Клетка

Новая Англия, США, 1990 год. — Я видел, как он зевнул. — Тебе показалось. — Нет, я видел, видел! Он живой. Тоби сжал руки в кулаки, упрямо хмуря светлые брови, и забавно сморщил нос, как делал всегда, когда пытался казаться таким же серьезным, как взрослые. — Тоби, — Сара старалась говорить мягко, но уверенно. — Игрушки не могут быть живыми. И уж точно не могут зевать. Слушай, я доделала эссе, и мы могли бы мм-м… позаниматься чем-нибудь вместе. Хочешь порисовать или, может, сделаем какую-нибудь поделку, а? Точно! У папы ведь скоро день рождения, ему надо сделать открытку. Давай мы сейчас пойдем к тебе в комнату и… — Он живой, — с упертым видом перебил ее Тоби. Сара недовольно фыркнула. — Мне надоел этот спектакль, — раздался гнусоватый голос с верхней полки. Около месяца назад Тоби стал проявлять повышенный интерес к Шляпе, и Саре пришлось эвакуировать того с подоконника. Хотя она и запретила брату заходить к ней в комнату в ее отсутствие, Тоби нарушал запрет всякий раз, когда ему удавалось улизнуть из-под материнского надзора. Это требовало некоторой изобретательности, так как Ирен, последние годы утопавшая в книгах по личностному росту и детской психологии, твердо вознамерилась сделать из Тоби гения, из-за чего юному да Винчи приходилось часами просиживать за развивающими книжками, раскрасками и задачниками для самых маленьких. В попытках отвадить Тоби от своей комнаты Сара чередовала мягкие просьбы с угрозами настучать родителям, но ничего не помогало. Она даже пошла на крайние меры — сказала, что под ее кроватью живут монстры. Но эта ложь привела к прямо противоположному эффекту — не успела Сара договорить, а Тоби уже ползал у нее под кроватью в поисках «новых друзей». Он страшно расстроился, не отыскав там ни одного даже самого заурядного монстра. — Бибер! — возмутилась Сара. — Он живо-о-ой! — радостно завопил Тоби. — Я говорил, говорил. Я все правильно говорил! Он живой! А ты — врушка! — он ткнул в Сару пальцем и ухмыльнулся с самым довольным видом. — Ты с ума сошел?! — Сара округлила глаза, повернувшись к Шляпе, — Мы же договаривались! — Мы договаривались про взрослых человеков! — Мы договаривались про всех! — Про тех, кто не будет торчать в нашей комнате часами и следить за каждым моим чихом. Я должен все время быть неподвижным. А я не могу. Когда он здесь, у меня все начинает чесаться! И ты знаешь, как он пялится на меня? Страшное зрелище! Он даже не моргает! — Эй, я моргаю! — тут же возразил Тоби. — Ты опять заходил, когда меня не было? — Сара сердито взглянула на брата. — Н-у-у… — Да постоянно он заходит, постоянно! Когда ты есть, когда тебя нет… Я отказываюсь терпеть эту слежку, надо мной еще никто так не издевался! — Я не издеваюсь! — протянул Тоби и обиженно надул губы. Через секунду, однако, они вновь растянулись в довольной улыбке. — Я же просила Ирен, — пробормотала Сара. — Мама ведь говорила тебе не ходить сюда без спроса. Почему ты не слушаешься? — Я… ну я… просто… — Сара-а! — протянул Шляпа сверху. — Раз это чудище обо всем знает, верни меня на подоконник! Тут так высоко, что у меня голова кружится. — Я не чудище! — Ты — одно из самых страшных и назойливых чудищ, которых я встречал! — Полностью согласна, — пробормотала Сара, пододвигая стул к полкам. — Как ты можешь бояться высоты, если мечтаешь стать птицей? Шляпа задумался. Прижав его к груди, Сара спрыгнула на пол. — Ух ты! — тут же завопил Тоби, подскочив от нетерпения. Он потянул руки к Шляпе, и Сара подняла его выше, уворачиваясь от брата. — А-а-а, — она погрозила ему пальцем. — Трогать нельзя. — Ты волшебная птица из волшебной страны? — повиснув на локте сестры, Тоби встал на цыпочки, чтобы быть ближе к объекту своего интереса. — Хм-м… Да. Что-то вроде того. Наверное. Сара поставила пернатого на подоконник и тут же загородила собой, когда Тоби рванул к нему. Обняв сестру за ноги, он наклонился вбок, разглядывая Шляпу. — А как тебя зовут? — Бибер, — ответила Сара. — Сэр Бибербидус Быстрокрыл! — сказал Шляпа напыщенно и задрал клюв. — Если ты не в состоянии выговорить мое имя, это не значит, что все вокруг такие же бестолочи. Сара закатила глаза. — Хочешь, чтобы я оставила вас наедине? — Не надо! — Сэр Бидриздидус Быстрокрыл? — восторженно улыбаясь, повторил Тоби. Шляпу перекосило. — Бибер, — сказал он мрачно. — Зови меня Бибер. — Ты такой красивый, — протянул Тоби с той умиляющей искренностью, что присуща только детям. — Мне нравятся твои перышки. — Правда? — Шляпа смутился. — Я… я всегда думал, что мне их немного недостает. Его щеки окрасились в малиновый. Шляпа всегда таял от похвалы, чем Сара пользовалась, когда на него накатывали приступы бесконечного брюзжания. Два года назад Хоггл забрал его в Подземье, но пернатый не смог ужиться с новыми соседями и спустя пару дней попросился к Саре. Та была не против — она успела привыкнуть к Шляпе и в его отсутствие чувствовала себя одиноко, особенно учитывая, что визиты Хоггла практически сошли на нет. Когда пришло время поступать в колледж, Сара выбрала тот, что был в ее городе. Это избавило ее от необходимости жить в общежитии, где у Шляпы было бы куда меньше шансов остаться незамеченным. Ирен тогда пыталась отговорить Сару, ссылаясь на неполноту студенческой жизни, на которую, по ее мнению, та себя обрекала, а вот папе ее выбор пришелся по душе, так как позволял неплохо сэкономить. — А можно погладить перышки? — глаза Тоби блестели так, словно он увидел телегу, доверху набитую фигурками черепашек-ниндзя вперемешку с мороженым. Шляпа задумался. — Кхм… да? Сара удивленно подняла брови. Ей Шляпа такого не позволял, хотя они были знакомы уже четыре года и вполне сносно ладили. Возможно, если бы она завалила его комплиментами в первую встречу, Шляпа был бы более лоялен. — Аккуратнее, Тоби, — сказала Сара, помня, как пернатый чуть не откусил ей пальцы после попытки его погладить. Тоби осторожно провел ладошкой по малиновой шее. — Ух ты, — протянул он, улыбаясь во все свои двадцать молочных зубов. — Как круто. Я бы тоже хотел себе перья! Сара улыбнулась в ответ на это признание. Шляпа просиял. — Однажды, — сказал он, горделиво вытянув шею, — я почти выиграл конкурс красоты среди шляп! — А почему почти выиграл? — спросил Тоби. — Ну-у…. Мудрец проспал его. Но если бы не проспал, я бы обязательно выиграл! Сара не стала рассказывать Тоби о происхождении Шляпы, хотя и понимала, что в будущем брат начнет интересоваться, откуда у нее появился столь странный сосед, и ответ «из волшебной страны» потребует куда больших объяснений. Пока же она взяла с него торжественную клятву не рассказывать о Шляпе родителям, и Тоби пообещал, что сохранит секрет в тайне, даже если его станет пытать Доктор Осьминог, Дарт Вейдер или, что гораздо страшнее, — мама. Последняя, к слову, была растрогана до слез, когда обнаружила, как много времени ее сын стал проводить со старшей сестрой. «А я говорила, Роберт, — шептала она мужу, когда думала, что никто из детей их не слышит, — говорила, что однажды они станут не разлей вода!» Ей было невдомек, что причиной многократно возросшей любви Тоби к Саре была говорящая «игрушка», которую Ирен однажды назвала уродливой, за что Шляпа записал ее в личные враги. Тоби подолгу общался со Шляпой. Вскоре он стал таскать его в рюкзачке по дому и на прогулки, чем значительно облегчил жизнь Саре. Раньше ей приходилось делать это самой, так как Шляпа обожал гулять по «миру человеков» и настойчиво просил выводить его из дома хотя бы по выходным. С Тоби же они гуляли каждый день. Смотрели телевизор каждый день. Каждый день доставали кота, которого Тоби выпросил у родителей на Рождество и к которому Сара так и не привыкла после смерти Мерлина. Несмотря на ее опасения, никто не находил нового друга Тоби подозрительным, так как Шляпа мастерски умел в нужный момент притворяться игрушкой. Сара была крайне довольна таким положением дел — за день Тоби со Шляпой отлично выматывали друг друга и практически не приставали к ней по вечерам, так что она могла в тишине заняться учебой или просто отдохнуть. *** — Ближайшие два часа будь тише воды, ниже травы, ладно? — Ладно. Включив будильник, Сара укрылась одеялом и заерзала на кровати, устраиваясь поудобнее. — Очень важное занятие — спать посреди дня, — проворчал Шляпа. Настроение у него было хуже некуда. Утром Ирен увела Тоби на чье-то день рождение, и, несмотря на сыновьи уговоры, причитания и крокодиловы слезы, наотрез отказалась «тащить с собой страшную игрушку, которую стыдно показывать приличным людям». — Бибер! — Ладно, молчу. Закрыв глаза, Сара расслабилась, настраивая себя на осознанный сон. Месяц назад мистер Кларк рассказал студентам об особом состоянии сознания, в котором человек мог контролировать сновидения и программировать их сюжет. Он предложил использовать это как источник вдохновения для сценариев, и Сара с энтузиазмом ухватилась за идею. Она хотела поговорить с героиней своей курсовой и узнать, почему та предпочла жизнь в Стране Иллюзий реальному миру. Конечно, Сара уже знала ответ, но ей хотелось получить от подсознания свежие идеи. Сара тренировала осознанный сон каждый день, но несмотря на то, что она была одной из немногих в группе, у кого получилось войти в это состояние, визуализировать нужного персонажа ей так и не удалось. Пока что Саре снились случайные люди — манекены, как она окрестила их за крайнюю ограниченность возможностей. Манекены были совершенно глупыми и не могли внятно ответить ни на один из Сариных вопросов. Что бы она у них ни спрашивала, сновиденные люди либо не слишком связно повторяли ее собственные мысли, либо несли полную околесицу. Сара решила, что их задачей было просто ходить мимо нее, создавая видимость густонаселенной реальности. И все же она не теряла надежды использовать осознанный сон для своего сценария. В этот раз у Сары было не так много времени — через пару часов она должна была встретиться со своим бойфрендом, Томми. Они познакомились на вечеринке по случаю посвящения в студенты, но встречаться начали только полгода назад. Ирен была в восторге от того, что у Сары наконец появился парень, а вот папа воспринял Томми в штыки. Сара надеялась, что это не продлится долго, но надежда несколько поугасла, когда во время совместного ужина с Томми папа заявил, что никому не позволит обидеть свою дочь. Потом он вдруг вспомнил, как в молодости несколько лет подряд выигрывал соревнования по спортивной стрельбе. Затем признался, что порой ему страшно хотелось вспомнить прошлое. И напоследок, видимо, чтобы заставить побледневшего парня побледнеть еще больше, добавил, глядя ему в глаза, что у него есть охотничья лицензия и ружье. Сара думала о том, как папа воспримет новость о ее замужестве, если она когда-нибудь на него решится, как вдруг почувствовала знакомое покачивание, и течение невидимой реки потянуло ее в сон. В ушах появился гул. Сара сосредоточилась на сохранении способности ясно мыслить. Ее тело засыпало, но разум бодрствовал, и так должно было быть и дальше. Если позволить течению унести ее, Сара погрузится в обычный сон, и тогда два часа жизни будут потрачены впустую. Она представила, как шевелит руками, сжала простынь и ощутила прохладную мягкость ткани. Ощущения были такими яркими, что Сара засомневалась, снилось ли ей это или происходило в реальности. Скорее всего, снилось. Ее тело уже должно было быть парализовано. Сара попыталась сесть, но у нее ничего не вышло. Она сильнее сжала простынь и попыталась еще раз. С трудом, словно двигаясь в густом геле, Сара сменила положение на вертикальное. Вокруг было темно, она совсем ничего не видела, хотя и точно знала, что легла спать днем. Когда Сара попробовала осознанный сон впервые, темнота ее испугала, но сейчас она знала, что делать. Зрение всегда приходило позже, первым появлялось осязание. Сара потопала босыми ногами по полу и провела ладонью по краю кровати, пытаясь прочувствовать как можно больше. Затем она встала и по памяти дошла до двери, ухватилась за ручку, вдавив округлый конец в ладонь и в очередной раз подивилась реалистичности ощущений. Это всегда поражало ее в осознанных снах. Реалистичность при полном осознании нереальности происходящего. Она словно выбиралась на прогулку в другой мир, и воспоминания об этой прогулке нисколько не отличались от воспоминаний о том, что произошло с ней на самом деле. Иногда, бодрствуя, Сара спрашивала себя, не спит ли она. Порой ей казалось, что это сведет ее с ума. Сара открыла дверь, и, словно по щелчку, включилось зрение. Она увидела кремовые обои и картины с цветами, хаотично разбросанные по стене. «Сон», — подумала она, окончательно убедившись в нереальности происходящего. Стена напротив ее комнаты всегда была пустой. Картины ровным рядком висели дальше. Сара посмотрела на руки, чтобы сделать зрение четче, как вдруг из-за угла выскочила Ирен. — Сара! — она деловито зашагала к девушке. — Ты-то мне и нужна. Пойдем, поможешь приготовить торт ко дню рождения Роберта. Она схватила падчерицу за запястье, и, не став дожидаться ответа, потянула к лестнице. Сара тут же выдернула руку и отшатнулась от Ирен, словно та предложила ей сходить на скотобойню, а не заняться кондитерским делом. Мачеха появилась здесь с конкретной целью — утащить Сару в обычный сон, закрутив в водовороте какого-нибудь бредового сюжета. Она часто снилась ей в начальной фазе сна, иногда одна, иногда с Тоби, просившем сестру сыграть в прятки, или с папой, желавшем обсудить с Сарой творчество Кристины Россетти, о котором в реальности он не имел ни малейшего представления. Все они хотели одного — забрать у Сары контроль, заставить ее забыть о том, что она спит. Возможно, таким образом подсознание пыталось вернуть естественный ход сна, который не предполагал наличия у спящего критического мышления. Пару раз им удалось провернуть этот трюк, и Сара взяла за правило всеми силами избегать сновиденных родственников. Круто развернувшись, она кинулась к двери в родительскую спальню. — Сара, ты видела Тоби? — Ирен потянулась следом, как прилипшая к башмаку жвачка. — Нам нужно срочно найти его. Ну же, помоги мне найти его! Игнорируя мачеху, Сара закрутила головой, ища возможности для побега. Комната выглядела странно. С одной стороны, она была похожа на свой прототип в реальности, но с другой — было в ней что-то кривое и громоздко-неправильное, хотя Сара и не смогла бы сказать сходу, что именно. Она подошла к окну, оценивая, насколько высоко то расположилось на этот раз. За окном не было ни деревьев, ни внутреннего дворика, где папа вот уже третий год собирался пожарить барбекю, да все откладывал из-за своих любимых «непредвиденных обстоятельств». Вместо привычного пейзажа Сара увидела пустыню с фиолетовым песком. Она придвинулась ближе к стеклу, почти прижавшись к нему носом. Пустыня… Это было что-то новенькое. — Сара, мы с Бибером хотим поиграть в прятки, — Тоби нетерпеливо дернул ее за край майки. — Можно ты будешь ведущей? — Нет, Тоби, — сказала Сара, совсем не удивившись внезапному появлению брата. — Но почему-у-у? Ты никогда со мной не играешь. Никогда! — Это неправда! — Сара хотела напомнить Тоби, что вчера она весь вечер «спасала» вместе с ним и черепашками ниндзя игрушечный город, как вдруг вспомнила, что настоящий Тоби был сейчас в гостях. — Черт, — пробормотала она раздраженно. Стоило немного отвлечься, и манекены завладевали ее вниманием. — Отойди! Тоби остался на месте, и Сара попыталась мягко его подвинуть. Обычно она не церемонилась с двойниками Ирен и папы и просто толкала их что есть силы, пока они не успевали схватить ее. С Тоби ей не хотелось так поступать, хотя Сара и знала, что он был такой же говорящей пустышкой, как остальные, и точно так же, как остальные, хотел ей помешать. — Уйди! — прикрикнула на него Сара. Тоби в ответ обхватил ее за ноги. — Хочу играть! — протянул он плаксиво. Выругавшись, Сара уперлась сновиденному брату в плечи плечи, отпихивая его от себя. — Пусти меня! — Давай играть! — Иди поиграй с мамой. — Хочу играть с тобой! — Ладно. Тогда прячься, а я буду считать. — Нет, ты хочешь обмануть меня, ты хочешь убежать! Сара зарычала. «Это не твой брат. Он ненастоящий!» Она все-таки толкнула Тоби, да так, что тот отлетел к кровати. Гигантской кровати. Сара только теперь поняла, что в комнате было не так — кровать выглядела слишком большой и слишком округлой, словно была не спальным местом, а украшением, сделанным из мастики для огромного торта. Тоби встал на четвереньки и резко поднял голову, взглянув на Сару горящими красным огнем глазами, а затем улыбнулся, показав зубы куда более острые, чем требовалось для разгрызания шоколадных шариков и конфет Джелли Бинс. Сара быстро открыла окно, понимая, что ее контролируемый сон вот-вот превратится в неконтролируемый кошмар, и выпрыгнула наружу. Обычно во сне она выходила из дома общепринятым способом, боясь маловероятных, но крайне пугающих ее приступов лунатизма. С ней никогда ничего подобного не случалось, и все же она предпочитала окнам двери. Но не сегодня. Песок вздыбился, едва Сара его коснулась и проглотил девушку, словно та была брошенным в воду булыжником. На мгновение свет погас, а затем Сара почувствовала, как ступни врезались в твердую поверхность. Картинка сменилась. Она оказалась в центре площади, по периметру которой теснились аляповатые домики с яркими вывесками на непонятных языках. Сара торопливо зашагала вперед, опасаясь пробуждения. Она не знала почему, но в подобных снах ей все время приходилось двигаться. В противном случае мир вокруг заплывал черными кляксами и безжалостно вышвыривал ее в реальность. Сара обернулась кругом, жадно ловя взглядом детали сна. Под ее ногами была брусчатка, серая и грубая, с неровными краями и темными трещинами. В промежутках между камнями, несмотря на полчища топчущих ее башмаков, упорно росла трава. На площади было полно манекенов. Они быстро шагали по своим якобы существующим делам, глядя вперед пустыми глазами. Все они выглядели, как настоящие люди, и ни один из них таковым не являлся. Какой-то старик азиатской внешности вдруг застыл, так и не донеся ногу до земли. Сара усмехнулась, подумав, что у мозга не хватило на него ресурсов. Несмотря на то, что площадь была довольно большой, Сара быстро дошла до противоположного края и свернула в узкую, вымощенную той же брусчаткой улицу. «За поворотом будет Изабель, — она попыталась запрограммировать встречу со своей героиней. — За поворотом будет Изабель!» Но за первым поворотом Изабель не оказалась, за вторым и третьим — тоже. А за четвертым вместо девушки, навсегда ушедшей в страну иллюзий, Сара столкнулась с внушительных размеров лысым мужчиной. Она прижалась к стене, пропуская его, и манекен, не обратив на нее внимания, прошел мимо. Сара раздосадовано цокнула языком, и в этот момент улица покрылась темными пятнами, разъевшими ее, как капли кислоты. — О, нет, — пробормотала Сара. — О, нет, нет, нет, нет, не-е-ет! Она попыталась сосредоточиться на окружающей обстановке, но картинка быстро накренилась и растворилась в темноте. Сара открыла глаза. — Уже проснулась? — брякнул Шляпа с подоконника. — Нет, — промычала Сара невнятно и вновь провалилась в сон. Отбившись от папы, тащившего ее на рыбалку, она попала в городок, узкие улочки которого напомнили ей Флоренцию. Сара была там однажды еще до того, как мама объявила, что ценит карьеру больше семьи и ушла строить свое счастье в одиночестве. Новая локация была идеальна для экспериментов. Чтобы заставить кого-то или что-то появиться, Саре требовались двери и повороты, за которыми она представляла нужные объекты, а этот город изобиловал извилистыми улицами, которые вкупе с ветхими, пропитанными стариной домами напомнили Саре ходы лабиринта. От этой мысли ее передернуло. Сара в очередной раз свернула за угол, пытаясь выбросить из головы неудачное сравнение, и обнаружила, что дома стали полностью каменными, а по их стенам расползся темно-зеленый мох. С глазами. — Вот черт… — она поспешно отвернулась от аномальной растительности, уткнувшись взглядом в пол. Очевидно, ее приказ не думать о Лабиринте мозг воспринял с точностью да наоборот. Сара мотнула головой и свернула на очередном повороте, старательно игнорируя прикованные к себе взгляды, но, пройдя пару шагов, снова остановилась. У домов больше не было крыш, окон и дверей, лишь стены — чуть блестящие, облепленные паутиной, мхом и лишайником, почти черные на фоне позолоченного закатом неба. Они тянулись вдаль насколько хватало глаз и терялись в туманной дымке на горизонте. — Да что б тебя, — пробормотала Сара, оборачиваясь кругом. Картина позади нее была той же. — О-о-о, нет… Не было никаких сомнений — она оказалась в начальной точке Лабиринта. — Эй, подсознание! — крикнула Сара, подняв лицо к небу. — Мне не сюда нужно! Мне нужно к Изабель. И-за-бель! Слышишь? Но подсознание осталось глухо к ее запросам. — Замечательно, — Сара недовольно поджала губы. — Так. Ну ладно. Она могла бы попытаться проснуться, и, возможно, из этого и вышло бы что-то, но Саре не хотелось начинать все заново. Каждое пробуждение увеличивало риск попасть в обычный сон, так что она решила продолжать путешествие, пусть ее и забросило в место, которое Сара совершенно не желала посещать. С другой стороны… а какая разница? Этот Лабиринт существовал только в ее голове, глупо было его боятся. Переступая через коряги, Сара пошла вперед, ведя рукой вдоль стены в поисках поворота. Надо же… Четыре года назад Сара прыгала бы от счастья, сумей она попасть сюда. Пусть даже во сне. Теперь же мерцающие, поросшие мхом стены вызывали в ней лишь чувства грусти и неловкости. Ее разрыв с Лабиринтом вышел болезненным. После неудачного пристройства Шляпы Хоггл сказал, что не хочет больше беспокоить Сару проблемами своего мира и выразил надежду, что она сможет прожить настолько нормальную жизнь, насколько это возможно. Сара тогда уставилась на него так, словно Хоггл превратился в слона. Настолько нормальную жизнь, насколько возможно? Худшего проклятия для себя она и придумать не могла. Хоггл выглядел смущенным и виноватым и не знал, куда деть глаза, а его слова звучали, как прощание. Сара спросила, значит ли это, что их дружба подошла к концу, и Хоггл уверил ее, что нет. Сказал, что Сара всегда может на него положиться, а затем пришел к ней следующим же вечером, чего давно не делал. После того разговора они встретились еще пару раз, но оба чувствовали себя скованно и больше молчали, чем говорили. А затем Хоггл прекратил визиты. Первые месяцы Сара надеялась, что он вернется. Каждый день она спрашивала у Шляпы, не было ли в ее отсутствие гостей, а будучи в спальне, — бросала взгляды на зеркало так часто, что ей стало от себя тошно. Саре начали сниться сны, в которых Хоггл, Людо и сэр Дидимус приходили в ней все вместе, хотя она знала, что пользоваться точками перехода умел лишь Хоггл, а брать с собой друзей он не мог из-за риска быть пойманными. Однажды, переступив через гордость, твердившую не цепляться за тех, кто ее бросил, Сара прошептала, глядя в зеркало: «Хоггл, ты мне нужен». Но он не появился. Целую неделю Сара изводила себя мыслями о том, что с друзьями случилось что-то плохое, как вдруг в один из вечеров знакомый голос позвал ее по имени. Хоггл не стал выходить из зеркала. Сказав Саре не беспокоиться о них, он сухо попрощался и ушел до того, как она успела потребовать объяснений. Сара чувствовала себя брошенной. Преданной. Хоггл не был тем, от кого она ожидала столь внезапного исчезновения из своей жизни, и все же он испарился, как будто его в ней никогда не было. Все, что у Сары осталось от друга, — это флаконы с какими-то зельями, которые тот принес на случай обострения ситуации с Джаретом да два тома «Магического искусства для истинных ценителей». И Шляпа. Тот всегда ставил свой комфорт на первое место и уходить от Сары, «жилище» которой в итоге вполне его устроило, не собирался. Со временем Сара поняла, что ей нужно было максимально отдалить себя от Лабиринта. Вскоре ее ждали экзамены, затем — поступление, учеба, работа, семья и все, что сопутствовало той самой взрослой жизни, которая поджидала ее за рубежом под названием «восемнадцатилетие». Мысли о Лабиринте… мешали. Этот странный, чудаковатый мир, в котором оживали самые смелые из ее фантазий, манил Сару. Его краткое посещение было сродни приему сильнодействующего наркотика, и с момента возвращения домой Сара изнывала от желания получить новую дозу. Перечеркнуть все, сломать, оставить позади как нечто пройденное и забытое — это было правильным решением. Сара больше не говорила со Шляпой о Лабиринте, не перелистывала бесцельно магические руководства и не рисовала кривоватые замки в альбомах. Ей даже удалось приструнить свое свечение — оно теперь появлялось лишь тогда, когда Сара этого хотела, но она редко им пользовалась, опасаясь привлечь ненужное внимание. Она жила сегодняшним днем и с интересом смотрела в будущее, а не бродила в воспоминаниях о прошлом. Сара смогла (и она очень гордилась этим) победить свою зависимость. Возможно, сценарий о девушке, утонувшей в иллюзиях, был еще одним способом подчеркнуть правильность ее действий. Жаль только, что она так и не встретила во сне свою героиню. Рука прошла сквозь стену — а вот и поворот. Сара свернула, и перед ее глазами вырос Зеленый Лабиринт. — Неплохо, — сказала она, осматриваясь. — Браво, мозг: очень похоже на то, что я помню. Только гоблинов не хватает. Не успела она сказать это, как у самшитовой изгороди появился хвостатый коротышка в шлеме. Сара усмехнулась. — Да, теперь идеально. Эй, — крикнула она гоблину, — как поживаете? Проигнорировав ее, тот продолжил плестись вдоль кустарников, так что Саре пришлось преградить ему дорогу. Гоблин остановился, глядя на нее стеклянными глазами. — Как вас зовут? — упорствовала Сара. — Белый, — проговорил коротышка, еле ворочая языком, — ночь. — Белый ночь? — Сара насмешливо хмыкнула. Гоблин продолжал смотреть сквозь нее, больше походя на восковую фигуру, чем на разумное существо. — Где мы находимся? — это был стандартный вопрос, который Сара задавала манекенам в надежде на адекватные ответы. — В Токио, — без тени сомнения заявил гоблин, и Сара окончательно убедилась в его безнадежности. Видимо, мозг не потрудился запрограммировать гоблина так, чтобы тот вел себя в соответствии с ролью. Оставив его, Сара нырнула в лабиринт из живой изгороди, твердо решив, что ей нечего было здесь делать. Она хотела попасть в город, в любой, пусть даже в Токио, но лабиринт, казалось, не хотел ее отпускать. За каждым поворотом ее встречал новый, и, спустя четверть часа, не меньше, Сара все еще петляла по извилистым ходам, так и не сумев поменять локацию. — Да что с тобой не так? — крикнула она раздраженно. По всей видимости, подсознание решило поймать ее в ловушку. Зеленые стены казались бесконечными. Они тянулись во все стороны, и Сара чувствовала себя маленькой лодкой, затерявшейся посреди океана. Ей казалось, что она провела в блужданиях около часа, когда зелень наконец исчезла, сменившись сдержанно-серой гаммой камня. Не то, что бы Сару это устраивало, но хоть какая-то перемена радовала. Новые стены выглядели странно. Они были сделаны не только из камня, но и из зеркал неправильной формы, вплавленных в кладку. Сара попыталась вспомнить, видела ли она такое в Лабиринте, как вдруг услышала хлопок за спиной и, вздрогнув, обернулась. В паре метров от нее стоял Джарет. Увидев его, Сара вскрикнула и отскочила назад, ударившись спиной о стену. Пальцы скользнули по холодной поверхности зеркала. Джарет смотрел на нее, подняв брови, и казался удивленным, нет, ошарашенным. Таким же ошарашенным, как она сама. Пару секунд они молча сверлили друг друга взглядами, не двигаясь и не пытаясь ничего предпринять, затем Джарет прищурился, нахмурил брови, и Сара почти физически ощутила окатившую ее волну неприязни. Первым ее желанием было сбежать. Вторым — завершить сон в принципе, и Сара решила, что так надежнее. Она зажмурилась, приказав себе проснуться, но, когда открыла глаза, Король Гоблинов все так же стоял перед ней. Тогда Сара дернулась в сторону, собираясь уйти, но сразу же остановилась, решив, что для такого позорного бегства у нее совершенно не было повода. Джарет был всего лишь персонажем ее сна, пустышкой, манекеном. Он не был настоящим и совершенно точно не представлял для нее угрозы. Бежать от него — значит потворствовать страхам, от которых она обещала себе избавиться. Будь здесь Ирен со своими книгами по психологии, она бы сказала, что Сара пытается выйти из конфликтной ситуации, не решая ее. Отчаянно храбрясь, Сара медленно подошла к сновиденному Джарету. Колдун продолжал молча сверлить ее взглядом, и это было так… странно. По сравнению с гоблином и прочими существами, которыми подсознание наводнило ее сон и на которых Саре в целом было плевать, Джарет находился на куда более высоком уровне. Она презирала его. И боялась. Ей хотелось призвать его к ответу за всю ту жестокость, о которой рассказывал Хоггл, и в то же время мысли о нем наполняли Сару невольным трепетом, сродни благоговению перед могущественным божеством, способным как наградить своих почитателей щедрыми дарами, так и вырезать подчистую весь их род. Джарет был ее врагом и главной угрозой, а еще волшебником и королем потустороннего мира, в который Сара до сих пор мечтала вернуться, хотя и пыталась убедить себя в обратном. Он одновременно пугал ее и восхищал, поэтому видеть его в роли пустоголового ни на что не способного манекена было чертовски странно. С другой стороны… Сара чуть наклонила голову вбок, задумавшись. Безобидный отрешенный Джарет мог бы быть ей полезен. Мистер Кларк говорил, что осознанные сны помогают проработать страхи, так почему бы ей не разобраться со своим? Будет прекрасно, если Сара сможет превратить свой сон в аналог посещения психотерапевта. Сара заставила себя подойти к Джарету ближе. Каким же он получился реалистичным. С ума сойти… Всклокоченные волосы, бледная идеальная кожа, льдисто-серые глаза с разными зрачками — Сара видела все в мельчайших подробностях. Она могла разглядеть даже золотые волокна в орнаменте, украшавшем его жилет. Мозг был невероятным механизмом, раз умел создавать такое. Двойник Джарета следил за ней неотрывно, с каким-то… она бы даже сказала… интересом? Нет, то был не интерес, а нечто более тяжелое, более жадное и дикое, липнущее к коже, как паутина и скользящее холодом по спине. Несмотря на обещание побороть страх перед врагом, Сара съежилась под этим взглядом. Прерывисто вздохнув, она обняла себя за плечи. — Я не боюсь тебя, — слова прозвучали тихо и неуверенно, резко контрастируя со смелостью заявления. Тонкие губы изогнулись в улыбке, от которой Сару пробрала дрожь. Она не помнила, чтобы манекены раньше проявляли какие-либо эмоции. Возможно, подсознание наделило Джарета большей свободой. — А стоило бы. Сара вздрогнула, в изумлении уставившись на него. Колдун выглядел слишком угрожающе и слишком… разумно! Нет, нет, нет, нет, нет. Конечно же, Джарет не был разумным. Он просто был более проработанным, чем другие манекены, как Тоби и папа с Ирен. Те тоже вели себя разумно и казались вполне реальными, такими, какими Сара привыкла их видеть. Очевидно, Джарет удостоился той же чести. И, очевидно, он говорил то, что диктовало ему напитанное страхами подсознание Сары. — Нет, не стоило бы, — возразила она, гордо подняв подбородок. — Ты не такой впечатляющий, как тебе кажется. И ты не сможешь навредить мне и моим родным. Джарет коротко рассмеялся, и Сара поежилась, борясь с желанием отойти от него футов на двести. — Са-ара, — протянул колдун с насмешливым блеском в глазах, — ты всегда любила выдавать желаемое за действительное, и даже время не смогло вытравить из тебя эту слабость. По коже пробежал холодок. Подсознание поработало с двойником Джарета на славу — Саре хотелось бежать от него, несмотря на нереальность происходящего. Если так пойдет и дальше, ее борьба с застарелыми страхами обернется приобретением новых. — За действительное? — заставив себя остаться на месте, Сара иронично подняла брови и для большего эффекта ухмыльнулась. — Действительность такова, что я тебя больше не боюсь. Тебя нет в моей жизни. Я даже не вспоминаю про тебя и твой нелепый Лабиринт! Сара надеялась, что эти слова смутят колдуна, а ей придадут уверенности, но Джарет не выглядел смущенным. — Стало быть, я говорю с галлюцинацией, ведь реальная Сара Уильямс сейчас наслаждается жизнью, в которой меня нет, за сотни миль от моего нелепого Лабиринта, — его улыбка, холодная и колючая, лопнула ее уверенность, как острие иглы — мыльный шар. У Сары пересохло в горле. — Я… — она нервно сглотнула, — я не знаю, как попала сюда. Это вышло случайно. — Правда? Как странно, ведь твои действия всегда отличались крайней осознанностью. Сара вспыхнула. Нет, все это было уже слишком. Она хотела избавиться от страхов, а не расшевелить старые комплексы. Несмотря на повышенный статус Джарета в ее рейтинге, чертово подсознание с ним явно перестаралось, так что лучше она возьмет у Ирен какую-нибудь умную книжку и проработает страхи вместе с ней. Сара уже было развернулась, собираясь уйти, как вдруг рука в кожаной перчатке схватила ее выше локтя. — Нет, золотце, мы не закончили. Сару словно ударило током. — Пусти меня! — вскрикнула она, изо всей силы дернув рукой. В плече болезненно хрустнуло. — Отцепись! Она резко отклонилась назад, пытаясь вырваться, и в этот момент его пальцы разжались. Потеряв равновесие, Сара упала, и Джарет шагнул к ней, нависнув над девушкой черной тенью. Ветер подхватил его плащ, и тот взметнулся за спиной колдуна, изорванный по краям и похожий на крылья древнего чудовища. Сара оцепенела. Не способная пошевелить ни рукой, ни ногой, она застыла перед врагом, как дикий зверек, парализованный светом фар. Вдруг невидимая сила оторвала ее от земли, и Сара взмыла в воздух, раскинув в стороны руки и ноги. Не говоря ни слова, Джарет рассматривал ее. Пристально. Жадно. Саре показалось, что еще немного, и его взгляд сдерет с нее кожу. Сама она смотрела на колдуна с ужасом, холодея от появившейся в голове догадки. Нет, это невозможно. Просто невозможно. Все вокруг — лишь страшный, вышедший из-под контроля сон, Джарет в нем не мог быть настоящим! Но жгучий интерес, с которым колдун впивался в нее взглядом, словно желая отметить каждое изменение, произошедшее с Сарой за четыре года, подтачивал ее уверенность. — Что тебе надо? — прошипела она, пряча страх под напускной злостью. Джарет проигнорировал вопрос, и тогда Саре в голову пришла мысль настолько очевидная, что она удивилась, как не подумала об этом раньше. — У тебя нет власти надо мной! Серые глаза встретились с зелеными. Сара сжалась бы в комок от ледяной ярости, пронзившей каждую клетку ее тела, но сила, удерживающая ее на месте, не позволяла двигаться. — Да неужели? — от его вкрадчивой, опасно мягкой интонации волоски на руках встали дыбом. — Думаешь, тощее заклинаньице, сотворенное тобой по незнанию, остановит меня? Сама не зная как, Сара развернулась и впечаталась спиной в стену, распластавшись по ней в позе морской звезды. Она тихо застонала, смаргивая слезы. Сердце суматошно забилось о ребра, хотя, казалось бы, откуда ему было взяться во сне? Вдруг по рукам прошлось покалывание, а кожа на голове защипала, как будто кто-то тянул Сару за мелкие прядки волос. Скосив глаза, она увидела, что ее руки вросли в стену по меньшей мере наполовину. То же произошло и с волосами, часть из которых оказалась втянута в камень, так что Сара теперь не могла свободно двигать головой. Джарет встал напротив нее, глядя на девушку сверху вниз. Серые глаза резали ее, как остро заточенные ножи. Если бы взгляд мог оставлять следы, Сара давно была бы в крови. — Я должна проснуться! — сказала она с паникой в голосе. — Проснуться! — Проснуться? — Джарет холодно улыбнулся и схватил ее за подбородок. Сара охнула. — Прежде чем соваться в мои владения, дорогуша, ты должна была научиться просыпаться без осечек, но я не помню, чтобы благоразумие входило в список твоих достоинств. А впрочем, оно и к лучшему, ведь иначе ты не сделала бы мне столь щедрого подарка. — Я не знала, что это твои владения. Я думала, это сон, я же… — Незнание — отличная приманка для неприятностей, Сара. Пора бы тебе это усвоить. — Нет, этого не может быть, — забормотала она, закрыв глаза. — Ты ненастоящий. Все это только в моей голове. Исчезни! Джарет расхохотался, словно она выдала на редкость удачную шутку. — Моя дорогая, моя наивная Сара, — сказал он со снисходительной улыбкой, — поверь, заставить исчезнуть меня куда сложнее, чем заставить тебя проснуться. Советую попытать удачу с первым твоим порывом. Рука в перчатке оказалась на шее Сары, сжав ее достаточно сильно, чтобы причинить дискомфорт, но не настолько, чтобы Сара всерьез начала задыхаться. Джарет пристально смотрел на нее, о чем-то задумавшись. Его пальцы то сильнее сдавливали ее горло, то разжимались, словно колдун не мог решить, хочет он ее задушить или нет. — Проснись, — взмолилась Сара. — Проснись, проснись! Джарет усмехнулся. — Проснись, моя радость, — сказал он, прищурившись. — Уж слезы роняет роса на цветы. Когда пробуждаются розы — ужель не пробудишься ты? Сара в ужасе смотрела на него. Она не знала этого стихотворения, у нее даже не было идей по поводу его автора. Сара не смогла бы срифмовать нечто подобное за секунды, а значит, ни строки, произнесенные Джаретом, ни сам Джарет не могли быть плодом ее воображения. — Балуешься с осознанными снами, Сара? Зря, — он слегка погладил ее под подбородком. — Ты рискуешь забрести туда, где тебя не ждут, и привести в свой мир тех, кому в нем нет места. — Тебя я с собой не приведу, — процедила Сара. Уголки его губ дрогнули в улыбке. — Как сурово, — колдун наклонился ближе, Сара дернулась, когда светлые пряди защекотали ей щеку, и отвернула от него лицо насколько было возможно. — Ты буквально пускаешь мою жизнь под откос, — промурлыкал Джарет ей на ухо. Отстранившись, он медленно провел кончиками пальцев вниз по шее Сары, нежно, едва касаясь, но Сара напряглась так, будто он угрожал ей ножом. Джарет опустил ладонь ниже, слегка надавил на ключицы, разбросав по плечам мурашки. Взгляд колдуна следовал за рукой, и Сара почувствовала, как наливаются краской щеки. Она пожалела о том, что легла спать в открытой майке. — Так бьется, — остановив ладонь над сердцем девушки, Джарет взглянул ей в глаза. — Боишься меня? А как же твои недавние откровения, мм-м? — тонкие губы изогнулись в улыбке, больше похожей на оскал. — Я ведь почти поверил. Сказав это, он резко надавил ей на грудную клетку. Сара охнула от внезапной боли, а Джарет лишь усилил давление, с холодным любопытством наблюдая за ней. По щекам покатились слезы, боль вычеркнула из головы все мысли, и в этот момент случилось невозможное: раздался треск, и рука Джарета прошла внутрь ее тела. В груди словно вспыхнул пожар. Сара взвыла, замотав головой из стороны в сторону, насколько позволяли приросшие к стене волосы, но пытка не продлилась долго. Джарет вытащил руку, и на его раскрытой ладони лежало ярко-красное пульсирующее сердце. Пожар мгновенно стих. Сара обессиленно уронила голову на грудь, игнорируя болезненно натянувшиеся пряди. Мысли мешались друг с другом, превращаясь в бессмысленную кашу. Джарет вырвал ее сердце. Боже. Боже, боже, боже! С их последней встречи прошло четыре года, неужели его злость из-за поражения была настолько сильной, что он до сих пор желал жестокой расправы? Тихо всхлипнув, Сара подняла глаза на Джарета. Тот медленно отошел от нее, сосредоточив все внимание на лежащем в его руке… предмете. К слову, весьма странном. Сара никогда прежде не видела сердец вживую, но все же была более чем уверена, что сеть сосудов, оплетавшая его, не должна была излучать ярко-желтый свет. Джарет поднес сердце ближе к глазам, пристально вглядываясь в него. К светящимся сосудам добавились золотые всполохи, вспыхивавшие в центре сердца при каждом его ударе. — Нет, — прошептал колдун. Его странные загнутые кверху брови хмурились, вырезая морщины на идеальном, словно высеченном из мрамора лице. — Невозможно. Джарет рывком повернулся к Саре. В его взгляде читалось изумление и даже… (Сара не могла в это поверить) страх? Как бы то ни было, его быстро сменила ярость. Зрачки колдуна расширились, расплескав черноту по серой радужке. Скривив губы, он со злостью отшвырнул от себя сердце. Ударившись об одно из зеркал, оно рассыпалось на множество красных искр, и те, быстро подлыв к Саре, втянулись в ее грудную клетку. — Как. Ты. Посмела?! — прошипел Джарет, бледнея с каждым словом. — Ты, жалкая, наглая смертная, КАК ТЫ ПОСМЕЛА?! Небо разорвалось под натиском молний. Лабиринт взвыл хором зловещих голосов, и все вокруг заволокла тьма. Стена треснула под спиной Сары, впившись каменными зубами ей в позвоночник. Вскрикнув, она инстинктивно выгнулась, избегая боли, на секунду подняла голову. Размытый слезами взгляд выхватил клочок грозового неба. Сара всхлипнула, глотнула воздух, опустила глаза… Джарет стоял прямо перед ней. Его лицо было неестественно бледным, почти белым, как у гипсовых бюстов, и таким же застывшим. Губы колдуна были плотно сжаты, крылья носа дрожали от еле сдерживаемой ярости, но больше всего Сару испугали его глаза. Серый цвет полностью исчез из радужек, уступив место жуткой, непроглядной черноте. О него исходило… что-то. Энергия, аура… Сара не могла дать этому название, она лишь чувствовала, как нечто невидимое электрическими разрядами царапает ее руки, грудь, шею, лицо, давит на тело, прижимая к жесткой, изуродованной трещинами стене. Джарет смотрел ей в глаза. Молча. Это молчание пугало Сару. Сильнее, чем темнота, расползшаяся по Лабиринту, сильнее, чем бесновавшиеся в небе молнии. Не говоря ни слова, он поднял руки… — Нет, — прошептала Сара. … положил их ей на шею… — Н-не надо. Джарет! … сжал… — Пожалуйста! В этот раз не было сомнений и притворства. Руки колдуна сжали ее горло удавкой, и Саре казалось, что еще немного, и он раздавит ей трахею. Вытаращив глаза, Сара захрипела и попыталась выдернуть руки из камня, но у нее ничего не вышло. Давление разрывало голову изнутри. Разноцветные пчелы роились перед глазами, закрывая обзор на белое, как полотно, лицо Джарета. Чернота заполнила его глаза полностью, так что они стали похожи на темные провалы. На шее и висках колдуна выступили пульсирующие жилы, а в светлых, почти светящихся на фоне окружившей их мглы волосах то и дело проскакивали электрические искры. Джарет больше не был похож на человека. И он решил убить ее. Уже убивал. Почти убил. Сознание покидало Сару вместе с дефицитным кислородом. Где-то на его задворках робкий голосок спросил, а что будет с ней в реальности, если она умрет во сне? Ответа не последовало — мозг уже успел превратиться в безжизненное желе. Лицо Джарета расплылось, смешавшись с мутным сумраком вокруг. ТР-Р-Р-Ы-Ы-НЬ!!! ТР-Р-Р-Ы-НЬ! Д-З-З-З-Ы-НЬ!!! Рывок! Сара почувствовала… легкость. Ее резко потянуло назад… Кувырок! Можно дышать! Падение… Быстро. Очень быстро. Свист ветра. Или тормозов. Или рокот грузового состава. Сара не знала. Она ничего не понимала. Темнота выжгла ей глаза. Чудовищный грохот лишил слуха. Темнота, темнота, вокруг была одна лишь темнота, как вдруг… Свет! — А-а-ах! — Сара резко села в кровати, хватая ртом воздух. Руки светились от ладоней и до плеч, как два тысячеваттных прожектора. На столе заходился в истерике будильник.