Клетка

Три красные нити лежали на столе в ожидании тех, кому они были предназначены. Четвертая уже обвилась вокруг запястья Сары, склонившейся над потрепанной книгой. Библиотекарша с кислым, как клюквенный сок, лицом всем своим видом демонстрировала, что ей абсолютно плевать на выбор Сары, но та все равно пролепетала, что книга нужна ей для школьного проекта. — Четырехлистный клевер… Где я найду четырехлистный клевер? — бормотала она, бегая глазами по строчкам. Взгляд зацепился за новую рекомендацию. — Может, прибить крест над кроватью Ирен? Сара фыркнула от смеха, представив возмущенные вопли мачехи: «Роберт, она намекает на то, что я одержима демонами?! Это защита от меня? Какая наглость!». Нет, кресты взрослые точно не оценят, нужно что-то менее кричащее. Сара продолжила чтение. Сжигание благовоний, вывернутая наизнанку одежда, соль, железные гвозди в карманах… Гвозди! Сара щелкнула пальцами. Строго говоря, носить в кармане именно гвозди было необязательно, для защиты сгодилась бы любая вещь, сделанная из железа. Она могла бы подложить папе булавку, а для Ирен отыскать железную брошку или кольцо. Сара хмыкнула в ответ на свою же идею. Вряд ли их теплые родственные отношения заставят мачеху расчувствоваться настолько, чтобы носить подарок постоянно. Но попытаться стоило. Тоби она могла бы вшить в мягкие игрушки что-нибудь железное, например, пуговицы. Пуговицу она могла бы приделать и к внутреннему карману папиного пиджака… самую крошечную, чтобы ни папа, ни Ирен не заметили. Если постараться, можно и четырехлистный клевер отыскать, Сара видела магазинчик с волшебными побрякушками где-то в районе Лоренс-стрит. Вполне вероятно, что у них есть набор растений, имеющих отношение к магии. Главное — суметь объяснить родителям, зачем им вдруг стало жизненно необходимо носить красные нитки на запястьях и гвозди в карманах… — А-а-а! Сара подпрыгнула, ударившись коленкой о стол, и вскочила со стула. — Не трогай меня! Не трогай! Плюшевый мишка свалился с полки, сброшенный дергавшейся в конвульсиях птичьей головой. Через секунду к нему присоединился розовый заяц. — Ч-ш-ш-ш! Сара подлетела к Шляпе и обхватила ладонью широко раскрытый клюв. Недавно вернулась Ирен, и слышать странные звуки из спальни падчерицы ей было совсем ни к чему. — М-м-м! — протестующе замычал Шляпа, вертя круглыми обезумевшими от страха глазами. — Успокойся! — Сара кинула быстрый взгляд на дверь. — Все хорошо. Ты у меня дома. В мире людей. Ты в безопасности. Второй рукой она прикоснулась к длинной шее сзади и осторожно погладила взъерошенные перья. Желтые глазки сфокусировались на ней, и спустя пару мгновений в них появилось узнавание. Мычание стало возмущенным. — Ты не будешь кричать? — спросила Сара настороженно. Шляпа закатил глаза, всем своим видом демонстрируя оскорбленную гордость, и злобно уставился на Сару. — Ладно. Она отпустила его, и Шляпа тут же клацнул клювом, пытаясь цапнуть ее за пальцы. Вскрикнув, Сара отдернула руку. — Никогда. Больше. Так. Не делай! — чеканя слова, прошипел пернатый. — Ты мог привлечь внимание взрослых. Мне пришлось зажать тебе клюв! — Никогда не трогай мои перья! Сара, не ожидавшая услышать именно эту претензию, растерялась. — Эм-м… ладно. Не буду. Шляпа хмыкнул и горделиво задрал голову кверху. Спустя мгновение его взгляд смягчился. — Так значит тупица все-таки выполнил мою просьбу, — протянул он с довольным видом. Сару покоробило от того, как он назвал Хоггла. — Хорошо, хорошо. Так, девица, говорю сразу: у тебя я жить не собираюсь. Мне нужен кто-нибудь другой из человеков. Кто-нибудь, кого Его Величество не хочет убить. Сара опешила от такого заявления. — Ну прости, Шляпа, — сказала она, поднимая брови, — у тебя есть только я. Никому другому я тебя отдать не могу. — Почему это? — Потому что, кроме меня, никто не знает о Лабиринте, Джарете и… обо всем этом. — Так просвети их, не перетрудишься. Речь же идет о моей безопасности! Только найди кого-нибудь, кто моет голову хотя бы раз в месяц, это принципиально важно. Брови Сары поднялись еще выше. Она не ожидала от пернатого такой наглости. — Шляпа, у тебя только два варианта: жить у меня или у Хоггла, — сказала она сухо. — Третьего не дано. Вернешься к Хогглу? Шляпа хмыкнул, презрительно сощурив желтые глаза-бусины. Выражение презрения на облезлой птичьей голове смотрелось нелепо, но он, видимо, об этом не догадывался. — Нет, — нужно было иметь талант, чтобы впрыснуть столько яда в такое короткое слово. — Уж лучше меня найдут у тебя, чем у этих предателей. Я хотя бы смогу сказать, что шпионил за тобой для Его Величества. — Что?! Шляпа закатил глаза и театрально вздохнул, словно показывая, с какой бестолочью ему приходится иметь дело. — Не по-настоящему. Хотя я сомневаюсь, что в твоей жизни найдется что-то, достойное внимания моего Короля. Высокомерие в исполнении облезлой шляпы выглядело не менее глупо, но, возможно, именно поэтому Сару его слова задели. Щеки вспыхнули ярким румянцем. — Видимо, твой король все же нашел что-то, раз притащился ко мне и заставил бегать по своему Лабиринту, — Сара не смогла скрыть неприязнь в голосе, — который он перестроил специально под меня. Шляпа смерил ее оценивающим взглядом. — М-да, — согласился он нехотя. — Видимо, нашел. — Зачем он это делает? — спросила Сара, собираясь извлечь из разговора хоть какую-то пользу. — Зачем заставляет людей играть в эти игры? Шляпа ответил не сразу. Где-то с минуту он пристально смотрел на Сару, видимо, решая, стоит ли вообще поднимать эту тему. Сара не торопила его, хотя желание выяснить о Джарете хоть что-то зудело, как комариный укус. Если подумать, она совсем ничего о нем не знала. Те крохи информации, которые Сара нашла в красной книге, вероятно, были далеки от правды.  — Я думаю, Его Величество пополняет свою коллекцию спящих принцесс и принцев, — сказал Шляпа наконец. А вот и еще один мазок на обновленной картине Лабиринта. Сара нахмурилась, вспоминая разговоры с Хогглом. Он ни слова не сказал про это, но почему же? — Что еще за коллекция? Шляпа замялся, выглядя так, будто ему одновременно хотелось и не хотелось делиться сведениями. Саре вдруг стало интересно, как часто ему доводилось разговаривать с кем-то, помимо Мудреца. — Недавно мы… кхм… не совсем мы, у меня-то право выбора не то чтобы когда-то было… В общем, старик в очередном приступе маразма забрел туда, куда не следовало. В одну башню. Из запретных… — Шляпа взволнованно сглотнул, и по его тщедушному тельцу прошла дрожь. — Нам повезло, что Его Величество несказанно добр и милосерден. Он пожалел старого идиота и выпустил нас оттуда живыми. Сара хмыкнула. Вот как? Джарет мог быть добрым и милосердным? Интересно, сколько планет должно сойтись в ряд, чтобы его разум настолько помутился? — Что было в той башне? — Гробы. По рукам разбежались мурашки. — Гробы? — повторила Сара тихо. — Хрустальные. Великолепная работа. Тонкая, изысканная. Сразу виден почерк нашего великого Короля, — Шляпа понизил голос до шепота. — Во всех лежали человеки, и кое-кого из них я даже узнал — они шастали по Лабиринту пару лет назад. Его Величество охотился на них. Саре почудилось, будто ее обдали ледяной водой, а затем бросили в кипящее масло. Хрустальный гроб. Так вот что ждало ее, согласись она на уговоры Джарета... Не исполнение желаний. Не любовь. Гроб. Холодный, твердый, спрятанный ото всех, кто мог бы ее оплакать. Ставящий крест на всех мечтах, которые она лелеяла с детства. — Те люди, они были… мертвыми? Шляпа фыркнул. — Для мертвяков они уж слишком румяно выглядели. Хотя Его Величеству под силу любые чудеса, естественно, — Шляпа прищурился, с интересом глядя на Сару. — Один гроб был пустым, и я думаю, что предназначался он тебе. Подтвержденная догадка не стала откровением, но в животе все равно скрутился узел. Голова налилась тяжестью, словно вся кровь из тела хлынула к мозгу, перегрузив сосуды. — Его Величество явно тебя выделяет, — в голосе Шляпы звучала обида, перемешанная с завистью. — Тот гроб был самым красивым. Внезапная злость взорвалась внутри Сары, как петарда. — Красивым? — Шляпа вздрогнул от ее крика, и красные перышки на его макушке встали дыбом. — Да какая разница, каким он был, если это гроб, Шляпа?! Пару секунд пернатый испуганно смотрел на Сару, а затем напустил на себя гордый вид и с подчеркнутым интересом принялся разглядывать комнату. Сара подумала, что он согласился бы и в гроб лечь, и со скалы спрыгнуть, лишь бы обратить на себя внимание своего обожаемого короля. Вот же псих. — Зачем ты попросился ко мне? Шляпа смерил ее презрительным взглядом. — Как раз к тебе я совсем не просился! — Зачем ты ушел из Подземья? Почему оставил свое Распрекрасное Величество, раз ты так его любишь? Шляпа открыл клюв, а затем закрыл, шумно выдохнув. — Его Величество на меня гневается, — сказал он тихо. — Почему? — Потому… потому что я не смог помешать Мудрецу сделать глупость и прийти к тебе. Но, клянусь перьями, я ничего не мог сделать! Старый идиот совсем из ума выжил. Твердил, как сумасшедший, что хочет сказать тебе что-то важное. Клюв мой смолой залил, ты только представь себе! Чтобы я не поднял тревогу, и… — Что-то важное? — прервала его Сара, почувствовав, как спину обдало жаром. — Но он ничего мне не сказал. — Не сказал, — с довольным видом подтвердил Шляпа. — К счастью для всех нас, в битве тупости и склероза победил склероз. Он мерзко захихикал, глядя ей в лицо. Сара с трудом подавила в себе желание чем-нибудь в него зашвырнуть. — А ты не знаешь, что он хотел… — Понятия не имею, — перебил Шляпа. — Он извергает из себя так много бреда, что я в него даже не вслушиваюсь. Так и не помыла окна! — воскликнул он, резко меняя тему. — А знаешь, так даже лучше. Его Величество побрезгует заходить в этот свинюшник. Если Шляпа пытался вывести ее из себя, у него это прекрасно получалось.  — Свинюшник? — повторила Сара тихо. Уж чего-чего, но такого определения ее комната точно не заслуживала. — Это у меня свинюшник? Да ты был в замке своего, — она сделала издевательски тонкий голос, — Величества? Вот где настоящий свинюшник. — Замок Его Величества, — сказал Шляпа напыщенно, — великолепное, поражающее воображение строение. А тот муляж в Лабиринте — лишь результат твоего, — он сделал акцент на этом слове, — убогого представления о замках, которое Его Величество милостиво воплотил в жизнь. Сара озадаченно моргнула. — То есть он и замок построил для охоты? — Ну естественно. Не впускать же ему каждый раз взбалмошных девиц в свой дом. Сара смерила Шляпу убийственным взглядом, но тот этого даже не заметил. — Замок Его Величества, — с упоением продолжал пернатый, — великолепен. Загадочен. Полон тайн, скрытых ходов и смертельных ловушек… Сара хмыкнула. — Кто бы сомневался… — Он огромен, как целый город, — мечтательность исчезла из глаз Шляпы, сменившись презрением. — Даже клозет для прислуги там больше и роскошнее, чем твое кхм… жилище. Сара почувствовала, как загорелись уши. В голову закралось подозрение, что Хоггл спешил избавиться от Шляпы не только из-за его воплей. — Знаешь что, хам, — сказала она, грозно хмуря брови, — если ты решил спрятаться в моем жилище, пока ваш король рвет и мечет, веди себя повежливее. Или же взбалмошная девица вернет тебя Хогглу, а ты его уже достал, так что он засунет тебя в коробку, прилепит к ней бантик и отправит прямиком к Джарету! Шляпа собирался ответить — Сара видела, как открылся его клюв, — но не ответил. Видимо, проанализировав угрозу, он счел ее более чем реальной. Обиженно распушив свои немногочисленные перья, Шляпа отвернулся к стене. Сара молча стояла рядом с ним, чувствуя, что должна сказать еще что-то, но понятия не имея, что именно. Их первое впечатление друг о друге сложно было назвать положительным, а ведь им предстояло жить бок о бок не один день, а может и не один месяц… Несмотря на неприязнь к новому соседу, Сара не собиралась выполнять свою угрозу. — Кхм… И еще, — она решила обговорить хотя бы правила, — если кто-то зайдет… — Да-да, — раздраженно перебил ее Шляпа. — Если сюда зайдет кто-то из человеков, мне надо притвориться мертвой шляпой. — Обычной шляпой, — поправила Сара, озадаченная странной формулировкой. — А что, — пернатый ехидно прищурился, — ваши обычные шляпы — мертвые? — Ну… Они… неодушевленные. У нас шляпы не разговаривают, это просто вещи. Одежда. Как платья или куртки. — Что, прям все?! — круглые глазенки увеличились в два раза. — Мм-м… да. Шляпа открыл клюв, потом закрыл, выглядя одновременно растерянным и уязвленным. Затем он распушил перья и втянул голову в плечи, вперив угрюмый взгляд в пол. — Ненормальный мирок, — пробормотал он так тихо, что Сара еле разобрала слова. Она могла бы с ним поспорить. Говорящая шляпа, стоящая на полке среди игрушек и критикующая ее мир — вот, что было ненормально. *** Нет, это точно нельзя считать приглашением. Или можно? Да нет, глупости. Если бы это считалось приглашением, большая часть домов в Новой Англии давно была бы заселена гоблинами, троллями и еще черт знает кем. Сара похолодела, сраженная внезапной мыслью. А что, если так оно и было? Боже, нет! Продавщица в магазине магических товаров показалась ей вполне милой дамой, если не обращать внимание на кроваво-красные линзы и татуировку в виде глаза посреди лба. Может, спросить у нее? Сара уже минут пять стояла у входа в дом и с пристальным вниманием, которое любому прохожему показалось бы странным, разглядывала придверный коврик. «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!» — гласила надпись на нем. — Это какой-то способ общения с поклонниками? Сара подскочила и развернулась кругом. Папа стоял у подножия ступеней, сжимая в руке портфель для документов. Он подошел так тихо, что она не расслышала шагов. — Коврик, — Роберт кивнул на него. — Свое первое признание в любви я оставил в горшке с петуньями. Она возилась с ними каждый вторник, и мне показалось хорошей идеей спрятать записку там. Это были стихи. Помню, как сочинял их на математике, — он усмехнулся и пригладил черные с проседью волосы. — Она их так и не нашла. В тот день к петуньям вышла ее мама и полила записку вместе с цветами, так что моя любовь превратилась в удобрение. И хорошо — стихи вышли на редкость паршивыми. Он говорил не о маме. С ней они познакомились в автокинотеатре на показе «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?». Папу туда затащили друзья, а мама хотела посмотреть на игру Джейн Фонды. — Тебя отпустили домой? — Сара недоверчиво прищурилась. Видеть папу раньше девяти посреди рабочей недели было настоящим чудом. Она бы скорее поверила в то, что Джарет набьет гардероб шароварами, чем в то, что Роберт Уильямс успеет к ужину. — У них не было выбора, — папа поднялся по ступеням. — В офисе прорвало канализацию, лилось прямо с потолка, представляешь? Если бы нас заставили остаться, начался бы бунт похлеще Пульмановской забастовки. — О-о-о… Значит, вам дали выходные? Роберт фыркнул. — Ну конечно, — протянул он ворчливо. — Через пару часов позвонят и скажут, как будем работать дальше. Идешь? Он кивнул на дверь, по-прежнему загороженную Сарой. — А… да. Дверь открылась, и Сара скользнула в дом, исчезнув в прямоугольнике мягкого желтого света. Роберт вошел вслед за ней. Но не прошло и пяти минут, как Сара вновь показалась на пороге. Быстро оглядевшись, она сложила излишне гостеприимный коврик пополам и торопливо зашагала к мусорным бакам. *** — Я не буду носить эти нитки, — Роберт нахмурился, испещрив переносицу резкими, словно нарисованными под линейку, морщинами. — Что за ребячество, Сара? Еще надень на меня браслет из бисера. — Но ее совсем не видно… — И что, мне теперь любую ерунду носить, если ее не видно? — Это не ерунда, а талисман на удачу. — Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к таким вещам. Наивные люди скупают их мешками, а бесчестные люди зарабатывают на чужих слабостях большие деньги. — Боже мой, пап, это просто нитки, они почти ничего не стоят! — Я говорю о картине в целом, Сара. И если уж говорить в целом, тебе давно пора повзрослеть и покончить со всеми этими глупостями. Сдержанный тон. Спокойный, чуть равнодушный взгляд, заставлявший Сару чувствовать себя глупым ребенком… Весь папин вид говорил о том, что в этой комнате был только один правый человек, и этот человек — Роберт Уильямс. Саре захотелось зарычать. Ну почему, почему папе всегда надо быть таким упертым занудой? — Тебе так сложно повязать эту нитку?! — Следи за тоном, Сара. Отлично. Они дошли до поворота, за которым обычно начинался скандал. И, подумать только, из-за чего? Из-за нитки! Ирен уже две минуты терла тряпкой абсолютно чистую столешницу, делая вид, что кроме нее на кухне никого не было. Сара терпела сокрушительное поражение. — Это не только талисман, — она решила подойти с другой стороны. — Я хотела бы… хотела бы, чтобы у нас четверых было, что-то, что нас бы объединяло. У тебя, меня, Ирен и Тоби. Что-то, что показывало бы, что мы семья. Тряпка замерла, а ее обладательница навострила уши. — Что за глупость, Сара? — хмыкнул Роберт. — То, что мы семья, понятно и без какой-то… — Роберт, милый, — вдруг вмешалась Ирен, — ничего плохого ведь не случится, если ты повяжешь эту ниточку. Я видела, люди их носят. Мейсоны, например. Папа удивленно посмотрел на нее. Обычно во время семейных споров они с Ирен выступали в раздражающем единодушии. — Вы что, сговорились? Нитку он так и не надел. А вот Ирен приняла свою с пугающим энтузиазмом и (чему Сара была особенно рада) повязала оберег и Тоби. Конечно, больших надежд на какие-то нитки Сара не возлагала, и все же теперь она могла спать чуточку спокойнее.   *** Ей снился Лабиринт. И Тоби. Он был старше, лет трех-четырех, но Сара была уверена, что златовласый мальчик в полосатой пижаме — ее брат. Тоби заливисто смеялся и убегал, двигаясь слишком быстро для такого маленького ребенка. Он был похож на призрака, и Сара пыталась догнать его… — Девица! … ей было жизненно необходимо догнать его, и в то же время почему-то совсем не хотелось этого делать. — Девица! Ты меня слышишь, девица? Назойливый голос звучал отовсюду, отражаясь от каменных стен, и от его противного жужжания Лабиринт пошел черными пятнами. -М-м-м… Сара перевернулась на другой бок, не желая выныривать из сонного омута. Где-то вдалеке у очередного поворота солнечным зайчиком сверкнули золотые кудряшки. — Девица! — голос был раздражающе настойчивым. — Да проснись ты уже, моргут тебя пережуй и выплюнь! — Что? — Сара все-таки разлепила веки и тут же прищурилась от света уличных фонарей. Что за черт? Они всегда были такими яркими? И почему она не закрыла шторы? Сара вздрогнула и сбросила одеяло, заметив движение на полке у окна, но мозг быстро провел анализ произошедшего: то был всего лишь Шляпа. Шла первая ночь их совместного проживания, и Сара еще не привыкла к наличию соседа. — Он задумал что-то злобное! — Кто он? — Сара села, сразу подумав о Джарете. Движение вышло слишком резким. Виски запульсировали, а комната поплыла перед глазами. — Магический шар. Сара озадаченно нахмурилась. — Чего? — Вон тот. Он давно следит за нами, но я не так прост, знаешь ли, и тоже за ним слежу. Сначала он прятался за деревьями, а теперь так обнаглел, что выполз на всеобщее обозрение. Ты только посмотри на него, какой смелый. Вон. Вон же. Видишь? Светится весь. Злобно прищурившись и угрожающе распушив куцые перья, Шляпа буравил взглядом луну. Тихо застонав, Сара посмотрела на часы — те показывали три часа ночи. Замечательно. — Это не магический шар, — она рухнула на подушки и положила ладонь на лоб. — Это огромный камень, который вертится вокруг нашей планеты в космосе. Он очень далеко, поэтому и кажется маленьким. А светится, потому что отражает солнечный свет. Шляпа покосился на нее с подозрением. — Значит, он уже выжег тебе мозги, — сказал он мрачно. — А я знал, что он что-то замышляет. Я и раньше тебя звал, между прочим, но ты дрыхнешь, как объевшийся тролль. Остатки сна как рукой сняло. — Что?! — Я сказал: ты дрыхнешь, как… — Я слышала! — Зачем тогда спрашивать? — Так, — твердо сказала Сара, чувствуя, как розовеют щеки, — Шляпа… Никто мне мозги не выжег. Этот шар неопасен, это всего лишь Луна. Она нам не угрожает, она даже неживая, так что не бойся. Ты будешь видеть ее каждый день… то есть ночь, — вздохнув, Сара протерла глаза, пытаясь прояснить мутное ото сна зрение. — Когда дома никого не будет, я включу тебе передачу про космос. — Почему тогда днем этой твоей Луны не было? — Потому что ее лучше видно вечером. А еще сегодня весь день были тучи, они закрывали обзор. Ты… ты вообще знаешь, что такое атмосфера? Шляпа надолго замолчал, по всей видимости, всерьез задумавшись над вопросом. — Я знаю много чего другого, — сказал он, горделиво задрав клюв. — Ладно. Не важно. Просто знай, что все в порядке, и, пожалуйста, давай спать. Доброй ночи. Он взаимностью не ответил. Сара подивилась, как в таком маленьком существе умещалось столько высокомерия, но эта мысль не стала задерживаться в голове, уступив место сонной дреме. Сара отвернулась к стене, укрывшись одеялом под самый подбородок. Интересно, в Лабиринте и правда не бывает луны? Все, что она там видела, — это затянутое тучами небо. Без солнца… без луны… без звезд… Мысли замедлились, став вязкими, как расплавленная карамель. Тучи были… оранжевыми… и черно-синими, как чернила в банке. Очень яркими. Интересно, это он их такими сделал? Красные нити… должны защитить от… от… — А дальше что? Вздрогнув, Сара открыла глаза. — А? — раздражения в ее голосе не услышал бы только глухой, но Шляпу, по всей видимости, такие мелочи не смущали. — Доброй ночи не жди? Или доброй ночи не будет? Что дальше? Почему ты не договорила? Сара глупо уставилась на него, не сразу поняв смысл вопроса. — Мм-м… ничего. Я просто пожелала тебе доброй ночи. Мы говорим так друг другу перед сном. — Это обережное заклинание? Если не пожелать доброй ночи, тебя съедят? — Нет. — Утащат и сделают рабом? — Нет. — Проклянут гнойными волдырями до седьмого колена? — Боже мой, нет! Никто тебе ничего не сделает. Это просто вежливость. Шляпа подозрительно прищурился. — Ве-ежливость? — протянул он медленно, словно знакомясь с новым словом. Учитывая его манеру общения, вполне возможно, что так оно и было. — И зачем это надо? — Просто. Я просто желаю тебе хороших снов. — Глупость какая.  Сара раздраженно фыркнула. После разговора с папой она не желала слышать это слово еще как минимум месяц. — Хорошо. Если не хочешь, я ничего тебе не буду желать. Просто дай мне поспать, — проворчала она, сильнее закутываясь в одеяло и закрывая глаза. Сара попыталась вспомнить, что ей снилось, но греза уже растворилась в ночи. Кажется, она куда-то бежала, за кем-то гналась… Как жалко. В детстве ей куда лучше удавалось запоминать сновидения… Долгожданная тишина звучала лучше любой симфонии, и Сара вновь начала погружаться в сон… — Я хочу. Зарычав, она резко села в кровати. — Что?! — Я хочу, чтобы ты желала мне хороших снов. Сара глубоко вздохнула, успокаиваясь. Если подумать, реакцию Шляпы на такие банальности можно было бы даже счесть забавной. Но, черт возьми, не в три часа ночи! — Хороших снов, Шляпа, — сказала она с улыбкой настолько миролюбивой, что у нее чуть не свело челюсть, и на всякий случай добавила, — доброй ночи. — Доброй ночи, девица. Сара хмыкнула в ответ на его обращение. Шляпа прекрасно знал ее имя, но по какой-то загадочной причине отказывался его произносить. Ну и черт с ним. Может, Хоггл заберет его через пару дней, и они больше никогда не увидятся. Сара заерзала на кровати, устраиваясь поудобнее и положила ладонь под подушку. Глаза уловили какой-то отблеск. Зевнув, она лениво вытащила руку, собираясь списать все на игру света и наконец заснуть. Рука светилась. Тускло, как почти выдохшийся неоновый браслет, но все же совершенно отчетливо. Рывком перевернувшись на спину, Сара вытянула обе руки перед собой. Они были окутаны светлой дымкой и в ночном сумраке казались призрачными и словно бы чужими, принадлежащими либо нимфе с сияющей кожей, либо бесплотному духу, но никак не ей самой! — Шляпа! Не отрывая взгляда от рук, вдруг возомнивших себя фонарями, Сара подбежала к полке с пернатым. Подумать только, но, потрепав ей нервы, тот с чистой совестью уснул. — Шляпа! — Чего тебе? — он нехотя открыл один глаз. — У меня руки светятся! Глаз закрылся. — И что? — В смысле «и что»? Это ненормально! Теперь на нее смотрели два желтых глаза. — Раньше не светились? — Нет, конечно! Боже. Ты видел? Они стали ярче! Шляпа зевнул, не выказав ни малейшего интереса к ее проблеме. — Подцепила какую-то дрянь в Лабиринте. Сказав это, он закрыл глаза и как ни в чем не бывало засопел, а Сара так и осталась стоять рядом с ним, глядя на горящие, как лампы, ладони.