Воитель

      Год минул с той поры как Джон заключил "сделку" с Поттерами. Они оказались, очень добрыми и отзывчивыми людьми. Мальчик каждый день приходил к ним работать в саду вечером, а после отец Генри, Ричард, показывал иногда ему как творит заклинания, Мелания, жена старшего Поттера, кормила его домашней едой, и сетовала, что мальчик худой как палка. Но самое главное, у Джона появился первый друг–сын четы Поттеров, Генри. С ним он проводил большую часть, свободного от учёбы, работы в саду и занятий магией времени. В приюте бывал он в первой половине дня по будням и ночевал, а остальное время, по договору с заведующей приютом с Ричардом Поттером, который, как оказалось, имел титул барона и был достаточно уважаем в обществе, работал в саду. За этот год, лукотрусы окончательно приняли его как своего друга и заступника, за малую плату в виде мокриц, позволяя лакомиться яблоками, и был проведён в порядок заболоченный большой пруд, куда Джон известным только ему образом перетащил карпов, которые там прижились и перенес туда пару выдр, которые расплодились, добавив ещё одну статью дохода, в итак огромное состояние Поттеров. Но мальчика не привлекали деньги, ему нравилось доброе отношение семьи к нему и читать книги, полные знаний о волшебных таинствах.       Однако, в самом приюте у него было не всё так гладко. Да, обычные науки ему давались легко, как и церковная латынь. Дело было в детях, которые там были. Обречённые на существование в низовых прослойках общества, озлобленные, они испытывая к Джону чёрную ненависть, которая выражалась в различных подлостях, от клеветы на него учителям, поровших за малейшую провинность, до нападений приютских детей на Джона. Если в драках со сверстниками он побеждал, даже если их было больше, за счёт своей феноменальной ловкости и хлëстких, быстрых ударов и хитрости. То дети постарше, давили его силой, но мальчик обладал редким неистовым упорством и храбростью, какой не обладают большинство взрослых. Раз за разом, он давал сдачи, но он всё равно был бит.        Любой бы обычный ребенок, сломался, либо умер от получаемых травм, но не Джон. На нём всё заживало как на собаке, и с каждой дракой, стычкой, полученной болью, его характер и тело закалялись. Он компенсировал свою временную физическую немощь хитростью, становился более упорным и переломным моментом в его жизни стала одна из драк, которая имела неожиданные последствия.       Это было после того как окончились занятия. Джон вышел из класса с остальными детьми и подошёл к подоконнику перезавязать шнурки на старых туфлях и поправить застиранную до серости форменную рубашку, которая, вероятно, старше его в два раза. Тем временем из соседних классов начали выходить старшеклассники. —Ну привет, выблядок— раздался шепелявый голос Толдса, редкостного подонка, любящего унижать и бить тех, кто младше и слабее него, но при это был подлизой тех, кто сильнее его. Он добился расположения среди учителей, которые позволяли ему наказывать розгами провинившихся учеников. При воспитателях он принимал вид кроткого, набожного юноши, с невинным взором, однако стоит ему оказаться в кругу приютских детей, его гнилое нутро раскрывается полностью.       Джон не знал и знать не хотел, какое изуверское лоно породило такого хамелеона, но истово и страстно желал затолкать его обратно. И пускай, хоть на висельнице вздернут, ибо в Аду даже черти гуманнее, думал Джон. Мальчик, рывком выпрямился и насупившись, сжал кулаки. "Мамаша блудница, Папаня пират, Сынок их как негр, На баронов работает в поле" Продекламировал Толдс под гогот своих подпевал, окружающих мальчика. —Может мне стоит найти твою мамашу, и братика тебе сделать? Он всяко лучше тебя будет—под смешки он продолжил—А хотя нет... Она уже наверно червей давно в канаве кормит...       Джон чувствовал, как в груди разгорается огонь неистовой ярости, слова обидчиков доносились словно через толщу воды,его гнев нарастал, подобно огненному валу. Дикая, необузданная сила, подобная бурной реке, проходила и напитывала каждую, казалось, клетку. Он поднял взгляд на Толдса, зрение мальчика стало чётче, как и слух, запахи обострились. И посмотрел ему в глаза. —По крайней мере, я не ласкаю пастора после воскресной службы!—фраза, сказанная Джоном по наитию, вызвала ступор и испуг у Толдса, однако его от раскрытия спас толчок Джона в спину от одного из прихлебателей. Толдс решил воспользоваться моментом, и попытался ударить Джона в голову от чего тот уклонился и набросился на обидчика.       Мальчик наносил удар за ударом, Толдс сначала закрывался, но потом сдал от такого напора, начал отходить, оступился и упал, а Джон и не думал останавливаться, он хотел, его уничтожить, он выплескивал всю свою ярость на него градом ударов. —Пожалуйста, не надо! Уберите его, снимите его с меня! —заскулил Толдс и его друзья очнулись от оцепенения, от осознания того, что их главаря побил мальчик младше их на пять лет. И, втроём прилагая, прилагая значительные усилия прижали его к стене. Пока один помогал подняться Толдсу. —Ну, ты доигрался, выродок шлюхи—Толдс сплюнул мокроту с кровью в лицо Джону и начал избивать его со звериной жестокостью, и выдохшись, потребовал—Вылижи мне ботинки языком и называй меня папой.        Тут произошло неожиданное, мальчик засмеялся истеричным смехом и всех его обидчиков охватило пламя, и Джон потерял сознание.       Очнулся он уже в приютском карцере, всё тело болело и ломило, с трудом встав, он зашелся в кашле, сёл опершись спиной о стену. Приблизительно через пришла повариха, открыла дверь карцера и даже не став заходить, кинула в него хлебными сухарями и с искажённым в ненависти лицом прошипела—Когда же ты уже сдохнешь, чёртов выродок. Ты доигрался со своей чертовщиной, святой отец завтра из тебя её кошкой будет выбивать.       Джон, когда дверь закрылась, судорожно похватал сухари с пола, начал их быстро есть. Кое как усмирив голод, его начали посещать грустные мысли, о том что его отправят в тюрьму, если пастор не запорет до смерти. Потом мысли Джона, перешли на более отвлечённые темы–семья Поттеров, по-доброму отнесшихся к нему, книги о флоте и артиллерии, которые он прочитал на месяц, назад порождали в голове причудливые фантазии, которые потом окончательно оформились в блаженной неге сна изнеможденного от переживаний рассудка...        Он стоит на палубе линкора в в форме офицера Королевского флота, на его черном кителе были погоны коммендора, вокруг него суетились матросы, выполняя свою работу. Кто-то тащил снаряды, другие передавали команды от старших по званию. Всё так или иначе выполняли свою работу, но всё же находились те кто, проявлял преступное слабоволие и пытался бунтовать, но тех быстро находила кошка корабельного старшины, со свистом достигая спин нерадивых матросов и раздирала спину одежду вместе с плотью нерадивых матросов. Джон, почувствовал приглушенную жалость к матросам, однако решимость выполнить задачу, поставленную Короной превыше всего. —Самый полный вперед! Носовой башне: цель первая–испанский линкор в авангарде. Остальным–сосредоточить огонь на фрегатах! —командовал Джон, слыша что голос не его.        Подлые испанцы выманили их в радиус поражения своих орудий. По палубе собрали первую жатву вражеские артиллерийские снаряды, ошмётки тел матросов, были раскиданы по палубе, кровь залила всю палубу. Всюду стояла дикая какофония из криков матросов и сорванных от постоянного крика голосов корабельных старшин которые пытались навести хоть подобие дисциплины. Израненное тело корабля на всех парах шло на таран испанского линкора, пока наконец они не столкнулись. Сталь рвалась подобно бумаге, двигательные отсеки превратились в Ад, погребая и обрекая на мучительную смерть сотни моряков. Джон укрылся за орудийной башней, и при таране приложило головой о еë стену. Вдруг картина сна переменилась.       Джон осознал себя отражающим атаки орды туземцев, которые чёрной лавиной раз за разом накатываются на позиции английских войск. Дым от ружейных выстрелов окутал плотным туманом место сражения, настолько, что не было видно ни своих, ни чужих, лишь мутные силуэты фигур, схлестнувшиеся в сражении друг с другом. И лишь одна выделялась на их фоне. Она не сражалась, медленно шествуя меж сражающимися, она притягивала к себе огоньки душ павших воинов, которые следовали за ней. И так менялись раз за разом поля сражений и эпох. Пока она не подошла к Джону. Чёрный дым исходил из под капюшона существа, источая запах крови, порохового дыма. С рук её стекала кровь и каждый шаг её поджигал почву. Джон дрожа посмотрел на неё и понял, что тело его собственное, собрав всю свою отвагу в кулак. —Я убью тебя, ты убила их всех—его голос его голос сильно дрожал. На что существо рассмеялось многоликим хором голосов, отдающим скрежетом металла в его голове. —Ты смелый мальчик. Маленький воитель. Дерзкий щенок—у Джона в голове заговорило множество голосов, которые сфокусировались в один, подобный рыку—Огонь твоей души велик, маленький воитель. Многие пытались от меня убежать, договориться или задобрить. Но я беспристрастна. —Кто ты? Зачем ты их убиваешь?—спросил дрожа Джон. —Тебе не стоит меня бояться, маленький воитель.—в рыке существа послышались успокаивающие интонации—Я собираю души павших воинов, чтобы спасти их от страшной участи быть пожранными демонами. — голоса сущности опять разделились —Я–Борьба. Война. Смерть. Жизнь. Агония. Рождение. —Ты... Пришла за мной? Я умер? —с испугом и удивлением спросил Джон. —Если это так, то что бы ты попросил? —во вновь едином голосе существа, ощущались нотки любопытства. —Чтобы я отправился сражаться с тобой! И сделать так, чтобы с семьёй которая меня приютила ничего не случилось! —быстро сказал мальчик испытывая странную смесь смущения и страха. —Хм... Хорошо...Ты узнаешь...Когда придет время—ответил Джону вновь разноголосый хор голосов, и сущность продолжило тем же рыком, что и ранее—Подойди ко мне, маленький воитель.       Существо возложило руку на правое плечо Джона, и вокруг него слетелись души следовавшие до этого за смертью. Они впитывались вместе со странной нитью огня исходящей от его правой руки. И когда всё закончилось, Джон проснулся.       Пробуждение было лёгким, мальчик чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Он провёл некоторое время, пытаясь осмыслить свой сон, как в корридоре раздались шаги и дверь начали отпирать снаружи. У входа в карцер стояла дежурная воспитательница. —Поттер, тебя ждёт святой отец—сухо сказала она.       Джон кивнул и последовал за ней в приютскую часовню. На крыльце уже ждал его отец Теодор. Пастор был очень толст, в шутку, меж собой, приютские дети называли его Преподобная Свинья. Службы проводимые им являлись особым родом пыток из-за его писклявого, срывающегося голоса.       Сейчас же Джон ощущал от него что-то неправильное, и когда он зашел с ним в часовню, вместо пристройки, где обычно порят согрешивших перед Богом детей, он повернулся с сардонической улыбкой на рыхлом, болезненном лице. —Малыш, у меня для тебя другое наказание. Тебе нечего бояться—в его внешне ласковом голосе ощущалась странная одержимость.       Мальчик чувствовал как у него начали чесаться ладони. Лики святых приобретали гротескные черты в скудном свете свечей. Они шли в личную келью пастора. Открыв дверь туда, предстал вид довольно аскетичного кабинета. Но пастор неожиданно достал перочинный нож, полоснул себя им по толстому животу и приложил ладонь в своей крови на голую стену. И тогда раздался треск крошащейся кирпичной кладки через образовывающиеся прорастал мох, который тут же увядал рассыпаясь прахом осыпаясь прахом, открывая проход в огромное помещение, из которого пахнуло запахом гниющей плоти. Присмотревшись мальчик увидел две кучи трупов и алтарь из полу разложившихся человеческих останков.       И тут пастор повернулся. Во лбу у него был один глаз в котором было три зрачка без радужки, лицо его приобрело зелёный оттенок, с открытыми зевами некротических язв из которых вырастал частокол жёлтых трескающихся клыков.       Джон ощутил волну леденящего ужаса сковавшего его. Тварь стремительным рывком попыталась схватить Джона, но мальчик собрал в кулак всю свою решимость увернулся от него. Он неистово желал, чтобы отродье сгорело, мальчик распалял душу яростью. Первые языки пламени на руках вселили в него уверенность, что он победит.       Выставив руки перед тварью он направил на неё весь свой гнев и пламя ревущим потоком сорвалось в своей неукротимой ярости пожирая демоническое отродье вместе с его пристанищем. И после наступила тьма... Джон оказался вновь среди сизого тумана, где его ждала знакомая фигура. —Ты поступил правильно. Истинно. Маленький воитель— ответил ему хор голосов из клубящейся тьмы под чёрным капюшоном.—Оно не из тех существ, что имеет права на жизнь. Должно умереть. Неправильное и развращенное отродье. Ему предопределено забвение. —...Сэр? Ведь можно вас так называть? Кто это был? Что случилось с пастором? —Джон начал задавать вопрос за вопросом, страх уступил место любопытству. —Нерожденное. Зло. Демон. Паразит—вновь отдельные голоса соединились в рык—это то, что рождается из пороков людей, развращая, пожирая, истязая их души, искажая чувства. Зло столь древнее, что родилось вместе с Вселенной, которое через чувства и самые потаённые грёзы людей обрело извращённое подобие сознания. Оно находит ключ к душам людей, чтобы перекроить по своему злому умыслу, для того чтобы пожрать души смертных. Им неведомы людские чувства, они воспринимают вас лишь как еду и игрушки. С ними нельзя договорить и сосуществовать. —И я убил одного из них? —поколебавшись, спросил Джон. —И да и нет. — ответило ему рыком существо, продолжив с презрением— это лишь демонами осквернëнная игрушка, которая готова была разродиться помётом их низших сородичей. —Вы... Расскажете как с ними бороться? —с мольбой задал вопрос Джон. —Придёт время... Маленький воитель... Ты... Я.. Научу...Тебе пора... —ответил хор голосов со странной заботой. И сознание мальчика вновь поглотила тьма...