Клетка

С трудом управляя негнущимися ногами, Тед Бим плелся домой после очередной попойки. Несмотря на то, что гравитация несколько раз пыталась уложить его на землю, душой Тед парил среди облаков, окрыленный беззаветной любовью к родине, пробуждавшейся в нем во времена особенно тяжелых запоев. Чувство патриотизма распирало его, отчаянно просилось наружу, и Теду нестерпимо захотелось поделиться своей радостью с согражданами. Он остановился, принял относительно устойчивое положение, набрал полную грудь воздуха и уже собирался загорланить национальный гимн, как вдруг заметил в окне соседского дома демона. — Господи Иисусе, — пробормотал Тед, усиленно заморгав. Демон не исчез. Он хотел протереть глаза руками, да только забыл, что в правой была бутылка, и спустя секунду ее содержимое растеклось по свитеру Теда. Разразившись тирадой из таких грязных выражений, что мамуля, услышав их, поседела бы во второй раз, Тед вперился взглядом в злополучное окно. За ним теперь стоял не один демон, а целых три! Первый, самый крупный, был красным, мохнатым и рогатым. Он слегка покачивался из стороны в сторону, словно танцуя. Еще один, помельче, скакал на подоконнике, мотая из стороны в стороны тощим хвостом. А третий, морковно-красный, вдруг схватился за голову, без каких-либо усилий отделил ее от шеи и запустил куда-то в глубь комнаты. Лоб Теда покрылся испариной. Зажмурившись, он замотал головой, надеясь вытрясти оттуда рогатых, хвостатых и безголовых существ, но, когда он открыл глаза, те никуда не делись. В окне показалась девица. «Ведьма!» — сразу же подумал Тед и скосил глаза на бутылку, на донышке которой плескалась золотистая жидкость. Вдруг ему вспомнились слова мамули о том, что алкоголь — это яд, разжижающий мозг, и впервые в жизни Тед с ней согласился. Взглянув еще раз на шабаш в окне, он твердо решил стать трезвенником. Высшие силы слали ему знак, Тед был в этом уверен! Шатаясь так, словно под ногами была палуба, а не асфальт, мужчина побрел к ближайшей мусорке, намереваясь выбросить виновницу своих галлюцинаций. Но то ли ветерок подул слишком сильно, то ли высшие силы вдруг изменили свое решение, но, поравнявшись с мусоркой, Тед качнулся вправо, споткнулся, еле устоял на ногах и прошел мимо нее, так и не расставшись с бутылкой. *** Эйфория от победы над врагом пьянила, струилась по венам безумным наркотиком, кружила голову и дарила ощущение всемогущества. Саре казалось, что еще немного, и она взлетит ввысь, как Венди Дарлинг, даже без помощи волшебной пыльцы. Часы напряжения и страха остались позади. Ей больше не нужно было никуда идти, не нужно было разгадывать загадки и проходить дурацкие испытания. Тоби спал в своей кроватке, как маленький ангел, и никакой Король Гоблинов не мог теперь до него добраться, потому что она выиграла. Победила. Тело было легким, словно пух, подхваченный ветром. Сара чувствовала себя бодрой и полной сил, несмотря на многочасовой забег по Лабиринту, который, казалось бы, давно должен был отправить ее в постель. Но она не хотела спать. Наверное, кровь все еще кипела от адреналина или каких-то других гормонов. Естествознание никогда не входило в перечень интересующих Сару вещей, так что она понятия не имела, что именно делало ее воплощением баночки с энергетиком. Возможно, чуть позже она заснет и проспит до завтрашнего вечера или прорыдает всю ночь, но сейчас ей хотелось праздновать. Никогда еще она не чувствовала себя такой живой, такой счастливой и… — Идиоты! — визгливый голос бесцеремонно вторгся в ее мысли. — Безмозглые идиоты! Лапы Людо дрогнули под ладонями Сары, стражники остановили пляску, Хоггл замер, а Амброзиус юркнул под стол, к которому давно присматривался. Одни лишь огнеяны продолжили кидаться стулом как ни в чем не бывало. — Бурбулюки ощипанные! — надрывалась шляпа Мудреца, прежде остававшаяся подозрительно тихой. — Вот зачем вы сюда притащились? Теперь он с нас шкуру сдерет, напялит обратно и снова сдерет! А ты, старый маразматик,— обратился он к Мудрецу, — думал склеишь мне клюв какой-то дрянью, и я замолчу? А я не замолчу. Я всем вам скажу, всем! Вы сейчас пляшете на своих поминках! Мы все здесь — покойники, — Шляпа посмотрел на Сару, и в его взгляде горела едкая смесь злобы и страха, — особенно ТЫ. Затылок Сары покрылся мурашками. Они потекли вниз по шее, разбросав холодное покалывание по всей спине. — Ладно еще эти, — Шляпа кивнул на Людо и сэра Дидимуса, который, встав на четвереньки, пытался вытащить Амброзиуса из-под кровати, — их недавно создали. Считай, младенцы. Или этот с деменцией, — он зыркнул глазами на Мудреца. — А у тех припадочных вообще мозгов нет — все вытряслись, когда они котелками своими бросались. Но вы-то, все остальные, чему радуетесь?! Тому, что Его Величество победила какая-то человечья девчонка? Думаете, он сгинул под руинами замка? Да щ-щас! Пока вы тут скакали, как дикие бабуины, Его Величество Король Джарет сидел совой на веточке и видел каждого из нас! Каждого! Сару будто ударили под дых. — Джарет… — слова комом застряли в горле, — наблюдал? — Вот через это окошко, — сказал Шляпа, ехидно сощурившись. — Тебе, кстати, не мешало бы его помыть. Судорожно вздохнув, Сара бросила взгляд на окно. За ним не было ничего кроме июльской ночи и мерно покачивающихся ветвей старой липы. — Его Величество соизволил оставить нас минуту назад, — пояснил Шляпа. — Видимо, не выдержал такой концентрации идиотов в одной комнате. — Я ухожу, — буркнул тучный гоблин в шлеме с рогами и, прихрамывая, заковылял к зеркалу. Дойдя до него, он развернулся и, пятясь, погрузился в зеркальную поверхность. Раздался булькающий звук, и гоблин исчез по ту сторону. Три его товарища последовали за ним, а еще двое ловко запрыгнули на подоконник, распахнули окно и… — Там высоко! — охнула Сара, бросаясь к ним через всю комнату. Она попыталась поймать одного из гоблинов, но пальцы схватили лишь пустоту. Сара перегнулась через подоконник и увидела, как две лохматые тени юркнули в кусты. Одна — вправо, другая —влево. Сара глубоко вдохнула и выдохнула, чувствуя, как вместе с воздухом ее покидает уверенность. Джарет был здесь и наблюдал. Боже. Он был совсем рядом, буквально в паре метров от нее, а она даже не заметила. От врага ее отгораживало лишь тонкое оконное стекло, но и оно могло разлететься вдребезги, если бы Джарет захотел до нее добраться. Это… обескураживало. Сара думала, в их противостоянии поставлена точка, как в сказке из красной книги. История про девушку, покорившую сердце Короля Гоблинов, закончилась однозначно – героиня победила. Она победила, и Король смирился с этим. Он не чинил ей препятствий, не требовал реванша и не наблюдал тайком. Злодей был повержен, ребенок — возвращен, добро восторжествовало, и история закончилась. Саре никогда даже в голову не приходило, что у нее может быть какое-то продолжение. «Мы все здесь — покойники, особенно ТЫ». В голове вспыхнула мысль, пугающая и болезненно яркая. «Тоби!» Сара бросилась вон из комнаты, по пути едва не сбив с ног Хоггла. Она дернула за ручку, но дверь не поддалась. Ну конечно! Сара ведь заперла ее, когда в спальню заявилось пол-Лабиринта. Было бы проблематично объяснять Ирен, в последнее время взявшей за правило наведываться к Саре по поводу и без, кто такие гоблины и что они забыли в доме, в котором она давно считала себя полноправной хозяйкой. Звонко щелкнула щеколда, и Сара вывалилась в коридор, едва не угодив лицом в стену. Краем уха она услышала ворчливое «А вам пора проваливать». Резко развернувшись, Сара шикнула на полуночных гостей и быстро закрыла дверь. За долю секунды преодолев расстояние до родительской спальни, Сара влетела в нее без стука и остановилась на пороге. Ее взгляд сразу же метнулся к колыбели. Обняв плюшевого медвежонка, Тоби тихо посапывал под мягким пледом. С ним все было хорошо. Облегчение накрыло Сару теплой волной, и она почувствовала резкую слабость во всем теле. Покачнувшись, Сара вцепилась в дверной косяк. — Бог мой, Сара! — возмущенным шепотом отчеканила Ирен. Папы в спальне не оказалось. —Разве можно так врываться? Где твои манеры, юная леди? И почему ты выглядишь так, будто увидела привидение? Сара подняла взгляд на мачеху. Если в их доме и завелось привидение, то стояло оно прямо перед ней. Очевидно, Сара застала Ирен врасплох, и, очевидно, та нанесла на лицо одну из своих многочисленных омолаживающих масок, так как выглядела она сейчас как призрак из низкобюджетного ужастика. Или как человек, которого ткнули лицом в торт. — Я… — Сара замялась, лихорадочно придумывая отговорку. — Я слышала грохот из вашей комнаты. У вас все в порядке? — У нас? Грохот? — теперь Ирен выглядела как удивленное привидение. — Сара, да это в твоей комнате гремит так, будто ты двигаешь мебель. Будь добра, веди себя тише – уже полночь. К тому же, тебе самой давно пора спать. — И… никаких птиц тут не было? — Птиц? — глаза Ирен широко распахнулись. Через секунду ее лицо стало равнодушным. — Сара, пожалуйста… мне сейчас противопоказана активная мимика. — Кажется, я видела сову. Белую. Я слышала, они иногда залетают в окна. Ты ничего такого не замечала? Ирен открыла маленькую синюю баночку и, отвернувшись от падчерицы, принялась наносить крем на шею. — Никаких птиц, — сказала она, глядя в зеркало, — никаких белых сов. Сара, прошу тебя, отправляйся в постель. У нас всех сегодня был не самый легкий день. Давай поговорим завтра. Сара почувствовала, как уши начинают краснеть. Она терпеть не могла, когда ей указывали, особенно если указывала Ирен. В любой другой день Сара начала бы огрызаться, но сейчас она чувствовала себя слишком вымотанной для словесных баталий. К тому же, у нее накопилось много вопросов к новым друзьям, и Сара очень надеялась, что те не разбежались, как остальные гоблины. — Ладно, — она натянула кривую улыбку, — доброй ночи. — Доброй ночи, дорогая. По спине прокатилась волна жара. Сара невольно закрыла глаза и сжала челюсти, борясь с раздражением. Было кое-что еще, помимо попыток Ирен ее контролировать, что Сара ненавидела всей душой. Ее притворное участие. Показную доброту. Фальшивую заботу. Все это было насквозь лживым и отвратительно навязчивым. Постоянный интерес мачехи к Сариным успехам в школе, идиотские платья, которые она никогда бы в жизни не надела, но которые Ирен продолжала с улыбкой дарить ей на праздники, все эти походы в торговый центр и другие виды совместного досуга, которые она придумывала… Сара ненавидела это. Не-на-ви-де-ла. Но чем более открыто она демонстрировала свое отношение к ненужному вниманию Ирен, тем больше его становилось. Казалось, мачеха из кожи вон лезла, чтобы превратить жизнь Сары в кошмар. Она говорила, что не хочет заменять ей маму, но именно это она и пыталась сделать с поистине маниакальным усердием. Только вот Ирен до мамы было так же далеко как облезлой курице до прекрасного лебедя. Шумно выдохнув, Сара вышла из спальни, плотно закрыв за собой дверь. Дойдя до собственной комнаты, она остановилась и сжала ладони в кулаки. По ту сторону двери было тихо. В груди появилось ноющее чувство тревоги, быстро разросшееся до полноценного страха. Нет, до страхов. Их было много. Они облепили Сару, как пауки. Что, если все ушли? Что, если они не вернутся? Что, если Джарет придет за ней? Что, если он придет за Тоби? Что, если все это было просто безумной, невероятно реалистичной галлюцинацией, и Саре надо было думать не о том, как спастись от Короля гоблинов, а о том, как спастись от людей в белых халатах? Убедившись, что рядом не было никого из взрослых, Сара осторожно вошла в комнату и облегченно выдохнула. Дидимус, Хоггл и Людо никуда не исчезли. Когда она закрыла дверь, Хоггл пинком втолкнул в зеркало тело последнего из огнеян, затем наклонился, поднял с пола ухмыляющуюся рыжую голову и отправил ее следом. — Чао! – крикнула голова, ничуть не смущенная такой грубостью. — Пришло время прощаться, друзья мои, — проскрежетал Мудрец и шаркающей походкой заковылял к зеркалу. — Чего-о-о? — возмутился Шляпа. — Я не вернусь в Подземье! Не после всего, что было! — Порой в сердце битвы безопаснее, чем на окраине, друг мой. — Да иди ты к троллям, старый маразматик! Не хочу я туда! Я хочу остаться здесь, слышишь?! Здесь! У человеков! Да прекрати ты идти туда, бурбулюк ощипанный. Я не хочу! Я… Я отказываюсь быть твоей шляпой! Дойдя до зеркала, Мудрец повернулся к нему спиной и стал пятиться мелкими шажками. — Не-е-ет! – завопил Шляпа. — Сара! — послышался голос Роберта, и в дверь постучали. — Что у тебя происходит? — Это радио! — выпалила девушка, бледнея. — Сейчас выключу, пап! Дверная ручка дернулась, и Сара с ужасом поняла, что забыла запереться. Дальше все происходило, как в замедленной съемке. Надрывно скрипнув, дверь открылась на сантиметр. Луч света из коридора прочертил желтую полоску на ковре, и Саре показалось, что он прожег его до паркета. Спина и лоб покрылись испариной. Хрипло вздохнув, Сара всем телом навалилась на дверь, с грохотом вернув ее на место, и быстро защелкнула щеколду. В ушах гремела кровь, а сердце колотилось так, будто Сара без единой остановки пробежала кросс по Лабиринту. В коридоре было тихо. Казалось, папа решал, как реагировать на то, что его грубое вторжение в личное пространство дочери грубо прервали. — Ты видела время? — спросил он наконец. — Да, я… сейчас. Сара вытаращила глаза на Мудреца, выразительно двигая бровями. Тот продолжал пятиться. Очень. И очень. Медленно. — Не пойду, не по…аргх, — Шляпа вцепился клювом в раму. Его круглые глаза блестели от слез, — не пойрггхмйду, неп… Хоггл двинулся на сородичей, угрожающе сжав руки в кулаки. Раздался булькающий звук, Шляпа крякнул, разжал клюв и исчез вместе с Мудрецом за зеркальной гладью. Наконец воцарилась тишина. Папа не спешил продолжать разговор. Сказать по правде, он не блистал красноречием, когда дело доходило до разговоров с Сарой. Бывали дни, когда за двадцать четыре часа они умудрялись перекинуться лишь парой фраз вроде «Как дела в школе?» или «Доброе утро». И причина была не в ссорах, которых у них тоже хватало. Просто мистер Уильямс понятия не имел, о чем можно было говорить с пятнадцатилетней девочкой-подростком, периодически закатывающей скандалы на весь дом, и поэтому… не говорил. — Спокойной ночи, дочка, — решил не изменять себе Роберт. Сара выдохнула с облегчением. Обычно немногословие папы ее бесило, но сегодня оно играло ей на руку. — Ага. И тебе. Несколько секунд Сара прислушивалась к шагам в коридоре, потом — к скрипу закрывающейся двери, и только когда раздался звук щеколды, она смогла расслабиться. Тихо застонав, Сара сползла на пол и закрыла лицо ладонями.