Пиздец в будущем

      — Вчера я дрочил на тебя, — будто бы между делом сообщает Ацуму, поправляя лямку тренировочной сумки на плече.       Некоторое время мозг Осаму коротит, бегущая строка в голове агрессивно орет капсом: «ЧТ… ЧТО, БЛЯТЬ? ЧТО, ЧТО, В СМЫСЛЕ?!» — он не находит в себе достаточно непосредственности, чтобы выдать все вслух, но в данном случае, полностью солидарен с внутренним мироощущением.       — Что дало тебе понять, что я должен знать об этом? — спрашивает он безо всякого выражения, когда спустя несколько мучительных минут, все же берет себя в руки.       — Предупрежден — вооружен, — Ацуму лукаво улыбается и сегодня впервые его улыбка становится для Осаму чем-то вызывающим первобытный ужас, как лавкрафтовские чудища. Непонятного рода дрожью пробирает по позвоночнику и он молча качает головой, абсолютно не догоняя, какую роль должен играть в этой пьесе. Текст не выдан, гонорар не уплачен, театр погорел — так какого, вашу мать, хуя?

***

      Осаму не думает, что это глупая шутка, потому что так пошутить еще додуматься нужно. Шутить Ацуму не умеет, думать тоже — Саму делает выводы, а потом принимает взрослое взвешенное решение, которому отдает предпочтение всегда, каждый раз, когда брат выкидывает какой-нибудь ублюдочный финт — полный игнор. В глубине души паникует, но не сдается до победного — раз сделал важную мину, терпи до конца, ведь, как известно, с годами мина не кислеет, а становится только благороднее. Когда там этот конец и чем все закончится Осаму не додумывает, засыпает.       А утром натыкается на предвестник апокалипсиса — стикер, прикрепленный к столбику кровати, прямо перед лицом, когда он садится, чтобы разлепить глаза. Бумажка гласит: «Я сделал это снова». Звучит угрожающе. Однако, если вообразить, как Ацу выплевывает это своим похабным ртом, имея свое обычное тупое лицо: «🌺~ Я сделал это снова! ~🌺 » — как-то так, то все не страшно, скорее, комично. Представив, как Ацуму дрочит себе, думая о нем, Осаму морщится, шлепает себя ладонью по лбу и целый день не может избавиться от выражения карикатурного недоумения на лице, которое, ради такого случая, даже прикрывает кепкой.       Помогает то, что брат ведет себя спокойно и помимо ублюдочного стикера, который Осаму додумывается выкинуть вне дома — на всякий случай, ведет себя как всегда — треплется не по теме, не затыкается о волейболе и ныкается по углам от девочек-фанаток, позер. В школе они общаются не слишком много — помимо общих друзей, у Осаму и Ацуму есть отдельный круг общения, у каждого свой собственный… Ну, по штуке на каждого — до круга не дотягивает, хотя, если взяться парами за руки, то… все равно нет. Вероятно, как у любых братьев и сестер, которые до недавнего времени были вынуждены ютиться в одной комнате на двухярусной кровати, устраивая бои без правил за место снизу, у них есть потребность хотя бы в одном собственном друге, которого не придется ни с кем делить.       Теперь, когда родители закончили ремонт второй комнаты для Ацу, Осаму стал гордым обладателем своего собственного места, чему радуется ежедневно, даже несмотря на то, что продолжает въебываться башкой в железную перекладину позорно часто. Ацуму красуется таким же пятном с утра пораньше — естественно, выбирая кровать для своей комнаты, он предпочел двухярусную, точно такую же, как у Осаму, потому что, имея единственный жалкий этаж кровати, он остался бы полным лохом. И… да, теперь у них есть целых две двухярусных кровати, о чем можно догадаться по красным лбам. Родители легко отделались — Ацуму лелеял идею распилить их железную кровать на две отдельные. Осаму игнорировал умоляющие взгляды отца и посмеивался про себя — распилить кровать было бы как минимум забавно.       Оба почувствовали себя значительно свободнее, когда разъехались и получили личное пространство, обретая возможность заниматься тем, чем нравится. Осаму зависим от того чтобы полуночничать, грызть какие-нибудь печеньки и играть в дурацкий родной Serious Sam, с удовольствием стуча клавиатурой с навороченными кейкапами, а Ацуму тащится от отвратительно фальшивого пения в наушниках, нелепых танцев и дрочки, он сам так сказал. Еще во времена младшей школы слез на этаж, который Осаму гордо завоевал аж на всю неделю, сел рядом и признался, что очень часто дрочит и стер член. «Ацу, мне все равно» — ответил тогда Осаму — «Больше не говори о таком». Брат послушно перестал говорить о дрочке, но дрочить не перестал, что, в принципе, являлось нормальным поведением для подростка (Осаму читал о взрослении чтобы хоть немного контролировать происходящее).       Все было бы замечательно, если бы Ацуму внезапно не начал дрочить на Осаму. Хм… Возможно, стоило что-то сделать с этим, но в голову не лезло ни единой умной мысли. Все, что Осаму мог сделать на самом деле, это испытывать неприятное напряжение, находя с утра бесконечные стикеры.       «Отличная задница», «Я хочу тебя» — этот выглядел так, будто Ацуму дрочил и выводил иероглифы одновременно. «В следующий раз когда наклонишься, прогни спину». Новый день — очередная бумажка. «Отличные бедра, Осаму». Ему стало бы стремно, пиши это кто угодно, кто не Ацу, но так как это был именно, блять, он, Осаму, имеющий иммунитет, только пожимал плечами. Долбоеб, что тут сделаешь. «Хочу, чтобы ты кончил мне на грудь» — от этой Осаму распахнул глаза и долго пялился в стену, зависнув прямо так — с одной надетой штаниной и футболкой, болтающейся на шее. «Хочу, чтобы ты думал обо мне, пока кончаешь» — он и правда неосознанно подумал об Ацуму тем вечером, но это лишь сбило всю готовность. Настроение стало безумно-веселым и он до конца дня хихикал как идиот, повторяя убежденное «Блять» в несуществующую скрытую камеру.       «Ебать, Саму» — крайне информативный посыл для утра понедельника. «Я не могу прекратить, даже если захочу, ты мог бы не смотреть на меня больше никогда?» и тут же, ниже, вторая: «Хочешь посмотреть как я дрочу? Скажи да». «Твоя растяжка стала лучше? Выглядит просто ахуенно, когда ты раздвигаешь ноги». На следующий день короткое кривое: «Пожалуйста». Что написано на следующем стикере, Осаму не смог различить, даже если щурился, а спрашивать бы не стал и под дулом пистолета. Из-за неуверенного пятничного: «Поцелуй меня?» у него неприятно кольнуло в груди. «Ты хоть знаешь, как это сложно, Саму?», на этот стикер он рассмеялся и повешал бумажку с ответом: «Быть тупым? Куда мне до тебя.» на свою же кровать, откуда ее забрал Ацуму, оставив новую: «Трахни меня». На эту Осаму отвечать не стал и скомкал ее, как только дочитал. А в один из дней проснулся из-за того, что кто-то открыл дверь и ни на миг не задумываясь, прохрипел:       — Ацу, дай поспать, свали нахрен.       — Я не помешаю, стикер только оставлю.       — Дай его сюда, — он протянул руку, не особо задумаваясь, что делает, прочел «Хочу погладить тебя по голове», едва разлепив глаза. Скомкал стикер и сонно решив, что эта хотелка, возможно, самая невинная, сказал, — Ты можешь погладить меня, пока я не усну. Не делай ничего странного.       — Не стану, — ответил Ацуму, неумело скрывая восторг в голосе. Осаму тут же вырубился, почувствовав пальцы в волосах, но проснувшись чуть позже, чуть не умер со стыда. «Можешь погладить меня» — так он сказал? Ебать! Нахуя? До конца дня он чувствовал себя конченым ублюдком. До конца дня Ацуму ходил и мурлыкал себе под нос, непозволительно счастливый, даже по своим меркам.       Следующую записку Саму разорвал с особым остервенением, потому что Ацуму умудрился не только не помыть свою часть посуды, но и не замочить ее. На тарелках засохли кусочки еды и… угх. Почему бы не сделать все сразу? Ацу, как и все спортсмены, имеет привычку есть до чувства легкого голода, который потом трасформируется в сытость, а значит, у него есть как минимум десять минут чтобы убрать за собой. Чего он предпочитает не делать, если его не дрочить напоминаниями — как маленький.       Записка гласила: «Интересно, наши члены одного размера? Принесешь линейку?». Саму без спроса зашел в комнату Ацуму, оперся на стол и отклеив один стикер от общей пачки, написал ответное: «У тебя микропенис, раз ты не в курсе, что грязную посуду за собой принято убирать.» Наклеил на лоб растерянного Ацуму с забавным шлепком и вышел из его комнаты.       Получил на слудующий день печальное: «Саму, твои записки анти-возбуждающие». Пожал плечами и пошел в душ, а после снова ворвался к Ацуму с крайне хмурым лицом и гневно настрочил: «Знаешь, что по-настоящему анти-возбуждающее? Шмотки на полу в ванной. Может, твои фанатки истекут слюной на грязную тренировочную форму, а я — нет». Получив стикер на лоб и презрительный взгляд, Ацуму перехватил Осаму за запястье и сообщил:       — Я отмыл всю посуду, прости? — его лицо было смущенным и забавным, поэтому Саму кивнул и тыкнул пальцем в записку на лбу:       — Займись этим, Цуму.       Краткое довольное: «Я сделал. Пришлось погуглить как пользоваться стиралкой» порадовало Осаму с утра. Однако, заметив грязную посуду в раковине, он грозно глянул на Ацуму.       — Это не я, — усмехнулся тот. Осаму улыбнулся и закатил глаза. Папа снова решил утолить голод во тьме ночной, а мама, скорее всего, полностью поддержала его в этом стремлении, судя по трем тарелкам и двум кружкам.       «Похвалишь меня?» оставил Ацуму на следующее утро. «Если приберешься в своей комнате и обещаешь делать это периодически» — ответил Осаму. «Да. И вещи, и посуду. Похвалишь?». У него не осталось оправданий, поэтому он зашел в соседнюю комнату, наклеил: «Молодец, Ацу» ему на лоб, погладил по светлой макушке и похвалил:       — Хорошая работа. Горжусь тобой.       — Вау, это того стоило, — восторженно промямлил брат, зажмурился, заулыбался и вокруг его головы будто бы вихрями завертелись разноцветные конфетти. Осаму потрепал его еще немного, а потом так же стремительно вышел.       После, Цуму, воодушевленный похвалой, порывался помочь Осаму с готовкой и дрочкой. На второе Осаму просто скривил рот, получив несколько смешков в ответ. С готовкой он тоже не был готов принимать помощь ни от кого и единственное, чего требовал — не мешать. Кухня — его территория, по крайней мере, пока он занят. Если Ацу осмеливался вертеться под ногами и приставать, то получал грубости, колкости и тычки под ребра. Благо, не ножом, а всего лишь пальцем. Пока что.       Он в любом случае взял за привычку тусить с Осаму на кухне, морально поддерживая. Молча наблюдал, если был не в настроении. Доебывал глупостями, если злился. Иногда просто зачитывал новости из мира волейбола или первые попавшиеся. Что-то про панд, родившихся в зоопарке Киото или про неожиданное землятрясение в Нагасаки. Осаму не перебивал и выслушивал, несмотря на то, что раньше предпочитал готовить в наушниках, параллельно слушая дораму или подкаст.       — Смотри, какое тесто, — Ацу показал картинку с пышной бежевой шапкой в миске и попросил, — Испеки хлеб.       — Я не умею.       — Испеки.       — Не хочу возиться с тестом. Мне не нравится.       — Тебе не нравится хлеб? — переспросил Ацуму, комично приоткрыв рот.       — Мне не нравится тесто. Не получается.       — Испеки, пожаааалуйста! — нытье Ацуму и грязную посуду Осаму ненавидел в равной степени — и то и другое хотелось истерично разбить, — А если я попробую?       — Удачи, — посоветовал Осаму...       ...Вдвоем они быстро управились с беспорядком, несмотря на то, что шкафчики и пол покрыла мука, сахарная пудра и липкие куски теста. Несколько осталось снизу, под шкафом, но Осаму уже стер пальцы в кровь и оставил их на потом — заначка. Ацуму отказался возиться с предполагаемым хлебом когда-либо еще, брезгливо оттирая присохшее к столу мессиво:       — Оставим это бабушке, — Осаму солидарно кивнул.       Записки не собирались заканчиваться и вернулись в прежднее русло спермотоксикозных фантазий. «Когда ты прыгнул и забил на сегодняшнем матче, я чуть не кончил», «Ты хорош для моих пасов», «Или для моего члена» — все три были прилеплены, пока Осаму принимал душ. От первой похвалы он ощутил прилив сил, потому что Ацуму редко хвалил его игру, но тут же одернул себя. Это не похвала, а домагательство — Цуму свободно входит в его комнату когда захочет — ночью или днем. Осаму вдруг понял, что имеет право закрыть дверь и окрестил себя самым недогадливым человеком на свете. О том, что брат мог крипово стоять над ним утром, когда приносил свои бумажки, он старался не думать, чтобы не полезть в драку до первой крови.       Осаму закрыл дверь на ключ, когда ложился спать. Облегченно выдохнул, не обнаружив ни единой записки утром, благо, Цуму был не настолько отчаянным, чтобы взламывать замок (Подумав еще немного, Осаму понял, что недооценивает его, но пока что забил на эту мысль). Утро прошло отлично — без спутанных мыслей и нервного напряжения. Все-таки хорошо, что идея закрыть дверь дошла, хоть и с опозданием.       За завтраком брат вел себя как обычно — болтал с мамой и пил тонизирующий напиток, лишь раз подстебав его за его опухший утренний вид, поэтому Саму расслабился и принялся за еду. А позже, стоя в раздевалке рядом с Ацу, он почувствовал руку под футболкой, прямо на голой пояснице и вздрогнул как ошпаренный. Спину что-то кололо и он поспешил в туалет, чтобы снять с себя стикер: «Позволишь мне цеплять их на твое тело? Я налеплю хоть сто штук, если разденешься и встанешь ровно». Он смял бумажку и смыл в сливном бачке. Ацуму зашел следом, напевая себе под нос и Осаму прорычал глухим шепотом:       — Я едва сдерживаюсь от того, чтобы разбить тебе рожу, кретин. Еще раз, сука…       — Это слишком, да? — перебил Ацуму, будто они говорили о чем-то повседневном, — Прости.       Он тут же ушел, а Осаму затрясся от ярости и глубоко жадно дышал, чтобы не рвануть за Ацу: не отбить ему почки или не впечатать кулак в лицо. Он так и не смог играть — кивнул на вопрос тренера о плохом самочувствии, поэтому до конца тренировки просидел на скамейке, а после отправился пройтись, вместо того чтобы идти домой.       Само собой разумеется, что он не почувствовал отвращения от прикосновений Ацуму (о чем не собирался ему говорить) — они братья и трогают друг друга всю жизнь, это было бы просто нелепо. Но вот так, при команде, с этой дебильной запиской… Если бы она упала, а любопытный Сунарин тоже находился в раздевалке, он подобрал бы ее раньше, чем Осаму успел моргнуть. И хорошо, если бы это был Суна — тот никогда бы не стал читать ее вслух, увидев содержание. В любом случае, клеить откровенные стикеры на спину Осаму в публичных местах это верх идиотизма.       О чем, блять, Цуму вообще думает, помимо своего члена? Осаму казалось, что пик пубертата должен был уже пройти. Он постарался отвлечься, чтобы не разозлиться еще сильнее и не заметив, перешел на легкий бег.       Вокруг мелькали ровные аккуратные домики, прохладный ветер приятно дул в лицо, иногда донося до Осаму запах людей, проходивших мимо: приторно-сладкие, будто поглащающие привычный воздух духи, аромат фритюра и жженного сахара, или же, густой дух бензина, строительного масла и металла. Ацуму всегда пах приятно — даже в подростковом возрасте. Чаще всего, резиной стертых кед. Его ладони пахли мячом, стрептоцидом и горячим асфальтом, потому что он бесконечно падал и срывал кожу. Волосы — шампунем Осаму, потому что ему было принципиально вывести брата из себя хотя бы стандартные пять раз за день.       Запах Ацуму казался родным, своим, поэтому, когда Осаму слышал запахи других людей, он малость терялся, будто утрачивал что-то важное — это как отпустить руку, ведущую тебя в полной темноте. Он тряхнул головой и резко остановился. Сепарировался ли он от Ацуму, если без него все до сих пор казалось таким неясным, размытым, бликующим, пугающим? Нет. А хочет ли он? Нет. Не получится так легко отпустить часть себя. Даже если эта часть ебанулась и решила организовать для тебя ежедневный исступленный брейншторм в поисках выхода из ситуации.       На минуту — всего на минуту — Осаму пожалел о том, что Ацу, как самый честный идиот, вывалил все переживания вот так — ушат обжигающе холодной воды с кусками льда прямо на голову. Он мог бы… Мог бы… Мог бы и промолчать, перетерпеть, перерасти…       Ему захотелось ударить себя за эту мысль. Он за открытость и совместное решение проблем, да, но… когда-нибудь потом, когда еще немного подрастет и сможет считаться взрослым. А сейчас приземленное желание плюнуть на любую проблему и побежать прочь обладает над рассудительностью. Осаму сорвался с места и едва уклонился от велосипедиста, в которого чуть не вмазался на полной скорости, а потом огляделся и понял, что почти дома, несмотря на то, что бежал в противоположную сторону.       С кухни звучало множество голосов. Стянув кеды мысками и бросив сумку на пол, Осаму пошел на шум, где его поприветствовали сразу шесть женщин — маминых подруг детства/отрочества/юности. Мика-сан расцеловала в обе щеки, Нитта-сан похлопала по плечам и назвала «женихом», женщина, имени которой Осаму не помнил, хоть они и виделись пару дней назад в ее магазинчике, сообщила, что он «очень уж подрос» и крепко обняла. Подрос за два чертовых дня? У него закружилась голова — почему женщины воспринимают настолько буквально слово «сногсшибательная», когда наносят парфюм?       Давно дамы не собирались вот так, всем составом. Сейчас они чистили и нарезали имбирь, делая заготовки, судя по объему — сразу на всех. Едкий свежий запах имбиря и приторный — духов забил ноздри. Мама подошла, погладила по голове и прошептала на ухо:       — Твой брат под столом. Советую спрятаться тоже.       — Зачем? — растерянно переспросил он, но мама уже ушла к своим ножам и чеплашкам.       Осаму присел и невольно рассмеялся, когда увидел такого большого Ацуму, согнутого под столом в дугу. Тот сосредоточенно чистил корень имбиря, от усердия высунув язык — прямо как детстве, уложив миску для очисток между ног. Когда они были меньше, то всегда прятались под столом, пока женщины щебетали о своем. Подслушивали: Ацуму — с одной стороны, а Осаму — с другой, а потом делились друг с другом, что интересного удалось узнать. Ни мама, ни ее подруги не были против, коллективно решив, что мальчикам бытовые разговоры даже на пользу, а отец вообще каждый раз хохотал и просился к сыновьям, за что получал полотенцем от ближайшей дамы и выгонялся с кухни под дружный смех.       Пока Осаму лез под стол, почувствовал, как его ущипнули за бедро и распахнул глаза, а Ацуму, заметив его лицо, сделал: «Что, тоже?» одной лишь полуулыбкой. Осаму совершил неопределенное движение бровями: «Чего это они?». Ацуму хмыкнул, пожал плечами и закатил глаза: «Да кто их знает».       — «А ты чего тут»? — поднятые брови и палец, направленный в пол.       — «Припахали помогать».       — «Куда им столько имбиря»? — он мотнул головой в сторону рук Ацуму.       — «Прости» — совсем не в тему Ацуму нахмурился и жалобно скривил рот. Осаму хлопнул его по спине, пожал плечами и обнял свои колени, усаживаясь поудобнее. Брат рядом занялся своим делом и они просидели так еще полчаса, слушая праздничный треп и расслабляясь от тихого гомона. Монотонные обсуждения, взрывы смеха, тут же подхватываемые кем-то еще, едкий свежий запах, кажется, проникающий под кожу… Осаму посмотрел на брата и поджал губы, склоняя голову набок: «Мило». Ацуму согласно кивнул: «Прямо как в детстве».

***

      Ацуму постучался в комнату Осаму поздно вечером и вошел, несмотря на:       — Уходи, я занят.       — Я быстро, — возразил он и осторожно прилепил стикер на лоб Осаму. Тот взял его в ладонь и прочел. Все что на нем было это — «Осаму», обведенное много-много раз, так, что в некоторых местах бумага порвалась.       — Это стремно. Ты что, яндере?       — Хм? Да, я бы потыкал в тебя нож… — он вскочил с кровати и зажал рот Ацуму ладонью.       — Что за ерунда? Я не мама, чтобы оценить по достоинству твои художества. Нарисуй, не знаю, открытку ей.       Ацуму начал вырываться и ржать, укусил Осаму за ладонь, пнул по голени, подставил подножку, отчего оба с грохотом свалились на пол. Осаму беззлобно тыкнул брата в бок, тот, в свою очередь, хватаясь за ушибленный затылок, все же смог извернуться и треснуть Саму своим металлическим лбом в ключицу.       Осаму заныл от боли, а потом замер, пораженный. А что, если сейчас Цуму… возбужден? Тогда Осаму его поощряет? Боже, а если этот идиот внезапно обнимет, прижмется ближе? Тогда Саму не сможет удержаться и наверняка пизданет со всей силы, чтобы вырваться, обидив его. Нечаянно, но так выйдет. Насколько сильно Ацуму обидит этот непроизошедший удар? Чтобы сверить информацию, Осаму покосился на брата, тот валялся на полу и откровенно насмехался над ним, видимо, прочитав все переживания бегущей строкой на лбу. Ацуму выглядел издевающимся и довольным, поэтому Осаму вскочил на ноги, открыл дверь и вытащил ржущего Ацу за шиворот, растягивая и так широкий ворот домашней кофты.       — Пиши, блять, свои записки, Цуму! Вслух не надо, — смущенно прошипел он, попытавшись пнуть брата напоследок. Тот ловко откатился от его пятки как бревнышко и подмигнул проходящей мимо маме. Она сделала вид, будто все в порядке, потому что, ну, так и есть. Семья Мия, обычный вторник.

***

      Следующие стикеры Ацуму лепил на запертую дверь Саму, что было откровенно дерьмовой идеей. Первую: «Не люблю, когда ты злишься на меня, но все равно ты секси в этот момент. Уверен, что хорошо выгляжу в doggystyle» Осаму смыл в унитаз, тщательно проверив, что она не всплывет, вторую: «69 или на столе, как лучше?» — смял и выкинул по пути в школу, а вот третью, «Саму, facesitting» ожидаемо обнаружила мама. Осаму подскочил с постели, когда она хохотала и звала папу на второй этаж. Потом они смеялись вместе — даже со скудным знанием английского, мама смогла перевести это. Осаму стоял и обтекал, не зная что сказать, а Ацуму, вырулив из своей комнаты на скорости метеорита, тут же находчиво объяснил:       — Это кодовое слово для тайной комнаты в Doom Eternal.       — Что это… хах… за игра такая? — спросил отец, утирая глаза.       — Она получила несправедливо мало внимания среди японцев, — Ацуму нахмурился, упер руки в боки (как какая-то тетя лет пятидесяти на станции метро) и просвятил родителей о серии Doom (не как тетя), вполне успешно — отец даже заинтересовался. А потом Цуму понесло, как обычно, и он не в тему прочел лекцию о феномене чайного пакетика в играх прямо за завтраком, — Вообще, это началось с порноиндустрии, но стало популярно благодаря Quake, пап, я тебе показывал, помнишь? Там появилась возможность приседать над лицом мертвого соперника и унижать его таким способом — будто макая чайный пакетик, ну, как яйца в… вы поняли? Приятного аппетита, кстати. А потом это стало доброй традицией в любых играх, где можно бегать в кооперативе. Позже чайный пакетик пытались запретить, естественно, но всем плевать, потому что это весело и можно выбесить кого угодно, понимаете? — спросил он, помешивая мисо-суп.       Мама расхохоталась до слез по-новой, отец выпучил глаза и выронил кусочек спаржи изо рта, а Осаму сжал губы чтобы не смеяться и прохрипел:       — Вот об этом тебя никто не спрашивал, Цуму.       Ацуму хитро улыбнулся, глянув на него и поднял брови, безмолвно спрашивая:       — «Додумаешься еще раз закрыть дверь?», — Осаму нахмурился и пнул его под столом:       — «Придурок, а может перестанешь приносить мне свои хорни фантазии на листочке?»       — «О…» — Ацуму задумался, прикусив щеку изнутри, а потом неопределенно кивнул — сначала легонько, а потом увереннее. Прижал плечо к уху, изображая телефон.       — «Да ну, блять, дошло?» — закатив глаза и дернув уголком рта, Осаму поднялся из-за стола и ушел к себе, собирать сумку, но тут же спустился снова и глянув на Ацуму, яростно помотал головой, — «Вообще ничего не присылай!»       Тот расхохотался, а родители переглянулись — на их лицах явственно читалось: «А мы так можем?»       — Это тайное умение близнецов, простите, — услышал Саму слова брата, поднимаясь по лестнице, — Хотя, если будете практиковаться…

***

      Все стало только хуже, когда Ацуму вдруг вспомнил, что у него есть телефон и что он, вроде как, умеет им пользоваться. Осаму пожалел обо всем в своей гребанной жизни, когда Ацуму заебал его, строча по несколько десятков сообщений в день. 10:59 входящее от: Придурок саму твоя спина в рубашке выглядит отлично хотел бы я вцепиться в нее зубами 11:02 входящее от: Придурок ты не можешь меня игнорить я знаю что ты читаешь это лол твой затылок выглядит заманчиво давно ты постригся? хочу потрогать почему ты вообще сидишь не со мной я же твой брат я могу трогать твою ногу под столом! взахквдбош@пнр пиздец саму сядь со мной на следующем уроке 11:09 исходящее кому: Придурок НЕТ 11:10 входящее от: Придурок да прошу я хочу вылизать твои пальцы почему они такие красивые сядь со мной я залезу под парту и возьму твои пальцы в рот боже а потом расстегну твою брюки       Осаму догадывался, что Ацу, вроде как, помешался на нем, но вот так, в реальном времени, читал его бред впервые. В животе скреблось что-то неприятное. Пальцы, говорит, красивые. Осмотрев свою ладонь, Осаму пожал плечами. Ну, рука как рука. Чего у него крыша поехала — из-за рук что ли? Бред. Осаму сделал пометку больше не садиться вместе с этим идиотом, иначе все могло закончиться настоящей братской пизделовкой. 11:11 исходящее кому: Придурок ЗАТКНИСЬ 11:11 входящее от: Придурок я заткнусь когда буду сосать честно у тебя легко получится меня заткнуть думаю что смогу делать это очень долго у меня стоит так больно я пойду подрочу на перемене хочешь взглянуть? 11:13 исходящее кому: Придурок НЕТ!!! 11:14 входящее от: Придурок а если я начну снимать штаны при всех ты отведешь меня в туалет и останешься там пока я не кончу? 11:17 исходящее кому: Придурок Я ЗАБЛОЧУ ТЕБЯ 11:18 входящее от: Придурок осаму не кричи на меня хотя покричи для меня но не в школе блять блять       У Осаму не получается сдержаться и он возмущенно оборачивается, Ацуму чувствует его взгляд, вскидывает голову и машет рукой: смотри, вот он — я. И улыбается. Может, лица у них одинаковые, но вот улыбка абсолютно разная. У Саму есть две крайности — ебало кирпичом или хохот. На этом как бы все. Улыбку не завезли, а даже если она просачивается, то выглядит, скорее как… порез лица? Инсульт? В общем, не слишком дружелюбно, чрезмерно криво, потрясающе жалко.       Сколько бы он не пытался тренировать ее перед зеркалом в своей комнате, а он пытался тренировать ее целых два раза (!), как у Ацуму — жизнеутверждающей и легкой, у него не получается — как будто ты в рекламе пористого воздушного шоколада летишь на крылатой корове с разноцветным рогом и посыпаешь все вокруг блестками. Улыбка Ацу — это лучик ебучего солнышка, который сносит твою дверь с петель легким движением ноги, врывается в помещение как неисчерпаемая, блять, уничтожительная энергия, держа наизготове нитку с иголкой, чтобы зафиксировать ответную улыбку, да, улыбайся тоже, мы все тут улыбаемся, не сопротивляйся.       Ацуму улыбается. И Осаму, нечаянно, на чистых инстинктах боязни коров, иголок и колючих блесток, улыбается ему в ответ. И, о, это он, конечно, зря. Потому что теперь рот Ацуму выглядит так, будто вот-вот порвется, а его глаза горят от щенячьего восторга. Фу. Просто фу.       Осаму отворачивается. 11:20 входящее от: Придурок саму саму саму саму 11:21 исходящее кому: Придурок Что? 11:21 входящее от: Придурок я так завелся пиздец отведи меня домой прошу одолжи мне свои пальцы 11:25 исходящее кому: Придурок ОТВАЛИ 11:25 входящее от: Придурок грубо саму но я все равно 11:25 исходящее кому: Придурок ЗАТКНИСЬ 11:25 входящее от: Придурок хочу тебя       Осаму заблокировал телефон. Потом разблокировал, чтобы проверить время — до конца урока осталось еще полчаса, а Ацуму все не затыкается, будто напрашиваясь на крепкий пинок по ребрам. Они никогда не калечили друг друга сильно, до травм — разве что в детстве, когда не знали меры. Однако, Цуму доводит его с завидным упорством, будто намеренно.       Чтобы успокоиться и прийти в себя, у Осаму в любое время дня и ночи есть лишь одна панацея — Сунарин. Когда не доводит Осаму еще сильнее из-за собственного дерьмового настроя, он, бывает, даже разнимает их. Ну, или обливает водой из бутылки, подло хихикая. Сунарин, как явление, непредсказуем, но если сильно надо, на него можно положиться. Miasamy@_@ Суна, Ацуму совсем ебнулся, типа, с концами. 11:30 Suuunarintaro (~*_*)~ gjx 11:36 поч 11:36 Miasamy@_@ Не могу сказать. Он ведет себя странно. 11:37 Suuunarintaro (~*_*)~ типа как всегда странно 11:38 Miasamy@_@ Нет, типа, как будто он нахуй спятил. 11:38 Suuunarintaro (~*_*)~ чт он делает 11:39 что странного 11:39 Miasamy@_@ ДА ВСЯКОЕ 11:40 Там вообще 11:40 Suuunarintaro (~*_*)~ саму дорогуша 11: 41 сообрази что он делает а потом пиши 11:41 че с тобой ваще 11:41 какой кризис личности 11:41 не то чтобы цуму когда нибудь ведет себя не странно лол 11:42 Miasamy@_@ Ладно, пошел соображать. 11:42 Suuunarintaro (~*_*)~ обиделся что ли 11:42 ну эй 11:43 вернись 11:43 саму 11:43 Miasamy@_@ Я уже не хочу об этом. 11:44 Да и не нужно никому знать. 11:44 Suuunarintaro (~*_*)~ я тут если че 11:45 ты же знаешь что выслушаю 11:45 если решишь 11:45 тут бабуля рядом я ей опишу твою проблему все вместе покумекаем че каво лмао^ 11:45 Miasamy@_@ СУНА, НЕТ! 11:45 Suuunarintaro (~*_*)~ ты чего орешь 11:46 успокойся 11:47 звони после школы, расскажешь 11:48 вы же в школе? 11:49 бросай свою двойняшку и иди гулять 11:50 Miasamy@_@ ок 11:59 позвоню 11:59 11:58 входящее от: Придурок с кем ты переписываешься саму если это девушка я отобью тебя у нее я злюсь потому что выдумал тебе девушку все равно скажи что это не девушка и не парень саму саму саму Пользователь Придурок заблокирован. Теперь он не может отправить вам сообщения Пользователь Придурок заблокирован. Теперь он не может отправить вам сообщения

***

      Осаму, ожидаемо, не смог позвонить Суне. Даже если он с железной уверенностью в своих действиях (нет) ушел подальше от дома (нет, пешкодрапом за три минутки, с такими-то ходулями), чеканя шаг (нет, он размазня), чтобы пожаловаться и все рассказать — как говорить? Он доверяет Суне, но о такой «братской любви» распространяться не принято. А если у Суны какой-нибудь триггер и он осудит Осаму? Или, еще хуже — осудит Ацуму? Вряд ли, конечно, но всякое бывает.       Да и начинать этот разговор по телефону, а даже если вживую — жутко тупо и уныло. И как-то сюрреалистично, что ли. Осаму почувствовал себя героиней невыдуманных историй, о которых невозможно молчать, из журналов для девочек. Что-то вроде: «Мы с братом всю жизнь были вместе. Иногда ссорились, но все равно мирились, стояли друг за друга горой. А потом он вдруг начал проявлять ко мне совсем не братские знаки внимания! И гора у него стояла не фигурально! Я, конечно, офигела! Сказала ему отстать с такими извращениями!!! Но однажды ночью, когда родителей не было дома…». Осаму скривился и вспомнил как реагировал на такие вот зарисовочки. Никак. Безразлично. Реагировал, как положено на все, что лично тебя не касается — ну, есть и есть.       Как любой японец он даже и не допускал мысли: «А что, если со мной тоже…», потому что проблемы решаются по мере поступления и находятся где-то там, вне зоны твоей ответственности. Избегать проблем — искусство. Заниматься чем хочется, глубоко вдыхать горный воздух по утрам, медитировать под монотонность будней. Ловить каждый момент чтобы пожить в нем еще немного, затягивать мгновения, ласково мешая им уйти. Получать удовольствие от повседневности и бытовых радостей, как в рассказах Мураками. Воистину, Буддизм — великая религия… Но Ацуму — ебнутый черт из преисподней. Переворачивает все вверх ногами и тычет Будду в бок, чтобы хитро подмигнуть: оцени, мол, масштаб.       И вот Осаму в полном разъебе. Пинает скамейку, как какой-то хулиган и не знает, что ему сделать, на кого переложить ответственность. Проигнорировать — не получается, да и боком выйдет.       Почти святой Суна, как главный телепат и адепт воли человеческой, уловил его тревожные сигналы и не позволив загоняться дольше положенной нормы, позвонил сам:       — Мда? — осторожно ответил Осаму, неловко нахмурившись.       — Что, прямо так плохо?       — Хм… — от стыда Осаму прикрыл лицо, даже если Суна его не видел, — Ты не должен никому говорить…       — Само собой, не выебывайся уже!       — Ну… как бы… О! Я перешлю смску. Только реально, никому в мире, даже по большому секрету… Лови.       Осаму отлично знает, что рискует, делясь с Сунарином, но еще меньше хочет справляться с чем-то столь раздражающим в одиночку. Знание того, что эта проблема существует, давит на язык и мешает нормально функционировать, до тех пор, пока он не поделится — это проще простого — переложи часть ответственности на кого-то еще и станет легче. Рот не будет жечь так невероятно сильно. Miasamy@_@ скриншот отправлен 16:33       — Ооооо, ебать, — многозначительно выдал Сунарин и замолчал. Осаму еще раз проверил сообщение, которое отправил. В скрине поместилось только три строчки и Осаму честно выбрал самые невинные, про «потрогать ногу» и «сесть вместе», — Так он запал на тебя?       — Я, блять, не знаю, — ответил Осаму, — Это самое лайтовое из того, что он пишет. Он клеит стикеры на мою дверь, вот там в основном про еблю. Меня убивает это дерьмо.       — Тебя убивает ебля?       — Суна. Я серьезно.       — Я тоже.       — Меня убивает, что он мой брат и пишет такое. Насколько это нормально? На минус три из десяти?       — Я не психолог, — ответил Суна, — Могу спросить у знакомой с факультета психологии, она вас не знает.       — Давай, только аккуратно.       — Повиси, может, сейчас в сети… О, да. Оставайтесь на линии, уточнение по вашему запросу находится в работе, — Суна завыл песенку, изображая удержание. Осаму пнул камешек, уселся на забор и едва отцепил пальцы, теребившие замок толстовки, заставив ладонь опуститься на колени. Неосознанно покачался на низеньком заборе, но снова вскочил на ноги после душераздирающего скрипа. Молча удерживая телефон возле уха как дурак (Суна продолжал петь), зашел в продуктовый и купил себе два тонизизирующих напитка (Отказался признаться, что один из них для Ацуму). Наконец телефон завибрировал. Переслано от Suuunarintaro (~*_*)~(19 сообщений) Suuunarintaro (~*_*)~ привет тут помощь психолога нужна 16:45 Minor/zone(´｡• ω •｡`) Я только учусь, Суна Ринтаро. 16:47 Suuunarintaro (~*_*)~ нормально ли хотеть выебать своего брата/сестру 16:47 Minor/zone(´｡• ω •｡`) У тебя, насколько знаю, ни того, ни другого. 16:47 Suuunarintaro (~*_*)~ забей мина 16:47 не для меня 16:47 просто скажи 16:48 Minor/zone(´｡• ω •｡`) Такое случается. Чаще всего, в том возрасте, когда человек еще не сформировался до конца. Но лучше бы ему/ей обратиться к настоящему психологу. 16:50 Suuunarintaro (~*_*)~ эти люди точно НЕ станут 16:51 а еще они сформировались ну насколько смогли 16:51 Minor/zone(´｡• ω •｡`) Это одностороннее желание? 16:51 Suuunarintaro (~*_*)~ пока хз 16:51 Minor/zone(´｡• ω •｡`) Ты утверждаешь, что они взрослые? Пусть обсудят между собой, это наилучший выход. И моя рекомендация — сходить к психологу, или провести сеанс онлайн, можно даже без видео, анонимно. 16:53 Suuunarintaro (~*_*)~ спс мина но ты отвечаешь как психолог 16:53 Minor/zone(´｡• ω •｡`) Ты… 16:53 А чего ты ожидал? 16:54 Suuunarintaro (~*_*)~ норм/не норм 16:54 типа того 16:54 Minor/zone(´｡• ω •｡`) Ты невыносим, Суна. Нормас, пусть ебутся. Так? 16:55 Suuunarintaro (~*_*)~ так и передам просто лучшая вхахъхах 16:55       — Саму, увидел?       — Увидел. Спасибо. Но информации никакой.       — Я так понял, тебе нужно чтобы за минуту все действия расписали и дали таблетку, чтобы прошло и не ломало тебе картину мира?       — Ну…       — Такого не будет, чего ты как маленький, Саму? Поговори с Ацуму, он все тебе выложит, а дальше уже что-то решить можно будет. Ты сам-то к нему как?       — О чем ты?       — Ты понял, о чем я, — рассмеялся Суна, — Говори, нормально все.       — Я… не знаю? — ответил Осаму, — Я просто в ахуе. И чувствую себя так, будто хожу в насквозь мокрой одежде, а она липнет к телу. Неловко, короче. А Цуму… настойчив.       — Всегда был, — Сунарин хмыкнул и задумался.       — Ты когда приедешь? Тут походу каждый раз, когда тебя нет, катастрофа случается, — Осаму припомнил случай, когда в Хиого внезапно прошлось небольшое землятрясение, а потом, почти сразу — трехдневный непрерывный ливень не по сезону, как только Сунарин отбыл к своей драгоценной бабуле.       — Как только, так сразу. Не торопи меня.       — Так-то отборочные скоро…       — Отборочные из года в год одинаковые, а моя бабушка ежедневно уникальна, как снежинка.       — …       — Осаму, молчи.       — Но я…       — Ты хотел сказать, что Ацуму сказал бы, что я бабкаеб, но не стал, потому что это означало бы, что тоже хочешь его трахнуть, — убитым голосом заявил Суна, — Я слишком хорошо вас изучил.       — Сунарин… — Осаму расхохотался. Телефон у уха снова завибрировал, — Погоди, тут сообщение.       — Ацуму потерял братика?       — Все так, — растерянно ответил Саму, — Только я его заблокировал днем.       — Взял твой телефон и разблокировал себя. Что пишет?       — Спрашивает, где я шляюсь.       — Ревнует. Наслаждайся.       — Да нет, я же…       — Он все сам решил. Пока не поговорите, так и будет, — перебил Сунарин, зевая, — Слушай, тут моя красотка зовет на мильфей…       — На мильчто? Это от слова «милфа»?       — Не поверю, что ты не знаешь, что такое мильфей. Пока-пока Саму-сама!       — Ага, — он сбросил вызов и перешел в сообщения. 17:16 входящее от: Моя лучшая половина Ацуму-сан где ты шляешься 17:20 исходящее кому: Моя лучшая половина Ацуму-сан Гуляю Что случилось? 17:20 входящее от: Моя лучшая половина Ацуму-сан мама потеряла 17:20 исходящее кому: Бакацуму Врешь. 17:20 входящее от: Бакацуму ага 17:20 исходящее кому: Бакацуму Скоро буду. Что-то купить? 17:20 входящее от: Бакацуму тоник       Осаму стер написанное «Уже», чтобы Ацуму не придумывал себе лишнего. Потом нахмурился и все-таки отправил. Вот еще, будет он следить за формулировками, общаясь с собственным близнецом. 17:21 исходящее кому: Бакацуму Уже. Что-то еще? 17:22 входящее от: Бакацуму неа

***

      Ацуму, на удивление, не встречал его у входа со сковородкой в руке и решительностью во взгляде как сварливая жена, вообще навстречу не вышел, поэтому Осаму постучал в его дверь и спросил:       — Цуму?       — Зайди через десять минут, — ответил тот слабым голосом.       — Цуму? Плохо?       — Хорошо, — еще тише ответил Ацуму и Осаму отшатнулся от двери, а потом ушел в душ и переоделся в домашнее. Постучал снова, — Да, заходи. Что случилось?       — А почему что-то должно было случиться? — осторожно поинтересовался Осаму.       — Ты просто так не приходишь, — Цуму пожал плечами и раскинулся на кровати, уперев ногу во второй ярус. Осаму так и стоял бы у входа, не зная, куда себя приткнуть, если бы Ацуму не рассмеялся и не предложил, — Садись.       Осаму подошел, ощущая собственное нервное напряжение. Потоптался полминуты, а потом плюнул на все и толкнул Ацуму в бок, вынуждая отодвинуться. Тот замер, не сообразил сразу, что от него хотят, вопросительно глянул на Саму.       — Да подвинься ты, сесть некуда. Когда не надо, ты все с полуслова понимаешь, а когда надо…       — Не ворчи. Твои руки такие…       — Я уйду, — предупредил он и Ацуму перекатился к стене, освободив пространство. Осаму сел на кровать, резко вырвав из-под брата одну из подушек, отчего бутылек смазки свалился с кровати и покатился по паркету со звуком настолько внушительным, будто прогремели фанфары, ну или, как минимум, стукнул судейский молоточек, предшествуя приговору. Оба проводили его взглядом, а потом взглянули друг на друга.       — Поебе… — начал было Ацуму, но Осаму запечатал его рот ладонью и посмотрел со строгостью во взгляде. Медленно но верно, пока Осаму смотрел на него в течение нескольких секунд, щеки Ацуму неожиданно покрылись румянцем.       — Что с твоим лицом, придурок? — Осаму рассмеялся. Ацуму улыбнулся и прикрылся рукой.       — Говори уже, что хотел.       — Я рассказал Суне.       — Обо мне? — спросил Ацуму и перестал улыбаться, до сих пор прикрывая глаза предплечьем, а пальцами сильно вцепившись в подушку.       — О нас.       — Нет никаких «нас», — возразил Ацуму, — Проблема во мне.       — Все твое — мое, — Осаму скопировал интонацию маленького Ацуму, каждый день твердящего эту фразу.       — Неважно. Я понял.       — И все? — спросил Осаму.       — Ну, если бы он осудил тебя, ты бы уже убился об стену.       — Он не осудил никого из нас и наверняка выдумал пару-тройку мемов по этому поводу.       — Конечно. Да. Окей, — его слабый голос почти физически давил на Осаму и хоть это могло быть театральной постановкой имени Ацуму Мии, он все равно заволновался.       — Ацуму, что случилось?       — Ты думаешь, что он не осудил, но возможно, он просто не захотел обижать тебя. Не думаю, что Сунарин действительно принял мою проблему как есть и сказал: «Все норм. Ебитесь».       — Цуму, он буквально так и сказал. Дословно.       — Да, блять, — Ацуму убрал руки от лица, но теперь пялился во второй ярус с отрешенностью во взгляде, — Он не мог так… Это…       — Что?       — Отвратительно, — резко ответил Ацуму. Осаму дернулся и спросил:       — Что именно? Я? Ты?       — Я. Я отвратителен. Ты в порядке.       — Ты кретин, — напряженно возразил Осаму, — Есть хоть доля отвращения в том, что я сижу рядом и пытаюсь угомонить твою драматичность? Или в том, как я позволяю тебе воображать наш секс и реагирую на это спокойно, насколько могу? Или в том как я намеренно-не-отдаляюсь? Что ты видишь в этом? Ненависть? Отвращение, да?       — Не хочу чтобы ты ненавидил меня, — прозвучало тихо и неуверенно.       — Как я смог бы, по-твоему? Мы буквально две половины одного долбоеба. Нет ничего, что заставило бы меня возненавидить тебя, Ацу.       — Я изнасиловал и убил человека?       — Помогу спрятать труп, — ответил Осаму, а на удивленный взгляд, пояснил, — Что угодно, чтобы ты был в безопасности. Нет никого ближе тебя, мы связаны навсегда.       — В детстве я жалел людей, у которых нет близнеца и не понимал, как им живется, — Ацуму немного улыбнулся и лег на бок, положив руки под голову.       — Я и сейчас не понимаю. Им не понять нас, также, как нам не понять их. Есть мир, а есть мы вдвоем. И если единственная твоя извилина, которая с каждым днем все прямее и прямее, кстати… — Ацуму фыркнул, — … говорит тебе, что ты зависим от того, как лижешь мои пальцы в фантазиях, то решать это нужно коллективно. Не ты один строишь клоуна, а потом вдруг выдаешь, что с тобой все не так.       — Хм… — Ацуму выглядел смущенным и довольным и Осаму мысленно выдохнул. Собственные переживания моментально размывались, стоило Ацуму пропустить в голос каплю негативной эмоции. Всегда было и будет именно так.       — Я не позволю тебе сломаться из-за такой хуйни.       — Обнимешь меня? — спросил Ацуму, глядя на свои пальцы, скользящие по покрывалу.       — Иди, — Осаму приглашающе раскрыл руки. Несколько секунд Ацуму пялился в ответ, пытаясь выявить толики недовольства, неуверенности или опасения, что он набросится на Осаму, но не заметив ничего из этого, поднялся, подполз и осторожно обнял в ответ.       — Не противно? — спросил Ацуму.       — А это уже манипуляция, чтобы я наговорил больше приятных вещей, чем тебе положено.       — Так и есть, — Ацуму тихо рассмеялся.       — Не противно. Ты часть меня. Ничто, связанное с тобой не может быть противным, ты и сам это знаешь. Чего загнался?       — Это заводит. Ты так приятно пахнешь… — тихо выдохнул Ацуму, а потом покрепче обнял Осаму, когда тот попытался отодвинуться, — Нет, я… Ничего такого. Я рад. Так сам Сунарин благословил наш секс, говоришь?       — Ацуму.       — Все, все. Сижу спокойно. И что нужно делать со всем этим? — спросил Ацуму, резво перекладывая на Осаму ответственность, как только ему стало позволено. Прижимался все так же близко, но не перебарщивал, ощущал грань, после пересечения которой получит тычку, — Можем попробовать шоковую терапию? Чем там лечат…       — Заткнись, бога ради, — пробормотал Осаму, утыкаясь носом в его макушку. Ты тоже приятно пахнешь. Очень. Но тебе об этом знать не обязательно, — Мне нужно время чтобы подумать обо всем. А пока что — живем. Хочешь рассказать кому-нибудь?       — Типа, психиатру в больничке? — уточнил Ацуму.       — Типа, Ките-сану, кретин. Или Алану. Поделиться с кем-нибудь, чтобы услышать подтверждение, что тебя не считают отвратительным.       — Кита-сан сделает брезгливое лицо…       — Цуму, это его обычное лицо, сколько тебе… — Ацуму сжал его сильнее и нежно толкнул макушкой в висок, давая понять, что шутит, — Он не возненавидит тебя из-за этого.       — Да, это слабая причина. А если я уничтожу все рисовые плантации в мире — тогда?       — Ну ты и зверь, — возмутился Саму в притворном ужасе. У Ацуму завибрировал телефон и он отвалился от брата с поразительной легкостью — на мгновение Осаму оскорбился, просто из-за того, что его удобную устойчивую позу бесцеремонно сломали. Ацуму упал назад, разблокировал телефон, — Что-то важное?       — М? О, приложение для знакомств. Секс-знакомств. Ну, я со своей стороны тоже решил поспособствовать спокойствию и здоровому соперничеству между нами. Может, мне просто сперма в голову ударила? — спросил он, неумело прикрывая нотки горечи. Осаму поджал губы и вцепился в покрывало.       — Ну, если ты хочешь, — осторожно ответил он, а потом быстро отобрал телефон, — Дай посмотреть, мне любопытно. Парень, двадцать лет… парень?       — Думаю, я как минимум би, — Ацуму закатил глаза, — Очевидно.       — У вас мэтч? Или как это здесь работает?       — Галочка или крестик.       — Зовут Камо… «Горячая секси-шлюха нарывается на любовную интрижку»? Тут так написано. Он извращенец?       — Я тоже. Хотя, он скорее шутник. Я еще не ставил лайк.       — Не ставь, тебя расчленят. О, а это уже девушка… женщина… дамочка…       — Бабушка, — ответил Ацуму, — Пятьдесят семь — уже бабушка.       — Это к Суне, — подметил Осаму и улегся на живот, вытягивая руки перед собой. Брат толкнул его и подлез сбоку, чтобы тоже видеть экран. Локоть Ацуму больно уперся в ребра, поэтому Осаму боднул его в плечо. Ацуму, как обычно, все понял и убрал руку подальше, предварительно захуярив локтем в бок еще сильнее, будто стремясь проделать рваную рану, — Да блять! Ацу, убери свои ковырялки!.. Макото, двадцать семь, офисный клерк… Ты не думал установить фильтры?       — Неа. Я люблю всех. К тому же, это забавно.       — Любишь всех? И как это по-твоему называется?       — Ммм… филантроп? — Ацу потер затылок.       — Бери выше. Шлюха, — получив увесистый тычок локтем, Саму зашипел и немного отполз в сторону, что не имело смысла, потому что Ацуму тут же подвалился под бок, будто все так и было, — Мацукава Иссэй… О, он из Аобаджосай!       — Хоть убей, не помню, — возразил Ацуму, — Смотри, у него статус «В отношениях».       — Но он ведь есть в этом приложении?       — Да, можно менять статус, если начинаешь встречаться, но ищешь третьего. Или просто чтобы не удалять приложение, а потом не устанавливать, забивая информацию по-новой.       — Какое пессимистичное отношение, — цыкнул Осаму, — Так что насчет Маццуна?       — Ты к нему еще и сокращенно? Говорю же, не помню такого. Да и третьим быть как-то не особо.       — А если МЖМ?       — «Ориентация: гомо». Саму, ты читать умеешь? Хочешь, чтобы меня отъебали в два ствола?       — Да, — абсолютно не задумываясь ответил Осаму. Железобетонная уверенная реакция, с такой бы на экзамен или на игру.       — Эй! — жалобно пробурчал Ацуму, впрочем, не предпринимая попыток отобрать телефон, треснуть или выгнать подальше. «Наверное, ему приятно, когда я рядом вот так?» — подумал Осаму, — «Просто лежим как обычно, ничего такого. Все ведь окей?»       — Кие-Сама, девятнадцать. Как претенциозно. Занимается велосипедным спортом, любит вкусно поесть и смотреть дорамы. Ладно, а почему тогда «Сама»? Доминатрикс? Ацу, как она? — Осаму повернул голову и наткнулся на странный долгий взгляд, — Не нравится? Я свайпаю? Ацу?       — М? — брат мотнул головой, упал с локтей на подушку и закрыл глаза, — Не нравится. Выберу сам. Ты своими комментариями весь настрой сбиваешь.       — Тогда напишу ей, что ты хочешь выебать ее бутылкой…       — Саму, не кошмарь людей, а? Мне с ними еще девственности лишаться.       — Какой девственности? — Осаму снова повернулся к Ацуму, сделавшему вид, что помер, — Я думал, ты спал с той старшеклассницей, как ее, Мими?       — Соврал, — сонно пробурчал Ацуму, — Она просто отсосала, мне не понравилось. У нее губы были в какой-то странной помаде. То ли блеск, то ли тинт, в душе не знаю. Оно не смывалось, только скатывалось. Ее губы постоянно прилипали ко мне, оставляя следы, ощущение так себе, не для слабонервных. Еще и цвет ярко багровый, как будто член весь в порезах, ухх, — так и не открыв глаз, Ацуму поморщился и передернул плечами.       — А врал зачем?       — Ну так… Круче тебя быть, — речь Ацуму стала совсем неразборчивой и медленной.       — Спишь? Я пойду, — Осаму вытащил ногу из-под ноги Ацуму, отодвинулся. Посмотрел на экран телефона в руках, тыкнул на крестик. Нет уж, Кие-Сама. Велоспорт — это что вообще такое? Педалируй где-нибудь в другом месте. Он заблокировал телефон, поставил его на зарядку и спросил, — Свет выключить?       — Мгм, — положительно вякнули с кровати, — Выключи, — Осаму щелкнул переключатель и в темноте вдруг громом прозвучало требовательное, — Останься.       — Что?       — Останься, — повторил Ацуму, снова вялым тоном, — Я ничего… Просто спокойно так.       — Лягу сверху.       — Боишься меня? — в его голосе Ацуму послышался надлом, так что он подшел к кровати и лег.       Места спокойно хватало и для двоих, все-таки две двухярусные громадины — это перебор. Они до старости могли спать не только на разных ярусах, но и на одном комфортно уместиться, захватив с собой до кучи Сунарина и его бабулю. В зависимости от габаритов Суны после пребывания у бабули в течение двух недель, конечно же. Сама бабуля, не смотря ни на что, так и осталось малокалиберной.       Итого, поместив на одном ярусе кровати близнецов, бабулю и Суну, на четырех ярусах двух кроватей можно было бы уложить шестнадцать человек и устроить лакшери мини-приют для беженцев. Людей пониженного ранга (Повышенной загрязненности?) расположить на полу, тогда приют станет полноценным. Зная Ацуму, готового проникнуться сочувствием даже к пачке печенья, Осаму не исключал пиздец в будущем.       Он устроился на боку, пнул острое колено Ацуму, упирающееся ему в живот и закрыл глаза.       — А будильник?       — Стоит, — буркнул Ацуму. Осаму открыл глаза и безошибочно наткнулся на чужой едва ли сонный взгляд.       — Ну, актееер… — напряженно изобразив восхищение, Осаму заткнулся. По спине от чего-то пробежали мурашки и он поежился. Ацуму пялился, не отрывая взгляда, и хоть его лица было не разглядеть, глаза устрашающе блестели в слабом свете луны из окна, — Мне стремно, — признание далось тяжело, но стало лучшим из зол — такие варианты как молча вскочить и уйти или хуйнуть Ацу кулаком в живот, чтобы не исполнял, Осаму списал как неудачные.       — Прости, — брат закрыл глаза, но Осаму все еще ощущал это сраное напряжение.       — Что случилось? Мне до сих пор стремно.       — Хочу обнять.       — Так говори, блять, словами, — с облегчением буркнул Осаму, в голове которого альфа-версия Ацуму уже напала на него и настойчиво рвала зубами в порыве голода и страсти. Он пододвинулся, лег на живот, подложив под голову ладонь и расслабился, закрыв глаза, — Я не настолько экстрасенс, чтобы твои ребусы решать. Обнимай, если надо…       — «Только не делай ничего странного» — договорил за него Ацуму. Саму удовлетворительно замычал и вздохнул. Постель ожидаемо пахла Ацуму, оказалось классно зарыться в подушку лицом. Приятно пахнет. Осторожное касание, а затем тяжесть руки на спине не стали неожиданностью, они спали так все детство — Осаму даже не вздрогнул. Ацуму уткнулся носом в его плечо, глубоко вдохнул и выдохнул, теплый воздух огладил щеку Осаму и он затрепетал ресницами, фыркая, — Спасибо.       — Я всегда на твоей стороне, придурок, — прошептал Осаму, почти отключаясь. И действительно — ни японский Буддизм, ни побег от проблем, ни мнение окружающих не могли перевесить важность Ацуму. Он был константой жизни, такой значимой, что слов не хватит, чтобы объяснить. Счастье — просто наличие этого человека, понимающего тебя с полуслова, вне зависимости от того, сколько неприятностей он доставляет.

***

      Проснувшись с утра, Осаму начал молиться — беззвучно, с закрытыми глазами. Молится, чтобы Ацуму не додумался испортить впечатление от такого хорошего вечера какой-нибудь хуйней, например, членом у задницы Осаму или абсолютно случайной рукой в его штанах.       — Доброе утро. Че с ебалом? — спросил Ацуму.       Осаму открыл глаза. Он лежал прилично укутанный в простыню, а Ацу читал что-то в телефоне, неловко листая пальцем левой руки. Держался за руку с Осаму, прикрыв место преступления свернутым покрывалом.       — Давно ты амбидекстр? — спросил Осаму и осторожно сжал его ладонь. Потная. Видимо, давно держатся. Брат показательно фыркнул, но руку не отпустил. Осаму неконтролируемо подумал, что это даже мило. И ничего в этом такого, — Сколько вообще времени, что ты так вальяжно разлегся?       — Семь утра. Проснулся пораньше чтобы кончить тебе на лицо, — он сказал об этом так безразлично, что Осаму сразу понял — специально подначивает, потому что смутился — так что сам не дернулся и руку не отпустил.       — Тогда почему мне лежать не мокро? Ты наверняка еще и обоссался, как счастливый щеночек, — Осаму спокойно прикрыл глаза, но почувствовал как Ацуму усиленно нервничает, поэтому взглянул на него, — Что?       Цуму покраснел, не отрываясь от телефона, но быстро сдался под настойчивым взглядом. Фыркнул что-то неопределенное, вырвал руку и отвернулся к стене. Буркнул:       — Прекрати нахуй.       — Что? — дразнить его оказалось приятнее, чем наоборот, поэтому Осаму пододвинулся ближе, приобнял воткнутого в стену Ацуму, — Я сказал что-то смущающее?       — А ты, блять, не знаешь, когда нужно остановиться, да? — голос Цуму звучал нервно и грубовато, — Это сейчас тебе весело, а если ты обнаружишь — внезапно, блять, что я завелся, убежишь, только пятки засверкают.       Осаму нашел себя в искреннем восторге падлы, достигшей цели, но ему хотелось вывести Ацуму сильнее, за все то, что он успел натворить. Он пришел к мыслительной деятельности, постучал, но с утра пораньше его послали нахуй, поэтому он прихватил пальцами бок Ацуму и ощутимо сжал. Тот издал какой-то странный звук — то ли писк, то ли стон боли, в любом случае, что-то недостаточно весомое, чтобы прекратить. Краем сознания понимая, что делает хуйню, Осаму залез пальцами под футболку Ацуму и пощекотал его бок.       — Я тебе ебальник сломаю, — серьезно сообщил хозяин тела в ответ на провокацию. «Мягкая кожа» — отстраненно подумал Осаму, упираясь лбом в спину Ацуму, уперевшегося в стену, — Я серьезно, сука, — не то чтобы Осаму его совсем не слышал, просто недостаточно проснулся, чтобы реагировать на невнятные угрозы.       Он провел пальцами по ребрам, легко, не надавливая, уложил ладонь на грудь Ацуму под футболкой, «Ебать сердце ебашит» — стало последней мыслью, прежде чем Осаму оказался на полу со впечатанным в скулу кулаком. Боль распространилась волнами, затрагивая всю правую половину лица.       — Справедливо, — сморщившись, сообщил Осаму, — Но бьешь ты хуево. У меня же все лицо синее будет.       — Сссука! — зашипело сверху и Осаму наконец взглянул, успев вовремя увести занесенный кулак от своего лица. Ацуму выглядел так, будто он в бешенстве, но одновременно с этим хочет расплакаться — губы задрожали, некрасиво перекосились. Осаму прихватил его затылок и прижал к себе, обнимая.       — Прости, прости. Хуйню сделал.       — По утрам ты мразь, — ответил Ацуму, быстро успокаиваясь.       — Хоть когда-то нужно тебя догонять, — смеясь ответил Осаму и погладил Ацуму по голове, а отстранившись, заметил его стояк. Ацуму предупреждающе оскалился, готовый защищаться, но Осаму пожал плечами, взглянув на него расслабленно, мол, ну и?       А потом встал, потянулся, благодушно бросил:       — Можешь подрочить на меня, разрешаю, — и выскочил из комнаты, пока его не похоронили. Заперся у себя, сделал легкую зарядку, выпил воды. Откуда-то зажужжал телефон и он оглянулся, выискивая. Взял в руки. Suuunarintaro (~*_*)~ ты жив там или че 07:17 че происходит 07:17 вернулся к женушке 07:17 Miasamy@_@ Да, все ок 07:17 В школу собираемся 07:17 07:18 входящее от: Бакацуму ты сказал что я могу подрочить на тебя представляю как ты называешь меня щеночком скажи что нибудь к ноге например я сяду куда скажешь саму и оближу что скажешь боже блять       «Нихуя ты смелый, когда меня рядом нет» — Осаму, сначала ахуевший, постепенно отмер и даже рассмеялся, а потом телефон завибрировал еще пару раз. 07:19 входящее от: Бакацуму я сейчас кончу так хорошо ты мог бы укусить меня пока гладил саму сссука или мог бы поставить меня на колени и Дальше Осаму читать не стал, вышел из переписки, покраснев лицом. Miasamy@_@ Все не ок, Сунарин. Он ебнутый. Я не справляюсь с этой хуйней. Сядь на синкансен и приедь 07:20 Suuunarintaro (~*_*)~ саму 7:23 сядь на ацуму и заткнись 7:23 07:23 исходящее кому: Бакацуму скриншот отправлен 07:23 входящее от: Бакацуму с чем ты блять не справляешься саму ты меня раздраконил мудак напиши сунарину как ты меня домогался 07:23 исходящее кому: Бакацуму Ахахах, лол. 07:24 входящее от: Бакацуму смеешься сука 07:30 {4 сообщения} переслано от: Бакацуму Бакацуму: сунарин он пиздит он спал со мной в моей постели а потом гладил меня пока я говорил прекратить Сунарин: ! а ты Бакацуму: снес ему ебальник лол Сунарин: молодца малыш ацу так его       Осаму рассмеялся и пошел помыться, благо, брат еще не успел занять ванную. Почистил зубы, принял душ, привел волосы в порядок. Вернулся в комнату, упаковался в школьное. Телефон привычно зажужжал. 07:45 входящее от: Бакацуму он меня не ненавидит 07:45 исходящее кому: Бакацуму Конечно нет, Ацу. Все хорошо.       Осаму спустился к завтраку, мама с папой болтали о чем-то, не обращая на него внимания. По договоренности, древней как мир, пока близнецы не являлись в полном составе, родители их игнорировали — на этом еще в детстве настояли оба, не желая пропускать ни одного разговора. Это было честно и прикольно, но по-ебанутому. Иногда казалось, что его не существует без Ацуму, и наоборот. Вот так, сидишь перед родителями, а они привычно делают вид, что тебя нет — прямо как актеры, нарочито не замечающие зрителей в зале. Возникает ощущение дистанции, недосягаемости.       Осаму поел мисо и острую спаржу, выпил тонизирующий напиток (Второй поставил к тарелке Ацуму). Когда Ацуму спустился и сел на свое место, родители оживились:       — Чем ты его вывел, Осаму? — спросил отец, — Отлично глаз заплыл.       — Заслужил, — он поднял ладони и легонько улыбнулся.       — Снова какие-то тайны у вас, мальчики, — хихикнула мама, привыкшая к их дракам и словившая дзен еще в начальной школе, осознав четко и ясно, на всю жизнь — близнецы идут в комплекте с синяками.       — «Что было бы, если бы они узнали, как думаешь?» — Ацу незаметно качнул головой в сторону родителей и поднял брови, имея на лице выражение ужаса или восторга — непонятно. Осаму был уверен, что у него точно такое же выражение, когда ответил:       — «Даже не смотри на меня этими словами!»       — «Да нет» — Цуму скривил уголок рта и отвел глаза в сторону, — «Реально, интересно» — пожал плечами и кивнул.       — Слава богу, мама не догадывается, что мы подрались за конфету, как в пять лет! — вольно перевел папа писклявым голосом. Мама захихикала и поддаккнула:       — Осаму, это потому что себе ты отрезал на два миллиметра шоколадки больше! — папа хохотнул, поэтому ободренная мама продолжила, — Я бы прямо линейкой тебе врезал, но мы же уже взрослые мальчики!       Осаму рассмеялся и откинулся на стуле. Мама и папа шептали друг другу всякие милые глупости, высмеивая детей, а Ацуму потупился и уперся взглядом в тарелку, нахмурившись.       — «Что?» — спросил Осаму, но тот не заметил, поэтому, пнув брата под столом, Саму повторил еще раз, — «Ну что?»       — «Не хочу об этом» — Ацуму наморщил нос, но поняв по лицу Осаму, что он не отстанет, мотнул головой и уткнул палец в стол, — «Не здесь».       — «Пойдем?» — быстрый взгляд в сторону.       — …А все-таки круто им, да? — мама на фоне болтала с папой, заговорщески подмигивая двумя глазами по очереди и корча смешные рожи, — Вот так раз-раз плечом и второй все понял…       Ацуму молча поднялся и махнул родителям. Подхватил сумку и направился к двери. Мама взглянула вопросительно, язык беспокойства понимали все и каждый, поэтому Осаму ответил:       — «Не знаю» — пожав плечами, а потом поймав себя на лжи, отрицательно покачал головой, махнув рукой в сторону Ацу, — «Даже если знаю, не скажу».       — И что он имел в виду сейчас? — спросил папа, когда Осаму уже отправился вслед за братом.       — Первое — «не знаю».       — Это и я понял, Микано. А второе? Он передумал?..       Осаму догнал Ацуму и пихнул его в бок:       — «Что?» — Осаму уставился выжидающе, а Ацуму нахмурился.       — Они, — ответил он, ускоряя шаг, — Я люблю их.       — Я тоже. Они же наши родители, так уж вышло.       — А если, каким-то образом… а если… — Ацуму резко остановился и его лицо скривилось в болезненной гримасе, — Каким-то образом узнают… — его голос окончательно заглох.       — О нас?       — Да обо мне, кретин! — зашипел Ацуму, — Обо мне блять! Или ты уже предполагаешь, что мы напару больные на голову? «О нас, о нас» — как будто есть шанс, что мы будем… вместе, — Ацуму выплюнул последнее слово, побледнел и пошел дальше в спокойном темпе.       — Мы в любом случае всегда будем вместе, ты, идиот, — Осаму схватил его за рукав и ткань затрещала. Он выпустил рубашку из рук и неосознанно пригладил ткань, — «Все так и было, это не я», — Ацуму истерически хихикнул, но паника тут же наползла на лицо.       — Какой ты, блять, спокойный. У меня весь мир по пизде, понимаешь или нет? У тебя все осталось как прежде, только со мной больше возни, но ты мазохист привыкший, м?.. Когда я с тобой… — уже спокойнее продолжил Ацуму — вокруг было много людей, — …конечно, все окей. Ты как баран, блять — то ли тупой, то ли непрошибаемый, — Осаму против воли рассмеялся, Ацуму усмехнулся в ответ, — Еще Сунарин, да. Классно, что он толерантный к разного рода хуйне, мы его натренировали.       — Бабуля, — авторитетно возразил Осаму.       — Погодь, это же шутка, что он поебывает бабулю?       — А даже если не шутка, какое у тебя право осуждать?       — Ладно, окей. Сунарин трахает бабулю, поэтому мы ему как мертвому припарка.       — Кита-сан не возненавидит нас, — напомнил Осаму.       — Кита-сан, — повторил Ацуму и невольно улыбнулся, — Кита-сан ангел, поэтому, скорее всего, он примет к сведению, хотя я не понимаю, зачем ему знать о чем-то несуществующем. Ладно, Кита-сан, Сунарин… Мы собираем какой-то клуб, где можно открыться, или что, блять? Я вообще не об этом!       — Кончай орать, Ацу. А то клуб твоих фанаток с удовольствием послушает, как ты откроешься, — Осаму мотнул головой в сторону переулка, где «незаметно» зашкерились дамы в количестве трех штук, лет так по тринадцать каждая.       — Смеешься? Это не мои. Им сколько, шесть?       — Ты себя дядей возомнил, что ли? — Осаму расхохотался.       — 🌺~ Девушки, вы чьи? ~🌺 — елейным голосом спросил Ацуму.       — Рабство отменили, идиот, — шепнул Осаму, получив ощутимую тычку в бок.       — Ты кто? — воинственно ответила одна из девушек. Еще две с опаской шептались между собой.       — 🌺~ Обознался! ~🌺 — пропел Ацуму и лишь завернув за поворот, рассмеялся, — Блять, и правда не мои, говорил ведь.       — Как ты делаешь эту хуйню ртом? — с неприязнью спросил Осаму, изобразив руками кавычки.       — «Вот эту»?       — Нет, это еще что такое, голос диктора? Ту, когда с дамами общался.       — 🌺~ Эту? ~🌺 — спросил Ацуму, — Давно научился.       — Я уверен на сто процентов… — сказал Осаму.       — Заткнись.       — …что знаю, от кого…       — Заткнись.       — …ты перенял эту манеру…       — …       — …главного выблядка в префектуре, Ацуму. Ойкава Тоору говорит так почти постоянно.       — А что такого? 🌺~ С девушками работает! ~🌺, — Ацуму пожал плечами и хитро блеснул глазами. Осаму невольно усмехнулся.       — А то, что Ойкава Тоору пусть ойкаватоорит в Мияги, а не распространяет свое выблядское влияние на соседние перфектуры.       — Грубо, Саму, — раздалось из-за спин, — Но все верно. А если Ойкава станет тоорить где попало, начнется апокалипсис. Придется утилизировать его.       — Суна! — воскликнул Ацуму, — Куда утилизировать ойкавящего Тоору?       — В Шираторизаву, — ответили Осаму и Сунарин так стройно, будто тренировали это всю жизнь.       — Он реально тебе уебал, — подметил Суна.       — Ты вернулся.       — Только чтобы угорать над вами, а не решать ваши траблы. Еще я не почтовый голубь, не психолог, не подушка для слез на случай ссор, не арбитр на случай острого желания податься в вольную борьбу, не судья перфектуры на случай нанесения тяжких телесных увечий и не колл-центр, чтобы висеть на линии двадцать четыре на семь.       — Конечно, нет, — возразил Ацуму, — Ты просто икона. Долго думал над дисклеймером?       — Достаточно, чтобы заебаться. Хочу домой, — ответил Суна, — Введите меня в курс дела. Что злобный Ойкава натоорил в этот раз?       — Ойкава не тоорил, мы упоминаем его в суе.       — Грех, — веско заявил Сунарин, подняв палец. А потом невнятно кивнул головой, увлекая близнецов за собой.       — Цуму в очередной раз осознал, что мир рухнул, а родители возненавидят его, если узнают. Пока что он просто ноет и не ищет решения проблем… — отрапортовал Осаму.       — Так и ты тоже, — возразил Суна, от чего Ацуму радостно заулыбался. Осаму нахмурился и спросил:       — На чьей ты стороне?       — Ни на чьей, конечно. Я икона, так Ацу сказал. К иконе можно обратиться, но ответит ли она…       — Есть куча вариантов того, что мы могли бы сделать, — внезапно заявил Ацуму, — Буквально число, стремящееся к бесконечности…       — По заветам Ойкавы, в первом варианте нас крадут инопланетяне, — согласился Осаму.       — В варианте один точка два, инопланетянин — это я, — заявил Суна, выглядящий так, будто засыпает на ходу.       — «Как он на ногах держится? У него сила гравитации больше нашей, или что?» — Ацу в недоумении развел руками, а Осаму закатил глаза и отвернулся:       — «А я откуда знаю?»       — Так что за варианты? — спросил Суна, — Во-первых, больше двух говорят вслух, во-вторых, не знал, что малыш Ацу научится думать быстрее, чем вторая близняшка, — стойко проигнорировав извечное желание Сунарина вести диалог в форме средней паршивости стендап-концерта, Ацуму предложил:       — Можно оставить меня в покое и дать справляться самому. Я обязуюсь не приставать к Осаму и не дрочить его сообщениями.       — Сломаешься, — возразил Осаму.       — Плохая идея, — Суна кивнул.       — Можно бесконечно шутковать по этому поводу, а после школы разъехаться в разные концы города, не встречаясь даже по праздникам.       Осаму подрезал депрессивно настроенного Ацуму, чтобы ласково растрепать его волосы. Ацуму скинул руку, не поднимая глаз. Суна промолчал.       — «Нет», — Осаму мотнул головой, а потом приобнял Ацуму за плечи, сильно впиваясь пальцами — чтобы не выбрался.       — Ты уточнил у Осаму, чего он хочет? — спросил Сунарин, пиная перед собой камешек, — Вряд ли он согласится оставить тебя в одиночестве.       — Это хороший вариант, — возмутился Ацуму, — Саму сможет спокойно жить свою жизнь.       — А малыш Ацу и правда туповат, — Суна зевнул, махнул рукой, — Создайте беседу, что ли. Мне неудобно отвечать вам по отдельности.       — А ты?..       — Мне нужно сдать задания, — он развернулся на месте, резко, как солдатик и отчалил по своим делам.       — Никогда к нему не привыкну, — признался Ацуму.       — Ну, он — не мы.

***

Suuunarintaro (~*_*)~ решите это 13:22 скриншот отправлен 13:22 Atsumu\(BoT)/ ♡ суна ты отличник 13:23 реши сам 13:23 Suuunarintaro (~*_*)~ мне лень 13:23 что значит ВоТ ацу 13:23 Atsumu\(BoT)/ ♡ best of twins конечно 13:24 Miasamy@_@ Суна, решай и скинь ответ, у нас тот же вариант 13:25 Suuunarintaro (~*_*)~ скриншот отправлен 13:25 Atsumu\(BoT)/ ♡ это не решение 13:25 это мем с котом 13:25 Miasamy@_@ Несмешной, к тому же. 13:27 Suuunarintaro (~*_*)~ ацу станет моим любимчиком если ты не перестанешь меня абьюзить 13:29 скриншот отправлен 13:38 Atsumu\(BoT)/ ♡ от души 13:39 Miasamy@_@ Сунарин, тебе не стыдно? Не помогай ему. Иначе он не закончит школу. 13:40 Atsumu\(BoT)/ ♡ суна в третьем задании ошибка 13:40 Suuunarintaro (~*_*)~ я закибербуллен 13:41 Atsumu\(BoT)/ ♡ закибербабуллен 13:42 Miasamy@_@ СУКа, аХАХававАа 13:42 Atsumu\(BoT)/ ♡ ахахазха 13:42 суна в шестом ошибка 13:43 Suuunarintaro (~*_*)~ саму ты говорил он тупой как табуретка 13:43 какой у него средний балл 13:43 Miasamy@_@ Выше чем наши. 13:44 Suuunarintaro (~*_*)~ а хули 13:44 Miasamy@_@ Просто повезло. 13:44 Suuunarintaro (~*_*)~ мне скучно 13:50 че по вариантам которые пригодятся в жизни 13:51 как насчет того чтобы вам потрахаться 13:51 Atsumu\(BoT)/ ♡ я за 13:51 Miasamy@_@ Ну го 13:52 Я использую для этого мамину скалку, Ацу 13:52 Atsumu\(BoT)/ ♡ руки на стол я тоже чья то сестра 👁👄👁🌺 13:53 Suuunarintaro (~*_*)~ отвратительно 13:53 Miasamy@_@ отвратительно 13:53 13:54 входящее от: Бакацуму ты можешь использовать для этого что угодно желательно член хотя дай волю воображению 13:56 исходящее кому: Бакацуму Ацуму. 13:56 входящее от: Бакацуму да 13:56 исходящее кому: Бакацуму Купи хлеба. 13:57 входящее от: Бакацуму куплю давай научимся печь хлеб тогда в твоем рестике отбоя не будет от покупателей там будет пахнуть булками разве не идеально 13:59 исходящее кому: Бакацуму Идеально. 13:59 входящее от: Бакацуму я не хочу справляться сам я плохой брат 14:00 исходящее кому: Бакацуму Ацуму. 14:00 входящее от: Бакацуму что 14:00 исходящее кому: Бакацуму Мне не по себе, из-за того, что ты печальный как собака. Просто расслабься. Мы все решим. 14:01 входящее от: Бакацуму не будь таким 14:02 исходящее кому: Бакацуму Это ты щас всхлипнул на весь класс? Вхахвазав Suuunarintaro (~*_*)~ ацуму че за жалкий звук бляяя 14:02 че у вас происходит 14:03 Atsumu\(BoT)/ ♡ саму меня поддерживает 14:03 Suuunarintaro (~*_*)~ я присоединяюсь 14:04 все будет ок 14:04 ты крут 14:04 Miasamy@_@ НЕТ НЕ ПЛАЧЬ, БОЖЕ 14:05 Suuunarintaro (~*_*)~ цуму не плачь 14:05 кто знал что он такой чувствительный 14:06 вы куда 14:08 Miasamy@_@ Я сказал учителю, что у него что-то с глазами. 14:09 Забери наши сумки. 14:10 Suuunarintaro (~*_*)~ бля это эксплуатация почтовых голубей 14:10 саму он успокоился? 14:15 саму 14:19 Miasamy@_@ Ложная тревога, в глазу была мошка. 14:20 Suuunarintaro (~*_*)~ какая мошка 14:20 то есть он не растрогался 14:21 вот чурбан бесчувстственный 14:21

***

      — Посмотри на меня. Нет, все еще слезятся.       — Саму, — завыл он, — Глаза промывают каплями, а не водой из-под крана. Какого хуя… да не пихай мне пальцы свои!       — Хм? Мне казалось, тебе хотелось, — безразлично фыркнул Осаму, заливая водой не столько глаз, сколько одежду и пол.       — Не в глаза, блять! Все, отпусти, — Ацуму вывернулся из рук и отпрыгнул назад, — Ты худший медбрат в мире. Я пошел в лазарет, там есть капли.       Осаму шагнул вперед:       — Я отведу.       — Отстааань! — Ацуму уперся в стену, а потом замер и будто передумал убегать, потому что усмехнулся и наоборот, сделал шаг навстречу, — 🌺~ Или тебе просто хотелось потрогать меня? Стоит попросить и я сделаю все что угодно ~🌺, — он прикусил губу и склонил голову набок, делая еще один шаг.       — Да? Тогда пиздуй сюда, — Осаму усмехнулся в ответ и распахнул объятия.       — Сукаааа! — Ацуму метнулся вправо и вылетел из туалета, — Пошел нахуй!       Осаму вышел следом. Несмотря на то, насколько искренне старался быть хорошим мальчиком, идти на урок, с которого ушел, он уже не собирался. Потому он проследовал за братом на крышу, чтобы спокойно отсидеть там оставшееся время, а потом пойти на тренировку. Скорее всего, Суна присоединится к ним после звонка.       Ацуму сел в тени, беззащитно прикрыв ладонью глаза. Кажется, они действительно болели, потому что периодически он шипел и дергался. Оставив его в этом положении безо всяких объяснений, Осаму сходил в лазарет и выпросил у медработника увлажняющие капли, заверив, что тащить слепого Ацуму через всю школу — себе дороже. Вернувшись, сел рядом и открыл бутылек. Потянулся рукой и приподнял лицо Ацуму за подбородок, чуть не выпал в осадок от того, как покорно ему позволили.       — Мне приснилось, что мы с родителями уехали на дачу, а тебя оставили дома, — сообщил Осаму. В какой бы момент времени он не вспоминал свой сон, всегда хотел рассказать об этом. Как будто необходимость поймать за хвост и удержать воспоминание доминировала над остальными потребностями — это всегда ощущалось таким чертовски важным.       — Так и будет, — ответил Ацуму, — Ты провидец.       — А ты — нет. Невидец. Открой глаза, — он подчинился. Сосуды полопались, белки глаз покраснели. Придерживая Ацуму за подбородок, Осаму закапал глаза, а затем, не подумав, стер мокрые следы с щек подушечкой пальца. Кажется, это прикосновение не взволновало Ацуму, потому что он тут же вывернулся, прислонился затылком к стене и притворился мертвым, но через минуту лимит молчания оказался израсходован:       — Неинтересно слушать твои сны, они душные. В них никогда ничего не происходит. Сны в жанре повседневность — кому они нужны?       — Ты эгоистичный придурок и любишь поболтать только о себе. О своих снах ты готов говорить бесконечно. Что тебе снилось?       — Ты, — тут же ломая прошлое утверждение, коротко, безо всяких уточнений ответил Ацуму, — Что снится Сунарину? Miasamy@_@ Сунарин, что тебе снилось? 14:40 Ты не пойдешь к нам? 14:40 Suuunarintaro (~*_*)~ я пропустил две недели учебы меня четвертуют 14:40 снилось что все зубы крошатся как сахар и выпадают кусочками когда я говорю 14:41 рот наполняется кровью и приходится сплевывать иначе захлебнусь 14:43 а че 14:43       — Ему снилось что? — переспросил Ацуму, — По-твоему, это нормально?       — По-моему, я не сомнолог. Но звучит как гребаный кошмар.       — Вот-вот! Miasamy@_@ Ты не интересовался значением снов? Они всегда пугающие? 14:45 Suuunarintaro (~*_*)~ я и так знаю значение 14:45 все мои сны к богатству 14:45       — Сунарин — вот кто действительно пугает.       — Не могу не согласиться, — с восхищением подтвердил Осаму, скривив рот. Suuunarintaro (~*_*)~ вы предлагаете до конца дня таскать на горбу ваши сумки 14:48 Miasamy@_@ Знали, что тебе понравится 14:48 Ацу больно, мы отдыхаем 14:48       — Я собирался поехать с вами на дачу. Но после твоего сна уже задумался, может, это судьба.       — Оставайся, на солнце еще сильнее глаза разболятся. Зайдем, я куплю капли.       — О, нет. Тренировка, — заныл Ацуму.       — Я не пойду, — предупредил Осаму, — И тебя домой одного не отпущу. Ты, блять, даже с функционирующими зенками упиздошишь хуй пойми куда.       — Эй! Я делал крюк чтобы избежать навязчивости Момои-тян.       — Погоди, — Осаму нахмурился, — Мошка попала в один глаз, а болят оба?       — Твои мысли линейны как рельсы, которые переломали и бросили в кучу, — усмехнулся Ацуму сонным тоном. Осаму задумался, уж не пялился ли он всю ночь в телефон, вместо того чтобы спать.       — Так что с глазами?       — Хм, — Ацуму наморщился, будто не хочет говорить, — Падает зрение, пока неясно из-за чего. Может быть, придется носить очки.       — И ты выяснил это?..       — Сходив к врачу, очевидно.       — В какой, блять, момент?!       Осаму ушел в свои мысли, даже не обратив внимания, когда голова Ацуму упала на его плечо. Заметив тяжесть и желтую макушку в непосредственной близости, несмотря на тревогу, он старался не двигаться, чтобы не будить его. Взял телефон, погуглил «ухудшение зрения постоянная сонливость отсутствие голода». Прочел как минимум пять статей, которые предлагали единственный верный диагноз: рак. Или аневризма. Или рак вследствие аневризмы, или аневризма вследствие рака. Или у поджелудочной железы технический сбой, но это не настолько весомо, поэтому Осаму закрыл сайт — проблемы с поджелудочной это совсем не весело и не сулит ничьей смерти, а значит, портит весь спектр отчаяния при составлении карты больного. Miasamy@_@ Суна, можешь еще раз спросить у Мины, верно? Так ее зовут? 16:16 Suuunarintaro (~*_*)~ спросить что 16:18 почему не в общей беседе 16:18 что случилось 16:19 Miasamy@_@ У Ацуму падает зрение, он нихрена не ест и спит как медведь зимой. 16:20 Suuunarintaro (~*_*)~ А МОЖЕТ ВЫ К ВРАЧУ ОБРАТИТЕСЬ РЕАЛЬНО 16:21 Miasamy@_@ ХУЙ ОН ПОЙДЕТ, СУНА! 16:22 Suuunarintaro (~*_*)~ ЩАС СПРОШУ 16:22       Осаму взглянул на спящего Ацуму и ему стало почти физически больно. Нет, выглядит как обычно, ведет себя почти как обычно. Просто, блять, молча разваливается. Ахуенный план. Suuunarintaro (~*_*)~ она спрашивает как давно он помешался на тебе 16:24 Miasamy@_@ Он спит 16:25 Сейчас спрошу 16:25       В сонном состоянии Ацуму был способен разболтать любые тайны, что облегчало задачу, но не отменяло опасности операции. Если он поймет, что Осаму для чего-то нужны ответы, точно придет в себя. Потому он осторожно приподнял голову Ацуму, уложил на свои колени вместо неудобного плеча и положил ладонь на макушку, успокаивая:       — Ацу… как давно ты меня… хочешь? — спросил Осаму, пару раз чуть не бросив затею к чертям из-за того, как безумно это звучало. Брат проигнорировал, поэтому Осаму потрепал его по голове и спросил еще раз, почти в ухо.       — Ммм? Хочу? Год, два? Тебе нахрена? — Осаму погладил его напористей и он отрубился как ребенок. Miasamy@_@ Год или два. Что-то между. 16:30 Я в ахуе. 16:30 Он это… блять! 16:31 Suuunarintaro (~*_*)~ потом поплачешь у него на плече саму успокойся 16:32 она спрашивает когда начались проблемы со здоровьем 16:35 я отпрошу вас с тренировки сумки снизу в шкафчике Ацу 16:37 Miasamy@_@ Те проблемы, которые я заметил — недавно. Про то, что он ходил к врачу проверить зрение в первый раз слышу. Не высыпается он давно, вроде. Не как ты, но если есть возможность отрубиться, он это сделает, в любом месте. 16:40 Не ест только дома, тут у меня есть догадка. 16:40 Suuunarintaro (~*_*)~ родители 16:41 Miasamy@_@ Да. 16:42 Suuunarintaro (~*_*)~ я не буду все пересылать там она орет что еще не врач и все испортит и мир взорвется и бла бла 16:43 я с ней согласен кстати 16:43 Переслано от Suuunarintaro (~*_*)~(11 сообщений) Minor/zone(´｡• ω •｡`) Ты написал мне, потому что вы подумали, что это психосоматика? Из-за того что человек долго невзаимно влюблен? 16:30 Suuunarintaro (~*_*)~ нет ты просто единственный околоврач который имеет мозг и которого можно доебать без возможности получить пиздюлей 16:31 о влюбленности речи не шло он сказал что хочет переспать вроде 16:31 Minor/zone(´｡• ω •｡`) Вы двое, кто бы там ни был, еще тупее чем я думала. 16:31 Утверждаете, человек начал плохо себя чувствовать из-за отсутствия секса, а не любви? Даже если это психосоматика, то явно не из-за спермотоксикоза, Суна Ринтаро. 16:32 Помимо того, что нужно немедленно обратиться к неврологу, потому что эти симптомы похожи на проявление как депрессии, так и проблем с щитовидной железой, я бы посоветовала уточнить больше информации, прежде чем спрашивать у меня совета. 16:34 Я поговорила об этом с преподавателем, показала переписку, он практикующий психолог и психотерапевт. Он сказал отправить любого из твоих влюбленных к нему на бесплатную сессию. Помочь хочет. Обещает сохранить врачебную тайну. 16:36 Но информации нужно больше. Намного. Скажи тому, кто спрашивает за своего брата/сестру, пусть поговорят нормально, откровенно. Они же близки? 16:37 Suuunarintaro (~*_*)~ спасибо, Мина 16:37 дай мне адрес и время когда можно подойти к преподавателю. думаю он достаточно струхнул чтобы взять все в свои руки и сходить 16:38 и прости что я так ну…сходим на кофе? 16:40 Miasamy@_@ Мило, что ты устраиваешь свою личную жизнь 16:43 Suuunarintaro (~*_*)~ не язви знаю вам не до этого 16:43 Miasamy@_@ Я серьезно. Что она ответила? 16:43 Suuunarintaro (~*_*)~ что не знает никого безответственнее меня лол 16:44 и согласилась 16:44 не суть 16:44 что думаешь? 16:45 Miasamy@_@ Очень паникую. Перешлешь адрес препода? Я пока устрою Ацуму допрос с пристрастием. Любовь, значит. 16:46 Suuunarintaro (~*_*)~ а я все думал что у меня не стыкуется в голове 16:47 крошка ацу сказал что хочет переспать 16:47 своему брату с нихуя 16:47 ты прости но он походу в разьебе и долго страдал как бы ему сказать чтобы его не послали нахуй 16:48 и сказал как умеет 16:48 по клоунски 16:49 Miasamy@_@ Да. 17:01 Suuunarintaro (~*_*)~ только не реви блять 17:01 ты уже ревешь да? 17:01 и не ори на него 17:01 Miasamy@_@ Я не реву. И я аккуратно. 17:02 Suuunarintaro (~*_*)~ чую пиздеж саму 17:03 пососетесь или подеретесь 17:03 а, он же не видит нихуя 17:03 значит первое 17:04 Miasamy@_@ … 17:04 Suuunarintaro (~*_*)~ БЛЯТЬ! 17:04

***

      — Ацуму, вставай. Пошли домой.       — Не хочу.       — Поспишь дома, — Осаму потрепал его по высветленной макушке и потыкал пальцем в щеку, достаточно небрежно, несмотря на дикое желание обнять и вглядеться в лицо, как будто он сможет разгадать диагноз в глубине глаз и немедленно все исправить.       — Ты лжец, Саму. Вы будете собираться на дачу и громко топать. Я не смогу уснуть. Папа запоет гимн, а мама начнет подвывать и делать тупые спецэффекты, как будто это не гимн, а опенинг. А ты, хуй знает, научишься битбоксить в рекордные сроки, чтобы вывести меня из себя.       — Они уже уехали, я к ним завтра своим ходом доберусь, — возразил Осаму.       — Что? — Ацуму вскочил с колен и потянулся к лицу руками, стремясь протереть глаза, но Осаму перехватил их и уложил обратно. Брат взглянул на него, а потом так и замер — с неловко задранными руками и слезящимся прищуром. Солнце услужливо подсветило его профиль, заставляя длинные ресницы поблескивать золотыми лучиками. «Да надо же!» — подумал Осаму, — «Только проснулся, а уже красуется!».       — Хватит выебываться, — рявкнул он и вздрогнувший Ацуму комично приподнял брови, — Глаза тебе закапаю и пошли домой, — тот фыркнул, но терпеливо дал позаботиться о себе.       Об этом, о ресницах, в смысле, уже велся ожесточенный кровавый спор, лет так пять назад. Осаму, который внезапно заметил, что ресницы Ацуму длиннее его собственных, предложил наилучший из вариантов — просто укоротить их. Странно, но дискуссия о дележке общего нажитого и даже Осаму, угрожающе бегающий вокруг Цуму с ножницами, не развеселили маму в тот вечер. Она прописала обоим профилактических пиздюлей и сообщила Осаму, что Ацу сам вправе выбрать, отращивать ему ресницы или сбривать налысо.       Ацуму, кстати, покрасился в свой цыплячий буквально через неделю, отчего темные ресницы и брови стали еще более заметны на его глупом лице. Показал Саму язык и был таков.       — Я думал, ты любишь тусить на даче.       — Люблю, конечно. Сегодня предпочту присмотреть за тобой.       — 🌺~ Как мило! @ Можешь поцеловать меня, тогда сразу все@ пройдет! Мне станет лучше! @~🌺 — Ацуму скорчил воодушевленное лицо, отчего его брови комично приподнялись, дурашливо приложил ладонь к сердцу. Еще и добавил дополнительную убийственную интонацию, которая обозначала хер пойми что.       Осаму наклонился и случился очень маленький и очень осторожный поцелуй, скорее, просто касание губ к губам, почти невесомое и очень быстрое.       — Так лучше? — напористо, даже грубо спросил Осаму, заглядывая ему в глаза. А в следующей миг почувствовал как щеку обожгло болью и отстраненно подумал о том, что это не первый раз, и, скорее всего, далеко не последний, черт возьми, — Что? Ты сказал, так станет лучше! — возмутился он.       — Я пошутил! — взвизгнул Ацуму. С крайне взволнованным и нервным выражением он принялся стирать рукавом рубашки кровь из разбитой губы Осаму. Осаму сделал лицо: «Ну да, ну да, пошел я нахер», приподняв брови, а потом быстро написал Суне: «И то и другое», после чего заблокировал телефон.       — Ты мог бы дать леща, а не хреначить меня кулаком, — предложил он. Ацуму, застывший вместе со своей нелепой рукой и испачканной кровью рубашкой, состроил мину, описание которой никто из них бы не смог дать, даже сильно постаравшись, — У меня вместо лица фарш, Ацуму, — он криво усмехнулся, а Ацуму вдруг закрыл глаза ладонями и осторожно прислонился к его плечу. Осаму принял решение тактично промолчать и просто обнять в ответ.       Они сидели несколько тихих минут, Осаму так не решился погладить его по спине, потому что увлеченно наблюдал, как рубашка на плече Ацуму приобретает розовый от крови оттенок.       — Пизда рубашке, Ацу, — сообщил он. Тот вздохнул, но ничего не ответил. Его волосы щекотали скулы, губы и чувство прекрасного своей беспардонной желтизной, — Нам нужно чем-то заткнуть течь в моей корме и спросить у медработника, какие капли купить для тебя, — Ацуму вздохнул еще раз, тяжелее, а потом отстранился.       — Корма — это зад, кретин.       — Зад — это твое лицо, придурок, — ответил Осаму. У Ацуму заслезились глаза, но явно не из-за огромной печали, потому что он насмешливо скалился, — Пошли. Сначала в медпункт, а потом за сумками. И сделай больной вид, если нас увидит тренер, вместо связующего и доигровщика из нас получится два инвалида и мы будем вынуждены до конца жизни побираться для цыганской мафии.       Осаму осторожно придерживал Цуму за плечи, чтобы он не свалился с лестницы, не наебнулся об свои же ноги или не вытворил еще хер пойми что. Медработник, не особо удивляясь их парочке, залил губу Осаму спиртом и заклеил детским пластырем с мультяшной яйчницей, что чертовски мешало разговаривать. Кровь лилась мимо пластыря, благо в медкабинете не оказалось зеркала, чтобы Саму заценил свой кровожадный вид. Мужчина засунул под пластырь ватку, смоченную в перекиси и удовлетворился этим, переключаясь на Ацуму.       — Вот эти капли, а потом к врачу-офтальмологу, Мия.       — Хилый комод? — переспросил Осаму, вглядываясь в листочек.       — Почти. Хило-Комод. Офтальмологический раствор для промывания, стоит немало, зато, на все случаи жизни. И не говорите, что я вообще вам что-то советовал, знаю же, что вы не пойдете к врачу, — ответил медработник, помахав на них рукой, мол, идите с глаз моих, — А, стоп. Ацуму, наденьте очки от солнца.       — У меня нет, — возразил тот, — Я учебником прикрою.       — Рот прикрой, — посоветовал Осаму, — Мы найдем, спасибо.       — Стойте, — попросил мужчина, пробормотав что-то, подозрительно напоминающее «Блять», — Вот.       — Очки-звезды танцора диско? — уточнил Ацуму, — Не знал, что вы фанат.       — Мииия, — протянул медработник, что если честно, звучало как «Бляяять» вполне отчетливо, — Это моей дочери. Но она морально выросла из них, а вот вы — нет.       Осаму пробормотал: «Спасибо, …-сан», съев имя, потому что не мог запомнить его, даже ежедневно наблюдая табличку с инициалами перед своим лицом. Натянул на Ацуму очки, прихватил его за локоть и еще раз поклонившись, покинул кабинет, утаскивая брата за собой. Они спустились в раздевалку, но сумок там не оказалось.       — Наверное, Сунарин решил подождать? — предположил Цуму.       Суна и правда ждал их, уткнувшись спиной в забор и печатая что-то в телефоне, их сумки лежали на земле рядом. Он поднял голову, ошалело замер и полминуты молча ахуевал. Потом поднял телефон, сфоткал их, оценил фото и расхохотался до слез, заикаясь как собака на каждом выдохе.       — Ах-ха! Ах-хмахах! Х-ха! Блять-ха, сссука! — чуть не подавился и махнул рукой, видимо, потеряв способность говорить. Ацуму и Осаму молча наблюдали за ним в самом нетипичном амплуа, а потом Саму додумался взять из его рук телефон.       Осаму, чей воротник и рубашка багрового оттенка намекали на то, что он пожрал сырого мяса, растерянно пялился в камеру. С пластырем-яичницей на пол ебала, побитый и помятый, будто сражался с толпой якудза, он придерживал под локоть Ацуму, столь же окровавленного, взъерошенного как черт и щеголяющего очками-звездочками, отчего он выглядел беглецом с мальчишника. На щеках Ацуму поблескивали дорожки слез, что ясно давало понять — мальчишник не удался.       — Я… Нет! Я… — Сунарин покраснел и задыхался, — Я… отказываюсь! ИДИТЕ НАХУЙ, АХАХА, СУКААА!       Осмотрев фото и насладившись картиной в полной мере, Осаму передал телефон Ацуму. Тот всхлипнул, фыркнул, а потом издал совсем неопределяемый звук, похожий на мяуканье, опускаясь на корточки, чтобы не упасть.       — Суна…       — Отвалите… От мен… Ахахвзха… Идите нахуй! — показав им фак, Суна отвернулся и ушел быстрым шагом, почти бегом, как будто сильно захотел в туалет. Осаму подавился слюнями, пытаясь позвать Ацуму. Осмотрев свою рубашку, фыркнул, от чего ее окропило капельками крови, а потом расхохотался, запрокидывая голову.

***

      Очень близкие люди никогда не сидят напротив друг друга, даже если им некомфортно, мало места или не видно глаз собседника, чтобы нормально разговаривать. Устоявшиеся пары предпочитают разделить одну сторону стола, не обращая внимания на неудобства.       Несмотря на то, что родители уехали на дачу, Осаму и Ацуму сели со своей стороны, как обычно, и принялись за еду, традиционно, по-японски, толкаясь локтями. Ничего выдающегося — просто быстрый обед из комбини, но Осаму очень нетерпелось оказаться дома, поэтому готовку нормальной еды он отложил на попозже. Вместо «Приятного аппетита», глядя в свой контейнер, он тихо попросил:       — Их нет. Ешь, — а Ацуму почему-то послушался, не задавая вопросов.       Вместо тонизирующего напитка Осаму купил для брата молочный коктейль, потому что, насколько бы напиток не «тонизировал», это не имело никакого практического значения в их ситуации. Осаму знал, что Ацу вполне сможет отрубиться даже под завязку набитый кофеином, как зайчик Энерджайзер. Он лишь хотел поговорить до того, как это произойдет.       — Ацу…       — Да понял я, понял, что что-то случилось. Дай поесть, а?       Осаму одернул себя и выбросил пустой контейнер в мусорку.       — Помочь тебе обработать лицо? — спросил Ацу с набитым ртом.       — Я вижу себя в зеркало. К тому же, это будет неловко и интимно.       — О, круто. Прямо как я хотел.       Это не было ни неловко, ни интимно, Ацуму просто протирал спиртовой салфеткой царапины и ранки, заклеивая пластырями самые большие. Потом отодрал пластырь-яичницу с губы Осаму, кровь побежала по-новой. Цуму ойкнул, и проследил за тем, как капля стекла по подбородку, с тихим звуком упав на рубашку. Он скомандовал:       — Не дергайся, — и отодвинув губу Осаму большим пальцем, облегченно выдохнул, — Десны в порядке, нужно только кровь остановить, — возможно, Ацуму выглядел немного голодным в этот момент.       Неловко не было. Интимно — может быть. В таком случае, с самого детского сада, у них переодически случался интим. Ничего такого. Возможно, у Ацуму всегда имелись вампирские замашки. Осаму чувствовал себя таким разбитым и беспомощным, что чуть было не разрешил ему слизать с себя кровь. Остановило лишь то, что они едва-едва залатали израненное лицо — принимать еще один удар почему-то не хотелось.       Ацуму долго держал вату с перекисью у рта Осаму, то отодвигая ее, то прижимая снова. Тот изнывал от желания снять окровавленную рубашку и недоумевал, как он до сих пор не сделал этого.       — Особо не пизди. А то снова откроется. Заклеивать не хочу, неудобно же.       — Как раз собирался попиздеть, — ответил Осаму. Ацуму пожал плечами, покорно разрезал пластырь на три части, так, чтобы он был маленьким и почти не ощущался, тем не менее, никуда не сползая. Наклеил. Смочил бумажное полотенце, протер лицо Осаму от остатков крови и предупредил:       — Только не умывайся, пока будешь мыться, — он вышел из ванной. Осаму удовлетворенно оглядел работу и быстро принял душ, переоделся в домашнее, почти не беспокоясь, что Ацу отрубится за те три минуты, что они находятся порознь. Пока брат принимал душ, Осаму распаковал капли и прочел инструкцию. Судя по небольшой бумажке, их можно было даже пить, такими безопасными они оказались.       — Ацу, ляг, дай глаза, — попросил он, а на вопросительный взгляд, напомнил, — Хилый комод.       — А. Ладно, — Ацуму упал на кровать. После процедуры, он внезапно воскликнул, — О боже, это что за дар божий?       — М?       — Капли. Попробуй. Я прозрел.       — Щиплют? — с подозрением спросил Осаму.       — Нет. Идеальные. Не зря потратились. Надо сказать Брбр-сану спасибо.       — «Брбр-сан»? — переспросил Осаму и фыркнул.       — В его имени есть «б» и «р», так что… — Ацуму прикрыл глаза с легкой полуулыбкой. Осаму все же рискнул попробовать капли, доверяя, если не брату, то инструкции.       — Мои глаза такие гладкие и влажные, — заметил он, — Офигенно.       — Я говорю!       Телефон Осаму завибрировал. Suuunarintaro (~*_*)~ скажи мне что ты не оставил его 19:20 Miasamy@_@ Конечно нет, Суна. Я покормил его и сижу рядом. 19:20       — Что там? — спросил Ацуму и беспечно взглянул на экран, тут же замирая, — А что случилось? Сколько я спал? — на его лице прочно обосновалось волнение, а руки вцепились в простыню.       — Всего час, немного, — успокоил его Осаму. Заблокировал телефон, убрал его подальше. Взглянул на нервного Ацуму и спросил, — Так ты… влюблен в меня?       — А… м… — Ацуму закрыл глаза, загораживаясь рукой, — Нет.       — Нет?       — Да?       — Я стремлюсь не топить тебя глупыми вопросами, а ты постарайся мне отвечать. Пожалуйста.       — Ну… я… да?       — Как долго? — спросил Осаму, стараясь делать голос помягче.       — С момента записок?       — Врешь.       — Обязательно, — прошипел Цуму, давая понять, что смущен. Осаму вздохнул, оглянулся, будто выискивая взглядом того, кто разрешит эту ситуацию за него и сделает все понятным. Такого не нашлось, так что он вздохнул, отвернулся от Ацуму, скрывая собственное смущение и сказал:       — Слушай, если с этим можно было бы разобраться, не ведя эти безумные неловкие разговоры, я бы так и сделал. Но я, сука, беспокоюсь так, что не смогу даже ударить или пихнуть тебя, хотя это наше обычное взаимодействие. Я тупо хочу спрятать тебя, заставить жрать, спать и капать долбаные глаза, какого хера! Я, блять, в панике!       Осаму почувствовал, что Ацуму неуверенно обнимает его со спины, повернулся, обнял его сам и они неловко завалились на кровать. Кажется, Ацуму ударился обо что-то, но не издал и звука. Осаму добавил тихо-тихо:       — Мне страшно. А тебе страшнее еще дольше. Давай говорить, прошу, — он уткнулся лицом в макушку Ацуму, обхватив его руками, вдохнул успокаивающий запах, вжал в себя плотнее. Ацуму подрагивал — то ли плачет, то ли смеется, неважно, Осаму запутался пальцами в его волосах и только так смог немного расслабиться. Почувствовав, как горит лицо, понял, что плачет сам, — Как долго?       — Два года, — пробубнил Ацуму в его футболку, — Осаму проглотил дурное «А что не сказал?», запер в себе. Пригладил влажные после душа волосы Ацуму, прижался губами к макушке.       — Хватит, перестань, — Ацуму попытался отодвинуться, но Осаму сжал его сильнее:       — Я ничего… мне надо…       — Хватит, — глухой голос Ацуму звучал угрожающе. Осаму замер. Тяжело вдохнул, выдохнул.       — Почему? Мне так спокойно.       — Х-хорошо. Хочется плакать.       — Тебе хорошо? Ну и ладно, — Осаму обнял его, — Плачь, если надо.       — Тупая сука, Осаму.       — Ага, — замолчав, наконец понял, что Ацуму может быть возбужден, но эта мысль была мимолетна и поверхностна, — Не получается отпустить, — признался он. Цуму всхлипнул как-то совсем убито и сказал:       — Я, блять, щас с ума сойду. Это пиздец. Хватит жаться ко мне, серьезно, — он немного отстранился для того чтобы размахнуться и врезать Осаму по ребрам. Тот буркнул придушенное:       — Спасибо, — и стек на пол, наконец отпустив брата из мертвой хватки.       — Уйди, мне надо подрочить, — сказал Ацуму.       — Позовешь меня?       — Да.       Осаму вышел, закрыл дверь и едва удержался от того, чтобы опуститься на пол прямо там — сторожить Ацуму. С ужасом и восторгом он понял, что плачет, не в силах остановиться. А еще у него стоит.

***

      Через десять минут, когда Ацуму наконец окликнул, он самую малость пришел в себя, предварительно избив подушку до потери перьев. Вошел, упал на пол, врубил приставку. Вручил Ацуму джойстик, второй взял сам.       — Снова Кинг? — лениво спросил Ацуму, подъебывая его за слишком частый выбор перса, — Душнила.       — Снова дьявол Джин?       — А вот и нет.       — Это что за хуй? Тайгер… Мияги? — Осаму усмехнулся.       — Въебу тебе с любого скина, придурок.       Они поиграли, не сильно увлекаясь битвой, скорее, пытаясь расслабиться. Ацуму играл как в детстве — зажимая все кнопки разом, в надежде, что получится комбо. Умел и нормально, но сейчас, под настроение, просто насиловал джойстик чуть ли не до треска. Осаму, хоть и знал все приемы Кинга, по кнопкам попадал кое-как — потные пальцы скользили по пластику. В любом случае, Ацуму не жаловался и выигрывал. Если с кем-нибудь из них играл Суна, то почти всегда проебывал, даже не стараясь.       — Да я хуй знает, это с началки началось, — заявил Ацуму, — Я просто почувствовал себя зависимым от тебя рядом.       — Я и щас.       — Реально?       — Мгм, — Осаму согласно кивнул и выиграл раунд, — Тяжело быть без тебя.       — Мы не сепарировались.       — Нихрена.       — И сейчас у обоих крыша подтекает, — предположил Ацуму.       — Скорее всего.       — Я начал скучать по тебе. Реально скучать. Постоянно. Хотелось твоего внимания, похвалы. Я списал это на… Ну, это все звучит абсолютно нормально, да?       — Ага.       — У близнецов оно, может, так и есть, — Ацуму цыкнул и помолчал, — А потом начался какой-то гормональный разъеб. Я дрочил почти постоянно и думал о тебе почти постоянно. Где-то с год назад. Тогда нужно было нам пожить в разных местах, может оно и прошло бы? Не знаю. Нет. Не прошло, наверное. У меня — нет.       — Какая теперь разница.       — Такая, что вариант пожить отдельно до сих пор вполне себе вариабельный. А вдруг пройдет. Может, телепатия и вся вот эта хуйня тоже, что обидно, конечно, но… — Ацу прервался на то чтобы прикончить Осаму, — Фаталити, отсоси!.. Может, к тому времени я бы нашел себе кого-то. И ты тоже.       — Не сработает.       — Почему?       — Просто не сработает, и все тут.       — Осаму, — судя по звуку, Ацуму начинал злиться. Повезло, что досталось пока только джойстику.       — Важнее тебя никого нет.       — Да ты сам, сука, сопротивляешься, — зарычал Цуму, — Я предлагаю рабочий вариант, который имеет место быть, а ты рогами уперся — нет, не буду, не хочу. Чего мне мозги делаешь? Оно можеть сработать, кретин! И все будет нор-маль-но! Осаму, это так сложно, я же не вру. Мне нужна твоя помощь, а ты, вот прямо сейчас заперся в своем мнении как обсос.       — Я не хочу без тебя. Не хочу далеко.       — Это не я ебнутый, что меня на тебе заело, Саму. Наоборот, — Ацуму бросил джойстик и вскочил с места, сшибая лоб о второй ярус. Осаму еще несколько секунд бился с этим… Тайгером из Мияги, судя по всему, все равно умудряясь проигрывать, а потом тоже отложил джойстик и обернулся к Ацуму с каменным лицом.       — Ну же! — попросил Ацуму, нахмурившись, почти как от боли, — Чего ты ебальник скорчил, как будто я не могу ничего путного предложить? Поверишь кому угодно, кроме меня. Расслабься, Саму. Не закрывайся. Можно хоть попробовать разойтись.       — Не хочу, — тихо уверенно сказал Осаму, упираясь взглядом в пол.       — Я ТОЖЕ! Мне страшно, сука, страшно! — пронзительный крик эхом отдавался в голове Саму. «Страшно! Страшно! Страшно!» — дублируя собственные мысли. Верно. Все одинаковое… Ацуму разозлился еще сильнее, зрачки расширились от сдерживаемого гнева, — Блять, как бы снова тебе не въебать…       Осаму нечаянно криво улыбнулся и отвел взгляд, Ацуму дернулся, преследуя его глаза и помахал ладонью, закричав:       — Алло! Говори!       — Ацу… — он не знал, что должен сказать.       Ему хотелось плакать, драться, а еще упасть на пол, закрыть уши руками и кричать: «НЕ ХОЧУ! НЕ ХОЧУ! НЕ ХОЧУ!». Хотелось чтобы Ацуму заткнулся и перестал говорить. Губы задрожали — Осаму попытался отвернуться, сморгнуть это детское и обидчивое. Хотелось извиняться. «Прости, что я сломанный, Ацуму, ты прав, прости, пожалуйста, я не могу с этим… в этом… Прости, что не могу согласиться, потому что НЕ ХОЧЕТСЯ!» И снова кричать: «НЕ ХОЧУ!». А потом показать язык, спрятаться под стол и больше никогда ничего не решать.       Он наконец увидел, где неправ, но ничего не смог с этим сделать, потому что эмоции скакали как блохи, разнузданные и дикие, неуправляемые.       Как в детстве, когда родители прогоняли из гостинной на самом интересном моменте фильма. Краем сознания ты понимаешь, что хочется спать, слипаются глаза, завтра рано в школу. А с другой стороны, детское и жадное в тебе пытается урвать еще хоть частичку утекающих сквозь пальцы выходных, оно кричит: «Нет!», сопротивляется и ноет, упрашивает — уродливо, со слезами на сморщенном лице и ультразвуковым криком. Нет, потому что нет. Несправедливо. Нечестно. Не хочу.       — Щас, — сказал Ацуму, — Сиди, — впихнул ему в руки свое одеяло и начал химичить с монитором. Осаму ронял горячие слезы на пол, опустив голову и был действительно благодарен, что Ацуму не дал себе сорваться и полезть в драку. Может, это бы решило конфликт, измотав их, но ненадолго.       — Смотри, — Ацуму тыкнул пальцем.       — Что это?       — Винамп. В детстве тебя успокаивали узоры. Вот и смотри.       Осаму жалко всхлипнул и вытер лицо одеялом — Ацуму не будет против, потом постирает (Научился же). Иногда брат — идиот конченый, а иногда, вот так, вовремя что-то сделает, что сидишь потом, обтекаешь. «А я бы не смог». Ярость схлынула у обоих — незаметно и резко, волной, так же, как пришла.       — А дальше расскажешь? — спросил Осаму, уже не стесняясь того, что ревет, не стесняясь соплей в глотке и дрожащего голоса. Разноцветное на экране расплывалось, кривилось и вертелось, завораживая, гипнотизируя, даже без музыки.       — Я все списывал на гормоны, на зависимость, на что угодно. А потом началось другое. После того как возбуждение проходило, я думал… Всякое…       — Что?       — Вот это не хочу говорить.       Осаму затылком почувствовал, что Ацуму напрягся и его беспокойные руки пришли в движение. Повернулся, чтобы проверить. Брат выглядел каким-то смущенным, злым и уязвимым одновременно — лучше к нему не лезть. Несмотря на огромное желание схватить и заставить говорить, Осаму отвернулся и немного помолчал.       О чем думал Ацуму? Что-то романтичное? Держаться за руки, целоваться, вот это все? Может, думал о том, как сидит и наблюдает за готовкой Саму. Может, как они спят вместе, вплотную. Может, как они дожидаются конца матча, чтобы наконец обняться? Это все какой-то бред. Осаму хочет делать все то же самое, только без поцелуев и секса. Он тоже хочет быть рядом круглосуточно, иметь доступ друг к другу. Его потребность в этом ничуть не слабее.       А может, Ацу вовсе не это имел в виду. В любом случае, никак не узнать, раз он отказывается говорить.       — Почему? — еще одна попытка.       — А вдруг загоришься тоже. Тогда нам двоим пизда, без пути назад.       — А…       — Не хочу, Саму.       — Я… — начал Осаму, но подавился, закашлялся. Переждав ком в горле, сказал, — Есть препод один. Практик психолог-психотерапевт. Он нас не знает. Предложил просто поговорить, помочь хочет.       — А он как?.. — перебил Ацуму.       — Подружка Сунарина учится в соседней перфектуре на психолога. Она нас малость консультировала, когда я паниковал сильно. Она поделилась с преподом, он захотел помочь. Я думаю съездить и поговорить. Только теперь это будет не… — Осаму еще полминуты собирался с мыслями, сглатывая сопли, слюни и слезы в один ком, и дальше — в пищевод, чтобы не мешались, — Это будет не «мой брат меня хочет, доктор, что мне делать», а «мой брат в меня влюблен, но готов сделать все, чтобы это исправить, а я вот не готов», — Осаму выдохнул и замолк.       — А ты не готов?       — Как будто бы сейчас готов сделать что угодно, чтобы мы не разъезжались, — признался он, прикусив губу — неудачно, там где был налеплен пластырь. Губа закровила, Осаму тихо усмехнулся. Ацуму задумчиво молчал, — Надо съездить? — спросил он, по-детски давая Ацу время передумать.       — Надо, — твердо ответил он, — Мы просто попробуем, ничего критичного. Если он скажет: «Что? Вы же братья, это отвратительно!» — то его можно сливать и разбираться самим. Если спросит имя, фамилию, школу…       — Да ну, нет, — ответил Саму, — Я же не совсем дурак. Если он реально шарит, то должен быть не против, даже сиди я закутанный в одеяло до колен.       — Да. Ладно. Да.       Осаму поднялся и кивнул, не глядя на Цуму — ему нужно было подумать. Им обоим. Тот дернулся, но остался сидеть. Медленно-медленно Осаму направился к двери, каждую секунду готовый сесть обратно, откликнуться или сделать вид, что этого разговора не было и странный тут только Ацуму, а Осаму наоборот — его успокаивает, убеждает.       Наконец он закрыл дверь, прижался к ней лбом. Замер и тихо вздохнул, удивляясь, какие же они взрослые разговоры ведут, учитывая, что внутри у Осаму ураган, не меньше, он даже расплакался — ну что за истерика. Дверь открылась и снова закрылась, резко ударяя его по лбу.       — СУКААА! — заорал он. Перед глазами потемнело.       — Прости. Телефон, — пискнул Ацуму, — Ты забыл телефон.

***

      Осаму все равно не сдержался и написал Ацуму, сидя на даче. 17:11 исходящее кому: Бакацуму Закапай глаза. 17:13 входящее от: Бакацуму я не младенец саму 17:14 исходящее кому: Бакацуму !!!       Честно говоря, он сам не понимал, что это значит. Что-то между «Нет, ты младенец!!!» и «Смотри, сколько всего я чувствую после того как мы поговорили, ебать-ебать-ебать!!!». Второе ощущалось очень каким-то… собачьим. Но правильным. 17:15 входящее от: Бакацуму !!!       Конечно же, он понял. Он всегда все понимал. Осаму чуть не взлетел в воздух от восторга (Что это между ними не сломалось, не разбилось), а потом вспомнил, зачем вообще написал. Сосредоточился, так, что аж остановил качель, на которой задумчиво болтался с самого утра как малолетка. 17:18 исходящее кому: Бакацуму Я подслушал. Родители строят дом. Этот достается нам примерно через год. На двоих. 17:20 входящее от: Бакацуму этот это дача или 17:21 исходящее кому: Бакацуму Или. 17:22 входящее от: Бакацуму !!!       Что Осаму прочел как: «Не знаю, насчет нас двоих, живущих в одном месте, но я ебать в ахуе», потому что чувствовал, блять, то же самое. 17:23 исходящее кому: Бакацуму !!!

***

      Вернувшись в город, Осаму понял, что что-то случилось почти моментально. Это удалось прочесть по слишком уж довольному лицу Ацуму, хоть он и молчал как рыба. Осаму решил что его пакости — дело второстепенное и для начала проверил глаза.       Глаза Ацу вели себя как обычно — они сверкали, щурились и совсем не давали понять, что с ними что-то не так. Будто ничего не болело. Хозяин глаз подмигивал как светофор, светился как сраное рождество и вызывал иррациональное желание треснуть его по затылку. Осаму пожал плечами и силой удержал себя от того, чтобы записать Цуму к врачу, как будто он его мамочка. Вместо этого они поели, вымыли посуду и ушли тусить в комнату Ацуму, где почти два часа молча играли в какую-то страшную китайскую гриндилку с переизбытком полуголых задниц, звенящих при падении монеток и циферок урона на экране.       — Так ты решил, что у нас имеются лишние десять лет жизни чтобы доползти до более-менее удовлетворительного уровня и не откисать от первого попавшегося моба в этой игре, да? — поинтересовался Осаму.       — Оми-кун посоветовал ее мне, чтобы тренировать выдержку и дисциплину. Наверное, он хотел чтобы я состарился, пока добываю ресурсы, чтобы сбыть их и получить валюту для ремонта инструментов, которыми добываю ресурсы.       — Ацу, мне нужен посох девятого уровня для того, чтобы иметь возможность разбить руду металлоцемента, но посох крафтится из металлоцемента. Я ебал это все, если честно, — Осаму вышел в меню, забивая на бесполезный гринд и откинул голову на кровать, — Сакуса общается с тобой?       — О, ты знаешь, — Ацуму ухмыльнулся так, будто Осаму и правда знает что-то, — Он делает вид, что одно мое существование выводит его из себя, но когда его обуревают его странные сакусакиемные эмоции, а Комори нет рядом чтобы выслушать, он пишет мне никчемное и абсурдное сообщение, наполненное скорее скрытой угрозой и жаждой крови, чем смыслом. Это происходит довольно часто.       — Зачем ему это?       — Если бы я знал. Может, он пытается скрыть тот факт, что он совершенно не умеет коммуницировать?       — Невозможно скрыть социофобию. Это то, по чему люди составляют первое впечатление о нем. Думаю, вы можете стать друзьями, — подметил Осаму, — Потом, в будущем.       — Когда он примет себя, возможно.       — Не хочешь помочь ему?       — Своих забот по горло, — тихо рассмеялся Ацуму, — Чтобы бегать за Оми-Оми и умолять его не делать вид, что мы не знакомы, знаешь. У меня тоже кризис личности… — Ацуму немного помолчал, а потом поинтересовался, для чего-то толкаясь плечом, — Когда ты поедешь к преподу?       — Договорился на среду. Пропущу школу, чтобы было больше времени и я успел добраться обратно дотемна.       — Волнуешься?       — Не-а, — Осаму не без удовольствия почувствовал, что это правда, — У меня отличное настроение последние несколько дней. Наверное, потому что мы поговорили.       — Это действительно так работает? Разговоры? Прямо как драки, да? — Ацуму выключил плойку и улегся прямо на пол, прихватив свой телефон, — Если бы я знал, то уничтожил твою спокойную жизнь признанием намного раньше.       — У тебя странное понятие о признании, — Осаму фыркнул, — Блять, да что с твоим лицом? Ты номинирован на Оскар?       — Не скажу, — Ацуму внимательно рассматривал что-то в телефоне и Осаму попытался подлезть под его руку, чтобы увидеть, — Это секрет.       — Вообще, или сейчас? — лениво уточнил он.       — Потом узнаешь, — хитро подмигнул Цуму, становясь похожим на желтушную смешнявую лисицу.       — Ты снова выбираешь, с кем бы лишиться девственности? Как успехи?       — Раз уж ты не собираешься трахнуть меня…       — Ацуму.       — Раз уж ты не собираешься выебать меня, — упрямо, с улыбкой повторил Ацуму, словив колено в бок и согнувшись от боли, — Мх… То почему бы не выбрать, с кем я хочу сделать это. Я не теряю надежды забыть о тебе как о кошмарном сне, — он показал язык и увернулся от щелбана, — Саму, прекрати! Лучше помоги выбрать.       Ацуму забрался на кровать и упал в подушки, Осаму залез рядом и несколько секунд они толкались, пытаясь устроиться поудобнее — в итоге Осаму почти впечатал Ацуму в стену, прижавшись в нему боком. Тот, на удивление, не пререкался и чувствовал себя отлично, даже вывернув руки под странным углом.       — О, смотри, это же твоя Мими?       — Нанесшая мне психологическую травму ужасным минетом, о котором я даже не просил? Действительно, — фыркнул Ацуму, — Вот уж с кем бы я не хотел лишиться девственности, так это она.       — Ты слишком строг. Она могла научиться, — Осаму поиграл бровями и Ацуму мягко улыбнулся в ответ, смущая его, — Ладно, Мими-чан в пролете. Акито, двадцать два года. Разве это не имя для пса?       — Ну, мало ли. Может он любит выполнять команды, — шутливо возразил брат, — Мимо.       — Почему это?       — Я тоже люблю выполнять команды, — пространно сообщил Ацуму, а потом отчего-то заулыбался, разглядывая Осаму. Несколько секунд тот делал вид, что не замечает, а потом вопрошающе повернулся.       Ацуму всегда делал это — смотрел. Зачастую очень пристально, внимательно, вызывая у Саму ассоциацию со взрослыми женщинами, оглядывающими их двоих в вагоне поезда. Те, которые не засмущаются, узнав, что их внимание было замечено, а наоборот, уставятся пристальнее. Разница лишь в том, что от женщин из поезда у Осаму мурашки неловкости и рот кривится, а от Ацуму и его взгляда — чешутся кулаки и отчего-то хочется смеяться.       — Аноним, пятьдесят четыре, — перебил Ацу его мысли, — Вот, то что надо! — кивнул он, делая вид, что любуется стандартной пустой аватаркой.       — Я думал, что дедушки и бабушки снижают возраст, сидя на сайтах знакомств.       — Суна бы поспорил.       — Ну, Суна бы поспорил, с любым утверждением из чистого упрямства. Если бы существовала профессия, чтобы можно было оспорить что угодно и размазать поверх толстый слой своего пиздецки важного мнения…       — Критик? — предложил Ацуму.       — Критик.       — Аноним пятидесяти четырех лет любит доминировать и пороть… эээ… непослушных деток… — Ацуму вопросительно глянул на Осаму, будто это его анкета и он может объяснить происходящее, — Как считаешь, я непослушная детка? Подойду ему? — Осаму хохотнул и нажал на крестик.       — Минами, двадцать пять. Знаешь, по сравнению с дедами–доминантами, этот даже ничего. Высокий.       — Симпатичный… — ответил Ацуму.       — Если не учитывать его возраст. Двадцать пять это слишком. Он продаст тебя на органы.       — По-твоему, все люди в мире хотят продать меня на органы, — возразил Ацуму и нахмурился, — Тебе никто не нравится.       — Ну… — Осаму задумался. Мысль о том, что Ацуму пойдет на встречу с незнакомцем и попросит трахнуть его, а потом, получив что хотел, пожалеет об этом и расплачется… Или передумает в процессе, а какой-нибудь Минами откажется останавливаться… Или Минами вообще решит сделать что-то, что Ацуму категорически не понравится…       Все это отобразилось у Осаму на лице, потому что Ацу понятливо цыкнул и спросил:       — Ну, а что ты предлагаешь?       — Ммм… Сунарин? — спросил Осаму.       — Ты не спросил Сунарина, хочет ли он переспать со мной. Знаешь, у меня нет морщин и я не умею управляться с блинами. Его ожидания в пролете.       — Он захочет, — убежденно ответил Саму, — Трахнуться с тобой, когда узнает, что ты собираешься осчастливить БДСМ-деда своей молодой задницей. Miasamy@_@ Сунарин, твоя профессия — критик. 16:55 Suuunarintaro (~*_*)~ критик чего 16:58 Miasamy@_@ Чего угодно. 16:58 Хочешь переспать с Ацуму? 16:58 Suuunarintaro (~*_*)~ ИДИТЕ НАХУЙ СУКИ 16:58 Miasamy@_@ А если серьезно? 16:59 Сунарин 17:02 Сунарин 17:03       — Или он захочет избить меня.       — Хм, да… Я не учел этот вариант, — Саму снова задумался.       Интересно, Суна бы разозлился, узнай, что Ацу собирается трахнуть первого встречного? О… О, да. Он бы, наверное, пришел в ярость и даже не делая вид, что ему все равно, разнес бы их в щепки своими бетонными аргументами. Втоптал в пол, а потом надавил на жалость Осаму: «Это вот так ты за ним присматриваешь, блять? Решил подложить этого придурка под того, кто, предположительно, решит ваши проблемы? Гениально». Ну, примерно так. На самом деле, за Сунарина Осаму думать не умеет, но полагать, что он будет в ярости — вполне резонно. А почему не злится сам Осаму?..       Может, в какой-то момент ему показалось, что другого выхода нет и нужно пойти по пути наименьшего сопротивления. Перестать указывать Цуму, что он может и не может делать, пустить на самотек и не лезть в его дела. Понимая, что сам спать с братом не собирается, Осаму какого-то хера чувствует себя ужасно и не мешает Ацуму бесоебить, уступая:       «Я виноват, потому что долгое время позволял тебе чувствовать себя как говно. Теперь я не смог дать тебе секс, поэтому иди и возьми его сам. И почувствуй себя… как говно в квадрате»? Так это выглядит, если разложить на составляющие? Паршивенький план. Откуда это чертово чувство вины? Полное безумие. Мия Осаму свихнулся.       А сам Ацуму — так ли ему нужно переспать с кем-то незнакомым, чтобы почувствовать себя хорошо, или он просто пытается обезопасить Осаму от своих посягательств? Пытается переключиться? Отвлечься? Может, хочет заставить ревновать? Все вместе? Осаму нахмурился и отмахнулся от руки Ацу, трясущей его за плечо. Что за идиотская идея? Для чего все это?       Дурацкая ситуация, дурацкий Осаму. Не настолько, чтобы не понимать человеческого языка, но настолько, чтобы не иметь понятия, как решать взрослые проблемы и контролировать собственные действия и чувства, не говоря уже о чувствах Ацуму. Он едва-едва давит в себе желание закричать: «НЕ ХОЧУ» и сглатывает ком в горле.       — Тебе действительно нужно почувствовать себя шлюхой, чтобы стало лучше? — спросил он, не задумываясь, что говорит это вслух.       — Что? — Ацуму невесело хмыкнул, — Ну, я не говорил, что это поможет. Я только надеюсь. Есть вероятность, что я встречу хорошего человека, с которым… — Ацуму сглотнул нервный ком в горле и начал теребить простыню пальцами свободной руки, — Есть шанс, что я влюблюсь, наверное?..       — Ищешь вторую половинку на сайте для секс-знакомств, где люди используют друг друга чтобы удовлетворить свои потребности, — уточнил Осаму, — Недеешься взаимно влюбиться с первым попавшимся человеком? Или будешь спать со всеми, пока не встретишь того самого?       — Эй, звучит не очень, — Ацуму скривил рот.       — Идея не очень, — Осаму кивнул и ласково потрепал Ацу по плечу, сглаживая грубость, но нечаянно заехав ему в лицо. Оба смешливо фыркнули, — Тебе нужно определиться, чего ты хочешь, потому что люди с этого сайта, кажется, хотят противоположного, разве нет? Они делают это, чтобы сбросить напряжение. Почему не зарегистрироваться на обычном сайте знакомств?       — Подумал, что там много старых друзей, — Ацуму нахмурился и упал лицом в подушку, как делал всегда, когда хотел прекратить неудобный разговор, — Или фанаток. Ну, людей, которые меня знают. Я бы задолбался кидать их в блок или объяснять, чего я ищу. Это неловко.       — А трахнуться с незнакомцем и почувствовать себя гадко? Или отсосать мужику, потный живот которого поглотит твой лоб во время минета? Это не неловко? — Саму не заметил, как сорвался — не специально. «Обвинил себя в глупости и бездействии и вот уже грубишь, пытаясь докопаться до брата. Оооо, блять. Молодец, Осаму».       — Слушай, я подумал, что сработает! — Ацуму подскочил на кровати и стукнувшись макушкой о второй ярус, зашипел, — Сейчас, когда ты говоришь об этом так, конечно, это звучит как полный бред. Но я же, блять, не отличаюсь тем, что думаю перед тем как делать, да? — лицо Ацуму скривилось, он тяжело дышал и кажется, очень злился.       — Эй, успокойся, я же не хотел… — «А теперь дать заднюю? Класс. Чем еще удивишь?» — Осаму захотелось провалиться сквозь землю.       — Не хотел что? Я ищу выход из ситуации как могу, ясно? Я стараюсь! Возможно это глупо, конечно, да, все что я делаю, это глупо.       — Вовсе… — Осаму сел тоже, и попытался коснуться Ацуму, но тот отпрянул и шлепнул его по руке.       — Не спорь, я и сам знаю. Но я хотя бы пытаюсь, разве нет? А вдруг, это бы сработало? Во мне тонна напряжения из-за всего этого дерьма. Ты отказываешься даже… Что, блять? Подраться отказываешься, настолько тебе жалко меня? Я что, из стекла? — Ацуму сжал ладони в кулаки и прикусил губы, — Мне нужно куда слить все это дерьмо, веришь? У меня голова закипает. Когда ты не знал, было как будто… — Ацуму скользнул по Осаму отсутствующим взглядом, — Как будто даже легче. Я мог врезать тебе и мы бы подрались. Круто было. А теперь, ты может и не шарахаешься от меня, но коснуться боишься. Оберегаешь как сокровище, будто я сломаюсь, если надавить. Так благородно, Саму! Молодец, блять!       — Ацуму… — «Нет, нет, я не хотел, я снова сказал херню».       — Сам не знаешь что делать, а мои идеи в хуй не ставишь. Мне надо это… Блять… — глаза Ацуму запальчиво заблестели, брови нахмурились, позволяя темным мешкам под глазами проступить сильнее, — Сука! Не могу больше выносить это все. Ты еще ближе стал, кретин! — воскликнул он. Осаму мысленно прикинул, что родители еще не должны были вернуться — инстинкты примерного ребенка не выкинешь, даже во время ссоры, — Чего ты, блять, лезешь ко мне, придурок? Думаешь, от этого легче становится?! Только сложнее, сука, слож-не-е! — крик эхом отразился от потолка.       — Ацуму.       — Ой, завались, блять, мистер спокойствие. Иди, не знаю, пройди семинар по психологическим отклонениям и разбери мое поведение на составляющие в своей ебаной комнате, Саму! Пошел нахуй!       Осаму вздохнул и закрыл рот Ацуму ладонью, ухватив его за шею, но этого оказалось недостаточно. Теперь недостаточно, потому что черные глаза Ацу явно транслировали: «Я убью тебя, убери от меня руки, сука! Пошел вон отсюда! Пошел вон!».       Голос Цуму прозвучал у Осаму в голове как взрыв — внезапно и резко. Он дернулся, склонил голову к плечу, его глаза распахнулись. Отшатнувшись, он потер затылок с недоумением на лице. Так по-настоящему… Это было так по-настоящему…       — Иди, пиздуй! Серьезно, не могу тебя видеть, блять. Какие мы спокойные, решаем, что крошка Ацу там чувствует! — Цуму уже кричал, лицо раскраснелось, — Пошел нахуй отсюда, пока я тебе не въебал, Саму, серьезно, — его шея пошла красными пятнами, а глаза чернели угрожающими провалами. Он стискивал руки в кулаки, но дергался, будто готовился вот-вот сорваться с места, — Или что, собираешься позволять мне пиздить тебя как грушу? — спросил он и неприятно рассмеялся, — С удовольствием сотру с твоего ебальника это каменное выражение.       Терпение Осаму неумолимо подходило к концу, поэтому он улыбнулся ласково, прихватил Ацуму за ворот домашней кофты и протащив его полметра к себе, прошипел на ухо:       — Ты решил, что можешь об меня ноги вытирать? Хочешь, чтобы я разозлился? — Ацуму понятливо приподнял ладони, уголок его рта вздрогнул, — Сколько еще я буду твоей тряпкой для мытья пола? То, что я нихера не понимаю и растерян, также, как ты, не делает из меня мешок с мусором. Пиздато лупить меня чем под руку попадется, истеричка? Давай тогда вдвоем ходить избитые? Скажи спасибо, что я берегу тебя, — Ацуму громко сглотнул, то ли от возбуждения, то ли от нервов. Злить Осаму он не любил, впрочем, этого не любил никто. Рука расслабилась и Ацуму немного отодвинулся с легкой мазохистской улыбкой и прикрытыми глазами. Бегущая строка в голове подсказала Саму, что брат очень ждет этого удара, буквально выпрашивает его. Тот внезапно прикрикнул:       — Давай, мразь.       — Ацуму, — Осаму не знал, что чувствует.       Жалость, нежность, немного гнева, щепотка желания подраться прямо, блять, сейчас. Посетила голову вредная мысль показательно вытереть лицо, демонстрируя Ацуму, что его слюни долетели аж сюда. Мысль дать Ацуму пощечину, что, само собой, не приведет его в себя, только раззадорит, маячила на подкорке и размахивала черлидерскими помпонами — вот я, заметь меня! В конце концов, Осаму развел руками, почувствовав себя бесполезным. Не хватает взрослого рефери, который мог бы непредвзято оценить их поведение и не рассудить, нет, просто раздать нормальных пиздюлин, чтобы вставить мозги на место.       Осаму фыркнул, пожал плечами непонятно чему, а потом резко подался к Ацу и обнял его, с готовностью принимая выбивающий дыхание кулак в ребра.       — Блять, — засипел Осаму, — Сука, как больно. Угомонись, блять, — он прижался к Ацуму сильнее, хватая его руки в свои, чтобы не получить еще больше, — Заткнись и расслабься. Это объятия, идиот. Я обнимаю тебя, — зашипел он.       Ему пришлось сжать Ацу почти до хруста ребер, прежде чем тот смог немного успокоиться. Цуму нерешительно обнял в ответ, уткнулся лицом в волосы, а потом тихо печально рассмеялся, прихватил за шею и перебрался на его колени, седлая бедра. Так близко…       — Что ты… — Осаму получил еще один кулак в бок, задохнулся, почувствовал как слюни стекают из приоткрытого рта и понял, что голова жутко кружится, — Ацуму, не делай мне больно, — прошептал он, — Пожалуйста.       — Да, да, прости, боже, — Ацуму обнял его за шею и прижался ближе — что-то точно было не так, ощущалось странным. Осаму попытался поймать его взгляд, и наткнулся на пылающие угли в глазницах. Встрепенулся, предпринял неловкую попытку выпутаться. Ацуму отпихнул его руки и коснулся кончиками пальцев бока, теперь уже поглаживая, будто извиняясь, — Я не должен позволять себе… Просто не могу справиться… Ты не заслужил это, — разбито прошептал Ацуму, но Осаму не стал обнимать его в ответ, чувствуя подвох.       — Скажи мне что ты делаешь, Ацуму.       — Я? А… Да ничего такого, — дурашливо ответил он, — Ты просто посиди так, ладно? Я ничего… Ты…       — Ацу…       — Пожалуйста, Саму! — взмолился он, — Мне нужно… О, господи.       — Ты завелся? Ацуму…       — Блять, умоляю! — прикрикнул Цуму, тяжело дыша, — Пожалуйста, пожалуйста, просто сиди спокойно, блять! Пожалуйста! Мне точно станет легче. Я ничего не сделаю, — Осаму никогда не слышал его таким отчаянным.       За окном незаметно стемнело и теперь Ацуму сидел на его коленях, крепко обхватив руками. Мозг Саму сигнализировал, что нужно скинуть его, оттолкнуть, может даже ударить. Тогда они смогли бы подраться и все закончилось потасовкой. Но Ацуму умолял не двигаться и чуть ли не плакал, его голос срывался и дрожал от напряжения.       — Ты что… трешься об мою ногу? — неверяще выдохнул Осаму.       — Закрой рот, Осаму, пожалуйста, — взмолился Ацуму.       — Что? Почему это?       — Не нужно озвучивать мои… действия. Это сводит с ума, — Ацуму сжал пальцы в его волосах и чуть не подавился воздухом, — Хотя, раз уж я тут… И ты не против…       — Вообще-то, я против, — возразил Осаму.       — Тогда замолчи и потерпи три минутки, хорошо? Ты же сказал, что готов на многое, да? Что тебе жалкие три минуты, Саму? — Ацуму двинул бедрами и горячо выдохнул ему в ухо, — Я осторожно и я не… я… пожалуйста.       Осаму знал, что не должен был, но его руки сами собой опустились по бокам. Он откинулся на подушку, внимательно следя за тем, что Ацуму станет делать. Брат и правда не позволял себе лишнего, не считая рук в волосах Осаму. Пальцы в какой-то момент сжались слишком сильно и Осаму болезненно нахмурился.       — Закрой глаза, пожалуйста, — брат истолковал все по своему, неизвестно как разглядев его лицо в темноте комнаты, — Саму, закрой глаза.       — Во-первых, я и так ничего не вижу, — возразил он, снова морщась, — Во вторых, хватит трепать мою голову, больно.       — Если противно, закрой глаза, — прошептал Цуму на грани слышимости, — Представь, что меня тут нет, — теплота его дыхания щекотала подбородок Осаму и он безотчетно распахнул рот, тут же страшно смутившись.       — Бля, ты идиот? — он растерянно хихикнул и ощутил себя целлофановым пакетом по неясным для самого себя причинам. Ацуму наконец заткнулся и сходил с ума, плавясь на нем. Он осторожно двигался сверху, выгибался, Осаму почувствовал, как чужой член трется о его ногу и нахмурился.       — Ацуму, ты как собака, блять, что это за хуйня?       — Закрой глаза, — попросил Ацуму, — Потом мы забудем об этом… честно… — он издал звук, подозрительно похожий на стон и толкнулся пахом, заодно впечатываясь всем телом, — Просто… потерпи.       Саму с недоверием почувствовал горячий ствол, упирающийся ему во внутреннюю часть бедра через влажную ткань домашних шорт Ацуму. Он наблюдал будто со стороны. Выгнутое подтянутое тело, распахнутый рот и капли пота на висках — все это могло показаться красивым в полутьме комнаты, если бы это не был Ацуму, его Ацуму, полностью обезумевший от желания. От него чертовски приятно пахло привычным и родным, шелковые волосы задевали лицо Осаму, когда Ацу двигался сверху, плавно качая бедрами, в попытках притереться ближе. Руки легли на плечи Осаму, но подрагивали, будто их сдерживали от движения.       — Ацуму, ты и правда как собака, да? — спросил Осаму с легкой растерянной улыбкой. Тот не ответил, выдохнув сильнее, — Тебе не кажется, что это жалко, заставлять меня делать такое?       — Я… я… да, Саму, — ответил Ацуму тихом шепотом.       — Тебе что, нравится, когда тебя унижают? — спросил Осаму, просто чтобы удостовериться. Ему хотелось отвести взгляд и закрыть лицо руками.       — Ты. Если это… ты. То все… Ахм! — Ацу резко заткнулся и впечатал запястье в свой рот.       — Пиздец, что ты устроил? — Осаму недоверчиво простонал и упал лбом на плечо Ацуму, — Вот это делает тебе хорошо? Тереться об мою ногу, серьезно?       — Заткнись, — как-то обиженно отозвался Ацуму, утыкаясь носом в его волосы, — Я ед-ед-ед… Ох.       — Заикаешься? — неверяще уточнил Осаму с полубезумной улыбкой, — Я свихнулся?       — Пожалуйста, молчи. Ты сл-слишком громкий для того, кого домогаются, — Ацуму толкнулся бедрами сильнее и доверительно положил руку на грудь Саму, чтобы удержаться на весу и не упасть, — Я едва сдерживаюсь.       — От чего, блять? — хохотнул Осаму и Ацуму больно ущипнул его плечо.       — От чего угодно, уж поверь, — Цуму толкнулся еще раз и задрожал. Осаму ощутил пятно смазки на своих штанах и почувствовал себя полным идиотом, попавшим в крайне тупую ситуацию, — Лучше уж сиди молча.       — Мой голос плох?       — Вовсе нет. Просто ты болтаешь чушь, — усмехнулся Ацуму и тут же подавился выдохом.       — По крайней мере, я не свихнулся и не катаюсь без спроса на чужих коленях.       — Аххм, — Ацуму шумно вскрикнул, а Осаму почувствовал мурашки на своей шее, там, где Цуму легонько царапал его.       Держать его на коленях неудобно — он сильно сжимает бедра, в попытке запереть, не дать уйти. Ацуму слишком много, как всегда, но сейчас особенно — если бы у Осаму был выбор, он поставил все это на паузу, поставил Ацуму на паузу, просто чтобы подышать, позалипать в стену и подумать о тщетности бытия. Вместо этого Цуму будто сам поставил на паузу Осаму, вколов какой-то паралитический яд из-под когтей, иначе, почему он до сих пор сидит здесь, не в силах пошевелиться?       — Прекращай.       — Начинает нравится? — горько усмехнулся Ацуму, — Я скоро кончу.       — Ты же не собираешься кончать на мою ногу? Ацуму, это отвратительно. Боже…       — Саму, сиди смирно. Не ты ли говорил, что я никогда не стану для тебя отвратительным? — Саму буквально физически почувствовал оглушающее «ЧЕГО?», осветившее его голову. Полная путаница в показаниях. Возник вопрос, убеждает ли Ацу себя или его. И главное, в чем убеждает?       — Да, но…       — Без «но». Это всего лишь я, верно? — Цуму всхлипнул и как-то нервно рассмеялся, — Так что ты позволишь мне кончить на твою ногу, м? — Ацуму ухватил его за поясницу, чтобы втиснуться еще сильнее, отчего его грудь буквально уткнулась Осаму в лицо, — Как на тебе хорошо, господи, — признался он, — Блять, спасибо. Я сейчас кончу, — он ткнулся влажными губами в щеку Осаму, заставив его вздрогнуть, — Я никому не скажу, правда. Никто не узнает об этом, я даже не буду напоминать тебе. Так хорошо, Осаму. Вот так, — он с оттяжкой проехался членом по чужому бедру, почти ложась сверху.       — Ацу…       — М? — он по-хозяйски положил ладонь на грудь Осаму, видимо, пытаясь уловить ритм его сердца. Заглянул в глаза и тут же передумал — отвел взгляд. Это слишком.       Даже в темноте его красное невменяемое лицо с глазами, прикрытыми тяжелыми веками, с искусанными, налитыми кровью губами оказалось хорошо различимо. Осаму чертыхнулся про себя. Почему у него такое мучительное выражение? Захотелось потянуться и стереть рукавом это неизвестное и неправильное. В темноте ресницы Цуму бликовали от света луны из окна и Осаму усмехнулся — ну конечно, кто бы сомневался.       — Ведешь себя как шлюха, — вкрадчиво сообщил он стараясь не задумываться, зачем он делает это. Ацуму совершенно по-блядски, заинтересованно наклонил голову, вскинулся, вцепился в него пальцами.       — Да? — спросил он срывающимся голосом.       — Отчаянная шлюха, Ацуму. Прекрати, — Осаму рассмеялся, когда Ацуму вдруг замер и не задумываясь что делает, поцеловал его в щеку — раз, второй, третий, а потом провел по коже языком и кончил, крепко стискивая брата руками.       — Осаму, Осаму, Саму, Саму, ооо, блять. Вот так, — Ацуму уронил голову на его плечо и обнял изо всех сил. Он быстро и тяжело дышал, а пальцы подрагивали, цепляясь за все, что попадалось на пути, видимо, Цуму старался удержаться чтобы не свалиться прямиком в ад. Если бы Осаму попросили выбрать самую сюрреалистичную картину за всю жизнь, он предпочел бы это странное объятие после двойного помешательства. Ацуму бормотал что-то свое, опаляя шею горячим влажным дыханием, будто мурлыкал, — Надеюсь тебе не было отвратительно. Хотя, оно того стоило, даже если ты захочешь сдохнуть, — признался он, — Хочу поцеловать тебя.       — Ацуму, границы, — напомнил Осаму, напряженно сжав рот.       — Да, да, — заныл тот, — Тебе завело это?       — Нисколько. Я до сих пор в ахуе.       — Я кончил на твою чертову прекрасную ногу. Дай мне слиз… — Ацуму заткнула рука Осаму, который, впрочем, все равно уловил раскатистое: «Дай мне слизать сперму, а потом снять с тебя штаны» в своей ебанутой близнецовой голове. Если к общению взглядами и жестами он привык давным-давно, то вот слова Ацуму, просто возникающие в его мыслях заставляли напрячься, но он отложил пространные рассуждения о телепатии на потом.       — Ацу. Вали с меня, пока я не начал обдумывать произошедшее.       — Какое произошедшее? Ничего не было. Забудь, — легко ответил Ацуму, поглаживая его бок и легонько надавливая пальцами на наливающийся синяк, — Я не припоминаю, что такого случилось, — он слез, схватил с перил второго яруса полтенце, махнул рукой, — Давай вали. И чтобы тебя не было, когда я вернусь. Повадился тусить тут… — шутливо заворчал он, закрывая дверь.       Осаму оглянулся, как будто кто-то мог следить за ним и провел пальцами по влажному пятну на своем бедре — белесые капли оказалось приятно размазывать. Призрачная тяжесть тела Ацуму до сих пор давила на колени. Он обреченно вздохнул, размазывая влагу между пальцами. Луна осуждающе заглядывала в окно.

***

      Осаму поздоровался с секретаршей, она улыбчиво указала ему нужное направление, не задавая лишних вопросов, видимо, была предупреждена о его приходе. Он поднялся по лестнице, остановился перед дверью. Достал бутылку воды и смочил пересохшее горло. Нерешительно постучал и зашел в кабинет.       — Здравствуйте, — мужчина улыбнулся ему и комично, как маятник, покачался на кресле. Седина в его висках выгодно подчеркивала почтенный возраст, но выглядел мужчина как… Ацуму. Как будто только притворялся взрослым, а на самом деле сдерживался от того, чтобы раскрутиться в кресле и улететь в стратосферу.       Осаму помялся у входа, прошел к столу и сел в кресло напротив. А потом чертыхнулся, стянул с головы кепку и улыбнулся в ответ:       — Здравствуйте, меня зовут Осаму. И мне очень неловко.       — Круто, потому что мне тоже, — рассмеялся мужчина, — Я первый раз проведу сессию с человеком, младше двадцати пяти.       — Любите постарше? — спросил Саму и чуть не ударил себя по лбу, но расслабился, когда услышал тихий смешок.       — Меня зовут Таками Ято, приятно познакомиться. Так и есть, я редко практикую сессии, предпочитаю живое общение со студентами. Расскажешь мне о своей проблеме?..

***

      Ацуму чуть не снес его с ног своей энергией, когда Осаму зашел домой.       — Ну? Что? Ты съездил? Поговорил? Саму?       — Придурок, спокойнее. Дай раздеться и все расскажу, — тем не менее, Осаму довольно хмыкнул, стянул кроссовки и сообщил, — Я дома.       А потом постарался смыться в свою комнату, чтобы обдумать все спокойно, жалея, что в поезде по пути обратно уснул и не успел распределить по полочкам то, о чем услышал. Он закрыл дверь на ключ, тяжело вздохнул, сел на кровать. А потом, незаметно для себя, вместо того чтобы устроить запланированный брейншторм, уснул снова, неудобно привалившись спиной к стене.       Проснулся уже ночью, с удивлением обнаружив Ацуму, спящего на кровати рядом, видимо, он зашел и… а как он зашел? Дверь закрыта. Осаму размял плечи до приятного хруста, налил воды в стакан из графина, выпил и упал рядом с Ацу, проверяя сообщения. Suuunarintaro (~*_*)~ ну 16:30 ну! 17:06 НУ 18:18 ОСАМУ 18:19 бля вы там сдохли оба что ли 18:19 где твоя близняшка которая на минуту телефон из рук выпустить не может когда она так нужна 18:20 ладно Мина сказала что все прошло окей 19:53 напиши как проснешься или воскреснешь бля 19:54 Miasamy@_@ Я жив, я дома, мы уснули. Все прошло хорошо, но я немного озадачен. Сейчас разбужу близняшку, будем разбираться 22:15 Suuunarintaro (~*_*)~ че он сказал 22:18 препод а не цуму 22:18 в двух словах 22:18 Miasamy@_@ Мы разговаривали шесть часов, даже обедать ходили вместе, а теперь ты просишь рассказать в двух словах. 22:19 Suuunarintaro (~*_*)~ Он вычислил у тебя какие-нибудь психологические отклонения? Что посоветовал? Какие вопросы задавал? 22:23 Miasamy@_@ Здравствуй, Мина. 22:23 Suuunarintaro (~*_*)~ Ой. 22:24 Miasamy@_@ Хахазхаз, я потом все расскажу Сунарину, а он тебе. 22:27 Ацуму скоро проснется 22:28 Suuunarintaro (~*_*)~ бл вы заебали 22:30 только отношения выясняете без конца 22:31 тренер меня отпиздит скоро 22:33 саму 22:34 все пизда опять пропал 22:36       — Кто там? — сонно пробурчал Ацуму, уткнувшись лицом в подушку, но потом перекатился как полено и обнял чужу ногу, обхватывая ее руками — одна ладонь оказалась на внутренней стороне бедра, заставляя Осаму вздрогнуть. Голова Ацуму уютно устроилась на его животе. Печатающий ответ Саму едва пошевелился, а потом, не задумываясь, погладил Ацу свободной рукой, пропуская мягкие волосы сквозь пальцы. Тот потянулся и замычал, подаваясь руке навстречу.       — Эй. Кто это?       — А? — Осаму перевел взгляд, — Сунарин и Мина, его девушка. Переживают.       — Я тоже тааак переживал, а ты пришел и уснул.       — Ты пришел и уснул тоже, — возразил Осаму, — Каким, кстати, образом? Дверь закрыта.       — Оооо! — Ацуму счастливо рассмеялся и прижался губами к голой полоске кожи между брюками и задравшейся футболкой, обнимая бедро Саму еще сильнее, — Дай мне поваляться, а потом я покажу.       — Если ты слезешь с меня и прекратишь приставать, — возразил Осаму. Почувствовав второй влажный поцелуй, сжал пальцы в волосах Ацуму и оттянул его голову от своего живота, — Блять, отвали. Дохуя себе позволяешь.       Ацуму скорчил болезненную гримасу — его волосы немедленно были отпущены, а потом лукаво улыбнулся и снова опустился головой на живот брата:       — Я перестану приставать, если ты меня поцелуешь.       — Щас. Ахуел?       Ацуму тупо хихикнул, приподнял футболку Осаму рукой и залез туда с головой. Прижался ртом к мышцам живота, лизнул кожу и сообщил:       — Могу творить что хочу, ты все равно мне ничего не сделаешь.       — Прекрати, Ацуму, — попросил Осаму напряженным тоном, так и держа руку на весу — над его головой, скрывшейся под тканью футболки.       Ацуму пощекотал пальцами его бок, снова влажно поцеловал живот, и потерся грудью о пах Осаму, спрашивая:       — Тебе нравится? — задыхающимся сдавленным голосом.       — Я въебу тебе.       — Давай, — пальцы сжали сосок Осаму, выкрутили и он потерял терпение. Поднял футболку, оттянул Ацуму за волосы, наглые пальцы сжали грудь еще раз, сильнее и Осаму зашипел:       — Отвали, мудак.       — Теперь это сложнее, — пожаловался Ацуму, — Не лезть к тебе, зная, что ты меня не убьешь. Поможешь? — держа его за волосы, Осаму поднял вторую руку и влепил ему самую сильную пощечину, которую когда-либо мог себе позволить. Тут же почувствовал себя полным уебком, кровь и слюна капнули на живот с разбитой губы Ацуму. Тот рассмеялся и со всей дури впечатался лбом в его пресс, тут же скатываясь на пол, подальше. Осаму поднялся, угрожающе сдвинул брови, направился к Ацуму, тот, на удивление, тоже шагнул к нему и порывисто обнял, сбивая весь настрой.       — И хули это было? — устало уточнил Осаму.       — Временное помутнение, — признался Ацуму, а потом выпустил его из объятий, подошел к шкафу, открыл его и… шагнул внутрь, исчезая из виду.       — Я что, блять, сплю до сих пор? — спросил Осаму и потер лицо. Подошел к шкафу. Кроме обилия коробок с обувью и шмоток на вешалках ничего не было. Чья-то рука высунулась из глубин шкафа, отодвинув одежду и Осаму лецезрел довольную мордашку Ацуму с маминым пальто, свисающим с головы, — Не понял, — признался Осаму.       — Я проделал дыру в стене! — сообщил Ацуму с гордостью, — Теперь нас разделяет проход в Нарнию.       Осаму вздохнул, толкнул голову Ацуму обратно вглубь шкафа и шагнул тоже, посмотреть. Перелез из одного шкафа в другой, идентичный и вышагнул в комнату Ацуму. Тот стоял, уперев руки в боки (Как очень гордая тетя со станции метро) и улыбался во все тридцать два. Спросил:       -Нравится?       — Это безумие. Конечно да, — ответил Осаму и рассмеялся. Ацуму засветился как ебаное солнышко, поднял голову еще выше и не мог сдержать глупой широкой улыбки, отчего его лицо стало красивее чем обычно, — Как ты сделал дыру в стене?       — О, я думал, что это гипсокартон, знаешь, — ответил Ацуму, ложась на свой дурацкий оранжевый ковер, — Собирался вызывать людей, которые отважно продырявят мне стену, не спрашивая документы на дом, но… — подложив руки под голову, Ацуму еще раз хихикнул как очень гордый собой придурок, — Это оказался картонокартон или что-то такое. Я просто распилил стену отцовской пилой, а потом отсверлил шурупы и снял задники со шкафов, — заметив выражение лица Осаму, Ацуму добавил, — И убрал весь мусор, все отмыл! — Саму польщенно усмехнулся.       — А если родители решат двигать шкафы?       — Я тоже подслушал разговор. Они спорили о том, какой дом из тех, что они успели посмотреть, было бы лучше выбрать, а потом договорились на второй. Я решил, что раз уж этот дом — наш, то я могу делать с ним что захочу и никто этого не увидит.       — Рискованно.       — Меньше всего я думал о риске, — ответил Ацуму.       — Я в курсе, — Осаму тоже сел на ковер, запустил пальцы в мягкие ворсинки, а потом безо всякой просьбы получил подушкой в ебало и пробурчав: «Спасибо», лег на спину.       Он хотел бы поинтересоваться у Ацуму, какая практическая польза от дыры в стене, но знал, что он не ответит. «Практическая польза»? Ацу не знает такого термина. Он захотел и сделал, попутно не убив себя или посторонних — и на том спасибо. А дыра в стене — потому что это волшебно. Из шкафа в шкаф — как Нарния, и даже если мозгом Осаму понимет, что пилить стены и кромсать шкафы без разрешения нехорошо, в сердце тлеет какой-то детский восторг — это же тайный проход, секрет…       — Так, ну… — брат снова бесцеремонно оборвал его мысли, — Что он сказал?       — Кто? А… — Осаму задумался, но решил рассказывать как есть, а потом рассортировать на нужную и ненужную информацию, — Тебе все?       — Вообще все. Что ты рассказал, что он ответил, что вы ели, вы же ели?       — Хм… — Осаму устроился удобнее и начал рассказ с самого начала — с вагона синкансена, выдрессированной администраторши и отделанного деревом дорогого кабинета. С Таками-сана, который перманентно смеялся с неловких шуток Осаму, чем вызвал очень положительное впечатление, — Он попросил рассказать о проблеме…       — Что ты рассказал?       — Вообще все, — признался Осаму, — Начиная с записок и твоего одержимого поведения, до наших драк во время ссор и катания на коленях…       — ЧТО? — моментально покрасневший Ацуму подпрыгнул на месте, — Мы договорились не вспоминать об этом!       — Ну, это ты с собой договорился, — осторожно возразил Осаму, а потом усмехнулся, заметив его выражение лица, — А я не могу просто выкинуть из головы то, что случилось пару дней назад, к тому же, многое говорит о… ситуации. Я, на самом деле, исповедался по полной, Таками-сан очень располагающий к себе персонаж.       — Что еще рассказал?       — Говорю же, все. Пересказал все наши ссоры, твои чувства, мои чувства, переживания по поводу родителей, шутливые подначки Сунарина. Про то, как я понял, что все сложнее, чем желание потрахаться, про то, как ты единственный горишь тем, чтобы изменить это и переживаешь больше всех.       — Он спросил наши имена?       — Нет. Я сказал свое, но не назвал даже перфектуру, а тебя называл «брат». Он не тот человек, что подведет наше доверие, я уверен.       — Узнаем позже, — с сомнением ответил Ацуму, цепляя пальцами штанину Осаму и дергая ее, видимо, от волнения и нетерпения. Саму аккуратно отцепил его пальцы и перелег на кровать, забрав с собой подушку, Ацуму тут же опустился рядом и уставился в глаза, — Ну и? Что он сказал?       — Вообще-то, он сказал… Он сказал, что, — Осаму скривил лицо в задумчивое недоверчивое выражение, — Вообще-то, я сам в итоге пришел к тому, что…       — Саму! — воскликнул Ацуму, подскочив на месте, как нетерпеливая собака, ожидающая прогулки.       — Эй, это сложно! Он толком ничего не сказал, говорил я. Он не дал какого-то суперсовета, просто слушал, а я, каким-то магическим образом пришел к тому, что мы можем быть вместе.       — Вместе как…       Осаму оторопело пожал плечами, будто удивился сам, уткнулся носом в успокаивающий запах подушки Ацуму и выдохнул. Сложно, как же это сложно.       — Смотри. Сегодня у меня нет сил, чтобы дословно пересказывать нашу беседу. Ты можешь узнать, что я рассказал ему, вспомнив все, что с нами произошло за последние несколько месяцев, окей? — спросил Осаму. Ацуму кивнул и пододвинулся ближе, сжав его руку в своей. Осаму ласково погладил его ладонь подушечками пальцев и продолжил, — Я старался говорить за обе стороны, а не только со своей колокольни, для достоверности. И он действительно ничего не сказал, только слушал и задавал, как он это назвал, вспомогательные и наводящие вопросы. Я ко всему пришел сам. Во-первых, я понял, что идея пожить раздельно и посмотреть, что будет, достаточно адекватная, будь она неладна. То есть, сделать это даже необходимо. Так мы сможем проверить, легче ли нам, тяжелее, пройдет ли помешательство или просто ну… отдохнем друг от друга и подумаем, да?       — Я так и сказал, — довольно кивнул Ацу.       — И хоть мне пиздецки не хочется и даже тревожно… — Осаму тяжело вздохнул, Ацуму боднул его лбом в плечо и Осаму привычно вцепился в него, обнял, притянув к своей груди за шею, — Скоро лето. Я могу тусить на даче, там есть все, что мне нужно. Буду там так долго, как смогу и поживу наедине с собой. А ты останешься здесь. Но если! — Осаму легонько толкнул Ацуму от себя, заглядывая в глаза, — Если ты прекратишь жрать, тренироваться или спать, я нахуй уничтожу тебя.       — Меня согреет знание, что тебя тоже хуевит, — хитро возразил Ацуму.       — Это первое, к чему я пришел — нам необходимо подумать. Второе…       — А он вообще что-нибудь говорил? — перебил Ацуму, проигнорировав возмущенный взгляд, — У меня нет ощущения, что он сможет решить все наши проблемы, просто, ну… Хоть что-то должно быть?       — Вообще-то, он сказал, что мы можем быть вместе как хотим, если делаем друг друга лучше, не зависим друг от друга как от воздуха и готовы столкнуться с полным пиздецом в будущем! — выпалил Осаму.       — А чего ты сразу это не сказал? — взвился Ацу, сжимая пальцы на его плечах, — Разве это не звучит как… полная, абсолютно беспросветная, блять, хуйня? Что с этим твоим саном не так?       — Не так важно, что он говорит. Важно то, что думаем мы, потому что все равно, в итоге, сделаем по-своему.       Осаму задумался, вспоминая, с каким удивлением раскопал в себе знание о том, как сильно изменился Ацуму — обычно такие вещи невозможно заметить, не анализируя поступки окружающих по крайней мере раз в день. Он бы не узнал, если бы Таками-сан не задал вопрос: «Что брат делает для тебя, для твоего удобства?». Сначала Саму автоматически выпалил: «Ничего. Только для беспокойства», но потом замолк и задумался.       На ум пришла посуда, в отношениях с которой у Цуму явно наладилось. У них был конфетно-букетный период, но в постель пока не лезли (Осаму бы уничтожил за тарелку в кровати). Иногда Ацу нуждался в том чтобы Осаму сидел и слушал его болтовню, тем не менее, он спокойно справлялся с посудой, так же, как с одеждой, полами, пылью и… Ацуму начал убираться после того как Осаму попросил его? Как давно и как долго?       Возможно, Ацу вынуждал себя контактировать с Китой-саном больше положенного для того чтобы договориться о покупке его (бабушкиного) риса — из магазинного Осаму готовить отказался. Рис Киты оказался рассыпчатым и ароматным, потому они подсели на него, но Осаму и вспомнить бы не смог, когда договаривался о том чтобы съездить и забрать мешок. Скорее всего, именно Ацуму занимался этим. Задумавшись, Осаму вспомнил про свои любимые ингредиенты, которые подозрительно автоматично пополнялись в холодильнике. Неужели Цуму занимался всем этим чтобы Осаму было комфортно готовить? Никогда раньше он не вел себя так и не делал подобного ни для кого, предпочитая думать в первую очередь о собственных запросах.       Вместо того чтобы выдать скрипучее старческое: «Ох, как же он вырос!», Осаму почему-то смутился, а Таками-сан пожал плечами, мол, что и требовалось доказать.       — Ааа… что значит «пиздец в будущем»? — перебил его воспоминания Ацу, — Не бояться пиздеца в будущем — это как?       — Значит непонимание со стороны окружающих и родителей. И возможно, нам придется поговорить с ними, если мы решим, что это надолго, — ответил Осаму, замечая, как краски схлынули с чужого лица.       — Они возненавидят нас.       — Вряд ли… Тут дело в том, что раз уж мы отыгрываем роль неидеальных сыновей, а они — роль неидеальных родителей, то поздно делать вид, что мы виноваты перед ними. Честно говоря, это волнует меня в последнюю очередь. Они не требуют от нас достижений — мы приходим ко всему сами, сами выбираем то, чем хотим заниматься. Мы уже достаточно самостоятельные для того, чтобы не винить самих себя в том, какие мы есть и выбирать свой путь ниндзя. То, как мы ссылаемся на страх потерять родителей — просто вина перед собой и друг другом.       — Что-то я нихуя не понял, — признался Ацуму.       — А я тоже! — радостно ответил Осаму, — Таками-сан сказал, что я меньше всего переживаю об осуждении со стороны родителей, а значит, тому есть какая-то причина. Я ответил, что они обожают друг друга и нас, просто пиздецки сильно любят, поэтому я сомневаюсь в том, что наша неправильность заставит их возненавидеть своих же детей. Мы изначально поломанные, неправильные. Нас не нужно чинить, они это понимают. Короче, если об этом и стоит переживать, то, для начала, нужно хотя бы в себе разобраться — чего мы хотим.       — Допустим. И?..       — Подведу итоги. Во-первых, нам нужно побыть порознь и понять, что мы значим друг для друга. Во-вторых, родители пока что не играют роли в наших разборках, потому что я даже не беру их в расчет — они всегда поощряли нашу неправильность, непохожесть. Как и любую хрень, которую мы вытворяем. Так что, их мнение — на потом.       — А как же мой страх? — спросил Ацуму.       — Аэм… — Осаму замялся, не зная, как объяснить, — Либо мы решаемся и думаем о том, как рассказываем им, вместе, позже, Ацу, — поправился он, увидив выражение лица брата, — Либо, это не понадобится, потому что побыв порознь, мы наконец расцепимся и пойдем своими дорогами, вместе, но все же, по отдельности. Как… братья.       — Угум, конечно, — с сомнением фыркает Ацуму.       — Тоже слабо верится.       — Погоди, мы говорим о… — Ацуму схватился за волосы и спрятал лицо, — О чем мы?.. Мы о…       — Смотри, — повторил Осаму, прикусив губу. Конечно, он смутился сказать вот так прямо, — Как ты и говорил, есть несколько путей. Разойтись совсем и отвернуться друг от друга, — Осаму нахмурился, — Так мы потеряем не только друг друга, но и родителей.       — О, они будут раздавлены, если мы не станем поддерживать связь, — кивнул Ацу, — Они не переживают о нас, только потому что нас двое. Они буквально благославляют нас всю жизнь раздражать друг друга… — тут же поняв, что ляпнул, Ацуму нервно усмехнулся и замолчал.       — Ты прав. Так вот. Первый вариант — не вариант вовсе. Второй — мы понимаем, что теряем нашу созависимость и преспокойно живем дальшее без романтического помешательства, посещая психолога. Такое возможно? — сам у себя спросил Осаму, — Нихрена.       — Чего? Почему?       — Да я ебу что ли? — проныл Осаму, — Мне так кажется. Третий вариант — мы играем примерных сыночек-корзиночек и для родителей создаем видимость общения между нами, что…       — Абсолютная херня, — возражает Ацуму.       — Абсолютная херня. Четвертый вариант…       — М?       — Мы… вместе? — больше спрашивает, чем утверждает Осаму.       — В каком смысле?       — Во всех? — он упорно избегает взгляда Ацуму и готов провалиться сквозь землю от стыда, — Ну… это… Вместе, ясно тебе?! — вдруг восклицает он, — Как любовники и все прочее!       — А с хуя ли?! — вскрикивает Ацуму, — Как ты к этому пришел?!       — Абсолютно понятно, как, — Осаму отвернулся, чтобы не смотреть на него, — Ты же мне все уши прожужжал.       — Ну… это… — Ацуму нахмурился, — Я думал, вы напару с доктором порешаете, как лечить меня, а вы спелись и, что, придумали нам отношения? Ты, хуйло, — ласково позвал Ацуму, — Повернись и скажи нормально, я что, в угадайку играю?       — Я подумал, — пробурчал Осаму, — И пришел к тому, что мы с тобой толкаем друг друга вперед, заботимся друг о друге и даем пиздюлей, когда второй делает что-то не так. И что, в принципе, я не испытываю ни грамма отвращения, представляя отношения между нами. Я имею в виду, такие отношения, понимаешь? — Осаму в этот момент помолился всем богам, чтобы Ацуму не начал зубоскалить и издеваться. Ацуму думал целую минуту, прежде чем придвинуться, обнять его за талию, а вторую ладонь уложить на грудь:       — Ты об этом говоришь? — спросил он с угрозой. Огладил шею, прошелся пальцами по ребрам, обнял, вплотную двигая к себе, — Об этом? Вот это для тебя — нормально?! — грубо прошипел он, откидывая руки Осаму, загораживающие обзор. Подтянул Осаму к своему лицу за шею, гневно выдохнул в лицо, — Об этом, блять? Да ты весь трясешься!       — Я не привык, — сдавленно ответил Осаму.       — Ты бы никогда не смог! — уверенно возразил Ацуму.       — Вот для этого и нужен перерыв, чтобы я подумал, смогу ли я…       — Конечно нет, — Ацуму нервно рассмеялся, — Ты заботливый, хороший и все такое, но не сможешь пересилить себя, чтобы касаться меня в этом плане.       — Нечего пересиливать, — более уверенно буркнул Осаму. Вжался в ответ, обнял тоже, залез пальцами под домашнюю футболку Ацуму, поглаживая голую кожу. Тот зашипел как уголек в костре и попытался отодвинуться, но Осаму пнул его в бедро, упрекая. Кожа оказалась теплой и влажной под пальцами: кажется, Ацуму очень распереживался. Осаму вжался лицом в его шею, — Хорошо пахнешь. Давно хотел сказать.       Ацуму сдавленно шмыгнул носом и дрогнул в его руках, будто не знал, как себя вести.       — Пока что просто обними, — попросил Осаму, — Пожалуйста?       Ацуму покорно, не в силах сопротивляться, запутал пальцы в волосах Осаму, прикоснулся носом к его лбу, вдыхая родной запах и замер, сгорая от перегруза эмоций. Его переполнила печаль и какая-то глупая нежность, пробирающая до костей. Саму был так близко, чертовски близко — обнимал его как ожившая мечта, поглаживал под футболкой — его пальцы даже не дрожали, будто он не заставлял себя, а действительно делал что хотел, неосознанно сводя с ума.       — Поцелуешь? — тихо спросил Ацуму, уверенный, что Осаму сейчас скинет его с кровати, рассмеется и скажет, что это все бред, он так не сможет, это ненормально или грязно. Осаму приподнял голову, придвинулся к нему, уложил теплую ладонь на лицо, потом огладил ухо подушечками пальцев, а щеку и висок — горячим дыханием. Глубоко вдохнул, будто перед погружением под воду, пронзительно взглянул в панически бликующие глаза, на губы, снова в глаза. Ацуму, стремительно потупевший от запаха шампуня для волос с миндалем, неожиданно закрыл его рот рукой, вскрикивая, — Нет! Не сейчас! Тебе нужно подумать!       Осаму осторожно взял его ладонь в свою и прикоснулся губами к пальцам, смотря куда угодно, только не в глаза Ацуму.       — Так ты решил, что сможешь быть со мной, а твой препод-извращенец не стал переубеждать, и наоборот, дал зеленый свет, — недоверчиво спросил Цуму, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Осаму кивнул, — И он не говорил, что это противоестественно, что я просто запутался и все можно исправить какой-нибудь чудодейственной таблеткой? — Осаму отрицательно помотал головой, — Что, даже лоботомия не поможет? — хихикнул Ацуму, а потом резко захлопнул рот, когда горячая ладонь Осаму устроилась на его животе, — Не-не надо.       Саму тихо хмыкнул, но ладонь не убрал, видимо, до сих пор доказывая, что он сможет быть вот так — что он сейчас может. Так близко и откровенно, смешивая теплое дыхание — совсем не сложно, не страшно. Он приподнял руку и вместо того, чтобы врезать Ацуму по лицу, почему-то стер с его щек слезы. Придвинулся и вместо того, чтобы впечатать кулак в живот, обнял покрепче. Закинул на него ногу и вместо того чтобы стиснуть до боли, оставил лежать так — в тепле и мягкости. Уткнулся носом в грудь Ацуму и вместо того чтобы укусить или ударить лбом, притерся щекой. Ацуму обнял его в ответ и вместо того чтобы разреветься или удариться в истерику, постарался выровнять дыхание и успокоиться.

***

      Вместо того, чтобы обнять и подрочить тихо стонущему ему в плечо спящему Ацуму, Осаму осторожно поднялся с кровати, постарался проигнорировать то, как брат впечатался бедрами в матрас и улизнул в свою комнату через шкаф: очень удобно. Он записал Сунарину десятиминутное голосовое сообщение, стараясь сделать так, чтобы оно не состояло из одних лишь восклицаний и «Ну, короче». Высказавшись, почему-то запаниковал. Miasamy@_@ Суна, назови хоть один плюс во всем этом дерьме. Я щас свихнусь. Я был пьян? 06:15       Суна неожиданно ответил всего через несколько минут, видимо, ожидая его сообщения… даже в шесть часов утра? Удивительная отзывчивость и неравнодушие почтовых голубей замечено в Хиого этой весной. Ученые бьются лбами над разгадкой. Плачут все маршрутки разом, не в состоянии сдерживать противоречивых чувств… Suuunarintaro (~*_*)~ плюс в том что он любит тебя не за внешность 06:23 потому что у него такая уже есть 06:23 мы слушаем голосовое мина то ржет то ревет 06:24 ты мне зачем мадам сломал 06:25 Miasamy@_@ Я просил плюс, а не дешевую шутку, Сунарин. 06:27 Suuunarintaro (~*_*)~ сам ты дешевый саму 06:30 подделка что ли 06:30 где там твой оригинал 06:32 Miasamy@_@ Оригинал спит, я свалил от него через Нарнию в шкафу. 06:34 Suuunarintaro (~*_*)~ ебу дал? 06:34 Miasamy@_@ Голосовое сообщение 01:05 отправлено 06:37 Suuunarintaro (~*_*)~ говоришь он прорубил проход в стене чтобы быть к тебе ближе вхахахз блять типа как джек николсон в сиянии 06:39 Мина щас подавится я давно уже 06:39 че сказать 06:40 счастья молодым! 06:41       Осаму услышал шум и поднял голову, чтобы увидеть, как Ацуму вваливается в его комнату из шкафа, принимая на полу дурацкую позу и ухмыслисто сообщая:       — Отлично эээ… выглядишь сегодня.       — Прямо как ты, — нахмурился Осаму, — Идентично.       — О, ну, у тебя особое очарование душнилы, знаешь, — заметил Ацуму, осматриваясь вокруг, — Хммм… — он поднялся, схватил с тумбочки телефон и направился обратно к шкафу.       — И все?       — Я за этим, — он помахал телефоном и отвесив дурашливый реверанс, ушел в шкаф. Осаму тяжело вздохнул. Ацуму выглянул обратно и спросил, — Или что, нужно было поцеловать тебя и пожелать доброго утречка?       — Свали, проклятие, — Саму вздохнул еще тяжелее и упал на кровать плашмя, как сардина.       — Нет, я могу, — возразил Ацу из шкафа, судя по звукам, роняя все, к чему прикасается, — 🌺~ Ты только попроси! ~🌺       — Ацуму. Свали.       …И все вернулось в прежднее русло. Почти. По пути в школу у Ацу завибрировал телефон и он, будто вспомнив о чем-то, резко остановился, а запнувшись о забор, чуть было не свалился на землю. Осаму едва успел поймать его. Ацу пояснил:       — Удаляю приложение. Кроме… — он моментально заткнулся, будто и не начинал.       — Кроме меня тебе никто не нужен, — договорил Осаму, — Я слышу твой голос, даже когда ты молчишь. Отвратительно.       — Ты просто психопат, — жизнерадостно подтвердил Ацуму, — Голоса слышишь, да? Все хорошо, дед, а теперь давай в палату, прими свои лекарства и баиньки.       — Осаму! — воскликнул женский голос со стороны. Маленькая девушка подлетела как ураган и уставилась на него снизу вверх, сверкая глазами, — Я Каяо, мы дружили в начальной школе! Помнишь меня?       — Эээ, да? — Осаму неловко улыбнулся и махнул рукой, — Привет?       — Ты выглядишь!.. — воскликнула она. Ацуму шепнул: «Еще одна, смотри-ка», заставив Осаму сдержать смешок, — Ты выглядишь! — в итоге, она оставила все как есть и бессмысленно заулыбалась.       — Он выглядит… — попытался Ацуму помочь.       — Ну да! — ответила она и снова улыбнулась, — Осаму повернулся к брату и они переглянулись: «Фем версия Бокуто Котаро?», — А это кто? — спросила она, легонько кланяясь Ацуму, — Познакомишь?       Саму не смог сдержать себя — скептично оглядел ее с ног до головы, а потом также внимательно — Ацуму. Криво улыбнулся и засомневался, разве они выглядят не как один человек? Может это с ним, с Осаму, что-то не так? Как долго они водили дружбу с Каяо, раз она не успела узнать о его брате-близнеце? Три минуты? Так много вопросов, и как обычно, ни одного ответа.       — Эт-то мой брат? Ацуму?       — О! — кивнула она.       — Блять, что за тарантиновские диалоги, — Цуму подавился смехом, — Каяо-тян, чего ты хотела? Тебе его отдать? — он мотнул головой в сторону Осаму, заставив того нахмуриться.       — Ну, я бы погуляла с ним, — Каяо кивнула и взяла Осаму под локоть, а увидев, что он забуксовал на месте, чуть ли не силком потащила в сторону, — Так давно не виделись, чем занимаешься сейчас? Во сколько начинаются твои занятия?       Осаму подвис и нахмурился. Ацуму так просто вручил его первой же девушке и… что, просто идет в школу? Даже не расстроен, не убивается и не плачет? Ладно, только почему самого Осаму никто не спросил? Забивая на хваленую вежливость, Осаму аккуратно отцепил от себя девушку и спросил:       — А куда мы вообще идем?       — Просто гуляем? — спросила она.       — Спасибо за прогулку, мне надо в школу, — он еще раз неловко улыбнулся, поклонился и убежал вслед за Ацуму, не обращая внимания на пристальный взгляд в спину. Вот еще, не утаскивали его за локоть как героя седзе в неизвестном направлении и с неясными намерениями.       — Ты! — крикнул он, догнав брата.       — М? — тот улыбнулся и ловко отпрыгнул от пинка.       — А как же ревность?       — Ревность? — Ацуму задумался, — Какая ревность? Вы стояли тупили, я ушел, чтобы над вами не издеваться, не расстраивать.       — А как же все вот это: «Схвачу возлюбленного и заберу у этой опасной девушки…» — Осаму почувствовал себя глупо и покраснел, замахал руками, мол, я не это пытался сказать, — Суна сказал… Ну, нет! Я думал… Я думал, ты станешь ревновать меня. Не заставляй говорить о таком, кретин!       — Хех, — Ацуму остановился, — Ну, во-первых, девушка ростом со стул не может быть опасной, она как хомячок, понимаешь? Во-вторых, девушка, ростом со стул и поведением Бокуто неопасна вдвойне. В-третьих, я отказываюсь иметь с тобой хоть что-то общее, если тебя у меня может увести любая девушка с улицы ростом со стул. Это глупо.       — Ты не ревнуешь? — переспросил Осаму.       — Нет повода. Пойдем уже в школу, а? Опаздаем. Или иди догоняй свою тормознутую, будете комфортно тупить напару. Хорошо смотритесь, — он вредно рассмеялся и пошел вперед. Осаму непонимающе дернул плечом и отправился следом, крепко задумавшись. Иногда Ацуму сбивает с толку так же внезапно и стремительно как Грузовик-сан главного героя аниме.

***

      А потом, когда начались каникулы, он чуть не сдох, уехав на дачу.       Ну, да, быть без Ацуму два дня — легко. Четыре — ладно. Шесть, десять… он бы не назвал это ломкой, просто беспокойством. Сильным беспокойством, выворачивающим кости. Несмотря на природу, огород и кухню в своем распоряжении, он маялся. Не от безделья, но от… Безацумья? Ох, вот. Крыша-то протекает.       Это ощущалось как невидимая сила, толкающая его домой. Что бы он ни делал — копошился на кухне, следил за беспокойной речкой, пытался уснуть на скрипучей кровати и неудобной жесткой подушке, пропахшей деревянной стружкой, его все равно тянуло в город.       Он вставал рано утром, умывался ледяной водой, принимал минутный освежающий душ. Потом пробежка — иногда для поддержания формы, иногда от крайне заинтересованных пятками соседских собак — ради веселья и хм… выживания. Выбегая из жилого массива, Осаму останавливался и поднимал голову. Солнце грело лицо, деревья тихо шуршали на ветру. Свежий запах природы, хвои, зелени и тепла забивал нос. Осаму дышал полной грудью и улыбался. Ацуму.       Вернувшись после прогулки, завтракал. Иногда, если родители были здесь, мама могла приготовить что-то, обычно не сильно заморачиваясь. Осаму же предпочитал есть огромное количество овощей, риса и мяса, чтобы иметь запас сил. Если чего-то не хватало, он бежал в магазин, здороваясь с местными, знакомыми с детства. Пришлось соврать родителям, что у Ацуму не очень хорошие оценки, чтобы они не задавались вопросом, почему их сыновья проводят лето — лучшее время — порознь. Они сделали вид, что поверили. Осаму не особо общался с ними — привык, что согласно договору, старому как мир, семейных разговоров быть не может без Ацуму .       После завтрака Осаму занимался в огороде — монотонная работа успокаивала его, несмотря на палящее солнце и разжижающую мозг жару. Создав видимость активной деятельности даже не для родителей, а для самого себя, он начинал заниматься обедом. Овощи и их мытье, перетертые ягоды, фрукты с деревьев, мясо. Поев, он мыл посуду и убирал все ненужное. Ложился под навесом в саду и смотрел в голубое небо, пока не засыпал на полчаса или час в прохладной тени. Ацуму.       Вставал, перекусывал фруктами и печеньем, пил чай. Выходил из дома и шел куда глаза глядят. В лес — побродить по сваленным в кучу доскам, как в детстве, послушать деревья и траву, найти диких ягод или грибов, заметить в кустах ежа. На речку — искупаться или просто сидеть и смотреть, игнорируя сожженные солнцем ноющие плечи. На карьеры, где раньше добывали песок, недалеко, всего в тридцати минутах. Извозиться в глине, лечь у ближайшей лужи, слепив невыносимо кривой замок и рассмеяться во все горло. Ацуму.       Ужин — мясо, овощи, рис. Мячом лупить в стену или дерево. Скачать фильм и смотреть, лежа в траве, поедая огромное количество ягод. Когда начнет темнеть, забраться на крышу и наблюдать закат — желтые, красные и оранжевые полосы прижимаются к земле, прибитые черным небосводом. Смотреть на звезды. А потом сорваться с места и бежать неясно куда, долго, сбиваясь с ног. Рычать на собак, беснующихся за чужими заборами. Уноситься прочь, хохоча, если собака имеет выход наружу. Проверять сообщения, отнекиваясь от предложений Суны сходить в кино или выпить кофе. Ни одного сообщения от Ацуму.       Просыпаться. Вопреки нежеланию ехать в город, все равно ехать, гулять с Суной, познакомиться с очаровательной в своей строгости Миной, гостившей у него. Узнать, что Ацуму уже знаком с ней и стопориться на месте на несколько долгих минут. Ацуму. Ацуму. Ацуму. Ацуму. Отзываться с пятой попытки и смеяться — все нормально, хах. Пойти в кино и обожраться попкорна до тошноты. Обсуждая фильм, который даже не запомнил, выходить из темного зала — и стоять, шатаясь, будто по затылку битой приложили. Прощаться и убегать на станцию — до поезда десять минут. Ацуму.       Встретить девушку, представившуюся как Го, которая точно так же отдыхает, бегает, зависит от овощей и бессмысленно пялится в карьер — как удачно. Не возражать тому, что она постоянно тихо сидит рядом. Кивать, встречая ее в магазине. Хвалить ее за совсем не кривой замок из глины, а потом разрушить его вдвоем. Плавать, не обращая внимания, что она не поспевает следом. Приготовить для нее карри и отстраненно кивнуть на похвалу. Попросить ее подавать мяч, отрабатывая прием — у нее хорошо выходит. Похвалить за еду, приготовленную ей. Проснуться посреди ночи, выйти в темноту и сесть посреди грядки с капустой, уставившись в небо. Ацуму.       Утром бесконечно долго смотреть на себя в зеркало, пытаясь найти родные черты. Скалиться, тщетно силясь улыбнуться, как это делает он.       Пропустить все тренировки, отвечая на сообщение тренера, что он занимается сам по себе. Чуть не утонуть, задумавшись. Позволить Го познакомить с ним друзей — хорошие ребята. Вместе гулять, пиная шишки и ветки, пить дерьмовое пиво в чьем-нибудь сарае, смеяться до колик в животе с чужих шуток. Засыпать всем вместе, свалившись в большую кучу на сене. Слушать музыку, плавать наперегонки, спорить о дорамах. Устроить коллективную ночевку — готовить вместе с Го и Тано, пока все остальные выбирают фильм. Засыпать всей толпой снова, безразлично ощущая нерешительную ладонь Го рядом с собой. Просыпаться раньше всех и улыбаясь, бежать до дома. Ацуму.       Овощи, мясо, ягоды, капуста, ветки, шишки, соседские собаки, сорняки и солнце. Провести целый день как первый — в блаженной тишине и спокойствии. Сварить ягодный напиток и долго принимать ледяной душ. Быть укушенным белкой в лесной чаще — это даже лестно. Кидать мяч и потерять его на карьерах. Слушать музыку, загорая на крыше. Пойти в магазин и купить двойное мороженное, съесть обе половины. Зависнуть над речкой. Улыбаться соседским детям. Молчаливо встретить обеспокоенных родителей, проигнорировать все вопросы. Смотреть, как темнеет небо, а потом, оставив все вещи кроме телефона, рвануть на последний поезд до города. К Ацуму.