Петля

      В момент очередного пробуждения Азула внезапно увидела Мэй. Та сидела в придвинутом к кровати кресле и оглядывала спальню немного утомленными глазами. Азула даже насторожилась, подумав, что ей причудилось из-за обилия лечебных настоек, но, услышав шорох постели, Мэй оживилась и наклонилась ближе.       — Здравствуй, — тихо выдохнула она, явно стараясь смотреть только в правый глаз, будто разглядывать повязку было чем-то запретным и опасным. — Воды?       Прочистив горло, Азула мотнула головой и пробормотала ответное приветствие. Мэй слабо улыбнулась и вновь откинулась на спинку кресла. Ее блестящие черные волосы были собраны в высокий хвост, а не в привычную прическу. Челка отросла и теперь свисала по бокам, отчего лицо казалось еще более тонким и вытянутым. Мэй все так же олицетворяла болезненную хрупкость, в которой сложно заподозрить угрозу. А зря.       — Ты изменилась, — хрипло заметила Азула.       — Ты тоже… Дерьмово выглядишь.       Прикрыв глаз, Азула беззвучно фыркнула. Как же ей не хватало прямолинейности Мэй.       — Спасибо за честность.       Мэй все-таки приблизилась к столику с кувшинами и налила воды. Поставила кубок на прикроватный шкаф и помогла Азуле сесть.       — Шина на руке, компресс на глазу, благо хоть повязку с шеи сняли… Что дальше? Тебе оторвет ногу?       Азула хмыкнула и хотела было закатить глаза, но те болезненно отреагировали на такое движение.       — Посмотрим, — буркнула она и все же отпила из кубка. — Когда ты приехала?       — В среду вечером, теперь вот обустраиваюсь.       Кивнув, Азула окунулась в подсчеты всех своих пробуждений после наложения швов. Если она нигде не сбилась и не ошиблась, сегодня суббота. Впрочем, понимание хода времени мало что меняло. Едва Азула пришла в себя в первый раз и отошла от ноющей боли в лице, к ней стали исправно наведываться целители, Тай Ли, Ло и Ли и личный секретарь отца Мичи. Последний докладывал о собраниях Совета по подготовке к битве. Азула сама об этом попросила, понимая, что не сможет покинуть спальню, пока не снимут швы. Выходило, что примерно через два дня…       Из мыслей выдернуло осторожное движение Мэй. Та опустила на шкаф небольшую склянку из темного стекла и пояснила:       — Эта мазь хорошо помогает с порезами.       — Спасибо, — Азула попробовала улыбнуться, но мышцы отозвались тянущим ощущением, будто щеку пронзил рыболовный крючок… Сглотнув, она попробовала отвлечься. — Ты сейчас в родительском доме?.. Погости во дворце.       — Зачем? — недоуменно моргнула Мэй.       — Мы давно не виделись, расскажешь, что происходило в Омашу… К тому же Тай Ли по тебе скучала.       Цокнув, Мэй поставила локоть на подлокотник кресла и подперла щеку кулаком. Смотреть в сторону Азулы она отказывалась.       — Все еще не отпустила? — хмыкнула Азула с пониманием. Мэй раздраженно тряхнула волосами, всем своим видом давая понять, что не одобряет подобные расспросы. Наконец она, протяжно выдохнув, позволила рукам вытянуться вдоль подлокотников и снова повернулась к кровати.       — Ладно, ты же на этом не остановишься… Да, я не хочу видеть их вместе, довольна?       Азула повела плечами.       — Я заперта в покоях, пока вся страна готовится к масштабной битве. От одного твоего признания для меня ничего не изменится и довольства уж точно не прибавится, — примирительно дернув уголком губ, Азула взяла склянку мази и покрутила со всех сторон. — Тем более Зуко еще в колониях, он вернется только через несколько дней… Соглашайся, Мэй! Я умираю со скуки, мне даже читать нельзя, чтобы не напрягать зрение.       — Ох, так и быть, — махнув рукой, сдалась Мэй. Бывало она часто брюзжала, и Азула с Тай Ли уже давно научились определять, когда это происходит по-настоящему, а когда просто для вида. Сейчас был именно тот случай… — Я останусь ненадолго во дворце и буду рада видеть вас с Тай Ли.       — А Зуко? Его будешь рада видеть?       Мэй лишь неодобрительно прищурилась, будто уже пожалела об обещании погостить тут.       — Ничего, прошло еще слишком мало времени, но оно определенно не стоит на месте. Однажды ты просто вспомнишь свои переживания и ничего не почувствуешь.       — А тебе какое дело? — оборвала ее Мэй.       — Такое, что я прикована к постели и мне не остается ничего, кроме как трепаться о ваших чувствах, — прыснула Азула.       — Да что ты об этом знаешь? — раздраженно выплюнула Мэй и снова направилась к столику с кувшинами.       Азула невозмутимо хмыкнула, и не подумав обижаться.       — Ничего. Я ничего про это не знаю. Просто наблюдаю и делаю выводы, — признала она, возвращая склянку на прикроватный шкаф. — Вот ты, например, что нашла в Зуко? Что в нем такого?.. Обещаю, я не буду перебивать и смеяться. Просто интересно.       На последних словах Мэй подавилась водой и закашлялась. С резким стуком опустив кубок на столик, она потерла грудь кулаком, пытаясь продышаться.       — Ты действительно удивляешь меня, — просипела она, двинувшись к креслу настороженной походкой. — Головой случайно не ударялась?       — Даже дважды. И оба раза из-за слепой дряни, — повеселела Азула. — Но я в здравом уме, не надейся!       — Настолько в здравом, что по собственной воле хочешь поговорить о Зуко? Без пренебрежения, раздражения, издевок и прочих кривляний? — проницательно заметила Мэй. — Кто ты и что ты сделала с Азулой?       — Говорю же: мне скучно… — начала было Азула, но ее прервал негромкий стук в дверь. — Войдите!       На пороге показались целительница с помощницей, которые тут же поклонились и попросили разрешения сменить повязку. Мэй почти подорвалась с места, но Азула остановила ее коротким жестом, давая понять, что в этом нет ничего уязвимого и постыдного. Откинув одеяло, она пружинисто поднялась и прошла к стулу. Целительницы в это время молча раскладывали лекарский набор на соседнем столике.       — Отвлечешь меня от боли? — полушутя спросила Азула, поглядывая на Мэй с вызовом. Она лукавила: в теперь уже ежедневном, простом и понятном процессе едва ли оставалось место для боли. Но Мэй об этом не знала, а значит, будет более сговорчивой. Та нехотя прочистила горло, смотря куда угодно, только не на Азулу.       — Зуко всегда умел открыто выражать эмоции… в отличие от меня. Наверное, это и подкупило, — взвешенно сказала Мэй — так, чтобы не являть посторонним ничего личного и лишнего. — В нем всегда было больше свободы и огня — того, чего демонстрировать в моей семье не приветствуется.       — Смиренный фасад.       — Зато надежный, — возразила Мэй и, забывшись, бросила взгляд в сторону Азулы. Увиденное заставило ее замереть и будто даже немного побледнеть. Несколько секунд она ошарашенно смотрела на лишившуюся повязки кожу, и извечно томные полуприкрытые глаза, казалось, расширились вдвое. Спохватившись, Мэй отвела взгляд и шумно сглотнула.       — Прости, — пробормотала она, на что Азула лишь сухо усмехнулась. Вернее, просто шипяще вытолкнула воздух. Она по-прежнему не могла ни улыбаться, ни смеяться в полную силу…       — Я свое уже отбоялась, — отрезала она с невозмутимостью, в которую сама почти поверила. — В тот же день, когда с меня смыли кровь и наложили швы.       — Но твоя красота… она ведь такое же достояние Страны Огня, как и твои молнии.       Склонившаяся над раной целительница закрыла собой Мэй, но Азуле не нужно было смотреть, чтобы понять, что слова звучат правдиво. Мэй никогда никому не льстила, в отличие от той же Тай Ли…       — Теперь у меня молния на лице, — прошептала она и вздрогнула от холодных пальцев, что наносили мазь тонким слоем, практически не тревожа швы.       Часть нее, далеко запрятанная и ни разу не видевшая света из-за страха разочарования и ошибки, все еще верила, что рана затянется, не оставив и следа. Но, как бы ей ни хотелось, Азула заранее готовилась к худшему.       — Я ему не доверяю, — нескладно заявила она, однако Мэй поняла ее сразу. Обе прекрасно помнили, на чем остановились до вынужденного созерцания травмы.       — Тоже мне новость, — фыркнула Мэй.       — Нет, в этот раз все действительно серьезно. Он необычно себя ведет, и я чувствую в этом какой-то подвох.       — Ну и что именно вызывает у тебя подозрения? — скептически отозвалась Мэй.       Вздохнув, Азула замолчала на время, стараясь не мешать целительницам с обработкой раны и накладыванием новой повязки.       — Ты же помнишь его до изгнания?.. Он обычно бывал нетерпелив и недоволен, угрюм и своенравен, отстранен и чрезмерно горделив… Теперь же Зуко не взрывается по пустякам и не ищет виноватых. Больше не пытается насаждать свои сомнительные представления о справедливости. Просто делает то, что приказывает отец. То, к чему вынуждают обстоятельства, — осторожно поделилась Азула, когда целительницы покинули спальню. — Как будто затаился в ожидании подходящего момента, а сейчас просто пускает пыль в глаза. Еще и этот побег Айро… Меня не покидает мысль, что они с Зуко по-прежнему связаны.       Мэй слушала сосредоточенно и не пыталась перебить, но морщинка между бровей красноречиво давала понять, что слова Азулы зародили в ней сомнения.       — Может, он просто изменился? — наконец сказала она.       — Не настолько быстро!       — Ты сама изменилась, — обронила Мэй, качая головой.       Настороженно прищурив глаз, Азула встала со стула и подошла к окну. Слабый ветер касался лица нежным поцелуем, охлаждая кожу и давая собраться с мыслями.       — И каким же образом?       — Я бы не торопилась делиться наблюдениями… все-таки это первая наша встреча за почти полтора месяца.       — Мэй! — укоризненно бросила Азула, поворачиваясь. — С каких пор ты следуешь условностям? Побереги наше время!       Та откинулась на спинку кресла и вскинула руки, сдаваясь.       — Ладно, раз так хочешь, скажу прямо сейчас. Ты утратила покой.       — И что это значит?       — А Кох его знает. Что-то явно гложет тебя, и дело не в травме и не в предстоящей битве…       — Сгодится, — рубанула Азула, останавливая поток слов, который закружил бы ее в еще большем хаосе, чем вился в мыслях до этого. — Раз ты такая проницательная и при этом неболтливая, мне понадобится твоя помощь. Идем.       Мэй не успела выразить удивление, потому что Азула быстро выпорхнула из спальни и уверенно прошла к рабочему столу в углу кабинета. Здесь уже предусмотрительно лежал крохотный футляр с ремешками для драконьего ястреба.       — Садись, — поманила она медленно идущую подругу. — Я пока не могу писать, а секретарь еще не скоро заглянет ко мне.       Мэй недоуменно опустилась на стул, но не стала задавать бессмысленных вопросов, а просто придвинула подставку с кистью и чернила. Пока окунала кисть, аккуратно расправила бледный клочок бумаги. Ее пальцы едва выглядывали из длинных темных рукавов, но даже так было видно, насколько они огрубели от постоянного использования холодного оружия. Всех этих дротиков, стилетов и сюрикенов, что она неизменно прятала в одежде…       — Если хочешь написать любовное письмо, боюсь, я бессильна. С этим лучше к Тай Ли.       Азула раздраженно закатила здоровый глаз, но и он отозвался болью в глазнице. Тогда она несильно ткнула Мэй в плечо, на что та лишь усмехнулась.       — Разве ты не практиковалась на Зуко? — желчно передразнила она. Вздрогнув, Мэй мгновенно перестала ухмыляться и уставилась в окно, словно спокойный и неизменный вид столицы резко стал ей интересен. Азула испустила долгий вздох, осознав, что чуть приоткрывшая себя Мэй снова заперлась от нее. — Ладно, что было, то было, не к чему ворошить пепел… Это послание моему телохранителю. Сейчас он в поместье Пиандао по моему поручению. Секретарь уже отправил ему одно, но ответа так и не последовало.       — Что он там забыл?       — Признаки предательства, — пробормотала Азула и бегло описала Мэй след, на который совсем недавно напала. — Пока Ризам притворяется учеником, есть возможность тайно исследовать поместье, так что послание должно быть осторожным. Их могут перехватывать…       Написав под диктовку записку, Мэй подождала, пока она высохнет, потом несколько раз сложила пополам, открутила крышку футляра и забросила внутрь. Следом тщательно очистила кисть и вернула ту на подставку.       — Знаешь, когда я уезжала из столицы в прошлый раз, наблюдала паранойю только у твоего отца, но теперь и ты туда же.       Азула промычала согласие, пока прятала футляр до прихода Мичи.       — Твоя версия насчет Сокки кажется мне оправданной, но, при чем тут Зуко, я в упор не вижу, — произнесла она, когда Азула захлопнула выдвижной ящик стола и распрямилась во весь рост.       — Он учился у Пиандао и был с ним близок. Наверняка уже тогда мог заподозрить в нем предателя, но продолжал покрывать его.       — Тебе лишь бы закидать Зуко всевозможными обвинениями.       — А тебе лишь бы оправдать его! — рявкнула она в ответ.       Выдохнув, Мэй с насупленным видом застучала пальцами по столешнице.       — Мэй, — спустя какое-то время Азула обратилась к ней уже более спокойно. — Только ты можешь узнать всю правду. Поговори с ним.       Едва она произнесла это, подруга тут же подскочила и с явным усилием придвинула стул на место. Резные ножки шумно проехались не только по ковру, но и по нервам Азулы, вынуждая поморщиться.       — Нет, не проси меня.       — Мэй, он хорошо к тебе относится…       — Даже не пытайся! — Мэй запальчиво рассекла воздух рукой, отчего рукав взметнулся, будто потревоженная птица.       — Он будет с тобой искренним, — настояла Азула и вовремя прикусила язык, чуть не проболтавшись о том, что знала это не понаслышке. Она не могла признаться, что когда-то они с Тай Ли вычитывали письма Мэй и Зуко друг другу… — Меня же он не захочет слушать!       — Не надо задабривать меня! — прикрикнула она и спешно повернула к спальне, будто там Азула от нее отстанет. Как наивно! — Если нужно что-то выпытать о Зуко, обращайся к Тай Ли. Наверняка ты уже просила ее об этом.       — Зуко ей не доверяет, — бросила Азула в узкую напряженную спину подруги. — Пусть они и спят вовсю, он не подпускает Тай Ли близко… И вообще я не уверена, что в ее присутствии у него работает голова. Он думает кое-чем пониже.       Мэй заметно споткнулась на последних словах. Помедлив, привалилась к дверному косяку, несколько секунд шумно дышала и только потом обернулась. Она выглядела еще более поникшей, чем на свадьбе Тай Ли и Зуко. Там, среди тысяч глаз и сотен голосов, она старалась держать себя в руках, ничем не выделяясь из толпы. Но тут, в присутствии одной лишь Азулы, новоприобретенная броня наконец-то треснула.       — Может, тебе и интересны подробности их постельной жизни, но точно не мне, — заявила она с расстановкой. — Я вижу, чего ты добиваешься. Хочешь разбудить во мне любопытство, гнев, обиду и ревность, лишь бы я опрометью кинулась убеждаться в твоих словах лично, — она нервно дернула уголком губ, будто давила в себе мрачную усмешку. — У тебя это всегда превосходно получалось!.. Что ж, могу поздравить, ты не утратила свой навык и умудряешься манипулировать людьми, даже запертая в спальне наедине с собой, — прошипев это, Мэй порывисто оттолкнулась от косяка и уставилась на нее с безрассудным вызовом. — Но не в этот раз, Азула, не в этот раз.       Сдерживая ругательство, Азула настигла Мэй в три быстрых шага и ощутимо ткнула пальцем в грудь, отчего подруга пошатнулась.       — Это твоя проблема, что ты не можешь разделить долг и чувства! — грозно рыкнула она, продолжая наступать. — Я прошу тебя об одолжении ради безопасности нашего государства, а ты все ноешь о своей неразделенной любви и ищешь в моих словах то, чего я туда не закладывала. Не забывайся, Мэй! Если отказываешься прислушиваться ко мне как подруга, внемли же как подданная.       Никогда прежде Азула не заходила за эту черту. Не заявляла в открытую о своей власти ни Тай Ли, ни Мэй, а, напротив, старалась приблизить их к себе. Сказанное напугало ее саму; что уж говорить о Мэй, чье лицо враз побледнело, а взгляд остекленел?       Янтарные глаза Мэй часто и потерянно моргали, пока она пятилась. Наконец она сделала свистящий глубокий вдох и сжала губы в тонкую полоску.       — Будет исполнено, Ваше Высочество, — оскорбленно выплюнула она и вылетела из покоев.       Испустив возглас негодования, Азула воздержалась от того, чтобы опрокинуть что-нибудь со стола, и только стиснула руку в кулак. Вернувшись в спальню, она добровольно, решительно, полностью отдавая себе отчет, прошла к зеркалу — впервые с того дня, как игла Тоф рассекла левую сторону лица. Белая повязка делала ее уязвимой, и даже растрепанные волосы не могли скрыть всего урона. Но единственный глаз горел тягучим злобным пламенем, пресекая чьи угодно попытки перечить ей, Азуле.       Она неторопливо откинула мешавшие пряди и попыталась причесать их пальцами. Слава художникам, которые успели запечатлеть ее на пике расцвета и чьи гобелены теперь висели в главной галереи среди прочих изображений правящей семьи. Отныне миру придется видеть Азулу в ином обличии. И Мэй вынужденно стала первой, кто познал ее такой.       Опустившись в кресло, в котором совсем недавно сидела Мэй, Азула стала ждать Мичи. Возвращаться в постель не было ни малейшего желания. Хватит с нее отлеживаться!       Она не могла сказать, сколько времени просидела вот так, балансируя между полудремой и как никогда еще живучей и яркой реальностью. Азула успела и отобедать, и принять ванные процедуры, и переодеться, и даже поужинать, но Мичи все задерживался. День за окном истончался, наливаясь пепельными сумерками, и Азула перебралась в кабинет, лишь бы ее не потянуло в сон.       Когда секретарь отца наконец показался в ее покоях, она сразу почувствовала что-то неладное, но не стала набрасываться с расспросами. Вместо этого предложила чай, на что Мичи вежливо отказался, поясняя тем, что и так непозволительно задержался и не хотел отнимать у Азулы еще больше времени. Она лишь тихо хмыкнула на подобный ответ. Времени у Азулы теперь было более чем предостаточно, она и так день за днем безвылазно сидела в покоях…       Заняв место за столом по центру кабинета, Мичи исчерпывающе описал согласованный план осады Базы генерала Фонга на западном побережье Царства Земли. Расположенная вблизи океана, база была открыта островам Страны Огня и числилась первой в списке на убывание. Разрушить такую дирижаблями — не столь сложное дело, но все же следовало быть осмотрительнее, чтобы не снести ее насовсем и суметь разбить на захваченной территории свой гарнизон.       Следующим посланием среди отобранных Мичи свитков было сообщение из колоний. Экспедиция Зуко погасила восстания в городах и деревнях провинции Юй на западе и провинции Зейчжоу на юге. Теперь Зуко держал курс до залива Е Ниу, оставив восточную провинцию Йоншень под конец.       Одобрительно покивав, Азула не удержалась от того, чтобы взглянуть на свиток лично.       — Ваше Высочество, вам ведь советуют не напрягать зрение, — осторожно заметил Мичи.       — Все так! Благодарю тебя за беспокойство и бдительность, — ответила Азула мягко, не зная, как еще выразить расположение, ведь улыбки пока еще доставались ей с трудом. — Я не буду читать и просто хочу убедиться.       Несколько секунд Мичи растерянно моргал, будто подозревал, что она его проверяет: ослушается ли он предписаний целителей или нет. Пожевав нижнюю губу, он в конце концов нерешительно передал Азуле послание.       Она положила свиток, придавила верхний край листа поломанной рукой, а другой развернула нижний. От вынужденного прищура правую глазницу слегка потянуло, но Азула все равно попыталась вчитаться. Перед нею действительно оказалось послание Зуко. Она бы не спутала его рваный беглый почерк ни с чьим другим.       Кивнув еще раз — не то своим мыслям, не то замершему Мичи, — Азула подвинула послание, не отрывая ладони от столешницы. Пока секретарь сворачивал свиток и обматывал вокруг него ленту, Азула постаралась незаметно проморгаться.       — Полагаю, оставшееся послание может вас насторожить, но, уверяю вас, беспокоиться не о чем!       — Что случилось? — хрипло спросила она, однако Мичи не торопился отвечать, пока не раскрыл последний свиток. Он бегло пробежался глазами и принялся рассказывать своими словами, ведь Азула предпочитала исключительно сжатую суть.       — Сегодня утром была предпринята попытка побега, — начал он, отчего Азула невольно вздрогнула и тут же напряглась. — Подставные часовые и стражники пытались вызволить военнопленных, а именно лидеров вторжения — Аанга и Сокку. За каждым была группа по трое человек…       — Почему я узнаю об этом только сейчас? — воскликнула Азула, заставляя себя не дергаться.       — Это приказ повелителя, он не хотел тревожить вас зря, — спокойно пояснил Мичи и выдержал паузу, будто давал ей время прийти в себя. Поморщившись, Азула потерянно осмотрела свитки на столе, сделала несколько вдохов и выдохов и только после этого пригласила Мичи продолжить.       — На Аватара дурно действует яд ширшу. Он был не просто парализован, а буквально без сознания, так что похитителям пришлось тащить его волоком. Вероятно, притворялись, будто несут его на допрос или очередное наблюдение пыток соратников. Они немного преодолели, к слову… всего два яруса. Двое погибли при попытке задержания, третий был схвачен, но у него имелся какой-то яд, проглотив который, он скончался на месте. Сейчас целители пытаются понять, что это могло быть… — поделился Мичи и снова уткнулся в свиток, пока его слова грузно оседали в развороченном сознании Азулы. — Вторая группа была более успешной. С восьмого яруса они добрались до второго, где их поджидали уже осведомленные о похищении Аватара стражники. И снова уцелел лишь один, сейчас его допрашивают.       — Какой приказ дал мой отец?       — Повелитель собирается поразить сразу три цели, — доверительно произнес он, не отрывая взгляда от Азулы, пока сворачивал последнее зачитанное послание. — Устрашить затаившихся повстанцев, наказать виновных и разбудить состояние Аватара.       Азула сухо сглотнула, предчувствуя план отца еще до того, как Мичи посвятил ее в подробности. Он медленно кивнул, словно понял ход ее мыслей по выражению лица.       — Сокку ждет казнь на глазах у Аанга.       Сделав глубокий вдох, Азула без резких движений облокотилась на спинку стула и повернула голову к окну. Ночь за стеклом ответила ей взаимным неподвижным созерцанием.       — Когда? — тихо спросила Азула.       — После возращения Его Высочества из колоний. Повелитель полагает, что к тому моменту и вы окончательно придете в себя, — ответил Мичи, плавно поднимаясь из-за стола. — Он хочет, чтобы вы оба видели это. Видели и запомнили.