Воитель

      Часто, мудрые и далёкие от жизни обычных людей, мыслители утверждают, что дети не в ответе за грехи родителей. Однако, рядовым обывателям не понять мудрость философов, как быку не позволено то, что позволено Юпитеру. Юный Джон же не понимал ни тех, ни других. Он не понимал, почему его ненавидят одни, и презирают другие. Также он не понимал почему его зовут Джон, но воспитательницы его в лучшем случае называют мальчишкой, а в худшем— пиратским ублюдком, а дети—сыном шлюхи. Но восьмилетний Джон не волновался сильно по этому поводу, его не интересовало, что говорят воспитатели и дети.        Он рано научился читать и писать, и также рано ушёл в мир книг и созерцания окружения. Джону нравилось незаметно наблюдать за людьми, как мать ведёт за руку ребёнка, как пожилая пара кормит голубе на лавке в парке, любые действия, даже самые незначительные, обыденные действия людей захватывали его внимание, он с задерживая дыхание смотрел как воспитательница переворачивает страницы бульварного романа, как старый дворник кормит подметает мощенную камнем площадь у городского костела. Он боялся, что вмешаясь, разрушит столь дивную и мирную картину, дарующую усладу его разуму. Однажды, прочитав сказание про Прометея, он возжелал себе огонь, чтобы нести его людям. Джон думал, что его полюбят, если он принесёт огонь. И в зимнюю вечерю он ощутил       Силу, что казалось, везде и всюду, Джон потянулся к ней разумом, подобно мотыльку к лучине и принял её как часть себя. И в его ладонях появилось пламя, что дрожащим языком тянулось вверх и грело душу. Он, боясь, что оно потухнет, осторожным шагом пошёл к своей воспительнице – мисс Паркл.        Грузная с нездоровым цветом кожи и злым взглядом сидела за столом и читала газету и когда он вошёл к ней в кабинет. —Что такое, мальчишка—спросила она не отрывая взгляда от газеты. —Смотрите—с волнением сказал Джон и более решительно продолжил—Я принёс вам огонь. —Что-о? Что ты несёшь ублюдок. Я тебя.. Помогите!! Изыди, отродье!! Господь, помоги мне от отродия нечестивого…—её голос с полнящегося суеверным страхом визга, перешёл в тихие всхлипывания перемешанные с мольбами.        Утром следующего дня его спину жгло от розг, вымочнных в солëной воде, а поздним вечером болели кисти от переписывания Евангелия. С тех пор Джон окончательно отдалился от своего окружения, разговаривал он лишь на уроках, когда учителя или пастор спрашивали его. Его убежищем стала раскидистая крона старого дуба, близ крутой части берега реки Тим, на окраине леса Дин. Джон брал с собой книгу после занятий в классах и уходил туда, а возвращался когда начинало темнеть. Его интересовала та сила, которой он владеет. Могущественная и необузданная энергия, которую он ощущал, стремился познать. Он искал про неё в книгах, но находил лишь сказки про злых чародеев, которых побеждал бравый рыцарь при помощи священника и барда. Так бы его изыскания продолжались и дальше, но дикая природа помогла ему в лице выдр, коих множество обитает на берегах реки Тим. Молодой самец выдры охотился на рыбу и когда он возвращался на берег, более матерые самцы силой отбирали у него рыбу, так было несчётное количество раз, пока молодой самец выдры не перегрыз горло старому и не начал пожирать его на глазах у остальных.       Тогда на Джона снизошло озарение—сила куëтся в борьбе, и только с помощью воли, отваги и упорства можно стать сильнее. Наблюдая за течением реки, мальчик осознал силу желаний и эмоций, которая должна быть направленна берегами воли. Ибо так рождается намерение, которое подчиняет силу. Мальчик не читал книг по логике и философии, его результат его размышления пришёл к нём в калейдоскопе образов и ассоциаций, заложив первый кирпич фундамента личности, возможно, великого человека.       С этого момента жизнь Джона изменилась, свободные минуты его жизни превратились в борьбу со своими слабостями, со своим окружением. Мальчик с тех пор никогда не шёл на попятную. Под раскидистой кроной дуба, с его рук срывалось пламя, опаляющее сочные июльские травы своим ревущим потоком, после, Джон, нарушая покой водной глади, силой своей воли заставлял подниматься капли над поверхностью реки, чтобы закрутить их в танце,известном одному ему. Таким образом он проводил свободные от занятий часы и возвращался лишь когда начинало темнеть, чтобы сделать задания преподавателей. У него не поворачивался язык назвать их домашними заданиями, ведь у него нет дома. У его отца, славного пирата, был дом— его корабль, на котором он ходил по морям всего мира. А у него лишь раскидистая крона дуба у реки Тим, близ леса Дин.        Мальчик возвращался домой, по заросшей тропе меж кустов можжевельника, выходя на дорогу по которой женщины ходят стирать бельё в усынке реки, не забывая при этом совершить маленькую военную хитрость по добыче провианта в саду поместья семьи своих однофамильцев Поттеров. Там рано созревали большие красные, наливные яблоки, которые хотелось есть не переставая. Джон хотел себе такой же дом и семью. Любящих отца и мать, и сад полный вкусных красных яблок. Однако, его судьба подобно жестокой сатире, мало того что с ними у него была одна фамилия, так и внешне с сыном четы Поттеров его различало лишь янтарный цвет глаз, и болезненная худоба. В этот раз Джон следовал также своей традиции. Мальчик перелез через забор классического английского стиля, и в тот же момент забрался на яблоню. Спрятавшись в густой листве близ ствола дерева, где были самые сочные яблок, и небольшой просвет в густой листве, через которую был видно аккуратную лужайку. Только Джон собирался уходить обратно, как из поместья вышли отец и сын.        Сын четы Поттеров нёс в руке странно сделанную метлу, счастливо улыбаясь, отец смотрел на сына со взглядом полнящимся заботы и радости, держа в руках кожаный чемодан. Джон был в замешательстве от данной картины. В голове был ворох вопросов отдававших ароматом дичайшего абсурда: “Черт возьми, они настолько что-ли фанаты уборки, что у них метла выглядит как дорогой арабский конь? Если так, то что в чемодане? Набор совков, инкрустированных алмазами?“ Тем временем отец открыл чемодан, и достал из него короткую биту, окованную металлическими кольцами, и мяч из грубой кожи. —Ну, Генри, настало твоё время последовать семейной традиции и стать охотником в сборной факультета Гриффиндор! —торжественно объявил старший Поттер, поправив очки и взъерошил волосы на голове отдал сыну мяч с битой. “Какой-то странный бейсбол. Очень странный бейсбол”: подумал Джон, стараясь есть яблоко без шума при этом.       Тем временем, младший из Поттеров зажал метлу между ног и поднялся в воздух, поравнявшись с укрытием Джона резко перехватил биту, подкинул мяч и нанес, казалось слабый удар в сторону яблони.       То последнее, что увидел мальчик на дереве это мяч со свистом летящий ему в лицо и темнота после…       Генри и его отец увидели, как с дерева упало тело мальчика. Они в тот же миг подбежали к нему и тогда старший из Поттеров закусив губу и достав из сюртука палочку начал совершать причудливые пассы, параллельно примечая удивительное сходство с его сыном. —Живой.. — с облегчением выдохнул отец Генри и засмеялся с забавной ситуации вместе с сыном. — Эпискей — заметив свёрнутый квофлом нос, тут же совершив движение палочкой тихо сказал Поттер старший. Мальчик же также лежал без сознания с яблоком сжатым в руке. — Энервейт — произнёс отец Генри, указав палочкой на Джона.       У Джона резко распахнулись глаза и он увидел стоящих над ним Поттеров. Вдруг он решил, что крайне непочтительно лежать на траве, перед теми, кто вполне может обеспечить смену его места жительства с жёсткой, пусть и относительно тёплой койки в приюте, на камеру в блоке для несовершеннолетних преступников в Пентонвилле, он рывком принял вертикальное положение. —Ну, молодой человек, как вас зовут и что вы делали в моём саду? —спросил со смешинками в глазах и напускной серьёзностью старший Поттер.       Джон понял, что был пойман на горячем и решил говорить правду, держась как истинный джентльмен, дрожа внутри как осинка. —Сэры—поклонился он по этикету, помня дурной характер аристократии— Я Джон Вильям Поттер, сын ныне покойного капитана пиратов Вилли Трижды Висельника, живу и обучаюсь в приюте святого Меллита, воровал в вашем саду яблоки. В своё оправдание могу сказать, что я нашёл данные яблоки чрезвычайно сочными и вкусными. Также обязуюсь впредь не совершать, недостойный джентельмена, данный проступок. Во время исповеди Джона лица Поттеров преобретали озадаченный и удивленный вид всё больше и больше по мере беседы. —Как долго ты это делал? —спросил отец Генри. —Два года, сэр—краснея от стыда, пробубнил Джон—У вас кстати странные насекомые появились год назад, листьями притворяются и жучков едят, я их иногда мокриц с плавней реки Тим ношу, иначе они сердятся. —тихо, потупив взгляд, сказал мальчик.       Старший Поттер в удивлении широко распахнул глаза, но быстро совладав с собой спросил—Кхм, Джон, а с тобой происходили странные вещи, например, взрывались ли тарелки с кашей у тебя в детстве, когда ты не хотел её есть? —Сэр, если бы у меня взрывались тарелки с овсянкой, то меня бы уже за измену Еë Величеству вздернули на висельнице—Генри с непониманием уставился на Джона, в то время как его отец скрыл смешок кашлем в кулак. Мальчик же продолжил—Я могу зажигать огонь в руках, перемешать вещи не касаясь их и видеть то, что не видят другие.       Старший Поттер нахмурил брови, задумался, и через минуту произнес. —Ты волшебник, Джон, тебе в одиннадцать лет сова принёсет письмо из Хогвартса, школы чародейства и волшебства. Вероятно, ты ровесник Генри, так что скорее всего ты будешь учиться с ним. А сейчас, коль ты таскал яблоки в саду два года, то время возместить ущерб. Я тебе предлагаю ухаживать за садом, и конечно, за твоими любимыми яблонями. Ты согласен? —Да, сэр! —ответил Джон, не веря своему счастью.       И так началась новая глава, далеко не последняя глава, в книге под названием: “Жизнь Джона Вильяма Поттера”.