Эффект Биомассы

      Мордин нервно ерзал на краю стула, неотрывно глядя на экран. Сейчас шёл экстренный выпуск новостей, в котором показывали последствия разрушений в батарианской столице. Это была поистине чудовищная трагедия, и саларианин почувствовал горький привкус во рту.       Глубоко задумавшись, Мордин перевел взгляд на молодого крогана, Гранта, сидевшего напротив. Кроган явно скучал без дела, бесцельно уставившись в пол. События на экране почему-то его не интересовали.       Мордин, услышав шум сзади, оглянулся в сторону нового гостя. Из пульсирующей биомассы, росшей на стене позади крогана вылез блэклайтовец в обличье турианки. Мордина всегда немного забавлял выдающийся хвост сверхмутантки и её нечётное количество пальцев — уж больно эти особенности выделяли её на фоне нормальных туриан.       Женщина, проследив за направлением взгляда саларианина, тоже увидела происходящее на экране. Через мгновение она обратилась к Мордину.       — Мы собрали всю доступную информацию о Детях Салеона. Геты сейчас работают над поиском более конкретных данных. Если даже с их помощью нам не удастся попасть на станцию «Горат», то весь этот план с внедрением можно будет считать провальным, — в голосе сверхмутантки звучала тревога.       Мысли Мордина были далеки от слов собеседницы, он лишь смутно разобрал несколько фраз. Ученый не мог не заметить странные интонации в её голосе, странно совпадающие с той ужасающей картиной, что разворачивалась сейчас на экране.       — Что происходит сейчас на Хар'Шане? — подозрительно переспросил саларианин.       — Наши разведчики как раз пытаются это выяснить. Подробностей пока нет, но есть подозрения, что к этому могут быть причастны Дети Салеона. Если так, то весьма вероятно, что Жнецы добрались до них раньше нас, — обеспокоенно ответила она.       Саларианин вновь глянул на крогана, который, казалось, всем своим видом хотел донести миру, как же ему феноменально скучно, при этом совершенно не реагируя на происходящее. Раздраженный вздох сорвался с губ Мордина. Ученый прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Слишком многое указывало на то, что вскоре события примут сквернейший оборот.       

***

      Лиара опустила омни-инструмент, отрываясь от онлайн-трансляции. Моринт и Самара напротив продолжали смотреть передачу. Троица крутила эту видеозапись без остановки с того самого момента, как они вступили на борт этого чрезвычайно ненадёжного на вид корабля.       Уже в первые часы с момента загрузки в экстранет, записи с Хар'Шана буквально взорвали инфосети, заняв первое место среди завирусившихся новостей. Разрушенные здания, тонущие и сгорающие заживо батариане, и кто знает, какие еще ужасы не успели поймать на кадр неизвестные снимавшие.       Моринт сохраняла внешнее спокойствие, однако ее молчание было весьма нетипичным для неё. Самара, в своем обыкновении, была невозмутима. А вот их капитан всем своим видом демонстрировала неприкрытое беспокойство.       — Как, блин, батариане умудрились проморгать падение астероида на свою столицу? Да ещё и настолько огромного? — вслух недоумевала капитан.       Капитан Вазеа была одной из влиятельных фигур в «Затмении», организацией с которой Моринт, как выяснилось, довольно часто сотрудничала в прошлом.       Моринт пожала плечами.       — Здесь явно не обошлось без диверсии. Ну, или кто-то катастрофически облажался, — резюмировала она.       Капитан Вазеа едва заметно кивнула и взяла датапад, лежавший на небольшом ящике.       — До Омеги придется добираться с пересадками, путь неблизкий. Так что, Моринт, устраивайся поудобнее — застрянешь ты здесь надолго.       Моринт кивнула и махнула рукой уходившему капитану. Сама же она по-прежнему не отрывала взгляда от экрана, на которых в реальном времени докладывалось о всё новых и новых разрушения, причинённых Хар'Шану.       

***

      Селин На'кир скользнул взглядом по омни-инструменту. Он стоял в окружении сотен батариан – и свободных граждан, и рабов, – которые, не покладая рук, работали вокруг него. Вдалеке виднелось, как ещё несколько сотен батариан продвигались сквозь обломки, тщательно обыскивая завалы.       Со дня последнего заседания Батарианского Совета прошло несколько дней. Большинство советников готовились к войне, однако Селин, наряду с несколькими другими советниками, вызвался участвовать в спасательных работах. Правда, он понимал, что тяжелая работа поиска выживших в завалах — не для него, однако его организаторские навыки были бесценны для координации всей спасательной операции.       Несмотря на все старания, Селину было трудно смотреть на горизонт, где некогда возвышались величественные здания и небоскребы. Каждый короткий взгляд отдавался болезненным уколом в сердце, и батарианин вынуждал себя отводить глаза, полностью сосредоточившись на раздаче приказов волонтёрам и гражданским рабочим, а также на ведении документации.       Он перевел взгляд на своего коллегу, советника Дакиру Броркомона. Тот работал с такой же самоотдачей, только его травматизированное состояние было куда более заметным. На лице Дакиры застыло пугающее, мертвенное выражение, словно внутри него что-то сломалось.       Селин заметил, как Дакира время от времени нервно заламывал руки. Они были покрыты темными пятнами, а кожа на костяшках содрана до крови. Селин нахмурился, оторвав взгляд от документов, на которые так старался сосредоточиться. Вид страданий коллеги больно резанул по сердцу. Сделав глубокий вдох, Селин снова склонился над записями, мысленно призывая себя не поддаваться эмоциям и продолжить работу.       За всё время они не проронили ни слова — ни Селин, ни тем более Дакира. Разговоры были ни к чему, никто не был в настроении вести беседы. Куда важнее сейчас было сосредоточиться на насущных делах.       

***

      Балак Ка'хирал стоял на борту орбитальной станции «Око Син'да», глядя в иллюминатор на Хар'Шан. Огромный диск Хар'Шана, омываемый лазурными океанами и прорезанный изумрудными прожилками рек, раскинулся перед ним во всей красе.       С высоты орбиты планета казалась такой же спокойной и безмятежной, как и всегда. Но Балак знал, что это обманчивое впечатление. Под этой безмятежной маской скрывалась рана, нанесенная коварным врагом.       Еще несколько мгновений он пристально всматривался в знакомый ландшафт, прежде чем перевести взгляд на скопление космических кораблей. Никогда прежде на орбите родного мира батариан не собиралась такая внушительная армада. Многие из кораблей Ка'хирал узнал — это были те самые «пиратские» суда, которые занимались работорговлей. Суда, которых никогда прежде не видели в этой звездной системе, колыбели Батарианской Империи.       Сотни, если не тысячи боевых кораблей стягивались к родной системе батариан, готовые к бою. Вдалеке, неустанно трудились многочисленные верфи и орбитальные фабрики, производя все новые и новые корабли, чтобы пополнить ряды этого колоссального флота.       Раздался звук открывающихся дверей, и в помещение шагнула знакомая фигура. Это был тот самый батарианин, который пригласил Балака сюда.       Для батарианина Джаф'Амон был на удивление крупным, даже слегка полноватым. Но Балак хорошо знал своего старого друга. Джаф'Амон любил свой народ больше, чем кто-либо другой. И хотя он никогда в жизни не держал в руках оружия, Балак доверял ему больше, чем кому-либо еще.       — Давно не виделись, старый друг... Особенно в такие мрачные времена, — произнес Джаф'Амон.       Балак молча кивнул, наблюдая, как Джаф'Амон медленно подошел к своему креслу и с тихим кряхтением опустился на него.       — Cлишком ты стар стал для политики, мой друг, — ухмыльнулся Балак, занимая своё место напротив Амона.       — Ты знаешь, сейчас совсем не время для шуток, — мрачно проворчал тот в ответ.       — Трагедия, как по мне, самое подходящее время для честных разговоров. Юмор, добрые нравы и веселье в ближайшее время станут редкостью… Я слышал о последнем решении Совета. Мы идем войной на Цитадель, — перешёл к делу Балак, его голос стал серьезным.       Балак не задавал вопрос, а констатировал факт. Джаф'Амон кивнул в подтверждении.       — Да, мы идём войной, и я выдвинул твою кандидатуру на повышение. Если все пойдет хорошо, ты поведёшь флоты в бой на посту адмирала.       — Для меня это было бы честью, — голос Балака дрогнул от лёгкого волнения.       — И эта роль твоя по праву, — взгляд Джаф'Амона на миг стал теплее, но тут же погас.       — Смутные нынче времена настали, в самом деле, — Джаф'Амон погрустнел. — Но есть еще одна причина, почему я позвал тебя сюда.       — Разумеется, я догадывался об этом. Повышение стало для меня приятным сюрпризом, но вряд ли для этого нужен был разговор лицом к лицу… Можно было обойтись простым сообщением.       — Что правда, то правда… Мы же все в курсе, что народ сейчас сильно пал духом. А ты ведь за эти годы авторитет себе заработал немалый, Ка'хирал. Понимаю, что это ниже твоего достоинства, но я надеялся, что одним своим присутствием ты немного поднимешь бойцам боевой дух.       — Есть у меня дела и поважнее… – начал было Балак, но, покосившись на иллюминатор, где виднелся обманчиво безмятежный силуэт Кхар'Шана, на секунду замолчал. — Но, пожалуй, останусь на некоторое время. Выбью из этих новобранцев хоть какой-то толк, на худой конец.       Джаф'Амон тяжело вздохнул и устало опустился в кресло, прикрыв веки. Напряжённой рукой он потёр уставшие глаза. На мгновение Балаку показалось, что его друг никогда еще не выглядел настолько старым.       Секунды тянулись мучительно долго. Наконец, Джаф'Амон оторвал руку от лица и, глядя на Ка'хирала потускневшим взглядом, произнес: — Спасибо, Балак. Ты не представляешь, как много это для меня значит.       Сделав небольшую паузу, он продолжил, собравшись с мыслями:       — Война неизбежна, — его голос звучал хрипло. — Не сегодня, так завтра. Но она обязательно грянет. И удар будет молниеносным. Мы ответим им той же монетой, что и они нам.       Балак молча кивнул. Честно говоря, он сомневался, что к этому причастен Совет Цитадели, но кого еще винить в произошедшем? Кто обладает достаточными ресурсами, чтобы организовать теракт такого масштаба?       — Это будет только справедливо, — нарочито твёрдо произнес Балак, но его голос дрогнул.       Джаф'Амон поднял голову и внимательно взглянул на него:       — Твой тон выдаёт тебя, Ка'хирал. Откровенность сейчас нужнее, чем когда-либо. Ты здесь среди друзей. Не бойся говорить то, о чём думаешь.       Балак отвел взгляд от Джаф'Амона. Слова друга выбили его из колеи, заставляя задуматься над дальнейшим развитием разговора. Он тщательно обдумывал каждое слово.       — Эта трагедия… Война лишь усугубит ее. Сейчас должно быть время для скорби...       — Оно может быть и так… — протянул Джаф'Амон. — Но лично я твердо убежден: по нашей родине был нанесён беспрецедентный по своей низости удар, и безнаказанным такое оставлять нельзя. Трагедия подстегнёт наш боевой дух! Солдат, конечно, всегда выполнит приказ и сразится с врагом в любом случае. Но если вселить в него настоящую ненависть, он будет рвать и метать! Мы просто не имеем права проиграть эту войну. А Цитадель — противник очень серьёзный, нашим воинам нужно быть в лучшей форме, они должны рваться на передовую. Это может звучит бессердечно, конечно… Но случившаяся трагедия — такой же политический инструмент, как и любой другой.       — Я вовсе не призываю идти на попятную и всё простить, Амон. Просто считаю, что сейчас не лучшее время... Я много битв повидал на своём веку. И точно знаю, что гнев, и ненависть — палка о двух концах. Это верно, что в безумном порыве солдаты будут биться яростнее. Но тот, кто сохранил трезвый разум, будет биться умнее! Я всегда предпочитал иметь под своим началом бойцов с холодной головой, а не разъяренных берсеркеров.       Джаф'Амон задумчиво хмыкнул, поглаживая подбородок. — Я понимаю, о чём ты толкуешь, старый друг. Но Верховный Совет вынес такое решение. И, как всегда на протяжении веков, мы будем следовать их приказу. Согласны мы с ним или нет — это уже другой вопрос.       Балак молча кивнул. Встав со своего кресла, он перевел взгляд на Джаф'Амона, который смотрел на него с нескрываемым любопытством.       — Пожалуй, пойду. Понаблюдаю за приготовлениями, переговорю с капитанами. Коль уж быть мне адмиралом, мне необходимо узнать своих будущих подчинённых получше. Я должен понимать их сильные и слабые стороны, их манеру ведения боя. Это поможет мне не только грамотно распределять обязанности, но и сплотить команду. И мне работать с ними будет легче, и им – под моим командованием.       — Разумеется, старый друг, действуй, как сочтешь нужным. Если захочется поговорить, ты знаешь, где меня найти. Работы непочатый край, но я всегда могу немного изменить свои планы, если тебе потребуется моего совета, – ободряюще произнёс Джаф'Амон.       Балак только молча кивнул и вышел из комнаты. Джаф'Амон же остался и устремил взгляд в иллюминатор. Мысли роились в его голове, ностальгические воспоминания нахлынули волной.       Он даже не подозревал, что война грядет намного раньше, чем все ожидали. Но это будет война отнюдь не с Цитаделью…       

***

      Мясистое легкое-экстрактор, словно живое сердце, пульсировало в центре разрастающегося организма. С каждым вдохом и выдохом оно поглощало энергию гидротермального источника, питая растущую сеть вен и мешочков, пронизывающих всю колонию. Стаи ртутных рыб молниями ныряли и выныривали вокруг, устремляясь в разные стороны.       Их задача была ясна – найти Детей Салеона, или то, во что они превратились, если их действительно поймали Жнецы. Исследуя глубочайшие расселины Кхар'шана, одна стая из дюжины ртутных рыб нырнула в очередную бездну, одну из самых глубоких на планете.       По бокам ртутных рыб вспыхнули биолюминесцентные пятна. Глаза их расширились, приспосабливаясь к полумраку. Местные оранжевые водоросли колыхались на течении, а по морскому дну сновали странные, чуждо выглядящие ракообразные. Ртутные рыбы, рассекая темноту, осваивались в новой экосистеме.       Эта глубокая расщелина находилась недалеко от эпицентра падения метеорита, и если пропавший корабль «Затмения» был частью его ядра, то течения неизбежно должны были принести его обломки сюда.       Мысли Сверхразума омрачили страшные фантазии. Насколько масштабными могут быть разрушения, которые причинят батарианам Дети Салеона? Удар метеорита и так нанес колоссальный урон прибрежным городам Кхар'Шана, превратив их в руины, где пропало множество жизней. Теперь же, с вероятным появлением Детей Салеона, масштаб трагедии мог стать ещё более ужасающим.       Мысли Сверхразума рисовали жуткие картины: выжившие батариане, слитые и искаженные, превращаются в плоть чудовищного гигантского паразита, пожираемого ненасытным голодом. Та же участь постигла и Салеона, когда Блэклайт впервые столкнулся с его детищами. Те существа были успешно уничтожены, когда их, вместе с лабораториями безумного ученого, бросили в местную звезду.       Но с тех пор прошло несколько недель, и невозможно предугадать, во что могло трансформироваться это ответвление Детей Салеона. Тем более, что Жнецы уже добрались раньше Блэклайта. Их организмы, вероятно, мутировали до неузнаваемости, став еще более чудовищными и опасными. Голод, терзающий их плоть, мог стать еще более неистовым. А их разум, если он еще остался, мог быть полностью поглощен жаждой разрушения.       Не говоря уже о том, что всё указывало на то, что агенты Жнецов могли найти Детей Салеона первыми и обратить их в хасков. Но действительно ли это произошло, или пока они сохранили свою независимость?       Блэклайт предполагал, что Жнецы возненавидят Детей точно так же, как когда-то ненавидели постчеловечество. В конце концов, Дети Салеона, как и Сверхразум, были искусственно созданными существами, обладавшими огромным потенциалом. И Жнецы, одержимые идеей уничтожения всего, что может представлять им потенциальную угрозу, могли решить устранить их.       Возможно, Жнецы просто уничтожили Детей Салеона, не оставив и следа. Но Блэклайт в этом сильно сомневался. Он знал, что Жнецы непредсказуемы, но не мог поверить, что они так легкомысленно могли распорядиться настолько мощным оружием, как Дети Салеона.       А может быть, они решили использовать их в своих целях, превратив в каких-то неведомых доселе монстров. И тогда падение обломков на Кхар'Шан — не случайность, а часть коварного плана Жнецов.       — Дети Салеона станут крайне действенным оружием, если обратить их против нас, — думал Торианин.       — Но разве ненависть Жнецов не распространяется и на них? Это кажется странным. Их ненависть абсолютна, песни и отголоски воспоминаний Назары не оставляют в этом сомнений. Они должны ненавидеть Детей Салеона так же, как и нас, — возразили ему Рахни.       — Строго говоря, Дети Салеона не являются нашими прямыми потомками. Скорее, их можно назвать нашим бастардом. Мордредом, рожденным королем Артуром. Жнецы же могут выступить в роли коварной Морган ле Фей, взращивая эту сущность с одной лишь целью – зажечь в ней лютую ненависть к нам. Но для этого им придется сделать первый шаг: осознать, что Дети достаточно отличны от нас, чтобы не быть их полной противоположностью. Если же Жнецы сумеют преодолеть свою слепую ненависть ко всему, что связано с Блэклайтом, и, например, прийти к выводу, что Дети Салеона не являются нашей точной копией, то, возможно, они решат использовать их как грозное оружие против нас.       — Мне не составит труда представить, как Жнецы приходят к такому умозаключению. И конечно же, если им это удастся, перво-наперво они позаботятся о том, чтобы сковать волю Детей, заставив служить своей извращенной цели. Точно так же, как некогда они поступили с рахни.       — Эта мысль леденит душу. Шрамы от кислотно-желтой ноты Жнецов до сих пор жгут наши сознания. Мы почти готовы пожалеть Детей. Почти.       — В любом случае, разумней будет исходить из того, что Дети остались в живых.       Стая ртутных рыб мерцающими металлическими чешуйками рассыпалась в разные стороны, методично обследуя каждый уголок подводного ландшафта. Внезапно, среди безмолвной пустоши океанской впадины, их внимание привлекла промелькнувшая сверху тень. Находясь в десятках миль от них, она, тем не менее, отчетливо выделялась на фоне темной воды, словно призрак мифического гиганта. Извилистые щупальца, подобные змеям, тянулись за ней на несколько километров, оставляя за собой причудливый след. Основное же тело, если его вообще можно было так назвать, было гораздо меньше, чем можно было бы предположить, глядя на щупальца, и, по расчетам Блэклайта, составляло около 400 метров в длину. Расстояние не позволяло разглядеть его в деталях, но даже расплывчатый силуэт не оставлял сомнений — существо не было ни одним из известных видов морских существ, обитающих в водах Хар'Шана.       Стая ртутных рыб сорвалась с места, двигаясь с максимальной скоростью. По мере приближения, тень росла, увеличиваясь в размерах на глазах. Когда они подобрались достаточно близко, стало очевидно, что это загадочное нечто не было статичным — оно двигалось, и для существа таких размеров оно передвигалось весьма быстро, хотя и не могло сравниться в скорости с ртутными рыбами. Скоро они догонят загадочный объект, кем бы или чем бы он ни оказался.       По мере того, как стая ртутных рыб сокращала расстояние, Сверхразум с любопытством подметил, что от объекта исходит голубое свечение. Оно не просто мерцало, а пульсировало яркими лучами, которые рыскали по округе, словно сканируя подводный ландшафт в поисках чего-то или кого-то. Однако, при большем приближении становилось всё отчетливее, что с этой биолюминесценцией что-то не так. Оно не было похоже на свечение, характерное для морских тварей, и Множество охватило странное чувство deja vu: расположение огней было подозрительно знакомым. Вскоре стали заметны более чёткие очертания объекта.       Что бы это ни было, очертания объекта поражали своей неправильностью. Чем ближе они подбирались, тем очевиднее становилось, в чём тут дело.       Размер... Огни... Форма... И тут до Множества дошло.       Это был звездолёт. А точнее, звездолёт Джоны Седерис. Его силуэт нельзя было спутать ни с чем иным.       Теперь сомнений не оставалось. Блэклайт наконец-то нашёл сбежавших Детей Салеона. Юный Сверхразум каким-то образом объединил звездолёт с собственными органическими частями. Электроника и органы этого существа неразрывно сплелись воедино, точно так же, как это сделал теперь уже несуществующий обитатель лаборатории Салеона с реактором станции.       Двигатели звездолета, к удивлению Разумов, всё ещё функционировали. Даже с такого расстояния ртутные рыбы могли отчетливо видеть, как корабль передвигался посредством действующей выхлопной трубы, тем самым создавая мощную тягу. Как ему удавалось совершать подобное без разрушительного воздействия морской воды на корпус и механизмы, оставалось загадкой. Но факт оставался фактом: звездолёт Джоны Седерис, вопреки здравому смыслу, бороздил подводные просторы, словно это было его естественной средой обитания.       В тот самый момент, когда Множество осознало природу объекта, с которым они столкнулись, произошло нечто. Один из лучей-прожекторов звездолёта, методично сканирующий окрестности, скользнул по ртутным рыбам, задержался на мгновение, а затем словно прицепился к ним, фиксируя их своим зловещим светом. Секунда напряжённой тишины, звенящей в ушах, и... откуда-то из недр чудовищного создания вырвался пронзительный вой.       Крик был полон нестерпимой муки, отчаяния и животного страха. Существо осознало, что его обнаружили. Это чем-то напоминало пение китов, но здесь не было ни величия, ни красоты, ни музыки — только оглушающий какофонический крик ярости и ненависти, который пронзал толщу воды. Чувствительные органы ртутных рыб оказались перегружены мощью этого звука, они на мгновение оказались дезориентированы.       Тень, словно выпущенная пуля, рванула вперёд, оставляя за собой пенный след. Её скорость была ошеломляющей, далеко превосходя возможности даже самых быстрых ртутных рыб. Одновременно двигатели звездолёта на мгновение озарили впадину ослепительной вспышкой. Ослеплённые и дезориентированные, биоконструкты не сразу смогли разглядеть, как корабль, словно торпеда, устремился куда-то вдаль. С каждой секундой он удалялся всё дальше, превращаясь в маленькую чёрную точку, которая вскоре и вовсе растворилась в бескрайних просторах океана.       Стало очевидно, что Дитя, каким-то неведомым образом, уловило их присутствие и осознало, что за ним ведётся слежка. Но Коллектив мучил ещё вопрос: распознало ли оно в рыбах агентов Блэклайта или же просто ощутило угрозу своему существованию?       Блэклайт, хладнокровно анализируя ситуацию, просчитал скорость и траекторию движения корабля. Вскоре расчёты оказались готовы. Они указывали, что звездолёт точно направлялся к одному месту.       Немедленно вся блэклайтовская биомасса на Хар'Шане пришла в движение. Готовые к бою биоконструкты на морском дне зашевелились, меняя форму и скоординировано устремились вслед за ускользающим чудовищем. Стало ясно, что медлить нельзя — нужно действовать очень быстро.       Конечно, собранной биомассы было до обидного мало для решающей схватки. Она не давала гарантии победы, но другого выхода не было. Сто тысяч тонн живого материала, словно единый организм, устремились к побережью, где Сверхразум собирал силы для битвы.       Напряжение нарастало. Множество не могло знать, будет ли накопленной биомассы достаточно, чтобы одолеть доселе неизвестного врага.       

***

      ВНИМАНИЕ! ОБНАРУЖЕНЫ БИОЛОГИЧЕСКИЕ ФОРМЫ БЛЭКЛАЙТА НА ХАР’ШАНЕ!       ПРОЕКТ «КУЗНИЦА»: АКТИВИРОВАН.       АКТИВИРОВАТЬ ПРОТОКОЛ БЛ-404.

***

      Дакира Броркомон и Селин На'кир хмуро просматривали сотни докладов, число которых только возрастало. Бесконечные списки погибших действовали угнетающе на обоих чиновников. Снова и снова поисковые отряды натыкались лишь на бездыханные тела. Лишь изредка им удавалось отыскать живых, но и те, как правило, находились в критическом состоянии. С каждой минутой поисков число погибших росло.       — К завтрашнему дню, если кто-то и останется жив под завалами, то их уже не спасти — умрут от жажды, — хмуро проронил Селин.       — Нам нужно больше рабочих, — Дакира удручённо потёр ладони друг о друга. — Работа продвигается слишком медленно, а времени у нас не так много.       — Возможно, я смогу выпросить дополнительную помощь для поисков, но вряд ли мы успеем спасти ещё кого-нибудь, — обронил Селин.       На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь шуршанием бумаг и усталыми вздохами. Оба чиновника углубились в чтение донесений. Однако вскоре их монотонная работа прервалась.       Всё началось с того, что Дакира, оторвавшись от изучения докладов, невольно перевёл взгляд в сторону города. В этот момент солнце уже клонилось к закату, и его багряные лучи окрашивали морскую гладь в пылающие оранжево-красные тона. Именно на этом безмятежном фоне Дакира и заметил нечто, что заставило его сердце сжаться от внезапного предчувствия. Всего на один мимолётный миг темная, неясная фигура вынырнула из воды, словно призрак, скользнув по поверхности, а затем бесследно скрылась в пучине. Не в силах отвести взгляд, Дакира замер, словно завороженный, вперив взор в ту точку, где только что появилось… это существо.       Этот странный силуэт мелькнул совсем на мгновение, и Дакира попытался убедить себя, что ему померещилось. Но всего через несколько секунд сомнения развеялись — существо повторило свой манёвр. Снова оно вырвалось из глубины на краткий миг, и снова исчезло, погрузившись в пучину.       Завороженный внезапным видением, Дакира, не проронив ни слова, двинулся к окну. Привлеченный его странным молчанием, Селин оторвался от своих бумаг и поднял голову.       — Что случилось? — спросил он. Но Дакира продолжал упрямо вглядываться вдаль, словно не слыша его вопроса. Взгляд Селина тоже метнулся к разрушенному взрывом городу, и ему пришлось сжать волю в кулак, чтобы подавить мучительную боль, пронзившую его сердце при виде родных руин. Наконец, усилием воли он оторвал взгляд от печального пейзажа и сосредоточился на морской глади, куда Дакира устремил взгляд.       Сначала Селин не заметил ничего необычного. Он хотел было обратиться к Дакире за разъяснениями, но спустя несколько долгих секунд сам обнаружил то, что привлекло внимание его коллеги.       Объект находился слишком далеко, чтобы его можно было чётко распознать, но раз батариане смогли разглядеть его с такого расстояния, то размеры существа явно были колоссальными. Селин прищурился, наблюдая, как таинственное существо в последний раз вынырнуло на поверхность.       Оно тут же ушло под воду, и сколько Дакира и Селин ни вглядывались в морскую даль, монстр больше не показывался.       — Ты видел? — нарушил тишину встревоженный голос Дакиры.       — Да, но что это? — отозвался Селин, в его голосе сквозило напряжение.       — А вот это — загадка. Но одно могу сказать наверняка — оно огромное.       Снова переведя взгляд на море, Дакира и Селин убедились, что это необычное зрелище привлекло внимание не только их. На берегу понемногу собиралась толпа – все взгляды были устремлены в одну точку, за горизонт, туда, где скрылось таинственное существо.       Постепенно солнце полностью скрылось за горизонтом, погружая город в сгущающуюся темноту. Часть зрителей, безрезультатно ожидавшая возвращение неизвестного левиафана, утратила интерес к происходящему и вернулась к своим делам. Тем временем, работники начали зажигать мощные прожекторы. Те вспыхивали один за другим, освещая разрушенные потопом районы. Часть из них направили в сторону моря, словно пытаясь упредить появление возможного противника.       Селин уже собрался напомнить своему коллеге, что им стоило вернуться к работе, но тут взгляд его привлек странный поведение Дакиры. Тот сделал дрожащий шаг назад, будто собираясь бежать от чего-то. Сердце Селина тревожно забилось, когда он проследил за испуганным взглядом коллеги.       Освещённые прожекторами из-под воды, стали появляться призрачные силуэты. С расстояния советников, казалось, что из моря нестройными рядами нарисовывались тёмные точки, проступающие на спокойной поверхности океана.       — Мёртвые! – вскрикнул Дакира, его голос дрожал от страха и недоумения. Это… они… это невозможно! Это восставшие из могил мертвецы!       Десятки, сотни, тысячи, миллионы – несметное полчище темных силуэтов, словно призраки, выныривали из тёмных вод, неумолимо двигаясь к берегу, где на них в оцепенении смотрели случайные зеваки.       Точное число восставших существ определить было невозможно, но их орда казалась нескончаемой.       Селин не успел опомниться от шока, как воздух разорвали отчаянные вопли — несколько спасателей, работавших на расчищенной от обломков улице, теперь бросились в исступленное бегство. Их пронзительные, полные неестественного ужаса, крики не стихали ни на секунду.       К паникующей гурьбе спасателей присоединялись всё новые жители, хаос охватывал город — Селин с трудом выдернул себя из оцепенения и бросился наружу.       — Всем сохранять спокойствие! Немедленно прекратите панику! — надрывался Селин, но его крики тонули в какофонии воплей и призывов к бегству. Народ обезумел — паникующая толпа проносилась по улицам, словно бурный поток. И вдруг его собственные ноги подкосились от того, что он увидел со стороны моря. Сознание Селина пронзил ужас.       К городу плелись ожившие мертвецы — батариане с разлагающейся плотью, члены их тел неестественно двигались, несмотря на зияющие раны. Омерзительные следы имплантов покрывали их раздутую, почерневшую плоть. Эти разлагающиеся монстры, сотрясая воздух звериным рыком, рвались вперед, сея хаос и смерть на полузаваленных улицах города.       Селин с содроганием наблюдал, как некоторые монстры то и дело останавливались рядом с неубранными трупами, павших жертвами недавнего цунами. Обращённые монстры затем принимались пожирать свежую плоть своих бывших соплеменников. Решимость покинула Селина — развернувшись на каблуках, он присоединился к обезумевшей толпе, изо всех сил стараясь вырваться из этого кошмара, ускользнуть от беснующейся орды зараженных техно-органикой мертвецов.       Одержимая орда каннибалов сотрясала воздух душераздирающими воплями и стонами. Подойдя к зданиям, некоторые стали взбираться по отвесным стенам. Существа проявляли ловкость, несвойственную разлагающимся телам. Каннибалы карабкались вверх, словно мерзкие пауки, стремясь добраться до своей добычи.       Раздутые, пропитанные водой тела монстров крушили все на своем пути, останавливаясь лишь для того, чтобы пожрать растерзанных жертв. С каждой поглощённой порцией плоти, на их коже, разрастались металлические наросты. Эта жуткая броня напоминавшая панцирь ржавого цвета, вскоре стала неприятным сюрпризом для тех немногих храбрецов, кто решился оказать сопротивление – их участь была незавидной: их растерзали и поглощали в считанные секунды.       Среди разлагающихся толп кибернетических небатариан выделялись высокие, обвешанные имплантами турианоподобные твари. Они двигались вперед размеренным шагом, методично расстреливая всё, что попадало в их прицелы. В отличие от диких каннибалов, эти туриане-киборги действовали слаженно, напоминая собой хорошо обученных солдат.       Изредка в неживой орде показывались тощие, неестественно высокие ожившие азари. На их шеях по-прежнему красовались металлические ошейники — клеймо бывших рабов. Эти существа передвигались молниеносными биотическими прыжками, раздирая когтями пойманных жертв. Их длинные, неестественно вытянутые челюсти постоянно находились в оскале, а из глоток, подобно вою мифических баньши, вырывался душераздирающий вой, леденящий кровь у любого, кто его слышал.       Охваченный всеобщей паникой, Дакира бежал, сердце бешено колотилось в его груди. С каждым шагом утомлённые, непослушные ноги отзывались мучительной болью, но он не спотыкался, не позволял себе упасть. Его гнала лишь одна мысль — спастись, вырваться из этого кошмара, что разверзся и вышел из морской пучины.       Стаи ртутных рыб, словно стальные лезвия, рассекали водную гладь, сливаясь в единый, стремительный поток, направленный к берегу. Улей, работавший где-то в отдалении, уже готовил новую порцию биомассы, но, чтобы подкрепление пришло на подмогу, требовалось время: расстояние разделявшее их было велико. К тому же, количества биомассы, доступного Блэклайту, было было явно недостаточным для выполнения текущей задачи. Но другого выхода у Множества не было, приходилось обходиться тем, что есть.       Огромная, размером с кита, биомасса, нехарактерно для своих размеров быстро ринулась вперед, на ходу постепенно обретая форму. И, всё равно, она казалась жалкой крошкой по сравнению с тем исполинским чудовищем, с которым им предстояло сразиться. Масса этого монстра по крайней мере втрое превышала весь совокупный блэклайтовский материал, что присутствовал на планете. А одного этого биоконструкта размерами новый противник превосходил вдесятеро. Но Блэклайт всё равно не собирался сдаваться. Они продолжали выжимать из местных клеток всё возможное, заставляя их делиться снова и снова, в надежде ударными темпами нарастить свою боевую мощь. Процесс был мучительно медленным, и Разумы тщетно пытались обойти эту проблему.       Глыба плоти извивалась и менялась, принимая новую, более грозную форму. Время для конспирации давно прошло. Если батариане их и увидят… Что ж, тайна Блэклайта будет раскрыта, но это уже неважно. Сверхразум не станет жертвовать жизнями разумных, живущих здесь, только ради сохранения секрета. Пусть даже вся планета узнает об их присутствии, но местные жители должны быть спасены.       Ранее бесформенная биомасса почти закончила трансформацию. Она вытягивалась, уплотнялась, и постепенно из нее стали проступать знакомые очертания стандартного биокорабля. Сложные биотические узлы, словно нити искусной паутины, оплетали его корпус, делая его еще более прочным и маневренным. Ртутные рыбы дельфинами выпрыгивали из воды и, мгновенно меняя форму, присоединялись к биокораблю. Они становились его частью, добавляя ему скорости и манёвренности.       Вскоре высокоразвитые глаза биоконструкта зафиксировали вдалеке еле различимую линию горизонта. Показался берег. Под толщей воды виднелась тень Детища Салеона, но все внимание Блэклайта было приковано к еле слышным крикам, доносившимся из города. Эти крики были полны отчаяния и страха. Противник уже принялся осаждать первый город.       Хаски заполонили город тысячами. С такого расстояния казалось, что между зданиями лилась какая-то чёрная лавина. Ситуация стала критической – биомассы было недостаточно, и Множество в отчаянии могло сделать только одно. Приняв решение, Сверхразум направил биокорабль к берегу.       Миновав тень Салеоновского творения, зависшую под толщей воды, биокорабль врезался о берег и мгновенно распался на бесчисленное множество фрагментов. Каждый из них, по велению единого разума, начал стремительно трансформироваться. Сверхмутанты пикировали вниз, подобно хищным птицам, прямо в гущи противников. Несколько биоконструктов, отделившись от общей массы, приземлились на здания, тут же ощетинившись оружием.       Из руин зданий, словно лавина, хлынула стая Крикунов – свирепых существ, напоминающих собак. С яростным рыком они бросались на хасков, кромсая их когтями и зубами. Крикуны врезались в полчища врагов, взрезая их своими крепкими, покрытыми шипами панцирями словно гигантские живые дубины, сокрушая все на своем пути.       Тем временем, группа молниеносных Охотников, с кошачьей грацией и безжалостной точностью, устремилась навстречу Баньши. Эти призрачные хаски, способные исчезать и возникать вновь, сеяли хаос и страх в простых смертных. Но Охотники добирались до Баньши быстрее чем они успевали исчезать. Схватив жертву, биоконструкты мёртвой хваткой впивались в них своими клыками-саблями, разрывая им глотки в два счёта.       Кровь и ошмётки плоти хасков летели во все стороны, окрашивая землю в багровый цвет. Как и ожидалось, из ран врагов щедро лились литры кровотокса – смертельного яда, некогда способного за считанные секунды нанести ощутимый вред любой блэклайтовской единице. Раньше это вещество представляло огромную опасность для Блэклайта. Но Множество всё это время неустанно работало над улучшением своих творений. Теперь же, ядовитая смесь легко соскальзывала с их тел, не причиняя вреда.       А те, кто случайно проглатывал вместе с кровью искусственную отраву, быстро избавлялись от нее. Специальные жабры на шеях биоконструктов, работали как фильтры и выбрасывали зараженную кровь из их организмов, не давая токсинам нанести непоправимый вред.       Наконец, на поле боя вырвались сотни бронированных сверхмутантов. Облачённые в прочные тяжёлые панцири, они врезались в самое пекло, не получая вреда для себя. Их острейшие руки-клинки рассекали воздух с леденящим душу свистом. А те, кто предпочитал дальний бой, метали во врагов управляемые молнии, подобно самому Зевсу-громовержцу. Яркие разряды пронзали поле боя, оставляя за собой тлеющие следы и превращая рядовых хасков в прах.       Ошеломлённые поначалу хаски бросились в наступление. Батарианские каннибалы, чудовищные гибриды из техники и плоти, открыли огонь. В их руки были интегрированы винтовки, которые извергали потоки изумрудных частиц, прожигая насквозь любого, кто попадался им на прицел.       Блэклайтовцы продолжали отбиваться, а из морской пучины тем временем поднялось нечто, выползая на берег. Батарианские войска прибыли в самый разгар битвы, и теперь с ужасом наблюдали, как из воды медленно появлялось чудовище, размером сравнимое с самыми большими небоскрёбами. Тело монстра простиралось на тысячу футов в длину и почти на четыреста в ширину, но щупальца, извивающиеся позади, были куда длиннее – более километра.       В ночной мгле можно было разглядеть лишь малую часть титанического существа, но и этого было достаточно, чтобы даже закалённые батарианские ветераны содрогнулись: щупальца обрушивались на их самолеты, а каждое их движение сопровождалось оглушительными звуковыми ударами.       Затем эта бесформенная громада открыла огонь. Из-под тела чудовища сотни точно нацеленных лучей ударили по вражеским самолетам. Странные огни вспыхивали по всему колоссальному телу, а движения щупалец напоминали морские волны, некогда разрушившие этот город. Разъяренное чудовище прокладывало путь через руины старых небоскребов, обрушивая один корабль за другим. Мёртвый город, погребённый под водой, захлестнуло пламя, высвечивая в ночи силуэт исполинской кибернетической твари.       Внизу, на залитой кровью земле, сверхмутанты отбивались от численно превосходящего их противника. Хаски, словно оголтелые псы, бросались на них, но блэклайтовцы не отступали.Тем временем, исполинское чудовище, кибернетическая тварь, вечный двигатель из металла и плоти, покрытая опухолевидными наростами, неумолимо приближалось.       Вместо головы у создания располагался гигантский цветок, где вокруг пасти, напоминавшей рот миноги, расходились десятки лепестков. Глубокая, словно пещера, глотка монстра была усеяна рядами множества загнутых внутрь зубов. Эти выдвижные зубы, утопленные в плоть, вновь появлялись на поверхности, подобно крошечным зазубренным отбойным молоткам.       Самый внешний ряд зубов окружало кольцо кибернетических глаз, между которыми отчетливо виднелись лица. Лица эти совмещали черты салариан и азари, но были искажены, напоминая омертвевшие маски хасков, навечно застывшие в беззвучном крике. Из разверстых пастей этих лиц свисали длинные биомеханические языки, каждый из которых заканчивался огромным омни-лезвием. Сами лепестки цветочной головы были нашпигованы электроникой, проглядывающей сквозь полупрозрачную кожу.       Цветочный стебель чудовища казался тонким для его размеров. Сквозь натянутую, похожую на кожу рептилии, оболочку проступали ряды гибких ребер, словно прутья решетки, легко различимые под истончённой эпидермальной тканью твари. Между ребер, вдоль длинной змеевидной шеи, виднелись многочисленные светящиеся кибернетические импланты. А дальше шея чудовища исчезала в его исполинском теле.       Корабль «Затмения», некогда служивший домом для чудовища, теперь был превращен в подобие жуткого панциря. Вдоль спины монстра тянулся небольшой хребет, увенчанный орудием, которое, словно ржавый нарост, пронзало его плоть. Это орудие было насильственно прикреплено к телу твари с помощью соединённых останков различных хасков.       Эти хаски, словно омертвевшие лоскуты, не просто служили «кожей», но и выполняли функцию клея, удерживающего корабль. Они постепенно соединялись с судном, словно вливаясь в его металлическую плоть. Было невозможно определить, где заканчивается плоть и начинается металл.       Из спины чудовища, словно ржавые иглы, пронзая плоть, торчали сотни шипов. На каждом из них, словно жуткая гирлянда, висел хаск, готовый вот-вот сорваться вниз. А рядом, в процессе трансформации, покоились трупы, напоминая о кошмарной судьбе, что постигает жертв Жнецов.       Спина чудовища была испещрена иглами поменьше, на каждой из которых висели головы и торсы различных видов, превращенных в хасков. Их тела безвольно повисали, застыв в болезненных позах. Искалеченные руки иных живых мертвецов сливались воедино, образуя причудливые, но вполне функциональные орудия — жуткие подобия биотических пушек, где стволами служили фрагменты живых тел. Эти искаженные конечности, рядами уходящие вниз под брюхо чудовища, напоминали бесчисленное множество сороконожьих лап.       А еще были основные конечности монстра - длинные и гибкие. Они были покрыты кричащими лицами каждой жертвы, которую поглотило это механическое чудовище. Края этих «рук» усеивали острые когти, увенчанные, подобно жалам, массивными омни-клинками.       Эта ожившая тварь из кошмаров ползла на своих многочисленных конечностях, оставляя за собой глубокие борозды в рыхлой земле. Километровые щупальца, словно живые кнуты, хлестали по руинам города, оставляя после себя хаос и разрушение. Вздымаясь в небо, клубы пыли и обломков заволакивали небо, погружая остатки города во мрак.       Наверное, самым жутким в этом порождении Жнецов была его противоестественная симметрия. Несмотря на множество чудовищных уродств, тело твари оставалось идеально симметричным. Каждый опухолевидный нарост на боку имел двойника на другой стороне, в точности и до мельчайших деталей повторяя его форму. Сосуды и провода, просматривающиеся под кожей, пролегали одинаковыми зеркально идентичными узорами.       Плоть и металл сплетались в кошмарный симбиоз, формируя тело чудовища. С неумолимой жадностью оно пожирало всё на своем пути, загребая обломки исполинской пастью, чтобы затем отправить их в пылающую топку своего чрева. В глубине его глотки горел синий огонь, чей зловещий свет пронзал тьму, когда монстр раскрывал пасть, обнажая ряды пульсирующих зубов, готовых сокрушить и перемолоть целые здания.       Жертвы этого механического монстра не знали ни пощады, ни спасения. Заключённые в тюрьму из плоти и стали, они были обречены на медленную смерть в адском жерле, где их тела становились топливом для неутолимого голода чудовища.       По всему телу существа мерцали и гасли странные огни, будто сканируя тьму в поисках новой жертвы для бездонного чрева. Внезапно длинные шипы на спине твари, словно хищные щупальца, втянулись обратно, оставляя после себя лишь ряды зияющих отверстий в ржавом металле и гниющей плоти.       Поначалу ничего не происходило. Лишь гул работающих механизмов нарушал мёртвую тишину. Но внезапно пасть чудовища разверзлась, оскалившись ржавыми клыками показывая зияющее сияние глотки, в разы шире, чем обычно. Судороги пробежали по его телу, словно сотни тварей ворочались и бились в его металлическом чреве. Напрягая длинную шею, монстр изверг из себя что-то.       Это были хаски. Тысячи и тысячи кибернетических зомби хлынули из разверстой пасти твари, обрушиваясь на землю ржавым водопадом. Они падали, скользили по обломкам, царапались когтями по ржавому металлу, отчаянно пытаясь обрести опору. И как только первые из них ступили на искалеченные ноги, орда рванулась вперед, безжизненными волнами штурмуя все живое, что попадало в поле зрения их неживых неоновых глаз.       Это чудовище, настоящая Матерь хасков, изрыгнуло из своего чрева последнюю партию своих биомеханических отпрысков. Подняв массивную голову, тварь продолжила свой неумолимый путь, оставляя за собой лишь руины и хаос. Биоконструкты и сверхмутанты, сплотившись, наблюдали за надвигающимися ордами хасков. Силы были неравны, число врагов многократно превосходило блэклайтовцев, но другого выбора у Сверхразума не оставалось. Множество, осознавая важность этой битвы, продолжало сражаться несмотря ни на что.