Песня вокруг нас.

Натаниэль помнит яркие огни, скрип колес по асфальту. Он помнит звук металла, ударяющегося о металл, кристаллы ломаются одновременно с костями, за которыми следуют темнота, покой и тишина. Он помнит, как почувствовал, как что-то твердое впилось ему в бок, одетая в черное рука накрыла его, а тело защитило его. Он помнит тишину, прерванную потрескиванием огня, за которым последовали сирены, говорящие ему, что кошмар был не в его снах. Натаниэль медленно садится, испытывая боль и страх. Пол мокрый, но среди всех сбивающих с толку воспоминаний дождя не было. Дождь — это не темнота. Он медленно поворачивается к руке, все еще держащей его, не в силах видеть его, лежащего на полу. Одежда изорвана и заляпана кровью. Все покрыто кровью. — Дрю? — Натаниэль не может узнать свой собственный голос, но ответа все равно нет. Мир растворяется и превращается только в образ перед его глазами. Все не должно было быть так, как сейчас. Ничего подобного не должно было быть. Рука больше не прикрывает его. Окровавленное тело укладывают на носилки и уносят подальше от него. Натаниэль хочет встать и последовать следом, но далекий стук каблуков по асфальту и красная улыбка закрывают ему обзор. — Ты идешь с нами, Младший. Он — все, о чем может думать Натаниэль, когда видит Лолу, стоящую перед ним, одетую как парамедик. Инстинкты борьбы или бегства овладевают им, и он пытается подняться. Он не видит, кто забирает его у Нила, но Натаниэль знает, что не может этого допустить. Он боролся за это, несмотря на риск. Теперь они этого у него не отнимут. Младший хочет оттолкнуть Лолу в сторону, но как только он встает на ноги, головокружение подступает к его голове. Пол смахивается у него из-под ног. Нат пытается бороться, пытается дотянуться до Эндрю, но он не может держать глаза открытыми, и все становится черным, когда Натаниэль беспомощно наблюдает, как они разрывают их на части. × × × Сильный запах пробуждает Натаниэля от беспокойного сна. Прежде чем открыть глаза, он чувствует, как наручники впиваются в его запястья, и пытается сосчитать ущерб в промежутках между жгучей болью. Сломанные ребра, внутреннее кровотечение, сотрясение мозга, вероятно, сломанная лодыжка, что-то не так с его шеей, жужжание в ухе, он думает, что ему станет плохо. — Проснись, Младший. У нас нет времени на всю ночь. — Запах становится сильнее, пока Натаниэль не вынужден открыть глаза. Боль становится острее. С ним все в порядке. С ним все в порядке. С ним все в порядке. Комната едва освещена. Младший поднимает голову под неудобным углом и фокусирует зрение, чтобы оценить обстановку. Он так сильно вздрагивает, когда видит нож, лежащий на столе, что упал бы, если бы его не держали за шею. — Так не приветствуют твоего отца, Натаниэль. Страх пробегает по его позвоночнику, когда его зрение снова фокусируется, и Натаниэль видит своего отца, стоящего рядом с ним. — Чего ты хочешь? — Нат сплевывает. Единственный ответ — удар кулаком в челюсть, от которого Натаниэль летит на пол. Он приземляется на руку с ослепительным взрывом боли и ужаса. Сильные руки поднимают Натаниэля и бросают его обратно на стул. Он хочет встать и убежать, но все онемело и не реагирует. — Хах, похоже, Младший забыл о своем долге. — Ты потерпел неудачу, недоумок. Инструкции были четкими. Слова размыты жалом ножей Лолы, вонзающихся в его руки медленными порезами. «Твоей единственной задачей было присоединиться к Лисам и привести их к нам. Ты должен был уничтожить их изнутри и вернуть Кевина нам, а не сиять вместе с ними. Время делать все самому, потому что ты не можешь следовать приказам. Ты никогда не смог бы. Всегда думаешь о музыке.» В последнем слове больше ненависти, чем звука. Тысячи неприятных детских воспоминаний проходят перед его глазами, несмотря на все хорошие моменты, которые Натаниэль мог пережить потом. Слова вырываются у Ната, чтобы сказать, что сделка не была заключена, что план изменился, что он не должен быть здесь. Предательство тоже наполняет его вены. Ичиро пообещал, что этого не случится, он сказал, что Натаниэль в безопасности. — Руки. — Отец командует. Адреналин, наконец, дает о себе знать, и Натаниэль борется, чтобы освободиться от тел, прижимающих его к стулу, и рук, протягивающих его руки, чтобы положить их на стол, который кто-то принес, пока Натан говорил. Улыбка Мясника становится шире, когда он видит, что его усилия бесполезны. — Может быть, убийства твоего маленького бойфренда недостаточно. Что, если мы сломаем тебе руки, Натаниэль? Или, что еще лучше, как насчет того, чтобы отрезать их? Прошло много времени с тех пор, как я разделывал что-нибудь. Вселенная останавливается. Все, о чем Натаниэль может думать, — это Эндрю, черт возьми . Мертв — потому что Натаниэль потерпел неудачу. Мертв — потому что Натаниэль прислушался к обещанию Эндрю, когда не должен был. За то, что верил в надежду, когда она так и не была дана. Миллион воспоминаний о поцелуях на крышах, за кулисами, в гостиничных номерах и дома наполняют Натаниэля, или уже Нила. Он борется с захватом. Ему нужно освободиться и добраться до Эндрю, пока не стало слишком поздно. Уже слишком поздно. Улыбка его отца, когда он проверяет вес тесака в своих руках, вызывает у сына тошноту. У него едва хватает времени, чтобы повернуться и не пролить содержимое своего желудка на свои изуродованные руки. Натаниэль все еще тяжело дышит, когда Лола снова прижимает его голову к своему животу. Она придерживает его лоб одной рукой и приставляет нож к его правой щеке. — Тебе не следует двигаться, пока папа работает, забыл, Младший? Натан переводит взгляд с ножа на сына и с громким стуком кладет руки на холодную поверхность стола, отчего у Натаниэль вырывается стон. — Что ты скажешь? Должны мы резать кость за костью? — Кончик его тесака прорезает неровные линии на костяшках пальцев, достаточно глубокие, чтобы Натаниэлю показалось, что его пальцы раскалываются надвое, хотя он видит, что они все еще держатся. — Или нам следует снять весь кусок сразу, как мы сделали с матерью? Что бы ни ответила Лола, он теряется в своей панике, когда Натаниэль наблюдает, как Ромеро и Джексон еще больше закрепляют его руки, чтобы он не мог пошевелиться. Он тщетно борется, пытаясь освободиться, но только обнаруживает, что лезвие на его щеке режет снова и снова. Единственным утешительным призом Младшего является то, что если Эндрю действительно мертв, он не узнает, что произошло. Люди Мясника держат Натаниэль неподвижно, а его отец высоко поднимает тесак, готовый разрубить Натаниэля на куски. В его глазах жажда крови, он наслаждается моментом, прежде чем он наступит. Он хотел порезать себе руки в тот момент, когда Нат выбрал инструмент и наслаждался им. Младший не хочет сводить глаз с отца, когда падает тесак, но инстинкт предает его, и он закрывает глаза в последнюю секунду, прежде чем лезвие отнимет у него лучшую часть. — Объясните это, Веснински? — Голос пожилого мужчины заставляет все руки, держащие Натаниэля опуститься. Он открывает глаза и видит в комнате Кенго Морияму. Он выглядит болезненно бледным и потным, едва держится на ногах, но, возможно, это свет и собственная болезнь Натаниэля искажают ситуацию. — Господин, Вы просили преподать моему сыну и его.. товарищам по «команде» урок. — Урок для него, чтобы напомнить ему о его обязанностях, черт его возьми. Если другой мальчик умрет, и ты уберешь руки Натаниэля, ты только принесешь им еще больше славы. Я считал тебя умным человеком, Веснински. Облегчение смешивается с еще большим страхом, и жжение от всех порезов смешивается с болью от аварии, заставляя слова ускользать из мозга Натаниэля. — Мой господин... — Нат вздрагивает, безуспешно пытаясь привести в порядок свои мысли. — Я не... — Молчи, дитя. — Говорит Кенго. По мановению его руки люди, одетые в черное, входят в комнату, чтобы убрать Мясника и его людей. — Натаниэль! — Его сын, Ичиро, ведет другую группу людей к Нату. — Что они с тобой сделали? — спрашивает Ичиро, когда они освобождают Натаниэля от наручников, приковывающих его к столу и стулу. Черные пятна в глазах Ната увеличиваются, когда он понимает, что его руки все еще прикреплены к рукам, а пальцы все еще целы. Окровавленный и, вероятно, разрушенный, судя по боли, которая не дает ему сжать кулаки, но все еще там. — Ничего, бывало и похуже. Натаниэль едва может сосредоточиться на том, что его окружает. Облегчение от того, что он пережил своего отца и все его конечностями на месте, смешивается с замешательством, болью и потерей крови. — Ичиро, это не твоя работа. Ичиро не обращает внимания на приказ своего отца и нежно сжимает челюсть Натаниэля. — Я позабочусь о том, чтобы они больше не причинили тебе вреда. Ты можешь идти? — Я знаю. Я в порядке. — И Нат говорит серьезно. Он должен уйти отсюда и найти Эндрю. Ему нужно знать, как он; если каким-то чудом Эндрю выжил. Мужчина и женщина окружают сына Мясника с носилками. Ичиро делает им жест, чтобы они помогли ему взобраться на нее. Нат отвергает помощь; он должен добраться до Эндрю. Однако в тот момент, когда Натаниэль пытается встать, мир исчезает из-под него, и его снова поглощает тьма.