В тени желаний

Хогвартс Экспресс мчится по изумрудным полям и мрачным лесам, соединяя мир магии с повседневной реальностью. Он оставляет за собой облака пара, словно завуалировав свои тайны, и отгоняет привычный мир на безопасное расстояние. Восходя к рельсам, вагон наполняется шумом — смехом, переговорами, шутками, звучащими далекими от обычной школьной рутины. Вентилируемые окна открывают возможности для легкого вечернего ветерка, который сквозит сквозь атмосферу небес, но не совсем развевает гнетущую серость, окутывающую поезд. В теплом свете фонарей, висящих на стенах вагонов, отражаются лица учащихся, торжествующие и меланхоличные одновременно. Старшекурсники, уверенные в своей силе, перекрикивают друг друга, обмениваясь воспоминаниями о прошедших годах, когда мир Хогвартса был полон неизведанных возможностей. Младшекурсники с ясными, любопытными глазами с нетерпением обсуждают свои надежды и страхи перед поездкой, в то время как первокурсников, затаив дыхание, провожают взволнованные родители. Их руки дрожат, когда они прощаются, последние объятия словно старательно увели их в мир неизвестности. В этом мрачном, но одновременно прекрасном слиянии тревоги и волнения, растерянные лица первогодок скрепляют незримую связь между миром родителей и магическим будущим. Звуки вагонов, наполняя пространство загадочностью, отдаленно напоминают шёпот, как будто сам поезд рассказывает свои древние истории. Мгновения, когда первокурсники строят новые дружеские связи и обмениваются записями заклинаний, становятся светом, пробивающимся сквозь темную завесу их страхов. В этих мгновениях вечности существуют забытые намерения и надежды, которые делают этот поезд столь особенным. На середине пути, когда Хогвартс Экспресс пересекает мост, можно увидеть, как сквозь окна мелькают образы: красочные пейзажи, затянутые тучами неба, отражая чувства, которые обуревали умы студентов. Как будто время самой природы остановилось, наблюдая за состоянием невесомой надежды на новое начало. С каждым поворотом рельсов растет ожидание, а домики на заднем плане становятся мелкими точками, короткий взгляд в прошлое. Поезд проносится мимо, словно промчавшаяся тень, унося с собой последних разрывов с обыденностью. Внутри, теплый свет вагонов обнимает студентов, создавая ауру уюта, но когда-то наивные надежды, подобно неясным образом зловещих существ, шепчут о том, что не все страсти приносят радость. Разговоры о тёмных тайнах и загадках, которые могут ожидать их в стенах замка, пронизывают атмосферу, создавая туманную ауру вокруг их радостей и тревог. На середине пути, когда Хогвартс Экспресс пересекает мост, можно увидеть, как сквозь окна мелькают образы: красочные пейзажи, затянутые тучами неба, отражая чувства, которые обуревали умы студентов. Как будто время самой природы остановилось, наблюдая за состоянием невесомой надежды на новое начало. С каждым поворотом рельсов растет ожидание, а домики на заднем плане становятся мелкими точками, короткий взгляд в прошлое. Поезд проносится мимо, словно промчавшаяся тень, унося с собой последних разрывов с обыденностью. Внутри, теплый свет вагонов обнимает студентов, создавая ауру уюта, но когда-то наивные надежды, подобно неясным образом зловещих существ, шепчут о том, что не все страсти приносят радость. Разговоры о тёмных тайнах и загадках, которые могут ожидать их в стенах замка, пронизывают атмосферу, создавая туманную ауру вокруг их радостей и тревог. Один из дальних вагонов, набитый звуками радости и оживленных разговоров, стал уютным укрытием для группы друзей. На мягких сиденьях с цветными подушками расположились Джеймс Поттер, его сестра-двойняшка Анабель, Ремус Люпин и Питер Петтигрю. Они с удовольствием делились свежими впечатлениями от летних каникул, перебрасываясь шутками и комментариями, каждый из них с правильной долей юношеского энтузиазма. На столике перед ними валялись обертки от шоколадных лягушек, и каждый, словно охотник за сокровищами, выискивал карты с изображениями известных волшебных существ. — Эй, Рем, а ты знаешь, что лягушка с изображением Дамблдора — одна из самых редких? — весело спросил Джеймс, предлагая Ремусу очередную шоколадную лягушку. — Да, но, по-моему, они и на вкус не очень, — усмехнулся Люпин, покачивая головой. — Я все равно лучше съем тыквенное печенье. Анабель, сидящая рядом с Ремусом, прищурилась и потянулась к коробке с лягушками: — Зато эти могут резко изменять вкус. Мне попалась такая, что напоминала мятную конфету! — Дай-ка мне, — глаза Петтигрю загорелись, и он потянулся к Анабель, выудив из коробки одну лягушку, — обожаю мяту. — Ну, Питер, ты ведь не собираешься снова её упустить? — поддразнивал Поттер с улыбкой. — Это будет уже четвертый раз за последние шесть лет, когда удача не на твоей стороне. — Да, да, — подхватил Люпин, — я бы на твоем месте уже задумался о том, чтобы взять уроки по обращению с шоколадными лягушками. Может, они тебя боятся? — О, заткнитесь! — беззлобно сказал он, когда друзья начали глупо его передразнивать. — Это просто совпадение! Однако, как только он приподнял обертку, шоколадная лягушка, словно ожила, резко выпрыгнула из его руки и, как стрела, вылетела в окно. — Ну, отлично, — он закатил глаза, цокнув языком. — Я не удивлен, если честно. Джеймс и Ремус, в отличие от Анабель, которая прятала улыбку, не смогли сдержаться, разразившись заливистым смехом. — Ты просто не везучий, Хвост! — смеялся Поттер. — Может, тебе стоит переключить фокус на что-то менее подвижное? Тыквенное печенье, например? Петтигрю, скрестив руки на груди, попытался выглядеть недовольным, но его губы не могли сдержать улыбку: — Ладно, я неудачник. Заткнитесь уже. Дверь вагона резко открылась с характерным щелчком, и в проем вошли Сириус Блэк и Лили Эванс. Лили шагнула вперед, её волосы слегка развивались от сквозняка, а за ней, с привычной для Блэков легкостью, шагнул вперед Сириус. Джеймс, до того смеявшийся чуть ли не громче всех, словно забыл о всём вокруг. Его лицо, которое только что было искривлено в поддразнивающей гримасе, внезапно прояснилось, когда он увидел Лили. Хватило мгновения, чтобы заметить это, а в следующую секунду его глаза блеснули привычным для Поттеров озорством. — Ну что? Нашли? — спросил Ремус, откусывая печенье. — Ничего, — беззаботно произнес Сириус, держа в руке палочку. Он подошел к двери и облокотился о косяк, его ширина и поведение излучали уверенность. — Мы не можем найти её! Куда она могла выпрыгнуть? Сомневаюсь, что в окно… — сказала Лили, вызвав ехидную улыбку у Сириуса. — Вроде бы ты не нервничала так, когда потеряла её, — заметил он в шутливом тоне. — Не будь таким легкомысленным, Сириус. Это не смешно! — сказав это, девушка посмотрела на Джеймса, словно прося поддержки. — Куда она могла выпрыгнуть? — вмешался Поттер, пытаясь разрядить напряженность, хоть и невольно. — Не знаю, — голос Эванс звучал более серьезно. — Я должна была отдать её МакГонагалл сегодня. — МакГонагалл? — нахмурился Хвост. — С чего это вдруг? Я думаю, Лилс, нам всем интересно, с каких пор ты выращиваешь фиолетовую жабу? В письмах ты о ней не упоминала, или я чего-то не помню? — Я посчитала нужным не упоминать об этом, потому что эта информация не столь важна. Если честно, я понятия не имею, почему именно я и для чего мне нужно было откормить жабу. Предполагаю, что для урока трансфигурации у третьекурсников. Это редкий вид, который требует особого ухода, а я, как отличница, вполне неплохо справилась с этим заданием. — Это когда Питер превратил жабу в морскую квакающую звезду? — усмехнулась Анабель. — Я помню. Более старшим курсам всегда дают дополнительные задания, в основном отличникам, потому что они справятся с заданием со стопроцентной вероятностью, поэтому участь перепала Лили. — Я подвела МакГонагалл. — голос Лили был полон разочарования. — Она полагалась на меня, а я не смогла выполнить задание как следует. — Лили, — сказал Ремус, тихо и поддерживающе. — Ты просто можешь воспользоваться магией, чтобы исправить это. Слова Ремуса прозвучали словно легкий ветерок, но Лили покачала головой, её глаза полны решимости и немного печали. — Я не могу так просто использовать магию, когда уже сделала ошибку, — ответила она. — Это было бы нечестно по отношению к профессору и остальным. Я должна сама найти решение. Ребята недоуменно переглянулись, когда Джеймс вдруг встал с места и молча направился к выходу. Сириус, не меняя свою позу, выпрямился: — Куда это ты собрался, Джим? — Пойду, поищу нашу фиолетовую потеряшку, — ответил он позитивно. — Приедем мы ещё не скоро. Не думаю, что она могла выпрыгнуть, наверняка где-то спряталась. Сириус отодвинулся от двери, позволяя Джеймсу пройти. Ветреная прохлада закружила воздух, когда он скрылся за дверным проёмом, уходя в коридор вагона. Джеймс! — крикнула она, и её голос наполнил вагон, но в ответ только раздался эхом. Не задумываясь, она мгновенно вылетела за ним, словно стрела, выпущенная из лука. Сириус плюхнулся рядом с Питером. Его привычная улыбка заиграла на лице, когда он взглянул в сторону, где только что ушли Джеймс и Лили. — Вы только посмотрите на них, — сказал он, приподняв брови, — когда-нибудь Лили точно сдвинется к Джеймсу, и они сойдутся. Ремус, который тихо сидел с другой стороны, только усмехнулся. На его лице отразилась уверенность, недвусмысленно показывающая, что он тоже заметил, как меняется атмосфера вокруг Джеймса и Лили. — Да, все знают, что между ними что-то есть, — произнёс он с лёгкой ироничной улыбкой. — Они просто не хотят этого признавать. — Судя по тому, как они общаются, это лишь вопрос времени! — согласился Питер. Анабель, до того внимательно слушавшая реплики друзей, усмехнулась: — Да, и они оба, кажется, не замечают, как этот вопрос времени растягивается! Они начали смеяться, постепенно переключившись на другую тему, а спустя ещё пару минут Ремус и Питер погрузились в спор, который, казалось, мог бы затянутся на целую вечность. Их голоса, полные энтузиазма и местами даже легкой агрессии, перекрывали звуки стука колес по рельсам. Люпин, с его привычной сдержанностью, пытался донести свою точку зрения, в то время как Петтигрю, с его характерной настойчивостью, не собирался уступать. Сириус, наблюдая за этой сценой, не мог не ухмыляться. Он всегда находил в спорах своих друзей нечто забавное (хотя и сам он был зачастую лидирующим лицом или зачинщиком), особенно когда они были так увлечены, что полностью забывали о времени и месте. Его взгляд скользнул по купе, и вдруг он встретился с темно-карими глазами Анабель. Она, словно пойманная на горячем, быстро отвела взгляд, как будто не замечала его. Сириус хотел было что-то сказать, но в этот момент двери открылись, и в купе вошли смеющиеся Лили и Джеймс. Их появление словно освежило атмосферу, и даже Ремус и Питер замолчали, уставившись на существо крупных размеров, которое держал Поттер в своих руках — фиолетовую жабу с пурпурными глазами. Рыжеволосая, смеясь, пыталась отобрать её, но Поттер, как всегда, был неуловим. Он с гордостью демонстрировал находку, словно это был трофей, завоеванный им в битве. — Вы только представьте, — сказал он, наклоняясь вперёд и понижая голос, чтобы создать атмосферу загадки. — Эта лягушка учуяла запах шоколада издалека! — Шоколада? — переспросила Анабель, приподнимая в удивлении брови. — Да, именно! Она просто оказалась на правильном пути, — продолжал Джеймс. — И в итоге запрыгнула в одно из купе, где сидели Эван Розье и его дружки! Видели бы вы его лицо, когда он почувствовал, что что-то в его рюкзаке шевелится и издает странные звуки. Розье начал рыть в рюкзаке, как будто это какая-то тайная лаборатория, опасаясь, что там ещё что-то произведено из кузнеца, — его рука двигалась по воздуху, показывая, как он недовольно шарит по своим вещам. — И чёрт возьми! Он достал лягушку, а у той весь рот в шоколадных крошках, видимо, в остатках того, что притащил с собой придурок! Смех Джеймса, который заразительно разносился по вагону, начал постепенно подхватываться всеми остальными. Анабель, кидая на него укоризненный взгляд, не удержалась и сама расправила губы в улыбке. За ними последовал такой же радостный гул, охватывающий всю компанию, как эхо, отражающееся от стен купе. Анабель, не обращая внимания на хохот своих друзей, решила, что пришло время немного привести себя в порядок и освежиться, потому что вскоре они должны были прибыть в Хогвартс, и ей хотелось выглядеть хорошо. Словно в ответ на её мысли, смех ребят раздался с большей силой, когда Сириус вспомнил про Эвана Розье что-то, что до этого знали только он и Джеймс. Она встала, отряхнув с кофты невидимую пыль и, бросив последний взгляд на друзей, вышла из купе. — Я сейчас вернусь, — бросила она через плечо, направляясь к туалету, который находился в самом конце поезда. По мере того как она шла по коридору, Анабель не могла не заметить, как всё вокруг оставалось неизменным. За шесть лет, что она провела в Хогвартсе, она ожидала, что что-то изменится, но, похоже, всё осталось на своих местах. Единственная дамская комната находилась в самом конце поезда, и это всегда её раздражало. Путь казался бесконечным, и, проходя мимо других купе, она слышала, как их одноклассники обсуждают предстоящий год обучения, делятся новыми магическими знаниями и приключениями лета. В то время как её собственные композиции не принимали в расчёт огромные расстояния, она думала лишь о том, насколько неудачно устроен этот поезд. Она продолжала идти, погружённая в свои мысли, когда вдруг неожиданно наткнулась на что-то крупное и массивное. — Ой! — воскликнула она, отступая назад. В следующий миг её взгляд поднялся к тому, в кого она врезалась, и она глубоко удивилась, увидев перед собой Эвана Розье. «Забавно, как все складывается», — подумала она, осознавая, что именно его обсуждали друзья, когда она покинула купе. Эван Розье стоял, чуть склонившись, и выглядел так, будто был готов к тому, что его столбнули. Анабель не могла не заметить перемены во внешности слизеринца с их последней встречи в прошлом учебном году. Он стал выше и сменил прическу, вместо привычной идеальной укладки его волосы были растрепаны, что придало образу нехарактерную небрежность, но это ничуть не портило впечатление, более того, теперь он выглядел увереннее. Его серые глаза, которые всегда казались холодными и безразличными, сейчас вопросительно смотрели на неё. — Долго ли ты ещё собираешься разглядывать меня, Поттер? — произнёс он с ухмылкой, прерывая её мысли. Его голос звучал грубо, но в то же время в нём была какая-то игривость. Анабель почувствовала, как её щеки заливаются краской. Она быстро собрала свои мысли и, стараясь не выдать своего смущения, ответила: — В твоих мечтах, Розье. Она сделала шаг в сторону, чтобы дать ему пройти, и слизеринец, уходя, обернулся и посмотрел ей в глаза. Это было странное ощущение — его взгляд, полный уверенности и лёгкой насмешки, заставлял её чувствовать себя неловко. Она не могла понять, почему его реакция так её задела. — Ты всё ещё такая же горячая, когда пытаешься казаться недосягаемой для меня, — прокомментировал он тихо через плечо так, чтобы она услышала. Анабель почувствовала, как в её лице вспыхивает румянец, и она тихо хмыкнула, пытаясь справиться с возникшими эмоциями. Она лишь покачала головой, не веря в происходящее. Когда брюнетка вернулась в купе, она заметила, что ребята уже успокоились. В воздухе витала атмосфера дружеского общения, и они обсуждали, как провели летние каникулы. Лили, с энтузиазмом делясь своими впечатлениями о поездке к бабушке, рассказывала о долгих прогулках по лесу и вечерних посиделках у камина. Остальные, включая Джеймса и Сириуса, тоже не отставали, делясь забавными историями о своих приключениях. Анабель села рядом с Лили, но её мысли всё ещё были заняты недавней стычкой с Эваном Розье. Она не могла избавиться от чувства возмущения, которое накатывало на неё, как волна. Его наглое поведение, его самодовольная ухмылка, словно он сам Салазар Слизерин — всё это вызывало у неё внутренний протест. Нормальные взаимоотношения с этим слизеринцем у неё никогда не складывались. Все эти годы он казался ей не более чем богатеньким сынком своих родителей, который не знал, что такое настоящая жизнь, и Анабель не могла понять, как можно быть таким самодовольным. Она вспомнила, как Эван с презрением говорил о семьях волшебников, которые не могут себе позволить роскошь, которую имели его родители. Это было так несправедливо! Несмотря на то, что они с братом всегда росли в достатке, их родители — Флимонт и Юфимия Поттеры — никогда не кичились своим положением. Они считали, что истинные ценности заключаются не в деньгах, а в том, как ты относишься к другим и как используешь свои ресурсы, такому же мышлению они приучали своих детей. Их родители учили их важности скромности и доброты. Они часто говорили: «Деньги — это всего лишь средство, а не цель». Вместо того чтобы акцентировать внимание на своём богатстве, Поттеры предпочитали помогать другим. Они активно участвовали в благотворительных акциях и поддерживали тех, кто нуждался в помощи. Джеймс и Анабель проводили много времени с родителями, которые объясняли им, как важно быть ответственными и заботливыми. Они часто устраивали семейные вечера, где обсуждали не только свои успехи, но и проблемы, с которыми сталкивались другие. Когда Джеймс и Анабель росли, они видели, как их родители общаются с разными людьми, независимо от их социального статуса. Это научило их уважать каждого, независимо от того, сколько у него денег. Они понимали, что настоящая ценность человека заключается в его характере и поступках, а не в размере его кошелька и власти, которой он обладает. Именно поэтому она презирала таких, как Розье, не способных думать ни о чём другом, кроме денег и славы, доставшейся ему даром, которые смотрели на всех свысока с башни. — Анабель? — Эванс, заметив молчаливость и задумчивость подруги, легонько толкнула её в плечо, возвращая в реальность. — Всё… в порядке? — О… да, всё отлично, — быстро ответила она, заправив пряди волос за ухо, — задумалась просто. Джеймс, сидевший напротив, заметил, что Анабель не совсем с ними. — Я знаю, как вернуть тебя в реальность, сестренка, — сказал он с хитрой улыбкой. Он потянулся к своему рюкзаку, и все с интересом уставились на него. Джим с загадочным выражением лица начал рыться в рюкзаке, и вскоре его лицо озарилось радостью. — Вот! — воскликнул он, доставая пачку конфет Берти Боттс, под одобрительный гул. — Купил последнюю пачку, когда возвращались с Лили. Он открыл упаковку, и ребята, следуя устоявшейся традиции, начали по очереди вытаскивать драже из коробочки. Каждый не понаслышке знал, что это не просто сладкие конфеты, а настоящая лотерея вкусов, где можно наткнуться на что угодно — от восхитительных до отвратительных вкусов, и тот, кому попадались самые невкусные конфеты, должен был пройти забавное испытание: выполнить одно любое желание, которое в любой момент могут загадать ему друзья. Смех и шутки раздавались в купе, когда кто-то из них неожиданно вытаскивал конфету с ужасным вкусом. В этом году удача не улыбнулась Ремусу, который четырежды наткнулся на «блевотину». Его недовольное выражение лица вызвало у остальных дружный смех, и они с нетерпением ждали, какое желание он выполнит в результате своего невезения. Ребята были так увлечены игрой и обсуждением, что даже не заметили, как поезд приближался к Хогвартсу. За окнами мелькали пейзажи, но они были поглощены своими разговорами и смехом, словно весь мир за пределами их купе перестал существовать. Время пролетело незаметно, и вскоре они уже слышали знакомый звук, когда поезд замедлялся, готовясь к остановке. Когда поезд наконец остановился, ребята, всё ещё смеясь и обсуждая свои впечатления, начали собирать вещи. — Эй, Ремус, готовься выполнять желания, — подзадорила его Анабель, смеясь, когда они выходили. Ремус с фальшивым недовольством закатил глаза. Споймав его взгляд, полные ухмылки друзья бурно начали напирать на него. — Ну, давай, только не забывай — у тебя теперь серьёзная миссия, — добавил Сириус, улыбаясь, — кто знает, что мы можем придумать для тебя? Питер, не желая оставаться в стороне, приподнял руки в знак триумфа, присоединяясь к общему веселью. — А ты помнишь, как в позапрошлом году, когда я проиграл, вам в голову пришло загадать мне стащить торт, который готовили для Дамблдора? — спросил он, напоминая о своем «подвиге». — Я думал, что потрачу пару минут, но потом чуть не попал под раздачу, когда он увидел меня с ним! В этот момент Анабель засмеялась так, что почти упала на перрон. Джеймс начал имитировать, как Питер крался к столу с тортом, стараясь оставаться незамеченным, размахивая руками и потирая живот от голода. — А во время пира все осознали, что один из тортов исчез! Какое же это было веселье, когда Дамблдор спросил: «Кто же может стянуть мой торт?» Я был на грани отчаяния, — смеялся он теперь, и даже Ремус не мог удержаться от смеха. — Ладно, ладно! — наконец произнёс он, поднимаясь на цыпочки, будто собирался сказать что-то важное. — Вы можете придумывать свои желания, но не забывайте — в следующем году каждый из вас рискует оказаться на моём месте. В ответ на это все снова разразились смехом, и, отпуская свои шутки, они направились к замку.

***

В Большом зале, где волшебство и дружба переплетались в едином танце, царила особая атмосфера. Стены, украшенные волшебными огнями, отражали свет, создавая иллюзию звездного неба, которое, казалось, спустилось с небес, чтобы стать частью этого волшебного места. Длинные столы, накрытые белоснежными скатертями, были заполнены учениками, которые, как пчёлы в улье, жужжали от разговоров и смеха. Момент распределения полон волнений и ожиданий для первокурсников. Они собираются в холле, их глаза полны восторга и тревоги. Некоторые крепко держат свои сумки, в то время как другие перешептываются, обсуждая, на какой факультет они надеются попасть. Вокруг царит легкая суета: старшекурсники в мантиях и выпускающиеся студенты с улыбками готовятся к тому, чтобы встретить новеньких. Профессор Макгонагалл приподнимает свиток с именами первокурсников и начинает зачитывать их по одному. Сначала её голос звучит кратко, но каждый раз, когда она произносит имя, залы наполняются тихим шепотом. — Помните нас такими? — оживился Поттер, разглядывая зал. — Ощущение, словно это было вчера. — Мы были такими смешными, — вспоминает Анабель, ностальгируя по их первым дням, когда они только переступили порог, — до сих пор помню, как Питер чуть не упал в обморок, когда шляпа долго молчала, а потом выдала: «Гриффиндор!», — сымитировала она грозный голос, побуждая смех друзей. — Да ну вас, — беззлобно отозвался тот. — Когда уже это всё закончится? Я до жути голодный. Кроме конфет этих ничего не ел! — Ты, Хвост, как всегда на грани голодной смерти! — шутливо передразнил друга Блэк, хотя сам уже чувствовал лёгкий голод. Хвост открыл рот, точно собираясь произнести остроумную реплику, но в этот же момент Дамблдор поднялся из-за учительского стола, и это означало, что наконец-то последнего первокурсника распределили на факультет. Его слова испарились в воздухе. Длинные белые волосы и борода директора, казалось, светились в свете волшебных огней. В зале воцарилась тишина, и все взгляды устремились на него, ведь Альбус Дамблдор был не просто директором, он был символом мудрости и силы, и его присутствие всегда внушало уважение. — Дорогие ученики, — начал он, его голос звучал как мелодия, наполняя зал теплом и спокойствием. — Сегодня мы собрались здесь не только для того, чтобы поприветствовать наших первокурсников и отметить начало нового учебного года, но и для того, чтобы вспомнить о том, что делает нас сильнее. Дружба, смелость и преданность — вот что действительно важно в нашем мире. — Его слова, словно заклинание, окутали всех, заставляя задуматься о том, что они действительно ценят. Директор продолжал свою речь, однако внимание Анабель Поттер постепенно ускользало от его слов. Она не могла избежать чувства, что в этот момент происходило нечто более важное. Вокруг царила привычная для Хогвартса суета, но для неё всё словно замедлилось. Её взгляд скользнул по лицам учеников, остановившись на Северусе Снейпе, который сидел за столом Слизерина и, как всегда, держался в стороне от всех, словно тень. Он выглядел так, будто его ничто не интересовало, но вдруг Анабель заметила, что его зрачки сканировали зал, задержавшись на одной точке. Северус смотрел на Лили с такой интенсивностью, что его взгляд казался почти невыносимым. Она удивлённо приподняла брови, повернувшись к подруге, которая сидела рядом и внимательно слушала Дамблдора, периодически кивая про себя, словно одобряя его слова и совсем не замечала того, что за соседним столом идёт немая борьба за её внимание. Северус, словно почувствовав на себе чей-то взгляд, резко повернулся к Анабель. Его глаза встретились с её, и в этот момент между ними возникло невидимое напряжение. Он смотрел на неё с характерной строгостью, как будто спрашивая: «Что ты смотришь?» Она приподняла одну бровь, и безмолвный диалог между ними начался, не требуя слов. Снейп оставался непроницаемым, и его взгляд вселял в неё немой вопрос. Она чувствовала, что он также напряжён, как будто она стала свидетелем чего-то очень личного. Зал внезапно заполнился хлопками, прерывая их немое противостояние. Анабель, словно приходя в себя от глубокой задумчивости, быстро отвела взгляд от Северуса, почувствовав внутри себя лёгкую неловкость. Её внимание вернулось к Дамблдору, который продолжал говорить, теперь уже с ещё большей энергией. Анабель пыталась вернуть себе привычный настрой, следуя за речью директора, но мысленно она была далеко. Правда, взглянуть на слизеринца больше не осмеливалась, хоть и чувствовала на себе его взгляд продолжительное время. — …помните, что в каждом из нас есть сила, способная изменить мир. Не бойтесь быть теми, кто вы есть, и не забывайте, что даже самые маленькие действия могут иметь огромное значение. Свет, который мы носим внутри, может осветить даже самые тёмные уголки. Когда Дамблдор произнёс свои последние слова, зал наполнился волшебным светом и, по щелчку его пальцев, столы заполнились великолепными деликатесами. Жареная индейка, покрытая золотистой корочкой, заполняла столы, ароматный куриный пирог и разнообразные сыры соседствовали с нарезанными овощами и свежими фруктами. Поджаренные картофельные дольки, которые уплетали за считанные минуты, сочные зелёные бобы и множество горячих закусок, которые предлагали каждому из присутствующих истинную кулинарную симфонию. Праздничные звуки аплодисментов и одобрительных возгласов заполнили зал, создавая атмосферу радости и веселья, а к концу первого часа пиршества на столах уже не оставалось ни одного лишнего хлебца, а угощения постепенно исчезали, кто-то даже тренировал свои магические навыки, накладывая на еду заклинания, призывающие её вновь заполняться. — Неужели завтра начнутся уроки? — недовольствовал Питер, делая большой глоток тыквенного сока. — Я совсем этого не хочу! Занятия — это же ужасно! А тут такой праздник! — Ты просто переживаешь, — отмахнулся Ремус, доедая десерт — яблоко в карамели, — всё будет хорошо! — Легко тебе, Лунатик, — вмешался Джеймс, — ты же наш староста и отличник, — сказал он, подмигнув другу. — А таким, как я, например, у кого балл всегда «удовлетворительно», будет сложновато, особенно учитывая то, что программу обучения сделали сложнее в этом году. — Не будьте такими пессимистическими! — шутливо воскликнула Лили. — Вы хотя бы знаете, какие кроки будут первыми? — Надеюсь только, что это не зельеварение, — отозвался Сириус, — я не могу видеть Слизнорта больше десяти минут в сутки. Он притворно скривился, вызвав лёгкий смех в ответ на свои слова, и даже Ремус, всегда такой спокойный и уравновешенный, не терпящий даже шуточных высказываний в сторону профессоров, не мог устоять перед безудержным смехом своих друзей. Каждый новый взрыв хохота наполнял зал жизнью, создавая ощущения, словно вокруг не было ни ссор, ни старых обид, а только дружба и поддержка. Тем не менее, среди длинных столов, заполненных смехом и радостью, единственным, кто оставался лишним, был тот, кто никогда не был замечен, тот, кто предпочитал оставаться в тени. Он сканировал зал, его чёрные глаза, словно два бездонных колодца, высвечивали лица учеников и учителей, которые, казалось, были погружены в свои разговоры. Их радость была ему чужда и непонятна. Поддерживая свои догадки, он задумался о том, как скоро этот праздник закончится. Как многим из них ещё предстоит столкнуться с реальностью, и как эта реальность будет жестокой. В каждом смехе он слышал эхо приближающейся бури. Казалось, сама магия вокруг начинала искажаться, напрягаясь, готовясь к неизбежному. Он знал, что малейшая оплошность может изменить всё, и это знание находило отклик в жажде понимания и контрходов. В конечном итоге, он был не просто наблюдателем, а одним из главных действующих лиц в этой опасной игре.