Fleur-de-Lys

Воздух в комнате словно был заряжен, как если бы над ней висели огромные грозовые тучи. Если бы взглядом можно было бы метать молнии, Кол бы уже загорелся. Клаус смазанным движением пересек расстояние от двери, хватая брата за горло, и впечатал его в стену. — ЧТО. ТЫ. СДЕЛАЛ! — угрожающе прорычал он, намертво сдавливая его шею. — Я наивно полагал, что есть хоть какая-то грань твоего безрассудства, которую ты не переступишь. Чем ты думал? Отвечай мне! — оглушительно взревел Первородный, отрывая брата от стены, чтобы еще сильнее вбить его обратно. Стена частично раскрошилась под ударом, осыпаясь кусками им под ноги. — А ты чем думаешь? И много ли ты вообще думал в последнее время? — голос Кола сорвался на крик, когда он не без усилий оторвал от своей шеи мертвую хватку старшего брата и оттолкнул его довольно далеко от себя. — Вопрос закономерный, учитывая логичность твоих поступков. Кол откашлялся и медленными шагами пошел на него, продолжая вопрошать. — Чем ты думал, когда решил избавиться от нее? Когда убеждал нас в этой необходимости и ждал поддержки своих идиотских идей? Когда врал на счет Майкла? — он приблизился, пристально вглядываясь в его лицо, и его голос затих. — Когда переспал с ней и все равно не отменил свои сомнительные планы, а потом еще и запер здесь? — его взгляд выражал безграничное презрение, а голос сочился ядом. — Хочешь еще поговорить о безрассудстве, чертов ублюдок? Клаус до скрежета стиснул зубы и злобно вдохнул, делая шаг вперед и почти врезаясь в него. — Не припомню, чтобы нанимал тебя советником, Кол, — он грубо выплюнул его имя по буквам, всячески демонстрируя насколько тонка грань, по которой сейчас ходит его несносный младший братец. — И ни одна из твоих претензий не объясняет, с чего ты вдруг решил, что имеешь право обращать Кэролайн. Кол раздраженно закатил глаза и прикрыл лицо руками, словно готовился зайтись в истерике, и прошелся вперед. — Знаешь, в этом мире, наверное, не существует никого тупее и упрямее тебя, Ник. Ты действительно думаешь, что никто не понимает, почему ты все это делаешь? Жонглируешь ее жизнью, вероятно, полагая, что это убережет ее. Но стоит произойти чему-то, что не вписывалось в твое видение, тебя буквально трясет, как никогда прежде за всю твою бесконечную жизнь. Посмотри на себя! Тебя это пугает и даже сводит с ума, да? То, что впервые за вечность кто-то способен по-настоящему выбить почву у тебя из-под ног, — он развернулся в пол оборота, и в его взгляде повис вопрос. Как будто даже искренний. — Я только не понимаю, ты врешь всем нам или еще и самому себе? Клаус на некоторое время неподвижно застыл, нацепив на лицо каменную маску, как и всякий раз, когда желал скрыть свои эмоции за семью печатями и похоронить в холодных водах Тихого океана. Но промелькнувшую на долю секунды растерянность в опущенном взгляде Кол все же успел уловить. Он резко прошагал к нему, в который раз за это время напрочь игнорируя инстинкт самосохранения. — Наш отец уже не то единственное, чего ты больше всего боишься, — он закипал так, что уже не мог остановиться. — Привязанность, слабость, страх потери — какие незнакомые и далекие слова, которые никогда не употреблялись в одном предложении с твоим именем, не так ли, Никлаус Майклсон? — младшего Первородного как будто не волновало то, как трясло сейчас его брата от злости. — Каково это, наконец, почувствовать необъяснимую потребность в ком-то и желание заботиться? — Ты слишком болтлив и самонадеян для того, кто, очевидно, забыл о последствиях бесить меня, — вкрадчивым шепотом предупредил его Клаус, обманчиво спокойно сжимая рукой его плечо. — Не угрожай мне, Ник, — с вызовом ухмыльнулся Кол. — Я тебя не боюсь. — М-м-м, наверное, твое отсутствие страха основано на том, что ты украл у меня все кинжалы? — медленно пропел он, внутри себя наслаждаясь нотками растерянности в глазах младшего брата. — Ведьма поведала мне о том, чем ты занимался в своих длительных вылазках из дома. Не то, чтобы она это сделала по своей воле, но все же… — Что ты с ней сделал? — Кол напрягся, чувствуя, как превосходство ускользает из рук. — Ничего из ряда вон выходящего, учитывая, что она помогала тебе искать способ расширить коллекцию кинжалов, включая еще один особенный — специально для меня, — Первородный коварно улыбнулся, замечая, как лицо Кола бледнеет, затем театрально свел брови и прищурился. — Как заботливо с твоей стороны. — Хотел, чтобы ты испытал те же незабываемые ощущения, что и мы при каждом твоем приступе истерики, когда кто-то из нас с тобой не соглашается. Клаус озарился сардонической улыбкой, но через секунду его лицо исказилось гримасой злости. — Ты думаешь, что угрожать мне, плести за моей спиной интриги, вступать в сговор с ведьмами против меня и самовольно обращать Кэролайн — верные способы заставить меня сожалеть о том, что я укладывал тебя в гроб? — Клаус с силой вновь прибил его к стене. — Потому что найти твой тайник труда не составило. Кол рвано ухватил воздух ртом, когда его грудь пронзила острая боль от непонятно откуда взявшегося кинжала, вновь погружая в бессрочный сон. Он с грохотом рухнул на каменный пол безжизненный, с посеревшей кожей и расползшимися по всему телу темными венами. И застывшим на лице взглядом вновь преданного старшим братом. Это выражение всегда было последним, что Клаус обычно видел на лицах своих родных сразу после того, как они понимали, что он их заколол. Первородный еще несколько мгновений стоял над младшим братом, словно приходя в себя, задумчиво окидывая его взглядом напоследок. Он отметил мимолетную мысль в голове, что хорошо бы убрать отсюда тело, пока есть время. Затем переместил взгляд на девушку, которая все еще не дышала. Клаус медленно направился к кровати. До осознания того, что произошло, ему ещё только предстояло дойти, и это будет долгий путь. И, конечно же, он не думал, что у их с Колом конфронтации будет такой вот исход. Видя его трепетное отношение к Кэролайн, чем-то напоминающее опеку старшего брата, он даже не допускал мысли, что его безумный братец когда-либо на такое пойдет. Клаус остановился у кровати и застыл, будто давая себе время осознать, что она уже никогда не будет прежней, когда вновь откроет глаза.

***

Марсель рассеянно осматривал заднюю ногу лошади, с которой днем ранее упала его подруга. У Афины было незначительное повреждение, которое должно было совсем скоро зажить. Ее ущерб оказался куда меньше, чем для Кэролайн. Несмотря на свое занятие, мыслями он находился далеко отсюда. — Как она? — тихо поинтересовалась Ребекка, только что вошедшая в конюшню. — Ничего серьезного, — задумчиво ответил Марсель. Заметив его отстраненность, она подошла и нежно дотронулась до его плеч. — Эй, с тобой все хорошо? Парень неспешно обернулся и растерянно пожал плечами. Она обняла его, утешительно поглаживая по спине, и он покорно обвил ее своими руками в ответ. — Я никак не могу выбросить из головы вчерашний день, — отстранившись, наконец, заговорил он. — Я видел, как она вылетела из седла и перелетела через ограду. Мне показалось, что я буквально слышал, как переломались ее кости. Я бежал к ней, но казалось, что не добегу никогда. Пока она лежала там и умирала. — Ты сделал все, что нужно, и она в порядке, Марсель. В итоге с ней все в порядке. — Я не сделал ничего, Ребекка! — сорвался он. — Я буквально ничего не мог сделать. Пока бежал, я мог думать лишь о том, что никто не услышит мои крики и никого из вас не окажется рядом, чтобы все исправить, — отчаянием было пропитано каждое его слово, и лицо Первородной слегка исказилось в сочувствующих эмоциях. — Я был бесполезен. Ненавижу это чувство, — Марсель скривился в отвращении, словно вновь переживал этот ненавистный момент. — Ты не должен сейчас думать об этом. Все, на чем стоит сосредоточиться — это то, что все закончилось хорошо. Ник успел ее спасти, — Ребекка накрыла ладонью его руку и ободряюще сжала. — Да… Что бы мы делали без него, — тихо протянул он, затем посмотрел на нее как-то странно и загадочно. — Эта часть тоже не выходит у меня из головы. — Что ты имеешь в виду? — Ребекка нахмурилась, не совсем уловив суть его слов и этого непонятного взгляда. — Никогда бы не подумал, что увижу Клауса таким. Он словно… — Марсель замолчал, подбирая слова, которые могли хотя бы отдаленно описать то, что он тогда увидел, — …окаменел. Нет, действовал он быстро и крайне эффективно, но его лицо и то, что исходило от него — мне показалось, что я кожей почувствовал… его страх. Ребекка внимательно слушала его, ловя себя на мысли, что испытывала нечто подобное, когда наблюдала за ними в комнате после пробуждения Кэролайн. Она глубоко вздохнула, ее плечи и голова устало опустились. — Я знаю, о чем ты. И замечала это уже не раз, но только вчера осознала. — Я имею в виду, я знаю, что Кэролайн часть семьи, и вы все считаете ее одной из вас. Но то, что я увидел в Клаусе — это нечто абсолютно другое. Даже не уверен в том, как это можно назвать. — Привязанность? Потребность? Любовь? — на последнем девушка осеклась и тряхнула головой. — Не знаю, Марсель. Если бы мы говорили о любом человеке на земле, я бы назвала это именно так. Но это мой брат. И даже если это все еще о нем, то эти чувства ничего хорошего не предвещают, — Ребекка болезненно сглотнула. — Ник разрушает все, что могло бы принести ему или кому-либо вообще счастье. А Кэрри слишком юная и хрупкая, она не переживет больше одного провала, который неизбежно случится. Марсель продолжительно посмотрел на нее, изучая ее интонацию и отрешенный взгляд куда-то в сторону. Она говорила о своем опыте, и ему это было без сомнений понятно. Он вздохнул и снова унесся в дебри своих мыслей. — То ощущение бесполезности — я его никогда не забуду. Даже под грузом рабства и плетьми плантатора я никогда не чувствовал себя настолько ничтожным. Я знаю Кэролайн всю свою жизнь, она моя единственная семья, а я не могу перестать думать о том, что ничем не мог ей помочь, и она легко могла просто умереть там, — Марсель немного замялся, пытаясь взять под контроль свой неуверенный тон. — И не могу перестать думать о том, насколько бы все было проще, будь я таким, как ты. — Марсель, ты не… — она неуверенно помотала головой, глядя на него с сомнением и мимолетно проскользнувшей горечью. — Я не что, Ребекка? Ты снова собираешься завести эту избитую тему об опасности от твоего ревнивого брата? — Марсель начинал немного заводиться. — Это Клаус! Он все равно все узнает, если не уже. И я слишком долго живу в обществе вампиров, чтобы не понимать, что опасность всегда дышит в спину. Что-то из двух все равно однажды произойдет: либо я обращусь, либо умру — здесь не может быть другого пути, — он немного сбавил обороты, когда внезапная волна эмоций утихла. Его лицо смягчилось, когда он столкнулся с затравленным взглядом возлюбленной. Он положил ладонь на ее по-детски круглую розовую щеку. — Ник не позволит этому случиться. Он убил каждого, с кем я когда-либо хотела быть. А последнего человека, которого я хотела обратить и просила на это благословения, он спустил с верхнего яруса дома на плантации у всех на глазах. В доме его собственного отца. Губернатора этого города, — голос Ребекки дрогнул, она коротко выдохнула и подняла глаза наверх. — Он не подумает дважды, прежде чем покончить с тобой, если узнает о нас. Параллельно ее словам Марсель невольно окунулся в воспоминания того дня, когда он впервые увидел семью Первородных. Это были похороны старшего сына его хозяина и по совместительству человека, которому Марсель приходился незаконнорожденным отпрыском. Этот отвратительный человек, когда-то воспользовавшийся его матерью-служанкой, никогда не проявлял к нему и толики отцовских чувств — напротив, делал все, чтобы вновь и вновь указать ему его место. Кэролайн же оказалась на той плантации из-за огромного долга ее отца, который унаследовали они с матерью, когда он умер. Немного погодя умерла и ее мать, и о Кэролайн какое-то время заботилась мать Марселя, которая вскоре тоже скончалась от лихорадки. Так они оба осиротели и с детства держались вместе, потому что кроме друг друга у них никого больше не было. Но в тот роковой день многое изменилось. Звук ударившего по детской спине кнута Марсель до сих пор слышал в рандомных всплесках памяти. Он подскочил, не соображая, что делать, чтобы помочь подруге. Ведь ему было всего десять. Но Кэролайн было восемь, и он поклялся всегда ее защищать. Он стиснул зубы, но не успел даже подумать, когда увидел замертво рухнувшего с лошади на землю мучителя. Мальчик поднял ошеломленный взгляд и увидел знатного мужчину, который отделился от похоронной процессии и проследовал к его подруге. Все, что происходило дальше — это то, чего Марсель раньше никогда не видел и не знал. То, как мягко и заботливо этот господин говорил с ней. В лучшем случае, эти люди просто игнорировали существование таких, как Марсель и Кэролайн. И эта необычная сцена контрастом врезалась в его память навсегда. Он выдохнул, инстинктивно чувствуя, что опасность подруге больше не угрожает. Но то чувство беспомощности и бесполезности, которое он испытывал несколько мгновений назад, противно звенели в глубине мыслей. Вчера он впервые за эти годы снова испытал это отвратительное чувство.