Пылающие Тернии

«Война – торжество необходимости».

Турианская поговорка

      В прошедшей войне смертельные враги стали новыми союзниками. Турианцам были необходимы кроганы – Шепард нашла их. Для победы в войне было необходимо помирить кварианцев и гетов – Шепард помирила их.       Разве турианцы хотели просить помощи у своего старого врага? Нет. Все ли кварианцы хотели мирного сосуществования с гетами? Нет.       Но так было необходимо.       В войне, раздирающей всю галактику, нет места желаниям личностей, а иногда и отдельных рас. Не важно, что ты хочешь, ведь делать придётся то, что нужно для выживания.       Нормандия поднялась на орбиту Мендуара четыре часа назад. Гаррус не хотел спускаться обратно на поверхность. Он не хотел – на мёртвый мир призраков Шепард, о которых она изредка рассказывала. Воспоминания о доме в поле, о родителях и о нападении работорговцев. Гаррус не привык доверять интуиции, но её шёпот стал слишком отчётливым после зеркального кошмара.       На Мендуаре ожидает что-то. Что-то неправильное.       Гаррус не хотел, но так было необходимо. Кем он будет, если проигнорирует сигнал о помощи, даже не попытавшись разобраться? Шепард бы так не поступила. Он сам бы так не поступил.       Джокер пытался связаться с отправившими сигнал, но из-за плохой связи пришлось ограничиться текстовыми сообщениями. Он отправил сообщение о том, что челнок прибудет в течение пары дней, а затем ещё несколько с вопросами о деталях происходящего и о личности отправителя. В ответ не пришло ничего, кроме такого же безликого сигнала SOS, что и в первый раз.       Последний сигнал о помощи поступил час назад. По крайней мере, отправитель ещё жив, поскольку во времени отправки сигналов не прослеживается периодичности, характерной для виртуального интеллекта. Орбитальное сканирование бы приоткрыло завесу неизвестности, но сканеры, работающие в диапазоне космических расстояний, ещё находились в ремонте, а тратить разведывательные зонды перед трёхмесячным полётом на землю – слишком расточительно. Они понадобятся для поиска нулевого элемента для ССД.       Рядом с челноком в ангаре уже ожидали Лиара и Вега. Прямолинейного, но добродушного лейтенанта Гаррус решил взять на эту высадку, потому что Мендуар – человеческая колония. Человеку будет проще найти общий язык с представителями своей же расы. Что касается Лиары: все же любят азари, верно? И её обширные знания могут пригодиться.       – Так, народ, вооружаемся тщательно, – сказал Гаррус. – Неизвестно, кто нас там ждёт.       – Есть, Щербатый, – ответил Вега. – Жаль, конечно, что Нормандия сейчас как подслеповатый котёнок, но я не думаю, что мы встретим серьёзное сопротивление. Выжившие колонисты могут быть напуганы и дезориентированы, но они опасны в первую очередь для себя.       – Только ли колонисты, Джеймс? – произнесла Лиара. – Сохранившаяся ячейка Цербера? Ловушка Жнецов?       – Жнецы? – недоумённо спросил Вега. – Они ведь уничтожены.       – Мы видели, как они выходят из строя на Земле, но нельзя необдуманно переносить увиденное на всю галактику, – спокойно ответила Лиара. – Принцип работы Горна нам досконально неизвестен. Как зависит его эффективность от расстояния? Какие внешние факторы могли повлиять на красную сферу уничтожения? Я допускаю, что в галактике могли остаться Жнецы, пусть и ослабленные. Не хочу в это верить, но допускаю.       – И их одурманенные рабы, – безрадостно сказал Вега. – Умеешь убеждать, док.       Гаррус и сам не хотел верить, но слова Лиары хирургическими лезвиями вскрывали логичные, но неприятные гипотезы о Горне. Лиара Т'Сони уже давно не та наивная азари, которую они встретили на Терруме три года назад.       – Кортез, – Гаррус обратился к пилоту, заходя в челнок, – делаем пролёт на удалении от цели и сканируем. Сближение только по команде.       – Есть, коммандер, – ответил Кортез.       – Я не коммандер, ведь не служу в Альянсе, а это воинское звание, – мандибулы Гарруса непроизвольно сжались. Коммандер Шепард. Сколько раз он это слышал за три долгих года? И сколько раз сказал сам?       – Но ты фактически командир корабля, – заметил Вега. – Не коммандер, но капитан. Понял, Эстебан? Капитан.       После команды на вылет открылась аппарель Нормандии, и Кадьяк устремился в холодную чёрную бездну, оставляя позади тёплые палубы корабля. В бездну, где ещё могли оставаться Жнецы.       Мендуар приближался. Челнок проходил всё более плотные слои атмосферы под хаотичную тряску и скрип уставшего металла.       – Когда выйдем на низкую высоту над поверхностью планеты, то снизим скорость и начнём двигаться к цели, – оповестил Кортез. – Пройдём по касательной.       – Держись на максимальном удалении, но в радиусе действия нашего сканера, – приказал Гаррус.       – Напряжение, как перед боем, – вырвалось у Веги.       – Хорошо, если осторожность окажется напрасной, и мы действительно найдём там выживших колонистов, – заметила Лиара.       – Исходим из худшего предположения и действуем аккуратно, – заключил Гаррус.       За тонированным иллюминатором проносились равнины, реки, джунгли и горные хребты. Промелькнуло несколько некрупных городов. Отчёты утверждали, что часть населения успела эвакуироваться, – разрушения внизу преуменьшали точность отчётов. Но одна деталь, определённо, была положительной. Виднелись следы действий Жнецов, но не сами Жнецы или их останки. Мендуар – небольшая колония. Видимо, древние машины быстро собрали здесь свой урожай и ушли. Подходящая ситуация, чтобы в спокойной обстановке окончательно восстановить Нормандию и подготовиться к полёту на Землю. Если текущую обстановку, конечно, можно назвать спокойной.       Когда Нормандия ещё лежала в горных джунглях, с помощью сканеров ближнего действия удалось локализировать источник сигнала с точностью до нескольких километров. Относительно недалеко от места падения. Недалеко в планетарном масштабе, разумеется. Кто бы там ни находился, он мог видеть крушение Нормандии, потому и отправил сигнал бедствия. Это были догадки. Истина открылась, когда Кадьяк пролетел в нескольких километрах от цели, а на экране появились данные сканирования. Именно то, чего Гаррус не хотел видеть, но именно то, чего он ожидал.       Ферма посреди заросшего поля и город в отдалении. Место, где ребёнком жила Шепард и о котором рассказывала.       Её дом.       Гаррус не мог знать. Он никогда не был здесь раньше, не видел пикт-снимков, а одна человеческая ферма может походить на соседнюю так же, как клановые метки турианцев. Но он знал.       Из кошмаров Шепард, а теперь и из собственных.       Осколки зеркала разрезают тонкую завесу между грёзами и явью, и тогда липкие тени из снов просачиваются в реальность, наполняя её иным, чужеродным смыслом. Но какая из бесчисленного сонма реальностей наиболее реальна?       Гаррус судорожно вздохнул. На какую-то долю секунды ему показалось, что он видит вовсе не десантный отсек Кадьяка, а бесконечное хитросплетение пульсирующих нитей, сгорающих в пламени и возрождающихся из пепла.       И каждая из нитей означает чью-то жизнь.       В мыслях словно метался взбешённый варрен неправильности, нелогичности происходящего, но ни Лиара, ни Вега не обратили внимание, внимательно вглядываясь в результаты сканирования. Гаррус перевёл взгляд на экран.       На ферме находилось три живых объекта. Один человек, один почти человек – системы сканеров не смогли однозначно классифицировать объект – и один, определённо, не человек, либо человек в боевом экзоскелете. Потому что не существует людей таких размеров и такой комплекции. Кроме трёх живых и, явно, разумных существ в доме, сканеры не обнаружили больше никого.       – Входящий вызов, – отрапортовал Кортез. – Отвечаю?       – Да, – сказал Гаррус.       – На связи Бъярго Ратана, капеллан Адептус Астартес, – произнёс низкий, отдающий синтетическим звучанием голос. Кажется, именно его обладатель либо не был человеком, либо носил экзоскелет со шлемом, искажающим голос. – Вам это что-нибудь говорит?       Все в десантном отсеке непонимающе переглянулись.       – Название священника в одной из религий Человечества? – спросила Лиара.       – Не понимаю речь, – сказал тот же голос. – На челноке есть люди?       Ни у кого из троих на ферме не было даже омнитула с встроенным переводчиком? Гаррус жестом приказал Веге вступить в разговор, остро ощущая неправильность.       – На связи лейтенант Альянса Джеймс Вега, – сказал единственный человек в десантном отсеке. – Вы христианский священник?       – Христианский? – спросил голос.       – Одна из религий Человечества, – сказал Вега.       – Это, – голос замолчал, – очень неточное описание.       – Кто остальные двое? – спросил Гаррус, а Вега сразу перевёл вопрос.       – Человек и аэльдари.       – Другая раса? – Вега снова перевёл вопрос Гарруса.       – Да, – последовал ответ.       – Название нам неизвестно, – снова сказал Гаррус с помощью Веги. – Кто вы такие и что вам нужно?       – Информация, – отрезал голос. – Сейчас две тысячи восемьдесят шестой год, а вы ведёте войну со Жнецами?       – Да. Вели, – Вега передал ответ Гарруса.       – В моем мире был девятьсот пятьдесят второй год сорок первого тысячелетия, – произнёс голос. – А потом я оказался здесь, посмотрев в зеркало.       Гаррус не хотел слышать продолжение, хотя уже знал его.       «Казалось, будто мир внутри зеркала настоящий, а реальность внутри просто жалкая приближённая копия».       Продолжения не последовало.       – Богиня, – вздохнула Лиара. – Это так… Далеко. Но, может, другая система летоисчисления? И почему мы вообще должны…       Она хотела сказать что-то ещё, но оборвала себя и попросила Вегу не переводить её слова.       – Предлагаю другую тактику переговоров, – продолжил голос. – Здесь внизу, около центрального здания. Лицом к лицу. Вопрос за вопрос. Вам ведь тоже нужна информация?       Гаррус сказал, что им нужно время на принятие решения, и приказал Кортезу отключить микрофон.       – Всё это неприятно пахнет, – произнес Вега. – Выжившие колонисты просто бы рассказали свою историю и попросили бы их забрать. И почему у них нет переводчика?       – Сорок первое тысячелетие, – сказала Лиара со странным выражением лица, в котором читалось недоверие и интерес. – Но почему мы вообще должны им верить? Кому-то, кто называет себя капелланом, но не знает про человеческие религии. Как он здесь оказался? Какое зеркало? Остальные вообще ничего не сказали. Что за аэльдари? И Адептус Астартес?       – Последнее похоже на латынь, – заметил Кортез.       – И он знает про Жнецов, – медленно произнёс Гаррус. Кажется, ему всё-таки нужно рассказать друзьям, даже если они сочтут его сумасшедшим. Субгармоники предательски дрожали. – Я чувствую в этой встрече что-то неправильное. И этот дом – дом Шепард, насколько я могу судить. Она ведь родилась на Мендуаре. В первую ночь после падения Нормандии мне приснился кошмар. Я видел Шепард на Земле в больнице. После Цитадели. Сильно пострадавшую, но выжившую. Она смеялась, а потом из шрамов на её лице пошла кровь. Шепард рассыпалась в прах и говорила. Рассказывала мне о старом зеркале в подвале своего дома на Мендуаре. Ей казалось, что мир внутри зеркала настоящий, а реальность – просто приближенная копия.       Лиара и Вега смотрели на Гарруса почти ошеломлённо, но в их взглядах не было страха перед сумасшедшим или сочувствия его умалишённости.       – Ну пиздец, – заключил Вега. – Щербатый, я не считаю, что ты сошёл с ума больше, чем кто-либо из нас. Ёбнулся уже, кажется, сам мир.       – Гаррус, я знаю тебя три года, – сказал Лиара. – Ты ведь считаешь это не просто кошмаром твоего измотанного разума?       – Ты права. Я вижу сходство между кошмаром и ими, – Гаррус указал в сторону фермы. – Зеркало, о котором сказал капеллан.       – Я с тобой, если ты решишь принять предложение этого капеллана, – уверенно сказала Лиара. – Кем бы он ни был.       – Как я, – усмехнулся Вега. – Безумная команда и безумный мир.       – Я готов, капитан, – сказал Кортез. – Включаю микрофон?       Гаррус с помощью Веги сообщил капеллану, что они принимают предложение о переговорах лицом к лицу. Договорились на следующих условиях: Кадьяк сядет перед главным домом, готовый взлететь в любой момент; капеллан и остальные выйдут к нему, но не станут приближаться; оружие каждая сторона оставит при себе, но не станет направлять на оппонента. Вопрос за вопрос, и никаких лишних движений.       Гаррус назначил Вегу переводчиком, чтобы больше не акцентировать внимание на просьбах озвучить на человеческом языке его и Лиары речь.       – Ещё бы это было сильно умное занятие, – саркастично отметил Вега. – Всего лишь повторяю за вами на английском.       Гаррус сообщил Джокеру, что они вступили в контакт с неизвестными людьми и, предположительно, одним представителем неизвестной расы. Сказал о намерениях получить больше информации, поэтому им придётся задержаться здесь на несколько часов. Джокер ответил, что восстановление Нормандии идёт по плану, и она при необходимости окажет огневую поддержку или проведёт экстренную эвакуацию.       Пришло время действовать по плану.       Кадьяк подлетел к ферме и уже снижался, когда из дома вышел капеллан.       Выше среднего человека на две головы. В чёрно-серой громоздкой броне, с надетой на неё истрёпанной и грязной тканевой накидкой. В шлеме, изображающим оскаленный череп. И с оружием ближнего боя, закреплённым на поясе, хорошо различимым в ярком дневном свете. Длинный меч и крылатый череп на массивной рукояти.       – У него палица и меч, – Вега уже не удивлялся, а просто озвучивал факты. – Как сотни лет назад.       – И свечи за спиной? – Лиара скептично скрестила руки на груди. – Я не так представляла человеческих священников.       Кадьяк сел на траву, а капеллан демонстративно приподнял руки и медленно снял маску шлема, открыв человеческое лицо с золотистыми волосами и со странными чертами. Благодаря Шепард Гаррус научился хорошо разбираться в человеческих лицах. Капеллан выглядел… уставшим, но готовым к диалогу.       – Я человек, – сказал капеллан спокойным, но стальным голосом. – Не такой, к каким вы привыкли, но всё же человек. Называйте меня просто капеллан.       Из дома вышло ещё двое. Мужчина – определённо человек. В полной броне, если не считать шлем, висевший на поясе. Он опирался на костыль, прихрамывая на забинтованную ногу. На вид ему было около тридцати лет. И женщина в плаще и в лёгкой броне. Высокая и с неправильными – вытянутыми и остроконечными ушами. Кажется, та самая аэльдари.       – Ещё и эльф, – констатировал Вега.       – Я Гаррус Вакариан, – произнёс Гаррус. Узнать требовалось многое, но сначала нужно было представиться. – В настоящий момент я капитан фрегата «Нормандия», на который вы отправили сигнал бедствия.       – Аргиос Морр, – человек с костылём приподнял руку.       – Элаис, – сказала альдари.       Джеймс и Лиара также представились, а Гаррус отметил, что все трое незнакомцев напряглись, когда он начал говорить. Возможно, из-за фразы о том, что именно он капитан корабля, а возможно они просто никогда не встречали турианцев, либо встречали, но в негативном контексте. Шепард говорила, что люди считывают в турианцах хищников и оттого могут подсознательно их опасаться.       – Это человеческий корабль, – продолжил Гаррус. – Я временно исполняю обязанности настоящего капитана, поскольку сейчас она не на борту.       Гаррус отметил, что у человека и аэльдари не было оружия, а на них были надеты чёрные ошейники. Шипастый на первом и гладкий на второй.       – Вы прилетели на сигнал бедствия, – произнёс капеллан. – Первый вопрос ваш.       – Они рабы? – Гаррус указал на человека и аэльдари. Возможно, не самый правильно подобранный вопрос, но ему требовалось знать.       – Рабы обстоятельств разве что, – аэльдари мрачно усмехнулась. – Мы оказались здесь не по своей воле. Под здесь я подразумеваю этот дом, эту планету, а, возможно, эту реальность.       – Но ошейники? – Лиара вопросительно изогнула бровь.       – В вашем мире же существуют работорговцы? – сказал человек, устало сев на ступени крыльца. – Мы, – он указал на себя и аэльдари, – сбежали от работорговцев своего мира. И оказались прямо здесь. Это если очень кратко.       – Что такое Альянс? – спросил капеллан, надев обратно маску-череп с пустыми глазницами.       Гаррус заметил на его шлеме ржавый венец из колючей проволоки. Вопросы о смысле этого предмета были далеко не самыми значимыми.       – Это наднациональное правительство всего Человечества, – отметил Гаррус. –       Нормандия – корабль Альянса. Джеймс – лейтенант Альянса.       – Ты тоже часть Альянса, капитан Вакариан? – поинтересовался капеллан.       – Я часть Нормандии, но не часть Альянса, – ответил Гаррус, – Альянс состоит только из человеческой расы. Я же часть своего государства, но волею случая оказался на этом корабле, как и Лиара. Впрочем, это уже отдельная история.       – И какую территорию занимает Альянс? – спросил капеллан.       – Примерно одну восьмую галактики, – ответил Гаррус.       – Мы точно в другой реальности, – обречённо заключил Аргиос. – Государство людей, сотрудничающих с ксеносами, которое занимает восьмую часть галактики, мы просто не могли не заметить. Бог-Император, укажи мне путь в неведении.       Человек сложил руки на груди в фигуру, похожую на крылья.       – А как в вашей реальности называлась галактика? – спросил Гаррус. После всего произошедшего тот факт, что стоящие перед ним пришельцы перенеслись сюда из другой реальности, уже не казался чем-то невозможным. До настойчивого внутреннего шепота неправильным, но не невозможным.       – Млечный Путь, – ответил Аргиос.       – Ха, хоть в чём-то мы похожи, – сказал Вега, разведя руки в стороны. – Добро пожаловать в другой Млечный Путь. Быть может, вам даже понравится.       – Что означает слово «ксеносы» и кто такой Бог-Император? – спросила Лиара.       – Первое – собирательное название инопланетных рас, – ответил капеллан. – Второй – Повелитель Человечества. Бог, восседающий на Золотом Троне. Основатель и правитель Империума. Государства Человечества, занимающего почти всю галактику. Полагаю, в этой реальности Империума не существует.       Гаррус покачал головой. За сорок одно тысячелетие государство людей вполне могло разрастись на всю галактику. И другим расам, судя по словам Аргиоса, там не очень доверяли.       – Кто такие Жнецы? – спросил капеллан. – Вы сказали, что война с ними окончена.       – Длинная история, – ответил Гаррус.       – Больше расскажете, больше получите в ответ, – заметил капеллан.       – Хорошо, я расскажу как солдат, а Лиара дополнит как учёный-археолог.       И Гаррус начал рассказ о древних разумных машинах, приходящих из межгалактического пространства раз в пятьдесят тысяч лет дня уничтожения разумных рас, вышедших в космос. О понятии циклов. О протеанах, которым удалось передать сообщения о приходе Жнецов в этот цикл. О жатве как сборе разумных биологических существ на переработку. И о Шепард. О том, что она сделала для галактики совместно с экипажем Нормандии.       Гаррусу бы не хватило времени на пересказ событий последних трёх лет, но в том не было необходимости. Он донёс самое главное – галактика объединилась перед угрозой Жнецов и выиграла эту войну. Да, возможно, не до конца, если Горн не уничтожил Жнецов в самых дальних частях галактики, но переломный момент уже был пройден.       – Вы видели красную вспышку уничтожения? – спросила Лиара.       – Не только видел, – ответил капеллан. – Ощутил на себе.       – Мы в тот момент находились в подвале, – сказал Аргиос. – И ничего похожего не заметили.       В памяти Гарруса вновь всплыл кошмар. И зеркало, которое всегда находилось в подвале. Гаррус внимательно посмотрел в свой визор, который в том числе мог просканировал местность в радиусе нескольких десятков метров.       Прошлое всегда присутствует в наших мыслях, столь же зыбкое и изменчивое, как и будущее, ибо существует лишь та реальность, какую мы воображаем себе, а воображение – самое непостоянное из всех качеств.       – Но в этом доме нет никакого подвала, – сказал Гаррус, вновь ощутив жуткую неправильность.       – Подтверждаю, – произнес Кортез из кабины пилота. – По показаниям сканеров подвала нет.       – Но, – сказал Аргиос, однако его прервала Элаис, указав рукой в глубину дома.       Прошлое позади сдвигается, разрывая память на куски и переписывая заново, чтобы создать иную, более мрачную реальность.       – Подвала нет, – ошеломлённо выдавил человек.       Капеллан развернулся, зашёл в дом, и оттуда вскоре зазвучали переливающиеся слова на незнакомом языке, который переводчик Гарруса определил как латынь.       Никто не сказал ни слова, будто ощущая неправильность, вырвавшуюся на свободу и обретшую плоть.       Вскоре капеллан вышел. На мгновение Гаррусу показалось, что в его движениях – искрящееся напряжение, готовое вырваться на свободу. Гаррус был готов приказать Кортезу взлетать, но капеллан поднял голову к небу и неотрывно смотрел на него несколько долгих минут.       – Вот поэтому, – сказал он аэльдари и человеку, – вы ничего и не заметили, сидя в подвале. В подвале, которого на самом деле никогда не существовало.       «Как и событий моего сна», отметил про себя Гаррус.       – Вы сказали, что оказались здесь с помощью зеркала, – произнёс Гаррус. – Как именно?       – В вашем мире существовало колдовство? Если нет, то теперь да, – капеллан указал рукой внутрь дома. – Я оказался здесь так же. Посмотрел в зеркало в одном месте, а когда обернулся, то оказался уже в другом. В подвале этого дома. Посреди старых запыленных стеллажей. Колдовское зеркало перенесло меня сюда. Казалось, будто мир внутри зеркала настоящий, а реальность – просто жалкая приближённая копия.       Последние слова были знакомы Гаррусу слишком хорошо. Излишне хорошо, чтобы сознаться в их знании тому, кто сам только что их произнёс. С учётом проклятой неправильности, начавшейся с зеркального кошмара, насколько вообще можно доверять пришельцам?       – Мы тоже оказались в подвале с помощью зеркала, – сказал Аргиос. – Точнее, с помощью зеркального осколка и разбитых зеркал арены, на которой нас вынудили сражаться работорговцы. Звон стекла, пламя и подвал.       – А что с человеческим капитаном корабля? – спросила Элаис. – С коммандером Шепард, о которой вы говорили?       – Она осталась на Земле после активации Горна, – сказал Гаррус. – Мы были вынуждены отступить из-за угрозы уничтожения корабля.       – Земля? – спросил капеллан.       – Полагаю, – Лиара подала голос, – в вашем мире Земля называется Террой. Здесь её тоже так называют, но очень редко. Латынь, на которой вы говорили в доме, считается мёртвым языком.       – Мы говорим об одной и той же планете? – произнёс капеллан. – О Святой Терре – колыбели Человечества?       – Определённо, – ответил Вега. – Я родился на ней.       Гаррус понял, что задавать вопросы можно бесконечно, погружаясь в детали мира пришельцев и в личные истории, но главное уже выяснено. Они оказались здесь не по своей воли, а в результате чего-то. Чего-то неправильного, неестественного. События, на описание которого у Гарруса не хватит слов, а единственное, что приходит в голову – колдовство.       И что с ними делать? Оставить на мёртвой планете, где капеллан и аэльдари может и выживут, но только не раненный в ногу человек, у которого, судя по показаниям визора, лихорадка. Скорее всего, сепсис в ране уже идёт полным ходом. Если ему не оказали соответствующую медицинскую помощь ранее, то не окажут и теперь.       Взять с собой, рискуя безопасностью команды? Да, на первый взгляд пришельцы кажутся адекватными, но что скрывается внутри? Насколько отличается их мир? Как они перенесут культурный шок? В их мире, определённо, есть вещи, неприемлемые здесь, и наоборот. Нормандия превратится в культурно-просветительный центр для утративших собственный мир. Сорок первое тысячелетие. Что вообще там происходит?       С другой стороны, если оставить их здесь, то кто-нибудь из них выживет, а может и не просто выживет, но доживёт до прилёта сюда новых колонистов. И Гаррус почти уверен, что встречу с капелланом переживут далеко не все, если он сойдёт с ума за время, проведённое в одиночестве на мёртвой планете.       Гаррус не хотел бы быть ответственным за чьи-то смерти, как и не хотел ликвидировать проблему в зародыше путём насилия. С раненным человеком они справятся, а вот с капелланом или аэльдари – далеко не факт. Они оба производили впечатление опытных солдат, а капеллан привык сражаться в ближнем бою, судя по его оружию. Победить такого противника на ближней дистанции, то есть на его же условиях, – почти невозможно. Остаётся только взлететь на Кадьяке и расстрелять их с воздуха, либо сразу вызвать Нормандии и сравнять ферму с землей.       И чего они добьются? Ликвидации потенциальной угрозы или потенциального союзника? До Земли предстоит долгий путь, в процессе которого ожидает множество угроз, причём не всегда предвиденных.       Шепард всегда выбирала мир, хотя и была олицетворением войны для галактики.       Гаррус понял, что все трое пришельцев внимательно следят за ним, видимо, пытаясь прочесть ход его мыслей. Повезло, что они никогда не встречали турианцев, а значит вряд ли бы сходу разобрались в его невербальных аспектах общения.       – Каковы ваши цели? – спросил Гаррус. – У всех вас.       – Встретиться с лидерами Альянса, – ответил капеллан. – У меня есть вопросы. И один из них в том, что, возможно, мы не первые, кто оказался в вашей реальности, осознанно или нет, но покинув нашу.       – Поддерживаю, – сказал Аргиос. – А ещё мне надо бы не умереть.       – Мне просто нужно убраться с этой планеты, – произнесла Элаис.       «И наверняка попытаться найти свою расу. Большая часть галактики всё ещё не исследована, так что это не лишено смысла», отметил Гаррус.       – Хорошо, – сказал он, приняв решение. – Я не могу точно сказать, где находится правительство Альянса именно сейчас, но рано или поздно оно окажется на Земле. Нормандия направляется именно туда. Нам предстоит длинный путь, поскольку система быстрых галактических перелётов была выведена из строя войной. Путь через неисследованный космос, в процессе которого мы можем столкнуться с пиратами, выжившими Жнецами или с другими угрозами. Мне нужно знать, что вы представляете в бою.       – Пока что я представляю инвалида, – Аргиос похлопал себя по здоровой ноге. – Но могу сражаться в рукопашную или со стрелковым оружием.       – Я снайпер, – ответила Элаис.       – Мне показать? – спросил капеллан.       – Нет, – ответил Гаррус. – Я и так вижу.       – В таких случаях принято говорить – добро пожаловать на борт? – поинтересовался Аргиос.       – Что-то вроде, – произнёс Гаррус.       Оставалось понять, как поместить всех в один челнок. Это осуществимо, хотя и будет тесно. Вот только шансов в сражении против капеллана в ограниченном пространстве десантного отсека у них нет. Сначала улететь самим, потом забрать пришельцев? Придётся оставить Кортеза наедине с ними. Забрать одного из них первым рейсом с собой? Может вызвать недоверие.       – Улетаем сейчас, если вас тут больше ничего не держит, – сказал Гаррус. – Все вместе мы сможем поместиться в челноке, хотя и будет тесно. Предупреждаю, если захватите челнок, то не сможете им управлять, а Нормандия уничтожит его на подлете. То же касается и самого корабля. Команда не станет помогать вам в его управлении, а без неё он никуда не полетит.       – Мне ясны твои слова, капитан Вакариан, – ответил капеллан. – Вы везёте нас на Землю, а взамен просите огневой поддержки. Это приемлемо.       Пришельцы взошли на борт Кадьяка. Не без проблем, поскольку челнок опасно накренился под весом капеллана, а раненый Аргиос бы не забрался в десантный отсек без помощи Веги и Элаис.       Гаррус приказал Кортезу вылетать и вышел на связь с Джокером, предупреждая о прибытии гостей. Нужно было подготовить весь экипаж к тому, что в ближайшее время не стоит лишний раз подходить к пришельцам, а тем более – задавать им какие-то вопросы. А ещё нужно подготовиться к дезинфекции Кадьяка, а пришельцев сопроводить в медотсек. От них воняло, как от выводка варренов, и неизвестно, какие болезни они могли пронести на борт на себе. Про запах Гаррус решил тактично умолчать, как и Лиара.       – Как прикладом в голову, – Вега скривил лицо. – Вы валялись в кроганском дерьме, что от вас так несёт?       – Я убиваю Его врагов на протяжении десятилетий, – капеллан склонился к Веге. – Их кровь и их покаяние – моя награда.       Его тон нисколько не изменился, оставшись таким же спокойным и размеренным, но Гаррус внутренне напрягся и непроизвольно потянулся к оружию. Аргиос остановил его покачиванием головы.       – Не дерзи, маленький человек, – продолжил капеллан, отодвигаясь от Веги, застывшего с нечитаемым лицом. – Тогда не будет никаких проблем.       «Определённо, надо сообщить всем, чтобы они не трогали пришельцев», подумал Гаррус.       – Я провёл несколько дней в клетке работорговцев. Туалета там не было, а пол до меня никто не убирал, – сказал Аргиос. – На корабле же есть душ?       – Есть, – ответила Лиара, – но для начала вам всем нужно пройти медосмотр. Неизвестно, какие болезни вы принесли с собой из своего мира.       – Справедливо, – заключил Аргиос.       Дальнейший полёт Кадьяка прошёл в молчании, не считая приказов, отправляемых Гаррусом на Нормандию. Подготовить чистый коридор до медотсека. Оповестить доктора Чаквас о предстоящей работе. А Эшли спуститься в ангар и ждать у лифта. Пусть пришельцы увидят ещё одно человеческое лицо.       Когда челнок влетел в раскрытую аппарель Нормандии, Элаис и Аргиос отчётливо напряглись от прошедшего сквозь них голубоватого поля атмосферного барьера. На такие мелочи тоже стоит обратить внимание. Видимо, в их мире такого нет.       – Это барьер, удерживающий атмосферу внутри корабля, – пояснил Гаррус. – Он не опасен.       – Похоже на пустотный щит, – сказал Аргиос. – Его иногда в таких же целях применяют.       «Или всё-таки есть», подумал Гаррус.       Первое, что произошло после окончания стыковки с Нормандией, – Вега выпрыгнул из челнока, воодушевлённо приветствуя свежий воздух ангара. И тут Гаррус понял, что всё это время он мог использовать омнитул с встроенным переводчиком и синтезатором речи на английском языке. Некоторые очевидные мысли приходят далеко не сразу.       – Это называется омнитул, – сказал Гаррус, активируя устройство на руке, которое сразу же начало воспроизводить его речь на человеческом языке. – У нас найдутся лишние для вас, чтобы вы смогли понимать всех членов команды. Сейчас пойдём в медотсек, там и выдадим.       – И сколько рас на борту? – спросил капеллан.       – По одному представителю ещё двух рас, – сказала Лиара. – Если включить в список меня и Гарруса, то на корабле всего четыре «ксеноса», а остальные люди.       По выражению лица Аргиоса Гаррус понял, что ситуация складывается далеко не самым худшим образом.       Эшли ждала у лифта, держа оружие наготове. Предусмотрительно и в соответствии с инструкциями, но в данном случае абсолютно бесполезно.       – Эшли, в это нет необходимости, – Гаррус направился к лифту.       – Но протоколы, – возразила Эшли.       – Сейчас не тот случай. Убери оружие и помоги мне сопроводить их в медотсек, – Гаррус кивнул в сторону челнока. – Переводчиков у них нет, но они знают английский.       – Ладно, – медленно произнесла Эшли, – но кто это вообще?       – Они не из нашей реальности, если очень кратко. Остальное потом.       – А из какой? – Эшли посмотрела на пришельцев и убрала оружие. – Ок, мы видели разное дерьмо. Учти, доктор Чаквас сказала приводить их по одному. Все трое создадут в медотсеке толпу.       Гаррус мысленно согласился с доктором Чаквас, вот только в таком случае придётся разделить пришельцев, что для них, наверняка, покажется подозрительным. Видимо, остаётся сказать правду о размерах медотсека.       Гаррус уже собирался высказаться, но его невольно прервала Лиара, по-прежнему остающаяся в центре ангара вместе с пришельцами.       – Я сделаю первичное сканирование на предмет биологической угрозы, – сказала Т’Сони, запуская сканер на омнитуле. – Это не опасно, вы даже ничего не почувствуете. Доктор Чаквас сделает остальное.       Никто из троих пришельцев не возражал.       – Всё в порядке, можете идти в медотсек, – оповестила Лиара о результатах сканирования.       – Как называется твоя раса? – спросил капеллан Лиару.       – Азари, – ответила Т'Сони.       – А капитан Вакариан?       – Турианец.       – О каких двух расах на борту мне ещё стоит знать? – поинтересовался капеллан.       – Тали. «Ксенос» в герметичном костюме. Она кварианка. И Явик. Он протеанин, – ответила Лиара. – Вы его ни с кем не спутаете. У него единственного на борту четыре глаза.       – На Мендуаре вы сказали, что Жнецы уничтожили протеан в предыдущем цикле, – заметил капеллан.       – Так и есть, – сказала Лиара. – Явик – последний представитель вида. Оказался в нашем цикле путём погружения в криостазис в своём.       Гаррус отметил, что у капеллана хорошая память, поэтому открыто лгать ему точно не стоит. Обман часто раскрывается на противоречиях, которые лжецы невольно допускают по мере общения. А общаться с капелланом придётся три месяца, если всё пойдёт по плану.       – Медотсек на Нормандии небольшой, – Гаррус перешёл к делу. – Втроём вы там не разместитесь, поэтому идти придётся по одному. Лиара, Вега и Кортез останутся здесь. Я стану сопровождать вас до медотсека. Эшли поможет разместиться на корабле после медосмотра.       – А сколько займёт осмотр? – поинтересовался Аргиос.       – Недолго, – ответила Лиара, – не больше десяти минут.       – Тогда я пойду последним, – раненый человек сел на оружейный ящик, опираясь на костыль. – Постараюсь тут не сдохнуть за это время.       Элаис вызвалась первой.              Доктор Чаквас по-прежнему оставалась непреклонной во всём, что касалось её пациентов, кем бы они ни были. Эшли удалось остаться в медотсеке на время осмотра, апеллируя к протоколам безопасности, а вот Гарруса доктор попросила подождать снаружи.       Медотсек не был полностью звуконепроницаем, поэтому Гаррус разбирал слова и мог видеть происходящее внутри через стекло. Чаквас попросила Элаис снять броню, ссылаясь на необходимость дезинфекции последней.       Гаррус считал, что доктор Чавкас уже ничем нельзя удивить. Впрочем, он и сам не был готов к тому, что под броней Элаис не окажется ничего, кроме двух окровавленных повязок, а её спину будет покрывать сеть рваных шрамов, сливающихся в какое-то подобие узора из треугольника и полуокружности с вертикальной линией посередине. Гаррус предусмотрительно отвернулся.       – Так, – Эшли глубоко вздохнула, – Этого я не ожидала. Пожалуй, я не уверена, что хочу знать ответы на свои вопросы.       – В моём мире следы пыток не являются чем-то необычным, – спокойно сказала Элаис. – В вашем не так?       – Да, но нет. Кто? – спросила Эшли.       – Пираты, работорговцы, – ответила Элаис. – Спросите Аргиоса, он расскажет более понятными вам словами.       – Мне нужно обработать шрамы на спине, – заключила Чаквас. – А также у вас множественные порезы, ушибы и повреждена часть нервов, словно от перегрузки.       – Обрабатывайте. Повреждённые нервы – результат удара кнутом. У вас же есть способ сохранения изображения? Мне нужно посмотреть на шрамы.       – Фотография? – уточнила Чаквас. – С помощью омнитула можно сделать снимок. Взгляните.       Гаррус стоял спиной к медотсеку, привалившись к стене и рассматривая пустую жилую палубу, откуда предварительно отослали весь экипаж. Лишние наблюдатели сейчас были не нужны.              После слов Чаквас воцарилось молчание. Гаррус не мог быть уверен, поскольку не видел, но, кажется, Элаис не понравился узор из шрамов на фотографии.       – Расскажете? – спросила Эшли.       – Нет, – жёстко отрезала Элаис. – Сейчас это не имеет значения. Продолжайте осмотр, доктор.       Вторую порция удивления Гаррус услышал, когда доктор Чаквас, по-видимому, провела полное сканирование.       – У вас зубы – непосредственно часть черепа, костная пластина закрывает брюшную полость, другое строение мышц, а ещё..., – Чавкас не успела договорить, поскольку аэльдари прервала её.       – Да, доктор, я не человек. Вы ведь не удивляетесь анатомии других рас вашего мира? – Элаис была не агрессивна, но настойчива. – Просто доделайте, что должны.       – Прошу прощение за излишнее любопытство, – извинилась Чаквас. – Просто такая схожесть и такое различие.       После заключения об отсутствии биологической угрозы для Нормандии Чаквас попросила Гарруса зайти. Она выдала Элаис медицинский халат, какие иногда давала больным во время операции, и отправила Эшли на поиски чистой формы Альянса, подходящей по размеру, поскольку халат был лишь временной мерой. Гаррусу же пришлось решать, куда поселить Элаис на корабле. Сама аэльдари попросила тишины и уединения. Обе смотровые палубы уже были заняты, поэтому выбор пал на отсек жизнеобеспечения, где раньше обитал Тейн.       Затем встал вопрос об ошейнике Элаис.       – В нашем мире рабство запрещено, – начал Гаррус. – Ошейник лучше снять.       – Я бы сняла, если бы могла, – ответила Элаис.       – В таком случае – срезать? – спросила Чаквас. – Подходящее оборудование здесь есть.       – Не всё так просто, – Элаис покачала головой. – Помните, капеллан сказал про колдовство? Это неотъемлемая часть нашего мира. Его механизм связан с нематериальным измерением, которое люди называют Варп, Имматериум, либо Море Душ.       – Море Душ? – спросил Гаррус.       – Самое точное название, так как туда отправляются души всех разумных существ после смерти, – продолжила Элаис. – Некоторые существа чувствительны к Варпу больше прочих. Люди их называют псайкерами, иногда колдунами. Они взаимодействуют с Варпом, пропуская его силу через себя и воплощая её в материальном мире.       – Похоже на биотику, – заметила Чаквас. – Вот только феномен биотики полностью объяснён влиянием реального вещества на живые организмы. Без какого-либо параллельного измерения.       – Возможно, это проявления Варпа, о котором вам просто ничего не известно, – сказала Элаис. – Потому что Варп здесь точно есть, ведь мы трое в конечном итоге оказались в вашем мире из-за него. Он перенёс нас сюда через зеркала.       – Так в чём проблема ошейника? – спросил Гаррус.       – Я псайкер, – сказала Элаис, – а ошейник – пси-блокиратор, отделяющий меня от Варпа. И я не знаю, что произойдёт, когда я сниму его. Я не знаю, в каком состоянии здесь Варп, и пока что не готова узнать. А вторая причина в том, что в моём мире люди и ксеносы – естественные враги. Каждая раса может полагаться только на себя и ведёт нескончаемые войны.       – Я уже понял, что в Империуме, о котором говорили капеллан и Аргиос, не очень хорошо относятся к инопланетянам. В нашем мире были межрасовые войны, но чтобы настолько.       – Империуму около десяти тысяч лет, и всё это время он в состоянии войны со всеми, кто не является человеком, либо кого они считают неправильными людьми.       – Неправильными?       – Да. Те, кто не поклоняется их богу, либо поклоняется не так.       – При разговоре с капелланом и Аргиосом мне не показалось, что они видят в нас исключительно врагов.       – Они оказались в другой реальности с другими правилами. Поэтому у них нет выбора, кроме вынужденного союза, если они хотят выжить.       – И именно поэтому у них вынужденный союз с тобой? – спросил Гаррус.       – Да, – ответила Элаис. – Поэтому я не хочу снимать ошейник прямо сейчас. Капеллан мне не доверяет. Человек не верит чуть меньше. Вы бы доверяли существу, о лживости которого вам говорят с детства? Снятый ошейник может нарушить хрупкое равновесие, ведь он даст мне оружие в их глазах.       – Я понял, – сказал Гаррус. – Сейчас не лучшее время. А кто такой капеллан? Священник Бога-Императора, о котором он говорил?       – Спросите у него самого, – ответила Элаис.       – А Аргиос тоже псайкер? – спросил Гаррус.       – Нет. У него просто рабский ошейник.       Открылись двери медотсека, впуская Эшли с комплектом чистой одежды.       – Если вы здесь закончили, то пойдём, – сказала она Элаис, – отведу тебя в душ и в твою каюту.       Они ушли, а Гаррус направился в ангар за новым пришельцем для медосмотра. Элаис, вроде бы, говорила правду, либо что-то очень похожее на правду, но в то же время словно пыталась настроить Нормандию против капеллана и Аргиоса, намекая, что им нельзя доверять.       Возможно, последнее Гаррусу только казалось. Впрочем, не стоит делать преждевременных выводов, не поговорив со всеми тремя.       Обстановка в ангаре не изменилась. Не было ни луж крови, ни растерзанных тел, ни возвышающегося над ними капеллана в липкой от красной влаги броне. Гаррус всегда рассматривал все из возможных вариантов, но в последнее время он стал ловить себя на мысли, что представляет не просто худшие из них, но и невозможно-неправильные. Неправильного в последние дни было и так с избытком.       Лиара, Вега и Аргиос столпились у места обитания лейтенанта, а капеллан, стоя рядом с челноком, разговаривал с Кортезом, где последний проводил технический осмотр.       Если первое ещё можно была назвать нормальным разговором, то капеллан скорее вёл тактичный допрос.       – Капитан, – произнёс Аргиос с ящика, заметив Гарруса. – Если никто не против, то я бы поселился в ангаре.       – Вега? – спросил Гаррус.       – Я только за, – бордо сказал Джеймс. – Компания одного только Эстебана мне уже надоела.       – Я всё слышу, – сказал Кортез из челнока.       – Не переживай, Щербатый, мы поладим, – заключил Вега.       Правильно оценив приход Гарруса, капеллан направился к лифту, и вскоре они уже находились в медотсеке.       Капеллан отказался снимать броню и отдавать её на дезинфекцию, заявив, что его доспех священен, поэтому к нему нельзя прикасаться непосвящённым. Чавкас согласилась ограничиться сканированием, но настояла на проведении дезинфекции пусть и без вмешательства экипажа Нормандии.       Для доктора снова настало время удивления, когда она посмотрела на свой медицинский омнитул. Два сердца, три лёгких, единая пластина вместо рёбер, дополнительные органы и другие биологические отличия от обычного человека, смысла части из которых Гаррус даже не понимал. И интеграция брони в нервную систему.       Когда капеллан сказал, что это искусственные модификации, то удивление Чаквас сменилось сдержанным восхищением перед медициной будущего.       Биологическая угроза была не обнаружена.       – А теперь сотрите все данные о моём сканировании, – произнёс капеллан. – Так будет лучше.       Чаквас посмотрела на Гарруса, ожидая какой-то реакции. Гаррус кивнул.       Вскоре вернулась Эшли с донесением, что помогла Элаис разместиться в отсеке жизнеобеспечения. Теперь требовалось где-то расположить капеллана, и общими усилиями было решено отдать ему нижнюю палубу под инженерным залом – то место, где раньше организовала своё убежище Джек. Инженерам снова досталось пугающее соседство.       Эшли повела капеллана на четвёртую палубу, а Гаррус отправился в ангар за Аргиосом.       Если предыдущая работа Чаквас действительно была осмотром, то в случае раненого человека она стала подготовкой к операции.       – Быстро раздевайтесь, – скомандовала доктор. – Снимайте всё, кроме нижнего белья. У вас сепсис, обширное нагноение и повреждение сухожилия.       – Я знаю, док, – ответил Аргиос, снимая нагрудник. Он вдруг замер. – Батончик. А я уже успел забыть о нём. Напоминает, что я ничего не ел за последние три дня.       Чаквас бескомпромиссно забрала у человека недоеденный брикет, который тот достал из-под заляпанного кровью подбронника.       – После операции поедите, – заявила доктор. – Гаррус, покиньте медотсек и никого сюда не впускайте. Мне предстоит работать.       Поняв, что в ближайшее время человеку хватит и медицинского халата в качестве чистой одежды, Гаррус покинул медотсек.       Завтра нужно обойти всех членов команды и узнать их мнение. Насчёт конца войны, полёта к Земле, и конечно, насчёт неожиданного пополнения команды.       Придётся заглянуть и к пришельцам. Возможно, не ко всем сразу, если кому-то из них понадобится в одиночестве разобраться в своих мыслях после перемещения в другой, непохожий на их собственный мир. Но и оставлять их надолго без наблюдения также нельзя. На первый взгляд, они желают сотрудничать, но теоретическая угроза с их стороны – проблема иного уровня. С всевидящей на корабле СУЗИ было бы гораздо проще.       Теперь Гаррус понимал Шепард как никогда раньше. Постоянные новые вводные. Новые приказы. Новые угрозы. И колебания, сомнения, противоречия. И решения, от которых всегда зависит чья-то жизнь. Одна, две, миллион. Уже не важно. Омега покрылась тенью забвения за прошедший год, а Шепард была рядом всего каких-то четыре дня назад.       Гаррус зашёл в лифт и уставился на панель управления невидящим взглядом. Да, традицию по обходу экипажа определённо стоило поддерживать. Ещё на первой Нормандии это позволило Шепард наладить отношения со всеми членами команды, даже с нелюдимым, разочаровавшимся во всём мире кроганом.       Завтра будет длинный день разговоров, возможно, не уступающий сегодняшнему. К ещё не оформившимся знаниям о мире пришельцев добавятся новые, более или менее чуждые – неважно. Это завтра, а сейчас необходимо выговориться самому.       Война – торжество необходимости.       Гаррус направил лифт на верхнюю палубу.       Сердце судорожно забилось перед дверями каюты Шепард, отдаваясь пульсацией где-то под гребнем. С шипением расходящихся в разные стороны створок Гаррус зашёл в пустую каюту и вдохнул полной грудью.       Лучше бы он этого не делал. Слишком знакомый запах ударил в лёгкие, пробуждая воспоминания, для которых сейчас не было ни времени, ни места. Гаррус облокотился руками на стол, старясь совладать с предательски подкашивающимися ногами.       – Джейн, – прошептал он, подняв голову и даже не пытаясь скрыть дрожание субгармоник, – мне нужно многое тебе рассказать.