Пепел надежды

Люди приходили и уходили, как приливы и отливы. Гора Тайцан вновь обрела свое пустынное одиночество. Раньше на вершине горы росла обширная кленовая роща, но все они сгорели в огромном пожаре, возродившись лишь через тысячу лет. Хотя теперь они не выглядели так, как когда-то в дни его юности, но пейзаж был тем же самым. Се Лянь часто гулял в кленовом лесу один. Целая гора, усаженная огненными деревьями, которые распространились подобно страстному дикому огню, заставляла его чувствовать себя так, словно он находился в гигантских и теплых объятиях. Он провел более восьмисот лет жизни, проводя свои дни в одиночестве, и привык к этому. Когда нужно было что-то сделать, он спускался с горы, чтобы ответить на молитвы и собрать мусор, если же ничего не было, сажал овощи, и готовил еду. Но вот что странно: раньше дни, проведенные в одиночестве, были самым обычным делом, но теперь одиночество стало трудно пережить. Се Лянь потратил много времени, прежде чем вновь к этому привыкнуть. Возможно, когда человек ел лишь только то, что было горьким, он привыкал ко вкусу горечи. Но в один прекрасный день вкусив сладость, мысли о горечи вероятно, заставят его нахмуриться. В прошлом, когда Се Лянь проводил свои дни в простоте и спокойствии, он часто втайне надеялся, что кто-нибудь придет искать его. Разыщет, чтобы поболтать, или обратится за помощью, по крайней мере, в его наполненных одиночеством днях появились бы признаки жизни. Но теперь мысли об этом ему не нравились. С тех пор каждый раз, когда он слышал стук в дверь, его сердце трепетало от счастья, наполняя надеждой. Но каждый раз за распахнутой дверью оказался вовсе не тот, кого он ждал. Иногда это был Фэн Синь, иногда — Му Цин, а иногда — Ши Циньсюань. Иногда, это была толпа демонов из призрачного города, которые приходили чтобы «выразить почтение их старшему». Каждый из них был хорош. Просто среди всех был один, возвращения которого он ждал больше всего. В первый же месяц Се Лянь выкопал несколько цветущих деревьев, чтобы посадить у входа, немного украсив окрестности, чтобы скрыть грубость его ветхого домика. Он подумал, что, возможно, когда Хуа Чэн вернется, они расцветут. На второй месяц Се Лянь снес домик и вновь восстановил его, а также вырвал все сорняки со всей горы Тайцан. В противном случае, когда Хуа Чэн вернется и увидит этот беспорядок, он обязательно пошлет людей, чтобы помочь ему убрать здесь. На третий месяц цветущие деревья расцвели. Вишнево-красные цветы осыпали ветви, и Се Лянь стоял под ними, подняв голову и пристально вглядываясь в расцветшие бутоны. Наслаждаясь цветами, он думал: «Деревья в полном цвету, скоро он будет дома». На четвертый месяц все горные тропы были восстановлены. Таким образом, когда Хуа Чэн вернется, чтобы найти его, он сможет подняться на гору быстрее. На пятый месяц Фэн Синь и Му Цин вновь пришли навестить его. Они спросили, не хочет ли он ненадолго покинуть это место, чтобы прогуляться снаружи. Тогда Се Лянь устроил обед, и они поспешно сбежали. На шестой месяц период цветения закончился. Он ждал и ждал, ждал и ждал. Се Лянь не волновался, не страдал и не плакал от боли. Вместо этого он чувствовал, что становится все более и более спокойным, и все более и более терпеливым. Если подумать, то кто не испытывал уходящие, долгие века одиночества? Хуа Чэн ждал его более восьмисот лет, так что какая разница, если он будет ждать Хуа Чэна еще восемьсот лет? Может быть, пройдет тысяча лет, десять тысяч лет, но он все еще будет ждать и ждать. Не важно, что прошел всего год! В один из дней Се Лянь, как обычно, собрал большую кучу хлама и навалил её на телегу, запряженную волом, которую недавно купил на накопленные от сбора мусора деньги. Проходя через кленовый лес, на полпути вверх по горной тропе, принц невольно повернул голову назад и заметил в ночном небе блеск мерцающих огоньков. Он пристально всмотрелся и обнаружил, что это были вечные фонари благословения. И тут его осенило. — Значит, сегодня фестиваль Шань Юань, — пробормотал он себе под нос. В этот момент все небесные чиновники верхних небес, вероятно, вновь устроили битву фонарей. Се Лянь невольно натянул поводья и остановился, ошеломленно глядя на плывущие в небе огоньки. Он вдруг вспомнил, что они с Хуа Чэном впервые встретились во время фестиваля Шань Юань. В тот год маленький ребенок с лицом, покрытым грязью и порезами, протиснулся сквозь толпу и посмотрел вниз на городские стены: тогда семнадцатилетний наследный принц Сянь Лэ сиял, и в тот момент, когда он поднял глаза, то увидел силуэт падающего человека и не раздумывая, вскочил на ноги. Благословенный фестиваль Шань Юань на великой дороге божественного воина. Первое появление, внушающее благоговейный трепет, в итоге приведшее к столетиям боли. Улыбка застыла на лице Се Ляна, думая, что тогда он был не единственным, кто упал. Развернувшись, Се Лянь склонил голову и был готов продолжать путь вверх по горной тропе. Повозка медленно тянулась, размеренно скрипя колесами на протяжении всего пути, когда внезапно далеко впереди, казалось, появился свет. Се Лянь снова поднял голову и его глаза расширились. Этот был свет зажженных фонарей. Подобно миллионам рыб, плывущих через ущелья в море, бесчисленные фонарики благословения медленно поднимались с вершины горы. Они сверкали и мерцали в черной ночи, будто его путь осветил чрезвычайно великолепный и самый прекрасный сон. Ранее Се Лянь уже наблюдал подобное зрелище, и теперь, когда он увидел это вновь, его дыхание и сердце замерли. Горная тропа повернула, и колеса повозки завертелись. Се Лянь увидел маленький полуразрушенный коттедж, который он построил. Там кто-то был! Перед покосившимся домиком стоял одетый в красное человек, длинный и стройный, с серебряным клинком на поясе. Его спина была обращена к Се Ляню, когда он поднял и рассеянно послал в небо последний фонарь вечного благословения. Се Лянь застыл на месте, гадая, был ли он во сне или это была галлюцинация. Вместе с вращением колес он подходил все ближе и ближе. Человек в красном обернулся, и теперь он мог видеть его облик яснее. С тремя тысячами фонарей благословения, поднимающихся вместе с ночью позади него, этот человек обернулся и посмотрел на него. Одежды краснее клена, кожа белее снега, облик столь красив, что на него нельзя было долго смотреть. Хотя один его глаз закрывала черная повязка, но другой глаз, яркий словно звезды, не мигая смотрел на Се Ляна. Се Лянь спустился с повозки. Не было произнесено ни единого слова, оба направились друг к другу. Шаг, еще шаг, каждый шаг быстрее, чем предыдущий, и, наконец, он побежал, только он. Принц побежал вперед, в то время как слезы падали позади, оставаясь на земле. Сердце Се Ляна кричало. Он верил, что этот человек будет умирать за него вновь и вновь, будет возрождаться для него снова и снова. Даже если он падет в глубины ада, то прорвется к нему через бездну. Принц буквально упал в руки демона, споткнувшись об что-то. Хуа Чэн его поддержал и не стал мешать объятьям, но сам не обнял, как это бывало раньше. Се Лянь удивленно поднял голову, смотря на своего демона, увиденное заставило сердце тревожно забиться. Лицо Сань Лана ничего не выражало, он спокойно смотрел на него так же, как обычно смотрел на других богов. С полным безразличием. Принц отстранился, потерянно смотря на демона. Что случилось? Почему Сань Лан так смотрит? Бог не нашел иного выхода, кроме как спросить прямо. — Сань Лан? Что-то случилось? Демон не отвечал несколько долгих секунд, что для Се Ляня показались вечностью. Но когда он заговорил, хотелось заткнуть уши. Тон Хуа Чэна был таким же спокойным, как и всегда, и таким же ледяным, как если бы он разговаривал с кем-то чужим. — Я пришел забрать то, что принадлежит мне, гэгэ. Его Высочество непонимающе посмотрел в спокойный глаз демона, не понимая, чего тот хотел, пока внезапно в голове не прояснилось. У него ведь всего она вещь принадлежащая Хуа Чэну. Прах. Он хочет забрать свой прах обратно. Сердце застыло, оборвав свою тяжелую работу. — С-сань Л-лан… Д-да… Конечно… Се Лянь снял цепочку с кольцом и протянул прах его хозяину неконтролируемо трясущимися руками. Он не мог отвести глаз от того как демон надевает цепочку уже себе на шею, совершенно не меняясь в лице. Принц не мог не спросить. — Н-но… С-сань Л-лан. Почему? — Демоны и боги не могут быть вместе. Неужели ты думал, что будут исключения? — С-сань Л-лан… — Не стоит больше меня так звать, Ваше Высочество. Благодарю за столь бережное хранение моей жизни. Демон вежливо, с достоинством поклонился и вновь растворился в ворохе серебряных бабочек. Лишь одна осталась сидеть на ветвях дерева, приглушив сияние настолько чтобы его не было видно. Се Лянь так и стоял, не в силах поверить в то, что сейчас произошло, в то, что сейчас услышал от самого близкого существа в своей жизни. Разве не он был рядом в самые худшие моменты его жизни? Почему тогда оставил сейчас?! — Если демон остановит на ком-нибудь свой выбор, тогда он может доверить свой прах в руки этого человека. Захочет этот человек уничтожить его или же просто поиграть, пересыпая в ладонях, какая мне разница? Принц тихо прошептал это себе под нос, вспоминая как демон говорил это. Как смотрел на него когда говорил или в любое другое время. — Не ты ли говорил это?! Бог упал на колени не человечески закричав, подвывая от боли разрывающей сердце. Он сжал одежду на груди, сотрясаясь от рыданий. Сколько длился этот полный отчаянной боли крик неизвестно, но никто на него не явился. Как и никто не пришел, когда сил на крик не было. Когда Се Лянь уже лежал на земле, тихо подвывая и в конце концов все же потеряв сознание, не выдержав накативших на него чувств. Серебряная бабочка облетела лежавшего на земле принца и вернулась к хозяину. Хуа Чэн задумчиво крутил в пальцах кольцо с заключенным в нем прахом. Демон усмехнулся и отпустил кольцо. Цзюнь У побежден, Безликий Бай тоже. Больше ему не нужна защита, а тогда… — Разве можно найти защитника лучше, чем сильнейший бог войны влюбленный в демона?