I Smell a Rat (old ver.)

— Забудь моё имя. Агата счастливо улыбается, хотя по её щекам текут слёзы. Лань перед ней поджимает губы, но не смеет её трогать. Пока что. — Правда, забудь. А если не забудешь — спроси у кого-нибудь, помнят ли они меня, — Сойер улыбнулась ещё шире. Лань резко сорвалась с места и обняла рысь, прижимая её к себе так, словно они видятся в последний раз. Хотя… Так и есть. — Т-ты же… Не говори так, — лань всхлипнула куда-то Агате в шею. Рысь успокаювающе погладила её по спине, под лапами её тело дрожало. — Прости-прощай, Стеша. Я люблю тебя, — Агата вытерла лапой щёки девушки и улыбнулась в последний раз. Больше её никто не видел.

***

Джинджер в последнее время много думал. Наверное, это было наказанием за то, что он не общался ни с кем последние пару лет точно, даже в гости не приезжал. Его дочь всё больше и больше времени начала проводить с Севен-Элевен, и не то чтобы это было плохо, в конце концов, он сам таким был в её возрасте, просто их компания была меньше, да и этим ребятам он доверял, что может плохого случится? Харпер боялся, что есть риск его становления плохим отцом. Он точно не хотел взаимоотношений с дочерью как у Рейчел и Роя (а там иногда билась посуда и хлопали двери). Время шло быстро, окуная с головой в поток, и вот уже ноябрь, самый мёрзлый месяц осени, самый нелюбимый месяц Агаты. Почему-то в последнее время Джинджер всё чаще думал о ней. Теперь, когда их компания развалилась из-за смерти Бонни и ссоры с Ронни, Агата была единственной, кто хранил хоть какие-то воспоминания. Но Джинджер всё никак не мог понять… Почему она жива? Звучало, конечно, хуже, чем думалось, но ведь это самый правдивый вопрос. Джинджер своими глазами видел, как Агата направила дуло пистолета себе на живот с лёгкой и непринуждённой улыбкой, слышал, как она сказала «Прости, прощай!» и всем телом чувствовал выстрел, запах медных труб, крови и чего-то недостающего. Если бы он не сглупил, не струсил, если бы остался там, с ней, может, он получил бы ответы? Может, Агата бы умерла? Иногда Джинджеру хотелось, чтобы Агата умерла. Это, на самом деле, решило бы многое. По крайней мере, Агнес не докапывалась бы с распросами про неё, Рейчел спала бы спокойно настолько, насколько она может, а сам Харпер нашёл бы девушку, похожую на покойную Бонни и жил бы счастливо. Помирился бы с Ронни Бергштедом. Жил бы, как нормальный человек. Жил бы… После таких мыслей хотелось ударить себя по лицу так сильно. Агата тоже была живой и тоже заслуживала жить, особенно после того, что ей пришлось пережить. Но, возможно, если бы её не было, сократилось бы и количество бессонных ночей, которые Джинджер провёл, думая лишь о ней. Агата была странной. Она стригла волосы сама себе, говоря, что так завещал её старый друг, постоянно мёрзла, бубнила себе что-то под нос и постоянно, мать её, улыбалась. Не было ни дня, когда она бы пребывала в плохом настроении дольше десяти минут, улыбка всегда возвращалась на её лицо и иногда она выглядела даже жутко. — Спешу напомнить, что у вас осталось два дня, чтобы сдать конспект! — весело сказала она и весь класс засуетился, быстро складывая тетради ей на стол и судорожно фоткая кучу исписанных страниц у одноклассников. Со звонком все буквально пулей вылетели из класса, не желая больше задерживаться на уроке истории, и Джинджер еле устоял на ногах. — Мисс Сойер. — М-м? — Ты же сама ненавидела писать конспекты. Агата развернулась на 180 градусов, дёрнула ушами, словно не расслышала, и уставилась на Джинджера в проходе. Улыбка снова растеклась по её беззаботному лицу. — Я помню, солнце моё! — отчеканнила Сойер, закрывая ноутбук и вставая со стула. — Надо же мне помучить твою племянницу. У неё ужасная успеваемость, кстати. — У меня тоже была не лучшая, — фыркнул Джинджер, вспоминая, как Том и Анджела ругали его за оценки. Ведь родителям было некогда. — И у тебя. — Это я тоже прекрасно помню. До сих пор, хотя мне уже тридцатник. Мне уже тридцатник… — повторила себе под нос рыська и снова улыбнулась. — Каков кошмар. Мне тридцатник, а у меня ни мужа или жены, ни детей, ни даже первого неудачного брака… Агата грустно улыбнулась, предаваясь воспоминаниям о ком-то, кто когда-то был ей дорог. Вся проблема заключалась лишь в том, что Агата позволяла узнать о себе ровно столько, сколько информации звучало из её рта. То есть, немного. То есть, Джинджер не знал. То есть… Ревновал. А Севен-Элевен хотели знать ответы. — У меня есть для тебя подарок, — привлекая внимание Агаты, неловко прочистил горло Джинджер. Роза, которую он всё время держал за спиной, уколола своими шипами, словно это был знак, но он всё равно протянул цветок ей. Агата замерла, смотря на розу. Улыбка с её лица, солнечная и пугающая, вдруг исчезла, а сама рысь насупилась, не сводя взгляд с цветка. Роза была ярко-красной и выделялась на фоне всего живого и неживого. У Агаты замерло сердце. « — Ты такая красивая! — кричит лань и протягивает Агате розу и шоколадку, молочную, которую рысь любила больше всего. Вокруг звучат аплодисменты и радостные крики. — Спасибо, солнце моё! — Агата берёт розу и угощение и тут же укалывается одним из шипов. -…Агата Мельникова! Агата весело смеётся, зажимая палец, выходит вперёд, кланяется, ей хлопают, но видит она только лань, которая скромно улыбается и не спешит куда-то уйти. Всё постепенно стихает, Агата остаётся на сцене одна, а народ неторопливо выходит из холодного зала. Хотелось пить. Но Агата стояла и ждала. — Пойдём за кулисы? — лань вдруг сама материализовывается перед ней и улыбается. — Ты такая красивая. — Я… Красивая, — соглашается Агата, хотя так не думает, и кивает на предложение девушки. — Пойдём за кулисы. За кулисами полно народу: её коллектив, режиссёр, ребята из старшей группы и люди, которых она не знает, но лань ведёт её дальше и рысь совсем не против. В итоге они оказываются в каком-то углу между этажами, где совсем никого не было. — Мне нравится эта роза. Спасибо, — улыбается Агата, осмеливаясь поднять взгляд на девушку. — Спасибо, Стеша. — Не за что. Ты была… Удивительной, — шепчет Стеша, утвердительно кивая сама себе и беря Агату за руки. — Я влюблена в тебя. — Правда? — Угу. Давно. Ещё с того момента, когда подсела к тебе на второй репетиции. И… — И мы ели сушки. — Да. Сушки. Стеша сжимает лапы Агаты в своих, смотрит ей в лицо, и рысь не в силах отвести взгляд. Они не виделись два месяца, а сейчас жмутся в каком-то углу и их кто угодно может увидеть, но им всё равно. Им правда всё равно. Стеша вдруг резко подрывается с места и целует Агату в губы. Быстро и смазанно. Но тепло. И мило. Очень даже! Агата снова укалывается розой, которую держала в руках. Кроваво-красную…» Совсем такую же, какую ей протянул Джинджер. — Тебе не нравятся розы? — тихо спрашивает Джинджер, уже мысленно коря себя за то, что не угадал. — Нет-нет, мне очень нравятся розы! — Агата встрепетнулась и приняла подарок, рассматривая его в своих лапах. — Спасибо, правда. Это очень мило с твоей стороны, — кивает Сойер и улыбается. Укалывается. Но в мыслях одни числа. Один и ноль.

***

У Рейчел неспокойно на душе. Уже прошло почти полгода с основания Севен-Элевен, она даже начала понимать язык жестов ради Агнес, всё вроде как стало хорошо, но что-то всё равно не складывалось. Обстановка дома накалялась, поэтому часто младшая Ракун проводила всё свободное время дома у лучшего друга, и этот вечер не стал исключением. — Тебе не кажется, что что-то не так? — настороженно спрашивает Рейчел и всем телом поворачивается к Ашеру: самый открытый жест с её стороны. Эш лишь кидает скучающий взгляд на девушку, а потом снова утыкается в телефон. — В плане? — он спрашивает потому что знает: для неё это важно. А если для неё, то и для него. Они лучшие друзья, в конце концов. — Не знаю. Джинджер странно себя ведёт. Телек барахлит. Агата Сойер… — устало выдохнула Ракун, разводя плечи. — Ты загоняешься, Рейчи. Снова, — Эш поднялся и невесомо обнял подругу, но через несколько секунд убрал руку: Ракун не была тактильной. — Просто что-то не так, понимаешь? Я чувствую, — Рейчел сипло дышит и сжимает край своих шорт в лапах, и ничего сделать с таким своим состоянием не может. Эш молчит, но всем телом чувствует напряжение подруги, поэтому и сам инстинктивно напрягается. Хвост перестаёт бить по кровати в неконтролируемых позывах. — Всё будет хорошо, — тихо говорит он. — Угу, — неверяще отзывается она. Рейчел и Эша клеймили парочкой все, кому было не лень, но сами они об этом никогда не разговаривали. Им нравилось проводить время друг с другом — для Рейчел это был первый настоящий друг, а для Эша это был островок спокойствия в его суматошной жизни. Они понимали друг друга с полуслова, но никогда не думали о том, чтобы начать встречаться. Кому-то нужно было разобраться. — Давай если мы до сорока ни на ком не женимся, то заключим брак? — Эш поворачивается к подруге и весело, в своей манере, улыбается. — Давай, — кивает Рейчел, почти не думая над этим. Всё равно она не уверена, что протянет и до двадцати. — Почему ты об этом вдруг так резко заговорил? — Ракун вдруг приобретает серьёзный вид и Эш тушуется под её взглядом. — Ничего… — сжался Эш всем телом. Хвост снова стал бить по простыне, но уже нервно и отбивая какой-то странный причудливый ритм. — Колись, Спарклз! Кто тебе нравится? Неужто Агнес? — Рейчел слабо улыбается и тыкает парня в бок. Он пытается отшучиваться, но под этим взглядом кто угодно не выдержит. — Нет, конечно! Мне вообще никто не нравится! — воскликнул Ашер, отодвигаясь от подруги и ловя её вопросительный взгляд. — Я кое-что другое понял… — Мне уже страшно, — пыталась пошутить Рейчел, но Эш, отчего-то, окончательно поник. — Что такое? — Да это… Мне, походу, парни нравятся… — Эш в замешательстве почесал затылок. — А, — Рейчел перевела удивлённый взгляд на Эша, который нервно перебирал шнурки своей толстовки. — Серьёзно? — Рейчи, я хоть и придурок, но на такие темы шутить не буду, — нахмурился Ашер, кусая себя за краешек губы. — Блять, это сложно. Я только тебе говорю. Если мама узнает… — Ну, не выгонит же она тебя из дома. А если выгонит — поселю тебя в комнате Роя. Выгоню отца, — Рейчел добивается своего: слышит смешок со стороны друга. — Ну, так может, тебе Уилл нравится? — Чего?! — насупился Эш и свёл брови. — Да ни в жизнь! Я его ненавижу, Ракун! Если у меня и будет парень, то полная противоположность Мисфорчуна! — М-м, — протягивает енотиха и берёт с тумбочки банку содовой. — Запомнила, кэп. Снизу доносятся возмущённые крики младшей сестры Эша, потому что телевизор снова начал барахлить…

***

— Чаепитие? На уроке? — Агата складывает руки на груди и обводит взглядом инициаторов светского мероприятия. Эш стоит перед ней, сцепив руки в умоляющий замок, Бринн читает молитву, Агнес просто пытается вывозить своими милыми глазками, Уилл и Розмари что-то шепчут друг другу, Эвергрин обещает закрыть триместр без троек, а Рейчел прожигает учительницу фирменным Ракуновским взглядом. — Мне влетит, если увидят. Да и вы же, во-первых, не одноклассники, а во-вторых кто-то в этой школе даже не числится… — Ну мисс Сойер, умоляем! — грустно восклицает младшая Харпер в отцовской манере. — У Эша редкая болезнь: он не может прожить без чая более, чем два часа! — Это чистая правда, — притворно всхлипывает Эш, радуясь чуду длинной чёлки. — Ну вот никак без чая не могу! Даже ночью его хлестаю! — А-ах, — протягивает Агата и суёт Рейчел в лапы ключ от шкафчика. — Так уж и быть. Этот гениальный план принадлежал, как ни странно, Розмари: она свято верила, что если всем Севен-Элевен надавить на Агату за ненавязчивой чашечкой чая, то она сама выдаст все секреты, и, как бы безумно это не звучало, согласились все. Легенда была придумана сразу: семеро подростков такие дружные, что даже в туалет всей толпой могут ходить, и чай попить они тоже соберутся вместе. Смертельная болезнь была чистой импровизацией, и никто даже не задумался о том, что Агата в неё не поверила. Чёрный слабозаваренный чай был разлит по классным кружкам, в центре четырёх сдвинутых парт стояла ваза с конфетами, а все присутствующие сидели в кругу и, таким образом, смотрели друг на друга. Допрос начался. — Мисс Сойер! — восклицает Бринн первой. Точно по плану. — А что вы делали, когда были подростком? — Пила чай на уроках истории вместе со своей классной руководителтницей и обсуждала её молодость, — Агата хитро улыбнулась и отглотнула из кружки. Это был отвратительный чай. — А что я могла делать? Училась, конечно. В театралку ходила… — В театралку? — переспросила Розмари, аккуратно кладя обёртку от конфеты на парту перед собой. — Угу, — отмахивается Сойер. — Там было… Интересно. Но я ушла через два года, так и не поступив в театральный. Легла в больницу. Потом переехала сюда. — А вы правда с дядей Джинджером учились? — неловко прочищает горло Эвергрин, задавая не свой вопрос: его попросила задать Агнес. — Да! Но я не доучилась год и уехала в Россию. Ах, я помню, когда узнала, что погибла Бонни… Её младшая сестра так похожа на неё. Кажется, её зовут Пейдж? — Агата медленно откинулась на спинку стула. — Джинджер… Хороший друг. Да, думаю, я права. Мы хорошо общались, когда были подростками. Вроде. — Вроде? — скептично спрашивает Уильям, складывая руки на груди и кидает мимолётный взгляд на Рейчел, улабаясь ей. Когда она улыбается в ответ, то Эш хмурится. — Мне память отшибло, я же в больнице лежала, — Агата пожала плечами. — Головой ударилась сильно. — Головой… — задумчиво хмыкнул Эш. — А как там? В России? — Холодно, — улыбнулась Агата. — Но мне там было хорошо везде, только не дома. Ну, знаете, подростковый бунт… Вы-то должны меня понять. Я сбегала по ночам и грелась в подъездах, куда меня пускали, ну, ещё ездила к подруге на ночёвки и её мать всё время на нас орала… — Почему это? — Потому что она была для меня очень близкой подругой, и… — улыбка с лица Агаты вдруг пропала, но через несколько секунд всё встало на свои места. — Ну, в общем, не всем родителям я нравилась! Далеко не всем. Звенит звонок и рысь встаёт, резко, отрывисто. «Помойте чашки, ладно?», — быстро кидает она и уходит, прикрывая нос рукой. На парте осталась пара капель крови…

***

— Вау, мы узнали целое ничего! Холодный дождь моросил по улицам и заставлял жмуриться. Неприятные ощущения заставляли кутаться в шарф как можно больше, а недовольные возгласы Эша, на которого Уилл натянул шапку, сбивали с мыслей. — Ну, нам же не смертельно нужно. Успеем ещё, — успокаивающе заверила Розмари, поглаживая Рейчел по плечу. — А если она свалит? Ну, в случае с Джинджером, она уехала так стремительно, что никто даже «пока» сказать не успел! — недовольно фыркнула Бринн, пиная банку из-под газировки. Потом она подняла её и выбросила в мусорное ведро. — Её слова разошлись со словами Джинджера, — через какое-то время после нависшего молчания, говорит Рейчел, и подрывается с места. — Точно! Что он рассказывал? Все тут же поворачиваются к Агнес, которая начинает объяснять на руках. Рейчел, Розмари, Эвергрин и Уилл понимают её, Эш и Бринн пялятся друг на друга, как на идиотов. — Она говорит, — скептично начал Уилл, смотря на пса и кошку. — Что Джинджер заявлял, что Агата исчезла после последней игры Честертон Хай. Это было в мае. А Агата сказала, что уехала через полгода. — Кто-то соврал, — нахмурилась Эвергрин. Агнес тут же запротестовала. — Не можем же мы исключать тот факт, что Джинджер тоже может врать? — Агнес права, — Розмари хмурится и смотрит на всех снизу вверх. — У Агаты больше причин врать. — Ну, он же скрывал то, что у него есть дочь, на протяжении года, — пожала плечами Рейчел. — Пока непонятно, кто именно из них лжёт. Но кто-то точно. В конце концов, Севен-Элевен пришли к выводу: они ничего не узнали. Кроме того, что в России был кто-то, кто явно до сих пор небезразличен Агате. И эту информацию явно не хочет знать Джинджер. — Рейчел, — плавно подплыл к енотихе Мисфорчун, складывая руки за спиной и заговорчески улыбаясь. Все расходились. Только Эш остался смотреть на этих двоих. — Хочешь сходить ко мне? У меня предки сваливают на концерт. Опять. — А ты с ними нет? — по-доброму фыркает Рейчел и слабо улыбается. — Пойдём. Эш даже не знал, чего хотелось больше: врезать Уиллу или врезать себе. Мисфорчун, отчего-то, бесил с каждым днём всё больше и больше, ещё с того вечера, как Спарклз увидел их, держащимися за руки. И хоть Ракун уверяла, что они с Уиллом не больше, чем друзья, пёс не мог сам себя успокоить, отчего становился похож на Бекку, проклинающую весь род Мисфорчунов. Но он не стал их останавливать. Хотелось сделать что-то, чего он себе потом не простит, а потом посмотреть на реакцию Рейчел, которая вместо того, чтобы быть рядом, пошла домой к этому… Гитаристу. — Привет, звёздочка, — слышится прямо с порога и кто-то тепло целует в лоб. — Как в школе? — Бекка стягивает с сына шапку, кидает её на полку и уходит на кухню. Эш не отвечает, потому что знает, что ей всё равно. — Мам, — голос даже не дрожит, а Эшу уже всё равно. — Ужин на плите! — Мам. — Папа ушёл на работу, Джейкоб тоже, у Мелоди ещё танцы. Так что, будь умницей и… — Мама! — восклицает Ашер уже на пороге кухни и сжимает ладони в кулаки. Бекка опускает уши и медленно поворачивает голову на сына. — На два тона потише, молодой человек. Ты же знаешь, что… — Я не ответил, что у меня в школе, — прервал старшую Спарклз Эш и нахмурился. Он забрал чёлку только для того, чтобы посмотреть матери в глаза. — И не ответил, что у меня в жизни. А я у тебя каждый вечер умница. Потому что тебе плевать и ты меня не слушаешь, — едко проговорил пёс. — Ох… — Бекка нервно выдохнула и подошла к сыну, протягивая руки. Эш поколебался пару секунд, но обнял мать, прижимаясь к ней. — Прости, малыш. Просто я так устала на работе, я почти вас не вижу, вот и думаю, что всё хорошо… Что-то случилось, да? — Мам, — Эш сглотнул слюну и отпустил мать, отходя от неё на шаг. — Это нормально, что я Рейчи ревную? — Конечно! Совершенно нормально, звёздочка, — Бекка тепло улыбнулась и погладила сына по голове. — Понимаешь, когда тебе нравится девочка… — Да не нравятся мне девочки. Рейчи в том числе, — нахмурился Эш. — Парень мне её нравится. Я гей, мам. И он сказал это только для того, чтобы навеки запечатлеть лицо Бекки в своей памяти. Оставив её в ступоре, он взял рюкзак и ушёл наверх, в комнату, перед этим написав Рейчел быстрое «я ей признался».

***

— А где Тея? — спрашивает Рейчел, уже по-хозяйски усаживаясь на диван, повидавший виды, и поворачиваясь к Уиллу. — Да не знаю, у Орео, наверное, — пожал плечами Мисфорчун и плюхнулся рядом с енотихой, передавая ей стакан с водой. Та тихо поблагодарила и взяла стакан в руки. — Так что никто здесь ходить в полуобморочном состоянии не будет. — Слава богу, — выдохнула Рейчел, притворно закатив глаза. Уильям тихо посмеялся себе в кулак, не отрывая взгляда от Ракун. Напрягало. — Что ты смотришь? — Ты мне нравилась. Когда мы только познакомились, — улыбнулся Уилл, вгоняя Ракун в ступор. — Э-э… Послушай, Уилл, ты хороший парень и всё такое, но… — Нет-нет, Рейчи, — перебил её Уилл и мягко взял за руку. — Я давно понял, что мне ничего не светит! Я просто рад, что мы всё ещё общаемся и у нас есть Севен-Элевен. Ну, а ещё, есть кое-кто-о-о… — Кто? — вдруг оживилась Рейчел и перевела взгляд на Уилла. Парень же загадочно ухмыльнулся и взял свой стакан с колой в руку, делая большой глоток. — Ну Уилл! Кто? — А всё тебе расскажи, — передразнил Мисфорчун. — Ты же у нас Шерлок Холмс. — Элементарно, Ватсон, — фыркнула Рейчел. — Эш? Судя по тому, как подавился Уилл, Рейчел либо попала в самое яблочко, либо феерически ошиблась. — Какой Эш, Ракун? Ты чего? Да ни в жизнь, — придя в норму, ответил Уилл и потянулся за пультом от телевизора. — А мне кажется, он запал на тебя, приятель. — Когда кажется — креститься надо, — с умным видом выдал парень, а потом повернулся к Рейчел. — А это… Он тебе сказал? — А всё тебе расскажи, — передразнила Рейчел и сделала глоток воды. Уильям закатил глаза и включил телевизор. На нём горели в ряд цветные полосы. — Чёрт, опять телек барахлит… Пока Уилл вслух возмущался местным телевидением, Рейчел пялилась в экран и через секунд тридцать приказала Уиллу замолчать. — Слышишь? — Рейчел приблизилась к телевизору, её примеру последовал и Мисфорчун. — Добрый вечер, господа и дамы! — тихо, но задорно прозвучал голос сквозь белый шум. — Меня зовут Родден, и я незаменимый ведущий программы «Цветные полосы»! Пульт выпал из руки парня, с неприятным стуком ударившись об пол, но теперь оба подростка не обращали на это абсолютно никакого внимания. Вместо этого они сидели на полу перед телевизором и пялились в цветные полосы, технические помехи, сквозь которые стала проясняться картинка и голос загадочного Роддена стал становиться всё громче и громче…