Fleur-de-Lys

В полуразрушенной ссорой с братом гостиной Клаус размышлял о произошедшем. Он избегал этого поцелуя уже невыносимо давно, подавлял это желание изо всех сил, а оно только все больше поглощало его. И все же, как бы сильно он ни отталкивал Кэролайн, ощутить ее близость, наконец, держать ее в своих руках оказалось для него пугающе приятно. Но Клаус так же понимал, что своим бездумным порывом только еще больше все запутал. Ее последний взгляд не выходил у него из головы. В таком состоянии удерживать ее было бы жестоко. Особенно после того, как по их с Колом вине она узнала все таким образом. Поэтому отпустил ее, решив дать ей хоть немного остыть. Стоя напротив окна, Клаус медленно отпил из стакана янтарную жидкость, которая хоть немного заглушала бесконечно льющийся поток мыслей. Он смотрел, как Марсель помог Кэролайн взобраться на лошадь, как она умчалась в сторону от дома. Залюбовался тем, как восхитительно она смотрелась в седле: такая утонченная, хрупкая, но в то же время с таким несгибаемым внутренним стержнем. Длинные светлые локоны завораживающе развевались на ветру. Первородный до сих пор чувствовал их запах — едва уловимый запах лилий. Кэролайн и сама напоминала ему цветок белой лилии. Флёр де Лис. Вдруг Клаус замер, чувствуя, как воздух покидает легкие, а стакан со звоном бьется об паркет, выскользнув из его рук. Он на несколько мгновений впал в ступор, увидев, как Кэролайн перелетела через ограду и рухнула как безжизненная кукла. Из ступора его вырвал крик Марселя. — Помогите! — завопил Марсель, не адресуя никому конкретному свой клич, просто надеясь, что хоть один из Майклсонов окажется рядом как можно быстрее. Он просто бежал что есть сил в сторону Кэролайн, которая сейчас неподвижно лежала под деревом после падения с лошади. Задыхаясь еще на полпути, он краем глаза заметил размытое движение и через секунду понял кто это. Клаус пронесся мимо него и оказался возле Кэролайн. Он наклонился, судорожно пытаясь нащупать ее пульс, и шумно выдохнул с облегчением. Пульс был очень слабым, но она была жива, несмотря на переломанный позвоночник и кучу ссадин разной величины. Первородный быстро прокусил свое запястье и прижал к ее губам, аккуратно приподняв ее голову и заставляя пить его целительную кровь. — Она цела? — наконец добежал Марсель и тут же рухнул на колени рядом с лежащей подругой, обеспокоенно рассматривая ее. Он понимал, как глупо звучал его вопрос, особенно учитывая ее грандиозное падение, но надеялся на чудо, пока бежал к ней. Казалось, время остановилось в мучительном ожидании ее дыхания. Кэролайн все еще была без сознания. А Клаус сидел над ней, оценивая ее состояние. Он мягко провел пальцами по ее щеке, румянец на которой послужил сигналом того, что кровь все же попала внутрь нее, и она поправится. — В данный момент не совсем, — отстраненно ответил Клаус, не отводя от девушки взгляда. — Но скоро будет. Марсель глубоко выдохнул. Его плечи расслабленно опустились, и он развалился на траве в обессиленной позе, чувствуя, как страх покидает его, уступая место облегчению. Когда беспокойство отступило, он ненароком перевел взгляд на Клауса, и ему стало не по себе. Он увидел, как Первородный смотрел на Кэролайн с какой-то одержимой горечью. Как осматривал ее, аккуратно проверяя, не срослись ли кости. Как осторожно сжимал ее пальцы, нервно ожидая, когда она ими пошевелит. За все время, что он знал и видел Клауса, не мог припомнить ничего даже близко напоминающего нынешнее его состояние. На мгновение даже показалось, что перед ним обычный человек, которому не чужды теплые чувства. И сейчас он был совсем не похож на того, кто вселял панический страх в Ребекку, и кого он сам боялся. — Она очнется, — спокойно сказал Клаус, посмотрев на Марселя так, будто успокаивает его. Ему все еще было не по себе от того, насколько Первородный сейчас отличался от привычного ему тирана и деспота. — Я дам тебе знать. Иди, занимайся своими делами. Ей просто нужно немного времени и покоя, — выдохнул Клаус, затем осторожно подхватил Кэролайн на руки и молниеносно унесся в дом, оставив Марселя одного.

***

Кэролайн открыла глаза и тут же почувствовала пронизывающую все тело боль. Голова гудела, в ушах стоял приглушенный звон, будто она находилась в каком-то вакууме. Девушка тихо застонала в неудачной попытке приподняться с кровати. — Тише, милая, ты ещё слаба, так что лежи спокойно, — прозвучал совсем рядом встревоженный шепот Ребекки. Кэролайн увидела ее стоящей рядом, а на кровати возле нее сидел Марсель и сжимал ее руку, мягко улыбаясь. — Ну ты даешь, Кэрри! — присвистнул Кол. — Когда ты говорила, что собираешься раскинуть кости, я думал речь идет об игральных костях, — он склонился над ней и притворно ужаснулся, округлив глаза, — а не о твоих собственных. Закатив глаза, Кэролайн все же не удержалась от смеха, но тут же согнулась от резкой короткой боли в наказание за свое веселье. Где-то рядом недовольно цокнула язычком Ребекка, обвиняюще взглянув на брата. — Я думаю, не стоит сейчас испытывать на Кэролайн все свои искрометные шутки, которые ты придумывал, пока ждал ее пробуждения, Кол, — поддел брата Элайджа и взглянул на девушку заботливо и со спокойной улыбкой. - Мы рады, что с тобой все в порядке. Кэролайн тепло улыбнулась ему, ощущая покой и уют от того, что вся семья была рядом с ней. Она благодарно обвела каждого взглядом, затем замерла, растеряно приоткрыв рот. — А где Клаус? Повисло неловкое молчание, и Кэролайн заметила, как они украдкой между собой переглянулись. Она слегка прищурилась, в недоумении гадая, что послужило поводом столь загадочной атмосферы. Но вдруг вспомнила все, что случилось ранее этим днем. Нервно сглотнув, она снова оглядела их всех в ожидании ответа. — Клаус был здесь все время и ушел незадолго до того, как ты пришла в себя, — наконец ответил за всех Марсель. — Это он тебя спас, когда ты упала с лошади и сломала позвоночник. Кэролайн слегка зажмурилась, все еще ощущая тупую боль вдоль спины. Она обрывочно помнила момент до падения, но то, как рухнула на землю, вряд ли смогла бы забыть. Единственное, что она четко помнила — это небывалый страх, и это был не просто страх смерти. Она боялась умирать, потому что тогда потеряет то, что еще толком даже не успела получить. Слегка содрогнувшись даже от мимолетной мысли об этом, она услышала, как распахнулась дверь, и посмотрела туда, куда были направлены взгляды всех в комнате. — Как ты себя чувствуешь? — Клаус стремительно прошел к ней, игнорируя устремленные на него взгляды, словно в комнате кроме нее никого больше не было. Марсель инстинктивно подскочил с кровати, уступая ему место и отходя подальше. Первородный присел рядом, внимательно осматривая ее. — Со мной все нормально, — Кэролайн попыталась его успокоить и приподнялась, но тут же тихо застонала. — Но, похоже, встать все еще проблематично. — Значит, не надо вставать, — по-родительски строго отрезал Клаус, укладывая ее обратно. Он прокусил запястье и подвинулся ближе. — Вот, милая, нужно выпить еще. Кэролайн послушно кивнула, и он поднес свою руку к ее губам, осторожно подхватывая под голову, чтобы ей было удобнее пить. В этой звенящей тишине, где были слышны только звуки ее глотков, все почувствовали себя неуместно в столь интимной обстановке. Ребекка с легкой грустью смотрела на то, с каким одержимым трепетом ее брат держит эту юную девочку, и впервые ясно понимала, что все это время ей на самом деле не казалось. А Кол наблюдал с легким недоверием, но не мог скрыть той бледной тени улыбки, которую вызвала в нем уверенность в своей правоте. — Никлаус, мы оставим тебя. Позаботься, чтобы она поправилась как можно скорее, — Элайджа решил, что неловкости с них достаточно и жестом попросил всех в сторону двери. Клаус никак не отреагировал, будто и не слышал их вовсе. Он задумчиво наклонился к Кэролайн, смахивая взмокшую прядь с ее лица и удовлетворенно отмечая про себя, что ее кожа, наконец, начала приобретать здоровый цвет. — Где ты был? — тихо спросила Кэролайн, в глубине души держась за маленькую надежду, что в его ответе прозвучит что-то касаемо отмены его дурацкого решения. — Возникло одно важное дело, которое не терпело отлагательств, — рассеянно ответил он, все еще пугающе сосредоточенно глядя на нее. — Надеюсь, это значит, что ты передумал и выбросил сам знаешь какие глупости из головы, — настойчиво произнесла она, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо, и чтобы он, наконец, уяснил, что она этого не допустит. — Эта тема не обсуждается, — строго, но без злости оборвал он ее. Кэролайн целую бесконечность сверлила его взглядом, полным обиды. Но в какой-то момент поняла, что у нее просто нет сил спорить вслепую с тем, кто явно не собирается раскрыть ей свои мотивы для столь странного поступка. Она устало выдохнула. — Прекрасно. Значит, я не получу ответа ни на один из ранее заданных вопросов, и просто должна буду молча пойти как овца на заклание. При этом ты убеждаешь меня в том, что я не бесправная, — она смерила его презренным взглядом, фыркнув себе под нос и закатив глаза. — Знаешь что? Лучше бы я действительно умерла, чем подверглась этому унижению. На несколько мгновений время будто замерло. Кэролайн буквально проглотила последний вдох, когда увидела как Клаус поменялся в лице. Его взгляд сейчас выражал такую жгучую смесь злости и гнева, что она просто оцепенела, боясь даже дышать. Девушка невольно зажмурилась, когда он резко и грубо схватил ее за плечи, вплотную приблизившись к ее лицу. — Чтобы я больше никогда такого не слышал! — прошипел он сквозь зубы, вцепившись в нее железной хваткой, будто пытался болью вбить в нее эти слова. — Отпусти, — тихо застонала она, — мне больно. Первородный мгновенно ослабил хватку, чуть растерянно отстраняясь от нее, словно очнувшись от помутнения. Когда его руки сползли с ее плеч, она подняла глаза и увидела в его взгляде какую-то безысходность. Он продолжительно смотрел на нее, затем глубоко выдохнул. — Что бы ты ни думала сейчас обо мне и моих решениях, мне проще согласиться с самым худшим из твоих мнений и не разубеждать тебя в этом. Но частью этой семьи ты была с момента, как появилась в этом доме. И лучше я позволю тебе думать, что я от тебя избавляюсь, чем подвергну всем прелестям такой жизни, какой жили и всегда будут жить Майклсоны — это не для тебя, — Клаус посмотрел на нее с какой-то горькой мольбой во взгляде. — Я тебе такого не желаю. Лучше отпустить тебя сейчас и сделать все, чтобы у тебя был шанс на счастливую человеческую жизнь. Кэролайн внимательно слушала его, наконец, дождавшись откровений. Но на последних словах почувствовала, что задыхается и начинает закипать от того, что он все за нее безоговорочно решил. Она больше всего ненавидела это. — Лучше для кого? Для тебя? Потому что для меня — нет! — громко выпалила девушка. Первородный открыл рот, чтобы, видимо, возразить, но она оборвала его жестом. — Нет, даже не думай перебить! Теперь ты выслушаешь все, что я тебе скажу. Я не знаю, что случилось такого, чего не было раньше, и ты внезапно решил меня прогнать. Но знаю другое: я умею стоять за себя и выживать, и делала это еще будучи ребенком, еще до твоего появления в моей жизни. И никто не смеет мне говорить, что я с чем-то не справлюсь, — ее голос становился все громче, она все больше распалялась от возмущения, скопившегося в ней за последние месяцы и достигшего апогея сейчас. — Мне не будет лучше без этой семьи, потому что другой я никогда не хотела! И мне не будет лучше замужем за каким бы то ни было мужчиной, потому что я люблю тебя! — гневный голос оборвался в переизбытке эмоций, которые так долго искали выхода. Кэролайн жадно всматривалась в ошеломленные глаза мужчины, желая найти там ответ на свое признание. Но даже если оно останется безответным, она никогда бы не взяла его обратно. Она тихо выдохнула и уже спокойнее, словно вердикт, повторила: — Я так давно тебя люблю.