Воитель

В саду укрытый вуалью Импервиуса стоял Ричард рядом с племянником, погруженным в глубокий сон особым зельем. Ночное небо время от времени прорезали ярким светом плети молний, следом за которыми следовали мощные раскаты грома. С минуты на минуту должен был прибыть Инсанис и забрать мальца. Ричарда посетила мысль, укол совести, которая как оказалось, жива у такого беспринципного дельца как он:"А правильно ли он делает? ".Чувство вины за уже неотвратимое событие и отвращение с ненавистью к брату вступили с друг другом в бой. " Но все же он гораздо лучше чем брат. И гораздо лучше, чем я, но так я спасаю Генри": старший Поттер пытался оправдать себя, но не находил себе оправданий. —Ты ждал меня Ричард. — тихий, потусторонний, пробирающий до костей голос заставил его вздрогнуть и судорожно обернуться, чтобы увидеть худую и длинную фигуру в черном плаще, чья голова укрыта капюшоном из под которого видны лишь глаза горящие желтым огнем. От человека в плаще исходила подавляющая аура власти, заставляющая преклонить колени окружающих. Ричард с трудом переборов воздействие, и ощутив недовольство от отсутствия чувства такта, сморщил лицо. —Вы опоздали, сэр— озвучил факт Ричард. —Да? —неведомая сила подняла за шею Ричарда, заставив того беспомощно болтать ногами в воздухе—Юноша запомните, Владыки никогда не опаздывают, они всегда приходят вовремя. Мистер Поттер упал на колени и жадно вдыхая, ставший столь ценным воздух. —Достойный экземпляр...—тело Джона медленно поднялось в воздух и приблизилось к Инсанису—Твой сын не столь ценен, как он. Ты отдаешь мне алмаз за горсть щебня,хотя,что сейчас взять с современных магов. —в его голосе ощущалась смесь насмешки с презрением. —Абсолютные ничтожества. —припечатал Инсанис, и левитируя Джона исчез во тьме. Ричард вздрогнул, отряхнулся, очистил мантию от налипшей грязи, высушив и наложив вновь водоотталкивающие чары на одежду, быстрым шагом вошел в поместье, поднялся в детскую, пошевелил за плечо сына и едва тот открыл глаза как Ричард вскинул палочку и прошептал—Легилименс! Он изменил воспоминания так, что теперь Генри помнил о побеге Джона вчера из дома, и заставив забыть о том, что отец разбудил его ночью. *** Джон проснулся и понял что, он не в своей комнате, а в скудно освещенной одной свечой монашеской келье, с грубо сколоченным столом и с соседней выемки, на него смотрел своими пустыми глазницами скелет в истлевшей от времени одежды. Душа мальчика ушла в пятки, а когда скелет рывком распрямился и оказался на расстоянии вытянутой руки от Джона, единственное, что ему пришло в голову это вызвать огонь, выставив ладони вперед сосредоточившись на нем. —Igni Maxima—закричал Джон и огонь с ревом охватил умертвие, обратив его в прах. Едва успев отдышаться, Джон услышал как дверь в келью отворилась, и резко обернувшись, он увидел старика в черной мантии, который улыбнувшись обнажил ряд острых, нечеловеческих клыков и произнес—Вижу, ты успел познакомиться со своим предшественником и твой пламенный привет он не выдержал. —Кто вы, сэр? —отшатнувшись спросил Джон. —О, мой дорогой юный гость, это весьма интересный вопрос, полагаю, если вы знаете грамоту то на него сами ответите—с этими словами в воздухе,словно разрывая ткань мироздания возникали сияющие буквы: “DOMINUS OBSCURUS LANG INSANIS“ Владыка Тьмы Лэнга Инсанис... — медленно прочитал Джон. —Я о вас никогда не слышал, а я много книг прочел. —В том маленьком и теплом мирке, куда себя загнало сейчас человечество, создав безопасные зоны, ты это никогда не услышишь. —видя непонимание на лице мальчика, он пояснил—Мир гораздо больше и ужасней, чем ты думаешь и не ограничен теми географическими картами, которые ты видел. Владыка закончил свою речь и ожидал вопросы от мальчика. —Почему, я оказался здесь сэр? Зачем вы меня похитили? —с сильным волнением в голосе спросил Джон. —Если бы я сам бы нашел такого кандидата в аколиты, то непременно бы похитил, но твоя родня тебя мне отдала чтобы расплатиться за одну услугу. — старик начал одновременно с ответом на вопрос транслировать мыслеобразы встречи с Поттером старшим Джону. Инсанис, к своему удивлению, увидел на лице Джона, вместо слез и грусти свойственных детям его возраста, лишь решимость и гнев, и прежде, чем Владыка успел что-то сказать мальчик преклонил колено. —Владыка, я принимаю ваше учение и власть надо мной! —произнес Джон глядя своему новому учителю в глаза... *** Прошло три года спустя появления Джона в замке, он окреп, стал жилистым, быстрым, ловким и сильным. Его знания о магии многократно преумножились, он как и его наставник, презирал любые концентраторы магии, ибо это удел ничтожеств и настоящему магу не нужна палочка. Тренировки были жестокие и тяжелые, лишь непрерывно поддерживаемый огонь из смеси ярости, гнева и ненависти помогал ему выжить на жестоком ,обдуваемом холодными ветрами, плато Лэнг, где ужасные лунные твари, ведомые дланью неописуемого жреца, уже столетия пробуют прорваться за барьер,созданный величайшими магами и отделяющим прокаженные земли от населенных людьми. Именно они поработили людское население плато Лэнг, разводя их как скот, просто что-бы удовлетворить свою извращенную похоть. Джон попытался защищать этих людей, но учитель ему сказал: Если ты будешь помогать каждому, кто страдает на этой проклятой земле— ты лишь ослабишь себя... и ослабишь их. Это внутренняя борьба. Только борясь сам с собой, ты получишь истинную награду... Так что если тебя заботят другие, то забудь о жалости и самопожертвовании, и позволь сражаться им в их собственных битвах самим. Он наблюдал за этими людьми, ждал пока они восстанут против лунных тварей. Но этого не произошло... Джон с тех пор уничтожал их стойбища вместе с лунными тварями. "Кормовые сорта" людей были для тварей основой пропитания на мертвой земле. Ему стало привычным слово в слово запоминать информацию во время боя, не обращая внимания на боль от ран, ибо Владыка давал знания во время боя и наказаний. Однажды, Инсанис заточил его в подземельях замка, где обитали дементоры, тогда он был слаб и мало знал, получив тяжелое магическое истощение и лишь благодаря ярости он перегрыз горло дементору, который пытался высосать его душу и забрал его плащ как трофей, и с тех пор дементоры облетали его стороной. Время в Лэнге по отношению с обычными миром шло крайне медленно, сам Лэнг изменял людей находящихся в нем. Помимо Инсаниса, в Лэнге были и другие владыки, более жестокие и утратившие все человеческое, и каждый имел плеяду свою аппрентисов, которые убивали и подвергали жестоким пыткам друг друга, плетя интриги, чтобы заслужить милость наставника. Инсанис же, считал что отвергать человеческую природу— это признание слабости, ибо нет в Ойкумене существа совершенней чем человек, ибо человек может стать богом. Владыка верил в путь возвышения человека и сформировал ряд постулатов в одном из своих трактатов: 1.Каждый человек—нерожденный Бог 2.Не ставь над собой кумиров. 3.Остерегайся грёз, ибо нет ничего страшней воплощённых человеческих грёз. 4.Пока камень последнего храма, не падёт на чело последнего жреца, человечество не будет торжествовать 5.Нет смирения— есть борьба. 6.Надежда есть агония души. Борись со всем отчаянием. 7.У каждого человека есть меч,и этот меч—его мужество, храбрость и отвага. Не позволяй ему пылиться в ножнах! 8.Для того кто отважен и смел, препятствие—лишь горы повергнутых вражеских тел! Бои с наставником проходили на волоске от гибели, он тонко ощущая, порог Джона, сражался на уровне чуть выше его. И уже отрок становился сильнее с каждой битвой на грани жизни и смерти. Меч стал продолжение руки, магия стала его естеством, повинуясь его воле и желаниям. Лунные твари постепенно перестали быть достойными противниками, став обычным мясом, недостойным даже мимолетного взора. Его целью тогда стал неописуемый жрец из циклопического монастыря, о котором ходили легенды, что он первенец Шуб-Ниггурат и Ньярлатотеп, однако Инсанус предостерёг его не поддаваться гордыне, ибо он ещё юнец не прошедший даже ритуал имянаречения, что это существо, убило уже множество владык, а Инсанус едва не погиб от его колдовства, а после учитель дал ему задание убить аколитов Владыки Скариса. Джону предстоял долгий и опасный путь, выйдя за врата замка он держал северо-западное направление, и вошёл в ущелье Дагоника через сутки пути, которое встретило его стëртыми ветрами барельефами, выточенными в скале зодчими нечеловеческой природы, прямоугольными зияющими чернотой проходов и абсолютной тишиной. Пройдя четверть ущелья юноша остановился на ночлег, создав сеть сигнальных чар и ловушек организовал себе ужин из вяленого волчьего мяса и вина и трансфигурировав камень в циновку погрузился в сон. Джон осознал себя в месте без размера и времени, посреди ландшафта сотканного гротескным гением, камни с вырывающимися из них застывшими в безмолвном крике человеческими лицами, с жадно оплетавшей их гниющей и шевелящийся плотью из которой торчали судорожно шевелящиеся вены и артерии. Роль деревьев в этой ужасающей диораме играли сшитые меж собой мужчины, женщины, дети насаженные на причудливо извивающиеся костяные штыри. Юноша пытался сконцентрировать взор, чтобы рассмотреть хоть одну жертву этой ужасающей композиции, но их лица ускользали от него размываясь и преображаясь. Подняв голову вверх, чтобы увидеть небо, его взгляду предстала красная пульсирующая луна, непрерывно наблюдающая за ним, и он ощутил как нечто иррациональное, непознаваемое вторглось в его сознание, открывая ему тайны тьмы веков. Джон созерцал как из искры появилась вселенная, исторгнув из своего лона мириады галактик, чьи звезды украшают теперь Земли небосвод. Первые огни жизни, мимолетно вспыхивающие и обращающиеся в прах от рождения нейтронной звезды неподалеку, но иногда эти огоньки разгорались и охватывали всё больше и больше звезд. И пока наконец ему не предстали они: "Древние", шептало ему что-то заложенное глубоко в инстинктах ещё тогда, когда человек был обычной обезьяной, существа сотканные из чистой энергии созидания, воплощавшие, идеи, надежды и амбиции.Они заселяли планеты жизнью, уничтожали угрозы колыбелям новых разумных видов в галактике, но не всё удостоились их заботы. Несчастный народ на краю галактики, взрощенный под светом медленно убивающей их звезды, принеся с собой мольбы и дары Древним просил у них исцеления и бессмертия, однако древних не проняли ни их мольбы от чистого сердца, ни богатые дары. И затаил на них злобу умирающий народ, обратился к алчным детям Азатота, что пожирали звезды, чтобы вложили они оружие в их руки для истребления древних. Серокожий, агонизирующий народ отдал свои души и получил тела из живого металла. Миллионы стояли в очереди отдать свою душу машинам, чей принцип работы настолько исскусен и ужасен, что само мироздание страдало от их существования. Неисчислимая орда мертвецов из живого металла нахлынула волной на планеты, где обитали Древние. Их битвы были настолько жестоки, что чарующий тогда своим спокойствием океан душ был наполнен миазмами боли, страха, страданий, надежд и скорби из которых рождалось абсолютное зло, чуждое всякому разумному существу. Долго длилась война, Древние были истреблены, но их знамя подняли те, кого они взрастили, погибнув непобежденными... Видение резко прервалось Джон оказался напротив каменного изваяния—плит, с вырезанными на них символами, от которых хотелось одновременно бежать в страхе и прочесть их. В окружении плит стояло трехметровое существо, которое не обращало на него никакого внимания и юноша подошёл поближе, чтобы рассмотреть его. Каменные мегалиты скрывали гекатомбу огромных масштабов, в кольцах рвов внутри круга очерченного плитами были люди убитые или истерзанные живые, пребывающие в предсмертной агонии, поражённые чернотой некроза. Те кто был жив дрались меж собой насмерть и пожирали друг друга или стояли с пустым,ничего не выражающим взглядом.На глазах Джона нагая женщина с безумным плотоядным и похотливым взглядом прямо при нём родила ребенка и начала его жрать, не обращая внимания на детские крики. Посреди этого безумного ритуала и стояло существо с пастью полной зубов на животе, длинными руками, оканчивающимися дланями с шестью перстами, обладающих бритвенно острыми когтями и маской из шести пришитых к друг другу человеческих лиц. Сейчас оно когтем выводило на спине своей жертвы символы, которые Джон смог осознать из мыслеформы: "Старый мир погиб в огне своей алчности, лицемерия и жестокости. Из его мертвого, изувеченного войнами и болезнями сотен веков прорастала рожь Нового Мира,остротой своих стеблей вскрывая гноящиеся флегмоны." Вырезал Ньярлатотеп на спине раба своим Желанием и Гневом. Джон осознал, что эта тварь вне времени и причинности, существо, что видели как загорались первые звезды и там оно уже сеяло семена скверны. "Чувства,Эмоции,Желания перестали быть достоянием индивидуума- они стали частью Нового Мира" Вновь Ньярлатотеп предрекая Конец Времени из-за слияния Океана Душ с роящимися там тварями с материальным миром, острым когтем начертал нечестивую вязь символов закончив Первую Догму Меняющийся Хаос, вырезал со спины раба рукопись, а из него самого, деликатно, источая эманации похотливого торжества, бережно и с нежностью еврейского цирюльника вырезал позвоночник с исходящими из него рёбрами, не давая умереть рабу каждый раз раздувал его тлеющий уголёк жизни, продлевая агонию. После, Ньярлатотеп, подобно небрежному художнику абстракционисту совершающему небрежный мазок кисти после тщательно выверенных и правильных фигур, грубым и скупым движением вырвал два лёгких одновременно, сделав надрез на каждом, натянул их на каркас будующего Катехизиса Порчи, и создавая переплёт из нитей сплетённых из нервов, артерий и вен, Меняющийся Хаос поглотил своим чревом агонизирующие останки, дабы напитать свой дух предсмертными чаяниями и видениями мученика. —ΜΑU ΥΘΓ-ΣΟΤΤΟΤΗ UNΓΑRΣΤΗ ΤΣΙΝCH, NURГΛ, ΚΧΟRN ΦΟΙΓΡΑΠТ! — слова, заставляющие Джона застыть от беснующихся потоков энергии, сентенций, надежд и амбиций мёртвых и живых, они не имели значения для тех кто смертен, это язык тех кто не был рождён, но существовал за гранью понимания существ из плоти и крови, но последующее впечаталось в память юноши как клеймо выжигаемое на плоти преступников: Рабы во рвах начинали необратимо меняться, покрывались абсцессами до тех пор, пока не превращались в кокон из кожи с причудливым узором сосудов наполненный гноем. —URΔΑΤΗ-ΑΑΤΑΗ!— с хлопками лопнули коконы, в которых были тела невольников, их лоскуты повинуясь порочной силе взлетев в воздух устремились к книге. Джон цеплялся изо всех сил за мегалит, разъедавший кожу его рук, причиняя сильную боль, чтобы его не растерзали вихри Океана Душ. —ΛΑΑΔ-ΕROΤΓ! — тела освежеванных заживо рабов сливались в бурлящую желеобразную биомассу из которой взрастало существо иного порядка. Появилась голова с которой свисала морщинистая кожа, в ней прорезались ассиметрично друг другу расположенные глаза, впал рот подобный пасти мурены, туловище было образовано по подобию осминога, на щупальцах которого скреблись и царапали землю людские руки и ноги. Голову Джона разрывало кипящей болью, убивающей само сознание, только воля и гнев удерживала его от потери себя, его личность раскалывалась на куски от потоков страданий душ невинных, их гнев и жажда отмщения безжалостно терзали его суть. Он сковывал свой разум воедино вместе с со своей душой и душами мучеников неистовой яростью. —Аагратотх, сын мой, моё произведение исскуства, жаль, что я не смог освободить тебя от плена плоти простейших существ! О, ты был подобен мраморному монолиту, в котором таилась прекрасная скульптура! — Джон осознал язык порождения скверны, и он уже не мог не вмешаться. Вихрем белого огня, с ревом он сорвался на химеру, разрубив её вертикальным взмахом меча снизу, заставив её гореть в благодатном огне. Однако, Ньярлатотеп , когда он приблизился к нему, обрушил удар когтей сверху на грани восприятия, но поставив на его пути меч, кости его тела ломались и трещали,сквозь нечеловеческую боль, держал удар. Металл меча покрылся сетью трещин. Но Джон ценой своей жизни решил забрать чудовище с собой. —Гори! Гори, нечестивая тварь! —смех мрачного торжества подобный карканью ворона вырвался из гортани юноши, резко убирая меч, он вонзил его Ньярлатотепу прямо в зияющую пасть в чреве, выжигая его суть всепожирающим огнём, который заполнил всё окружающее пространство. Это уже не просто битва—это бой мысли, силы и воли между человеком и порочным божеством. И эта мысль сейчас сталкивает,смешивает, распыляет потоки эмоций на вогнутом небе.Тысячи штормов неистово желая господства в небе,начали сражение с Первого Часа Агонии. Ньярлатотеп исчез в завихрении времён, а израненный Джон ощутил что границы между сном и явь нет, и он стал невольным очевидцем сражения эфирных фантомов друг с другом. Звериные одержимые пасти существ рвали друг друга, когда они сношались меж собою в страстном безумии. В этой битве не умирают,однако эта битва страшна тем что в ней рождается.. Катехизис Порчи, что покоился на постаменте, выложенным из птичьих костей, скреплённых застывшей прозрачной, весело сверкающей стеклообразной массой таяла подобно льду на льду под летним солнцем. Эта книга написанная во тьме жестокого будущего, существует одновременно в прошлом и настоящем, предрекающая конец мира в бесконечном и кровавом жертвоприношении во имя тех, чьи имена прокляты и забыты. От мимолетного, навязчивого воспоминания о ней человек становится ее страницей истории своего падения, число которых дни с начала Агонии Мира, становясь агнцем на заклание Нечестивой Тройне. Чёрная мгла, после исчезновения охватила Джона, оставив его в абсолютной темноте без звукой и запахов. Юноша ощущал своё пробуждение ото сна, и всё больше понимал, что в ущелье стёрты границы между сном и явью. Внезапно, туман, кажущийся бесконечным и непроницаемым начали рвать звуки,являющие собой грохот и металлический скрежет, просвечивать вспышки оранжевого света. И когда мгла развеялась, юноша увидел циклопический станок , к бесконечным, казалось, рядам на цепях прикованы люди, подгоняемые алокожими сатирами, одарённых своим божественным покровителем выпирающими метастазами. Плети демонов срывали куски плоти со спин пленников, иногда, один из них падал от изнеможения и тогда изрождения скверны скопом налетали на несчастную жертву, а потом насиловали и пожирали одновременно. Пройдя чуть дальше, Джон, минуя демонов и странные мешки из плоти, которые стонали и молили их убить, чтобы занять выгодную позицию для нападения. Огонь ярости, зажёг душу заставляя её пылать так, что твари обернулись, а осквененные нечестивыми знаками рабы вжались одержимые станки, попадая в с огромной скоростью движущиеся шестерни делились своим богатым внутренним миром. Безумная улыбка и маниакальный взгляд жёлтых глаз человека, заставлял нерождённых сомневаться в своих силах, однако, они, переборов себя со всей ненавистью устремились в атаку. Наиболее могучий и властный из них Аггат-Каэгот, первый скрестил свой демонический меч с юношей. —Сын преступника, рождённый в насилии? —он видел жизнь любого человека как страницу книги. —Насилие порождает насилие, дите! Ты слаб и одинок, но ярость твоя достойна Кхорна! Джон промолчал, пытаясь сжечь своих врагов, однако с удивлением заметил, что не может воспользоваться магией. После первых прощупываний обороны друг друга, юноша и демон находились на средней дистанции, так как Джон не видел смысла быстрых атак, с быстрым отходом на безопасное расстояние, ибо демоны не ведают усталости. Тем временем остальные демоны пытались делать редкие выпады, но Джон парировал их и контратаковал, зачастую летально для них, однако Аггат-Каэгот пользовался этим и атаковал рассекащими ударами одержимого меча, благодаря своей реакции юноша успевал наносить ему болезненные раны колющими ударами. Но он тоже получал в ответ от демона— вокруг рваных ужасных ран прилипал плащ, а боль от которой многие бы потеряли сознание или умерли, он перековывал в ярость для своих атак. —Ты достойный противник, Джон, отринь грязное колдовство и встань рядом со мной в строю воинства Кхорна! —Я сам себе бог, владыка и повелитель, грязная тварь, ибо я человек! Люди и есть боги! Пусть я погибну, но человечество станет править миром, а не вы! —прорычал юноша, а его глаза с новой силой вспыхнули расплавленным золотом. Огонь ярости, ненависти и гнева пылал в душе юноши, который перешёл в стремительную атаку. На Аггат-Каэгота обрушился град молниеносных и стремительных ударов, которые он едва успевал парировать. —Нет ничего, что не сможет убить гнев людской, тварь! —После этих слов демона рассекло клинком юноши напополам, и он с громким влажным шлепком упал на хладный каменный пол. Джон, не теряя времени телепортировался* к нечестивым знакам воспрещающим магию и рассёк их, а после выплеснул ярость в виде всепожирающего пламени, обрекая на неминуемую гибель рабов губительных сил, так и порождений скверны. Двигаясь по галерее проклятых механизмов, он далее сталкивался в её ответвлениях с со слабыми демонами и их слугами, однако, спустя четверть суток он все-таки нашёл выход из ущелья Дагоники и взял путь на виднеющиеся в далеке шпили готической крепости Скариса. *** Инсанис вдумчиво читал трактат по биомантии, как сквозь открытое окно влетела птица, похожая на орла, но более величественнее и больше в размерах. Её оперение светилось изнутри потаённым блеском золота, а сама она излучала тепло,невольно согревая даже полную страданий и боли душу Инсаниса. "Фенон—или орёл, хранящий бессмертья секрет. " В голове его пронеслась трепетная мысль, феникс как будто был продолжением длани могущества своего хозяина, неся частицу его магии, подобной всепожирающему огню, выжигающему скверну,заботливому свету солнца, что прорывает миллионы километров хладной космической пустоты, чтобы даровать жизнь на планете. Неот, он был из той эпохи когда боги ходили средь людей, он принёс им Пламя из чертогов богов, будучи проклят ими и предан забвению. Первый человек обнаживший клинок против богов, заставив их уйти в проклятые земли, меняя личины тайно вел человечество к будущему, где нет жестоких тварей, где человек сам будет Богом. Инсанис открыл резной тубус с письмом, где было идеальным почерком начертано: "Мой дорогой друг и сторонник, пришло время обсудить некоторые вопросы, прошу не изводить себя чувством неизвестности, ибо оно пораждает страх. Для того, чтобы ты почтил меня своим визитом произнеси, взяв сие послание в руки: «Человечество превыше всего! » Неот" —Человечество превыше всего!— воскликнул Инсанис и мир утонул на миг в свете, Владыка оказался в просторной тронной зале в которой восседал он—Царь Царей,величайший человек, апогей могущества рода людского, изгнавший в седой древности вероломных эльдар с Земли, заточивший непознаваемое чудовище внутри Марса. Его лик словно был выточен искуссными зодчими, а тело было укрыто простым коричневым плащом под которым, блестела покрытая златом и шумерскими глифами изящная броня. —Годрик, друг мой, здраствуй!—раскинув руки Неот поприветствовал его. —И тебе здоровья, Неот—прокряхтел Инсанис. Друзья проследовали в уютную комнату с камином, двумя резными книжными шкафами и чайным столиком, и спустя несколько часов разговоров о житие и бытие Неот спросил—Неужели, у тебя появился ученик? —Да, способный юноша, жив даже пока еще—начал вещать Годрик—Если бы такие ученики были в Хогвартсе в мое время, то маги не стали тем, кем они являются сейчас! —вспылил Инсанис. —Одарённые это люди, и им свойствен ны грëзы, печали и чаянья,и пока они укрыты пологом нашей Старой Знакомой им ничто не грозит. Но что будет потом?—задумчиво протянул Неот, задав риторический вопрос на который оба собеседника отлично знают ответ. —Шестнадцать лет назад, во время странствования по благословенным землям Ультара, моя душа горела жаждой исследовать сие дивное место, место которое хранят джиринксы, после ухода своих хозяев, в надежде, что они вернутся, от Вечного Врага, пока однажды ко мне не прибился джиринкс, с которым я взошёл на гору Аллинэоль. Там моему взору предстали чудные и изящные дома, словно вылитые из кости, которые не осыпались прахом, за ту плеяду веков с момента исхода сидов. В центре поселения, где у градов людских и деревень стоит ратуша, стояли врата. Джиринкс подбежал к ним, поскреб лапой иероглиф на камне пред ними и они открыли мне путь к сидам. Оказавшись по ту сторону, на зелёном, залитым солнечным светом лугу, ощущая гармонию этого места, я шёл прямо в надежде найти поселение сидов. Вскоре, на горизонте блестящий в сиянии солнца, которое находилось в вечном восходе, город, его шпили стремились к небу, а над ним самим искусственные птицы-големы разных размеров. Я шёл к нему через прилегающие деревни и маленькие града следуя за котом Ультара, встречаемые мною сиды смотрели на меня со страхом и презрением, их дети замирали, округлив глаза от испуга. Но ничего не предпринимали, и лишь на грани сознания ощущал психический шёпот:"Монкей... Монкей в священных землях.. ". Уже прибыв в город, джиринкс не покинул меня, а вёл к одной из башен, взойдя на вершину по циклопическим галереям, сам пространство было искажено: я шёл прямо, но при это поднимался вверх! Меня встретил остроухий старец в дивных одеждах, он был молод с виду, однако вокруг него был флер неисчислимых веков, что он прожил, калейдоскоп видений его бытия затопил моё сознание на короткое и одновременно бесконечно долгое мгновение... —Стой..Ты можешь мне показать воспоминание разговора?—прервал Неот поток неспешного монолога старика, проклиная мысленно, что его старый друг склонен к долгим диалогам. —А, да хорошо... —растерянно сказал Инсанис и взглянув Царю Царей в глаза, открыл сознание.