Порочный круг

Выйдя на арену, Эбигейл остановилась на узкой платформе с номером её сектора. Она старалась смотреть только прямо перед собой, избегая малейшего взгляда на остальных участников — тех, кто, как и она, вскоре будет бороться за свою жизнь. Сердце колотилось в груди, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки, оставляя болезненные полумесяцы от ногтей. В воздухе висело напряжение, тяжёлое, почти осязаемое. Арена окружала её величественным лесом, бескрайним, словно он не имел ни начала, ни конца. Листья шелестели в лёгком ветре, но Эбигейл казалось, что этот шёпот был предостережением, тихой насмешкой над её беспомощностью. Под ногами виднелась темно-зелёная трава, перемешанная с опавшей листвой и мелкими ветками, создавая иллюзию спокойствия, обманчивую и жестокую. Где-то вдали, за пределами её поля зрения, прятались узкие тропы и тенистые овраги — укрытия для тех, кто сможет пережить первые минуты хаоса. Бежать, прятаться… Секунды тянулись, словно часами, и она чувствовала, как её тело становится тяжёлым, почти окаменевшим от напряжения. Таймер над ареной загудел, начав отсчёт. Гул вибрацией отдавался в её груди, словно заглушая собственные мысли, не оставляя места ни для страха, ни для сожалений. У них была всего одна минута — одна последняя крохотная минута перед тем, как жизнь превратится в невыносимую борьбу за выживание. Эбигейл чувствовала на себе пристальные взгляды других смертников участников — полные ненависти, решимости, отчаяния. Она знала, что они видят в ней не человека, а преграду на пути к победе, и запрещала себе смотреть в ответ. Она для них — Пожиратель смерти, тень Тёмного Лорда. Ей нужно было сосредоточиться. Закрыть всё вокруг, настроить свой разум и тело на одно: выжить. Хоббс чувствовала на себе тысячи чужих взглядов, словно невидимые когти царапали кожу. Где-то там, за пределами арены, волшебники рассматривали, делая ставки на её шансы выжить — как если бы она была просто лошадью на скачках, а не человеком, застрявшим в кошмаре. Густое, тягучее отвращение росло в груди, смешиваясь с глухим страхом и гневом. Лес вокруг таил в себе нечто мрачное, предвещая хаос. Неподалёку от края деревьев стоял склад, где, как ей объясняли, было спрятано оружие. Склад манил всех участников, обещая шанс на выживание, но Эбигейл знала: приближение к нему — верная смерть. Она снова и снова прокручивала в голове уроки Крауча, наставления, которые до сих пор звучали эхом в её ушах. Бежать, только бежать.  Забудь об оружии. Забудь о других. Просто выжить. Внезапно воздух пронзил оглушительный взрыв, ознаменовавший начало. Этот звук разорвал тишину арены, проникая в каждую жилку, наполняя мир ужасом. Время замедлилось, и Хоббс, словно сквозь сон, наблюдала, как все вокруг бросились вперёд, не видя ничего перед собой, одержимые жаждой обладать оружием. Их лица исказились, глаза горели безумием, руки тянулись к смертоносным клинкам и топорам. Мерлин… Секунды пролетали, и вот настал тот момент, о котором предупреждал Крауч. Резня, бойня — нет, не просто сражение, а настоящая мясорубка. Крики наполнили воздух, будто сами деревья вопили от ужаса, и кровь стала сочиться на землю, впитываясь в мох и листву. Звуки ударов и треск ломающихся костей слились в чудовищный хор. Один из участников, не успевший отскочить, рухнул, его тело было мгновенно растерзанно. Хоббс охватило оцепенение, но реальность быстро вернулась, когда громкий, пронзительный крик вырвал её из транса. Она медленно спустилась с платформы, не смея оглянуться. Перед глазами мелькнуло что-то тёмное, и едва её ноги коснулись земли, чей-то топор со свистом рассёк воздух рядом. Её взгляд поймал момент, когда лезвие одного из участников вонзилось в череп другого, с отвратительным хрустом пробивая кость. Тело дрогнуло, содрогнулось, и кровь фонтаном хлынула из раны, заливая землю. Она едва ли успела разглядеть это, когда страх сжал её и заставил броситься в бегство. Эбигейл не помнила, как её ноги, словно чужие, сами несли её прочь, глубже в лес, где мрак сомкнулся над её головой, пряча её от той дикой бойни, что разразилась у склада. Деревья, высокие, с древними стволами, казались мрачными стражами, наблюдающими за её бегством, но не желающими вмешиваться. Тьма обволакивала её, но даже здесь, среди густых зарослей, она не чувствовала себя в безопасности. Хлопок. Гулкий, резко раздавшийся где-то за её спиной звук заставил её вздрогнуть. Это означало смерть — один из участников мёртв. Её дыхание участилось, сердце стучало в груди. Второй хлопок. Третий хлопок. Ей бы радоваться, что их становится меньше, что её шансы, пусть и немного, но растут. Но облегчения не было — только гнетущее осознание, что она может стать следующей. Её тошнило от мысли, что сейчас, возможно, где-то на другом конце арены, кто-то рвёт плоть, сокрушает черепа, обезображивает тела — всё ради того, чтобы выжить. Эбигейл следующая. И все на потеху Лорду и снобам, которые с жадностью наблюдают со стороны. Она прижалась к дереву, пытаясь отдышаться и восстановить силы, и вдруг заметила движение. Повернув голову, Эби застыла: на другом конце поляны, возле края деревьев, стоял незнакомый парень. Грязнокровка, возможно. Он заметил её и, не скрывая своего интереса, вытянул палец, указывая в её сторону. Двое других, как хищники, уловившие запах добычи, повернули головы, следуя его жесту. Значит, они начали объединяться. Стайные звери, которые поняли, что вместе им проще. Пока что. Хоббс чувствовала, как пот холодными каплями стекает по вискам. Парень, всё ещё не убирая мерзкой ухмылки с лица, сделал первый шаг к ней, и его глаза, полные предвкушения, смотрели прямо ей в душу. В этот момент она поняла, что единственный выбор — бежать. Вскинув голову, Эбигейл повернулась и рванула вглубь леса, не оглядываясь. Позади послышался смех, а затем крики, будто они нарочно пугали её, как хищники загоняющие жертву, наслаждаясь её страхом. Лес становился всё гуще, и под ногами захрустели сухие ветки. Но она бежала, перепрыгивая через корни, пробираясь сквозь кусты, сдирая руки и лицо об острые ветви. Каждая царапина пульсировала болью, но её больше тревожил звук шагов, приближающихся сзади Почему они такие быстрые? Почему их шаги звучат так близко, словно они готовы схватить её в любой момент? Дыхание сбилось, в груди горело, но Эбигейл не осмеливалась остановиться ни на секунду. Сердце стучало как бешеное, заглушая все звуки, и казалось, что воздух вокруг был слишком плотным, словно она утопала в нём.  Некрупные ветки растений, что находились на её пути, неприятно хлестали по лицу, оставляя небольшие ссадины. Хвала Мерлину, если она отделается царапинами. Она не хотела умирать. Не так. Не здесь, среди тёмных деревьев и звериного рева чужих шагов, среди этой дикости и ужаса. К тому же, смерть на арене не обещает быть быстрой и милосердной. Скорее наоборот. Чаще всего наоборот. Подобные мысли служили ей мотивацией двигаться дальше, подкидывая адреналина в кровь, словно дров в печку поезда. А что же вообще ждало её после смерти? Неужели темнота и вакуум тишины? Нет уж, в девятнадцать лет она не собиралась выяснять. И что же ей, чистокровной аристократше, на месте не сиделось... Никто бы ведь её и не тронул, не реши бы она уйти из дома, выбрав при этом своим спасением пристанищем самое идиотское место в Магической Великобритании. Каждый вдох давался всё тяжелее, горло пересохло, и паника нарастала, холодной рукой сжимая сердце изнутри. Ей хотелось закричать, позвать кого-то на помощь, но она знала — помощи не будет, а любой лишний звук лишь привлечёт оппонентов. Каждый сам за себя. Она одна. А что же сейчас с Дэниэлом?.. Ноги зацепились за корень, и Эбигейл рухнула на землю. Острая боль пронзила колени и ладони, но она не успела даже вскрикнуть. Лежа на холодной земле, в тени тёмных деревьев, она чувствовала, как от боли и ужаса её захлёстывает отчаяние. Бросила короткий взгляд через плечо и сердце гулко застучало в ушах, заглушая мысли, и она, почти вслепую, рванула вперёд, подавляя тупую боль, растекающуюся по всему телу. Всё, что имело значение сейчас — бежать. Всё в теле молило о пощаде, каждая мышца горела, лёгкие словно сжались в железных тисках, но она заставила себя двигаться быстрее, только бы избавиться от их пронзительных взглядов, от их зловещего желания поймать её, уничтожить. Каждый вдох был похож на раскалённое лезвие, проходящее через её горло, каждый шаг отдавался в рёбрах острой болью, но Эби не позволяла себе останавливаться. Справа мелькнула тень — слишком близко. Охваченная паникой, она резко свернула в другую сторону, избегая столкновения. Затем, заметив какое-то движение впереди, отпрянула влево, надеясь, что, может, этот отчаянный манёвр собьет их с толку, хоть на мгновение заставит потерять её след. Но их шаги всё равно звучали за спиной, хищные и неумолимые, как пульсирующий кошмар. Внезапно её нога вновь зацепилась за что-то — Эбигейл едва удержала равновесие. Лишь споткнувшись, тело на мгновение подалось вперёд. И в ту же секунду, когда её голова непроизвольно наклонилась вниз, рядом со свистом пролетел топорик, мелькнув в воздухе всего в нескольких сантиметрах от её лица. Силы будто покинули её, но Эби заставила себя замедлиться лишь на миг, стараясь не показать, что её охватила паника. Она бросила короткий взгляд назад, и сердце сжалось от ужаса — преследователи были гораздо ближе, чем она думала. Чужие пальцы мертвой хваткой вцепились в её предплечье, сжимая до хруста, и дернули так резко, что Эбигейл рухнула на землю с глухим, сдавленным звуком. Воздух вышибло из лёгких, из горла вырвался хриплый стон. Холодные пальцы продолжали сжимать её руку, словно металлические тиски, лишая её возможности вырваться. Она пыталась дышать, но тени вокруг замыкались, а над ней склонилось лицо с искаженной злобой усмешкой, глаза сверкающие жестоким, почти безумным азартом. Он нагнулся ближе, и она ощутила запах его кислого дыхания. — Не дергайся. Прежде чем она успела что-то сообразить, мужчина оседлал её, зафиксировав движения, и рука скользнула к её горлу. В панике Эбигейл наотмашь ударила ногой, вложив в это движение все свои остатки сил. Попала — услышала его приглушенное ругательство. Он пошатнулся, хватка ослабла на миг, и она воспользовалась этим, перекатилась, вырвалась и подскочила на трясущихся ногах, игнорируя вспышки боли. — Я срежу метку с твоей тощей руки и засуну её тебе прямо в глотку, — слышался за спиной злобный, сдавленный голос, пробирающий до костей, словно сам мрак этой лесной Арены ожил и шептал угрозы. Она не слушала, возобновляя бегство, на едва ли гнущихся ногах, заставляя себя не останавливаться, не оглядываться. В каждом его слове чувствовалась жажда крови, звериная одержимость, как будто её мучения были для него чем-то сладостным, чем-то, чего он не собирался упустить. Эбигейл понимала, что если он её поймает, он растянет её страдания до последнего, а ей одолеть его... Мягко говоря не светит, ведь грязнокровка был выше, заметно сильнее и уж точно опытней неё. Где-то вдалеке послышался тихий, но отчетливый плеск воды, и Эбигейл на мгновение замедлилась, пытаясь понять, откуда он доносится. Она заметила между деревьями мерцание озера, но инстинктивно сменив направление, направилась подальше, подальше от открытой воды, где её могли заметить или загнать в ловушку. Лёгкий ветерок донёс до неё влажный запах сырой земли и прелых листьев. В конце концов, когда дыхание стало невыносимо прерывистым, ноги казались ватными, а лёгкие неприятно саднило при каждом вдохе, она нашла укрытие — небольшое углубление под корнями старого дерева неподалеку от ручья, который бежал поблизости, звеня, как будто насмехаясь над её страхами. Но к воде она не подходила, следуя наставлениям Крауча. Внутреннее напряжение отступало с трудом, постепенно, оставляя за собой лишь боль и изнеможение. Руки дрожали так сильно, что Эбигейл вцепилась в землю, пытаясь хоть как-то обуздать это предательское дрожание. На её пальцах остались грязные разводы, но это ничуть не успокаивало. В её голове вспышками мелькали образы — чужие и зловещие, сцены, от которых кровь застывала в жилах. Она почти чувствовала, как его пальцы сжимают её предплечье, оставляя на коже воображаемые следы, словно ожоги. Воспоминания сливались в адскую круговерть, где всё — страх, ужас, боль — сводились в одну мучительную пульсацию. Эбигейл невольно вспомнила свои вылазки с Пожирателями смерти, когда ей казалось, что она уже стала почти неуязвимой.  Она думала, что притупила страх, что её чувства стали как будто атрофированными, выжженными постоянным насилием и жестокостью, которые стали её повседневностью. Эби привыкла верить, что всегда сможет рассчитывать на кого-то из своих, что помощь придёт, даже если её сознание окажется на краю, даже если сердце собьётся в панике. Чёрная метка на предплечье, её клеймо, всегда было её защитой — символом принадлежности к силам, которые внушали страх и уважение. Но сейчас… сейчас она была одна, метка казалась лишь пустой угрозой в этом месте, где никто не придёт на помощь, где все вокруг — враги. Сняв с себя жилетку, Эбигейл с раздражением отбросила её подальше от себя, а затем, нервно оглядывая себя, ощупала каждый сантиметр тела. Руки дрожали, когда она постукивала по собственной коже, словно надеясь найти какой-то знак, подтверждение тому, что она всё ещё здесь, что её тело всё ещё ей принадлежит, а не стало простой куклой в чьих-то чужих руках. Её взгляд скользил с ног на живот, затем на грудь пока, наконец, не замер на чёрной метке. Она смотрела на тёмное пятно… и не смогла удержаться, провела по нему онемевшими пальцами. Под кожей змея будто зашевелилась, медленно ползла под её пальцами, как живое существо, насмехающееся над её страхом. — Какая же идиотка… В голове вспыхнула мучительная мысль: возможно, сейчас и он наблюдает. Может, именно сейчас его холодные глаза следят за её движениями, оценивают, как она справляется, насколько отчаянно пытается выжить. Испытывает ли он хоть малейшее удовлетворение, видя её здесь, в ловушке, где каждый может стать её палачом? Горд ли он ею? Или разочарован? Удовлетворён ли тем, что выбрал её? Горячая злость и безысходность одновременно свели грудь, и Эбигейл, сжав зубы, всхлипнула, прижала ладони к лицу, прикусывая губу, в тщетных попытках не издать лишнего звука — не дай бог её услышит кто-то из участников. Прикусила так сильно, что ощутила солоноватый привкус крови. Она заставила себя вспомнить… попыталась сосчитать погибших. Это был единственный способ держаться, сосредоточиться, не потеряться в вихре собственного ужаса. Сколько раз звучал сигнал? Она мысленно пыталась вернуть себе звуки, один за другим, но они расплывались, как эхо, ускользали, едва она успевала ухватить воспоминания. Два? Или три? В какой-то момент ей показалось, что и вовсе слышалось четыре… Вздохнула, понимая, что ясного ответа у неё нет, и сдавленно всхлипнула от бессилия. Вокруг уже начинало темнеть, тени сгущались, заползая в лес, накрывая всё плотным покрывалом. Её сердце замедлилось, но страх не уходил — она просто сидела, неподвижная, будто  парализованная, словно сливаясь с тёмными корнями, вросшими в землю. В глубине души она отчаянно надеялась, что всё само закончится, что кто-то избавит её от необходимости снова бежать и… сражаться. Пусть они просто поубивают друг друга. Ей всё равно, сколько крови прольётся, лишь бы она могла остаться в стороне, незамеченной, переждать эту ночь, укрытая тьмой. Но в её мыслях всплыл образ — лицо, едва уловимый силуэт. Дэниэл. Эбигейл молилась — пусть хотя бы он будет в безопасности. Пусть тьма и безумие обойдут его стороной. Позади послышался крик — пронзительный, рвущий на части женский вопль, который пробрал Хоббс до мурашек. Он был таким отчаянным, таким ужасающе громким, что у неё в горле тут же пересохло. Эбигейл медленно выбралась из своего укрытия, чтобы обеспечить себя путями к отступлению, стараясь двигаться бесшумно. Осторожно выглянула, чувствуя, как во рту стало кисло от тошноты. Она узнала её. Это была Роуз. Одна из Пожирателей, которых выбрал Лорд на Жатве. Сейчас её лицо, перепачканное в смеси грязи и крови, искажало ужас и боль. На одном из глаз Эбигейл смогла различить налившейся кровью приличных размеров синяк. Ох не слабо же её приложили... Незнакомый парень, растрёпанный и испачканный кровью, волок её за волосы, словно сломанную куклу. Она извивалась, пытаясь вырваться, её пальцы срывались, царапая землю, ногти ломались и оставались в грязи. На земле под ней красовался кровавый шлейф, который все удлинялся, но она, несмотря на безусловно присутствующую адскую боль, что разливалась по телу, продолжала цепляться, как могла, за что могла. Ногтями впивалась в землю в отчаянной попытке зацепиться за хоть какое-то спасение. Тщетно. Мерлин милостивый… Эбигейл чувствовала, как ужас зарождающийся в груди, превращался в давящий ком. Хотела отвернуться, убежать, но взгляд словно прилип к сцене, не позволяя отвести глаза. Парень наконец отпустил её, и Роуз рухнула на землю, ослабевшая и лихорадочно трясущаяся. На улице ещё и смеркалось, что сопровождалось каким-никаким похолоданием. Но это была лишь передышка. — Ну куда же ты, — раздался вдруг голос. Парень, несколько запыхавшийся, продолжил, — мы ведь только начали. Неприлично бросать новых друзей в одиночестве. — говорил он это наигранно-поучительным тоном, всё издеваясь над жертвой. — А тебя мамаша видимо не учила, что девочек бить нельзя... — неожиданно послышался сиплый голос Роуз. О да, она никогда не упускала возможности лишний раз съязвить. Как этот то ли магл, то ли грязнокровка вообще умудрился довести её до такого состояния? Это же Роуз... Через мгновение он грубо пнул её по рёбрам, и звук удара, глухого, болезненного, пронёсся эхом. Она захрипела, а он, ухмыляясь, наклонился, схватив её за подбородок, заставляя поднять голову и смотреть ему прямо в глаза. Её лицо было в грязи, кровь стекала с разбитых губ, но она шипела проклятия, выгибаясь в попытке вырваться. Он лишь сильнее сжал её подбородок, злобно и с отвращением оглядывая её, будто игрушку, что он собирался сломать. — Ц, и всё же, так дело не пойдёт. Больно ты юркая. — сказал истязатель и, ухмыльнувшись, потянулся за пазуху. Эбигейл, бросив взгляд на то, к чему тянулась его рука, оторопела. Нож. Одним ловким движением он уселся поверх ослабшего тела Эйвери, которая в свою очередь несколько насторожилась, продолжая попытки избавиться от этого беса во плоти. Истошный вопль разрезал напряженную тишину. Мерлин Милостивый, этот садист нанёс по продолговатому порезу на каждой из икр, лишая Роуз возможности на побег. Ноги теперь были фактически обездвижены. Они могли выполнять свою прямую функцию, однако с куда большим количеством нюансов.. А Эйвери всё надрывалась, срывая голос и впиваясь тем что осталось от ногтей в черствую землю, когда парень всё же вновь присел перед её лицом, внимательно его рассматривая. Гребаный садист. Эбигейл, чувствуя, как её саму всю трясёт, резко юркнула обратно вниз, прижимаясь к земле. Мысли метались, как загнанные звери, но всё, что она могла слышать — это собственное тяжёлое дыхание. Бежать? Уносить ноги прямо сейчас, не оглядываясь? Или сидеть тихо, как мышь, и молиться, чтобы они не заметили её? Снова раздался крик, но в этот раз он оборвался странным, булькающим хрипом. Эби приподняла голову и осторожно выглянула, решив, что лучше знать, что происходит. Перед её глазами предстала картина, от которой кровь застыла в жилах. Парень, что только что держал Роуз, теперь стоял, пошатываясь, и обеими руками сдавливал своё горло, откуда торчал нож. Тонкие струйки крови стекали по его пальцам, медленно затапливая серую кофту, словно поглощая его в своём мрачном омуте. Он хрипел, пытаясь вдохнуть, но кровавый поток лишал его воздуха, постепенно погружая в тишину. Роуз, шатаясь, медленно поднялась на ноги, переводя тяжёлый взгляд на оставшихся, на двоих других, которые стояли неподалёку, ошеломлённые внезапным зрелищем. Она не колебалась — её движения были полны ярости и отчаянья, как у загнанного зверя, у которого нет выбора, кроме как броситься вперёд и бороться до последнего. Эбигейл прижалась к земле, чувствуя, как тело холодеет от осознания. Они делятся на команды. Роуз, истекающая кровью, отчаянно закричала, бросаясь на них. Сердце сжалось от ледяного страха, но Хоббс заставила себя оставаться неподвижной, моля лишь об одном — чтобы никто не заметил её. Крики и звуки ударов вдалеке вдруг сменились другим звуком — влажным, тянущимся, неприятно липким. Эбигейл, зажмурившись, заставила себя на мгновение не смотреть, надеясь, что это просто игра её измученного воображения. Но, открыв глаза, она увидела, как грязные, покрытые кровью руки мужчины хватали девушку, дёргая за её одежду, срывая ткань с натужным треском, обнажая её без того истерзанно тело. Параллельно он шептал бедняге, несомненно что-то пошлое на ухо. От увиденного её скрутило судорогой, словно холодный комок внутри разорвался, поднимаясь к горлу. Казалось бы, Эби должна радоваться — одним врагом меньше, она на один шаг ближе к завершению этого кошмара, но ей до ужаса было жаль Роуз. Она прижала руки ко рту, но это не помогло — её желудок тут же опустошился, оставляя горький привкус рвоты и отчаяния. Быть женщиной даже среди Пожирателей всегда было рискованно. Это опасно не только на поле боя, но и среди своих — среди тех, кто, казалось бы, должен был быть на одной стороне. На каждой вылазке, при каждом рейде, Эбигейл знала, что её ждёт не только угроза смерти.  Существовало нечто худшее: иногда для женщин смерть — это не предел, есть ужасы куда хуже. Однажды ей пришлось наблюдать, как один из её товарищей, Пожиратель, хищно ухмыляясь, принялся надругаться над пойманной грязнокровкой, для которой смерть стала бы освобождением. Теперь все это — наказание? Расплата?  Она крепче сжала руки, по пальцам прошёл ледяной холод. Нет. Если уж ей суждено умереть, то пусть её разорвут на куски, убьют, растопчут, сожгут — что угодно, лишь бы не это. Лишь бы не позволить им лишить её того последнего, что она могла сохранить, даже среди этих ужасов. — А ты только глянь, хорошенькая какая. — Он захохотал, грубо схватив Роуз за подбородок, щурясь, рассматривая её лицо со всех сторон, и этот звук наполнил Эбигейл ужасом. — Хоть как-то время скоротаем. Эбигейл вжалась в землю, как будто могла раствориться в ней, скрыться от того кошмара, который разворачивался всего в нескольких шагах. Ладонями она крепко прижала уши, пытаясь отгородиться от этих звуков, но они, казалось, проникали прямо в её голову, не оставляя ни одного уголка сознания в покое. Отчаянные крики и жалобные стоны Эйвери, казалось, заполняли весь лес, смешиваясь с грубыми насмешками и низким, отвратительным смехом, который только подчеркивал безысходность происходящего. Сдавленные вскрики, рваные вздохи, в которых слышался не только страх, но и боль, пронизывали её, как холодные иглы, оставляя за собой только пустоту и ужас. Она сжалась ещё сильнее, инстинктивно стискивая зубы, пока в ушах всё равно продолжали звучать эти глухие хлопки — звуки ударов, которые соприкасались с чьей-то плотью, заставляя её воображение рисовать картины, которые даже самые ужасные кошмары не могли бы повторить. Хватит… хватит! Мерзкие хлюпающие звуки, тягучие, как сырой грунт, врезались в сознание, заставляя её живот скручиваться от отвращения. Перед мысленным взором Эбигейл всплыли сцены, которые она старательно пыталась отогнать, но те снова и снова возвращались — вспышками, кусками, ещё более жуткими. Казалось, что время вокруг остановилось, оставляя её одну в этом замкнутом аду, где звуки страданий и унижения Эйвери становились её личной пыткой. Она снова и снова зажмуривалась, но всё было бесполезно. Вопли Эйвери раздирали тишину, как ножом по плоти, в каждом новом звуке слышался страх и отчаяние, которые отбрасывали её на шаг ближе к собственному безумию. В какой-то момент, когда крик Эйвери достиг высшей ноты, переходя почти в визг, Эбигейл не выдержала — её тело вновь выгнулось в рвотном спазме, но даже это не избавило её от звуков, вцепившихся в неё словно когти. Вдруг крик оборвался, оставив лес в зловещей тишине. Но для Эбигейл этот внезапный покой оказался даже хуже — тишина давила, заполняла её голову мыслями о том, что ей предстоит услышать или увидеть дальше. Вдруг они теперь двинутся к ней? Найдут её. Она прижала руки ещё крепче к ушам, но в этой пустоте звучали отголоски последних минут, отбрасывая её сознание на грань безумия. Сейчас он тоже смотрит? Она вся сжалась, чувствуя, как страх и ненависть сплетаются внутри неё в один болезненный ком. Она почти могла видеть сквозь туман боли и усталости — как, сидя где-то за границами арены, они наблюдают, с мерзким любопытством прильнув к магическим экранам или к зачарованным зеркалам. Каждый миг, каждый шаг, каждую вспышку боли, каждый отчаянный крик они видят, они слышат — и наслаждаются этим, впитывая зрелище чужих страданий. Толпа магов, охваченная азартом и жаждой крови, следит за каждым движением, словно это всего лишь спектакль, а не жестокий бой на выживание. Как же им нравится это зрелище. Её боль — это их удовольствие. Это не остановить, она была уверена, что в скором времени разгорится очередной бунт. Сейчас она могла поклясться, что кто-то из них смеётся, потягивает вино из дорогих бокалов, спорит о ставках, делает прогнозы, кто продержится дольше. Хоббс скользнула взглядом по черной метке на своей руке. Она была уверена, что сам Тёмный Лорд наблюдает за тем, что происходит на арене. Что бы он чувствовал сейчас? Испытывает ли он разочарование, видя, как те, кого он выбрал, ломаются, становятся жертвами, теряют рассудок? Вероятно, он недоволен. В его глазах их слабость — это позор. Но разве это её вина? Разве она выбирала быть частью его извращенной игры? Нет, это его вина. Только его. Эби снова приподняла голову, пытаясь хоть одним глазком взглянуть на происходящее, и то, что она увидела, повергло её в такой леденящий ужас, что губы сами раскрылись в немом крике. Но она мгновенно прижала обе ладони ко рту, сдерживая крик, подавляя рвущийся наружу звук, который мог выдать её присутствие. Лицо... Эбигейл едва ли могла взглянуть на то, что осталось от лица её знакомой. Когда-то нежные черты, простые, но запоминающиеся, теперь превращены в месиво; кожу содрали, будто её не хотели просто убить, а стремились стереть всё человеческое, что в ней было. Остались лишь пустые, остекленевшие глаза, вытаращенные в ужасе и боли, но уже ничего не видящие. Грудь Эйвери была буквально выпотрошена, и кровь лужами заливала землю вокруг неё, сочась по разорванным остаткам одежды, впитываясь в почву, словно проклятие, оставленное на этой земле. Разодранная плоть и ребра, обнажённые и изломанные, торчали наружу, превращая её тело в кошмарный символ смерти и боли. Даже её лицо, некогда знакомое, теперь было искажено и изуродовано до такой степени, что оно больше походило на ужасную маску, чем на что-то человеческое. Её взгляд блуждал по изуродованному телу Роуз, обнажённому, осквернённому. Сильный металлический запах крови стоял в воздухе, пробираясь до самых глубин, оставляя на коже ощущение липкой, тяжёлой сырости. Всё это ощущалось невыносимо реальным, осязаемым, и её мозг не мог это отвергнуть, как бы он ни пытался. Все реально. Она осторожно опустилась вниз, пытаясь укрыться, прижалась к сырой земле, ощущая, как мёрзлый комок отчаяния сдавливает её изнутри. Эбигейл хотела бы закричать, но понимала, что этот крик не принесёт ей спасения — только ещё одну мёртвую душу на этой арене, ещё одно изуродованное тело, как напоминание для всех наблюдающих с той стороны, что здесь нет милосердия, нет прощения. Дыхание сбилось, и Эби обхватила себя руками, как будто могла спрятаться в собственных объятиях от этого кошмара. В ушах раздавались зловещие отголоски шепотов, как будто земля под ней пропиталась всем ужасом и болью этого места.  С темноты и зловонного воздуха словно просачивалась сама смерть, гнетущая, давящая и липкая, обвивая её невидимыми цепями страха. Она следующая. Ее ждет то же самое.  *** Эбигейл не знала, сколько прошло времени, сколько она просидела в этом кошмарном оцепенении, скрытая в собственной мелкой нише, неподвижная и дрожащая. Она даже не могла сказать, дышала ли всё это время — каждый вдох ощущался болезненным, как будто воздух был отравлен всем увиденным. Её глаза, казалось, застыли, не моргая, уставившись в одну точку, бессмысленно и пусто, словно в глубоком, бесконечном ужасе. Когда свет наконец пробился сквозь деревья, вырывая её из этой неподвижной ночи, она с трудом осознала, что сидела так до самого рассвета. Чудо, что её никто не нашёл. Целую ночь, просидела, сжавшись в жалкий комок, молча и неподвижно, не в силах заставить себя двигаться. Она моргнула, словно заново обретая себя, ощутила, как тело ломит, будто оно забыло, как двигаться. Поднялась на негнущихся ногах, чувствуя, как колени подкашиваются, но старалась держаться, заставляя себя оглядеться. Её взгляд зацепился за жуткую картину, словно запечатанную в холодном свете рассвета. Два тела, искажённых, сломанных. Мужчина с пробитым горлом, его голова была повернута под неестественным углом, застыв в выражении ужаса и боли, навечно запечатлённом на лице.  Рядом — Эйвери, или то, что осталось от неё, её истерзанное тело на земле, кожа посерела в свете зари, а грубо изуродованное лицо было искривлено в маске агонии. Обнажённая и изувеченная, она казалась ужасным напоминанием о том, что эти игры не оставляют ни чести, ни милосердия. Теперь, при свете дня, это было видно во всех красках. В голове вдруг не осталось ни одной мысли кроме: Если её найдут, она воспользуется кулоном с ядом. Без раздумий. Эбигейл собрала в себе последние силы, чтобы не отшатнуться, чтобы не дать ужасу поглотить её вновь. Она шагнула вперёд, нагибаясь к своему временному ночному укрытию, медленно, словно в трансе, подобрала свою жилетку. Чувствуя, как пальцы дрожат, когда она приблизилась к мёртвому телу некогда напарницы. Присела на корточки, пытаясь подавить нарастающее чувство тошноты, которое поднималось в горле. Она знала, что должна сделать это. Хоббс осторожно набросила свою жилетку на грудь Эйвери, как будто это могло хоть немного вернуть ей утраченное достоинство. Провела рукой по застывшему лицу девушки, глаза Эйвери всё ещё были открыты, глядя в пустоту. Эбигейл мягко закрыла их, будто этим простым жестом могла подарить ей хоть немного покоя. На миг она зажмурилась, словно пытаясь забыть это видение, но знала, что оно останется с ней навсегда, выгравировано в её сознании. Едва оправившись от того, что только что сделала, медленно повернула голову, переводя взгляд на второго мертвеца. Мужчина, застыл в нелепой позе, с перекошенным от боли и ужаса лицом, которое навечно запечатлелось в гримасе страха. Но её взгляд был прикован не к лицу — он остановился на его шее, из которой торчал нож, глубоко вонзённый в плоть, потемневшую от засохшей крови. Она знала, что оружие может спасти её, но мысль о том, чтобы прикоснуться к этому телу, заставляла всё внутри неё сжиматься от отвращения. Она медленно подошла, шаги эхом раздавались в зловещей тишине. Наклонилась над телом, поджимая губы, чтобы не выпустить ни звука, и осторожно протянула руку. Пальцы задрожали, когда она коснулась рукояти ножа, и на миг ей показалось, что мёртвая рука мужчины вдруг напряглась, удерживая оружие, не желая отпускать. Она на миг отпрянула, но, собрав всю волю в кулак, вновь схватилась за нож, чувствуя, как холод стали проникает в её ладонь. С усилием потянула. Лезвие с противным, влажным звуком начало выходить, словно сопротивляясь, цепляясь за плоть, и Эбигейл почувствовала, как на её руку брызнула кровь, тёмная и густая. Она чуть не зажмурилась, но знала, что не может — не сейчас. Когда нож, наконец, выскользнул с мерзким звуком, она сжала его в руках, ощущая, как оружие слегка скользит в её пальцах. На его поверхности поблёскивали капли засохшей крови, запекшиеся пятна плоти. — Мне нужнее, — тихо протараторила  девушка. —  Уж прости. Сдерживая тошноту, она вытерла лезвие о ткань его брюк, оставляя на них кровавые следы, и заставила себя крепче сжать рукоять. Этот нож, холодный, увесистый и мокрый, был её единственным шансом на выживание, её единственной защитой в этом кошмаре. *** Прислушавшись к внутренним ощущениям, Эбигейл осознала, что в этом дурдоме напрочь забыла об элементарной потребности в пище. Так что, особо долго не думая, отправилась на поиски пропитания, не забывая об осторожности. Благо, у неё теперь было хоть какое-то оружие. Неохотно перебирая ногами, она пыталась посчитать, сколько участников вообще осталось. Трое вначале, двое вчера... Одиннадцать? Одиннадцать участников всё ещё рыскали по арене, словно хищники в поисках добычи. Не исключено, что кто-то как и она боится лишний раз высунуть нос, но это не отменяло того факта, что сейчас большинство выбрались на поиск еды, поэтому стоило быть в разы бдительней. Через время Эбигейл набрела на грибную поляну. Но, для начала аккуратно спрятавшись за массивным деревом, оглядела местность на наличие посторонних. Кажется, никого. Однако определённо стоило поторопиться и не терять бдительность. Быстрым шагом выйдя из-за сосны, Хоббс, выцепляя взглядом различные грибы, срезала все без разбору — потом отберёт съедобные от общей массы. На самом деле, было довольно опрометчиво выбирать в качестве еды именно грибы, учитывая обилие их видов отравиться можно было только так, а экспертом в сфере флоры и фауны она себя назвать не могла, выросшая чуть ли не в тепличных условиях, где еду всегда подавали сразу в обработанном виде. Срезая очередной гриб и осторожно оглядываясь по сторонам, мысли Хоббс вновь понесло не в то русло. Мозг, под давлением стресса, опасаясь худшего расклада событий, вновь подкидывал ей картины прошедшей ночи. Руки начал одолевать тремор, а взгляд туманиться. Ты могла ей помочь. Внезапная боль пронзила её ладонь. Порезалась. Порез неглубокий, нож полоснул лишь по ребру одного из пальцев, но до чего же неприятный. Кровь медленно стекала, окрашивая зелень травы алой, как взгляд виновника её здесь присутствия, кровью. Кажется, хватит ей еды на первое время, пора закругляться. Поскольку никакого подобия сумки у неё не было, всю добычу она раскидала по карманам брюк. Поднявшись вновь на ноги, она уже было направилась обратно в гущу леса, как вдруг услышала хруст позади. Сердце мигом налилось свинцом и рухнуло к ногам. Чуда не случилось — её нашли. Быстро среагировав, Хоббс наугад рванула в левую сторону, вместе с тем разворачиваясь лицом к недоброжелателю. Со стороной, она благо угадала, ведь в ту же секунду слева от неё просвистел небольшой кинжал. Проводив его полным ужаса взглядом, Эбигейл тут же вернула взгляд к невысокой тощей фигуре. Девушка, чьи русые волосы были собраны в высокий хвост, смотрела на неё с неприкрытой ненавистью, оценивая соперницу. На её груди разместилось крепление для ещё дюжины смертоносных кинжалов. Боже правый, Эбигейл не то что объективно не сможет одолеть её в честной битве, у неё даже рука не поднимется на девушку. Вопреки всем своим моральным убеждениям она на всякий случай потянулась дрожащей рукой к ножу. — Послушай, я вовсе не хочу драться с тобой... Давай просто каждая пойдём своей дорогой, — вымолвила Эбигейл, вытянув одну руку в успокаивающем жесте, безумно рискуя быть прибитой одной из глядевших на неё кинжалов. — Поэтому у тебя в руке красуется охотничий нож? — решила уточнить оппонентка, чьё лицо буквально потемнело на тон, будто пыль и грязь находились уже на подкожном уровне. Всё не сводя с неё взгляда, Эбигейл не бросала попыток договориться: — Не сочти за грубость, но твои кинжалы мне доверия тоже не внушают, — отчеканила Эби. — А мне не внушают доверия нелюди, что вырезают чужие семьи, — с этими словами русоволосая достала из кобуры два клинка и кинулась на Эбигейл. Вполне ожидая подобного хода развития событий Эбигейл успела юркнуть под рукой, судя по всему магглы, оказавшись у неё за спиной так, что ей открывалась прекрасная возможность всадить этой одержимой нож меж лопаток. Но от одной только мысли об убийстве собственными руками, а не палочкой, выступал холодный пот, ведь опять же, год в рядах Пожирателей — слишком маленький срок для того, чтобы привыкнуть к подобному стилю жизни. Девушка вновь рывком развернулась к Эби лицом. Мешкая, в попытках продумать, с какой стороны лучше ударить, она решила поступить хитрее. Когда Хоббс вновь уклонилась от чужой нападки, её предплечье пронзило болью. Маггла, вместе со своим выпадом, умудрилась запустить кинжал, что и оставил немаленький порез, благо, на нерабочей левой руке. — Что, без палочки не так просто? — бросила девушка, явно довольная нанесённым увечьем. Эбигейл, чья рука полыхала в агонии и повисла бесполезным грузом, поняла, что гуманно решить конфликт не получится. Адреналин в крови зашкаливал, придавая сил на сражение. — Прошу отметить — я пыталась решить вопрос гуманно, — произнесла Эбигейл сквозь зубы всё ждавшей ответа маггле, которая начинала забавляться происходящим, что и стало её ошибкой. Не теряй бдительность. Золотые слова, Крауч... В следующую секунду Эбигейл сделала обманчивый выпад влево, вынуждая оппонентку израсходовать ещё один кинжал. После, Хоббс рванула в сторону леса, повышая свой шанс, увернуться от чужого оружия за счёт деревьев. Семь кинжалов. У неё осталось всего семь. Желательно снизить это число до минимума. Массивные корни деревьев мешались под ногами, но это не мешало Хоббс нестись сломя голову без оглядки. Сейчас было три варианта развития событий: маггла всё же метнёт кинжал ей в затылок и дело с концом, Хоббс чудным образом удастся уклониться от последующих атак и в какой-то момент маггле это надоест, либо же третий, задуманный Эби — маггла израсходует подавляющее большинство своих кинжалов, и Хоббс, наконец, её прикончит. Она не оставит Дэниэла и родителей на произвол судьбы. Проклятое кровотечение, хоть и несильное, забирало силы, отчего ноги постепенно становились ватными. В какой-то момент Эбигейл всё же неизбежно споткнулась, согнувшись, но равновесия не потеряла. Вдруг она услышала разъярённый крик, а уже выпрямившись — клинок, торчащий из дерева. Шесть. Ещё хотя бы четыре... Однако погоня не могла продолжаться бесконечно. Лёгкие Хоббс уже начинали саднить, а одышка на пару с голодом сбивали с толку, как и пронзительная боль в руке. Юркнув за одно из деревьев, Эбигейл, зажав рот руками, дабы не издавать лишних звуков, старалась перевести дыхание. — Это всё стоило того, — произнесла маггла в пустоту леса с предвкушением, пока пыталась найти свою жертву. — Твоя смерть станет подарком моему сектору. Гадство. Слова, пропитанные ненавистью, пронзили воздух. Эбигейл почувствовала, как её тело парализовал холодный страх. Она замерла всего на секунду. Мерлин… Мысль промелькнула, как молния.  Бежать! Сейчас же, без остановки, через боль, главное выжить. Как же она не хотела умирать! Но времени не было. Её вскрик отозвался эхом, когда сильные пальцы вдруг схватили волосы. Голова дернулась назад так резко, что боль вспыхнула в затылке, словно раскалённое лезвие. — Вот и попался наш грибник. Надо было резать. — Пожалуй, я начну с твоего лица, — злобно прошипела маггла, наклоняясь ближе. Её лицо превратилось в маску ярости и дикого наслаждения. В тёмных глазах читалась лишь ненависть. Эбигейл едва успела выдохнуть, как её противница навалилась сверху. Вес её тела придавил Хоббс к земле, не оставляя шанса вырваться. Кинжал блеснул в воздухе, острое лезвие метнулось к груди, но инстинкт заставил Эби вскинуть руку. Она ощутила, как острие прорезало кожу и кость хрустнула, пробив её ладонь насквозь. Крик боли застрял в горле. В этот момент она забыла, как дышать. Лёгкие отказывались работать. Она будто горела изнутри. Но маггла не остановилась. Она выкрутила кинжал, усиливая боль, словно наслаждаясь этим. — Надеюсь.. твои близкие сейчас смотрят! Кровь текла ручьями, заливала ладонь и мешала думать, но Эбигейл знала одно — сейчас она либо убьёт, либо будет убита. Левую руку она уже не чувствовала. Казалось, будто она больше не принадлежала ей: ватная, словно чужая, непослушная. Густая, липкая кровь стекала по пальцам, капая на землю, но Эбигейл не могла позволить себе думать о боли. Она была слишком близка к краю, слишком близка к тому, чтобы всё потерять. Родители сейчас наблюдают? Видят, как смерть нависла над их дочерью? В ушах стоял оглушительный звон, как будто вокруг взорвались десятки колоколов. Сердце бешено билось, громыхая в груди, будто готово было вырваться наружу. Все вокруг плыло, ускользало, но она заставила себя двигаться. Адреналин вновь заполнил её тело, перекрывая страх, затмевая слабость. Стиснула зубы так, что челюсти аж неприятно свело, и резко ударила головой вперёд. Она почувствовала, как их лбы столкнулись, а затем услышала характерный хруст. Нос её противницы сломался, и из него фонтаном брызнула кровь. Та закричала от ярости и боли, отпустив на миг волосы Эби. Но этого мгновения было слишком мало, чтобы выбраться. — Ты пожалеешь об этом! — прорычала маггла, её лицо было залито кровью. Не успев отдышаться, девушка заметила, как кинжал вновь мелькнул в воздухе, угрожающе блеснув. В слепой ярости девушка полоснула, на этот раз не целясь. Лезвие рассекло кожу подбородка Эбигейл, оставляя длинный, жгучий разрез. Теплая кровь заструилась по шее, стекая за воротник. Закусила губу, пытаясь не закричать. Её дыхание стало прерывистым, но она знала: любая слабость станет для врага сигналом. Она сделала ещё один рывок, стараясь вырваться, но противница вновь схватила её за волосы, стиснув их железной хваткой. — Ты всё ещё дёргаешься? — прорычала маггла, её голос звучал, как злорадный шёпот смерти. Но Эбигейл не собиралась сдаваться. Она нащупала землю свободной рукой, её пальцы наткнулись на что-то острое — нож. Её нож, который она выронила, видимо, при падении и благополучно забыла про него. — К твоему сожалению, — выдохнула она, сжав его так крепко, что костяшки побелели. Сквозь звон в ушах она услышала лишь собственный глухой хрип, когда снова рванулась вперёд под тяжестью чужого тела, сжимая единственное оружие. Она направила его прямиком по направлению артерии. Глаза магглы расширились, и она, будто рефлекторно подалась назад, пытаясь избавиться от инородного объекта. В последний раз. Тело рухнуло на землю, как сломанная кукла. Кровь лилась из раны, пугающе яркая на фоне земли, пропитывая её с жуткой неумолимостью. Хриплое, неравномерное дыхание магглы разрезало тишину. Она извивалась, как зверь, раненный в бою, кашляя и захлебываясь собственной кровью. Девушка смотрела на неё, словно зачарованная, как на нечто из другой реальности. Её грудь быстро вздымалась и опускалась, крупная дрожь охватила тело, отражаясь на кончиках пальцев. Она не могла отвести взгляд от этой агонии, не могла понять, что сейчас чувствует: ликующую ярость или первобытный ужас. Она сделала это. Действительно сделала! Её взгляд медленно опустился на крепко сжатое меж пальцев оружие, блестящее от крови. Металлический запах заполнил воздух, резкий, удушающий. Руки, окровавленные и дрожащие, сами потянулись к лежащему телу. — Нет... недостаточно, — прошептала она, словно оправдывая свои действия перед кем-то, кого уже давно не было рядом. Подползла ближе, сжимая лезвие так крепко, что пальцы побелели. Маггла ещё дышала, но уже не сопротивлялась. Глаза её были полузакрыты, лихорадочно подрагивая, губы едва шевелились, выпуская слабые, хриплые звуки. — Этого недостаточно, — повторила Эбигейл, но теперь её голос стал ниже, тверже. Замахнувшись, она вонзила нож прямо в грудь соперницы. Тело дёрнулось, как натянутая струна, но девушка не остановилась. Она ударила снова. И снова. Лезвие входило в тело с хлюпающим звуком, оставляя всё новые пятна крови на земле. С каждой секундой её движения становились всё более механическими. Лезвие снова и снова прорезало одежду, плоть, вонзаясь глубже. Кровь была повсюду: на её руках, лице, одежде, даже в волосах. Тело уже не двигалось, дыхание давно прекратилось. Но Эбигейл не могла остановиться. Её руки продолжали работать, словно движимые какой-то силой, о которой она не подозревала. — Ещё… — пробормотала она словно заклинание сквозь выступившие слёзы. Ещё удар. За ним другой. И ещё. Каждый новый удар приносил ей не облегчение, а только опустошение. Вся боль и гнев, что накопились за эти года, сейчас выходили из неё вот так. Воспоминания о дне Жатвы, воспоминания о родителях, её прежней жизни вырисовывались перед глазами, призывая к действию. Её руки ослабели, пальцы едва держали нож, а слёзы всё не стихали, но она продолжала, пока силы полностью не покинули её. Последний удар, сопровождаемый вскриком Хоббс, был слабым, почти жалким, но он стал точкой. Эбигейл уронила оружие. Оно глухо ударилось о пропитанную кровью землю. Девушка тяжело дышала, опираясь на окровавленные руки. Её взгляд метался по телу, которое теперь было лишь безжизненной грудой плоти. И всё же… — Я... я смогла, — прошептала она невесть кому, её голос дрожал. Казалось, мир вокруг внезапно стал тише. Осталась только она, её дрожь и тягостное осознание того, что эта тишина уже никогда не станет прежней.