит с толку. Он даже не выглядел раздраженным тем, что использовал свой кунай. Почему блондин вообще дал ему оружие? Почему тот, кто может защитить себя, хочет подлизываться к нему? Он наблюдал за этим человеком после того дня. Будучи хорошим маленьким ниндзя, Какаши собирал информацию о своей цели, и собирал ее хорошо. Вот что он нашел: Его звали Намикадзе Минато, и ему было пятнадцать лет. Он был одним из самых уважаемых людей в генинском корпусе. Он каким-то образом сохранял жизнь жалким задницам всей своей дивизии с самого начала войны, несмотря на общую некомпетентность, окружающую его. Гражданские женщины имели обыкновение делать ему предложения везде, куда бы он ни пошёл (они сделали охоту на богатых мужей национальным развлечением), но Намикадзе-сан всегда отвечал, что его сердце уже принадлежит кому-то другому. Несмотря на то, что он был гражданским лицом, Намикадзе-сан получил самый высокий балл в истории на экзаменах Академии. По крайней мере, так говорили некоторые из ее бывших административных сотрудников. Это могла быть их обычная ложь, но Какаши так не думал. В конце концов, он видел, как этот человек двигался. Наконец, самый очевидный и в то же время сбивающий с толку факт о нем: вместо того, чтобы быть на попечении у джонина-сенсея, Намиказе-сана отправили в корпорацию генинов. Некоторые предположили, что это произошло потому, что кто-то наверху чувствовал угрозу со стороны гражданского с таким талантом и пытался избавиться от него… так же, как они поступили с Какаши. Какаши не знал, насколько верна эта последняя гипотеза, но он не мог не тянуться к Намикадзе-сану. Теперь, когда он знал о нем, он не понимал, как не заметил этого человека раньше. Он всегда скакал по лагерю, сея повсюду радость, вселяя надежду в людей и всегда готовясь к следующему кошмару дня. Он казался совершенно бесчеловечным. Какаши также не мог не заметить, что с тех пор, как он впервые встретил блондина, его постоянно выбирали для всегда желанного Намикадзе «люди действительно выживают здесь!» отряда, капитаном которой был блондин. Перестановки в командах происходили ежемесячно, так что не могло быть совпадением, что он продолжал выбирать Какаши, один раз, потом два, потом три… и так далее. Означало ли это, что он думал, что Какаши стоит иметь рядом? Первый раз Какаши добровольно подошел к нему почти через четыре месяца после их первой встречи. «Капитан, могу я попросить вас обучить меня дзюцу производства воды?» Он выбрал спокойный момент, когда оба были в лагере, чтобы подойти к блондину. «Хм. Зачем? Кажется, у тебя неплохо получается», — сказал Намикадзе. «У тебя чакра водной природы?» — Нет, но я все равно хочу этому научиться, — ответил Какаши, нахмурив брови. Возможность пополнить свою флягу с водой может помочь ему выжить однажды, но на самом деле это было не то, что ему нужно. Ему просто нужен был предлог, чтобы поговорить с Намикадзе. — Но ты слишком молод, чтобы практиковать техники стихий. «Нет» — Малыш, тебе шесть. Большинство людей начинают учиться в академии в этом возрасте. Намикадзе нашел его день рождения? Живот немного затрепетал от волнения, которое, как он надеялся, скрыла маска. Какаши кашлянул и решил поискать информацию. — Откуда ты знаешь мой возраст, парень? "Ой! Извини, если тебе это показалось странным». Намиказе-сан смущенно потер затылок. «Я как бы хотел поздравить тебя с твоим следующим днем ​​рождения. Вот почему я проверил дату — пятнадцатое сентября, верно? Но до этого еще далеко…» Он хотел…? Чего?! Какаши определенно немного покраснел, слава богу за маску. Он и Намикадзе неловко уставились друг на друга. — Эй… ты краснеешь? — с восторгом спросил блондин. «Нет» — Да, ты краснеешь! Какаши фыркнул и обернулся. «Нет я не краснею! Меня пугает придурок, который знает, когда у меня день рождения! Это жутко!» — Да, я полагаю, ты понял правильно. "Отлично. Что бы ни было. Не учи меня тогда». Не то чтобы он действительно ожидал, что он скажет «да». Намикадзе усмехнулся. Захихикал. Вот оно. Какаши повернулся, чтобы уйти. — Эй, подожди, малыш! Не уходи! Я постараюсь! Какаши обернулся и увидел смотрящего на него блондина. — Я постараюсь научить тебя, если ты позволишь мне пощипать тебя за щеки. «Постарайся!» — Так или иначе, Какаши. — Ты знаешь мое имя? Ты сталкер! «Горшок, чайник!» После этого они стали регулярно встречаться. Намикадзе был капитаном отряда и по понятным причинам был занят, но он всегда находил время для Какаши — «при условии, что ты будешь звать меня Минато, Какаши-кун». Он пытался прицепить к себе другие ужасные прозвища, но, к счастью, ни одно из них не прижилось. Однако Минато продолжал требовать сжать щеки Какаши, что было очень раздражающим, но в то же время и приятным. В общем, он был очень доволен своим решением приблизиться к блондину — не то, чтобы он кому-то рассказал — за исключением одного: как бы он ни старался, Какаши не смог выучить водное дзюцу. Как бы ни старался Какаши всякий раз, когда у него было свободное время между тем, чтобы не быть убитым, и сном, он не мог заставить воду появиться. Минато всегда сидел с ним и издавал ободряющие звуки, а когда Какаши расстраивался (что случалось все чаще), Минато пытался его утешить, говоря о том, что Какаши еще так молод, а вода даже не была его основной природой. И что сам Минато был ужасным учителем, так как у него не было образца, чтобы брать пример и бла-бла-бла, но Какаши никогда не чувствовал себя настолько неудачником в своей жизни. Он хотел произвести впечатление на Минато. Но он не мог. У него всегда все получалось с минимальными усилиями — почему так долго?! И затем, наконец, наконец!, он получил немного воды на его ладони… только для того, чтобы узнать, что… слишком поздно. Ему все время приходилось откладывать показ Минато своего открытия, потому что вражеские силы не останавливали свое продвижение, видя, что их дивизия, по-видимому, была отправлена ​​​​на смерть, за исключением того, что они не умирали. Половина Конохи, видимо, была в восторге от того, что некоторым карьерным генинам удавалось так долго продержаться в таком ключевом моменте войны, и дошло до того, что на помощь пришли все трое саннинов. Поначалу Какаши был рад этому, как и все остальные, за исключением того, что один из саннинов заинтересовался Минато. Какаши узнал об этом только позже, когда блондин подошла к общей палатке Какаши, чтобы попрощаться с ним и пожелать ему удачи в его водном дзюцу, объяснив, как «Джирайя-сама» пообещал, что будет тренировать Минато. Это была отличная новость для блондина. Он не застрял бы в карьере генина на всю жизнь… это было хорошо. Но Какаши едва мог поздравить его со статикой в ​​ушах. Он помнил, что желал Минато удачи в его тренировках, но не думал, что это звучало особенно ободряюще. Он смутно слышал, как Минато говорил ему быть осторожным, держаться так же сильно, как и раньше, какие-то пустые банальности о том, как они встретятся снова, Минато позаботится об этом, но Какаши ни на секунду не поверил ему. Минато бросил его, как и его отец. На самом деле не его вина, что он выбрал крутого сенсея и лучшую карьеру, а не кого-то вроде Какаши, который ничего не стоил. Джирайя и Минато в тот же день ушли на какое-то другое поле боя, которое нуждалось в поддержке, хотя два других саннина остались, чтобы помочь. Отсутствие Минато сразу стало очевидным, поскольку его замена отправила Какаши на передовую их подразделения. Какаши... на этот раз ему действительно не нужно было притворяться, что ему все равно. Даже когда он бросился в бой, крича, брыкаясь, шарахаясь отовсюду и перерезая глотки, словно демон из ада — по крайней мере, так говорили некоторые гражданские, — он чувствовал себя совершенно оцепеневшим, словно ничто не имело значения. Стал бы Минато винить Какаши за то, что он сейчас не присматривает за своим ребенком? Он был вынужден размышлять над этим вопросом почти ежедневно, когда общался со своей командой генинов. У Какаши не было выбора, сказал он себе. Ему было четырнадцать, когда умер его сенсей. Не имел права ухаживать за ребенком. Но с другой стороны, Минато было пятнадцать, когда Какаши встретил его, и он был довольно взрослым. Он заботился о Какаши, как старший брат, и о других детях, застрявших на передовой, даже о тех, кто старше. Позже, после того, как Обито и Рин присоединились к команде, Минато стал для них отцом, и ему было… сколько, девятнадцать? В девятнадцать Какаши чувствовал себя таким же незрелым, как и в четырнадцать. Он не мог позаботиться о себе, тем более о ребенке. Еще меньше о троих детях. Но он должен был. Так и должно было быть, и Хокаге тоже так думал, иначе он бы не натравил на него Наруто и Учиху. Но разве он не видел, что Какаши сломлен? Он не был создан для этого, как бы он ни понимал, что должен быть таким. У него никогда не было никого, кто мог бы его чему-то научить, так что он не был уверен, как он должен быть сенсеем для этих детей. Какаши научился основам у своего отца, но он покончил с собой, когда ему было четыре года, поэтому почти ничего из этого не помнил. Затем, в возрасте пяти лет, он научился прилипать чакре к поверхностям и использовать шуншин. Опять же, он просто как-то понял это. Он действительно не мог вспомнить, каков был его мыслительный процесс. В шесть лет он научился драться трудным путем: на поле боя. Это был вопрос «убей или будь убитым», и его боевой стиль представлял собой смесь скорости, рефлексов, безрассудства и шуншина. Тот факт, что он был таким невысоким, помог, так как удерживал его ниже среднего диапазона шиноби и вне поля зрения. Тем не менее, Какаши все еще был довольно удивлен, вспоминая об этом. В конце концов, если он представит Наруто или даже Учиху на таком поле битвы, у него побегут мурашки по коже. Они были детьми, и они были вдвое старше, чем он был в то время. И теперь его работа заключалась в том, чтобы удостовериться, что они не будут неумело размахивать руками, как только их действительно отправят на поле боя. Он попытался придумать что-нибудь еще, чему он мог бы научить их. Он вспомнил, как Минато-сенсей пытался научить его использовать водное дзюцу, но в тот момент у него никогда не было учителя, поэтому он в основном говорил что-то вроде «попробуй создать воду в своем ядре, а затем выплюнь ее» и показал Какаши жесты для дзюцу ранга D. Какаши каким-то образом понял это несколько лет спустя. Он все еще не был уверен, как он сделал чунина без формального образования. После чего его посылали на все новые и новые миссии, и он просто… выполнял их. Никто никогда не объяснял ему дзюцу, он просто видел, как другие ниндзя делают их, и пытался реконструировать жесты руками. Чтобы понять теорию дзюцу, пришлось много читать, но, к счастью, его отец оставил много полезных свитков. Какаши реконструировал большинство дзюцу, которые он изучил таким образом, до девяти лет, когда Минато официально стал его сенсеем после возвращения с тренировок с Джирайей. Блондин появился однажды, заявив, что он закончил обучение с Джирайей и вернулся, чтобы заставить Какаши выполнить его обещание научить его. И разве Какаши не рад изучить водное дзюцу? Какаши ударил его водяной пулей в лицо, прежде чем он успел закончить ход мыслей. («Я уже сделал это, придурок». Намикадзе расхохотался и взъерошил ему волосы. Это был один из лучших дней в его жизни.) Однако после того, как Минато стал сенсеем Какаши, ничего не изменилось. У него было полно дел с Обито и Рин, и у Какаши был свой собственный метод обучения и изучения новых техник, который к этому моменту уже был понятен. Блондин продолжал спарринговать с ним и учить его этому. Иногда Какаши задавал ему вопросы о теории чакры, когда он пытался реконструировать некоторые дзюцу, которые он пытался сымитировать у кого-то, но это было все. И даже это было редкостью, так как он ненавидел выглядеть так, будто не может понять это самостоятельно. Затем он получил шаринган и… ну. Излишне говорить, что красть чужие дзюцу стало так же просто, как отобрать конфету у ребенка. В любом случае, он был в том возрасте, когда у большинства людей уже не было учителей, и вскоре после этого Минато-сенсей ушел из жизни. Потом пришел АНБУ, и к пятнадцати годам он уже был капитаном АНБУ. Точно не тот, кто может кто-то чему-то научить. Короче говоря, у Какаши никогда не было учителя в обычном смысле этого слова, поэтому он не был уверен, как быть им с этими генинами. Он послал их на некоторые упражнения по построению команды, которые не очень помогли текущей динамике, но он надеялся, что она приживется, если он продолжит попытки. Два мальчика постоянно ссорились (по крайней мере, это было наполовину благом, потому что благодаря этому Наруто начал улучшаться), а гражданская сидела в стороне и все это время слонялась по Саске, побуждая Какаши еще раз задуматься, какого черта она здесь делает. В конце концов, этот вопрос настолько разозлил его, что он спросил об этом у Генмы, который, так уж получилось, оказался на страже АНБУ Хокаге. Общее эмпирическое правило было таково: все, что знал хокаге, знал и Генма. Так было почти всегда, особенно в таких тривиальных вещах. «Розовая? Чувак, я не знаю. Глава клана Хьюга зашипел, когда они предложили взять с собой его девушку, и Яманака последовал его примеру. Без обид, но твоя команда немного похожа на мишень.» — В выпускном классе Наруто было полно детей из других кланов, помимо восьми наследников, — сухо ответил Какаши. «Харуно не была ближайшим выбором» Она вообще не должна была быть выбором. Так почему? Генма немного жевал свой сенбон. — Ирука порекомендовал ее, — наконец признался он. — Хвалил ее ум и все такое. Очевидно, она относится к типу гендзюцу. «Этого не может быть. Она попалась в мое канашибари-дзюцу. Она такая же тупая, как половой коврик. Ни у кого из тех, кто так мечтает о мальчишках, не может быть много мозговых клеток.» Генма пожал плечами. «Ну, я просто передаю то, что было сказано, чувак. Этот парень, Ирука, казалось, очень высокого мнения о ней. Сказал, что Харуно была очень мотивирована в течение последнего года обучения в Академии, даже соперничая с лучшими куноичи или чем-то еще. Черт, если я правильно помню, не обращал особого внимания.» Какаши скрестил руки. «О, подождите. Было что-то еще» «Что?» Наконец. Может быть, там есть великая тайна? «Учитель также упомянул, что Наруто очень любит ее — очевидно, девушка помогала ему с домашним заданием раз или два или что-то в этом роде, и с тех пор ребенок был поражен. Не уверен. В любом случае, ты знаешь, как Хокаге питает слабость к блонди… может быть, поэтому?» Должно быть, поэтому. Должно быть, потому, что Харуно в остальном была бесполезна или немотивирована — Генма, должно быть, неправильно запомнил отчет Ируки, или этот человек жил на другой планете… но принимать такое важное решение так причудливо? Из-за детской влюбленности? Какаши не мог поверить в это дерьмо. Харуно попала в седьмую команду, потому что Наруто был в нее влюблен. Он даже сомневался, что девушка когда-либо помогала ему, учитывая то, как она постоянно его оскорбляла. Единственная причина, по которой Наруто проявлял какой-либо интерес, вероятно, заключалась в его соперничестве с Саске. Какаши просто хотел спросить, как — почему — тьфу. Просто тьфу. Какой была его жизнь. Раздражение блондина еще раз доказало, какое большое влияние он имел на хокаге, убедив человека отправить седьмую команду в какой-то C-ранг. Оправдание Какаши заключалась в том, чтобы сказать ему, что это не лучшая идея, учитывая его нынешнюю команду, но, возможно, если они столкнутся с бандитами, дети получат сигнал тревоги. Они действительно столкнулись с опасностью, и Наруто получил тревожный звонок. Какаши чувствовал себя немного неловко из-за того, насколько его гордость, должно быть, была уязвлена ​​этим ужасным выступлением, поэтому он решил продолжить миссию. Во всяком случае, не похоже, чтобы они были в какой-то реальной опасности, когда он был рядом. Эта оценка изменилась, когда появился Забуза. Какаши хотелось закричать. Какого черта угроза S-класса делала так близко к Конохе? Страна волн была практически страной огня. Этого не должно быть… черт возьми. Конечно, если принять во внимание политическую ситуацию в Кири, это имело больше смысла, но откуда ему было знать, что Момочи Забуза заглянет поздороваться во время С-ранга? Он ожидал непритязательных головорезов от таких, как Гато. Забуза, должно быть, в отчаянии, раз взялся за задание с кем-то, кого так ненавидят во всем мире. Какаши решил, что убьет Гато до окончания миссии. Хокаге недавно добавил его в книгу бинго, в гражданский раздел. Какаши всегда очень внимательно читал об этом. Бой с Момочи истощил его настолько, что он не сразу понял, что беглый ниндзя был с напарником. Он слышал об искусственно вызванной смерти с помощью сенбона один или два раза, но в основном это походило на городские легенды, на которые способны только такие люди, как Цунаде. Конечно, он просто должен был столкнуться с ребенком, который, по-видимому, мог выполнять такие чрезвычайно рискованные процедуры, бросая сенбон издалека. Он стал самодовольным, наблюдая за своей собственной командой. Он забыл, что в двенадцать лет он уже был на уровне джонина. Ему нужно было чему-то научить этих детей, и быстро, иначе у них будут проблемы. Учиха казался безнадежным делом из-за того, как мало он уважал всех и каждого, поэтому Какаши решил сосредоточиться на Наруто. Больше всего блондину нужно было обрести некоторый контроль над чакрой. Он собирался позволить им несколько раз потерпеть неудачу, чтобы показать им, как важно научиться правильно падать, а затем объяснить это более подробно, но гражданская опередила его. Сначала Какаши недоумевал, что она делает, просто сидела и «медитировала», пока мальчики занимались, и он быстро отмахнулся от нее, наблюдая за тем, как Наруто почти ломает себе голову. Веселые времена. Следующее, что он помнит, гражданская весело машет им рукой с вершины высокого дерева, показывая мальчикам знак мира с самодовольной ухмылкой на лице. Какаши был раздражен. Зная Учиху, если девушка смогла сделать это без объяснений, он бы никогда не согласился на это сейчас, а зная Наруто, он захотел бы скопировать своего соперника. Какаши сделал замечание о том, что запасы чакры у гражданской были жалко малы, что даже не было ложью, надеясь, что два мальчика поймут намек и спросят совета. Они не поняли. Какаши отступил к своему дереву, чтобы отдохнуть, пока следит за тем, чтобы Наруто не сломал себе череп. По крайней мере, на Учиху можно было положиться, потому что он хорошо приземлялся. К удивлению Какаши, Наруто попросил у девушки совета, и, что еще более удивительно, она снизошла до ответа. Ее совет был даже здравым, не то чтобы он был чем-то особенно ошеломляющим. Затем Учиха попросил совета у Наруто, а не у гражданской. Забавно, как яростно он избегал свою фанатку. Без сомнения, она прочла бы ему часовую лекцию, если бы он только попросил. Они вернулись домой. Харуно, не теряя времени, пошла помочь дочери строителя моста приготовить ужин и поболтать с ней, пока мальчики вышли на улицу для спарринга. Делала ли она какие-нибудь упражнения сегодня? Цель хождения по дереву заключалась в том, чтобы научиться падать, особенно в ее случае, но Харуно предпочла все время сидеть на своей высокой ветке, подчиняя себе мальчиков и хихикая. Завтра он отправит ее на мостик, чтобы она не мешала им, если она все равно не собирается тренироваться. Какаши еще немного подумал о том, как он расправится с Момочи, и тут же потерял сознание. Неделя продолжалась почти в том же духе: мальчики тренировались — и Какаши действительно злился на них за то, что они не торопились, Харуно резвилась на мосту и болтала с домохозяйкой, Тазуна строил свой мост и так далее. Между Наруто и шестилетним ребенком произошла какая-то ссора, но Какаши не обратил на это особого внимания. Настал день грандиозной битвы, и блондин проспал. Что ж, Какаши позволил ему это сделать. Бедный ребенок заслужил перерыв после такой тяжелой работы. Ему удалось выполнить упражнение одновременно с Саске, что, честно говоря, ошеломляло. Какаши тоже учился около недели, но ему было пять. Харуно не считалась, потому что у нее были абсолютно ничтожные запасы чакры. Которые… они стали еще меньше? Какаши бросил взгляд на девушку. Он отправил ее стоять в качестве живого щита перед строителем моста, не то чтобы он позволил чему-то случиться с кем-то из них, но все же это сбивало с толку. Он мог бы поклясться, что у нее было немного больше чакры, чем это. Теперь ее бассейн напомнил ему о запасах, ожидаемых от среднего первокурсника Академии… тогда как раньше он был больше размером с большого дикого кабана. Иш? Она как-то потратила чакру по дороге сюда или что-то в этом роде? Ну, кого это волновало… Какаши следил за детьми, пока драка продолжалась. Наруто появился и действовал необдуманно, бросив петарду, чтобы объявить о своем присутствии, что ему каким-то образом удалось превзойти, попав в ловушку, в которой застрял Саске. Какаши продолжал поглядывать на Харуно, задаваясь вопросом, планирует ли она использовать ее превосходный интеллект и спасти своего идола, но она, казалось, была довольна там, где она была. Тогда ему придется закончить быстро, чтобы вытащить мальчиков. Он был недостаточно быстр. Саске получил обширные травмы сенбона, которые могли убить его, а печать Наруто просочилась. Какаши подвел их. Он был высокомерным, он должен был отступить, сказать строителю моста идти к черту… это чуть не стоило ему гибели его команды. Блин. Он был особенно встревожен, потому что Харуно проливал большие крокодиловы слезы над Саске, промочив рубашку мальчика, хотя потом оказалось, что он был в основном в порядке. Судя по всему, штатская просто не знала, как пощупать чей-то пульс. Буквально. Бой закончился тем, что двенадцатилетний ребенок кири стал в очередь к Рин, а Какаши пронзил его своим Чидори прямо в сердце (у-у-у-у, еще одна вещь, о которой будут сниться кошмары). Наруто был соответственно напуган, цепляясь за его джонинский жилет, как щенок. Затем шестилетний ребенок появился из ниоткуда с другими гражданскими лицами и произнес воодушевляющую речь. Прежде чем мирные жители успели убить себя, Момочи пошел и избавился от Гато с помощью последней части его чакры. Попытка сохранить лицо, наверное. Бедный парень. После всего этого Какаши начал извлекать сенбон из груди Саске, Наруто танцевал с шестилетним ребенком, а Харуно и домохозяйка приготовили для всех уху. Что за день. После этого завершение строительства моста прошло гладко. По какой-то причине мостовики очень любили Харуно — довольно привилегированное положение, как предположил Какаши. Вся эта косметика, которую она наносила на лицо, должна была быть для чего-то годной. К счастью, у строителя моста хватило ума назвать мост в честь Наруто, а не в честь гражданского лица, с красивым лицом или нет. По крайней мере, имя было на рыбную тематику. К слову, Харуно по дороге домой хранила блаженное молчание, и Какаши начинал надеяться, что она, возможно, поняла намек и уйдет. Она попала в эту команду только по счастливой случайности, и ее бы убили, если бы она не поумнела. Какаши не собирался позволять своим товарищам по команде умирать, в том числе и ей, но он не мог быть везде, и случались несчастные случаи. Если бы Харуно просто продолжала стоять без дела, она бы получила кунай в горло, и Наруто и Саске пришлось бы иметь дело с полученной травмой. Какаши не упустил из виду, что в последнее время к ней привязался даже Учиха. Либо Харуно начинает прикладывать усилия, либо ей придется уйти. Она представляет опасность для остальной команды. Вот почему Какаши выдвинул троих детей на чунинские экзамены. Конечно, первые два этапа, как правило, были основаны на командной работе, что в первую очередь поможет мальчикам, но они ничего бы не добились, если бы Харуно тоже что-то не делала. Он позволил им разобраться во всем самостоятельно. Либо она получила звонок для пробуждения, либо экзамен даст ей его. Если она была слишком труслива, чтобы даже зарегистрироваться, тем лучше, тогда Наруто и Саске, вероятно, поговорили бы с ней столь необходимым словом. Харуно подписалась. Какаши сказал детям, что гордится ими (только одна треть из этого была ложью), и отправил их в путь. Он не любил Ибики в принципе, но на этот раз чрезмерная тактика запугивания этого человека могла бы помочь в его целях. Его команда прошла испытание Ибики, и смотрелась не хуже, чем раньше (он с недоумением слушал разглагольствования Наруто через дверь). Следующей была Анко. Еще одна угроза. Организовывать экзамены силами Пыток и Допросов было неортодоксально — никто в здравом уме не позволил бы этим ребятам позаботиться о детях — но хокаге решил, что со звуком в пути — и тем, кого они подозревали как Орочимару — запугивание будет необходимо. Очевидно, Орочимару не собирался вести себя хорошо, как надеялся Хокаге. Несмотря на то, что он получил то, что хотел, и теперь, по сути, был самостоятельным Каге, мужчина решил, что будет хорошей идеей терроризировать учеников Какаши. Его стаю. Его. Наруто и Саске оба были в коме несколько дней. Харуно осталась главной, и это было всего лишь крушение поезда, ожидавшее своего часа. Посреди леса смерти. Спасибо Господу за детей Гая или его ученики были бы поджарены. Он должен был пригласить его на большой вызов. Скоро. Какаши узнал о том, что произошло, в день предварительных раундов, когда Иноичи Яманака доказал способность Харуно отвечать на вопросы. Она, как обычно, была свидетелем всех событий, а это означало, что у нее был точный отчет о том, что произошло. Иноичи с гордостью рассказал всем, как его дочь сыграла ключевую роль в спасении седьмой команды. А все потому, что Харуно была настолько плохо подготовлена, что не могла в одиночку победить даже одного из этих здоровых генинов — хотя, к счастью, у Иноичи хватило такта воздержаться от того, чтобы упоминать об этом вслух. Какаши занялся своими делами, принявшись за организацию встречи между Наруто и Джирайей через Эбису — он заплатил этому человеку за вечер, чтобы он научил Наруто ходить по воде, полностью осознавая, что для этого он выберет горячие источники, где будет Джирайя. Увидев своего крестника прямо перед собой, он наконец должен отрастить пару яиц и поздороваться. И потренировать его. Какаши натравил бы на него Паккуна, если бы он этого не сделал. Он подумывал о вызове Быка в зависимости от того, как будет развиваться ситуация. Позаботившись об этом, он начал просить у Хокаге разрешения увезти Саске на тренировку. Он уже собирался покинуть башню, но Морино Ибики загнал его в угол. — Хатаке, у тебя есть команда, а? Какаши, мгновенно насторожившись, уклончиво хмыкнул. Если Морино прибегал к комплиментам, нужно было быть осторожным. «Только что из Академии и столкнулись с саннином. Они даже наполовину не сделали ничего плохого, я смотрел воспоминания» — Очень мило с твоей стороны, — неуверенно ответил он. Так, и что он пытается выловить? — Как думаешь, я могу одолжить одного из твоих детей ненадолго? – небрежно продолжил Морино. А, вот. — Хм, извини, но я только что получил разрешение от Хокаге тренировать Саске. «Последний Учиха? Действительно? Думаешь, мне захотелось тренировать этого заносчивого? Верно. Морино не любил Учиху. «Виноват. Однако Наруто тоже будет занят.» — О нем я тоже не спрашивал. Ради бога, Хатаке. Этот мальчик провалил мой тест, хоть он и довольно волевой. Нет, я имею в виду девушку. Ух. Что? Харуно. Ты хотел сказать Харуно? Какое-то время Какаши с сомнением смотрел на Морино. «…Почему?» «У ребенка есть ум, даже если ей не хватает его в уличном разнообразии, но этому легко научиться. Она могла бы преуспеть в клетке» Клетка: общий термин для пыток и допросов. О черт возьми, нет. «Извиняюсь. Боюсь, у Сакуры-тян нет для этого темперамента» — Думаю, я сам могу судить об этом, Хатаке. Всего месяц, если хочешь. Не нужно быть таким чрезмерно опекающим. Анко даже сказала, что будет с ней полегче. Нет, нет, нет. Это закончилось бы катастрофой. Какаши не хотел давать Харуно еще больше боеприпасов для оскорбления Наруто. Она и так была достаточно плоха для детской самооценки. Он вежливо улыбнулся Морино. — Извини, но Сакура тоже будет занята. Может быть, стоит выбрать эту девушку … Тентен. Гай говорит, что она довольно крутая. Он быстро ушел оттуда и в дом старого коллеги. Ему придется найти для Харуно учителя, чтобы убедиться, что Морино не попытается переманить ее, пока его не будет. Но кого выбрать? Что ж, после некоторых размышлений ответ стал очевиден. Харуно была слишком труслива, чтобы вступать в какой-либо бой, но он должен был признать, что ее контроль над чакрой был безумным, хотя бы потому, что ее было так мало. Даже трусы могут быть полезны, если у них есть навыки ниндзя-медика. Вот почему он постучал в окно Намиаши Мегуми. «Йо!» Разговор пошел быстро, Мегуми согласилась «посмотреть, что она может сделать», чтобы устроить Харуно на несколько медицинских курсов, а Какаши отправился за Саске. … произошла давка Конохи. Саске сразился с Гаарой, как всегда отчаянно пытаясь доказать свою ценность. Какаши был очень рад, что у него хватило ума научить болвана чидори. Это может быть опасное оружие, но Саске мог здраво мыслить, и он будет продолжать сталкиваться с опасностью, независимо от того, сможет ли он противостоять ей лицом к лицу. Вот почему Какаши сосредоточился на увеличении скорости. Любой достойный ниндзя знал, что уклонение было самым важным навыком, которым они могут обладать. Тот факт, что Саске знал Чидори, также послужит напоминанием вашему среднестатистическому противнику, что он был учеником Какаши-шарингана, и с ним нельзя связываться. Тем не менее, когда Какаши смотрел, как он прыгает, его желудок скручивался кольцами. Именно тогда он заметил, что Харуно сломала гендзюцу без посторонней помощи, и лампочка загорелась. Наконец-то! Девушка смогла сделать себя полезной. Он отправил ее за ее кумиром с Наруто и Нара на буксире и Паккуном в качестве следопыта. Раздражало то, что его призыву, кажется, понравилась гражданская по неизвестным причинам, даже грубо упомянув, что у них одинаковый шампунь. Харуно восприняла это как оскорбление, из-за чего его нинкен надулся. Какаши хотел, чтобы мопс просто держал рот на замке. Паккун и остальные месяцами приставали к нему о том, как сильно им нравится запах шампуня Харуно, пока он не уступил и не принес им такой же. Это удручало. Они были собаками-ниндзя, ради всего святого! К счастью, все его генины пережили вторжение целыми и невредимыми, хотя Харуно изо всех сил пыталась нанести своим товарищам по команде травму, бросившись под удар, который она не могла остановить. Очевидно, это было сделано для того, чтобы защитить Саске, но он все равно был не в своей тарелке из-за того, что она фактически оставила всю борьбу Наруто, который, благослови его душу, сумел вырваться и победить однохвостого джинчурики благодаря своему упрямству (и некоторым трюкам от Джирайи). Какаши чертовски им гордился. Он надеялся, что Харуно кое-чему научится у ребенка, но когда он снова увидел ее на похоронах хокаге, то понял, что вместо того, чтобы чему-то научиться, стало только хуже — ее лицо было покрыто большим количеством косметики, чем он когда-либо видел раньше, и она, казалось, снова сидела на диете. Как кто-то может пережить буквальное вторжение и все еще не получить пробуждения, Какаши не знал. Судя по всему, Харуно была именно такой особенной. Потом все полетело к черту. Какаши снова втянули в АНБУ, и в один из дней, когда у него выдалось свободное время, он умудрился столкнуться с Учихой Итачи и эффектно получить по заднице. На родной территории. С Гаем и Асумой. Это было просто… унизительно. Ему пришлось терпеть то, что казалось бесконечным периодом жестоких пыток от рук (или глаз) его бывшего «милого маленького кохая», и он почти думал, что это никогда не закончится, пока не проснулся и не увидел знакомые карие глаза. Цунаде. Он сразу узнал их, хотя в последний раз, когда он видел их, ему было шесть лет, и он потерял сознание на поле боя. Он помнил это так, как будто это произошло вчера: после того, как Минато ушел, его заместитель отправил Какаши на передовую их дивизии. Он так устал, так оцепенел ко всему, что даже не пытался сопротивляться этому. Битва, которая позже стала известна как одна из самых невероятных побед в войне, началась, и Какаши был в самом ее центре. В какой-то момент он получил травму, но продолжал идти. Затем внезапно все закончилось, и Какаши почувствовал себя таким же онемевшим, как и раньше. Это случилось когда какая-то женщина заметила, что он истекает кровью, и начала его лечить, рассказывая о том, что его нужно лечить в больнице, но Какаши к тому моменту как бы спал, поэтому он не предложил ей много - только бессвязную речь. Через какое-то время он пришел в более осознанное состояние, его разум разрывался между тем, чтобы притвориться, что разглагольствующей женщины не существует, и желанием взглянуть на нее. Наконец, остановившись на последнем, он открыл глаза и понял, что она была Цунаде из саннинов. Чего? Что Цунаде из саннинов делала, паря над ним? Что она делала, исцеляя кого-то вроде него? — Уходи, — только и смог сказать он. — Боже, сколько у тебя сарказма, карлик, — легкомысленно прокомментировала Цунаде. «Уходите.» «Ха. Малыш, ты заблуждаешься, если думаешь, что я куда-то уйду.» Затем Цунаде избила группу мирных жителей, которые называли Какаши неприятными вещами, оттащила его израненную задницу обратно в Коноху, толкнула на больничную койку, наорала на медсестер, чтобы они принесли бедняге обезболивающие, а затем кричала на Хокаге, который пришел посмотреть, из-за чего весь этот шум. Она кричала на Хокаге. За Какаши. Он смутно притворился спящим, слушая, как Цунаде отчитывает мужчину почти пятнадцать минут подряд, кипя из-за наглости посылать «малышей» в бой на передовой, как он посмел, и слава богу, у этого блондина хватило здравого смысла приставать к ней, чтобы следить за ним, и, черт возьми, это ребенок Сакумо, сэнсэй! О чем ты думал? Какаши потерял сознание прежде, чем услышал конец ее тирады. Он как бы хотел сказать, что он не малыш, но упустил свой шанс: когда он проснулся, Цунаде уже не было, она вернулась на передовую. Вот так и она, и Минато исчезли из его жизни так же быстро, как и появились. Хокаге, по-видимому, заставили подчиниться, потому что несколько дней спустя он зашел в больничную палату Какаши и спросил, может ли он что-нибудь для него сделать. Какаши знал, что мужчина имел в виду формальность, но ему было все равно. «Я хочу участвовать в экзаменах на чунина». Хокаге посмотрел с сомнением и спросил, уверен ли он, и не слишком ли он молод? Какаши знал, что экзамены на чунина могут убить его, но альтернативой было возвращение к этим ужасным гражданским без Минато. «Да, я уверен» Если он станет чунином, его снова отправят, но на этот раз, в более важное место. Может быть, он увидит Минато. Хокаге судорожно вздохнул, придав ему вид человека измученного и утомленного. «Хорошо. Если ты этого хочешь» Какаши сдал с первой попытки, за несколько недель до своего седьмого дня рождения. Он пережил свой шестилетний возраст, ему удалось покинуть генинский корпус только благодаря Сенджу Цунаде. Она могла забыть его, но он никогда не забудет ее. Теперь, когда он тупо смотрел на женщину, хмуро смотревшую на него сверху вниз, все, что он мог произнести, это: «Йоу». Давно назревшее «Я не малыш!» действительно больше не казалось подходящим. Цунаде ухмыльнулась ему. — Я тоже рада тебя видеть, паршивец. Какаши действительно не знал, как выразить благодарность, которую он чувствовал к этой женщине. Он действительно был ее поклонником номер один, но было бы странно говорить об этом, поэтому он ничего не сказал. Повозившись некоторое время в его комнате и поругав Какаши за поражение от Учихи Итачи (ой), она отправилась посмотреть на ребенка Гая. Очевидно, она стала хокаге, пока он был в стране снов — Наруто каким-то образом убедил ее пройти через эту пытку, Какаши не знал, как. Все, что он знал, было: спасибо богам за Наруто! Его общая радость рассеялась, когда всего через несколько дней он и Саске попытались убить друг друга. Конечно, Харуно должна была выбрать этот момент, чтобы сделать из себя еще большую неприятность, чем обычно, и нырнуть между их техниками. Какаши видел, как Саске заметил, как она бежит к ним почти одновременно с ним — как глаза мальчика расширились от жалкого ужаса. Наруто, должно быть, был ослеплен ярким светом чидори, потому что продолжал бежать на него. Саске, который, вероятно, уже остановился бы, бросился вперед еще быстрее, вероятно, пытаясь убрать Харуно с пути блондина… Какаши подтолкнул себя к обеим техникам, крепко схватил запястья парней и перебросил их себе на плечи. Последовал громкий взрыв, и он обернулся, чтобы проверить их, сердце стучало в ушах. Какое-то время он ничего не видел, но чувствовал их чакру. Они казались в порядке. И все же, если бы он опоздал всего на секунду, если бы он прибыл на минуту позже, если бы что-то пошло хоть немного по-другому… Они были бы… Он глубоко вздохнул. Дым рассеялся, мальчики в порядке. Беглый взгляд на Харуно показал, что она дрожит, как лист, но невредима. Он обернулся, чтобы хлестнуть Наруто по поводу ситуационной осведомленности, даже когда он проверял, не повреждено ли имущество. Чидори Саске был примерно такой же силы, как расенган блондина, но он, очевидно, отменил свою технику в конце, что привело к меньшему разрушению при отложении воды. Маленькие милости, бумажник Какаши уже ныл в его кармане. Между тем, Наруто, казалось, совершенно упустил из виду, что чуть не убил свою драгоценную Сакуру-чан, занятый тем, что дулся над своей маленькой дырочкой. Какаши подавил желание задушить идиота. Харуно все еще сидела на земле, рассеянно глядя в пространство, словно не совсем осознавая, что чуть не умерла. Насколько глупой была эта девушка? Если бы этот расенган попал… Какаши подавил желание поделиться с идиоткой частью своего разума. Он знал, что если начнет, то не сможет остановиться. Поэтому он ничего ей не сказал и сосредоточился на ругани Наруто, но ему пришлось оборваться, когда Саске заметил, что его техника намного «слабее», чем у блондина, и ушел в гневе, прежде чем Какаши смог приступить к делу. Харуно набросилась на него, прежде чем он успел броситься в погоню, рассказывая о том, как она беспокоится о своем кумире. Какаши отключил ее, как только смог, и сосредоточился на выслеживании ребенка, чтобы дать ему серьезное предупреждение. Даже если бы он попытался остановить гнев, Саске должен был быть здесь зрелым. Нельзя было рассчитывать, что Харуно сделает разумный выбор, и Наруто смотрел на Саске с уважением, а это означало, что если он что-то сделает, блондин последует его примеру. Какаши знал, что Саске расстроен прогрессом Наруто, но все же. Вызов Наруто на тотальную битву не был зрелым поведением. Он должен был дождаться появления Какаши, чтобы присматривать за ними, по крайней мере, и ему определенно не следовало выбирать больницу, полную раненых, в качестве поля битвы. Разочарование мальчика было естественным, Какаши был готов признать это, тем более, что Наруто, который производил впечатление, что ему не хватает таланта, настолько улучшился, что обыграл Саске в некоторых областях. Экспонат первый: как бороться с Шукаку. На секунду Какаши подумал о том, чтобы объяснить Саске, что Наруто был джинчурики, но быстро отбросил эту мысль. Даже если это поможет успокоить ребенка, Какаши не мог делиться такой информацией без одобрения Хокаге. Влияние кьюби здесь даже не было главной проблемой. Что вызывало у Саске такое сильное внутреннее смятение, так это тот факт, что он не осознавал, насколько способным на самом деле был Наруто, независимо от того, что говорили их бывшие сверстники или Харуно; образование блондинки просто бойкотировали до крайней степени. Естественно, в тот момент, когда парень был удален из этой среды и он вошел в седьмую команду, Наруто расцвел. Конечно, Саске так не считал и винил себя за отсутствие такого же быстрого прогресса. Если бы он только сравнил себя с Харуно… Какаши пытался вразумить его, даже поделился личной информацией, но все было напрасно. Менее чем через двенадцать часов Саске официально стал предателем Конохи. И поскольку вера не могла бы по-другому, единственный человек, который вовремя понял, что он отклоняется, была Харуно, которая, конечно, не смогла даже позвать на помощь, как нормальный человек, и вместо этого была найдена пускающей слюни на скамейке через несколько часов после ухода Саске. Это сводило с ума. Одна вещь. Он просил ее только об одном, но она не могла сделать даже этого. Наруто сделал все возможное, пытаясь задержать Саске, но неудивительно, что Учиха в конечном итоге выиграл их бой. В конце концов, на той крыше он сдерживался. Что больше всего раздражало его во всем этом, так это то, что Харуно предупредила его заранее. Она пошла к Какаши со своими заботами и и он развеял их. У него были все основания для этого, но все же. Это была его вина. Теперь Саске ушел — пропавший ниндзя — и Какаши мог — должен был! – остановить его. Он ушел, потому что Какаши было недостаточно. Он предпочел предательскую змею, такую ​​как Орочимару, а не Какаши, вот насколько сильно он облажался как сенсей. Если бы только он нашел правильные слова, если бы только у него было больше харизмы, если бы только он не взял задание АНБУ в тот день, каким бы важным оно ни считалось… но теперь было слишком поздно. Он опоздал. Как всегда. Наруто, как и Саске, не любил его учения, потому что он, не теряя времени, нашел лучшего сенсея. Какаши сидел на крыше, наблюдая, как маленькое оранжевое пятно рядом с белым пятном Джирайи исчезает вдалеке. Он становился все меньше и меньше, пока не стал просто спецификацией, а потом он исчез. Все, что осталось, это запах Наруто, и вскоре ветер унес и его. Какаши был рад, хоть и грустил. Он хотел, чтобы у ребенка было все самое лучшее.. Он только хотел, чтобы это он мог обеспечить все это. Он только хотел не быть таким неудачником. Звук постукивания за спиной вывел его из оцепенения. АНБУ приземлился на его крышу. «Штаб требует вашего присутствия немедленно». «Ах. Понял.» Какаши понял. Это было назад к разрушению. Он даже не мог правильно обучить генинов, и теперь это было очевидно для всех. Все, что он мог сделать, это убивать, убивать, убивать. Как он и предполагал, Кума потребовал его возвращения в АНБУ на постоянной основе, даже не позволив Какаши привести свои дела в порядок. Он всегда подозревал, что этот человек не любит его; это только подтвердило это. Какаши провел первые несколько месяцев после того, как Саске ушел, выполняя задания для секретных операций. Конохе нужно было показать силу, и их единственная идея, как это сделать, заключалась в том, чтобы бросить Какаши на самые высокие угрозы и сказать, что ему лучше победить их впечатляюще. Он понял. Он сделал. Деревня, по сути, пыталась запугать все остальные народы, чтобы они не воспользовались временем слабости. И повесили неоновую вывеску с надписью: «У нас все еще есть сильные шиноби, которые безжалостно разорвут вам глотки, если вы попытаетесь сделать что-нибудь смешное». Экспонат первый: Копи Нин. Темп, через который он прошел, был сродни темпу его первых дней. Знаете… когда он пытался покончить жизнь самоубийством, берясь за самые опасные миссии и опрометчиво ныряя в них, даже не утруждая себя информацией или уловками. Оказывается, хотя любой здравомыслящий человек сказал бы вам, что это не способ делать что-то, старейшины полагали, что более ранняя способность Какаши так быстро выполнять чрезвычайно сложные миссии (потому что он просто прибегал без плана, пылая чидори, вместо того, чтобы тратить недели сбора информации и отправки различных разведчиков) на самом деле был отличным способом сократить расходы. И когда Какаши не сразу вернулся к своим старым методам работы, его осудили перед всем советом за лень. Они вообще не давали ему места для маневра. Какая-то часть его даже задавалась вопросом, не было ли это заговором Данзо, чтобы убить его и убрать с дороги. Его миссии не давали ему много времени, чтобы заниматься чем-то другим, кроме беспокойства о том, как выжить, но когда у него было время, он тратил его в основном на мысли о своих учениках. Большинство его мыслей были о Саске, потом о Наруто. Саске, потому что все, что с ним произошло, было его ошибкой. Наруто, потому что Какаши знал, что не сможет его защитить — не тогда, когда он проиграл Итачи, как он это сделал, — и это глубоко встревожило его. Он начал замечать влияние Цунаде через несколько месяцев после ее назначения. Она, должно быть, наконец-то добралась до проверки внутренней работы секретных операций, потому что Какаши не думал, что в противном случае ему позволили бы ступить на землю Конохи. Его продолжали посылать на все больше и больше S-рангов один за другим, еще и <еще, прежде чем он смог хотя бы увидеть красные ворота вдалеке. С третьим Хокаге все было по-другому, в те дни, когда он был капитаном команды Ро… но Цунаде была более добрым хозяином. Ее первым делом было призвать Какаши обратно. Ну нет. Судя по тому, что он слышал, ее первым делом было наорать на этот совет чудаков за то, что они загнали его в загон и одели перед главным собранием вот так. Ее второй задачей было вызвать Какаши обратно, а затем приступить к задержанию и переодеванию в больнице — другим способом. Цунаде не назвала его ленивым за то, что он не пытался убить себя, скорее, она назвала его идиотом за попытку убить себя. Он полагал, что всем не угодишь. Она даже накричала на него за то, что он не обратился за медицинской помощью из-за той или иной травмы. Потом она прогнала его, чтобы он немного отдохнул. Какаши прибыл в свою квартиру посреди ночи (после побега из больницы с молчаливого одобрения Цунаде) и обнаружил, что ему приходится иметь дело с отравлением плесенью. Стоя там, в своей пустой квартире с одной спальней, вычищая плесень и почти засыпая стоя, он вдруг вспомнил Харуно. Упс. Он забыл иметь с ней дело. Что гражданская вообще делала в данный момент? Он попросил Мегуми тренировать ее в промежутке времени перед давкой в ​​Конохе, так что, может быть, если ему действительно повезет, его старый товарищ по команде АНБУ прикроет его? Это казалось маловероятным. В конце концов, ни у кого не было времени ни на что в эти дни. Какаши вздохнул, проводя рукой по своим спутанным волосам. Его взгляд упал на фотографию генина над окном, на довольное лицо Харуно, улыбавшейся в камеру. Он не видел ее целую вечность… хотя Какаши особо не беспокоился о девушке. Она была единственным членом седьмой команды, на которого можно было рассчитывать в плане стабильности. Предсказуемая. На самом деле ему это в ней очень нравилось: никаких вендетт, никакого скрытого наследства, никаких преступных организаций, преследующих ее, никакого эмоционального багажа… Харуно была просто штатской, о которой ему не нужно было беспокоиться. Какаши часто благодарил Хирузена за проницательность за то, что он взял ее в команду. Сначала он вообще не понял странного выбора, но теперь он задавался вопросом, знал ли этот человек, что Какаши будет занят и нарочно оседлает его с не-членом. Девушка оказалась скрытым благословением. В основном. Когда она не бросалась перед чидори, ожидая, что очаровательный принц придет и спасет ее. Тем не менее, в целом, это было к лучшему. Харуно никогда не просила его тренировать ее и не приставала к нему иначе. Она была просто… там. Он даже не был уверен, разговаривал ли он с ней в какой-либо момент времени. Если бы он застрял с нуждающейся ученицей, как Асума рассказывал про свою девочку… тьфу. Или, что еще хуже, девушка Хьюга. Какаши не думал, что сможет справиться с такой мнительной девчонкой как она. Вдобавок ко всему. Впрочем, вернемся к Харуно. Надеюсь, она поняла намек и ушла, но, зная его удачу, она, возможно, все еще настроена на то, чтобы стать шиноби. Наруто был бы разочарован, если бы она умерла на каком-то задании… Если бы только она увидела причину и оставила поле боя профессионалам. Может быть, она могла бы стать медиком, если бы работала в резерве. Со всеми сплетнями в больнице и всеми разговорами, которые, как он представлял, были необходимы, карьера медсестры казалась ей чем-то подходящим. Что еще более важно, она останется в стороне от вреда. Какаши быстро набросал для нее записку, объясняя, как ему поручали определенные миссии, от которых он не мог отказаться, и предлагая встретиться. Идея заключалась в том, что он тогда спросит ее, чего она хочет: он не мог продолжать тренировать ее, но мог познакомить с некоторыми людьми, замолвить словечко с Мегуми или кем-то еще в больнице. Он поздравил себя с тем, что вспомнил, где живет Харуно (всегда было больно лезть в архив АНБУ в поисках адресов), и заглянул в дом. Пустой. Было немного странно, что она отсутствовала в это время ночи, но, возможно, она пошла на вечеринку или что-то в этом роде. В конце концов, она была гражданским лицом, что он мог знать о том, что делали эти люди. Он приколол записку к ее окну и так и оставил. Харуно не ответила. Его записка исчезла, когда он в следующий раз проверил, но она не ответила. Он подумал, что она могла быть на задании, поэтому добавил свой адрес, чтобы она могла ответить в свободное время. Может… ее сдуло ветром? Ему повезло, что Цунаде дала ему двухнедельный творческий отпуск, и женщина даже, казалось, была готова снова выпустить Какаши из АНБУ, если бы он попросил ее. У него было время встретиться с Харуно и решить эту проблему раз и навсегда. На следующее утро записка снова исчезла. Нет ответа. Он уехал на другую миссию, а когда вернулся, то услышал, как некоторые из его коллег по ротации хокаге сплетничают о девушке. Из всех людей… чего АНБУ хотел от кого-то вроде Харуно? Какаши, который никогда не слушал сплетни, был настолько заинтригован этим странным происшествием, что сделал немыслимое и заставил одного из них наедине расказать подробности. Оказывается, Харуно, похоже, была вовлечена в битву воли ни с кем иным, как с самой Цунаде, чтобы заставить женщину взять ее в качестве ученицы. Об этом говорила вся деревня. Какаши был подавлен. К счастью, мало кто знал, что Харуно была его ученицей. Он уже достаточно пережил второстепенное унижение из-за ситуации с Саске, и имя Наруто тоже не имело большого положительного значения, не то чтобы он винил в этом ребенка. Но Харуно... как можно быть настолько глупым, чтобы приставать к Хокаге? Она была гражданской! Никем. До сих пор она абсолютно ничего не сделала, продвигаясь вперед благодаря заслугам своих товарищей по команде, даже не дойдя до последнего раунда экзаменов на чунина, плача на каждом шагу, позволяя Саске сбежать… и теперь она здесь, требует, чтобы Хокаге научила ее? Цунаде, которая изо всех сил пытается сохранить деревню и заставить ее функционировать после худшего кризиса? Какаши даже не хотел представлять, с каким количеством национальных и международных раздоров ей приходится иметь дело. И тут Харуно, упрямо преследующая женщину даже во время перерывов в уборной, выдвигющая возмутительные требования. Какаши хотел спонтанно взорваться. Он бы даже лично тренировал Харуно, если бы это помогло Цунаде избавиться от ее спины. После этого инцидента он настолько расстроился из-за всей ситуации, что оставил девушке в общей сложности шесть записок с предложением обучить ее. Однако девушка их всех проигнорировала. После того, как он нашел последнюю в мусорном баке возле дома Харуно, он в конце концов понял намек и остановился. Она обвинила его в том, что произошло. Это была его вина, но все равно обидно, что даже такая непритязательная гражданская, как Харуно, считала его настолько плохим учителем, что предпочитала проводить свои дни, сидя за пределами кабинета хокаге, на тот случай, если женщина согласится тренировать ее, чем принять предложение Какаши. Что ж, если это, дорогая, не сработает, тогда ему просто нужно выследить ее и поделиться своим мнением о ее преследовании. Он как раз собирался это сделать, когда услышал новость: Цунаде дала девушке шанс. АНБУ был в полном восторге от всей этой истории. Еще больше он удивился, обнаружив, что большинству оперативников по какой-то причине нравилась Харуно, отмечая ее смелость, ее стойкость — так называли это дети в наши дни? — и другие подобные вещи. Некоторые даже дошли до того, что стали говорить «какой бы мудак не был сенсеем этой бедной девушки» и так далее. Ха. Если бы они только знали. Однако новость побудила его к действию. — Простите, Хокаге-сама, — сказал он Цунаде, как только поймал ее. — Я скажу ей, чтобы она остановилась. Вы не обязаны этого делать. — Цунаде, паршивец. Мне еще быстрее надоест эта шляпа, если даже ты будешь меня так называть. И ты о чем? — Э-э, Харуно… Сакура, — быстро поправил он свою оплошность. — Я говорил о ней. Я могу сказать ей, чтобы она остановилась. — Ты ее сенсей? — спросила Цунаде, подняв брови. — Эй, я этого не знала. Если бы я знала, я бы не мучила бедняжку так сильно» — Э… нет. Какаши действительно не знал, что сказать. — Ну, раз ты уже здесь, почему бы тебе не рассказать мне немного о ней? Я еще не успела проверить ее файл. «Я считаю, что она преуспеет в больнице, если ее запасы чакры возрастут с половым созреванием» Цунаде выжидательно посмотрела, но Какаши больше ничего не сказал. Он действительно не мог придумать ничего другого положительного, что можно было бы сказать. — Итак… Харуно в твоей команде? Я не знала. — Она рассмеялась, откинувшись на спинку стула, — Парень, я должна был это предвидеть. Твоя команда семь такая чокнутая. «Эм-м-м» Показалось ли ему, или Цунаде нравилась девушка? Неа. Он должно быть заблуждается. — Хокаге-са… Цунаде-сама. Я действительно имею это в виду. Поведение моей ученицы… ну. Только скажите слово, и я вытащу ее из Ваших волос. Цунаде усмехнулась. — Ты точно беспокоишься о моем маленьком преследователе. Вот и снова! Она звучала нежно. Харуно! Как?? — Э-э, — это все, что он смог ответить. Цунаде, казалось, неверно истолковала его внезапную неспособность формировать слова. — Какой ты сегодня немногословный, Какаши, — усмехнувшись, заметила женщина. — Что-то мне подсказывает, что тебе пора выспаться. Не беспокойся о Сакуре, я справлюсь. — Тебе действительно не нужно учить ее лично, — настаивал Какаши, не обращая внимания на беспокойство женщины. — Ей было бы хорошо в больнице. Я уже попросил друга замолвить за нее словечко, а все остальное должно быть на ее совести. И если Сакура-чан хочет вернуться в гражданские ряды после всего, что произошло… Что ж. Я бы не стал ее винить. Неа. На самом деле, он скорее устроит ей прощальную вечеринку. — Ты все время говоришь, что в госпитале она преуспела бы, а как насчет полевого медика? — спросила Цунаде. «Я бы порекомендовал работу в больнице» «…Разве ваша команда не является штурмовым подразделением?» — Да, но это больше из-за присутствия мальчиков. И меня. Цунаде нахмурилась. «Хорошо. Что ж, я проверю девушку через неделю. Она казалась очень уверенной, что у нее все получится. Я пока не могу сказать, обоснованно или нет». Скорее всего нет. — Э-э, я действительно имел в виду то, что сказал. Пожалуйста, не чувствуйте себя обязанной тренировать ее, Цунаде-сама. Я знаю, что у Вас много дел. Если нужно, я могу выйти из АНБУ, чтобы сделать это сам» «Как пойдет. Не то чтобы ты мог сильно помочь, обучая ребенка медицине. А теперь отдохни, Хатаке. Я возьму это на себя» В следующий раз, когда он услышал о ней, Харуно была ученицей Цунаде. Какаши очень надеялся, что Цунаде не восприняла девушку как какую-то необдуманную услугу ему. Что еще хуже, кланы Яманака и Хьюга также отправили своих наследниц учиться у этой женщины. Теперь Цунаде не смогла бы отказаться от своего предложения из-за политики, даже если бы захотела — даже если бы Какаши взял на себя Харуно. Теперь дело было не в его руках. Он снова отправился на задание, а когда вернулся, вся деревня говорила о Стране волн. Судя по всему, Цунаде лично остановила там эпидемию. Какаши, как обычно, был в восторге от способности женщины. В следующий раз, когда он вернулся с миссии, текущими сплетнями были разборки между двумя наследницами клана и Харуно. Удивительно, но большая часть АНБУ все еще поддерживала последнюю. АНБУ так противоречив. Случай, когда он столкнулся с Асумой и Юхи позже на этой неделе, должен был войти в десятку самых неловких взаимодействий за всю историю. Он не знал, как Харуно удалось получить место под Цунаде, он надеялся, что его имя не имеет к этому никакого отношения, потому что это было бы очень несправедливо. Он даже не считал девушку своей ученицей. — Какаши, старый пес, пришел втирать? — Асума даже казался слегка раздраженным. «Ах, нет. Я просто проходил мимо». Юхи подозрительно посмотрела на него. «Ты не помог своему ученику с этим шаринганом, не так ли?» «Нет» Оба посмотрели на него так, словно не верили ему. — Ну что ж, — вздохнул Асума, всегда миротворец. «В любом случае, Ино, вероятно, было уготовано будущее в Пытках и Допросах. С целительством не очень хорошо получилось» Юхи ничуть не смягчилась. «Это было бы идеально для Хинаты. У нее для этого природный характер, в отличие от твоей дерзкой девчонки» — Эээ. Я думаю, у Сакуры-тян хороший характер для работы в больнице, — сказал Какаши. «Пш. Перестань, — вмешалась Анко. Женщина подслушивала их разговор, жуя немного данго, и, по-видимому, теперь решила добавить свои пять копеек. Юхи прыгнула на полтора метра, повернувшись, чтобы поглазеть на Анко, которая просто продолжала говорить: «Я знала, что у твоей девушки яйца размером с башню Хокаге, Какаши. Доказывает, что я всегда права». О чем это было безумие? Какаши проигнорировал ее. «Хех, посмотри на него, пытается притвориться невинным», — продолжила Анко, указывая на него и хлопая Ючи по бедру. «Что я тебе говорила? Парень только что заложил каждого из своих учеников саннину, простите, меня бы не удивило, если бы он это спланировал» Асума усмехнулся. — Какаши ничего не делает наполовину, не так ли? — Безусловно. Он даже не мог оставить ничего для остальных, — сквозь зубы процедила Юхи. Видимо, она приняла все это очень близко к сердцу. Какаши было бы плохо, но ему было все равно. Вот если бы Асума был зол, это была бы другая история. Какаши случайно взглянул на Сарутоби. Он не выглядел сердитым, но и не сказал ничего, что могло бы не согласиться со своим маленьким приятелем. Так что, возможно, он был зол. Какаши внутренне вздохнул. Почему Харуно доставляла столько хлопот? И вообще, почему она прошла этот тест? Цунаде не из тех, кто поддерживает некомпетентность. Он слушал, что некоторые люди говорили об испытании. Судя по всему, подробности были конфиденциальными, но все знали, что Харуно уехала в отпуск за месяц до теста и бездельничала. И все же. Она прошла. Большинство людей, казалось, думали, что Какаши имел к этому какое-то отношение… что, если подумать, было очевидным выводом. За исключением того, что он знал, что это не так – так как же? Здесь он, честно говоря, растерялся. Ну что ж. Девушка больше не была его проблемой. Он пятьдесят раз говорил Цунаде, что ей не нужно тренировать Харуно, и если женщина до сих пор не поняла намека, то уж точно не потому, что он не пытался. Довольный этим выводом, Какаши украл чашку саке Анко, поднял ее в качестве тоста за своих друзей и Юхи, радостно помахав им. Харуно официально больше не была его делом. Хорошая новость, можно выпить. — Передай привет своим ученикам, нэ? — сказал Какаши, улыбаясь трем джонинам, уставившимся на него. Затем он сделал глоток и тут же исчез.