Петля

      Обратная дорога бесконечно измотала Азулу. Она не то дремала, не то теряла сознание, неуклонно проваливаясь в боль. Комета схлынула с небосвода, возвращая миру подлинные краски, но для Азулы все по-прежнему пульсировало в красноте.       Она с трудом приходила в себя. Дни и ночи сплелись воедино, о реальности напоминали только визиты целителей. Азула не представляла, что происходило за пределами покоев, и впервые в жизни не рвалась узнать все. Сперва нужно восстановиться.       Вмешательство Катары серьезно повредило органы. Первое время Азула даже замечала кровь, когда справляла нужду, но успокаивала себя тем, что когда-нибудь это закончится. Скудный рацион убивал и без того унылое настроение, а от лечебных настоек и вовсе тошнило.       Удивительно, что в этот раз обошлось без сотрясения мозга и перелома костей. Тем не менее радоваться было нечему, Азула ощущала себя пропущенной через жернова. Пару раз к ней заглядывал Зуко, но ничего серьезного не рассказывал, прося сперва набраться сил. Азула не спорила и с этим.       Когда наступил третий день с начала постельного режима, Азула попыталась вынырнуть из апатии. Что-то было не так, и это настораживало. Какая-то неуловимая мысль заставляла ворочаться в кровати. И тут Азулу наконец-то осенило.       К ней не заходили ни Тай Ли, ни Мэй, ни Ло и Ли. Никто, кроме целителей, слуг и Зуко. Азула кое-как дотянулась до колокольчика на прикроватном шкафчике. Вскоре на пороге появилась молодая служанка, поклонилась и спросила, чем может быть полезна. Азула не была уверена, что видела ее прежде, а впрочем, она не имела привычки присматриваться к слугам.       Она прочистила горло, но голосу по-прежнему не доставало обычной твердости и властности.       — Ты кто такая?       — Я Жина, Ваше Высочество, — снова поклонилась та.       — Где Аса?       Служанка пугливо моргнула, затеребила рукава невзрачного одеяния.       — Я-я не знаю, Ваше Высочество.       — Ясно… Узнай у служанок Тай Ли и Мэй, когда они смогут меня навестить.       На мгновение почудилось, что и без того бледная Жина вот-вот растворится в воздухе.       — Ой, Ваше Высочество, сейчас такой переполох во дворце! Взрыв ведь был, пока вас не было в столице… Оба крыла закрыты для посетителей, доступны только служебные коридоры… Пытаются разобраться, вот.       — Что?! Почему мне об этом не доложили?       — Его Величество велел не говорить вам. Сказал, что сам расскажет, когда придет время.       — Какое еще время? — нахмурилась Азула. — Ладно… позови его в таком случае.       И снова легла на спину, не дожидаясь поклона. Голова слегка кружилась. Наверное, не стоило так резко подрываться…       Вот только Зуко не пришел ни через час, ни через два. От скуки Азула достала из прикроватного шкафчика рукопись, пролистнула до последней прочитанной записи. За дни восстановления она перевалила за середину. Сложно было продолжать сейчас, но Азула заставляла себя отвлечься, иначе мысли засасывало в одну огромную дыру.       Вздохнув, она положила на колени небольшую подушку, поверх нее рукопись и принялась читать. То и дело останавливалась, оглядывала спальню, дожидаясь, пока успокоится пульс, и вновь продолжала. Страницы щедро орошали ее тревогой, презрением, смирением. Азула не раз напоминала себе, что это всего лишь старая рукопись, матери давно нет во дворце. И неясно, есть ли вообще где-то в мире…       Иногда она ловила себя на мысли, что перечитывает одну и ту же строчку по несколько раз, потому что думает о взрыве. Записи меж тем дошли до первых родов. Мать, не скупясь, описывала, с каким трудом выталкивала Зуко на свет. Наверное, думала, что никто читать этого не будет. Азула внимательно скользила по ее воспоминаниям, стараясь утихомирить желудок. Когда ей принесли обед, она спрятала листы от служанки и попросила забрать поднос позже. Пресный мясной бульон не вызвал ничего, кроме глухого раздражения, а пиалу с лечебной настойкой Азула взяла сразу.       Она перебирала листы, пока другой рукой тянула настойку к губам. Уже почти опрокинула ее в рот, как вдруг остановилась. Моргнув, Азула перехватила пиалу двумя руками, поднесла к носу, как следует принюхалась. Приятный морковный запах защекотал ноздри. Она не помнила, чтобы настойка пахла именно так.       Поджав губы, Азула осмотрела поднос. Ничто больше не источало этот запах, он шел именно от настойки. Она окунула в пиалу кончик языка, причмокнула, пытаясь распробовать. Вкус тоже не напоминал привычный; скорее, что-то вроде брюквы или редьки. Это было очень странно… И если вся пища и напитки отныне проходили через отведывателей, проверить лекарственные средства так просто не удавалось. Слишком уж особенные у всех назначения…       Азула тут же позвонила в колокольчик.       — Кто варил сегодня настойку?       — Целители, Ваше Высочество, — сбивчиво доложила Жина.       Азула закатила глаза, теряя терпение.       — Конкретнее.       — Ц-целительница Кэзу.       — Это еще кто такая?.. Приведи ее.       На пороге спальни вскоре появилась молодая целительница в привычной закрытой одежде. Когда она поклонилась, ткань серого платка слегка колыхнулась. Тонкое вытянутое лицо точно не выглядело знакомым.       — Чем могу быть полезна, Ваше Высочество?       — Где целительница Масами?       — Занимается пострадавшими при взрыве, — спокойно произнесла она.       Если верить Жине, взрыв произошел три дня назад, и все это время Масами удавалось совмещать заботы об Азуле с уходом за другими. Она удержалась от того, чтобы бросить внезапное противоречие в лицо Кэзу, и продолжила сидеть невозмутимо.       — Боюсь, тебе придется сварить новую порцию. Я случайно задела пиалу и пролила настойку.       Выражение лица Кэзу не изменилось. Она снова почтительно склонилась.       — Будет исполнено, Ваше Высочество. Что-нибудь еще?       — Пока свободна, — процедила Азула. Дождавшись ухода целительницы, она откинула одеяло и медленно поднялась, не переставая держаться за столбик кровати. Ноги дрожали и передвигались с трудом. После схватки с Катарой Азулу почти сразу скосили боль, усталость и слабость. Она чудом осталась в живых, и теперь какие-то крысы пытаются это исправить…       Азула добрела до кабинета, держась вдоль стен. Пришлось опуститься на колени перед рабочим столом, потому что нагибаться было невыносимо. Живот вспыхивал от невидимых ударов ножей. Она поочередно выдвигала ящики, перебирала свитки и рукописи. Наконец на дне третьего ящика показался конспект с ядами. Смешно подумать, что Азула составляла его для будущего мужа, а сейчас он мог ее спасти…       Так же медленно и осторожно Азула поднялась на ноги и вернулась в постель. Не теряя ни минуты, принялась изучать список, для надежности водя пальцем по стройным колонкам. Она очень торопилась в Катакомбах драконьих костей, и теперь приходилось усердно вчитываться. Когда ничего похожего на вкус и запах настойки не попалось, Азула чуть не зарычала, но заставила себя начать заново. Возможно, внимание просто рассеивается.       Она не поверила своим глазам, когда, перепроверяя третий лист, нашла упоминание морковного запаха. Облизав губы, Азула тщательно всмотрелась в отрывок.       «Вёх ядовитый. Опаснее всего корневище; на вкус легко спутать с редькой… Полторы чайной ложки на килограмм путем глотания».       Учитывая, что ее поили три раза в день, доза могла быть незначительной. В текущем состоянии и вовсе нет труда добить ее. Сглотнув, Азула потерла виски, посидела, запрокинув голову, затем прочитала еще раз. При мысли, что не может вспомнить, что пила вчера, Азула начала задыхаться, но продолжала твердить себе, что это не имеет ничего общего с паранойей.       Когда Жина пришла за подносом и увидела нетронутый бульон, Азула сказала, что ее тошнит. Есть она теперь тоже опасалась; благо воды в кувшине хватит до конца дня…       Она убрала конспект по ядам и нехотя вернулась к записям матери. Спать Азула совершенно точно не собиралась: все недобитые инстинкты наперебой кричали быть начеку. Пусть битва под кометой Созина и завершилась победой, ее собственная все еще в разгаре…       Азула непрерывно читала, игнорируя резь в сухих глазах и разрывающий желудок голод. Воду тоже старалась пить редко, не зная, что ждет завтра. Солнце за окном неуклонно садилось, рукопись все истончалась. Позже Азула потребует верную целительницу Масами, но сперва стоило разобраться с Кэзу.       Последние строчки рукописи долетали до Азулы уже в полудреме. Напряжение постепенно сменялось усталостью и осознанием тяжести в изломанном теле. Азула даже не успела уловить, в какой момент сползла вниз. Веки просто сомкнулись, а разум поплыл в темноту.       Битва в день кометы Созина, рукопись матери, собственное беспомощное состояние — все смешалось во сне, отрывая от яви. Азула открыла глаза и оказалась в каком-то неописуемо алом вареве. Красные деревья тянулись из красной земли, а ветви шелестели и раскачивались на краю такого же красного неба. Не было ни луны, ни солнца, ни даже кометы, тем не менее каким-то образом Азула распознавала силуэты. Слух улавливал шум моря далеко впереди, правда, искать берег не было ни желания, ни сил.       Все тело ломило — не так, как после схватки с Катарой и менее терпимо. Азула не ощущала прежде ничего подобного. Сделав пару шагов, она поморщилась и, помедлив, опустилась прямо на то место, где стояла. Лизнувшая спину трава показалась вязкой, но вместе с тем теплой, словно нагретой на солнце.       Азула блаженно закрыла глаза. Под веками колыхалась уютная, приятная темнота. Боль не уменьшилась, но будто потускнела, кружа лишь в определенных частях тела. В потяжелевшей груди, растянутом животе и растерзанной промежности.       Трава становилась горячее, расслабляя сведенное напряжением тело. Двигаться совсем не хотелось. Марево оборачивало Азулу, точно в одеяло, пока боль по капле ускользала в землю. Ее все глубже погружало в маслянистый мягкий жар. Потустороннее тепло гладило волосы и кожу, мяло набухшие груди, унимало резь между ног. И все отчетливее ощущалось человеческими руками.       Сердце соскользнуло в рваный ритм. Азула ошеломленно открыла глаза. Долго не замечала очевидного — того, что происходящее уже мало походит на исцеление. Это был огонь.       Едва она подумала об этом, горячее касание проникло внутрь. Азула закричала. Незримый палец задевал измученную родами плоть, прижигал края ран. Азула наугад взмахнула рукой, но так и не отбилась от прикосновения. Глаза выхватывали только привычную красноту вокруг, а обоняние — внезапно — стойкий морковный запах.       Неожиданно невидимые пальцы покинули ее, боли совсем не осталось. Дрожа, Азула приподнялась на локтях, поддалась вперед, не переставая щуриться. Спустя мгновение чье-то хриплое дыхание тронуло ее губы, припечатало их невесомым поцелуем. Азула снова вскинула руки, но зачерпнула лишь пустоту перед собой. А потом ее повалило обратно на землю.       Жадные губы сомкнулись вокруг соска, руки смяли груди. Азула сдавленно охнула. Ветви деревьев все так же колыхались над головой, только теперь бесшумно, зато Азула как никогда остро слышала ток крови в собственном теле. Все было на пределе.       Неукротимый огонь продолжал владеть ею. Внутрь ворвался толчок, растягивая совсем недавно заживленные стенки. Азула не сдержала стона. Никогда больше. Никогда больше не пойдет на роды добровольно. Лучше удавится, но повторно проходить через это невыносимо. Тем более сейчас, когда едва вытолкнула первого… Второго ребенка она не ждала, не планировала, не хотела.       Она сделала усилие и отпихнула сама не зная кого. Зубы царапнули сосок, первые капли молока хлынули на живот, красные, как и все вокруг. Азула зажмурилась. Чей-то неуловимый жар оторвался от тела, и по разгоряченной потной коже проскользнула прохлада ветра. Это окончательно отрезвило.       Выпутавшись из объятий, Азула отползла на руках. Трава под ладонями в какой-то момент стала скользкой и гнилой. Цепляясь за стебли, Азула полезла наружу, не переставая удивляться непонятно когда образовавшейся яме. Прочь из умопомрачительного плена.       Когда Азула почти выбралась на ровную поверхность, краснота засмеялась со скрипом, будто несмазанные петли. Вот только голос у нее был вкрадчивый и родной:       — Беги. Беги, пока не запнешься.       … Первые несколько мгновений глаза ничего не видели. Азула потерянно озиралась, пока наконец не остановила взгляд на окне. Тусклое сияние луны едва подсвечивало очертания спальни, но этого хватило понять, что путанный сон позади. С тяжелым вздохом Азула потерла лоб.       Она зажгла свечи и уже по такой ненавистной традиции обнаружила под рукой смятую рукопись. Правда или бредни матери снова отчасти явились к ней во сне. Азула сглотнула, пытаясь отделаться от трепета перед последним образом. Того, как выползала из ямы, а между ног нещадно тянуло.       Повернув голову, она увидела на прикроватном шкафчике другую пиалу с настойкой. Не ту, которую отставила в сторону, перед тем как потребовала сварить новую порцию. Дыхание против воли сперло. Азула схватила пиалу, поднесла к лицу. На сей раз не было ни странного запаха, ни вкуса, но пить Азула все равно не торопилась. Вместо этого взялась за колокольчик.       Спустя несколько мгновений в спальню вошла заспанная Жина. Она даже не успела спросить в чем дело: Азула сразу велела отыскать целительницу Кэзу и призвать стражу.       — Пройди к окну, — указала она одному стражнику. — А вы двое оставайтесь на пороге.       Ее не волновало, как это смотрится в чужих глазах. Все внимание Азула сосредоточила на Кэзу, которая выглядела так, словно совсем не готовилась ко сну. Тот же дневной наряд, то же выражение лица, та же безмятежность в глазах.       — Возьми пиалу, — приказала Азула. Настороженно моргнув, Кэзу сделала то, что велели.       — Что-то не так с настойкой, Ваше Высочество?       — Сейчас мы узнаем.       Кэзу растерянно прижала пиалу к животу, держась так, словно не понимала, что делать. Облизав губы, она все же попробовала уточнить вновь:       — Вам не нравится вкус?       Азула сузила глаза, даже не пытаясь скрыть ярости.       — Пей до дна, — отрывисто бросила она.       — Но…       — Пей! — прошипела Азула, окончательно выходя из себя.       Кэзу уже не выглядела столь угодливо и взвешенно. Помедлив, она опасливо оглянулась на стражников, но те казались встревоженными не меньше нее.       — Боюсь, я не могу сделать этого, Ваше Высочество. Лекарственные настойки не предназначены для здорового человека, реакции могут быть самими разными… Да и ингредиенты весьма редки.       — Мне плевать, насколько они редки. И плевать, какая у тебя последует реакция. Пей сейчас же, иначе будешь заключена под стражу, — отрезала Азула, не сводя с целительницы пристального взгляда. — Впрочем, я могу освободить тебя от этого при одном условии: ты расскажешь мне всю правду.       Они долго смотрели друг на друга в полной тишине. Даже стражники, казалось, не дышали, внимательно следя за ними. Дрогнувшей рукой Кэзу поднесла пиалу к губам и осушила до последней капли. Ее лицо едва заметно скривилось.       — Неужели правда настолько ужасна? — Азула недоуменно покачала головой, но ответа так и не последовало. — Что ж, твоя воля… Присаживайся в кресло. Ждать нам около двух часов, полагаю?..       — Не понимаю, о чем вы, Ваше Высочество, — сдержанно проронила целительница, заняв место, на которое ей указали. — Это обычная лечебная настойка против внутренних кровотечений.       Азула лишь скупо хмыкнула в ответ. Ночь струилась за окном, напоминая о необходимости отдыха, но Азула оставалась собранной и бодрой как никогда до этого. Ожидание пронизывало сотнями крошечных иголок. Будь в ней больше сил, она бы даже мерила спальню шагами, чтобы хоть так сбросить обуревавший пыл, но Азула знала, что надолго ее не хватит. Да и представать перед другими взвинченной она не хотела.       Стражники замерли изваяниями, Кэзу то и дело прятала в кулак зевки. Ничего не происходило, но Азула продолжала следить за целительницей. Она вдруг с опозданием поняла, что могла ошибиться. Скрытый период отравления вёхом ядовитым длится не более двух часов, но ведь пиала больше не источала его запаха. Там могло быть что-то другое, либо же вообще ничего. Агни, какой же дурой она выставит себя в таком случае…       Кэзу мимолетно смахнула пот и приложила руку к животу. Азула чуть приподнялась на постели, но больше ничего разглядеть не смогла. Целительница продолжала сидеть в кресле как ни в чем не бывало.       Когда первые лучи солнца проскользнули в спальню, Азула испустила прерывистый вздох. Прошло более четырех часов, за которые Кэзу даже успела задремать. Азула окликала ее, но всякий раз на бледном лице не проступало ничего, кроме усталости. И это несказанно раздражало.       Они прождали так еще два часа, и к тому моменту солнце уже вовсю заливало неподвижную спальню светом. Даже если кто-то и хотел справить нужду, покидать покои Азулы они не осмеливались. Тем не менее она не видела смысла держать их дольше. Очевидно, что вторая пиала не была отравлена.       — Свободны, — просипела Азула. Пусть сегодня покусители затаились, нет никаких гарантий, что завтра это не повторится. Она откинулась на подушку, гадая, как схватить их за руку во дворце, который с каждым днем все меньше напоминал надежное пристанище. Все летело в бездну, и остановить это падение не было ни малейшей возможности. Азула даже не была уверена, что могла доверять Зуко…       Она почти сразу провалилась в сон и проснулась от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Моргнув, Азула потерла лицо, но в кресле у кровати действительно сидел брат. Она не могла объяснить это состояние. Всякий раз ей нужно было сделать что-то, чтобы удостовериться наверняка. Чтобы знать, что глаза не обманывают. Она даже не могла вспомнить, когда это началось.       — И давно ты тут?       — Не особо. Извини, что не мог прийти раньше. Как ты?       — Не лучше, чем вчера… полагаю, — сухо улыбнувшись, Азула попробовала сесть. На помощь пришел Зуко. — Где все?       — Кого ты хочешь видеть? — негромко уточнил брат. Выглядел он неважно: бледная кожа, синяки под глазами, неряшливый пучок волос на макушке… Опустив взгляд, Азула только сейчас заметила темную, расшитую золотом мантию Хозяина Огня. Она уже видела ее на Зуко, но до сих пор не могла привыкнуть к его новому облику.       — Меня никто не навещает. А еще, оказывается, произошел взрыв, о котором я узнаю дни спустя… Что происходит?       Пальцы Зуко тихо скребнули подлокотники. Он долго не отвечал, по-видимому, погрузившись в себя. Наконец Зуко явно осознал собственную отстраненность, вскинул голову и уставился на Азулу с нарочито бодрым видом.       — Ты… тебе нужно прийти в себя. Потом я расскажу все.       — Хватит жалеть меня! Не существует известий, которых я не вынесу.       — Дело не только в этом, вокруг слишком много неопределенности… Мы все еще пытаемся разобраться в том, что произошло.       — Зуко! — прикрикнула она и поморщилась от рези в перепонках. Все эти дни жизнь текла практически бесшумно: ни Азула, ни ее посетители не поднимали голоса. — Если ты сейчас же не расскажешь все, я сама пойду выяснять!       Он примирительно вскинул руки, прося Азулу остаться в постели.       — Хорошо, я поведаю тебе. Только не дергайся, пожалуйста… Попытайся не нервничать, сейчас это лишь навредит. — Он вздохнул, устраиваясь поудобнее в кресле. — Когда мы отправились в Царство Земли, я передал полномочия Совету и Тай Ли. Думал, дирижабли и линкоры быстро вернутся домой, и за это время ничего неподконтрольного не случится. Но случилось, как ты уже сама поняла… В Летнем дворце произошел взрыв. Капитан Кацу и его подчиненные сейчас изучают то, что осталось от зала в правом крыле.       Азула слушала не перебивая, цепко всматриваясь в Зуко. Он говорил твердо, хоть и выглядел отчасти потерянным.       — В момент взрыва во дворце были Ло и Тай Ли… Ну и слуги со стражниками, само собой.       Азула моргнула, решив, что ослышалась, но выражение его лица осталось прежним. Ее тут же бросило в холод, сердце тревожно дрогнуло.       — Они… они живы?       Зуко хмуро оглядел ее, будто в любой момент ожидал припадка. Затем покачал головой.       Медленно, осторожно Азула уперлась спиной в изголовье и сконцентрировалась на том, чтобы просто дышать. Потолок расплывался перед глазами. Она не плакала, нет, во всяком случае не слышала всхлипов. Только сердце лопалось от быстрого стука, вынуждая прижать к нему ладонь. Мимолетно показалось, что кожа враз стала ледяной.       — Тебе плохо? — всполошился Зуко. — Воды?       — Нет-нет… Я дышу. Я дышу.       Азула повторяла это, пока сердце наконец не перестало тяжело ухать в груди. Наверное, отец испытывал то же самое в том шатре… На мгновение даже почудилось, что сердце вот-вот оборвется, но ничего не произошло. Резко наступив, боль так же резко отхлынула.       — Но как?.. Что они вообще там делали? Зачем им понадобился Летний дворец?       — Сложно сказать, — глухо отозвался Зуко. — Слуги утверждают, что Тай Ли хотела вдохнуть в него вторую жизнь. Дворцом толком не пользовались после исчезновения матери… Вероятно, они осматривали его в тот момент.       — А где была Ли?       — Говорит, у нее поднялось давление, и она не смогла присоединиться.       Сглотнув, Азула все-таки попросила у Зуко воды. Она не сразу разобрала стук зубов о край кубка, но тут же попыталась взять себя в руки.       — Как она?       — Приходит в себя, у нее тоже постельный режим.       — Ты… ты уверен, что погибли именно Ло и Тай Ли?       Зуко запустил руки в волосы, отчего они стали выглядеть еще более неряшливо.       — Тела почти не опознать, но кое-что из уцелевших личных вещей дает это понять.       Они надолго замолчали. Подступающие слезы душили, но Азула не пыталась прогнать их. Она не могла сказать, что именно сейчас оплакивала. Наверное, все разом: скоротечное детство, изломанную семью, напрасные попытки проложить мостки к оставшейся родне. Впервые, кажется, пришло понимание. Мать исчезла, дядя сбежал, отца отравили, Тай Ли сгорела, даже Зуко и тот теперь далек из-за нового титула. Она одна.       Азула утерла щеки, допила воду и отставила кубок.       — Где сейчас Мэй?       — Я попросил ее задержаться во дворце на неопределенный срок. Думаю, ее присутствие поможет тебе встать на ноги.       Азула отрывисто кивнула.       — А где Аса?       — Кто? — нахмурился Зуко.       — Моя личная служанка. Я ни разу не видела ее с тех пор, как пришла в себя.       Зуко задумчиво почесал лоб, словно пытался вспомнить, как выглядела Аса.       — Честно говоря, не знаю о такой. Я спрошу дворецкого Исао. Возможно, она тоже… присутствовала в Летнем дворце.       — Видимо, так и есть.       Они снова замолчали на какое-то время. Зуко, похоже, рассказал все, но не торопился уходить, словно не доверял Азуле и самой идее оставить ее одну.       — Это все, — наконец сказал он, подтвердив ее мысли. — Попытайся отдохнуть и ни о чем не думать. Если тебе что-то нужно…       — Когда похороны? — вполголоса оборвала его Азула. Зуко протяжно выдохнул, выглядя еще более усталым.       — Через два дня.       — Я пойду.       Он сразу же подобрался, не скрывая строгости во взгляде.       — Тебе еще рано передвигаться. Ты не сможешь простоять всю службу.       — Но…       — Никаких «но», — отрезал Зуко. — Мне жаль говорить это, однако тебе придется проститься с ними позже.       Азула испустила усталый вздох, не собираясь, впрочем, спорить с Зуко. Она правда едва держалась на ногах и не смогла бы показаться в таком виде.       — Ты прав. Кто бы ни стоял за взрывом… если они еще в столице, смогут почувствовать легкую добычу. Я не хочу давать им лишнего повода, — пробормотала она. — Хотя… попытаться добить меня можно и в стенах дворца.       — Я удвоил охрану и ввел патрули.       — До отца тем не менее как-то добрались… — протянула она, умалчивая о том, что сама едва не сгинула вчера. — Думаешь, взрыв связан с его отравлением?       — У меня есть такие мысли, да. Пока что расследование ведется без огласки.       — Хорошо, — протянула Азула, переводя взгляд на Зуко. — Как ты?       Он растерянно покосился на нее, словно не ожидал подобного вопроса. Азула и сама не ожидала.       — Впервые радуюсь количеству навалившихся дел. Их слишком много, чтобы можно было думать о чем-то еще.       Азула сдавленно хмыкнула. Ей казалось, если продолжать диалог, тишина не будет пожирать ее, ужас и горе отступят…       — Акайо, наверное, раздавлен утратой. Удели ему время. Мы… не должны терять его преданность.       Зуко лишь кивнул на это. Они посмотрели друг на друга без единой эмоции. Смерть слишком часто стала наведываться к ним, чтобы можно было с головой впадать в тоску и отчаяние. Это уже как рутина, через которую проходишь не задумываясь. Азула была уверена, что затяжная боль захлестнет ее позже, она даже была готова ей отдаться. Сейчас же все внутри омертвело… Невозможно скорбеть о других, когда сам одной ногой застрял в могиле.       — Я пойду. Поправляйся. Если что-то нужно, Жина об этом позаботится.       — Да. Береги себя, — пробормотала Азула ему вслед. — Распорядись, чтобы мне вернули целительницу Масами. Остальные слишком юны и не вызывают доверия.       Пообещав исполнить ее просьбу, Зуко покинул спальню, а Азула все думала о предсмертных словах отца. Он уверял, что придворная падаль слетится на Зуко, но пока все выглядело с точностью до наоборот. Взрыв унес Ло и Тай Ли… она сама под угрозой. Каким-то образом недруги узнали об ослабленном состоянии Азулы и теперь ни за что не остановятся.       — Моих ошибок не повторяй, — задумчиво прошептала Азула.       Знать бы только, о каких ошибках говорил отец…