Aidu

«Нормандия».

Девять стандартных галактических лет с начала Жатвы.

Вглядевшись в своё отражение на мутной глади стекла, Шепард рассеянно поскребла огненную нить шрама, проступившего на скуле. На столе позади неё в беспорядке грудились включенные датапады. Голо-карта бросала на стены каюты жемчужно-голубой свет. Развернувшись, коммандер вдавила окурок в пепельницу. Наугад подхватила один из планшетов, мазнула взглядом по тексту и, поморщившись, отложила в сторону. Вокруг проекции газового гиганта степенно кружилась алая точка. В голографических окнах рядом мельтешил невольно заученный текст, успевший набить оскомину. Туманность Затмение. Планета Рашгал. Столица Шестого Сектора Протеанской Империи. Средняя температура — 24 по Цельсию. Ускорение свободного падения — 0.93 g на экваторе. Состав атмосферы… Давление… и бла-бла-бла. Стратегически важное месторождение нуль-элемента в астероидном поясе. Бывший центр имперской работорговли. То, что хранилось на разбросанных датападах, Шепард тоже могла повторить наизусть. Записи переговоров, информация о движении Жнецов, и тактические сводки — всё, что «Нормандия» успела получить от Рашгала и передать ему в ответ, выйдя с планетой на связь сутки назад. Сейчас, на выходе из сверхсветового прыжка, системы связи фрегата молчали. Пять часов назад «Нормандия» перешла в стелс-режим, ведь космос, каким бы он ни был огромным для ничтожной живой души, здесь просто кишел проклятыми железными каракатицами. Дальний контакт с Рашгалом оказался потерян вскоре после заключения перемирия. Протеане, чёрт их дери, держались в осаде уже четыре года и храбрились, что провоюют ещё столько же, и всё равно — следуя сквозь тьму к жёлтому карлику в Туманности Затмение, почти две недели «Нормандия» следовала в неизвестность. В Империи квантовомеханическая коммуникация была обыденным явлением. Повстанцы полагали, что такие же терминалы, как тот, что связывал «Нормандию» с Землёй, стояли во дворце каждого наместника — для мгновенного контакта со всеми другими, по двенадцать в каждом узле. Но вслед за Жнецами явились не только война и хаски; одурманенные подрывали Империю изнутри, заставляли хвататься за пушки при каждом звуке в приступе паранойи. Так или иначе, вслед за коммуникационными маяками на орбитах планет один за другим гасли и локальные точки связи, погружая Галактику в мёртвое молчание. Вздохнув, Шепард движением пальцев вернула карту к мерцающей ветви Млечного Пути и безошибочно ткнула в одну из особенно ярко горящих точек. Знакомый во всех очертаниях лазурный шар плавно вырос перед глазами. Облокотившись двумя руками на край стола, невидящим взглядом она уставилась в тут же всплывшее рядом окно. Они всё ещё были здесь. Сотни остроугольных имперских крейсеров на орбитальных снимках двухдневной давности; темные грозные очертания, пересекавшие белые завихрения штормов. Впервые с Битвы за Землю они явились под свет Солнца не для того, чтобы обрушить изумрудный огонь на головы непокорных. «Протеане держат свои обещания» — сказал Явик через день после того, как Жнецы отступили с Сабира. В тот день Шепард так и не решилась отправить давно составленный для Цербера отчёт. Времена, когда говорить с имперцами можно было с помощью «Крестоносца», приставленного меж четырёх глаз, всё-таки были куда проще. Корабль возбуждённо шумел. Бойцы на постах, встречая капитана, спешно прекращали болтать, вытягиваясь по струнке. Шепард могла биться об заклад, что у половины повстанцев на «Нормандии» есть история про дедушку, увезённого в рабство во время ВПК, и треть этих историй вела на Рашгал. Некоторые раны, нанесённые Империей, болели так сильно, что часть сопротивленцев проклинала перемирие даже перед лицом Жатвы. Явик, скривившись, наверняка назвал бы это слабостью. Резервная группа высадки уже была проинструктирована и готова на случай их неудачи. Ещё более тихая, чем обычно, Инари, сжав игломёт, то и дело встревоженно вздрагивала, заставляя даже имперцев обходить её по дуге — иметь дело с готовой к охоте ораворийкой, рискуя лишиться кисти или парочки глаз, не горел желанием никто. Только Вега в своей тяжелой броне переминался с ноги на ногу рядом — его мысли явно были заняты чем-то другим, и это отлично читалось на хмуром смуглом лице. — Madre Mia, Шепард, — процедил Джеймс, нагнав её и не отставая ни на шаг, — думаешь, кому-нибудь на Рашгале будет дело до перемирия, когда Жнецы так крепко держат их за задницы? Если они просто повяжут тебя на месте?.. Как старому другу, Джеймсу Веге было позволено многое. Когда-то война с Империей ранила его глубже, чем тот готов был признать. Старая потеря отряда в бою с протеанами на Фел Прайм сделала Вегу другим — где-то там, глубоко под панцирем из непринуждённой бравады. И всё же, каждому стоило помнить границы. Развернувшись всем корпусом, Шепард заставила Вегу резко затормозить и смерила лейтенанта выжидающим, строгим взглядом. — Я должен пойти с тобой, — со скрытой обидой сказал он. — Если Наместник увидит больше одного сопротивленца за раз, то точно портки обмочит, — наконец, вымученно усмехнулась Джейн, похлопав по крепкому плечу. Уловив ответную искру веселья в тёмных глазах, она тут же вернула лицу суровое выражение. — Если четырёхглазые захотят погулять на борту в моё отсутствие, шли нахрен и вели СУЗИ блокировать двери. Будто нам этих мало. Аватар мести уже ждал её у стыковочного шлюза, и, судя по напряжённой линии плеч — дольше, чем ему хотелось бы. — Делай так, как я говорил — сосредоточенно отчеканил он, — Будь честной. И… постарайся никого не застрелить. Чуть изумлённо выгнув бровь, Шепард повернула голову, но не нашла в непроницаемой маске чужого лица отражения усмешки, что на последних нотах почудилась ей в рокочущем голосе. Лукавая улыбка коснулась губ. Веки неторопливо опустились. — Веселее, трёхглазый. А то ведь никто не поверит, что мы теперь лучшие космические друзья. В ответ Явик лишь фыркнул и небрежно крутанул плечом. Берущая в плен всё больше и больше пространства, «Вершина Полутени» давила на старую память всеми своими миллионами тонн. Древний имперский дредноут, два километра серо-зелёного сплава, одна из немногих сил Галактики, способная выйти один на один со Жнецом. Тонкое лезвие, рассекающее ледяную вечность. Повстанцам был хорошо знаком этот мертвенный блеск бортовых огней. Он нёс с собой только неотвратимую смерть, но в Битве за Землю Шепард посчастливилось видеть, как подобные корабли распускаются в небе пламенными цветами. Каждая битва с таким врагом давалась Сопротивлению чертовски дорого. Каждая научила их многому. Шлюз «Нормандии» распахнулся с тихим шипением, и, подавив прошившую тело дрожь, Шепард ступила на борт «Вершины», расправив плечи. Первыми её встретили излучатели в руках имперских стражей. Желтые глаза глядели неверяще, не моргая. Обычно, с Рашгала пытались сбежать. Должно быть, им давненько не доводилось встречать гостей. Заглянув в ближайший провал винтовочного дула, Шепард зло ухмыльнулась одним уголком рта. Даже Жатва не заставила четырёхглазых забыть, что значит её лицо. Оттеснив её в сторону, мрачный Явик решительно вышел вперёд, наконец, заставив стражей опустить винтовки. Почтительно расступившись, они всё же остались где-то в пределах слуха. По лязгу металла Шепард, не обернувшись, могла заключить, что все шестеро расположились сзади где-то в пяти шагах и были готовы следовать за ними. Две шеренги почётных гвардейцев замерли впереди живым коридором, неподвижные и безмолвные, как статуи из гранита. Золотой узор на белой броне бликовал в тусклом свете латунных огней. Ребристые арки анфилады терялись в густом полумраке, словно грудная клетка хтонического кита. Затхлый, тяжёлый воздух не колыхал бахромы висящих вдоль стен имперских знамён. На другом конце зала протеанин и протеанка ожидали на невысоком помосте в пару ступеней. Вдохнув, Шепард сделала шаг, и стук подошв о металл палубы гулким эхом разнёсся по тишине. — Адмирал Дармал Ахрав, — учтиво представился протеанин в черном бархатном плаще поверх брони. Пальцы его искусно сделанного протеза, согнутого под грудью в локте, дрогнули, сжавшись, — у вас пять минут чтобы нас убедить. Чертежи Горна надёжно хранились внутри защищённого био-ключом кристалла памяти. Слегка склонив голову, Явик извлёк его, поднял в воздух над ладонью и, позволив устройству застыть на пару секунд в сполохах изумрудного света, плавно, но твёрдо сжал кулак. Сначала им всем надлежало прочесть друг друга, убедиться в том, что ничей разум не отравлен влиянием Жнецов. Памятуя историю команды аватара мести, Шепард могла заключить, что это никогда не спасало на сто процентов. Или, быть может, Явик по сей день корил себя, что слишком редко задавался вопросом, что на душе у его товарищей по оружию. Тени позади Дармала Ахрава шелохнулись, и от сумрака отделились две фигуры в бордовых балахонах — такие хрупкие и бесшумные, что Шепард их вовсе и не заметила. Без колебаний Явик подал руку одной из них. Шепард осталась недвижимой. Сухощавая протеанка за плечом адмирала — тоже; лишь зрачки во враждебно горящих лимонных глазах метнулись от Джейн ко второму из незнакомцев. Наконец, тощая серая кисть выпросталась из-под холщовой ткани и Шепард встретилась в четырьмя провалами пустых глазниц. Серебристые ожоговые шрамы складывались в хаотичный узор поверх сплавленных век. В багровой тени капюшона, на мести ушных щелей, можно было разглядеть такие же, если чуть вытянуть шею. От повстанцев, которым повезло сбежать из плена, Шепард слышала пару историй. Говоря о слепо-глухих монахах в бордовом, все они содрогались, обнимая себя за плечи. Позволив влажновато-холодным пальцам обхватить её собственные, Шепард, наконец, поняла — почему. В мозг словно разом ворвались десятки щупалец из стылого тумана. Обострённое отказом иных органов чувств, ментальное восприятие чтеца было возведено в абсолют. Теперь Шепард просто знала — существо ощущало её, их всех, ещё прячась в тенях: каждую молекулу, исчезающим шлейфом парящую за любым живым существом. Промозглый туман просочился в каждый угол сознания, коснулся каждой тайны и достал со дна внутренней бездны память о самых тёмных днях. Секреты Сопротивления находились под защитой мозгового импланта, но был тот преградой слепцу или нет, ему явно не было дела до политических дрязг. По кристально чистой обратной связи, установленной через кожу, Шепард ощущала биение чужой жизни, почти полностью сотканной из темноты. Существо не ставило блоков. Ему нечего было скрывать. Тишина и мрак. Чужой страх, любопытство, отвращение и восхищение. Полузабытая вспышка огненной боли, однажды навсегда погасившая внешний свет. Запах смерти своих собратьев, когда явились Жнецы. Что бы не привело его в эту точку, старый худой протеанин перед её лицом избрал этот путь сам. Отпустив ладонь, чтец показал Дармалу несколько жестов. Очевидно сигнал того, что её помыслы... чисты хотя бы касательно Горна. Попеременно моргнув четырьмя глазами, Дармал Ахрав тихо вздохнул. Впервые за годы Жатвы кто-то и в самом деле привёз на Рашгал надежду. Правда, эта надежда никак не спасёт тех, кто умрёт под пулями хасков завтра и гибнет прямо сейчас. Но это им ещё предстоит обсудить. — Капитан Хатра Шан, — отчеканила протеанка, когда с проверкой было покончено. — Коммандер Явик… для нас будет честью сражаться с вами, чего бы это ни стоило.

***

Шепард так и не спросила, куда запропастился Наместник. Имперцы всё равно не признались бы, а, глядя на обстановку, тот мог сгинуть уже давно. Следуя долгими коридорами, адмирал привёл их в светлый по протеанским меркам зал совещаний. Судя по золотым сигилам на лобных пластинах, он был из высшей знати. Судя по имени клана после имени собственного он, как и Хатра, в противовес аватару мести, не был воспитан в Доме Клинков. — Этот участок города уже три года под контролем Жнецов, — нечитаемым тоном произнёс адмирал, постукивая пальцами по столу. Металл его протеза выбивал из стекла звонкий ритм. Имперцы носили увечья и шрамы как память. Гордость и в то же время позор. Шепард узнала это за годы борьбы. Когда-то четырёхглазым гроша не стоило вырастить новую руку в каком-нибудь чане. Было ли по зубам теперь? Чёрт знает, но их протезы справлялись не хуже. Над столом раскинулась изумрудная голо-карта. Их целью был комплекс из четырёх пирамид, окружённый стенами. В лучшее время Дом Памяти служил историческим институтом, мемориалом древних побед, призванным поддерживать веру в нерушимость Империи. На закрытых уровнях под землей учёные зарабатывали свой хлеб. Именно там, по иронии судьбы, долгие годы всеми забытый, покоился осколок их надежды на победу. Почему имперские яйцеголовые, обнаружив послание инусаннон, не сложили два и два? Не успели? Либо не поняли?.. Горн был охренеть какой сложной штукой. Большинство архивных документов оказалось утеряно в суматохе первых недель вторжения, а вместе с ними погиб аватар знаний и уйма тех, кому было, что рассказать. Жнецы пришли, и всем, чёрт возьми, стало плевать на какую-то там археологию. Как бы четырёхглазые не старались держать хорошую мину при плохой игре, то, сколь многого они лишились в первые годы Жатвы, лучше любых слов раскрывало масштаб царящего хаоса. Сейчас Шепард не ощущала ни капли злорадства — все они сидели в одной дырявой лодке, вооружившись черпаками. — Месяц назад мы предпринимали попытку штурма энергостанции в этом районе, — продолжил Дармал. — С иной целью. Живым из неё вернулся только один боец. Четыре медно-жёлтых глаза пытливо уставились Шепард в лицо. Ненадолго в зале повисла гнетущая тишина. — Сопротивлению… нам есть, что вам предложить, если вы согласитесь рискнуть ещё раз, — нахмурилась Шепард, активируя омни-тул. — Речь идёт о шансе на… — Я не торгуюсь, коммандер Шепард, — резко оборвал её адмирал. — Я верен старой Империи, и если ещё четыре Наместника из уцелевших семи благословили вашу миссию, кто я такой, чтобы перечить? Сцепив пальцы в замок, Дармал подался вперёд. На удивление, в его манерах почти не сквозило имперского высокомерия; по крайней мере, его было куда меньше, чем в остальных. Медные глаза смотрели искренне и устало. Он не боялся излагать всё как есть. — Я лишь хочу, чтобы вы отчётливо понимали, коммандер: ради этой миссии погибнут многие, и вы не имеете права не преуспеть. Кашлянув в кулак, Шепард замялась на пару долгих секунд. Увещевания и оправдания, продуманные заранее, так и застряли глубоко в горле. Дармал Ахрав не спросил, почему, чёрт возьми, флот освобождённого Сабира отправился на подмогу к Земле, а не к ним. Не спросил многое из того, на что имел право. Повернув голову, она вопросительно взглянула на Явика. — Адмирал уже знает мой ответ, — бесстрастно кивнул тот. Откинувшись на спинку кресла, Шепард дёрнула уголком рта в подобии скупой улыбки. — Будьте уверены. За всю мою жизнь солдаты Империи подготовили меня к трудностям так, как не смог бы никто другой. Выждав мгновение, она вздохнула. — Мать твою, щербатая, ты дыру во мне протрёшь. Спутница адмирала моргнула и встрепенулась. Графитово-серые губы, изуродованные шрамом, сжались в линию. Враждебное недоверие в бледно-жёлтых глазах сменилось на праведное возмущение. — Ах да, — взмахнул рукой Дармал, — у капитана Хатры Шан есть план штурма, который я советую выслушать. Как единственной выжившей во время прошлой вылазки, ей есть, что вам рассказать.

***

Выпрямив спину так, будто ей в позвоночник залили железо, Хатра Шан казалась осколком утраченной славы в сумрачном ангаре «Вершины Полутени». Здесь, в отличие от командной палубы, не нашлось места для мрамора и шёлковых знамён. С гулом взлетали и садились имперские штурмовики. Роботы-техники сновали туда-сюда, разнося по палубе невесть откуда взявшийся сор. Где-то из-под вскрытых панелей искрили кабели, похожие на толстых, мерцающих изумрудными кольцами змей. — Кто это там? Слева, — качнув подбородком, сощурился Вега. В конце концов, он всё-таки убедил её взять себя на Рашгал. — Бегущие по ветру, — прошелестел над ухом певучий голос. Шепард скосила взгляд. Джекилл держался слегка поодаль, высокий и тонкий, как все денсорин. Россыпь люминисцентных точек на лбу сияла нежно-сиреневым светом. Если бы телом её товарища сейчас владела вторая личность, узор и цвет отличались бы. Очень мило с «их» стороны. Среди солдат, стоящих по струнке у Хатры за плечами, в самом деле выделялся отряд не похожих на протеан существ. Эндуроми, припомнила Шепард. Пернатые ящеры с какой-то снежной планеты. Их раса так и не встала на сторону Сопротивления. Остались верны имперцам к девятому году Жатвы. Они, да полудикие тупицы вандомар. Вглядевшись в глухие забрала шлемов с тремя огнями оранжевых визоров в каждом, Шепард поправила «Крестоносец» на поясе. Как бы то ни было, все здесь готовы были за них умереть. Может, не за неё конкретно. Но за то, ради чего она здесь. Вкратце, в штурме Дома Памяти собирались участвовать три взвода. «Стрела», «Эгида» и «Факел». Каждый из позывных был более чем говорящим. Отряду самоубийц с «Нормандии» предстояло выступить «Мечом». Очередной транспортник зашёл на посадку, прогудев двигателями совсем рядом. Из шлюза возникли две фигуры в полной броне, резво зашагавшие к отряду. Первая остановилась перед Явиком, и, придерживая полы плаща, опустилась на одно колено — как полагалось кайса в присутствии протеан. — Коммандер Явик, капитан Шан. Юго Като, бывший смотритель Дома Памяти. Адмирал настоял, чтобы меня доставили на «Вершину» на случай, если я вам пригожусь. Незнакомец выпрямился, опираясь на пятипалую ладонь. Крепления шлема щёлкнули, и на Шепард настороженно уставились два жёлтых глаза в обрамлении тёмных ресниц. Вега за её плечом с отвращением хмыкнул. Шепард не презирала людей, сдавшихся в плен врагу, когда протеане пришли на Землю. По крайней мере не тех, кто не знал, как держать оружие, и не грел задниц в парламентских креслах. В нормальном мире не каждый рождён солдатом. Беспризорнице Джейн с нулевым элементом в крови, видевшей смерть с детства, было легко рассуждать о ней. Миллионы землян просто хотели сбежать от разрухи, и вскоре им стало не важно, чьи пули свистят над их головами — пришельцев или борцов за свободу Земли. Протеане пообещали тем, кто примет их власть, мирную жизнь на имперских планетах. Не на самых высоких правах, но разве тогда у многих был выбор?.. Вязь татуировок на смуглом лице чужака говорила о том, что свой выбор он сделал давно. Угольная линия, вторя узорам на протеанских лицах, бежала по подбородку, раздваиваясь над упрямо изогнутой линией рта. Почётное клеймо старательного слуги, заслужившего носить его делом. Шепард не презирала людей, сдавшихся в плен врагу, но видела таких, как Юго Като, среди трупов после зачисток имперских военных баз. В протеанской броне и с излучателями в окоченевших пальцах. Если б сейчас Вега заехал засранцу по челюсти, Шепард не стала бы возражать. — Человек хорошо знаком с планировкой комплекса, — сухо пояснила Хатра Шан. — Он прошёл военную подготовку, но я не считаю, что он готов. Знания, которыми он обладает, уже загружены в ваши чипы памяти. — Прощу прощения… — подала голос вторая фигура, деактивируя шлем, — полагаю, что отправиться с вами должна я. Юго растерянно перевёл взгляд с незнакомки на Хатру; кажется, они не были коллегами и он толком не знал, с кем летит. Отогнав прочь гложущие мысли, Шепард изумлённо изогнула бровь. — Моё имя Лиара. Я археолог и знаю, как обращаться с артефактами инусаннон. Россыпь веснушек. Длинные ресницы. Большие васильковые глаза. В другое время в другом месте их выражение могло показаться почти детским — если бы девять лет Жатвы не ожесточили его. — Это — не прогулка для учёных… — скептически протянула Джейн. — Адмирал одобрил моё участие, — поспешила добавить азари, выудив из подсумка маленький ромбовидный кристалл и заставив тот парить над ладонью. Хатра Шан в стороне кивнула, сложив руки за спиной. — Я опытный биотик и умею сражаться. Каждая находка древних — настоящая головоломка… Поверьте, вам пригодится моя помощь. Возможно потому, что Лиара не походила на остальных имперцев, вечно ходивших с таким видом, будто им к носу поднесли лопату с дерьмом, Шепард придержала вопросы, крутившиеся на языке. Почему-то ей не хотелось показаться грубой. Но, чёрт возьми… азари археолог? Протеане относились к её племени либо как к скоту, либо как к подопытным крысам. Синекожие, которых повстанцы вызволяли с рабовладельческих судов, редко были обучены грамоте; порой из них получались толковые бойцы, но даже так — вспышки звериной свирепости или странной, отчуждённой тоски то и дело брали над ними верх. В проницательном взгляде Лиары не удалось бы отыскать и капли наследия дикой крови. Впрочем, Явик, как и всегда, не жалел выражений. — Ба, — насмешливо пророкотал он. — Сложно поверить, что азари, так и не выучившая, как вставать на одно колено, могла освоить археологию. Голубые искры всколыхнулись внутри васильковой радужки. Благоговейный страх, выдрессированный годами, явно боролся в азари с не менее сильным желанием заехать аватару мести по физиономии. Не дожидаясь развязки чужой внутренней борьбы, Шепард загородила учёную плечом. — Эй. Она не обязана. Больше не обязана. Скрестив руки на груди, Явик лукаво прищурился. — Оказывается, сопротивленка, тебя легко очаровать.

***

Челнок прошил облачную дымку, и бездонная синева стратосферы сменилась закатным огнём звезды, первые пару секунд слишком ярким, чтобы смотреть без слёз. Риила закрепила на спине шестилапого мед-дрона. Джекилл, прикрыв глаза и сложив все четыре ладони в замысловатый жест, воздавал молитву дренсоринским богам. Явик стоял, держась за поручень, неподвижной обсидиановой статуей, сверлящей окулярами крошечный прямоугольник бронестекла. Строго по расчётному времени кусочек неба за ним рассекли ещё два алых росчерка. Когда командование операцией взял на себя Явик, Шепард не стала спорить из одной лишь повстанческой гордости; имперцу было лучше знать о тактике боя на имперской планете. Окинув взглядом напряжённую плечистую фигуру, совсем чёрную в отсветах солнца, она легко могла представить, о чём он думает. В конце концов, чтобы понимать некоторые вещи, не нужны ключи в чужую душу. Как командир, Шепард тоже несла на плечах бремя чужих судеб. Почувствовав на себе хмурый взгляд, она обернулась, и Казар, сидящий напротив, торопливо переключил внимание на стену. Различать протеашек, которых вдруг стало так много, было всё ещё сложновато, но Явик был… Явиком, Риила — единственной девчонкой, а на броне Казара так и осталась приметная подпалина с тех пор, как Шепард швырнула в него деформацией во время перепалки на грузовой палубе. — Не бойся, — Джейн растянула губы в усмешке, — я больше не укушу. Если только… Раздался адский грохот, и резкий толчок впечатал Шепард в спинку кресла, а после почти сразу швырнул на пол, где Явик унизительно одёрнул её за шиворот. Не успела Джейн выдать ноту протеста, как истерично завыла тревога, и нутро челнока залило универсальным для протеан и людей аварийным красным. — Азари, стазис! — рявкнул аватар мести. Посадка выдалась жёсткой. Пожалуй, разумные без армированных костей и прошитых нанотрубками мышц назвали бы это ёбаным крушением. Покорёженную дверь вышибли биотикой, и Шепард вывалилась из подбитого челнока на раскалённый воздух, прошитый трассерами пуль. Тут же поприветствовав ближайшего хаска зарядом дроби в живот, второго она схватила за горло и размазала по корпусу кабины, рванулась в поисках третьего, и… Поняла, что бой закончился, не начавшись. Жажда бить жнецовскую погань, вдруг вспыхнувшая и не растраченная, осталась дрожью в костях. Низкий рокот за спиной заставил обернуться; биотика инстинктивно окутала тело. Пыльный ветер, взбитый выхлопом маневровых двигателей, едва не сбил её с ног. Но имперский танк-шагоход, секундой назад смотревший Шепард в лицо чёрным провалом пушки, не собирался стрелять. Вернее, он охренеть как планировал. Но, впервые за весь нажитый боевой опыт, целился... не в неё. Накрыв землю огромной тенью, колосс перемахнул через остов шаттла, на десяток секунд заключив отряд в свой желтовато-зелёный энерго-купол. Флешбек из битвы за Землю, на миг вспыхнувший перед сетчаткой ярким пятном, осыпался пеплом и унёсся потоками воздуха. Отключившись от общего канала связи, Шепард задрала подбородок и рассмеялась. Два оглушительных хлопка превратили позиции хасков в пятно сажи на дне воронки. Не пришло и пары минут, как четырёхглазые отследили место крушения и прислали броневик. Рашгальцы, наученные годами Жатвы, орудовали быстро и слажено даже там, где, казалось, царила вакханалия. — Этот квадрант зачищен, коммандер, — торопливо отчитался потрёпанный пилот, явно вытянутый сюда прямо из гущи другого боя. — Держим оборону в третьем; на орбитальных снимках движение Жнецов с южного континента. Шестая флотилия выиграет вам ещё час. Машина вновь подняла их в воздух, и теперь Шепард могла рассмотреть город. Бесконечно высокие башни пропускали закатный свет сквозь глазницы разбитых окон. Янтарные шпили покрыла копоть. Где-то в километре от места крушения, выпуская в небо исполинский столб чёрного дыма, на руинах покоился искорёженный труп Жнеца. Это было почти красиво. И жутко. То, как протеане сражались, не выпуская оружия, даже когда их тела плавил металл жнецовских лучей. Если бы девять лет назад Жатва так и не настала бы; если бы Сопротивлению удалось продолжить свой крестовый поход… ожидала бы их в конце столь же упрямая ярость, отрицающая судьбу? Сжав пальцы, приникшие к стеклу иллюминатора, Шепард выдохнула и опустила веки. Нет. Никто не сражается так же отчаянно, как загнанный в угол зверь. Теперь, спустя девять лет Жатвы, протеане просто смогли ощутить на своей шкуре, что давало повстанцам силу идти против ветра вопреки судьбам тысячи тех, кто пытался до них. Тогда, девять лет назад… Они победили бы. Непременно бы победили. Только теперь всё это осталось лишь беспокойными мыслями, что крутятся в голове перед сном.

***

За воротами Дома Памяти царила глубокая тишина. Безмолвие камня, обтёсанного тысячами рабов и машин наверно ещё тогда, когда на Земле были молоды пирамиды, казалось, переносило в другой мир, далёкий от охваченного бойней Рашгала. Состав атмосферы позволял не держать шлем герметичным, и Шепард глубоко втянула воздух, пронизанный сверкающей на солнце пылью. Посреди огромного зала высилась разбитая статуя Императрицы. Столп света, бьющий из провала некогда витражного купола, освещал отколотую голову, лежащую на боку. Два уцелевших мраморных глаза слепо смотрели в равнодушное войнам небо. Если к имперскому аскетизму можно было применить слово «роскошь», то это была именно она. Глыба оказалась достаточно большой, чтобы весь отряд мог скрыться за ней от пуль, но хасков внутри почти не оказалось. По пути сюда бойцам «Меча» пришлось потягаться с парой сборщиков и их содержимым. За то, что тварей до них добралось только две, стоило крепко пожать «Стреле» и «Эгиде» руки. — Не обманывайтесь тишиной, — бросил Явик, — кто-то ещё может прятаться в темноте. Разбившись на две группы, отряд зачистил ближайшие коридоры и попал в ещё один бесконечно огромный зал. Купола в потолке здесь не было, и своды тонули в прохладном полумраке. У дальней стены, покрытой подпалинами и выбоинами, угадывались черты высокой массивной двери. Видимо, локальный разум хасков пытался её вскрыть, но забросил идею — снаружи и так хватало четырёхглазых назойливых проблем. Если хоть кто-то из сотен богов, придуманных в этом цикле, существовал, Шепард была готова отвесить ему реверанс за то, что Жнецам оказалось невдомёк, что скрывалось за этой дверью. Теперь дело было за «Факелом». Кто-то должен был возобновить подачу энергии в комплекс. Установив турели, бойцы примостились к одной из упавших колонн, переводя дух. Шепард, впрочем, осталась стоять на ногах. Наконец, приглядевшись к поверхности стен, она подняла на уровень головы полусогнутую в локте руку. Оранжевый свет омни-тула выхватил из полутьмы уходящий вверх на три человеческих роста каменный барельеф. Очертания родной планеты оравор Шепард узнала сразу. Каждое подразделение Сопротивления носило на гербе контуры собственных миров. Нефритовая сфера Ашари с тремя Сёстрами-Лунами покоилась в ладонях неизвестной протеанской Императрицы, давно ушедшей в века. Жёлтые глаза без зрачков сияли, чуть утопленные в зеленовато-песочный камень. Маленькие угловатые фигурки оравор застыли у её ног, преклонив колени. Надпись под барельефом на общеимперском гласила: «Во славу Императрицы Танарии Вал’Катор, за усмирение народа оравор во имя Единства Галактики. Пятый век и двенадцатый год от эпохи Первых Звёзд». Медленно переступая с ноги на ногу, Шепард обернулась вокруг себя. Приглушённый луч фонаря заскользил по стенам, выхватывая из сумрака всё новые и новые имена. Оравор. Денсорин. Дитакур. Вандомар. Эндуроми. Жа. Артенни. Синрил. Зей’сав… На последней, так и незавершённой панели, над лазурным шаром Земли раскинула золотые крылья Императрица из династии Вал’Шаар. Держа вихрящуюся синеву у самой кожи, Шепард приложила ладонь к чуть тёплому камню. Заглянув в миндалевидные глаза из янтаря, попыталась представить, как она умирала. Быстро, под завалами дворца на Цитадели? Или мучительно медленно в лапах хасков, отчаянно защищая своих дочерей? Может, это они защищали её, ведомые беспощадным инстинктом роя? Шепард так и не представилось увидеть, как эти глаза гаснут. Не довелось погасить их самой в память о каждом, кто шёл с ней тогда к одной цели. Явик возник рядом слишком бесшумно для закованного в тяжёлую броню ксеноса. Возможно, чтобы не позволить ей выпустить биотику из-под контроля. Как и на ней самой, сейчас на нём не было шлема. — Вы построились на костях, — сказала Шепард. Не обвинение. Констатация факта. Протеане выиграли космическую лотерею, если удача вообще применима к уходящей на миллиарды лет в неизвестность спирали циклов. Их планета оказалась чуть старше Земли. Разумная жизнь зародилась на ней чуть раньше, но недостаточно рано, чтоб угодить под серп Жатвы ещё пятьдесят тысяч лет назад. Выходя на просторы Галактики первыми после гибели старого мира, протеане не встретили никого, кто смог бы им помешать. До оравор были и другие. Слишком слабые, чтобы в их честь оставили хоть какой-то след. Забывшие собственные имена, смешавшись с кровью в артериях Вечной Империи. Протеане перемололи столь многих. И может быть, сделали всех, кто нашёл в себе волю выстоять, чуть сильнее. В мире без Империи люди чаще смотрели бы в звёздное небо с наивной улыбкой. В мире без Империи Жнецы смели бы их за один год. — Твоё разочарование в несправедливости Вселенной выглядит жалко, — ответил Явик.— Ты давно должна была усвоить этот урок. Вы, люди, амбициозны, непредсказуемы и жестоки. Ваш вид поступил бы так же, но обошёлся большим количеством крови только лишь потому, что мог бы это себе позволить. Были ли слова Явика порицанием или признанием? В его случае, одно шло об руку с другим. Шепард лишь с горечью хмыкнула, потому что ей нечего было возразить. — По-крайней мере, обошлось бы меньшим количеством пафосных барельефов, — решила сгладить углы она. Явик оскалил зубы в подобии улыбки, подхватывая брошенную ему нить. Каждый их них понимал: злобу стоит приберечь для хасков. Желтоватый свет, с тихим щелчком заливший зал, заставил зажмуриться и вынырнуть из пучины мыслей. Вскоре где-то снаружи раздался звук, похожий на далёкий раскат грома. Канал связи с «Факелом» активировался, но в течение пяти секунд по ту сторону транслировался лишь лязг, стрельба и крики. После передача оборвалась. — Не удаётся восстановить сигнал, — доложил Казар ломким от долгого молчания голосом. Замерев посреди зала, он прижал пальцы к шлему на уровне уха. — Всё-таки им удалось… — Нам следует отправить помощь, коммандер? — робко спросила Риила. — Кто-то ещё мог выжить. Нахмурившись, и на пару долгих секунд вперив взгляд в пустоту, Явик ответил, и в тишине эхо его голоса прозвучало как приговор. — Империя будет чтить их жертву. Всё в том же безмолвии отряд проследовал к двери мимо оживших электрических факелов. Аватар мести коснулся генетического замка. Шесть лучей бирюзового света устремились от ладони в стороны, прорезая глухой на вид металл. Створки двери разошлись, открывая проход в кабину лифта. Вега, Джекилл, Казар и Риила остались наверху — на случай встречи с тварями или повторного отказа резервных систем. Прижав кулак к груди, Лиара шагнула внутрь вслед за Шепард и Явиком. Лифт, казалось, нёс их вниз целую вечность, будто спускался в саму преисподнюю. — Насколько мне известно, Империя обнаружила этот артефакт на луне Рашгала и перенесла сюда перед самым вторжением Жнецов, — кашлянув, пояснила Лиара, чтоб разогнать тяжёлую тишину. — Мышление инусаннон в корне отличалось от нашего. Археологи не успели подобрать ключ к расшифровке. Получив ваш сигнал, я проверила все уцелевшие реестры, и, могу заверить, если данные о Горне существуют в этой системе, то это именно они. Ох, если бы только тогда у нас было чуть больше времени… — Ты пытаешься убедить в успехе себя или нас, азари? — холодно перебил Явик. — Стоило покончить с сомнениями до того, как целый взвод пожертвовал собой. Не видя лица азари за шлемом, Шепард отчётливо уловила момент, когда плечи Лиары напряглись. Наконец, створки лифта разошлись, открывая путь в подсвеченную жидким светом полутьму. Запустив перед собой ВИ-дрона, Лиара повела их сквозь затхлые лабиринты мерцающих льдисто-зелёным стен. Голографический дрон походил на полную луну в окружающих сумерках. Монолит инусаннон ожидал их в полусфере прозрачного купола. Свет здесь горел чуть резче, ярче. Статуя древнего, протянувшая вперёд сложенные в пригоршню ладони, была утоплена в массивный кусок серебристого металла или чёрт знает чего ещё. Десятки проводов-коммутаторов тянулись от основания к давно замолкшей имперской аппаратуре. Сняв с крепления на бедре причудливое устройство, Лиара приладила его к сразу к нескольким терминалам. Шлем азари убрала, и в тусклом сиянии ламп Шепард видела мелкие капли пота на напряжённом лбу. Голо-интерфейсы зажглись бессчётными слоями белых, оранжевых и изумрудных окон, обступив учёную полукругом. Шепард не нравилось ждать без дела, как и не понимать, что происходит. Проверив винтовку, она скользнула взглядом по фигуре Явика. Кажется, он испытывал то же самое. Заглянув в пустые глазницы статуи инусаннон, Шепард попыталась рассмотреть в них тех, кто отправил им послание, стоя у самого конца мира. — Ох, — вздохнула Лиара, приложив голубые пальцы к губам, — это не могло быть ошибкой. Я бы не… — Говори прямо, азари, — оборвал Явик, — ты нашла то, что нужно? Азари обернулась в поисках хоть чьего-нибудь взгляда, и свет интерфейсов блеснул в белках её широко распахнутых глаз. — Здесь нет чертежей. Грохот над головами не дал провалиться в предательский ступор. Нарастающий шум крови в ушах перекрыл далёкий трубный рёв. Это точно были не хаски. Там, наверху, спустились с небес их хозяева. — Загрузка завершена! — воскликнула Лиара, и тут же отпрянула; осколки облицовки посыпались с потолка. — Уходим, — отрезал Явик, ни на мгновение не выдав голосом то, что могло быть сейчас у него на уме.