Петля

      Главная площадь поблескивала на солнце, будто открытая рана. Трибуны были переполнены, и очертания людей, разодетых в цвета огня, сплелись в сплошное зарево — густое, как кровь, красное, как маки. Сидя в одном из кресел для правящей семьи, Азула глубоко вбирала воздух, и рокот голосов внизу долетал до нее, точно прибой.       Она сама выбрала длинное красное платье с высоким воротом и полностью скрывающими руки рукавами. Помнится, на дуэль отца с Зуко Азула не изменила своим вкусам и явилась в привычной военной форме, но то была не казнь, да и проходила дуэль не на главной площади, а в зале Агни Кай. В этот раз она решилась на исключение, о чем нисколько не жалела. В конце концов не каждый день наблюдаешь подобное мероприятие…       Покидая покои, Азула лишь раз взглянула в зеркало и рефлекторно поджала губы. Швы с лица сняли, спустя несколько дней ушла и повязка, но Азула все еще привыкала к новому образу. Тем не менее убиваться по этому поводу она точно не собиралась и велела собрать волосы в высокий хвост, не оставив ни единой свободно свисающей пряди. Пусть все видят, пусть.       «Если обоим моим отпрыскам суждено ходить мечеными, вероятно, такова моя участь», — вот и все, что сказал отец, когда Азула рассталась с повязкой и вернулась в повседневную рутину. На эту реплику она приподняла бровь. Ту самую, которую теперь рассекал порез, сползавший на веки и забравший несколько ресниц. Если это все, что может ей сказать отец, размениваться на слова Азула тоже не собиралась. Она не надеялась ни на утешение, ни на поддержку, но все-таки ждала хоть какого-то участия, а он лишил ее и этого. Погасив тогда расстроенный вздох, Азула переключилась на подготовку к казни, и все закрутилось.       И вот она наблюдала за главной площадью с высоты центрального балкона. Гул толпы дробился на отдельные возгласы, к ним примешивался рокот барабанов, и с каждой секундой, с каждым ударом сердца внутри словно разливался разогретый воск. Жар охватывал конечности, оседал испариной на висках, перехватывал дыхание, и дело было явно не в палящем солнце. То были жажда и ожидание каждого из присутствующих.       Дожидались своего часа и три столба на помосте, вокруг которого замерли солдаты в неизменных доспехах с опущенными забралами на шлемах. Только покорители огня не сварились бы при такой жаре в полном обмундировании… Кивнув им, Азула остановила взгляд на балконе напротив. Там сидел единственный зритель: прикованный к креслу Аватар в окружении стражников.       Кляп скрывал чуть ли не половину его лица, но глаза… Азула видела, как потерянно они скользят по толпе, не задерживаясь ни на ком конкретном. Несколько раз Аанг цепко всматривался в балкон правящей семьи, словно надеялся, что сможет отговорить от затеи одним лишь умоляющим взглядом, но все оставались глухи к его мольбе. Отец надменно поглядывал на Аанга, Азула от него не отставала. Сидящая слева от нее Тай Ли ссутулилась, будто хотела вжаться в кресло, и не поднимала глаз, теребя ткань платья. Зуко же разглядывал Азулу широко раскрытыми глазами. Она чувствовала этот удивленный, вопрошающий взгляд, что жег левую сторону лица, и все больше скатывалась в нетерпение. Один раз даже бегло взглянула в ответ, и Зуко не скрывал искреннего недоумения. Он прибыл вчера вечером, и Азула избегала его все это время, но публичная казнь не оставляла шансов на дальнейший побег.       Видимо, в какой-то момент Зуко понял, что не добьется от нее ничего, кроме холодного равнодушия, и развернулся к толпе. На Аватара он не смотрел, и Азула посчитала это неосторожным шагом. Если отец заметит, что Зуко все равно на столь долго выслеживаемый трофей, у него могут возникнуть вопросы. Впрочем, это не ее забота, вмешиваться Азула не собиралась. Она вообще теперь стремилась не иметь никакого дела с Зуко. Чем меньше будет пересекаться с ним, тем лучше. Мэй добудет нужные сведения о нем, и Азуле не придется зря подставляться и обнажаться. Хватило и того, что она сделала до отбытия Зуко в колонии…       Гул голосов внезапно возрос, загремел, будто мощный камнепад, и Азула устремила взгляд на площадку. К помосту приближалась черная крытая повозка с осужденными. Началось.       Азула выпрямилась в кресле, чтобы видеть лучше, и постаралась незаметно поправить золотой пояс, что впился в талию от резкого движения. Повозку меж тем окружили пятеро солдат, пока еще шестеро выстраивались перед помостом — им и предстояло призвать карающий огонь.       Распахнулась дверца, и медленно, под неумолкаемые выкрики толпы сперва показалась чья-то лохматая голова, а затем укутанное в серый балахон тело. Разогнувшись, человек закачался, промахнулся с подножкой повозки и рухнул на пыльную землю. Ноги явно его не держали, и, схватив под руки, солдаты поволокли осужденного к столбу. Азула сразу поняла, что это не Сокка, хотя упавшие ему на лицо волосы не давали разглядеть как следует. Следом за ним вышел подставной помощник надзирателя Кио, готовивший побег Тоф, но не ожидавший визита Азулы в тот день. Все его тело было обезображено и расчерчено ожогами, на голове остались лишь редкие клочки окровавленных и опаленных волос. Пока обоих приковывали цепями под общее улюлюканье, из повозки вышел третий осужденный — такой же дрожащий и изможденный, но хотя бы стоящий на своих двоих. Он поднял взгляд к небу, и толпе предстало заплывшее, осыпанное гематомами лицо. В нем тоже сложно было заподозрить Сокку, но Азула узнала его по тому, как его одели. На нем болтались исподнее и накинутая на плечи грязная свалявшаяся шкура полярного волка, вероятно, снятая еще во времена осады Южного Племени Воды семилетней давности. Азула только хмыкнула от такой пошлости.       Сокка тяжело побрел к незанятому столбу, и трибуны охватил запредельный рев. Казалось, еще мгновение, и он вспыхнет, как хворост, от всеобщего яростного взгляда. Барабаны и голоса не смолкали, не оставляя шанса уловить звон цепей на руках и ногах Сокки. Он не смотрел на Аанга и, наверное, даже не знал, что тот присутствовал на казни. Шел, спотыкаясь, будто оглушенный, точно омертвелый. Тай Ли шевельнулась, словно собираясь что-то сказать, но передумала. Зуко же бесстрастно наблюдал за помостом. Азулу не покидала мысль, что он зацепился взглядом за случайное лицо в толпе, лишь бы не следить за предстоящим сожжением. Слишком уж ярко он переживал лично учиненную казнь в До Хван. Такое не могло уйти без следа…       Стук барабанов стих, и по трибунам прокатился протяжный трубный зов, призывающий к тишине, что, впрочем, не продлилась долго. Распорядитель начал заготовленную речь, и его глубокий, по-военному четкий голос порождал звучное эхо. Азула слушала, не отрываясь, выдвигаемые против Сокки обвинения. Подстрекательство к мятежу Северного Храма Воздуха. Захват шахтерской деревни и плавучей платформы на западном побережье. Расположенные на ней заводы, верфь, док и тюрьма на какое-то время перешли в руки бунтующих — Азула это помнила. Сюда же разрушение металлургического завода в Джанг Ху и, наконец, вторжение в столицу в день затмения.       Пораженный ядом ширшу, Аватар все так же не шевелился, лицо его словно окаменело от ужаса и скорби. Уловив шелест одежды сбоку, Азула заметила, что Зуко осторожно похлопал Тай Ли по сцепленным в замок рукам и что-то тихо ей сказал. Та судорожно вздохнула, покивала и постаралась обрести контроль над телом — не прятаться, не вжиматься в кресло. Криво улыбнувшись при виде этой внезапной семейной идиллии, Азула перевела взгляд на второго осужденного.       Допрос не дал многого, но кое-что все же удалось выцепить. Человека звали Иори, ему было около шестнадцати, он не покорял стихию, зато хорошо владел холодным оружием. Срывая голос от раскаленных щипцов на теле, он что-то кричал про орден, но что это за орден и как он называется сказать не мог. Иори был всего лишь учеником и последователем, который еще не прошел посвящения. Как и все те, кто принимал участие в похищении Аанга с Соккой. Как и Казуо, избавивший Тоф от яда ширшу и пронесший металл в ее камеру.       Нетрудно было догадаться, чьи они ученики. Разрозненные обрывки признаний бросали все большую тень на Пиандао, а добытые Азулой сведения окончательно поставили на нем клеймо. Не оставалось никаких сомнений в том, чем на самом деле занималась якобы закрытая школа.       Солдаты тут же двинулись на дирижабле в Шу Дзинг. И вернулись ни с чем… вернее, только с кинжалом и наполненной прахом урной.       Пиандао и Фат скрылись, поместье пустовало, и можно было подумать, что здесь давно никого нет — настолько это место казалось необратимо брошенным. Вот только из одной комнаты, несмотря на распахнутые окна, ползли отголоски стойкого зловонного запаха. Там солдаты и обнаружили тело.       С их слов, черты лица были искажены, кожа приобрела зеленоватый оттенок, а вздутые конечности не давали толком распознать человека. Облепившие его мухи уже отложили яйца, но даже их мельтешащий рой не скрывал послания. Оставленную на лбу фишку Пай-шо в виде белого лотоса.       Ризам… он послужил Азуле всего пару недель, прежде чем ему перерезали горло и оставили разлагаться. Не то чтобы Азула успела к нему привязаться, но ей было жаль терять своих людей.       Урну с прахом передали родным Ризама, а Азуле достался увесистый кожаный сверток. В нем она нашла искусно изготовленный кинжал, неотличимый от того, что когда-то принадлежал Зуко. Именно такой, какой она хотела, и даже выгравированная надпись повторяла то, что Азула просила: «Верность».       В ножнах кинжала скрывался клочок бумаги, который вывалился Азуле на колени, едва она дернула за рукоятку. Нахмурившись, она развернула записку и невольно замерла. Это была ее же собственная фраза. Та самая, что сказала Пиандао в свой последний визит.       «Он будет рад знать, что вы еще помните о нем».       Какая подлая насмешка! Пиандао оказался еще более коварным, чем она могла представить. Вероятно, все это время Азулу обманывало первое впечатление. То, каким она запомнила мастера в детстве… Она не могла понять, что он хотел этим сказать. Заставить еще больше сомневаться в Зуко? Или имел в виду сбежавшего Айро? Существовал ли шанс, что все они могли быть связаны? Азула не была уверена, но продолжала об этом думать. Даже посреди казни.       Распорядитель меж тем закончил с обвинениями против Иори и Казуо и пообещал преследование и наказание ордена, кем бы его последователи ни являлись. За покровительство и укрывательство ордена полагалась неизбежная кара. За содействие в поиске была объявлена награда. Толпа одобрительно загудела, стоило распорядителю завершить речь и спуститься с помоста.       Окончательно в реальность вернуло предложение облить осужденных жиром морского льва. Милость, как это принято было здесь называть. Азула не присутствовала прежде на публичных казнях, но знала о подобной уступке, а еще знала, насколько ужасна смерть от огня. Без хвороста и масла умирать мучительно…       Иори тут же согласился и зажмурился, когда один из солдат приблизился, поднял над его головой сосуд и перевернул, обливая волосы, лицо и одежду нагретым жиром. С Казуо проделали то же самое. Когда дошла очередь Сокки, он только покачал головой.       «Ну и дурак», — мрачно заключила Азула. Мало того, что взял на себя все обвинения, явно покрывая остальных участников сопротивления, так еще зачем-то вздумал быть храбрецом. Напрасно! Подобный шаг не сделает его мучеником, за которым последует толпа. На это мог надеяться разве что Аватар, да и тот в плену без шансов повести за собой кого-либо…       Шестеро солдат поднялись на помост. Барабаны снова забили раскатистую дробь. Жуткий звук все множился, будто сама смерть приползла греметь костьми и обдавать ближайшие ряды трибун ледяным дыханием. Побледневшая Тай Ли невольно ахнула и поспешила прижать ладонь ко рту.       Пламя сорвалось с вскинутых рук, и площадь раскололи первые крики. Иори с Казуо вспыхнули сразу, будто гигантские факелы. Сокка еще силился освободиться, пока накинутая шкура волка шипела и дымилась. Наконец огонь тоже охватил его, жадно впился в грудь и поднялся по рукам, по плечам, озаряя изувеченное лицо зловещими отблесками. Волосы и одежда моментально сгорели, кожа плавилась, будто воск, цепи судорожно гремели. Пламя лилось неравномерно, и Азула видела все в деталях, как видел каждый из присутствующих.       — Он захлебывается! Захлебывается! — различила она внезапный вопль и уставилась на балкон напротив. Подлетев к креслу, стражник отдернул кляп Аанга и едва успел отскочить в сторону: полилась обильная рвота. Аанг не обращался. Никакого состояния Аватара — только разбитый горем мальчишка. Азула с сожалением покачала головой.       Воздух начал потрескивать от жара. Тай Ли, оцепенев от ужаса, исподлобья разглядывала Аанга. Зуко в это время будто смотрел сквозь бушующую завесу огня, что вздымалась все выше и выше, с хрустом и скрежетом облизывая столбы.       Ветра не было, и среди трибун плыл тягучий паленый запах, заставляя морщиться и прикрывать лицо рукавами. Вязкое марево постепенно поднималось и до верхних балконов, но Азула не придавала ему значения, обратившись в слух.       Она сидела, замерев, и до нее доносились обрывки утешений и попыток приободрить. Кажется, Зуко призывал Тай Ли не плакать, ведь они у всех на виду и люди могут задаться вопросами. Всхлипнув, Тай Ли перегнулась через подлокотник кресла и притянула к себе Зуко, на что он аккуратно обхватил ее руками и похлопал по дрожащей спине.       А потом внезапно повернул голову к Азуле.       Она вздрогнула, смутившись тем, что он ее застал. Заметил, куда она смотрела. Закусив губу, Азула отвернулась к центру площади, на которой уже не раздавалось криков — лишь одиноко ревел огонь. Никто больше не корчился в языках пламени, стихли и случайные сполохи искр.       Шевельнув руками, солдаты рассеяли огонь, и яростное полуденное солнце осветило обгоревший помост, на котором не осталось столбов. В ворохе пепла мутно поблескивали закопченные звенья цепей. Это все, что уцелело…       Первым поднялся отец и, кивнув поданным с высоты балкона, незамедлительно оставил главную площадь. Зуко, Тай Ли и Азула покинули места следом. Уходя, она смотрела, как стражники волокут обессиленного Аанга прочь и как понемногу редеют трибуны.       Азула забралась в паланкин и тут же задернула кремовый тюль, прячась от остервенелых лучей. Зной снаружи будто стремился испарить всю влагу и иссушить землю. Откинувшись на подушки, Азула утерла выступивший над губой пот и попробовала снизить температуру тела, пока окончательно не разморило. Ткань под поясом неприятно липла к талии, а высокий ворот разворачивался вновь и вновь, сколько бы Азула его ни оттягивала.       Наконец она прибыла во дворец и, не глядя на паланкины отца, Тай Ли и Зуко, скрылась в прохладе коридора. Ее размашистые шаги отдавались гулким эхом, а стражники на постах почтительно склоняли головы. Свернув в сторону своих покоев, Азула насторожилась, когда поняла, что стук подошвы ее туфель перебивает другой, да все быстрее и громче. Ясно было одно: это точно не Тай Ли.       — Стой! — ударило в спину, когда она коснулась двери. Охранявшие ее покои стражники повернули головы одновременно с Азулой, а затем поклонились. Приблизившись, Зуко обвел ее все тем же изучающим взглядом. — У меня к тебе разговор.       — Слушаю, — спокойно сказала она, втайне радуясь тому, что успела перевести дыхание, пока Зуко догонял ее.       — Не тут, — попросил он, мимолетно покосившись на стражников, что снова стояли безмолвными статуями, смотрящими в одном направлении.       — И не в моих покоях.       Нахмурившись, Зуко бросил взгляд на запертые буквально в метре от них двери, но в конце концов примирительно кивнул.       — Хорошо, я проведу тебя в мои.       — Нет, — отрезала Азула, чем снова вынудила его озадаченно прищуриться. Сама же замечала, что звучит совершенно на себя непохоже, но не могла остановиться. Как не могла утихомирить желание спрятаться.       — С каких пор ты…       — Ладно, у тебя десять минут, — отчеканила она и велела открыть двери. Сразу же двинулась в кабинет, отчетливо различая шаги Зуко позади. Он умел быть совершенно неслышным, а значит, делал это намеренно. Неужели чтобы убедить ее, что бояться нечего? Избегая смотреть на брата, Азула направилась к столику с кувшином и кубками.       — Как это произошло? — раздалось вдруг, пока она наливала себе воды. Азула сделала всего два глотка, когда почувствовала, что Зуко приблизился. Отставив кубок, она повернула голову, и только после этого поняла, что он стоит слева. И шрам ее на виду.       Внезапно Зуко вскинул руку, и Азула не успела ни отпрянуть, ни закрыться от прикосновения. Шершавые пальцы легли на щеку, затем скользнули на подбородок, обхватывая его и заставляя поворачивать голову. Это длилось от силы несколько секунд, за которые ни один из них не сказал и слова. Шумно втянув воздух, Азула пришла в себя и резко шагнула назад.       — Побеседовала с Тоф, — пробормотала она, стараясь взять голос под контроль. Когда ей это удалось, Азула предусмотрительно отступила еще на два шага. — Я навещала ее в камере. Как оказалось после, она не была под ядом ширшу… Остальное ты слышал на главной площади.       Сглотнув, Зуко медленно опустил руку, будто любое резкое движение могло напугать Азулу. Какая нелепость! Вот только у нее совсем не было сил глумиться над ним сейчас.       — Мне жаль, — наконец произнес он, на что Азула недоверчиво фыркнула.       — Я не жалела, когда отец прилюдно тебя обжигал. С какой стати тебе испытывать ко мне подобные чувства?       — С такой, что тебе вовсе незачем принимать чье-то участие в штыки.       Усмехнувшись, Азула проигнорировала тянущее ощущение на месте шрама.       — Да, ты уже продемонстрировал мне безграничность своего участия.       Она била точно в цель, стараясь смутить его, потому что сама испытывала именно это — беспомощную, неподдельную растерянность. Азула бы с радостью заполнила весь день созерцанием десятка казней под палящим солнцем, лишь бы не осталось ни одной свободной минуты, ни единой возможности пересечься с Зуко.       Она мысленно усмехнулась, когда брат нерешительно взглянул на нее, явно собираясь с духом. К его лицу медленно приливала кровь, а значит, она все-таки смогла задеть его.       — Вообще-то за этим я и пришел, — взвешенно начал он. — Извиниться. Мне не следовало напиваться и допускать то, что я допустил.       Наконец почувствовав себя уверенно, Азула распрямила плечи и снова подошла к столику, держась от Зуко подальше. Рука схватилась за недопитый кубок, как за еще один якорь в неприятном разговоре.       — Ты добровольно приносишь мне извинения? — воскликнула она с чрезмерным, издевательским изумлением. — Тебе что, голову припекло?.. Или, может, это моей голове досталось, вот и кажется всякое?       — Прекрати паясничать.       — О, нет, Зуко, паясничать — это наш единственный выход. Я не знаю, как еще вести себя с братом, который застал меня со своей женой и решил подлить масла в огонь тем, что присоединился.       — А что, надо было разнимать вас прям там? — фыркнул он, попутно зачесывая нервным движением волосы. — Агни подери… я признаю, что был пьян. Я… я не понимал, что делаю. До сих пор не могу понять, как это произошло, — признался он, качая головой. — Одно я знаю: это началось еще в том зале. Эти курительные смеси… из чего бы они ни состояли… у меня от них кровь словно варилась в жилах. Я не мог остановиться, и вино все только усугубило.       — Тебя никто не заставлял врываться в спальню.       — А тебя кто заставлял врываться в спальню? — парировал Зуко, на что Азула оскорбленно поджала губы.       — Ясно… Ты хотел уединиться с Тай Ли, а я все испортила.       — Вот именно!       Вздрогнув от возгласа, Азула опустила взгляд на кубок, взволнованно постучала по нему указательным пальцем и, помедлив, опрокинула в себя остатки воды. Лучше, увы, не стало.       — Я не собираюсь извиняться за свое поведение, — заявила она спустя какое-то время.       — Я не требую извинений.       — Это всего лишь ошибка, которую я не хочу обсуждать.       — Согласен.       — И она не повторится, — подвела черту Азула.       — Не повторится.       — Замечательно! Я рада, что в кои-то веки мы пришли к единодушию, — бодро подытожила она и вернула кубок на место. — Твои десять минут истекли.       Зуко озадаченно моргнул, словно успел забыть о ее трусливом условии.       — Что насчет кометы Созина?       — А что с ней не так?       — Меня интересует, какие у отца на нее планы.       — А ты как думаешь? — хмыкнула Азула, двинувшись к креслу у окна. — Битве быть. Отец уже согласовал планы по захвату Базы генерала Фонга, Омашу и острова Большого Шимсома, откуда в Омашу поставляются припасы. Цель понятна и незатейлива — полное подчинение Царства Земли. Остальное узнаешь на совете.       От нее не укрылся странный вздох Зуко, хоть внешне он держался собранно и не внушал подозрений.       — Ты останешься во дворце?       — С какой стати? — прыснула Азула. — Я не останусь в стороне от битвы.       — Но твоя рука…       — Шину снимут.       — До кометы Созина осталось всего ничего. Ты не успеешь восстановить руку.       — Я справлюсь, — отрезала Азула. — Лучше бы ты беспокоился о себе.       Нахмурившись, Зуко наклонил голову набок, выглядя так, словно заподозрил в ее словах угрозу.       — На что ты намекаешь? — тихо спросил он, приближаясь. Азула невольно впилась ногтями в бархатный подлокотник кресла, непрерывно следя за тем, как сокращается между ними расстояние. И как растворяется последняя хлипкая преграда.       — Тебя ведь успели посвятить в предысторию сегодняшней казни? — уточнила она и дождалась неуверенного кивка. — Пиандао был твоим мастером в течение нескольких лет. Неужели ты не замечал в нем подвоха?       — Не замечал, — ответил он спокойно и, как показалось Азуле, вполне искренне.       Зуко замер напротив ее кресла, вынуждая вскинуть голову и выпрямить до хруста спину, но даже так он смотрел на нее сверху вниз. Азуле это совсем не понравилось. Чувство смутного беспокойство вовсю свивало гнездо между ребер.       — Отец так просто в это не поверит.       — Мне все равно, — отмахнулся он, продолжая нависать над ней. Азула прерывисто вздохнула, решив продолжить игру, в которую они незаметно втянулись.       — Скажи… Пиандао как-то связан с Айро?       Ей показалось, вопрос на самом деле удивил Зуко и заставил его задуматься.       — Не имею понятия. Даже если так, проверить это нет возможности, оба сбежали.       — И ты не знаешь, где может быть Айро? — дерзнула она задать еще один шаткий вопрос. Закусив губу, Зуко потерянно моргал, будто действительно не знал или только создавал видимость этого.       — Наверняка не в Стране Огня. Здесь его вряд ли кто-то укрывает.       Азула не спешила кивать. Повернувший в неожиданную сторону разговор методично вымывал почву под ногами. Она не была готова продолжить и видела, что Зуко тоже не готов. Вздохнув, она разжала пальцы на подлокотнике, и охватившее ее напряжение начало медленно сдуваться.       — Ты искренен со мной?       Зуко долго не отвечал, и, когда молчание стало совсем уж подозрительным и гнетущим, он первым делом сделал шаг назад, тем самым обозначив желание уйти.       — Настолько искренен, насколько ты со мной. Ни больше, ни меньше.